— П-профессор Квиррелл?! — вскрикнул Гарри. Меньше всех он ожидал увидеть здесь его. Квиррелл — тот самый третий?! Как так?!
— Здравствуйте, мистер Поттер, — без своих вечных заиканий поприветствовал его преподаватель.
В комнате было пусто, лишь знакомое мальчику зеркало стояло посередине. Это было оно, то зеркало с зимних каникул, Еиналеж.
Гарри пялился на мужчину, а он в ответ смотрел на него. Они не двигались и не говорили. Но какая-то странная уверенность беспрестанно билась в груди мальчика: все именно так, это тот самый третий, значит, скорее всего, его отец находится тут же. Совсем рядом. Гарри был убежден в этом.
— От… отец? — немного робко, с вопросительной интонацией в голосе, позвал Поттер.
— О чем Вы, мистер Поттер? — подняв брови спросил Квиринус.
— Квиррелл, — раздалось ужасающее шипение. Взрослый маг насторожился.
— Да, господин?
— Разверни чалму.
— Что-что, господин?
— Разверни эту чалму, идиот! — прикрикнул на волшебника голос.
— Но как же…
— Все в порядке.
Поттер наблюдал за всем настороженно. Он ждал. Этот голос он уже слышал раньше.
«Сейчас что-то будет» — вопило подсознание. И что-то произошло.
Квиррелл развернул свою чалму, и Гарри изумлённо впился взглядом в ЭТО. Голова профессора была абсолютно лысой, а череп какой-то неправильной, немного продолговатой формы. И объяснение оной ввело Поттера в шок. С обратной стороны профессорской головы было ещё одно лицо. Плоское, с немного вылупившимися глазами, ртом-полоской и носом-змеиными черточками.
— Я не хотел тебе этого показывать, Гарри… — горестно прошипело лицо.
— Отец?.. Это и правда ты? — с неверием переспросил мальчик.
— Да, сынок...
— Сын? — вклинился в разговор Квиррелл.
— Тебе слова не давали! Молчи! — шикнул на него Волдеморт и обратился опять к сыну. — Гарри, теперь же ты видишь… видишь, почему я не хотел, чтобы ты меня видел?
— Да… но… — растерянно ответил Гарри. Квиррелл не знал, что Волдеморт — его отец? Лжегриффиндорец недоумевал какое-то время, но потом вспомнил: его родитель просил профессора Зельеварения стирать память третьему человеку.
— Я обезображен. Я чудище. Зачем тебе такой отец, Гарри?
— Но… — мальчику Том не давал и слова вставить.
— Тебе ведь наверняка противно на меня смотреть. Видишь же, какое я сейчас ничтожество? Тень, химера. Я обретаю форму, только вселяясь в чужое тело… Мне перед тобой стыдно. За себя… зачем я только решил показаться.
Гарри вскипел окончательно. Этот глупый самокопающийся старикан даже не выслушал его, а уже лопочет черт знает что!
— ПАП! — крикнул он, зажмурившись. Реддл прекратил свою речь и уставился во все глаза на сына. — Да! Не нужен мне такой отец! — сердце Тома, которое на пару было и сердцем Квиррелла, ушло в пятки. — Не нужен мне такой трус, который от меня прячется! Будь ты даже тараканом, ползающим у меня на плече, было бы лучше, чем если бы тебя вообще рядом не было! — в глазах кричащего мальчика стояли злые слёзы обиды. — Так что хватит уже нести всякую чушь! Ты мне нужен! — Поттер утёр соленые капельки с глаз и вперил взгляд в искаженное крестражами лицо родителя.
— Гарри…
— Я не закончил! — Гарри глубоко вдохнул и выдохнул, унимая дрожь в руках. — Почему ты все от меня скрываешь?! Даже Нагайна больше о тебе рассказала, чем знают мои друзья! Их-то родители ничего больше твоего факультета им не говорили! Пока ехали в Хогвартс, я знал только, что мой отец со Слизерина! И все! И тётя Петуния ничего о тебе не говорила! Она вообще хоть что-то про тебя знает?! — от собственного, невольно срывающегося на крик голоса у лжегриффиндорца заболела голова.
— Да. Петуния знает. Но говорить обо мне тебе она не должна была. И твои друзья… Люциус, Нарцисса, Ремус, Сириус… все они решили не распространяться об этом и не рассказывать тебе раньше времени. Это не безопасно.
