***
— Рон, угомонись! — тянула за руку друга Гермиона, удерживая его на месте. — Но Джинни! Я должен знать, что произошло! Она была странной! Может, ей плохо?! — Рон, Гарри с Ори со всем разберутся. Да там еще и Драко, видел, как рванул? Если Джинни плохо, они отведут ее в Больничное крыло. Мы там будем лишними. — А Орион там не лишний? Он чего побежал?! — бухтел Рон, оставаясь на месте. — Ладно Гарри, Джинни же на него упала. Драко… ну можно же понять, они же ну, вместе, вот и побежал выяснять, что случилось. Они ж вообще постоянно друг с дружкой ходят. А Ори с чего? На кой ему?! — Знаешь, в последние дни Гарри и Драко практически не разговаривали и редко находились рядом друг с другом, — аккуратно заметила Блэк, стараясь выгодно расставить акценты, чтобы Рон не зацикливался на связи Ориона с произошедшим. Аврора, будучи его близняшкой, была достаточно близка с братом. У них с Орионом всегда были очень теплые и крепкие отношения. Даже если они пытались что-то скрыть друг от друга — это было бесполезно. Аврора в очередной раз осознала это на собственном опыте, когда брат настойчиво отвел ее в сторонку и сказал рассказывать ему или папе о своих проблемах и страхах, ведь они семья. Сама девушка видела чувства брата практически насквозь, и его искренняя симпатия к Джинни была очевидна не только даже для нее, но и для многих других, исключая Рона. Тот во всем, что касалось внимания к его сестре, видел злой умысел и, вероятно, просто-напросто ревновал. Все же, Джинни единственный ребенок в семье Уизли младше Рона, и единственная девочка. У них с Роном не такая уж и большая разница в возрасте, они выросли вместе. Аврора не знала, как на самом деле строились отношения Джинни с Роном, но могла предположить, что ее друг чувствовал себя защитником для хрупкой младшей сестры, обязанным защищать ее от нападок старших братьев — пакостников-близнецов Фрэда и Джорджа. И с тех пор он не прекратил ее опекать. Так думалось Блэк, и нечто — вероятно, ее чутье Прорицательницы — подсказывало ей, что она была права. Общими с Гермионой усилиями, им удалось удержать Рона на месте. Он лишь подозрительно косился на выход из зала и угрюмо доедал свой завтрак.***
— Джинни! Постой! Джинни! — пытался окликнуть девочку Гарри, пробежав за ней, наверное, уже третий поворот коридора. Ему наконец удалось остановить ее, схватив за плечо, что позволило этой безумной гонке остановиться. Гриффиндорка, сотрясаясь от рыданий, остановившись, спрятала лицо в руках. — Г-Гарри! Почему! Почему ты…! — обреченно прохныкала она. — А что еще мне оставалось делать? Я не мог не побежать за тобой! Объясни мне, что случилось! Я обидел тебя чем-то? Из-за чего ты плачешь? — дезориентировано пытался выяснить хоть что-то юноша. Орион, наравне с которым бежал Драко, хотел было приблизиться к этим двоим, но Малфой дернул его за шиворот, не давая показать носу из-за их укрытия: они остановились в нише у ближайшего к местоположению Гарри и Джинни поворота. Оттуда было прекрасно слышно голоса ребят, доносимые до их преследователей в сопровождении эха. Коридоры были пусты: студенты сидели в Большом зале на завтраке. Блэк возмущенно обернулся к дернувшему его другу, но наткнулся на жесткий взгляд, смотрящий на него с предупреждением: «Не рыпайся». Поняв посыл и замысел слизеринца, Орион угомонился и принялся слушать разговор Гарри и Джинни. — Я не… — хотела поправить Поттера девочка, но бросила эту затею, давясь слезами. Она спрашивала не о том, почему он побежал за ней. Ей хотелось знать, почему именно к нему она стала испытывать эти странные чувства, которых не было раньше. Почему они все усиливались, но одновременно с тем ее симпатия к Ориону не угасала и не менялась. Что с ней произошло — вот, что хотела знать эта второкурсница, впервые в жизни попавшая в такого рода беду. — Г-Гарри, я чувствую с-себя странно, — попыталась она объяснить происходящее, но из-за смущения и стыда не могла выговорить ничего толком напрямую. Откуда ей было знать, чем именно диктуются ее чувства? Могла ли она, девочка, хоть и взращенная в семье волшебников, подумать, что кто-то станет опаивать ее любовным зельем? Всего лишь ее, захмурышку Уизли из бедной семьи. Кому она была нужна такая сейчас? Да и кто бы стал подливать ей любовное зелье? Не сам же Гарри! Ему это было совсем ни к чему — у него был Драко, и Джинни знала это! Да она в принципе не допускала