***
— Чем занята, Герми? — спросила Аврора, подходя к подруге, что сидела на своей постели, перебирая листы пергамента в руках. — Думаю про свое расписание, — ответила Грэйнджер прикусывая нижнюю губу и хмурясь. — Здесь я отметила все предметы, на которые записалась и наши основные дисциплины, — пояснила она, указывая подбородком на листы. — С ним что-то не так? — Как бы сказать… Я изначально выбрала много дополнительных предметов. А тут еще и эти два новых, о которых сказали на ужине… И, мне даже интересно, как руководство школы умудрится обеспечить мне возможность появляться на всех этих занятиях. — И все же, зачем тебе столько всего? — вздохнула Блэк, присаживаясь рядом. — Ты же устанешь. Столько предметов, а сколько по ним материала давать будут, сколько домашних работ! — Я хочу попробовать, — решительно сказала Гермиона. — Хочу попробовать все. Если посчитаю какие-то предметы ненужными — откажусь от посещения. Не хочу изначально упустить важную возможность узнать что-то нужное. Тем более, я еще не знаю, к чему из этого всего списка у меня есть способности. К чему, если можно так сказать, у меня лежит душа. Ведь, по сути, для меня эти предметы сейчас — всего лишь буквы в строчках на бумаге. Я не представляю, чему конкретно меня будут на них обучать. И для чего и почему это может понадобиться. И мне очень важно это узнать. Самой. Иначе я не пойму, что мне делать со своим будущим, чем мне заниматься после Хогвартса, — серьезно произнесла она и, подняв глаза на подругу, улыбнулась ей. — Не беспокойся за меня, Аври. Если станет очень тяжело, я обязательно облегчу себе жизнь. Я не настолько глупа, чтобы умереть от переутомления в четырнадцать лет. — О, точно. У тебя же совсем-совсем скоро день рождения, — улыбнулась в ответ Аврора. — Не хочешь… — начала фразу и резко замолчала Блэк. — Что? — Нет-нет, ничего. Сказала, не подумав. В общем, так и знай, я обязательно тебя поздравлю так, что это затмит все поздравления от других! Вот! — с важным видом воскликнула Аврора, для пущей убедительности хлопнув ладонью по груди. — Ахах, только сама не переутомись, пока будешь планировать свое грандиозное поздравление, — тихо засмеялась Гермиона, за что получила толчок плечом в плечо от подруги, что смотрела на Грэйнджер с немым возмущением и укором на лице а-ля «неужто ты не веришь, что всемогущая я с такой мелочью не справлюсь?!» Это заставило Гермиону весело засмеяться еще сильней.***
— Для чего нам все эти новые предметы? Нам спать когда?! — громко возмущался Рон, сидя на своей кровати. — Открою тебе истину, мой громкий друг! Спать нам — сейчас, — назидательным тоном протянул Орион, растекаясь по своей постели и оборачиваясь в одеяло. — Да как! Как ты можешь спать, услышав такие возмутительные новости?! — взвизгнул Уизли, борясь с желанием расплакаться. — У нас и так добавилось минимум по два предмета у каждого! А ведь ко всем ним нужно делать домашние задания! И теперь еще вот это! Вот это все и какая-то мазня по шкуре! — Рисование по холсту, ты хотел сказать? — хохотнул Гарри. — Сейчас бы помазюкать по шкуре, — мечтательно протянул Дин. — По твоей, Рон, шкуре! Гноем бубонтюбера! Спи уже, товарищ, хорош орать! — Верно, а то своими завываниями, хуже чем у банши, к нам МакГоннагалл из ее покоев призовешь, — поддакнул Симус. — Или Снейпа из подземелий, — хрюкнул Орион из-под одеяла. — Проверим, на сколько этажей вниз слышны крики Рона в Гриффиндорской башне. — Не надо Снейпа, затыкаюсь уже, затыкаюсь, — пробормотал надувшийся рыжик, сердито заматываясь в свое одеяло.***
Гарри улыбнулся, вспоминая то, что случилось накануне вечером. После этой уютной сцены его ждали тяжелые мысли о дементорах, не дающие заснуть, и на удивление быстро пришедший на смену им хороший сон. О чем он был, Поттер уже и не помнил. На завтраке всем студентам с третьего курса и выше раздали очередные бланки, какие были им выданы в конце прошлого года. Теперь в них стояли названия «Основы Теории Ритуалистики» и «Дуэлинг и Боевые Магические Искусства». Также к бланку прилагался флаер, с которого на читателя смотрели и иногда подмигивали большие нарисованные глаза. Под рисунком была приписка: «Давно ощущаешь очарованность кистями и красками? Все поля конспектов по Истории Магии давным-давно покрыты вязью рисунков? Хочешь добиться большего? Улучшить навыки? Написать портреты своих родных или друзей? А может, и свой лично? Если твой ответ «да» - приходи в четверг на консультацию с профессором Маринэллой Марино в аудиторию 226 в 6 часов вечера. Искусство магической картины — это то, что тебе нужно, друг-творец!». С обратной стороны флаера был изображен чайник. Изысканный чайник