***
— Аим! — звала Мелисса, шагая по лесу с корзинкой. Она несла вкусности из зоомагазина, которые понравились авгурею, когда она принесла их в прошлый раз. В кусте терновника послышалось копошение и тихий птичий клич. Фамильяр откликнулся на зов своей хозяйки. А Мелисса Розье именно ей и являлась: за годы дружбы, птица сильно привязалась к девушке, в конце концов полностью доверившись ей. Аим рос чуть менее пугливым, чем другие авгуреи. Сказывалось влияние Мелиссы, которая порой дни напролет просиживала около его куста, занимаясь своими делами: читала книжки, играла в игрушки. Аим стал любопытным, высовывая свою голову из гнезда даже не в дождливую погоду, чтобы поглядеть, чем около его жилища занимается знакомый человек. — Здравствуй, мой хороший, — улыбнулась Розье, когда Аим высунул из куста голову. Она нежно погладила его, получив в ответ тихий курлык. — Это тебе. Помнишь, ты был весьма рад им в прошлый раз, — сказала девушка, раскладывая перед гнездом вещи из корзины. Довольный авгурей голодными глазами осматривал подарки, готовый на них наброситься, но постоянно пытался заглянуть Мелиссе в глаза, выпрашивая разрешение. — Кушай, кушай, — подтолкнула она его к действию, рукой указывая на предлагаемые яства. Аим принялся клевать их, забавно вытягивая из куста свою длинную шею. Мелисса не сдержала умиленной улыбки, которая, однако, вскоре омрачилась печалью. Она собиралась кое о чем попросить. — Аим, — позвала она через несколько минут, на что авгурей вопросительно наклонил голову и пикнул. — Моя бабушка. Она… очень больна. Но она не хочет, чтобы я за нее волновалась. Не хочет рассказывать мне подробностей свой болезни и через что ей приходится проходить, — Розье на миг остановилась, поджимая губы. На ее лице отразилась мука. — Я совсем ничего не могу сделать. Но, все же, хочу правды хотя бы в одном. Моя семья, они наверняка скроют от меня многое, чтобы не волновать в течение учебного года. Но ты… Аим, если бабушка… если она угаснет… если отойдет за грань, пожалуйста, прилети ко мне в Хогвартс. Найди меня как можно быстрее. Хотя бы ты не утаивай от меня правды, какой бы она ни была. Жизнь в тревоге и неведении я не вынесу.***
Мелисса открыла глаза, чтобы увидеть белое. Белый потолок Больничного крыла, белые простыни кровати, на которой она лежала. Но почему? По какой причине она оказалась здесь? Растерянно, мыслями будучи где-то в плотном, вязком тумане, не понимала происходящего Розье, переводя взгляд с одной точки к другой, пока не наткнулась на сидящего на, явно трансфигурированной специально для него, жерди авгурея. Воспоминания вернулись резко, в один момент. Не резко, не шокирующе, но бескомпромиссно и беспощадно. Словно единый порыв сильного ветра сдул защищающую полученные знания дымку, открывая глазам правду. Непроизвольно губы раскрылись в судорожном вдохе, после чего Мелисса закашлялась. Откуда-то тут же появился стакан воды. — Держи, милая, пей осторожно, — приговаривала мадам Помфри, помогая ей сесть. — Этот авгурей отказался улетать и последовал за тобой в Больничное крыло. Мисс Малфой сказала, что он может быть фамильяром. Это так? Мелисса кивнула. — Что случилось? Почему Вы упали в обморок, когда он прилетел? Мелисса поджала губы, посмотрев на медиведьму с болью в глазах. Она долго не решалась произнести хоть что-то. Но когда наконец собралась сделать это – просто не смогла. Голос пропал.***
— Мелисса! — раздался испуганный крик в Большом зале. Кассиопея выбежала из-за своего стола, устремляясь к падающей подруге. Однокурсницы Розье подхватили ее, не давая ударить о пол. — Мелисса! — звала одна из рэвейнкловок, легко похлопывая ту по щеке. — Очнись, ну же! Можно ли применять к ней сейчас Энервейт? — рассеянно вопрошала она у стоящих рядом студентов. Гарри, Драко и близнецы Блэк, переглянувшись, отправились к группе рэвейнкловцев. Через пару мгновений к ним устремились профессора, после чего Мелисса была отлевитирована в Больничное крыло. — Что произошло? — рассеянно пробормотала Аврора. — Что это за птица и как она может быть к этому причастна? — бросил Гарри, вглядываясь вслед