мысли, что кто-то ее опоит! Такое могло мелькнуть в ее голове лишь на мгновение, чтобы тут же пристыженно скрыться в ворохе других размышлений! Разумеется, исходя из этого, думая о некой естественной природе возникших чувств, могла ли она напрямую высказать их Поттеру? Какой стыд, ей хотелось провалиться сквозь землю — лететь туда напрямую вниз сквозь подземелья и воды Черного Озера! Насколько беспринципной и отвратительной девицей нужно быть, чтобы рассказать кому-то о чувствах, вместе с тем уже долгое время проявляя знаки другому? Насколько жалкой и противной ее посчитает сам Гарри, если узнает об этом? Джинни желала умереть на месте, но не мучиться с этой жуткой задачей — ком в горле лишал ее голоса, хаос в мыслях лишал спокойствия, а чувства, беспорядочно мечущиеся в душе — вызывали боль в сердце. Слезы остановились, но уже успели напечь ей глаза. — Тебе плохо? Отвести тебя к мадам Помфри? — участливо отозвался Гарри. — Нет, нет, все в порядке, не нужно, — залепетала она, не контролируя свою речь — вместо чего-то адекватного, из ее рта вылетал лишь ряд бессмысленной чуши. Глубоко вздохнув, она попыталась взять себя в руки. — П-прости меня! Я не хотела на тебя падать! Прости! Прости за все, Гарри! — стоило ей произнести последнее предложение, как ее глаза снова оказались на мокром месте, а в носу и горле засвербело. Казалось, она извиняется за ситуацию, произошедшую в зале. Но мысленно, про себя, поняла девочка, она извинялась за то, что стала испытывать к нему чувства — именно эта мысль крутилась в ее голове, вызывая новый виток неконтролируемых рыданий. Она ощущала себя такой беспомощной, маленькой и слабой, что ей было не по себе. — Джинни, все хорошо, тебе не за что извиняться, — оторопел Гарри. Все же, он не знал, что делать с плачущими девушками. Однако в последнее время сталкивался с ними все чаще. У него получилось успокоить Аврору. Но получится ли такое провернуть с Джинни? Все же, Блэк — его близкая подруга, она ему более понятна и… знакома? А поведения Джинни он не понимал. Что ей двигало? Почему она так бурно реагировала? Что произошло, а он так и не заметил? — Мне н-нравится Орион, — проплакала девочка. Гарри застыл. Нет, он все же не мог понять сути этого разговора! Она плакала, потому что ей нравится Орион? Что? — Так… — неопределенно протянул он, ожидая продолжения этой светлой мысли. — Мне правда нравится он, — усердно утирая глаза рукавом, пропищала Джинни. — Ты мне веришь, Гарри? — Верю, — кивнул Поттер. — И я в-верю, — дрожащим голосом продолжила она говорить. — Он мне с прошлого лета нравится, когда он к нам в Нору приезжал… Мы письма друг другу писали… Я храню все его подарки и прячу их, чтобы их не сломали братья. Он мне правда нравится. — Почему ты говоришь это мне? — максимально успокаивающим и дружелюбным тоном спросил Гарри. Орион, стоя в нише, покраснел до шеи, пока слушал монолог Джинни. Драко был рад, что объектом воздыхания сестры Рона был все-таки Блэк, а не его Поттер. Однако он ждал подвоха. Не могла Уизли просто так начать говорить про Ориона. Должна быть причина, не так ли? Подвох не заставил себя ждать, вылившись вместе со следующей репликой гриффиндорки: — Но почему то, что я так долго чувствую к Ориону, я вдруг начала чувствовать… и к тебе?! — отчаянно выпалила она, с искренним непониманием и ужасом в глазах уставившись на Гарри. Поттер остолбенел. — Я всегда восхищалась тобой… как героем! Как человеком! Но… но… я никогда! Я никогда не думала о тебе так! Честное слово, Гарри! Мне до сих пор очень нравится Орион, но почему, Гарри, смотря на тебя, я… я ч-чувствую, словно теряю себя и свои чувства к нему? Что… что со мной не так? Не презирай меня, Гарри, прошу… Я не хотела этого… Джинни резко отвернулась от юноши, силясь унять дрожь в озябших руках. — Я… Я не знаю, — только и вымолвил шокированный лжегриффиндорец, после чего его сразу перебил Драко, вышедший из своего укрытия. За ним последовал и Орион. — Вероятно, тебя опоили любовным зельем, которое должно было заставить тебя влюбиться в Гарри, — выдвинул предположение Малфой, смотря на Уизли и подходя ближе к Поттеру. — Драко… О… Ори, — сдулась, будто воздушный шарик, девочка, снова желая провалиться сквозь землю от стыда и ужаса. — Вы все слышали? Вы были здесь? — спросила она, со страхом смотря на Ориона. — Да, слышали, — беспощадно подтвердил Драко. Уже успевший побледнеть обратно Блэк