с изогнутым носиком имел две дополнительные ручки по бокам: в одной он задумчиво держал перо, а в другой — пергамент, куда вдохновленно что-то писал. Потом чайник прерывался, наклонялся, и наливал чай в стоящую рядом чашку, чтобы в следующий миг прищемить перо своей крышкой, подхватить освободившейся ручкой наполненную чашку и поднести ее под носик, где оказался рот! Надпись с этой стороны флаера гласила: «Описать красоту природы? Разнообразие чувств? Калейдоскоп событий? Смело попробуй, ведь может получиться! Литературный клуб поможет тебе открыть твой затаенный талант! Приходи на консультацию в аудиторию 227 в пятницу в 6 часов вечера!». — Хорошо выкрутился, не правда ли? — фыркнул знакомый голос над ухом, заставив Поттера обернуться. Рядом с ним незамедлительно опустился Драко, здороваясь с друзьями, сидящими за гриффиндорским столом. Как, собственно, и он сам. — Доброе утро, Драко. Почему ты тут, а не с Тео и Блэйзом? — Неужто ты не рад моему обществу, Потти? — манерно протянул Малфой, тряхнув своим бланком. — Вот она, причина номер один. А причина номер два сидит вон там, — Драко мотнул подбородком в сторону слизеринского стола, где сидел непривычно серьезный и молчаливый Блэйз и такой же мрачный Теодор, на которых то и дело косились Панси и Миллисента. В какой-то момент девушки решили отсесть подальше и отодвинулись от парней, кажется, на три фута*. — Чего это они? — удивленно поднял брови Гарри, чуть не подавившись своей кашей. — Сам не в курсе, а они и не говорят. Созреют — признаются, сам лезть в это не буду, — махнул рукой Малфой, снова потрясая бланком. — Это — важнее. Директор-таки нашел способ выкрутиться. — В чем выкрутиться? — Я, кажется, не успел рассказать, но я передал отцу наши разговоры с Салазаром, — тихо проговорил Драко. — Я сказал, что он очень возмущен количеством наших учебных дисциплин. Отец, в свою очередь, сделал все возможное, чтобы протолкнуть в Хогвартс новые предметы — он давно столько по Министерству не бегал, но у него, все же, получилось. Однако старый лис нашел, как привнести в школьную программу новшества с наименьшим для себя ущербом. Смотри, вот это, — Малфой снова указал на бланк, — подтверждение моим словам. Новые дисциплины не стали основными, они — по выбору. То есть не все будут их посещать. Куча студентов предпочтет не брать на себя лишнюю нагрузку. Таким образом, директор свел продуктивность от введения этих дисциплин к минимуму! Гарри снова вспомнил вечернее ворчание Рона, но теперь посмотрел на него совсем под иным углом. Ведь Драко был прав: мало кто захочет по собственной воле увеличить себе нагрузку! В глазах Поттера мелькнуло осознание, замеченное Малфоем. Он тут же заговорил вновь с каким-то отчаянием в голосе: — Но ты же — Гарри, я верю, что твой разум мне не примерещился, он существует — ты же запишешься на новые дисциплины? — Эм, — растерялся парень, хлопая ресницами. — Да, да, конечно, запишусь. — Отлично, — бодро кивнул Драко, стянул с ближайшей тарелки три круглых булочки и удалился к своему столу, где, окликнув сзади Теодора и Блэйза, засунул им в раскрывшиеся рты по булке и сел между ними, откусывая кусок от последнего свежеиспеченного хлебного шарика.***
У всех, кому посчастливилось — а может, и нет, кто знает, — выбрать Прорицания, сегодня проходило первое занятие. Раза три заблудившись в попытках найти вход в Северную башню, Гарри, Аврора, Гермиона, Рон и Блэйз, наконец добрались до нее, воспользовавшись советами упитанного коротышки в рыцарских доспехах с огромного холста с лугом. Величать было этого альтруиста с горячей кровью и пылкими речами, на тонкой грани между разумом и курьезностью гротеска, которого ни один из ребят больше в жизни встречать не желал, сэром Кэдоганом. Третьекурсики очутились на тесной площадке, где столпился весь их класс. На площадку не выходила ни одна дверь. Рон толкнул Гарри и Блэйза, что стояли по бокам от него, и указал на потолок. Поттер, увидев там круглую дверцу люка с бронзовой табличкой, подергал за рукав мантии Аврору, указывая девушке на находку. «Сивилла Трелони, профессор Прорицаний» - гласила табличка. — Ну и как же мы туда попадем? — озадаченно спросил Уизли. И точно в ответ на его вопрос дверца люка внезапно открылась и прямо к ногам Гарри опустилась серебристая веревочная лестница. Все ребята на площадке в изумлении притихли. — Только после тебя, дружище, — улыбнулся рыжик, и Поттеру ничего не оставалось кроме как полезть первым. Он очутился в очень странной аудитории. Это даже была скорее не аудитория, а что-то среднее между мансардой и старомодной чайной. В комнате, погруженной в красноватый полумрак, теснились примерно