***
С криками и спорами через какой-то битый час Снейп таки затащил блудного Малфоя в его родной мэнор и передал мужа Нарциссе, занеся того в спальню на руках, ведь Люциус на манер обезьянки вцепился в его шею, не желая оставаться наедине со злой — предположительно — женой. В итоге Малфой так и не отцепился от зельевара, желание пульнуть в экс-блондина Непростительным которого возрастало с каждой секундой. Нарси проводила Северуса в спальню мужа, где и оставила их до утра. Снейп, трагически вздохнув, проклял свою добродетель, заставившую вернуться на ту злополучную поляну за потомственным аристократом, и уронил Люциуса на постель, плюхнувшись на нее следом, ведь отпускать его никто не собирался.***
Утро Люциуса Малфоя началось с раскалывающейся головы, в которой малейший звук отдавался эхом, и такого неповторимого ощущения, словно ему в горло засыпали песка, куда успели нагадить книззлы. Правда, это не полный список. Это утро началось еще и с осознания, что он прижимается к чему-то, подозрительно похожему на человеческое тело. Словно услышав его мысли, тело подтвердило, что оно «тело», попытавшись шевельнуть рукой. Малфой поднял голову, кое-как разлепив глаза, которые тут же расширились от изумления. — Северус? — удивленно прохрипел он. — Фея-крестная. Чтоб тебя в китайскую вазу засунули, Люциус, — выплюнул Снейп. — Что? — с полнейшим непониманием на лице спросил экс-блондин. — Ты не удосужился отпустить меня еще ночью, не реагируя на мои просьбы. Представить себе не можешь, сколько раз я хотел оторвать тебе руки каким-нибудь пыточным заклятьем. Все кости затекли, пьянь ты одичавшая, — сквозь зубы процедил Мастер Зелий, наконец разминая затекшее тело. — С твоего позволения, Люциус, я в душ. Северус встал с постели, потягиваясь. Что-то звонко хрустнуло. — Тц, позвоночник, — цыкнул Снейп, поправляя свой помятый радужный наряд. — И, в качестве извинения за принесенный моей костной системе ущерб, я требую расколдовать мою одежду, — зельевар вполоборота вперился черными глазами в Малфоя, напоминающего взъерошенного, только что родившегося цыпленка. Немного промедлив, блондин безмолвно нашел палочку, что было настоящим подвигом, и, потратив несколько секунд на вспоминание, какими чарами превратил Северуса Снейпа в придурошный рождественский леденец, сделал ей несколько пассов, произнося контрзаклинание. Сухо кивнув, Мастер Зелий пошел в ванную комнату. Теперь ему не придется, содрогаясь, натягивать на себя тот цветастый ужас.***
Через час оба мужчины сидели в столовой Малфоев. Нарцисса пришла раньше них, и теперь она, с укором в периодически скользящем по мужу взгляде, пила чай. Кассиопея уже выходила к завтраку, а потом убежала — то есть достойно ушла с гордо выпрямленной спиной, высоко держа голову, как подобает юной леди из семьи Малфой — играть с куклами в свою комнату. — Нарси… — хотел было что-то сказать отпоенный антипохмельным лорд Малфой, как жена прервала его одним только выражением лица, насквозь фонящим арктическим холодом. Малфой задохнулся собственным языком, в момент закрывая рот. — Да, милый? — процедила она так, что не оставалось сомнений в том, насколько она рассержена. — Неужели Вы, лорд Малфой, решили снизойти до своей супруги и объяснить причины своего вранья? Люциус побледнел. Казалось, его не расколдованные до сих пор кудри вполовину раскрутились и потеряли объем. — Дорогая, все не так, как ты думаешь… — Лорд Малфой, что же, с Вашего сиятельного позволения, я должна думать? — язвительно прошипела леди Малфой, отставляя чашку. — Я могу принять все, что бы Вы ни натворили, мой дражайший супруг, но лжи я не терплю. — Нарси, прекрати, — взмолился Люциус, умоляюще смотря на жену. Такой официальный тон означал лишь то, что Нарцисса Блэк готова выпотрошить своего обидчика, проявив во всей красе бешеный