с серьезным видом кивнул, подтверждая его слова. «Мерлин великий, он слышал! Он все слышал! Он слышал, что я сказала! Теперь он знает, что нравится мне! И Гарри…Мерлин! Хочу провалиться, что же это такое! Я еще ни разу не говорила ему словами, что он мне нравится! Он впервые услышал это, а после… А-а-а! И сразу после я сказала о симпатии к Гарри! Это ужасно!» — мысленно рыдала и хотела побиться головой девочка. — «Я испортила все, что только можно было испортить!» — Не паникуй. Мы никому не расскажем, — кинул ей Драко, пытаясь успокоить и направить на путь истинный: им нужно было пойти к Снейпу, чтоб тот помог разобраться с происходящим и определить наличие зелья в крови Джинни. Не то, чтобы Малфой не доверял школьной колдоведьме, но все же к Северусу его уровень доверия был не в пример выше. Тем более в случаях с отравлением зельями колдоведьма часто обращалась к Мастеру Зелий за содействием. Так что, по сути, это было бы облегчением всего процесса: они просто направятся сразу к самому полезному звену этой цепи. «И не нужно никому рассказывать! Кто не должен был слышать, уже и так все узнал!» — про себя панически провизжала Джинни. — Скорее всего вас обоих специально опаивали зельями, чтобы вы влюбились друг в друга, — предположил Драко. — Но на Гарри зелье не сработало, на это есть простое объяснение — любые зелья, воздействующие на любовный интерес, не работают на тех, у кого есть магический партнер. Это лишь мое предположение, чтобы мы могли понять, так ли это, пройдем к профессору Снейпу, он проверит вашу кровь. У обоих, — стрельнул серебром глаз в Поттера Малфой. Орион, приблизившись к сжавшейся Джинни, поднял руку на уровень ее закрытого ладошками лица. Он отвел ее руки и, под настороженный взгляд девочки, стер костяшками пальцев ее слезы. Блэк взял одну ее руку в свою и повел следом за Гарри и Драко в сторону подземелий. Он завел спокойную неспешную беседу и пригласил Джинни прогуляться по двору Хогвартса вечером в следующую субботу. Девочка, запинаясь, согласилась, для пущей демонстрации твердости решения, несколько раз кивнув. Гарри, шагая рядом с партнером, тайно поглядывал на него, будто бы чего-то ожидая. Драко же оставался молчалив и безучастен к этому, он был намерен как можно быстрее разобраться с тайной возможного приворота. Поттер хотел прикоснуться к его руке, чтоб сжать ее в своей, но, бросив взгляд на его лицо, одернул себя. Малфой хмурил брови и выглядел то ли злым, то ли раздраженным. Сжав ладонь в кулак, лжегриффиндорец стиснул зубы и приказал себе взять в руки самого себя, прежде чем тянуться к другим. Юноша помнил слова Авроры, не давал себе забыть о них, чтобы снова не впасть в уныние. Да, скорее всего такое поведение Драко вызвано не тем, что он стал питать отрицательные эмоции к Гарри. Он не должен был начать его бояться. В то же время, Поттер не помнил, чтобы в последнее время давал ему повод на себя сердиться. Скорее всего, убеждал себя лжегриффиндорец, дело было абсолютно в другом. К счастью Гарри, убеждение работало: он действительно изо всех сил верил в такие свои мысли, не давая внутренним тревогам поколебать себя. В конце концов, подумалось Поттеру, сколько еще можно оставаться такой размазней?***
Северус рано вернулся с завтрака и уже находился в своих покоях, где его и застала дружная компания. Выслушав их рассказ о происходящем, он хотел закрыть дверь обратно, чтобы забыть напрочь о существовании внешнего мира за пределами его апартаментов, но удержался. Снейп впустил внутрь своей Святой Святых этих детей, новым лицом среди которых была мелкая Уизли — ее зельевар еще ни разу не наблюдал в своих покоях. Джинни с опаской зашла в помещение следом за товарищами, осматривая место, в котором, думалось девочке, ей никогда не удастся побывать за все время своего пребывания в Хогвартсе. — Итак, мисс Уизли, молодые люди, присаживайтесь, — указал Северус на кресла и диван. — Я за инструментами. Постарайтесь, чтобы к моему возвращению комната осталась в том же виде, в каком она находится сейчас, — отрезал Зельевар, скрываясь в своей лаборатории. — А что-то может случиться? — тихо спросила девочка. Это можно было посчитать риторическим вопросом, но Драко ответил: — В переводе со Снейповского это означает: «Сидите на месте, будто вас связали веревками; вам разрешено только дышать, лучше через раз». Гарри и Орион прыснули, Джинни хлопнула глазами. Том, стоя