двадцать круглых столиков в окружении обитых пестрой тканью кресел и мягких пуфиков. Шторы на окнах были задернуты, а многочисленные лампы задрапированы темно-красным шелком. Было очень тепло, но душно, в камине горел огонь, издавая тяжелый дурманящий аромат и доводя до кипения большой медный чайник. Каминная полка была полностью заставлена странными вещицами. Полки, опоясывающие круглые стены, постигла та же участь: чего на них только не было начиная от птичьих перьев, огарков свечей и пухлых колод потрепанных карт до бесчисленных магических кристаллов и полчища чайных чашек. Из люка показался Рон, ойкнувший, когда его ноги были в шаге от пола аудитории. Он оглянулся и увидел внизу за собой Блэйза, что готов был щипнуть его второй раз, если Уизли не поторопится. — Не затормаживай движение, милый друг, — протянул он, протянув руку, чтоб щипнуть парня за лодыжку, и Рон постарался как можно скорее слезть с лестницы, подбежав к Гарри. — Где она? — спросил Уизли, оглядывая причудливую комнату. Откуда-то из полумрака раздался приглушенный, почти неземной голос: — Добро пожаловать. Как приятно видеть вас наконец в вашем физическом облике. Гарри сначала показалось, что в свете камина появилась большая блестящая стрекоза. Профессор Трелони была очень худа, толстые стекла очков многократно увеличивали и без того огромные глаза, на плечах газовая в серебряных блестках шаль. С тонкой шеи свисали бесчисленные цепочки и ожерелья, пальцы и запястья были украшены перстнями и браслетами. Чем-то неуловимым она напомнила юноше Полумну. — Садитесь, деточки, садитесь, — как дорогих гостей приглашала профессор студентов, что ровной струйкой заползали в аудиторию. Толкаясь, все стали рассаживаться: кто в кресло, кто на пуф. Гарри, Рон, Гермиона и Аврора сели вокруг одного стола. Блэйз махнул им рукой и уселся рядом с несколькими слизеринцами, что также решили ходить на этот предмет. — Приветствую вас на занятии по Прорицаниям, — заговорила с аудиторей вновь Трелони, усевшись в широкое кресло возле камина. — Меня зовут профессор Трелони. Скорее всего, вы до сих пор еще не видели меня, ведь я редко покидаю свою башню. Суета и суматоха школьной жизни затуманивают мое внутреннее око. Никто ничего не ответил. Сивилла легким движением плеч поправила шаль и продолжила: — Так, значит, вы избрали прорицание, самое трудное из всех магических искусств. Должна вас с самого начала предупредить: я не смогу научить многому тех, кто не обладает врожденной способностью ясновидения. Книги помогают только до определенных пределов. Гарри и Рон, улыбнувшись, взглянули на Гермиону, которую слова профессора ошеломили: как это книги хоть в чем-нибудь бессильны помочь?! Аврора также улыбнулась и мягко тронула ее за лежащее на столе предплечье в желании успокоить. Трелони тем временем продолжала: — Многие волшебники и волшебницы, как бы талантливы ни были в своей области, не способны рассеять туман, застилающий будущее, — профессор переводила взгляд с одного возбужденного лица на другое. — Этот дар дается немногим. Вот Вы, — неожиданно обратилась она к Невиллу, который от такой радости чуть не свалился с пуфа, — не могли бы Вы сказать, как себя чувствует Ваша бабушка? Здорова? — Надеюсь, — дрожащим голосом ответил Лонгботтом, всерьез заопасавшись за благополучие бабушки. — Я бы на Вашем месте не была столь уверена, — сказала профессор Трелони, и пламя камина заиграло на ее длинных изумрудных серьгах. Невилл прерывисто вздохнул, а профессор невозмутимо продолжала: — В этом году мы будем изучать основополагающие методы прорицания. Первый семестр посвятим гаданию по чаинкам. Во втором семестре займемся хиромантией. Между прочим, моя крошка, — Трелони метнула взгляд на Парвати Патил, — вам следует опасаться рыжеволосых. Парвати бросила испуганный взгляд на Рона, сидящего прямо за ней, и подвинула свое кресло в сторону. Уизли молча оскорбился подобному жесту и словам в отношении его персоны и недоумевающе свел брови к переносице. — Ближе к окончанию учебного года перейдем к магическим кристаллам, если к тому времени закончим с предсказаниями по языкам пламени. К сожалению, в феврале занятий из-за вспышки сильнейшего гриппа не будет. У меня самой совсем пропадет голос. А на Пасху один из нас навеки нас покинет… Класс напряженно притих, а профессор Трелони продолжала, ничего не замечая: — Вы, деточка, не могли бы… — обратилась она к Лаванде, сидевшей к ней ближе всех. Девушка в страхе съежилась, — дать мне самый большой серебряный чайник? Браун с облегчением вздохнула, встала с кресла, взяла с полки огромный чайник и поставила его на стол перед Трелони. — Спасибо, милая. Да, между