— Когда же должно было настать это время?
— Когда я вернусь. Когда я буду точно уверен, что смогу вернуться.
— Точно! Я же совсем забыл. Я слышал ваш со Снейпом разговор! Мы разузнали о философском камне и какими свойствами он обладает, но… вы даже не заикнулись о нем! Вы говорили о нашем четвёртом курсе и каком-то ритуале!
— Ты слышал нас?.. — Том побелел, хотя, казалось, бледнее быть невозможно.
— Да!
— Кхм… Как бы тебе сказать, Гарри… Камень… Он может вернуть меня, но… мы с Северусом не знаем последствий. Он создаст тело, но… мои… мои… Эм…
— Крестражи? — подсказал Поттер отводящему в сторону глаза и поджимающему в смятении губы-полосы отцу.
— А о них ты откуда узнал?! — крикнул-зашипел Реддл.
— От Нагайны. Она у меня в спальне живёт и, в отличие от тебя, на вопросы отвечает.
— Ох уж эта змея… стоп… я как-то не обратил внимание, но… если ты знаком с Нагайной, и она… у тебя в спальне, это значит, что у вас с Драко появились метки?
— Да, — Гарри поднял край кофты сбоку, чтобы показать рисунок цветка.
— О как… Когда же?
— На следующий день после наказания, где мы встретились в лесу, — нахохлился, словно воробей, Поттер. — Не увиливай, отец! Почему не камень? Почему нужен ритуал?! — у мальчика уже иссякало терпение. Лоб стал горячим, в ушах уже звенело, из-за чего болела голова; хотелось спрятаться от всего где-нибудь в вакууме, куда не проникнут ни звуки, ни проблемы. Наверняка сказывалось и то, что над Хогвартсом уже давно расстелилось одеяло звездного неба, а лжегриффиндорец ещё был не в кровати.
— С-с-се, — по-змеиному шипящим звуком выдохнул Том (как он это сделал в таком-то виде, было загадкой). — Гарри… крестражи… они… это тёмная магия. Настолько тёмная, что она полностью изуродовала моё тело и душу. Окончательно прогнить мне не дали только Джеймс… Лили, Северус, Сириус, Ремус, Малфои… Рири… Если б не они, а впоследствии и малыш - ты, меня бы уже давно не было. Поэтому я тебе и сказал, что, если случится что-то серьезное, и мы с Северусом не сможем помочь, обращайся к Фенриру. На него… на всех них можно положиться. Так о чем я? Крестражи. Из-за них я не хочу возвращаться с помощью камня. Я хочу провести ритуал, найдя и собрав все части своей души вместе. Я хочу найти способ искупить свой грех за те пять убийств, за пятерых невинных жертв, чтобы очистить, насколько это возможно, свою душу. Не хочу быть уродлив рядом с вами всеми… А то, как я выгляжу сейчас… я даже не знаю, как это назвать.
— Да что ж ты так зациклился на своей внешности, отец! — негодовал Поттер. Он понимал волнения за душу, но за внешность?! Из-за какой-то внешности он хочет избегать его и остальных важных ему людей? — Ты что, не понимаешь, что для меня это совсем не важно?!
— Гарри, — просипел Волдеморт, будто не слыша вопроса. — Послушай меня. Не перебивай, пожалуйста, — в змеином голосе проскользнули нотки приказного тона. — У меня осталось мало времени. Я не пил больше крови единорога и могу исчезнуть в любой момент… Джеймс и Лили живы, но они в глубоком сне в одном тайном месте. Они почти умерли, и если бы я промедлил, их бы уже не было. За это я поплатился одной частью своей души. Шестой, которая ещё оставалась при мне. Сейчас я существую при помощи остаточной энергии этой части. Я — лич, нежить, которой стал из-за использования очень темной магии после «смерти». Осталось ещё пять частей. Эта часть, пожертвованная на спасение, скорее всего не выживет, не вернется в первозданный вид. Но пять… частей лучше, чем одна, поэтому, пока ты учишься здесь, в Хогвартсе, я могу не так сильно волноваться за тебя, так как за тобой приглядывает Северус… Именно поэтому я могу отправиться на поиски крестражей. Я помню, где они, но добраться до них будет нелегко. Я почти без сил. Но не беспокойся, есть те, кто может мне помочь. Гарри, пожалуйста, если у тебя будут проблемы, если хоть что-то будет казаться подозрительным, опасным для жизни — пиши об этом Люциусу и Нарциссе, Ремусу, Фенриру… рассказывай Северусу… и запомни: не приближайся к Дамблдору. Не доверяй его словам. Если он будет уверять тебя в чем-то — не верь. Он наверняка будет пытаться настроить тебя против меня. Он не знает, что ты мой сын. И… попроси Северуса поставить блок от прочтения воспоминаний нашего разговора. Дамблдор очень хорошо копается в голове. Только потеряешь бдительность — и тебе конец. Будь осторожен, Гарри. Я люблю тебя, — последние слова он почти что прохрипел. Гарри, ошарашено молчавший весь монолог, не успел даже слова вымолвить, как тело, смогшего только шокировано вскрикнуть, Квиррелла начало покрываться трещинами и рассыпаться, словно оно было сделано из песка.
