***
Когда Северус Снейп, взяв за шкирку, притащил обратно в родные пенаты Рональда Уизли, первыми их заметила Молли. Северус, не имея к религии абсолютно никакого отношения, уже было хотел начать молиться Богу, Будде и Мерлину вместе взятым, когда этот рыжий ураган завидных габаритов налетел на сына, стискивая в медвежьих объятиях. У Зельевара были железные нервы, но что-то внутри все же подозрительно болезненно вздрогнуло, когда крайне обеспокоенная мать с невероятной скоростью двинулась к своему дитятке с таким лицом, будто в данный миг она готова убивать. Убивать всех, кто встанет на ее пути, и тех, кто отобрал у нее ее мальчика на весь день. И что с того, что у нее этих мальчиков было хоть завались? Каждый сынок был на вес золота, а дочурка — так вообще украшение семьи. Долгожданная девочка, о которой грезила Молли Уизли на протяжении многих лет. Рон, хоть пока и не проявлял никаких особых талантов, был любим родителями уже за то, что он есть. И доказывал это хрип рыжика: «Задушишь, ма-а-а!» — Было приятно повидать тебя, Молли. До свидания, — бросил Северус в пустоту, так как на него попросту не обращали внимания. Мастер Зелий, чинно поклонившись, исчез в вихре трансгрессии. — Рональд Уизли! Предупреждать же нужно! Ребенок взял и исчез из собственной кровати! Неслыханно! Вот ты маленький паршивец! — женщина влепила сыну несильный подзатыльник, но тут же снова кинулась обнимать его. — Я волновалась за тебя! И Джинни! Мы все волновались. Тебя так долго не было, Рон. — Ну, ма-а-ам. Откуда я мог знать, что Малфои такой сюрприз устроят? Я здесь ни при чем! — Ты мог сам записку написать! Или разбудить меня или Артура, сказать, прежде, чем исчезнуть. Глупый чертенок! — Я не глупый, я немного заторможенный. Я спать хочу, ма. Отпустишь?..***
Рон поплелся в свою комнату, еле переставляя ноги от одолевающей его усталости. На половине пути к нему сбежала Джинни, тут же вцепившись в него своими тонкими ручками. — Я беспокоилась! Не исчезай так больше, Рон! — она сердито свела бровки домиком, надувшись. — Спокойной ночи! — напоследок кинула Уизли-младшая и унеслась к себе в комнату, чтобы продолжать видеть сны. Рон еще немного постоял на одном месте, осознавая, что произошло, а потом все так же еле переставляя ноги потопал по запланированному маршруту.***
Очумелый рыжик спустился к завтраку, когда громкие крики матери вывернули наизнанку и добротно перемешали его мозг и по, и против часовой стрелки. Уизли находился посреди такого захватывающего сна, когда этот импровизированный крик Мандрагоры донесся до его бедных ушей. Ему снился день рождения слизеринца, но что-то там было не то, что-то было не так. И профессору Снейпу там было двенадцать лет, а Люциус Малфой был старикашкой с масляными хитрющими глазами. Нагайна отрастила ноги и стала огромной! Это уже была не змея, а покрытая болотно-зеленой чешуей женщина со змеиной головой в платье Нарциссы Малфой! А Драко и Гарри там были взрослыми и у них были дети — Аврора, которая могла дышать огнем, и Орион, что очаровательно угукал и тянулся к его — Рона — рыжим волосам. Теодор был живым дубом, а Блэйз — миниатюрной мартышкой, что скакала по нему и так и сяк, но тут же отбегала, как только Нотт начинал шевелить ветками. Но круче всех была Гермиона — она стала фигуркой на именинном торте и избивала всех, кто собирался ее съесть, с помощью приемов разных боевых искусств. Почему Уизли воспринимал все происходящее в этом сне со спокойствием мертвого питона и не считал ничего из этого странным, было для него нерешаемой загадкой. Спросонья он ужаснулся и вздрогнул, вспоминая все это безобразие, а потом пошел умываться, чтобы вскоре явиться под ясны очи маменьке. За столом уже собралась вся семья: расслабленный отец, развалившийся в кресле, близнецы, посапывающие друг у друга на плечах, до ужаса идеально и опрятно одетый бодрый Перси, Джинни, ведущая носом в поиске завораживающего аромата оладушек, но не открывающая слипающихся глаз, не менее бодрый, чем Перси, Чарли, приехавший погостить. Мать семейства суетилась на кухне, махая палочкой. Вскоре на стол были отлевитированы все кулинарные изыски этой пухленькой волшебницы, среди которых были и те самые оладушки, за запахом которых охотилась младшая Уизли. Рон сел на свое любимое место и принялся разглядывать кулинарные шедевры мамы. Его живот заурчал, напоминая, что предпочтительней было бы есть ртом, а не глазами. Вскоре пестрая кухонька наполнилась звуками, исходящими от буквально оживающих за столом магов. Молли с умильной улыбкой наблюдала за своей