прочим, то, чего Вы опасаетесь больше всего, случится в пятницу шестнадцатого октября. Лаванду, которая в тайне надеялась, что зловещих предсказаний для нее не будет, пробрала дрожь. — А теперь я попрошу вас разбиться на пары, взять с полки чашку и подойти ко мне. Я вам налью чай, вы сядете и будете пить его, покуда на дне не останется гуща. Левой рукой поболтайте ее круговым движением, затем переверните чашку на блюдце, подождите, пока остатки жидкости стекут, и передайте чашку своему напарнику. Оставшиеся на стенках чашки чаинки кое-что ему скажут. Растолковать увиденное поможет учебник «Как рассеять туман над будущим», страницы четвертая и пятая. А я тем временем буду ходить между столами и помогать вам. Мой мальчик! — воскликнула профессор, схватив за руку Невилла, который встал с пуфа и потянулся за чашкой. — Пожалуйста, после того как разобьете первую чашку, возьмите вторую из голубого сервиза. Розовый мне жалко, он мой любимый. И конечно, не успел Лонгботтом взять в руки чашку с блюдцем, как раздался звук разбившегося фарфора. Профессор бросилась к нему со щеткой и совком для мусора. — Возьмите голубую, очень вас прошу. Спасибо большое. Гарри и трое его соседей по столу с полными чашками вернулись на свои места. Юноши как можно скорее постарались выпить обжигающий чай, в то время как Гермиона и Аврора решили не торопиться. Язык Блэк с ее рождения был очень восприимчив к температурам, и обжигать его о кипяток ей было не с руки. Грэйнджер же предпочитала спешке аккуратность, потому стала пить чай маленькими глотками. — О, милый, — внезапно обратилась Трелони к Блэйзу, что почти допил свой чай, — Вы знали, что если самка бурундука приняла подарок от самца, это значит, что она испытывает к нему симпатию? — Что? — удивленно переспросил Забини, огорошенный неясными словами профессора. — Нет, не знал. И у меня же самец, о чем Вы, профессор? — Теперь знаете, — лаконично ответила Трелони, уходя от вопроса. Гарри и Рон поболтали чашки, как сказала профессор, опрокинули на блюдце и обменялись ими. Оба открыли учебники на указанных страницах. — Нашел, — сказал Уизли. — Посмотри, Гарри, что ты видишь в моей чашке? — Коричневую жижу, — тяжко выдохнул Поттер. Тяжелый дурманящий дух в комнате нагонял сон, и Гарри с трудом соображал, что происходит. — Ахах, — вырвался смешок у Авроры. — Гарри, сосредоточься, а не то, по твоим-то прогнозам, будущего у Рона не существует. — Раскиньте хорошенько мозгами, мои славные. Пусть ваш взгляд проникнет сквозь покровы обыденного, — долетел до студентов как из густого тумана голос Трелони. — Она сказала «коровы обыденного»? — озадаченно переспросил у друзей Рон, который тоже из-за духоты комнаты соображал туже обыденного. — Покровы, Рон, покровы, — лекторским тоном пояснила Гермиона, переворачивая свою чашку на блюдце. Гарри в это время пытался сосредоточиться, вглядываясь в чашку. — Кажется, вижу, — наконец, произнес он. — Это что-то вроде неясного креста… — Поттер склонился над учебником. — Это значит, что тебя, к сожалению, ждут «всякие беды и испытания». А еще, кажется, солнце. Но солнце, наоборот, означает «огромную радость»… Понятно, значит, ты скоро будешь страдать и чувствовать радость… — По-моему, у тебя с внутренним оком что-то неладно. Не мешает проверить. Оба подавили смешок, заметив, что профессор смотрит в их сторону. — Это еще можно трактовать как страдания для достижения счастья, если говорить об обоих фигурах вместе, — задумчиво протянула Блэк, слушавшая разговор парней. — То есть, чтобы достичь огромной радости Рону надо будет пройти через всякие беды и испытания. — Звучит логично, — согласилась с подругой Гермиона. — Бр-р-р, лучше б пропустить часть про беды и испытания, — скривился Рон. — Не надо мне такого многострадального счастья. — Рон, что там у меня? — спросил Гарри. — Вижу темное пятно, похоже на веник. Ты не хочешь убраться у нас в спальне вместо домовых эльфов случаем, а? — рыжик перевернул чашку. — О, а теперь точь-в-точь два жука с пятнами на спинах. Так, давай посмотрим, что это значит. «Жук — к сплетням». О, сплетни вокруг тебя не новость. Но у тебя аж два жука. Значит, сплетней будет в два раза больше? — почесал затылок Рон. Он снова перевернул чашку. — О, а теперь вижу какое-то животное. Допустим, это голова… похоже на беге… нет, скорее на овцу… Гарри прыснул, профессор Трелони обернулась. — Дайте-ка я взгляну, — сказала она, укоризненно глядя на Рона. Профессор подошла к нему и взяла у него из руки чашку Поттера. Вся аудитория притихла, ожидая ее объяснения. Профессор вращала чашку против часовой стрелки, внимательно рассматривая узоры на ее стенках. — Это дерево, причем