Из горки песчинок, укрытой мантией профессора, вылетело что-то чёрное с вкраплениями золотых огненных искр и вырвалось из Хогвартса через множество потолков.
Среди одежд, оставшихся на полу, выглядывал кусок пергамента.
Поттер, остолбеневший и бледный, пытался осознать, что сказал отец и что произошло.
В следующее мгновение, словно поджидая момент, в зал влетел Снейп, подлетая к мальчику.
— ГАРРИ! — прикрикнул он на лжегриффиндорца, приводя его в чувство.
— А?.. Профессор… Я… Отец, он… — хмурясь, пролепетал зеленоглазый волшебник.
— Тише, все хорошо, он не умер. Он ведь что-то рассказал тебе?..
— Профессор, — Гарри начал приходить в себя, и его мозг начинал снова работать, насколько это было возможно. — Отец попросил, чтобы Вы поставили какой-то блок на наш разговор, чтобы директор не прочитал мои мысли…
— Хорошо, я поставлю его, но позже. Иначе ты тут же свалишься в обморок, ты сейчас не в себе, твое состояние не стабильно, — кивнул Северус.
Поттер ещё раз поглядел на то, что осталось от Квиррелла. Наконец-то он заметил кусок пергамента. Гарри подошёл, присел у песчаной горки и взял лист. Развернув его, мальчик вслух прочитал:
—
Гарри, философский камень находится в зеркале. Я уверен, ты сможешь достать его. Возьми его и спрячь с Северусом. Он может ещё пригодиться. Не отдавайте камень Дамблдору, — Гарри на мгновение подумал, как именно отец смог написать эту записку так, чтобы Квиррелл не узнал об их связи, но эта мысль быстро выпорхнула у него из головы. Поттер оглянулся и посмотрел на зеркало. Взглянув на Зельевара, он подошёл к Еиналеж и вгляделся. И снова на него смотрела его семья. И снова у Того человека, у Тома Реддла, не было лица… хотя… нет, за считанные секунды появились глаза. Тёмные. Не то с синеватым, не то с карим оттенком. Издалека их возможно было посчитать чёрными, как у Мастера Зелий.
Но на этом все. Теперь у человека по ту сторону зеркала были только темные очи, которыми он вглядывался в Гарри.
Джеймс и Лили улыбались, смотря на него. Драко, который тоже был тут, счастливо махал ему рукой. И он сам, Гарри Поттер, стоял рядом с ними.
Рыжеволосая женщина внезапно запустила руку куда-то в глубь темноты зеркала и достала оттуда рубиновый переливающийся гранями камень. Гарри-отражение оглянулся на неё с улыбкой, принял дар из ее руки и, повернувшись обратно, глядя в глаза своему реальному двойнику, положил камень себе в карман штанов. В следующее мгновение Поттер почувствовал, как его собственный карман утяжелился. Неверяще запустил в него руку и вытащил наружу тот самый рубиновый камень. Лжегриффиндорец ошарашено оглянулся на затихшего профессора, на вытянутой руке показывая находку.
— Что ж, вот и философский камень, — констатировал факт мужчина. — Теперь пришло время ставить блок.
— Да. Но что с камнем делать? — нахмурился Гарри.
— Ничего. Отдай его мне, я знаю надежное место для него. Потом я скажу, куда положил его, — заверил Снейп мальчика, кладя руку ему на плечо.