на каминной полке, изо всех сил изображал из себя самую натуральную статую, пытаясь сдержать при себе свои шуточки. Все же, думалось Темному Лорду, малышку Джинни хватит удар, если глинянная фиговина, напоминающая матрешку, которую явно использовали для темных дел, внезапно заговорит. Да и незачем этой девочке знать про его существование. По крайней мере, пока. Гарри, пока остальные юноши тихо заговаривали Джинни, повернулся в сторону Тома и улыбнулся ему, легонько кивая в знак приветствия. Ах, как же в этот момент Реддлу хотелось иметь возможность двигаться, чтобы ответить ему на это приветствие! Тем временем в комнату вернулся Северус, быстро забрав кровь Джинни и Гарри в чистые фиалы. — Профессор Снейп, сэр… Драко, — замявшись, с максимальной осторожностью и почтительностью решил спросить Гарри: все же, ему не давал покоя один вопрос, но, задав его, он боялся показаться глупым. — Почему вы все же решили, что меня тоже могли опоить любовным зельем? Я не чувствую ничего такого. Северус и Драко переглянулись. Снейп махнул палочкой, произнося заклинание, чтобы призвать книгу. Стоило ей оказаться в его руках, как профессор пролистал несколько страниц и передал ее лжегриффиндорцу в открытом виде. — Вчера я давал Драко читать ее по его просьбе. Тоже прочитай, внимательно. — «Влияние зелий, вызывающих любовное влечение, ограничено для имеющих магическую партнерскую связь существ. Подобный человек или магическое существо почувствует лишь желание сконцентрировать внимание на существе, симпатию к которому должно вызывать зелье», — прочел Гарри вслух и перевел взгляд на Драко. — Драко, ты видел, что я как-то по-другому отнесся к Джинни? Поэтому решил?.. — предположил он. — Да. В Большом зале ты странно завис взглядом на ней, когда она упала на тебя. Ты замер и пялился на нее во все глаза. Я бы, может, и списал это на удивление. Но, зная тебя... — Малфой покачал головой. — Гарри, ты ловец. Тебе поймать внезапно появившийся рядом объект — раз плюнуть, даже если это человек. У тебя это не вызвало бы трудностей или удивления в духе «Вау! Как я это сделал?», не правда ли? Без особой причины ты бы так не завис. Поправь меня, если я ошибаюсь. — Ты прав, — озадаченно откликнулся Поттер. — Ведь верно, с чего бы мне так себя вести?.. Я, если честно, на самом деле немного удивился, когда понял, что Джинни стала падать, но почему я… сразу ее не отпустил? Я же… Я держал ее на руках? — неуверенно произнес юноша, ища ответа у окружающих. Драко, Орион и Джинни кивнули ему. Последняя сделала это с изрядной долей смущения, теребя подол мантии. — Ты так застыл и смотрел на нее, будто тебя кто-то Ступефаем приложил, — проворчал Блэк с неким укором поглядывая на друга. Гарри сглотнул и неловко улыбнулся ему в ответ. — Я же, в свою очередь, сделал вывод, — прервал их разговор Снейп, — что, если некто покусился на чувства мисс Уизли, он мог не ограничиться этим. Что ж, а теперь идите по своим делам. Вам двоим не стоит пока находиться рядом, так что до вечера лучше избегайте общества друг друга, — сказал профессор Джинни и Гарри. — Ваша кровь теперь хранится у меня под чарами. К вечеру изготовлю определяющий состав, тогда и можно будет узнать, влияли ли на ваше сознание зельями и, возможно, удастся определить конкретный состав. Мисс Уизли, настоятельно советую Вам не распространяться о том, что произошло в стенах моих апартаментов. С этими словами Северус выпихнул всех нежданных гостей из своих покоев, оставшись наедине с Томом и новыми обязательствами. — А ты так надеялся, — начал было Реддл сетовать о порушенной вере зельевара на спокойные выходные. — О, Мерлина ради, замолчи, — прервал его Снейп, скрываясь в лаборатории.***
Ребята решили начать следовать совету Мастера Зелий сразу же. Орион повел Джинни в сторону Гриффиндорской башни — возвращаться в Большой зал девочка отказывалась наотрез. Во-первых, она уже позавтракала, во-вторых, она просто сгорала от стыда за произошедшее: все те, кто сидел сейчас в зале, видели ее нелепое падение и побег. Став таким посмешищем, она хотела как можно дольше откладывать встречу с остальными студентами. Драко и Гарри наоборот неспешно побрели к дверям Большого зала: они вспомнили, что там сидели Аврора, Гермиона, Рон, Блэйз и Теодор, которые в принципе не знали, что у них произошло за пределами зала. Беспокоил ребят в основном Рон: зная его привязанность к сестре, он