оно большое, с красивой густой кроной. Это возможность выбора. Это означает, что Вам предоставятся несколько вариантов и лишь Вы будете решать, как поступить. От этого решения может многое измениться, — Трелони продолжила вращать чашку, вперившись в нее глазами. — Глаза. Вы должны увидеть что-то с другой стороны, может, что-то, на что раньше не обращали внимания. А возможно, судьба дает Вам второй шанс в чем-то. — А по-моему, это были пятнистые жуки, — неуверенно протянул Рон. — Белка… значит, поставленных целей придется добиваться в одиночестве, полагаясь только на собственные силы и возможности, — тем временем продолжала рассказывать Трелони. Она прокрутила чашку в последний раз и вскрикнула. В тот же миг раздался звук бьющегося фарфора — Невилл разбил еще одну чашку. Сивилла опустилась в ближайшее кресло, смежив веки и прижав к сердцу поблескивающую самоцветами руку. — Мой мальчик, мой бедный мальчик… Нет, милосерднее промолчать… Не спрашивайте меня… — Что Вы там видите, профессор? — тут же спросил Дин Томас. Все ребята повскакивали с мест, сгрудившись у стола Гарри, каждый пытался заглянуть в чашку Поттера. — Мой мальчик, — профессор распахнула огромные глаза. — У тебя здесь Грим. — Что? — не понял Гарри. Но не понял не только он. У нескольких его однокурсников был явно недоуменный вид, остальные же в ужасе прижали к губам ладони. — Грим, мой мальчик, Грим! — профессора поразила непонятливость юноши. — Огромный пес, вестник беды, кладбищенское привидение! Мой дорогой мальчик, это самое страшное предзнаменование, оно сулит смерть! У Гарри оборвалось сердце. «Смерть? Как? Почему?» — панически промелькнуло в мыслях. Лаванда, до того не знавшая значения слова «Грим», теперь также зажала рот ладонью. Взгляды всех были устремлены на Поттера, кроме Гермионы и Авроры. Блэк внимательно вчитывалась в страницы учебника, хмурясь, а Грэйнджер встала и подошла сзади к креслу, где сидела профессор Трелони. — По-моему, ничего общего с Гримом, — твердо произнесла она. Трелони смотрела на девочку с растущей неприязнью. — Простите меня, милая, за то, что я Вам сейчас скажу. Мой мысленный взор видит вокруг Вас совсем слабую ауру. Очень слабая восприимчивость волн, идущих из будущего. Симус так и эдак склонял голову, даже сощурил глаза почти до щелочек. — Кажется, и правда похоже на Грима. А если отсюда взглянуть, — он подвинулся влево, — то больше смахивает на осла. — Да перестаньте вы гадать, умру я скоро или не умру! — вдруг воскликнул Гарри неожиданно для самого себя. И все сразу потупились. — Профессор Трелони, — вдруг окликнула преподавательницу Аврора, удерживая пальцем какую-то строчку в учебнике. — Да, дорогая? — тут же откликнулась Сивилла. — В учебнике есть примечание, что если в гуще можно разглядеть силуэт мифологического — то есть магического — существа, это означает, что жизнью человека руководят Высшие Силы. Грим является таким существом. Так можно ли трактовать предсказание иначе, чем смерть? — Вы умница, что обратили внимание на это примечание, — кивнула Сивилла. — Некоторые фигуры можно трактовать двояко. У некоторых фигур может быть несколько значений, а у некоторых — значение складывается из нескольких составляющих. Так, например, может оказаться, что этот Грим — знак того, что судьбой мистера Поттера руководят Высшие Силы, а может, что его ждет скорая погибель. А может быть, настоящее значение кроется в связи этих двух трактований: Высшие Силы и смерть. — Спасибо за пояснение, профессор, — улыбнулась женщине Блэк. Аврора перевела взгляд синих глаз на Гарри и подмигнула ему. Поттер с облегчением благодарно поднял уголки губ в ответ. Все же такая неоднозначность значения наводила меньше жути, чем грозное утвердительное предсказание неминуемой скорой погибели. — Милая, позвольте сказать, что, в отличие от того, что я рассмотрела возле Вашей подруги, вокруг Вас я вижу очень сильную ауру, Вы сможете стать настоящей Провидицей. Нет, я не совсем корректно высказалась! Вы уже настоящая Провидица с момента рождения, но Вы сможете развить свои способности в процессе обучения и стать обладательницей всех навыков и умений Провидцев! В Вас явно присутствует врожденная способность к ясновидению, — заключила профессор восторженно, подавшись вперед всем корпусом, сложив ладони вместе у острого подбородка. Аудитория возбужденно загудела. Девушки с интересом посмотрели на Аврору, защебетав меж собой. — Что ж, на этом наше занятие на сегодня закончено, — произнесла Трелони своим самым потусторонним голосом. — Соберите, пожалуйста, все ваши вещи… Студенты, перешептываясь, поставили на место чашки, собрали учебники и закрыли сумки. С одной стороны, ребятам было неловко смотреть на Гарри, и их угнетали мысли, что он может в ближайшее время умереть, с другой же стороны, они были возбуждены заявлением Трелони, что среди их одногодок есть настоящая Провидица. Те, кому особенно понравилось занятие, были твердо намерены подружиться или, по крайней мере, познакомиться поближе с Авророй. — До встречи, дорогие мои, —замогильным голосом выдохнула Трелони.— И да сопутствует вам удача. Ах, да, Невилл, ты в следующий раз опоздаешь. Пожалуйста, прочитай по учебнику, что пропустишь на занятии. А то можешь отстать.***