темперамент своей семьи. Какой такой мужчина — глава семьи? Ха! Может, при появлении в высшем обществе Нарцисса и вела себя, как кроткая и тихая женщина, подчиняющаяся мужу, но как бы не так обстояли дела в кругу семьи. Лорд Малфой временами откровенно побаивался жену, предпочитая не выводить ту из себя. Он ее безмерно уважал и ценил ее личное пространство, а потому старался как можно реже попадаться той на глаза, но при этом ни в коем случае не игнорировал. Люциус был умным мальчиком и с первого раза запомнил, что игнорирование равняется сну на коврике в малой гостиной в компании Добби, так как все двери в спальни будут заблокированы, а трансфигурация… Любимая жена всегда могла пройти мимо, нечаянно махнув на трансфигурированное ложе палочкой. Это умный мальчик тоже усвоил с первого раза, залечивая синяки на плече и бедре от удара о пол. Северус молча наблюдал за разворачивающейся ссорой, стараясь не смотреть Нарциссе в глаза. Вдруг она про него забудет и не одарит своим великодушным вниманием? Снейп помнил, во что вылилось недовольство леди Малфой в прошлый, тринадцатилетней давности, раз, и повторения он ой как не хотел. А учитывая, что затаила злобу Нарцисса не вчера, а тринадцать лет назад, зельевар не мог рассчитывать, что в этот раз все не будет серьезней, чем тогда. Тогда, когда леди Малфой узнала, что Люциус и Северус — любовники. И опять, в итоге, выяснилось, что в ярость Нарцисса впала из-за того, что они сами не признались ей в этом. Вообще, отношения между этими четырьмя — Люциусом, Нарциссой, Северусом и Лили — было сложно описать. Они были странными, но в то же время устраивали их. Никто из этого квартета не смог бы точно объяснить, в чем заключается их связь. — Я прекращу, лорд Малфой. Но прежде объяснитесь, — твердо настаивала на своем бывшая Блэк. — Ох…***
Впоследствии Люциус под недоверчивым и полным скептицизма взглядом жены, запинаясь, объяснил, что тогда связался с черным рынком, у него были проблемы, по мере их решения количество нервных клеток активно уменьшалось, и в итоге Малфой решил пасть жертвой Бахуса. Правда, с вина он быстро перешел на огневиски и, кхм, нажирался до состояния плавающей в формальдегиде мантикоры. Другими словами, он был мертв, — о, нет, не телом, но душой (и явно мозгом, в чем признаваться упорно отказывался) — его шатало и он вечно падал на тащащего его тушу Северуса, придавливая своим весом. Как известно, удар жала мантикоры приносит мгновенную смерть, а у Люциуса Малфоя была небезызвестная тросточка с металлическим набалдашником, попав под резкий тычок которой, Снейп однозначно отправился бы на тот свет. Смерть не единожды была близка, но зельевар, к счастью, уклонялся.***
— Все с тобой ясно, алкоголик с темным прошлым, — сложив руки на груди, протянула Нарцисса. — А с волосами твоими что стало? Это, конечно, до жути забавно, но хотелось бы разъяснений, почему ты еще не развеял заклятье. Зная твою любовь к своим блондинистым патлам, ты бы сразу же вернул им прежний вид. — Я пытался, честно. Пытался раз двадцать, ничего не вышло. Наверное, эти чары или необратимые, или внутрисемейные, их однозначно может снять или тот, кто наложил, или кто-то, близкий ему по крови. Эту гадость сотворил твой кузен, — мрачно изрек Малфой, покручивая в пальцах один из вьющихся локонов. — Кузен? — недоуменно уставилась на мужа женщина, чувствуя вновь закипающую в недрах души злость. Этот! Этот сероглазый тип снова что-то скрыл! — Какой кузен? Сириус в Азкабане, это точно, объявлений о его побеге не было в утренней газете. А Регулус мертв. — Он не мертв. Он жив. Живее всех нас вместе взятых. У Ремуса околачивается, — сказал блондин и отвел глаза, понимая, что вскоре его побьют. Без палочки, без магии, просто руками. Женскими, маленькими, но сильными кулаками. Как же много он начал врать…