уходящей процессии из преподавателей, Мелиссы и летящего рядом нарушителя спокойствия. Низкая фигурка Кассиопеи застыла у входа в Большой зал, сжимая свою мантию в руках. — Авгурей это, — вздохнул Драко. — Но почему он тут появился, я понятия не имею. Пойду успокою Касси, а то как бы и она тут не решила упасть в обморок от переживаний. — Кто пойдет со мной в библиотеку? — возникла за спиной вздрогнувшего от неожиданности Гарри Гермиона. — Зачем? — спросил Орион, смешливо поглядывая на дернувшегося друга. — Книги сдать, — пожала плечами Грэйнджер. — Заодно покажу в одной из книг эту птицу, если это кому-то интересно, — сказала девушка, с намеком поднимая брови. Смотрела она на Гарри, который намек понял. — Я пойду с тобой, — кивнул он. — И я, я тоже, — с энтузиазмом присоединилась Аврора, прилепляясь к руке Гермионы. — Ори, неужели ты хочешь лишиться общества своей любимой сестренки в такой чудесный день? — быстро захлопала ресницами Блэк в сторону брата. Скептически посмотрев на это, Орион решил, что согласиться будет проще, чем отбиваться от напора сестры при отрицательном ответе. — Только не задерживаемся, нам потом идти на занятия… — Не ворчи, братик, — сверкая и сияя пропела Аврора. — Зайдем вечером к Мелиссе? — предложил Гарри. — Хорошая мысль, — согласилась Блэк. — К вечеру ей должно стать лучше. Если ее не выпишут, точно зайдем!***
Рон отказался идти с ними, причитая, что из-за дурацкой птицы влетел животом в столешницу, отчего тот болит, да и синяк, определенно, появился. После обеда Уизли под конвоем Лонгботтома отправился в Больничное крыло. Все беды рыжика мадам Помфри решила баночкой мази от ушибов, которой наказала мазать поврежденное место несколько дней. — Через день-два будете как огурчик, мистер Уизли! — убедительно заверила его медиведьма, выставляя за порог Больничного крыла.***
Гермиона раскрыла книгу примерно на середине, демонстрируя иллюстрацию во всю страницу. На ней была показана ровно такая же птица, как и та, что влетела в Большой зал. Под иллюстрацией была подпись, на которую указала Грэйнджер. — Итак, Гарри. Это авгурей. Другое его название – Ирландский феникс. — Феникс, — удивленно повторил Гарри, начиная улавливать некоторое сходство авгурея со знакомым ему Фоуксом. Правда, эта птичка больше напоминала заморенного голодом стервятника, чем бессмертное создание… но это такие мелочи, честное слово! Унылый вид этой зеленовато-черной по оперению птицы придавал ей некоторого шарма, по крайней мере, в глазах Поттера. Какое-то отдаленное сходство он видел не столько с Фоуксом, сколько с профессором Снейпом, что придавало птахе баллов расположения лжегриффиндорца. — Авгуреи обычно летают только в дождь. Они очень пугливые. И очень громко кричат. Раньше считалось, что, услышав пение авгурея, обязательно умрешь. Так за авгуреем закрепилось звание предвестника смерти, — лекторским тоном рассказывала Гермиона. — Хотя потом выяснилось, что поют авгуреи перед дождем, со смертью это никак не связано. Но их пение само по себе способно свести с ума. Перья авгуреев обладают чернилоотталкивающим свойством, поэтому ими нельзя писать. Однако одно пишущее перо авгурея известно по легендам – это перо, записывающее имена будущих студентов Хогвартса. Вы могли это знать, если прочли «Историю Хогвартса», — закончила монолог девушка, и Гарри интуитивно догадался, что именно упоминание в «Истории Хогвартса» натолкнуло подругу подробнее разузнать про данную птицу. — И авгурей может стать фамильяром? — склонила голову вбок Аврора. — Непонятно, почему этот тут появился, но он ведь целенаправленно прилетел к Мелиссе. Возможно, он принадлежит ей. Но я не уверена, способен ли человек сделать авгурея фамильяром. Эти птицы же настолько пугливы… — И все же он здесь, — протянул Орион, намекая, что Хогвартс –довольно людное место, куда пугливые авгуреи и не думали бы залетать. — Авгуреев какое-то время было модно держать дома, — кивнул Гермиона. — Когда выяснилось, что они предсказывают погоду. Но не уверена, что кто-то был настолько близок с авгуреем, чтобы считать того фамильяром. — Вдруг Мелисса – первый в истории владелец фамильяра-авгурея? — заинтересованно хмыкнула Блэк. — Проведаем ее, тогда и узнаем, — поднял уголки губ Гарри, получая от подруги энергичный кивок.***