— Хорошо, — Поттер передал Зельевару свой новоприобретенный трофей, который мужчина сразу спрятал за пазуху. Гарри молча наблюдал за этим, а потом немного робко продолжил говорить. — Профессор, то есть… если Вы наложите блок, никто не сможет прочитать… мои воспоминания об этой ночи?..
— Нет, мне кажется, нужно заблокировать только твой разговор с Томом. Иначе это будет выглядеть подозрительно. А так Дамблдор может посчитать, что ты из-за шока забыл, что здесь произошло.
— А сам… я сам буду помнить, что тут было?..
— Конечно. Должен сказать, это заклинание придумал Том, потому знают о нем немногие. Директор, естественно, не распознает, что на тебе лежит какое-то заклятие, потому что он не знает о существовании подобного блока. Такое заклятие — но более легкая его форма — было наложено на твоих однокурсников после появления Нагайны, если припомнишь. Все понятно?
— Да, — кивнул Поттер. — Значит, сейчас я потеряю сознание? А что будет потом? Что Вы будете делать? Где я очнусь? — взволнованно протараторил мальчик. — Драко и ребята будут волноваться, если не узнают, где я.
— По порядку. Ты у нас случай особенный, с учетом некоторых факторов — тебе наверняка не интересно слушать эти объяснения так? Просто считай, что подобная реакция будет из-за воздействия нескольких неблагоприятных причин. Да, ты упадёшь в обморок, возможно, на несколько часов, но, может быть, и на несколько дней. Я лично отнесу тебя в медпункт. Скажу мадам Помфри, что ты боролся с Волдемортом, и он навредил тебе, из-за чего ты можешь долго пробыть без сознания. Ты очнёшься там. Я расскажу твоим друзьям и Драко, где ты. Если желаешь, могу рассказать им, что тут было, и поставить им такие же блоки, только они, как и ты, попадут в медпункт. Не думаешь, что будет подозрительно?
— Скажете мадам Помфри, что отец напал на меня? — распахнул глаза лжегриффиндорец.
— А как иначе? Дамблдор легко сможет прочесть ее мысли. Он ожидает, что Волдеморт накинулся на тебя и покалечил. Нельзя же разочаровывать дедушку? — язвительно под конец заметил Зельевар.
— Вы правы… И ребятам говорить не стоит… только прошу, пожалуйста, убедите их в том, что не о чем волноваться и со мной все хорошо! Я ведь уверен, что Гермиона будет винить в моем состоянии себя, не зная, что происходит! И Драко будет самобичеваться, как обычно, что не смог удержать меня от похода сюда!.. — Гарри отчаянно вцепился руками в мантию профессора, что была накинута на сюртук.
— Можешь не продолжать, я понял, — уверил лжегриффиндорца Северус и достал палочку. — Пора. Уже скоро рассвет.
Мастер Зелий навёл ее на мальчика, произнёс заклинание, и Гарри больше ничего не ощущал. Сознание поглотила темнота, последним, что видели его глаза, была вытянутая в его сторону рука профессора. И сам Снейп, метнувшийся подхватить его.
***
Гарри открыл глаза, и ему показалось, что прямо над его головой летал золотистый снитч. Но мгновением позже Поттер понял, что это был вовсе не он, а его собственные очки, приземлившиеся на переносицу. Рядом с ним сидел Дамблдор в своей глупой мантии и колпаке.
— Доброе утро, Гарри, — поприветствовал мальчика ласковым голосом директор.
— Д-доброе утро, профессор Дамблдор, — лжегриффиндорец приподнялся на постели и очумело оглянулся. Он лежал в больничном крыле, залитом тёплым рассеянным солнечным светом. На столике, стоящем рядом с кроватью, лежала целая гора разноцветных упаковок. Кажется, на одной тумбочке собрались все лакомства из магазина сладостей. Будто кто-то специально для него, Гарри Поттера, скупил по меньшей мере полмагазина. — Откуда…
— Ох, эти знаки внимания оставили твои друзья и поклонники. Кстати, я полагаю, что именно твои друзья, Фрэд и Джордж Уизли, попытались передать тебе в подарок сиденье от унитаза. Однако мадам Помфри сочла это несколько негигиеничным и конфисковала сиденье.