Следующей в расписании стояла Трансфигурация, куда и направился Гарри с остальными лжегриффиндорцами. Они долго искали ее аудиторию и не опоздали лишь потому, что Трелони отпустила их раньше. Блэйз с другими слизеринцами ушел на другой предмет. Гарри выбрал место в самом конце аудитории, но все равно чувствовал, как будто на него направлены огни рампы — то и дело ловил на себе чей-нибудь взгляд. Уж не ожидают ли однокурсники, что он в любую минуту может упасть замертво? Видимо, предсказание смерти сильнее въелось в их память и вызвало больший ажиотаж, чем вероятность управления его жизнью Высшими Силами. Может, списали это на что-то «очевидное» вроде его Избранности? Юноша не знал и знать не хотел. Рядом с ним сидела Аврора, также мечтавшая укрыться от дополнительного внимания. Ведь, если на Гарри регулярно косились с каким-то потаенным ужасом и страхом, походившим на болезненный интерес, то на нее саму кидали очень воодушевленные, пытливые взгляды. Временами девушке казалось, что кто-то из однокурсников хочет ее сожрать, настолько волны энергии от их взоров буквально прожигали дыры по всему ее телу — некоторые места начинали гореть и зудеть. Блэк уже по-настоящему опасалась возвращаться вечером в гостиную. Гарри и Аврора практически не слышали, что профессор МакГонагалл рассказывала про анимагов, и даже не смотрели, как она превратилась у всех на глазах в полосатую кошку со следами от очков вокруг глаз. — Что сегодня такое со всеми вами? — спросила МакГонагалл, приняв свой обычный облик под звук легкого хлопка. — Это, разумеется, неважно, но еще никогда не было, чтобы превращение в кошку и обратно не вызывало аплодисментов. И, хотя все взгляды опять обратились на последнюю парту, студенты как воды в рот набрали. Гермиона подняла руку. — Дело в том, профессор, что у нас первым занятием были Прорицания, мы гадали по чаинкам. Ну и… — Ах, вот оно что! Тогда все ясно, — МакГонагалл нахмурилась. —Можете, мисс Грэйнджер, ничего больше не говорить. Так кто же в этом году должен умереть? В ответ снова раздалось лишь молчание. — Я, — наконец признался Поттер. — Ну что ж! — Минерва буравила Гарри взглядом. — Так вот знайте, Поттер, Сивилла Трелони с первого появления в школе ежегодно предсказывает скорую смерть одному из студентов. Никто, однако, до сих пор не умер. Знакомство с аудиторией она начинает с предзнаменования смерти. Очень это любит. Я никогда не говорю плохо о моих коллегах, — профессор умолкла, и ноздри ее побелели. Справившись с собой она продолжила. — Прорицания — самая неточная ветвь магических знаний. Не стану от вас скрывать, я к ней отношусь недостаточно терпимо. Настоящие ясновидцы чрезвычайно редки, и профессор Трелони… Макгонагалл опять умолкла и заметила поднятую руку Лаванды. — Да, мисс Браун? — Профессор МакГонагалл, профессор Трелони сказала, что Аврора — настоящая Провидица! — О, — застыла на пару мгновений профессор, прежде чем снова заговорить. — Теперь мне стало понятно, почему вы уделяете столько внимания не только Поттеру, но и мисс Блэк. Что же, со временем мы все узнаем, были ли слова Сивиллы правдивыми. И вот что, послушайте, Поттер: Вы прекрасно выглядите, так что не будьте на меня в обиде, если я не освобожу Вас от домашнего задания. Но не сомневайтесь, в случае смерти выполнять его не обязательно. Ребята рассмеялись, а Гарри стало легче дышать. Не так страшно бояться предсказания чаинок в красноватом свете и дурманящем аромате чайной комнаты. Другое дело — осознанный страх среди бела дня. Слова МакГонагалл помогли юноше выкинуть из головы думы о предсказании и его неясном, но пугающем значении.***