мог до сих пор бушевать и порываться набить всем морды за то, что кто-то сделал с Джинни что-то ужасное. — Драко, как ты? — спросил Поттер. Он решил, что им нужно было поговорить друг с другом о происходящем в последние дни. Решил и начал идти к этой цели. — А? Я в порядке. Почему ты спрашиваешь? Как ты? — Ты избегал меня несколько дней. И по связи я ощущал странные эмоции. Что-то произошло? Драко невольно остановился, и посмотрел на Гарри так, будто видел его впервые. Что он говорит? Он, Драко, что, действительно избегал его? «Мерлин! Ведь это и правда выглядело так! Я не понимал этого, но сейчас… Сейчас, если подумать, то сколько раз мы виделись вчера? Позавчера? Мы разговаривали? О чем? Мы прикасались друг к другу? Как? Когда?.. Ничего, ничего не помню. Я так ушел в изучение темы, подброшенной мне в сознание Паркинсон, что просто забыл обо всем. Даже о самом Гарри, несмотря на то, что тема была связана с ним напрямую. Как так вышло?» — мысленно выл Малфой. — «Признаюсь, мне было неловко от того, что я на секунду усомнился в искренности нашей связи, от этого мне было несколько стыдно перед Гарри. Но я же вскоре уверился, что это все чушь — наша связь истинна и не навязана нам всего-лишь мороком магии. Но, если я столько времени находился в сомнениях и размышлениях о том, что нашло на Панси, что на самом деле являют собой партнерские узы… что же Гарри чувствовал по связи? А я?» — Мерлин… Я не помню, чтобы чувствовал тебя в эти дни, — вслух продолжил свою мысль Драко. — Неужели я смог как-то приглушить нашу связь? — Я чувствовал тебя так же ярко, как и обычно, — ответил Гарри, пожимая плечами. — Может, ты и правда сделал это, — с легкой грустью в голосе согласился Поттер. — Гарри? — насторожился Малфой, слыша изменения в его тоне. — Что же ты делал все это время, что даже заставил замолчать нашу связь? — с печальной улыбкой спросил Гарри. Он обещал себе не впадать в уныние, но сейчас — против его воли — на душе становилось сыро и холодно, и решительность продолжать этот разговор до конца падала. Чем же занимался Драко все это время? — Я читал, — выпалил Малфой, разворачиваясь корпусом к Гарри и окончательно останавливая их движение к залу. Лжегриффиндорец хлопнул ресницами, и уставился на партнера в ожидании продолжения.— Хочешь верь, хочешь нет, но во всем виновата Паркинсон. Она недавно вдруг заговорила о партнерской связи и обо всем, что с ней связано. Такой ерунды наговорила, что мне захотелось разобраться. Я никогда очень сильно не углублялся в этот вопрос, и сейчас мне захотелось изучить его основательнее. Все же, как никак, но он касается меня напрямую. И… мне хотелось найти ответы… достойные аргументы, чтобы кинуть их Панси в лицо в следующий раз, как она заведет речь об этом, — замявшись и чувствуя румянец, ползущий на бледные щеки, рассказал слизеринец. Гарри немного растерялся, не зная, как среагировать. Ответ партнера был таким внезапным для него, сконцентрировавшегося на своих внутренних страхах. — Почему ты не рассказал мне раньше? Ведь мы связаны, я бы мог тоже поизучать вопрос магического партнерства вместе с тобой. — Прости, Гарри, — рвано выдавил из себя Драко, хмуря брови и отводя взгляд вниз. — Я… я не подумал об этом. И в какой-то момент у меня в голове мелькнула мысль. Лишь на секунду! Мелькнула мысль о том, что вдруг бредни Паркинсон могут быть правдивы? Как я тогда посмотрю тебе в глаза с этим знанием? — Малфой поднял глаза, каким-то беззащитным взглядом впиваясь в лицо Поттера. — О чем вообще стала рассуждать Паркинсон, если это настолько тебя обеспокоило? — спросил Гарри, не удержавшись и взяв партнера за руку, начиная осторожно ее поглаживать. Драко выглядел таким потерянным, что его хотелось утешить. — Про искренность чувств в магическом партнерстве. Она утверждала, что эта связь — всего лишь происки Магии, заставляющей людей тянуться друг к другу. Она заявила, что это не истинная любовь, а лишь колдовской морок. И я… я захотел найти опровержение ее словам. Захотел убедить и ее… и себя… что мое сердце… что я сам чувствую все по-настоящему и могу себе доверять в этом чувстве. Что наша с тобой связь — не лживые путы подчинившей нас магии. Лишь уверившись в этом я бы мог снова… смог бы без зазрения совести сказать тебе в лицо, что люблю тебя, — серьезно ответил Драко. Гарри почувствовал, как его сердце затрепетало в груди. Он так давно не слышал