— Когда они все успели?.. — нахмурился Поттер. — Сколько я тут уже лежу?.. И почему? — последний вопрос Гарри задал с опаской, вспоминая слова отца про потерю бдительности.
— Ты тут уже три дня, мальчик мой, — ответил лжегриффиндорцу Дамблдор, сверкая голубыми глазами из-под очков. — Надо упомянуть, что мистер Рональд Уизли, мистер и мисс Блэк, мисс Грейнджер, а также мистер Забини, мистер Нотт и, конечно же, мистер Малфой очень беспокоились о тебе и будут весьма счастливы, узнав, что ты очнулся. Они заходили к тебе каждый день… А почему ты тут… можно только догадываться. Меня не было в комнате с философским камнем, так что я не могу этого знать наверняка. Но профессор Снейп сказал, что на тебя напал Волдеморт. Я знаю, что он был объединен с телом профессора Квиррелла.
— Вот значит как, — протянул Гарри, не смотря в сторону директора. — Три дня… и я почти ничего не помню после комнаты с зельями… — Гарри лукавил, но делал это весьма правдоподобно. Он не ощущал, что кто-то проник в его голову. А может быть, это Дамблдор был настолько умел, что его присутствие совсем не ощущалось? Мальчик не знал, но очень хотел избавиться от общества старого мага, боясь все испортить.
— Не волнуйся, мальчик мой. Пока ты был здесь, мадам Помфри полностью обследовала тебя и сказала, что у тебя ничего не сломано и на тебе нет никаких недавно наложенных темных проклятий.
— Подождите, профессор! — воскликнул мальчик, широко раскрывая глаза. — О чем Вы? Что значит «недавно наложенных»?! Значит, на мне есть темные проклятия, наложенные давно?
— Хм… К сожалению, мальчик мой, так и есть. И видно это через твой шрам. Ты знаешь, что такие шрамы оставляет могущественный злой волшебник, когда проклинает кого-то? — сердце Гарри пропустило удар. — Я не пытаюсь запугать или оскорбить тебя, Гарри, — уверил его Дамблдор. — Я лишь рассказываю факты.
— Я-я… понимаю, профессор.
— Так вот, одиннадцать лет назад, в ту ночь, когда твоя мать Лили Поттер закрыла тебя собой, отразив страшное, темное и смертоносное заклятие, которое в магическом мире считается запрещённым, оно угодило в неё, но сила любви Лили смогла защитить тебя. Лишь этот шрам… он появился от отскочившего в тебя заклятия. И часть темных сил Волдеморта, пустившего его, осталась при тебе.
Поттер сжимался от страха. Он узнал что-то новое. Что-то пугающее о себе. И вроде бы звучало это правдоподобно, за исключением личности темного колдуна. Гарри задумался — чем же ему это ещё аукнется? Может, те боли в шраме были неспроста? Те боли в большинстве случаев при приближении директора — это из-за проклятья? Но… какое оно? Что из-за него происходит?.. Не может же его сила заключаться в болях при приближении к какому-то человеку! Кстати, если задуматься об этом, Гарри осознавал, что в данный момент, находясь рядом с Дамблдором, он не испытывает боли, да и веет от мага той необычной добротой и каким-то внутренним светом. Мальчик ощущал то же, что тогда, в комнате с зеркалом на Рождественских каникулах.
Дамблдор понимающе посмотрел на юного волшебника.
— Не волнуйся сейчас об этом, Гарри.
— А? — Поттер выпучил глаза, уперев взгляд в директора. Неужели Дамблдор прочитал его мысли? Или все его раздумья были написаны у него на лице?..
— Оно тебе сейчас ничем не грозит. Не беспокойся о нем. Давай лучше поговорим о… О! — старый маг улыбнулся, смотря на тумбочку Поттера. — Берти Боттс! Как давно я не ел эти конфетки? Все плохие воспоминания — попалась конфета со вкусом рвоты — с тех пор я слегка подрастерял к ним интерес. Может, сейчас повезёт, как думаешь? Не хочешь попробовать? — Дамблдор протянул Гарри взятую коробочку. Мальчик взял одну конфетку и настороженно поднёс к губам, никак не решаясь съесть и глядя на старого мага. — Ну, посмотрим, — директор закинул золотисто-коричневую конфетку в рот и через долю секунды поперхнулся и еле заметно скривился. Потом поднял брови, уголки губ упали вниз, а сам он с тягостным вздохом произнёс: — Эх… ушная сера… не самый приятный вкус на свете, ты не находишь?