Следом за Трансфигурацией ребят ждал обед. Рон и Гермиона, еле сдерживаемые Гарри и Авророй, успели повздорить на тему Прорицаний. В ходе спора девушка, уязвленная напоминанием о своей «слабой ауре», решила, что лучше не будет ходить на такую путаную дисциплину как Прорицания, чем будет сидеть и притворяться, что видит в чаинках некий сакральный смысл. Под конец обеда Уизли и Грэйнджер больше друг с другом не разговаривали. Поттер и Блэк лишь удрученно качали головами и синхронно вздыхали, думая, как исправить ситуацию и помирить друзей. Орион, бывший во время Прорицаний, куда он отказался записываться, на другой дисциплине, воодушевленно вещал что-то Джинни, которая внимательно его слушала и вставляла какие-то фразы, после чего они оба заливались смехом. Уизли то и дело косилась на Гарри, но тут же одергивала себя и возвращалась к разговору или брала что-либо из своей тарелки. Драко, пообедав, подошел к Гриффиндорскому столу и сказал лжегриффиндорцам, что будет ждать с Теодором и Блэйзом их всех вечером в туалете Миртл с бланками для записи на новые дисциплины на руках.***
После обеда лжегриффиндорцы вновь разошлись по разным дисциплинам. Ближе к намеченному Малфоем времени Гермиона и Рон наконец нарушили свой обет молчания по отношению друг к другу и стали вести себя как прежде. Орион с восторгом рассказал Гарри об Уходе за Магическими Существами, куда стал ходить он, но не Поттер. Так Гарри узнал, что Хагрид привел на первое занятие Гиппогрифов. — Знаешь, Гарри, хоть квиддич я и ненавижу, но вот гиппогрифы... обычные полеты это совсем другое, нежели глупая игра. Он так парил!.. Зря ты не записался на Уход, а то бы вместе полетали! — Ахах, что ж поделать, видно не судьба, — улыбнулся Поттер, пытаясь представить гиппогрифа и полет на нем. — Слушай, а давай в ближайшие дни сходим к Хагриду и попросим, чтоб он тебя с гиппогрифом познакомил? Тогда и полетать сможешь! — воодушевленно предложил Блэк. — Можно попробовать, — согласился Гарри.***
К вечеру все лжегриффиндорцы и тройка слизеринцев могли похвастаться заполненными бланками, в которых напротив обоих предложенных предметов стояло согласие на посещение. Рон сдался последним: изнутри он кипел и боролся с совершенно дикой истерикой, был против дополнительной нагрузки каждой клеточкой тела и каждой частичкой души, однако… Однако участь быть покусанным Малфоем была страшнее, чем лишние два предмета. Драко настойчиво стоял у него над душой до тех пор, пока от напряжения у Рона не выступила на лбу испарина. Малфой смотрел на рыжика, как удав на кролика, под конец завершив психологический прессинг товарища угрозами, что тихим ласковым голосом надиктовывались тому в уши. — Ты будешь настолько выделяться своей необразованностью на нашем фоне, что в итоге нам надоест разжевывать тебе каждую мелочь. А это, в свою очередь, приведет к тому что мы предпочтем не посвящать тебя в наши дела, в которых ты все равно не будешь ни драккла смыслить, через какое-то время отдалимся от тебя и сбросим, как балласт. Ты будешь пытаться вернуться к нам, но все будет тщетно, ведь пока ты будешь пытаться нагнать упущенный материал, мы уйдем еще дальше. И в конце всей этой трагедии на сцене жизни… Я тебя покусаю. — Чего?! — взвизгнул Рон. По мере того, как в ушах нарастал гул, подозрительно напоминающий голос Малфоя, а лицо блондина приближалось все сильнее, приковывая к месту страшными, горящими каким-то особым внутреннем ледяным пламенем, серыми глазами, Уизли почти прекратил понимать, что происходит. Однако слова про «покусание» его бренной туши, вернули рыжика в реальность из полного оцепенения. — А того, Ронни. Возьму и откушу тебе ухо. Все равно умные вещи на необходимых дисциплинах ты слушать отказываешься, так что уши тебе не нужны, — выпрямился Драко, разводя руками. Лжегриффиндорцы беззвучно хохотали, пытаясь перекрыть подозрительные звуки, вылетающие изо рта, руками. Теодор улыбался краешком губ, больше никак внешне не показывая реакции на происходящее. — Ну ты загнул, — присвистнул Блэйз, хлопнув пару раз в ладоши. — Я б посмотрел. — На что? — промямлил Рон, растеряно хлопая ресницами. — Как на что? На то, как Барсик будет откусывать тебе ухо. В прочем, у моей далекой-далекой тетки, не подсчитаю колена, жила кошка, что жить не могла, не съедая в день парочку свиных ушей. Может, все коты на уши падкие? Как думаешь, мой милый кот? — протянул Забини. — Ты сейчас сказал, что я свинья?! — вскрикнул Уизли. — С каких пор я кот, да еще и твой, Забини? — одновременно с ним прошипел Малфой. — Ладно-ладно, Поттеровский котик. Так сойдет? — масляно улыбаясь, поправился Блэйз. Гарри не успел открыть рта, чтоб сказать, как неприлично и неподходяще для их рода отношений это звучит, ведь блондин ответил быстрее: — Я свой собственный и уж тем более не какое-то животное, Мордред тебя шеей на палочку насади! — возмущенно скривился Драко. — И завязывай все-таки меня так называть. Опять ты начинаешь меня выводить почем зря, Забини. — Конечно! А без того жить скучно, — хмыкнул Забини, спрыгнул с подоконника в туалете Плаксы Миртл, где они ввосьмером сейчас расположились в отсутствие приведения, и направился к выходу, заведя руки за голову. — Всем спокойной ночи, пойду в гостиную пораньше. Хочу почитать перед сном. Дверь с жалобным скрипом закрылась. Драко задумчиво посмотрел на нее несколько мгновений, после чего перевел многозначительный взгляд на Теодора. Нотт, поймав его на себе, без слов понял, что им предстоит серьезный разговор, и тихо выдохнул, смиряясь. — Что ж, Ронни, мне нужна твоя рука, что поставит вот здесь и вот здесь галочку, — продолжил терапию для проложения в голову Рона дороги, по которой в нее войдет свет знаний, слизеринец, выставив перед рыжиком его бланк.***