этих слов от партнера, что невольно не удержался от волнения. Словно пропустив мимо ушей первую часть монолога блондина, он с трепетом взял в ладони его лицо, стремительно приближаясь и целуя пленительные розовые губы. На его собственных губах цвела искренняя улыбка. — Потти! — ошеломленно воскликнул Драко, неловко отбиваясь от внезапных нежностей. — Все хорошо. Я понял тебя. Драко, я не знаю, смог ли ты найти для себя убедительный ответ на твой вопрос в книгах. Но я… я не сомневаюсь в том, что наша связь истинна. И я люблю тебя также, как и ты меня, — лучась мягкой улыбкой сказал лжегриффиндорец. — Я много наблюдал за другими магическими парами, когда удавалась возможность. Мне было интересно, как выглядят их отношения, насколько они отличны от наших. Помню, смотря на Фенрира и Регулуса, я думал, насколько гармоничной парой они выглядят. Я наблюдал за ними, пока мы гостили у Аври и Ори, да и потом замечал, как они держат себя на наших занятиях по магии. Они всегда выглядели живыми и настоящими, когда находились рядом. Они много спорят и, может показаться, что они и вовсе недовольны обществом друг друга, но на самом деле, если понаблюдать за ними дольше, становится понятно: они не смыслят жизни без своих привычных перебранок. Им явно комфортно и хорошо быть вместе. Я не до конца разобрался, как различаются магические узы у разных магических существ. Но, даже допуская возможность того, что ощущает свою пару лишь Фенрир, являясь оборотнем, в то время как человек Регулус просто находится рядом по своей воле… Видно, насколько они дорожат друг другом. Фенрир явно счастлив рядом со своей парой, его никто не удерживает вместе с Регулусом насильно, — тихо рассуждал Гарри, видя расцветающее в глазах напротив понимание. — А мы… Драко, неужели ты думаешь, что мне не за что тебя любить? Неужели считаешь, что я бы не остался рядом по своему собственному желанию?— фыркнул Поттер. — Конечно же, я так не считаю, — пробормотал Драко, отводя взгляд. «Очаровательно», — подумал Гарри, погладив большим пальцем нежную светлую щеку, окутанную симпатичным румянцем. — Вот и я так не считаю, ты же само очарование, — гордо заявил лжегриффиндорец вслух, заставив Малфоя захотеть его стукнуть. — Согласен, вероятно, Магия свела нас вместе. Кажется, я замечал раньше какие-то ее вспышки рядом с тобой. Но… Я лишь был притянут ей к тебе. Быть рядом дальше или отойти прочь — это решение оставалось за мной. И за тобой тоже, Драко. — Я уже понял, что сглупил и заморочился на какой-то чуши, — продолжил бормотать слизеринец, не вынеся свалившегося на него смущения. Этот парень! Этот дракклов Поттер вечно заставляет его в прямом смысле краснеть! В его руках была какая-то запредельная власть над цветом его, Драко, лица! — Надо было без раздумий сразу сказать Панси, что она дура, и с Магией не спорят. — Не так грубо, Драко. Она же девушка, — пожурил его Поттер, за что слизеринец снова захотел его стукнуть. Даже не столько за смысл его речи, сколько за поддразнивающий тон, которым она была произнесена. — Змей змеем. Скорей переводись ко мне, а то ты уже слишком выделяешься на красно-золотом фоне, — проворчал блондин. Гарри сделал вид, что не услышал его, продолжив гнуть свою линию: — Кстати, а почему Паркинсон вообще начала говорить про магическое партнерство?..***
Когда двое парней настойчиво затаскивают девушку в пустую комнату — это является поводом, чтоб насторожиться. Однако в данной ситуации на месте парней были не абы кто с мутными намерениями, а Блэйз и Теодор, девушкой же оказалась Панси. — И что вам двоим от меня надо? — раздраженно выдохнула Паркинсон, выглядя расстроенно. Настроения препираться с однокурсниками у нее также не было. — Что ты задумала против Драко и Гарри? — напрямую атаковал вопросом Нотт. — Чего? Тео, что я, по-твоему, должна задумывать против этих двоих? И зачем мне ради этого чего-то напрягаться и силы тратить? — подняла брови девочка. — Ты определенно что-то темнишь, Панси, — протянул Забини. — Скажи-ка мне на милость, а с чего вдруг ты начала говорить с Драко о магическом партнерстве? М-м? В тот вечер в гостиной, когда говорили про поступление Тео в тот художественный клуб. Теодор покосил на товарища взглядом, явно удивленный тем, что его обсуждали в его отсутствие, но промолчал. Паркинсон захлебнулась воздухом, но, проглотив комок из своих смешанных чувств, все же выпалила: — Не притворяйтесь