В Больничном крыле было тихо, шаги отражались эхом. Мадам Помфри все же впустила их к Мелиссе, но наказала не делать ничего, что заставит ее испытывать стресс. Еще больший, чем нынешний. Голос Мелиссы пропал. Для Гарри эта информация была подобна удару молнии. Эта девушка с голосом ангела, которая так упорно трудилась, преодолевая свои страхи, чтобы суметь спеть перед толпой зрителей на Фестивале… теперь не могла этого сделать. — Твой голос… он… его же можно будет вернуть ко дню твоего выступления? — с неверием и печалью на лице спросил юноша. Розье грустно покачала головой, выглядя даже несколько виновато. Однако глаза ее были пусты, будто это не столько ее беспокоило, сколь что-то иное. Рядом с Мелиссой стояла чернильница с пером, а в ее руках была тетрадь. Она плохо управлялась с написанием слов в воздухе волшебной палочкой, нужно было еще попрактиковаться. «Мадам Помфри говорит, что мое горло здорово. Но голоса нет, потому что проблема в голове. Он сам запечатался. Это психологическая травма», — прочитал Гарри в тетради, когда девушка протянула ее ему. — «Я не знаю, когда смогу разобраться с этим. Мадам Помфри с таким помочь не может. Вряд ли я поправлюсь к своему выступлению.» — Но что случилось? Ты можешь рассказать? — осторожно спросил Поттер, боясь навредить самочувствию Розье. Что так травмировало ее, что даже голос пропал? Мелисса какое-то время неподвижно смотрела на него. Потом перевела взгляд на других ребят, застывших у ее кровати. Здесь были и близнецы Блэк, и Драко с Кассиопеей. Интересно, знали ли они?.. Губы Розье скривились в какой-то неправильной, словно поломанной улыбке. Перо заскользило по тетради: «Моя бабушка скончалась. Аим – мой фамильяр – прилетел именно из-за этого.» Гарри не спешил отрывать взгляда от чернильных строчек, не зная, как, обладая этой информацией, повести себя. А ведь бабушка Мелиссы – это также бабушка Драко и Кассиопеи. Он мельком стрельнул глазами в их сторону и быстро отвернулся. С сожалением во взгляде он наконец посмотрел на Мелиссу. — Мне очень жаль, — Поттер неуверенно протянул руку, но не сразу накрыл ей ладонь девушки, ненадолго замерев ей в нескольких сантиметрах над ней. — Соболезную. Я слышал, как ты дорожила ей, — тихо произнес Гарри, получая в ответ еще одну сломанную, натянутую улыбку. Казалось, еще мгновение – и из глаз Мелиссы польются слезы. — Что? — тихо спросила Малфой-младшая, переводя взгляд с Розье на Поттера и обратно. — Так что произошло? Неужели..? Гарри посмотрел на Мелиссу, ожидая одобрения, и, получив его, сказал: — Бабушка Мелиссы умерла. — Бабушка, — шепотом повторила Кассиопея, поджимая губы. Брат сжал ладонь на ее плече. Они с Драко недолго общались с бабушкой Друэллой, большую частью их жизни она была «персонажем без лица», родственницей из дальних земель, которую можно было повстречать лишь на праздники. Но, несмотря на это, она все же являлась их родной бабушкой. Их семьей. Слез не было, но в груди словно ухнул камень, а в голове стало как-то легче, что дезориентировало. Больничное крыло вновь погрузилось в молчание. Тихие звуки перетаптывания на месте отдавались эхом.***
Перед уходом, Гарри затормозил: Мелисса придержала его за рукав мантии. Она протянула ему тетрадь, чтобы он прочитал: «Зайди ко мне завтра, пожалуйста. Мадам Помфри не выпустит меня до вечера.» — Хорошо, — кивнул Поттер, отдавая тетрадь обратно. — Спокойной ночи, Мелисса. В ответ Розье помахала рукой.***
На следующий день за завтраком до ушей Гарри долетел девичий шепот: его софакультетницы возмущенно что-то обговаривали. — Вы слышали? Чжоу Чанг вчера убежала в слезах, когда тот тип из Ильверморни кое-что сказал о ней. — Что сказал? — Какой тип? Который в шапке? — Да нет же, не этот! Другой, который высокий. Дюк Фишер, вроде как. — Да видать они все в одной гадкой компашке! Что один, что второй! Оба отвратительны в своих нападках на студентов Хогвартса! — А что он сказал про Чанг? — Я не хочу это повторять, это пошлость! — Неужели все настолько плохо?! — Он… сказал про ее фигуру. Нахваливал. А потом сказал, что ему очень жаль… что «такие формы» достались какой-то «желтой макаке»! — Ужасно! — Бедная Чжоу!***