— Угу, — мальчик закинул конфетку в рот и поморщился следом за директором. Вкус пороха тоже приятным назвать было нельзя.
Дамблдор добродушно хохотнул.
— Профессор… Скажите… вы же знали, что камень был в той комнате… я смутно помню, но… я точно достал его из… зеркала Еиналеж.
— О, Гарри, тебе наверняка интересно, как ты это сделал, я прав? — сверкнул глазами в сторону лжегриффиндорца из-под очков-полумесяцев директор.
Гарри кивнул, соглашаясь, и старый маг продолжил говорить:
— О, это… я сам иногда поражаюсь своей изобретательности… Видишь ли, я сделал так, чтобы тот, кто хочет найти камень — найти, а не использовать его — сможет сделать это. А все прочие будут видеть в зеркале что угодно, пусть то, как они превращают металл в золото, или то, как они пьют эликсир жизни, но не более того, — Дамблдор загадочно улыбнулся.
— Ого, — удивился Поттер, пытаясь вспомнить свои мысли в тот момент, когда он достал камень. «И правда… я не хотел его использовать. Я хотел только достать его… для отца… потому что он нужен ему… но не мне… мне надо было только достать его… понятно»,— размышлял он, приподнимая брови. — Вы правы, профессор! Я не хотел его использовать… и легко достал его. Я… видел в зеркале свою семью, как тогда, на каникулах в библиотеке… И я сам положил его себе в карман.
— Вот видишь, — по-доброму снова улыбнулся директор. — Я не знаю, что произошло с камнем. Профессор Снейп принёс тебя без него… но я не думаю, что он достался Волдеморту… я ходил в ту комнату и видел песок, что остался от тела профессора Квиррелла. Если бы камень был у него, такого не случилось бы.
— Д-да, Вы правы. Что же теперь будет с Вашим другом? С Николасом Фламелем? — вдруг вспомнил о создателе камня и спросил Поттер.
— О, так ты знаешь о Николасе? Ты все разузнал, верно? — по голосу можно было определить, что Дамблдор был рад такому обстоятельству. — Ну, эликсира ему с женой хватит, чтобы привести в порядок все свои дела, а потом, да, они умрут, как умирают все люди. Я поговорил с ними. Их это вполне устраивает, — Дамблдор немного печально посмотрел в окно, где чирикала птичка.
***
Мадам Помфри в скором времени вытолкала директора из больничного крыла, конечно, сделав это очень деликатно.
Медсестра была очень приятной, но и весьма строгой женщиной.
— Ну пожалуйста, всего на пять минут! — умолял Гарри.
— Исключено!
— Но ведь Вы впустили ко мне профессора Дамблдора…
— Хм! Разумеется. Это совершенно другое дело. Профессор Дамблдор — директор школы. А сейчас тебе нужен отдых.
— Я и так отдыхаю, — пытался уверить женщину Поттер. — Вот, лежу и все такое…
— Ох, ну хорошо! — смилостивилась мадам Помфри. — Но только ровно пять минут!
Она открыла дверь, впуская ввалившуюся в палату кучу тел.
— Гарри! — завопила «куча», расплетаясь и подбегая к товарищу. Из толпы, состоящей из восьми юных волшебников, сразу выделился один, вырываясь вперёд и на бегу уже готовясь заключить мальчика в объятья. Драко сел на край кровати и обвил руками шею Гарри.
— Гарри… Гарри… ты в порядке… значит, крестный не врал? Все хорошо, правда? — лепетал он, сжимая руки все сильнее, желая, казалось, просто-напросто задушить лжегриффиндорца.
— Все… все хорошо, Драко… отпусти меня… дышать… нечем… — просипел он.
— Ой, прости, — одернул себя Малфой, но руки не разжал, лишь ослабил силу сжатия «долгожданной жертвы обнимашек».
Поттер ещё долго выслушивал всех друзей, которые успокаивались, видя, что с ним все хорошо. Пока что они решили ни о чем его не расспрашивать — подождать, пока мальчика не выпустят из больничного крыла.
***
Тем временем в своём кабинете директор упал в кресло без сил, проваливаясь в обморок, чтобы очнуться через несколько часов злым и взбесившимся, желающим разрушить все вокруг.
