Слизеринские заговорщики (18+)

      На следующий день, шагая на завтрак, Гарри хмурил брови, и на лице его отображалась усиленная работа мысли.       — Гарри! — окликнул мальчика Орион, хлопнув друга по спине, от чего последний чуть не навернулся.       — А? — отозвался лжегриффиндорец, поправляя свои очки, съехавшие от пинка доброй воли на кончик носа.       — Ты чего такой задумчивый? Солнце светит, птички летают, ветерок сдувает книззлов с полянок!       — Последнее было явно лишним, — скривился Рон, шедший рядом с друзьями.       — Ай, не важно! Смысл от этого не меняется! Прекрасный день, Гарри, а ты портишь всем аппетит своей кислой физиономией! Улыбнись! — сказал Блэк и сам последовал своему совету, ослепительно широко улыбнувшись.       Поттер посмотрел на друга и попытался сделать то же самое, но то ли это был явно не его день, то ли он ещё не привык за одиннадцать лет жизни к своему лицу, но улыбнуться у Гарри явно не получилось. Вышла устрашающего вида ломаная линия, создающая впечатление, будто ему задели какой-то нерв, оттого и перекосило бедного.       — Ай-а! — отшатнулся Орион. — Я понял! Я все понял! Прекрати ломать своё лицо!       Вскоре, смеясь и болтая, мальчики дошли до Большого зала, где сели на свои места за гриффиндорским столом. Увидев за слизеринским столом трех своих друзей, лжегриффиндорцы приветливо помахали им, получив в ответ такие же приветливые, но менее интенсивные помахивания. Теодор жевал овощи, в пол-уха слушая, как Блэйз щебечет ему что-то с горящими радостным возбуждением глазами. Пару раз в очах Нотта мелькали опасные молнии в сторону Забини, передающие желание хозяина прибить смуглого слизеринца за нехорошего содержания шуточки, но сам Блэйз, видимо, этой угрозы для своей макушки не замечал. Драко же, скучая, уныло тыкал вилкой в тарелку, превращая её содержимое в нечто кашеобразное, но не сказать, что он был подавлен. Скорее это было признаком того, что Малфой скучает и думает о чем-то совершенно постороннем, не замечая, как ему что-то говорит сидящая рядом Паркинсон. Девочка, в скором времени поняв, что её не слушают, переключилась на Миллисент Булдстроуд, сидящую по другую от неё сторону.       Когда лжегриффиндорцы помахали своим товарищам, первым заметил это Тео, легонько толкнув Блэйза локтем, от чего последний схватился за бок, обиженно-драматично голося о том, что Нотт ему чуть ребро не проломил. Заметив то, о чем хотел оповестить его однокурсник, Блэйз слегка махнул ладонью в ответ и ущипнул Малфоя за лопатку. Не ожидающий такого Драко вздрогнул, с возмущением во взгляде повернулся к Забини с намерением накостылять по голове с непонятным наполнением, но Блэйз указал ему на гриффиндорский стол, где им приветливо улыбались Гарри, Рон и Орион. Драко легонько улыбнулся в ответ и помахал, но, естественно, менее энергично, а потом опустил глаза в тарелку, легонько краснея, но не замечая этого.       — Драко, — вернулась с попыткой заговорить с однокурсником вновь Панси.       — М? — все же отреагировал на звук Малфой, поворачивая к девочке голову.       — О, — растерялась она, разглядывая лицо мальчика. — Драко, знаешь, а ты покраснел.       — А? — от удивления Малфой широко открыл глаза, часто моргая. Только сейчас он почувствовал жар на щеках.       — Я серьёзно. У тебя румянец на щеках. Неожиданно это как-то...       — О, не обращай внимания, Паркинсон…       — Уу, не «Паркинсон», а Панси! Почему ты так официально? — надула губы девочка, слегка морща носик.       — Ладно, Панси, — сегодня Драко был явно не в настроении спорить.       — Знаешь, Драко... Я давно хочу спросить... Вы же трое, — она головой указала на сидящих по другую от Малфоя сторону Блэйза и Теодора, — общаетесь с гриффиндорцами?       — Ну, да. А к чему вопрос?       — Просто интересно. Никогда не думала, что слизеринцы и гриффиндорцы могут дружить. Вы же дружите, так?       — Да. А что такое? Слизерин и Гриффиндор — всего лишь два факультета, хотя, я согласен, что с некоторыми гриффами говорить просто невозможно, — Драко скривился, в мыслях недобрым словом поминая Финнигана.       — А почему с теми, с которыми дружишь ты — можно?       — А? Почему с ними говорить можно?       — Да.       — Ну, они не такие тупые, чтобы не замечать очевидного и поддаваться всеобщим предрассудкам. Ну, а некоторых из них можно переубедить, предоставив вещественные доказательства, и они не начнут, как бараны, напирать на свою неправильную точку зрения чисто из упрямства. Поэтому, наверное?       — Ого, — поразилась Паркинсон. — Ты, кажется, сейчас комплимент сделал!       — Мм? Наверное, — Драко отвёл глаза. — Но, думаю, им об этом знать необязательно.       Тем временем Блэйз, переставший играть на лопающихся струнах терпения Теодора, начал прислушиваться к разговору своих соседей по лавке с противоположной стороны. В общем-то, и Нотт последовал примеру назойливого товарища.       Забини был весьма остер на язык и ни в коем случае не мог упустить шанса поиздеваться над другом, а потому, как только в диалоге возник перерыв, он обвил шею Малфоя руками и, положив голову ему на плечо, начал ныть капризным голоском:       — Барсик, дорогуша, как же ты можешь! Ты, случаем, не изменяешь своему зеленоглазому львёнку с этой девушкой?!       — Забини, заглохни! И изыди ты с моей шеи, Мордред тебя за ногу! И я тебе не Барсик!       — Э? — растерялась Панси, наблюдая, как Драко отдирает от себя Блэйза, прилипшего, словно репейник к мантии. — Изменяешь? Зеленоглазому... Львёнку? Что... Что тут происходит?       — О, а ты не знаешь? — состроил невинные глаза Забини, продолжая сковывать ручищами Малфоя.       — Ч-чего?       — Того, что наш Дракусик и во-о-он тот симпапулечка в круглых очках, — он пальцем указал на Поттера. — Па-роч-ка! Мне казалось, все уже знают, учитывая их поведение здесь на зимних каникулах. Помнится мне, Дракулечка тогда краснел аки красна девица.       — Врешь ты все! Это было давно и неправда! Тебя тут вообще не было! Ты во Францию свалил! — всеми силами отнекивался Малфой, продолжая отбиваться.       — Нэ? Мне все Орион рассказал! — проворковал Забини, улыбаясь, словно объевшийся кот.       — П-парочка? — у Панси задёргался глаз. — Н-но Поттер ведь мальчик... И Драко тоже - мальчик... Твой отец знает о твоих… школьных шалостях?       — А ты проверяла, мальчики ли они? — продолжил издеваться Блэйз.       — Да хватит чушь нести! Раз в мужской спальне спим, значит, мальчики! — разгневанно протараторил Малфой и все-таки вывернулся из захвата Блэйзовых конечностей.       — Тсч! Не факт! — сделав умный вид и водя пальцем из стороны в сторону, произнёс Забини.       — Факт. Отстань. Ешь давай, — пропыхтел злой Драко, желая смыться от друга подальше. — А ты, Панси, выкинь это из головы. Еще бы он не знал!       Гарри, недоуменно наблюдающий всю эту сцену со стороны, чуть не поперхнулся. Он быстро доел и встал из-за стола.       — Я к Драко подойду, — сказал он друзьям, в том числе и подошедшим Гермионе с Авророй, и удалился в направлении слизеринского стола.       Встав за спину Малфоя, Гарри тихо наклонился к его уху со стороны Блэйза и произнёс:       — Привет.       — Ай-а! Забини, скотина позорная, сколько раз говорить так не делать! — прошипел Малфой и врезал Поттеру по очкам ладонью. Гарри упал на пол, а Драко, обернувшись к Блэйзу, увидел его непричемную физиономию, жующую салат.       — А че я? Я ниче. Обознатушки, — произнёс он и продолжил изображать жвачное животное, поедая зеленые листья салата.       Драко весь покрылся потом и с натянувшейся самой собой нервной улыбочкой ещё сильнее повернул корпус тела, заглядывая себе за спину, где сидел на пятой точке, потирая переносицу, Гарри Поттер.       — О-ой...