только, что сами ни о чем не в курсе! В жизни не поверю! Вы общаетесь с Драко и Поттером практически постоянно, в то время как от нас: меня, Миллисенты, Винса, Грега — Драко давно отдалился! Вы не можете не знать, что его эта тема касается напрямую! Юноши с подозрением посмотрели на нее, переглянулись, и Блэйз осторожно взял слово: — А откуда бы тебе знать нечто подобное, если сам Драко не говорил тебе ничего, что бы указывало на это? — Апх! — снова возмущенно захлебнулась воздухом она в негодовании. — Мне и твоих слов хватило! Ты сам сказал, что эти двое — парочка! Я долго не знала, воспринимать ли эти слова всерьез! Все же, я дружу с Драко с раннего детства и никогда не замечала, чтобы ему как-то по-особому нравились мальчишки! Но, понаблюдав за ними долгое время, я поняла, что ты, скорее всего, говорил правду! — Но причем тут магическое партнерство? — уточнил Нотт, нечитаемым взглядом скользя по спине однокурсника, что стоял чуть спереди от него. Блэйз проигнорировал зудящее желание поежиться, продолжая гипнотизировать Панси сложным лицом. — А тут не надо быть гением, — скривилась слизеринка. — Поняв, что Драко действительно стал встречаться с Поттером и сыскал в этом одобрение от отца, я осознала, что все не так просто. Не мог лорд Малфой просто так одобрить отношения сына с парнем с сомнительной репутацией! Тем более, с Поттером! Это же Поттер, враг всех чистокровных аристократов, которых не признало бы большинство семей за то, что он сделал! — возмущенно воскликнула Панси, намекая на то, что было небезызвестно всем в магическом мире с подачи местных СМИ и Альбуса Дамблдора: Лорд Волдеморт более десятка лет назад феерично убился об Гарри Поттера, оставив своих поданных и союзников на поругание Министерства Магии. Разумеется, глядя на ситуацию со знанием такой версии прошлого, Паркинсон не могла принять того, что Люциус Малфой, приближенный Волдеморта, впустил в свою семью Гарри Поттера просто потому что его сын сказал «хочу». Девочка была слишком мала и мыслила пока еще слишком узко и прямолинейно, чтобы предположить, что Люциус мог завербовать Гарри в свою семью, чтобы извлечь от этого выгоду в будущем. Конечно же, в том случае, если не существовало бы их магического партнерства с его сыном; просто по той причине, что Драко влюбился. Но об этом, конечно же, Панси не размышляла, решив кинуться в самый очевидный лично для себя вариант. На удивление, она не прогадала. — В итоге, я поняла, что эти двое — просто напросто магические партнеры, в которых пробудилась кровь магических существ. Как такое могло случиться с этим полукровкой Поттером, я ума не приложу, но это случилось! — высказалась она, опять же, опираясь на «общеизвестную» версию жизни Мальчика-Который-Родился-У-Джеймса-И-Лили-И-Выжил. — Но… если ты дошла до мысли, что они магические партнеры, не должна ли ты была после этого успокоиться? Ты разгадала загадку, какие еще могут быть вопросы? — поинтересовался Блэйз. Паркинсон нахмурила брови и, смотря на него яростным взглядом, отказывалась отвечать. Ее ладони давно превратились в кулаки, белеющие костяшками от напряжения. — Ты… — начал было говорить Теодор, но кашлянул и решил сказать по-иному. — Панси, тебе нравится Драко? Девочка еще немного постояла молча, после чего приподняла ногу и со всей силы топнула. — Да! И что вы с этим сделаете?! — Ничего, — покачал головой Нотт. — Ты заговорила о том, что партнерские узы — ложь, вызванная чарами, оттого, что хотела рассорить Драко с Гарри? — мрачно уточнил Забини. — Что если и да?! Если их союз распадется от такой мелочи — чего он, Мерлин, вообще стоит?! Если они расстанутся от того, что увидят, что в их чувствах нет искренности, разве справедливо будет называть их настоящими магическими партерами, двумя частями одной души? — Неужели ты считаешь, что если их отношения распадутся, Драко будет с тобой? — поднял бровь Блэйз, сложив руки на груди. — Мне плевать, — тихо ответила Панси. — Даже если он не посмотрит на меня как на девушку, я хочу просто того, чтобы он смотрел на меня. И не только я. Миллисента, Винс, Грег… Все мы хотим, чтобы он больше уделял нам внимания. Мы не хотим мириться с тем, что нашего Драко отбирают у нас все эти грифы. Он стал все скрывать от нас и чуть ли не избегает нашего общества! Стоит вам позавидовать, вы избежали этой участи! — А знаешь почему? — тихо вмешался в ее полный негодования