семьей, не забывая припоминать каждому ее члену о чем бы то ни было, начиная от аккуратности, заканчивая соблюдением хотя бы подобия манер за столом. Когда нынешняя миссис Уизли была молода и, в общем-то, была никакой не Уизли, а Молли Прюэтт, она даже подумать не могла о том, как сложится ее жизнь. Но, нужно заметить, она нисколько не жалела о том, как все сложилось. У нее были любящий муж, множество самых лучших в мире детей — по крайней мере, для нее самой, ведь, как мать, она обожала каждого из своих сыновей и единственную дочку, какими бы они ни были и что бы ни натворили. В юности Молли так любила готовить, что хотела стать самым знаменитым шеф-поваром в Великобритании, открыть свой ресторан. Она желала, чтобы люди признали ее талант и получали истинное удовольствие, пробуя ее блюда. Что ж, с рестораном, может быть, и не сложилось, как и со славой на всю Британию, но… у нее есть большая семья, которая каждый день спускается к столу в ожидании завтраков, обедов и ужинов, которые будет готовить она, Молли Уизли. Со временем, волшебница поняла, что признания этих рыжих сорванцов, таких близких ее сердцу, ей больше, чем достаточно.***
— Эй, Ронни, — окликнули брата близнецы, зажимая с двух сторон. — Сами такие, Фредди и Джо-Джо, — пробубнил Уизли, набычившись. — Чего хотели? — Ну, понимаешь, братец… — Мы тут подумали… — И решили, что… — Если ты дружишь с Малфоем-младшим… — Ты мог бы пригласить его к нам… — А тот… — В свою очередь… — Всенепременно проникнется нашей идеей… — И сможет достать некоторые ингредиенты… — Для наших исследований! И вот тут Рон понял, что пора выключать гриффиндорского придурка и пускать «за руль» жадного до наживы слизеринского проныру. Все понятно и прозрачно, как чистое стекло: братьям в кои-то веке что-то от него понадобилось, а других возможностей заполучить это «что-то» у них нет. А это означает, что надо просить с них что-либо взамен. Возможность обобрать близнецов Уизли — настолько же редкий шанс, как и вероятность увидеть вейлу-мужчину. Ах, да. Рон везуч. У него уже почти получилось первое и однозначно получилось второе. — Н-да? Я бы, может, и мог… но зачем? Уверен, Драко и у себя дома хорошо живется. У него же есть целый Малфой-мэнор и куча домовиков, а у нас всего лишь наша Нора, в которой места — книззл наплакал. — Мы уверены, ты сможешь, если захочешь, уговорить его! — с жаром воскликнул Джордж, доверительно заглядывая младшему братцу в глаза. — Ты ведь поможешь братьям? Уизли-младший хмыкнул и постарался удержать рвущуюся на лицо ухмылку. — Помогу, — кивнул он и, когда близнецы были уже готовы удалиться, сверкая подхалимскими улыбками, продолжил, приморозив их словами к месту. — Но что мне с этого будет? — Братец, но мы же семья! — воскликнул Фрэд, хлопая глазами и не понимая, где они прокололись. — Да-да, семья. И все же? Если подумать, мы и с Драко — «семья». Однако он не скидывал на меня свои ошибки и не сдавал маме! — Ты обижен на нас, Ронни? — уточнил Джордж. — О, нет. Я просто… — «хочу надавить на совесть, но драккл это у меня получится, ведь совести у вас с рождения не было!», — намекаю, что за «просто так» и «мы же братишки, подсоби», ничего делать не собираюсь! — Эх, — сдались близнецы, горестно вздыхая. Компромат на младшего брата кончился как нельзя не вовремя! — Чего ты хочешь, Ронни? — спросил Фрэд, строя жалобную моську. — Хм, что-то. Я потребую это с вас позже, и вы обязательно исполните мою просьбу, братцы-кролики! — Конечно, братец! — масляно растянули губы в улыбках рыжие, уже продумывая все способы избежать исполнения желаний младшего родственника. Рон заметил этот их маневр, что ему очень не понравилось. Через секунду уже он сам расплывался в подобной улыбке, а голос приобрел препротивнейшую елейность. — Ах, точно… Ведь… родители не в курсе ваших… совместных завываний на луну? — витиевато ляпнул немного порозовевший Рон, задумчиво подбирая слова. В конце концов, он не писатель и не оратор. Это Гермиона была настолько погружена в книги, что готова была пополнять свой словарный запас каждую секунду своего времени и забивать голову разнообразными эпитетами, метафорами и сравнениями. Братья, казалось, побледнели, а на их головах появились первые седые волоски. — Ты… Ты нас шантажируешь? — эта фраза была произнесена так, будто Рон, по крайней мере, собственноручно вырезал все население страны. — А чего это ты говоришь таким «страшным» голосом, словно я Мерлина соплохвостам скормил, Джордж? У вас учусь, ведь раньше то же самое делали вы! «Я мщу. И мстя моя будет ужасна… братцы».