***

      После похода всей компанией в больничное крыло для проверки Поттерского носа ребята шли по безлюдному коридору к выходу на улицу. Именно там сейчас располагалась основная масса студентов. Экзамены прошли, уроков не было, и ребята решили зайти к Хагриду.       — Угх, Драко! Может, мне записывать все те разы, когда ты меня калечишь? — возмущался Гарри, нос которого до сих пор болел.       — Ну не злись, Гарри! Я просто обознался! Я нечаянно! Тем более, других таких случаев не было! — оправдывался Драко, сердце которого билось как у зайца.       — А, то есть меня калечить — нормально, да?! — возмутился Блэйз.       — Тебя — да, — флегматично ответил Малфой, глазами будто договаривая «..потому что ты извращенец. Мне от тебя противно».       — Как грубо... — всхлипнул обиженно Забини и схватился за мантию Теодора. — Тео, меня никто не люби-и-ит! Драко так холоден ко мне. Только ты мой лучик солнца в этой холодной скале льда…       — Забини, — Тео, который устал уже от односторонних подначек товарища, решил в этот раз взять инициативу в свои руки. — Ты веришь в любовь со второго тумака? — произнёс он, смотря Блэйзу в глаза и приподнимая его голову за подбородок одной рукой, в то же время второй приобнимая.       — Э? — Забини ошарашенно поморгал и огляделся. — Э?! Т-тео, ты чего?! — голос Блэйза дал петуха, когда Нотт потянулся к нему губами. — Не надо, Тео! Ты ступаешь на кривую дорожку! Опомнись! — слизеринец вырвался из объятий однокурсника и упрыгал к Гермионе, шедшей на расстоянии от них вместе с Авророй.       Теодор ухмыльнулся и продолжил идти в тихом спокойствии, в душе ликуя победе над доставшим его вконец не то, чтобы за прошедшее время учебного года, а всего за одно утро, Блэйзом.       — Я серьёзно, Гарри! Ну когда я тебя ещё бил? Не было такого! — тем временем открещивался от навешанных на него его партнером преступлений Малфой.       — Хм? А кто... В конце осени, что ли?.. Прижал меня на собрании к полу, уселся сверху и чуть не задушил?!       — Это было…       — О, да, это — было.       — Да я не в том смысле! Я нечаянно! Я тогда и не заметил как тебя... Ну... того... — Драко стыдливо покраснел, признавая для себя свою вину, но не желая говорить об этом вслух.       — Ну, знаешь, сейчас мне по мордасам ты тоже нечаянно заехал. Хорошо ещё, что очки или нос не сломались.       — Каюсь, — пискнул Драко, пряча глаза. Было ощущение, что он сейчас расплачется от безысходности. Как мальчик не пытался, все равно никак не мог оправдаться. — Прости меня, Гарри…       — Эх, ладно. Не могу я на тебя долго злиться, — с улыбкой фыркнул Поттер, отводя глаза в сторону. — Мы как старые супруги. Разводим ссоры на пустом месте. Пора бы прекращать.       — Согласен, — кивнул Малфой, прилипнув к руке лжегриффиндорца.       Переговариваясь, восьмерка дошла до домика лесника. Никогда ещё у бедного Хагрида не было столько юных слизеринцев в доме. Раньше шустрая компания лжегриффиндорцев захватывала с собой при походе сюда только Драко, а теперь на пороге полувеликана мялись ещё двое, помимо него, представителя змеиного факультета.       — Это чой-то вас сегодня так... много? — сказал Хагрид, озадаченно оглядывая двоих слизеринцев.       — Просто так, — как можно невинней ответил Гарри. — Знакомься, Хагрид. Это Блэйз Забини и Теодор Нотт.       — Ещё слизеринцы?       — Да. Они наши друзья, просто раньше стеснялись прийти, — продолжил говорить Поттер, пытаясь в упор не замечать комбинированного испепеляющего взгляда со стороны Забини и Нотта при слове «стеснялись».       — Ох, чегой-то я вас с порога расспрашиваю! Входите, входите, — лесничий отошёл в сторону, пропуская студентов. Те, войдя, расселись за столом, насколько это было возможно при малом количестве огромной мебели и большом количестве их самих.       — Будете чай или печенье? — заботливо спросил Хагрид, закрывая за всеми двери.       — Чай, пожалуйста, — произнесла Гермиона.       — А вам, ребятки? — обратился он к остальным.       — Тоже чай, — ответили ребятки и начали тихонько бороться за место на гигантских стульях, осторожно толкая друг друга бедрами в попытках столкнуть соседа ближе к краю.       Когда Рубеус подал всем чашки с чаем, волшебники поблагодарили его и начали пить, многозначно переглядываясь между собой.       — Хагрид, — внезапно подал голос Гарри в тишине.       — Да, Гарри?       — Я вот тут вспомнил. Драконье яйцо. Ты сказал, что прежний его хозяин был рад от него избавиться. Но где ты с этим хозяином встретился? Не думаю, что у каждого встречного с собой есть драконье яйцо, — Гарри понимал, что всучил Хагриду яйцо его собственный отец, но за что? За какие такие подвиги? Просто так? Может, он даже нарочно проиграл леснику в карты. Цель-то была достигнута — яйцо оказалось в Хогвартсе, и он, Гарри Поттер, увидел его, чуть не вступив в наследие. Но вдруг цель была... не одна?       — Вот так вспомнил, Гарри, — нахохлился полувеликан. Он все ещё тосковал по драконышу. Как стало позднее ясно из присланного Чарли письма, Норберт оказался Норбертой. — Ну, летом ещё... Тот волшебник... Не видел я его лица. Он весь в капюшоне был, лицо прятал. Может, он торговец драконами? А это ведь незаконно, вот и прятался...       — А тот человек... Ты же с ним разговаривал, да? Ну, прежде чем в карты сыграть. О чем?       — Говорили о чем? Ну, он вроде спросил, чем я занимаюсь. А я ему сказал, что при школе работаю лесником. Э-э... Он меня ещё это, расспрашивал про зверей разных, вот, за которыми я присматриваю. Ну, я ему ответил... А потом сказал, что дракона всегда иметь мечтал... А дальше я плохо помню... Погодь-погодь... Очень плохо помню, он мне все выпивку покупал... А, он сказал потом, что у него яйцо есть, и коли я хочу, можем сыграть на него в карты... А ещё... ещё... Вот, спрашивал меня, умею ли я с драконами обращаться. Не хотел его лишь бы кому проигрывать... А я ему рассказал, что... Того... После Пушка с драконом я запросто управлюсь.       — А он... он спрашивал что-нибудь про Пушка? — спросил Гарри, уже подозревая нечто неладное.       — Ну... Э-э... Да. А чегой тут такого-то? Ну, не каждый же день можно трехголового пса увидеть... Думаешь, много таких по свету бродит? Ну, рассказал я про Пушка... Ну... Что он милашка, если знаешь, как с ним обходиться надо, да! Ему только спой, или на флейте поиграй немного, или ещё на каком инструменте, и он уснет сразу... Ой... Это я зря сказал... — произнёс Хагрид с испугом, смотря, как зажглись глаза у ребят. — Очень, очень зря... Не должен я был вам такого говорить! — взревел он. — Забудьте, короче, что я тут наболтал!       — Спасибо за чай, Хагрид. Мы пойдём, — улыбнулся Поттер. — Мы зайдём к тебе ещё позже!       — Эй, вы это, я серьёзно вам говорю... Забудьте! — крикнул им вдогонку лесник, когда ребята вышли из хижины и энергичным шагом начали удаляться в сторону замка.       