монолог Теодор. — Что? — Знаешь, почему мы остались с ним так близко? Потому что мы приняли его нынешнюю компанию и вошли в нее, а не строили козни, чтобы рассорить его с ней. — Вы хотите сказать, что нам надо общаться с гриффиндорцами, чтобы вернуть к себе внимание Драко? — скривилась в гримасе отвращения Панси, не представляя, как вообще это возможно. Конечно, Малфой говорил, что эти грифы — особенные, в них есть то, из-за чего общение с ними является для него возможным. Но Панси и в кошмаре представить не могла, что пожмет руку Гарри Поттеру и его дружкам и подружками только для того, чтобы заполучить обратно друга детства! Что уж говорить про реальность! — Не нужно их использовать и относиться к ним как к средству достижения цели. Нужно просто принять их всех и быть искренним в своем общении с ними. Как это было раньше у всех нас, Панси. Мы просто подружились без злого умысла, так как нам было скучно и одиноко без сверстников рядом. Это нас и сплотило. Если ты желаешь снова стать для Драко близкой подругой и верить в то, что он доверится тебе, то просто будь искренна в проявлении симпатии к его нынешним друзьям-гриффиндорцам и к нему самому. Не нужно их ссорить или вредить им, этим ты добьешься лишь обратного эффекта: Драко может просто возненавидеть тебя, если по твоей вине пострадает кто-либо из них. Не только Гарри. Близнецы Блэк, Рон, Гермиона — кто угодно. Драко воспримет нанесенную им обиду как обиду, нанесенную лично ему, — пояснил Теодор. — Вот же ж… спелись… — вырвался из груди слизеринки невеселый смешок, полный горечи. — И вы можете подтвердить мои мысли, что Поттер — его магический партнер, так? По вам вижу, что права. И они точно ни за что не расстанутся, да? — Ни за что и никогда, — подтвердил Блэйз. На лице Панси отразилось смирение. Она задрала голову, но дорожки слез все равно прочертили путь вниз по ее вискам. — Понятно, — выдохнула она слегка дрожащим голосом и отвернулась от однокурсников, чтобы они больше не видели ее слез. — Все же, идти против этих уз бесполезно. Значит, счастье Драко всегда будет в руках Поттера. И они связаны до конца их дней. Если навредить Поттеру, плохо будет и Драко. Если… если я хочу быть хорошим другом, я должна поддержать Драко, верно? — тихо глотая слезы, заключила девочка, переживая боль, идущую из ноющего, разбивающегося вдребезги сердца. Руки и ноги одолела противная, не унимающаяся мелкая дрожь. Под вопросительный взгляд Забини, Нотт стянул с себя студенческую мантию, оставаясь лишь в брюках, классической рубашке со слизеринским галстуком и ботинках. Он подошел к стоящей к нему спиной подруге детства и накинул мантию сверху на ее собственную, набрасывая капюшон на голову — так ее дрожащие руки и слезы были достаточно скрыты от посторонних глаз. — Верно, Панси. Отпусти эти чувства к нему, ведь они ничего хорошего тебе не принесут. Останься верным другом, на которого он сможет положиться. Но перестань думать о нем как об объекте романтического интереса. Он просто физически никогда не сможет ответить тебе взаимностью, — безжалостно проговорил Теодор, слыша тихий скулеж девочки, прорвавшийся сквозь плотно сомкнутые губы. Он положил ей на плечо свою руку, не сильно, но ощутимо сжимая в знак поддержки. «Она сейчас разревется еще сильнее», — одним только взглядом и мимикой передавал ему Блэйз. «И пусть. Ей сейчас это нужно. Пусть она отпустит эту печаль сейчас сразу и не будет сдерживаться, накручивая себя», — также молчаливо отвечал ему Теодор. Забини закатил глаза, но подошел ближе и положил свою руку на другое плечо Панси. По итогу, стрельнув в товарища взглядом еще раз, он, не отрывая руки, обошел девочку и, не глядя на ее скрытое под капюшоном лицо, притянул слизеринку ближе, одновременно с тем хватаясь другой рукой за Теодора и втягивая его в эти объятья на троих. Пару мгновений попытавшись вяло отстраниться от них, Паркинсон бросила эту затею и уткнулась им в плечи, плача еще горше, чем до этого. Слизеринка будет смущена этим обстоятельством после, но все же не сможет в душе отрицать того, что благодарна этим двоим за этот их поступок. Почувствовав теплые объятья друзей детства, она, не сдерживая себя, выплеснула из себя все то, что сдавливало ее сердце, и в месте с тем ощутила, что готова расстаться со своей бесполезной влюбленностью, чтобы двигаться дальше, не зацикливаясь на мыслях об обреченных на небытие отношениях.