После обеда у Гарри было время, чтобы заглянуть в больничное крыло. Мелисса ожидала его и, видимо, заранее подготовилась, так как, стоило Поттеру присесть на стул рядом с кроватью, девушка протянула ему тетрадь с заготовленным текстом и какой-то сложенный лист пергамента. «Здравствуй, Гарри. Я хочу попросить тебя об одном: замени меня. Выступи на Фестивале вместо меня. Бабушка была первым человеком, помогшим мне начать петь, я же стала твоим учителем. Прошу, пронеси на Фестиваль мою волю вместо меня. Помоги сделать так, чтобы желание бабушки, что всегда поддерживала мои начинания в музыке, не пропали бесследно. Это ее последнее письмо», — прочитал Гарри и развернул прилагающийся лист: «Дорогая Мелисса, Я счастлива, что жизнь в новой школе все же пришлась тебе по душе. Фестиваль Изящных искусств? Это отлично, что его вернули. Мероприятие стоит того, чтобы поучаствовать в нем. У тебя большой талант, не стоит его прятать от людей. Я знаю, что ты много трудишься, тренируясь в пении. Не позволь своим стараниям сгинуть в неизвестности. Бабушка всегда поддерживает тебя, помни об этом. Ты взялась обучать пению мистера Поттера. Мне доводилось слышать от Драко и Кассиопеи, что он замечательный молодой человек. У каждого достойного мастера должен быть хотя бы один ученик. Питаю надежду, что он оценит переданное ему мастерство по достоинству. Верю, что ты сможешь преподать ему эту науку правильно. Ты слишком беспокоишься обо мне, дорогая. Тебе не стоит так сильно цепляться за меня, ведь твоя настоящая жизнь не рядом со мной, но рядом с другими людьми, с твоим поколением, что будет шагать с тобой в ногу дальше по линии судьбы. Мне остается лишь молить Великих Сестер, чтобы дальнейшая жизнь твоя складывалась легко, без излишних горестей и трудностей. Надеюсь, ты сможешь обрести свою собственную семью, которая будет мила твоему сердцу. Мы с Сигнусом никогда не хотели устраивать тебе брак. Мы сами столкнулись с этим, и наш брак стал счастливым лишь по великой случайности. Но случайность – это исключение, а не правило. Потому повторять наш опыт и ожидать чуда мы тебе никогда не желали. Если захочешь обречь себя на такое добровольно, я не стану тебе указом. Попросишь помощи у Нарциссы и Люциуса. Однако, все же, убедительно не советую. Думаю, ты помнишь все наши разговоры об этом….» Гарри оторвался от письма, поднимая взгляд на девушку: — Мне… Эм, мне нужно дочитывать до конца? Мелисса покачала головой, печально улыбаясь. Гарри вернул ей все, что держал в руках. — Я… я не уверен, что мне стоит выступать на Фестивале. Просто… Мелисса, ты ведь готовилась к этому долгое время! Ты поешь годы, а я – всего-то ничего. Что и кто я на твоем фоне? Что мне с такими умениями делать на Фестивале? «Я знаю, на что ты способен. До выступления еще есть время, если что-то не будет получаться, я тебе помогу. Более того, поможет амулет», — уверенно написала Розье. — Это обязательно должен быть я? — не сдавался Поттер. — Не опозорит ли это тебя, как учителя? Если я выступлю не так, как нужно. «Обязательно ты. Я верю, что ты все сделаешь правильно», — ответила Мелисса, убедительно глядя ему в глаза. Забрав тетрадь обратно, она нахмурилась и, закусив губу, снова принялась что-то строчить. «Эта надежда и эта уверенность в том, что ты сможешь выступить – единственное, что дает мне силы сейчас. Мне кажется, если я этого лишусь, то попросту исчезну. Только шанс на то, что желание бабушки о том, чтобы я выступила на Фестивале, может исполниться через моего ученика, не дает мне утонуть в чувстве вины. В вине за то, что упустила шанс продемонстрировать людям пение, которое так любила бабушка. Помоги мне, прошу.» Гарри тяжело вздохнул, потирая шею. Что ж, кажется, в этом году он тоже попадет в странную историю. По какому-то трагично-нелепому стечению обстоятельств он станет зваться певцом. И люди заговорят об этом.