Лжегриффиндорцы и слизеринцы вошли в замок, где было мрачно и холодно. Ребята не могли сообразить, с чего вдруг Гарри решил вспомнить о яйце, и теперь ждали, что скажет им Поттер. Ведь у этих расспросов была цель? И хорошо было то, что лесничий проболтался. Ребята правда не представляли, что им предстоит сделать.       — Нам нужно к профессору Снейпу, — тихо сказал Гарри, поправляя очки.       Семеро его товарищей переглянулись, но не стали спорить, следуя за зеленоглазым волшебником. Они шли по коридорам, встречая на своём пути мелкие стайки всюду снующих учеников, радостно щебечущих о том, что наконец-то прошла пора, когда нужно было каждый день зубрить, в страхе не сдать экзамены. Некоторые были уверены, что написали хорошо, и обсуждали ответы, а некоторым становилось тошно только от одних этих обсуждений, так как, слушая рассуждения однокурсников, волшебники понимали, что их ответы не такие, а значит, шанс получить меньшую оценку все повышался и повышался.       — Где сейчас может быть профессор? — спросила Аврора.       — Ну, или в своих апартаментах, или в классе зельеварения, думаю, — ответил Драко. — А, ещё может быть в учительской, но это вряд ли.       — Почему это «вряд ли»? — не понял друга Орион.       — Потому что вчера вечером, заходя к нам в гостиную, он сказал мне, что не хочет там появляться без надобности. Кажется, там что-то произошло, но что — он не сказал, — рассказал Малфой, следя глазами за Гарри, идущим впереди. Часто что-то в поведении мальчика казалось блондину неправильным. Поттер был каким-то чересчур взрослым, хотя иногда и вёл себя, как и подобает маленькому мальчику. Может, так сказалось его тяжелое раннее детство? Ведь не так легко забыть, как жестоко наказывают за что-либо несколько лет подряд. Что было бы, если его тётя не развелась с тем домашним тираном? Вдруг мальчик бы настолько ушёл в себя, что потерял бы желание быть как все дети? Смирился бы с теми убеждениями, которые внедрял ему дядя? Захотел бы тогда Гарри завести друзей, быть уверенным в себе, желающим жить и испытывать разные положительные эмоции, как и другие люди? Или же стал замкнутым, уверенным, что он не больше, чем ошибка природы, которая портит всем жизнь и не имеет права навязывать кому-либо своё обременяющее общество? Неизвестно. Могло бы произойти что угодно, но Драко не хотел и дальше гадать, как бы изменился этот Гарри Поттер, что сейчас шагает по школе магии, окружённый друзьями, и более-менее счастлив, зная, что нужен хотя бы этим людям, несмотря на все остальное.       Гарри привёл всех к дверям апартаментов Зельевара и, постучав, не получил ответа. Видимо, профессор не горел желанием нежиться в своих комнатах вплоть до вечера, но наверняка Мастер Зелий не хотел никому попадаться лишний раз на глаза, а потому можно сделать вывод, что был Северус Снейп в зельеварческой лаборатории, куда и отправились следующим пунктом заговорщики.       Да, Северус оказался там. Раздраженно прорычав не очень дружелюбное «входите», он продолжил кружить над котлом. Так его и застали вошедшие студенты.       — Так это вы, — со скучающей, но уже не такой раздражённой интонацией проговорил Снейп, приподнимая одну бровь. — Зачем пожаловали?       — Профессор Снейп, — сказал Гарри. — Зачем философский камень моему отцу?       Северус застыл. Медленно переведя взгляд своих черных, словно бездна, глаз на мальчика, он заговорил:       — Кхм. Гарри, а с чего вдруг ты решил поднять эту тему?       — Не увиливайте, сэр! — горячо воскликнул Поттер. Теперь было видно, что он не так спокоен, как казалось со стороны. — Так нечестно! Нечестно! Почему от меня вечно что-то скрывают о моём отце?! — на лице мальчика появились обида и негодование. От давящего чувства безысходности Гарри захотелось сильно топнуть ногой, усесться на холодный пол и дуться на всех, надувая щеки да зло на всех косясь исподлобья... Но он этого не сделал, продолжая упрямо стоять на месте и смотря в черные глаза профессора. Немного помолчав и отведя взгляд к котлу, куда надо было добавить следующий ингредиент, Северус решил ответить на вопрос мальчика.       — Все всё скрывают именно из-за твоего отца. Том сам велел нам ничего не рассказывать тебе о нем, если произойдёт что-то подобное. Это было ещё до твоего рождения.       — Что-то подобное? Это что? — непонимающе переспросил Гарри.       — Ты же видел, в каком он состоянии. Он сказал не говорить о нем ничего, если период его власти закончится чем-то таким, вроде этого свержения его Дамблдором, когда Тома стали считать невесть кем с невесть какими намерениями. А сейчас... Он вообще не человек. Он словно... Паразит. Он не хотел, чтобы его собственный сын видел его таким. Пойми, Гарри, родители не хотят, чтобы их дети презирали их. По крайней мере, большинство точно не желает такого, — произнося последние предложения, Снейп стал хмурее, чем обычно, пусть это было и не заметно, если не приглядываться.       — Но, — Гарри сжал руки в кулаки, опустив голову. — Но мне не важно, как он выглядит и что делает... Он ведь мой отец... Главное, чтобы он был... жив, — зеленоглазый волшебник судорожно вздохнул. Друзья подошли к нему ближе. Драко и Рон наклонились и снизу вверх посмотрели на лицо мальчика, желая проверить, не заплакал ли Гарри. В свете последних событий это не было бы чем-то неожиданным. Но нет. Глаза сильно блестели, но слез не было. Казалось, Поттер наконец-то смог более-менее взять свои эмоции под контроль. «Мне стыдно сыну на глаза попасться», — вспомнил лжегриффиндорец слова отца из подслушанного им разговора Зельевара с его родителем. — Я и так не буду презирать его! Если он любит папу и меня, значит он хороший! Я только хочу, чтобы он был рядом!       — Гарри, — Аврора приобняла Поттера, понимающе глядя на него. Она знала это чувство. «Хочу, чтобы он был рядом», — так она временами думала, вспоминая, что её отец, Сириус Орион Блэк, мучается уже столько лет в Азкабане. Она часто видела, как страдает её папа, смотря на колдографию, где изображена вся их семья. Отец держит люльку, в которой сопит Орион, а папа ту, в которой закутана она сама, Аврора. Она видела, как взгляд Ремуса становится отсутствующим, видимо, видящим лишь обрывки воспоминаний из счастливого прошлого, а потом в них вновь возвращается живой блеск, и он, поставив колдографию обратно на камин, уходит из комнаты, с грустью на, будто бы стареющем с каждой секундой, осунувшемся лице.       — Профессор, так зачем же отцу Гарри этот камень? — задал повторно вопрос зеленоглазого Малфой.       — Чтобы сделать элексир жизни, естественно. Как по мне, это очевидно, не так ли? — Северус помешал зелье в котле и сложил руки на груди. — Он хочет набраться жизненных сил с его помощью и восстановить себя... свою душу. А чтобы поддерживать жизненную силу во время поисков, он пил кровь единорога. Но это вы уже все знаете.       — Профессор... Восстановить душу, — Гарри замялся, сжал губы, никак не решаясь сказать то, что собирался. Помявшись ещё немного под вопросительным взглядом Зельевара, Поттер подошёл к нему и тихо попросил. — Профессор, можете наклониться?       — М? — с недоуменным выражением лица Северус выполнил просьбу к мальчика.       