Слизеринцы и лжегриффиндорцы разошлись, отправляясь по своим общежитиям. Некоторое время Драко и Теодор шли молча. Нотт не считал нужным приближать разговор, который можно было бы избежать, а Малфой мысленно формулировал речь, которую хотел сейчас вывалить на собеседника. — Что происходит с тобой и Забини? — решил спросить самое главное в лоб Драко. — Даже не пытайся сказать что-то вроде «ничего, тебе показалось». Вы странно себя ведете, это заметили все еще в Хогвартс-экспрессе. С каких пор вы ссоритесь? Я, конечно, допускаю, что вы ссорились и раньше, но это все равно было не так, как сейчас. Ваше поведение друг с другом изменилось. Да и Забини… Блэйз ведет себя не так, как раньше. Последний раз я вас видел тридцать первого июля, на дне рождения Гарри. И тогда вы были… нормальными. Вывод: вы изменились позже. Тео, что произошло в августе? Что случилось в Венеции? Я не хотел этого спрашивать, все же это не мое дело. И ты можешь мне не отвечать, но должен знать, что мы знакомы чуть ли не с пеленок, и связь с вами для меня — не пустой звук. Вы мои друзья и, я думаю, мне позволительно волноваться о том, что происходит. Теодор молча выслушал все, ни разу не перебив и не выдав своей реакции даже взглядом, продолжая идти рядом с Малфоем. — Я… рад, что ты ценишь нас. За себя могу ответить, что ты тоже не безразличен мне, Драко. Мне не хотелось бы, чтобы ты волновался за нас, однако… Сейчас я… не стану рассказывать, что произошло между нами. Позволь пока что мне самому разобраться с ситуацией. Нам с ним разобраться. Скажу лишь, что… да, в Венеции кое-что случилось. У нас возникло некоторое... недопонимание. Но мы решим его рано или поздно. С минуту в коридоре был слышен лишь стук шагов о камень пола. Лишь остановившись у входа в гостиную, Драко подал голос, что эхом отдался о стены пустого в предкомендантский час подземелья: — Хорошо. Разбирайтесь сколько потребуется, но знайте, что, в отличие от меня, гриффиндорцы, даже если они и липовые, вытрясут из вас правду даже против вашей воли, если ваши разборки затянутся.***
— Малфой страшный, — всхлипнул Рон, закутываясь в одеяло. — Не удивлюсь, если теперь он будет мне сниться. — Рон, ты поосторожней с такими заявлениями, — прогоготал Орион со своей постели. — А то заставишь нашего друга ревновать! — Чего? — Только одному человеку в этой комнате позволительно видеть сны с Дрэйком в главной роли, — продолжил ржать Блэк. — И это не ты, Ронни, а наш Гарри, Мальчик-Который-Выжил-И-Выживет-Тебя-Из-Нашей-Спальни-В-Случае-Чего, — давился смехом Орион, пока в него на полной скорости летела подушка Поттера. — Сам такой, — сквозь улыбку фыркнул Гарри, ловя свою подушку, запущенную Блэком, обратно. — Не буду я подобного делать. — Эй! Эй-эй-эй! Я про кошмары говорил! — воскликнул Рон. — Да поняли все всё, поняли, — похихикивая ответил ему Симус. — Что это вы там поняли? — взвился рыжик. — Что надо, то и поняли, — протянул Дин. — Уже отбой был, а ты снова орешь, вот что понял лично я! — У меня даже Трэвор оставил попытки сбежать и лежит, прижимая лапы к голове. Кажется, он пытается закрыть свои уши, — спокойным голосом тихо заметил Невилл. — И ты туда же, Невилл, — обреченно заметил Рон. — Стоп, а у жаб есть уши? Где? Я не видел! — Уши есть, а ты их не видел, потому что Драко их у каждой откусил, — таинственным шепотом поведал ему Орион под свистящий смех со стороны кровати Поттера, сопровождающийся странным шипением. — Ой, да ну вас! — еще сильнее укутался в одеяло Рон, упорно делая вид, что он уже давным-давно крепко спит и его не волнует мирское и суетное за пределами его мягкого кокона. — Гарри, там Нагайна что-то важное говорит? — поинтересовался Лонгботтом, которого немного напрягало шипение. — Нет, вовсе нет. Она просто не может перестать смеяться. — Гарольд, мог сказать что-то более загадочное, — с укором прошипела Нагайна. — Совсем в тебе нет тяги к тонкому искусству ведения забавы, где нужно наблюдать, как люди страдают от попыток разгадать загадку, которой не существует. Хе-хе-хе.