Поттер встал на носочки и, прикрыв рот ладошкой с одной стороны, стал шептать профессору на ухо.       — Нагайна рассказала мне, что отец создал крестражи, — прошептал Гарри и отстранился.       — Вот болтливая змея! — озлобленно прошипел Снейп не хуже этой самой змеи. — Ладно. Это правда, Гарри. Именно это я и имел в виду под восстановлением души. Он должен собрать всю эту пакость воедино. Знаешь, твой отец изуродовал себя, изучая очень тёмную магию, но любовь, живущая в нем, не дала ему превратиться в мерзкое чудище окончательно. Когда он приведёт свою душу в порядок, он будет не таким красавцем, каким был раньше, в далекой молодости, а чуточку... Страшнее. Если не проведет несколько энергозатратных очищающих ритуалов. Хотя, в годы до встречи с твоим папой он был тем ещё... Кхм... Красавцем. Из-за Джеймса он прям-таки расцвёл. Вот она, сила любви, которую многие волшебники приравнивают к одной из форм магии, — сказав это, Северус вернулся к котлу, снова помешивая варево.       Ребята молчали. Им больше всего было интересно, что решил скрыть от них Гарри, но Поттер, видимо, рассказывать об этом не собирался.       — Сэр, — после недолгой тишины снова заговорил Гарри — Вы ведь один из тех, кто накладывал заклинания для охраны камня, так?       — Так и есть. А что такое? — даже не смотря на мальчика, ответил Мастер Зелий, нарезая какого-то жука, чтоб через секунду оный оказался брошенным в котёл.       — Думаю, Вы рассказали отцу, как их обойти, так? — продолжал допрос Поттер.       — Хм. Это не совсем заклинания, но ты прав, — не юля, сказал профессор.       — Не совсем заклинания? — в недоумении поднял брови Гарри.       — Да. Это скорее задания от разных профессоров, которые нужно пройти, чтобы добраться до камня, — недовольный тем, что Гарри продолжал выпытывать ответы на свои вопросы, вяло и мрачно протянул Северус.       — Но зачем сооружать такое? — прерывать череду вопросов мальчик и не собирался.       — Мистер Поттер, — перешёл на официальный тон Снейп, подняв глаза и оперевшись рукой о край стола. — Если Вас интересует эта тема, то Вы могли бы сразу спросить, зачем камень нашему директору, а не занудно вторгаться раз за разом в моё хрупкое спокойствие.       — Простите, сэр, — ответил Гарри, поняв, что и правда мог сразу задать такой вопрос.       — Так вот... Гарри. Четкой цели Дамблдора я не знаю. Наверняка это или способ привлечь твоего отца, или... испытание для тебя, Мальчика-Который-Выжил... А, может, и то, и другое вместе.       — Испытание для... меня? — заторможено повторил Поттер, широко открытыми глазами пялясь на Зельевара.       — Да. Так как директору не удалось убить тебя, он решил, наверное, или приблизить тебя к себе, чтобы натравить на Волдеморта, а это, хочу заметить, хорошая стратегия, ибо Том — его помеха, которая может возникнуть из ниоткуда в неудачный момент, спутав этому старому махинатору все карты. Есть и другой вариант. Он может рассчитывать, что по неосторожности ты можешь сгинуть во время прохождения испытания, а он твою смерть сможет выставить несчастным случаем. Хотя и из первого варианта, и из второго следует один вопрос... Откуда директор взял столько уверенности, что ты ЗАХОЧЕШЬ пойти за философским камнем? Вот что остаётся для меня загадкой, — закончил свой монолог Северус, возвращаясь к работе над варящимся зельем в идеальной тишине, где слышалось только бурление варева и мелодичный редкий звон от помешивания этой магической жидкости, ставшей уже красной.