***
Эдвард потёр глаза, снимая остатки сна, и довольно потянулся. В окно заглядывали ласковые солнечные лучи и приятно скользили по разморенному за ночь телу. Стальной Алхимик прикрыл зевок ладонью и счастливо улыбнулся. Если верить словам доктора Рико, сегодня был его последний день в госпитале — чем не повод для радости? Мальчишка отдёрнул с окна занавеску и с любопытством посмотрел на улицу. По небу медленно, никуда не спеша, плыли облака, иногда заслоняя собою солнце, но эти мгновения были достаточно короткими, чтобы испортить настроение. Юный Алхимик схватил лежащую на стульчике рядом одежду и поспешил натянуть на себя тёмно-синюю майку, после чего надел кожаные штаны чёрного цвета. Излюбленного красного плаща нигде не было, что несколько огорчило Элрика. Конечно, они и эту одежду ему выдали после долгих споров, когда он в клочья разодрал больничный халат, являющийся негласной формой этого «заведения». Эдвард фыркнул себе под нос, вспоминая, как неловко ему было, когда выданный кусок зеленоватой тряпки едва не разошёлся на заднице после попытки сбежать от укола. А самым стыдным было то, что его позор едва не увидел полковник: Мустанг тогда очень некстати пришёл его проведать и застал тот момент, когда Эд отчаянно спорил с медсестрой. И ладно бы мужчина тактично покинул палату и подкалывал его после, так нет же! Рой услужливо поинтересовался, что происходит, а медсестра (ну не гадина ли?) заявила, что «Господин Элрик не желает делать укол». Хотя Эд и допускал мысль, что девушка лишь хотела, чтобы старший офицер приказал ему успокоиться и не дёргаться, обида никуда не делась: в конце концов, это было просто унизительно! Чёртов полковник! Если бы Стальной знал, что всё так обернётся, не стал бы перечить и сам бы подставился под дурацкую иголку. По крайней мере, в этом случае его гордость бы не пострадала… Эдвард вздрогнул и закусил губу, вспомнив реакцию начальника. Совсем не ожидал он, что Мустанг, лениво кивнув, подойдёт и бесцеремонно уложит на койку на живот, спустив с него штаны. Юный Алхимик даже понять не успел, как оказался прижатым к простыням сильными руками, державшими его за лопатки и под коленками. Он даже дёрнуться не мог! Ойкнувшая медсестра тоже, по всей видимости, не была готова к такому, но это не снимало с неё ответственности за случившееся. Девушка быстро сориентировалась и всадила-таки иглу в мягкие ткани, при этом сердечно благодаря Мустанга за помощь. Эдвард не видел, но догадывался, что его начальник ухмылялся всё то время, что лекарство переходило из шприца в его тело. И от этого раздражение вперемешку со стыдом лишь усиливалось. Мальчишка пожевал нижнюю губу, после чего пару раз хлопнул себя по щекам и улыбнулся. День начинался прекрасно, погода стояла отличная и его должны были выписать. Не было смысла дуться из-за событий двухдневной давности. «Сегодня у военных парад в честь прибытия делегации из Аэруго, думаю, мне стоит это увидеть», — Стальной ухмыльнулся и потёр руки в предвкушении. Если судьба будет благосклонна, возможно, ему представится возможность отомстить полковнику за то унижение. Дверь в палату едва слышно скрипнула, и Эдвард поднял взгляд на вошедшего Рико. Позади доктора маячили фигуры брата и полковника. Старший Элрик мысленно застонал. Альфонс понятно, но что Мустанг забыл тут в такую рань? Юный Алхимик подавил раздраженное фырканье и решил сосредоточить внимание на брате и докторе, до Роя ему не было никакого дела. — Хей, привет Ал, здравствуйте, доктор. — Мальчишка махнул брату рукой и выжидающе посмотрел на лечащего врача, надеясь услышать заветные слова. Полковник на заднем фоне несколько напрягал, но подросток героически игнорировал это чувство. — Ну что, ненавистник уколов, готов к выписке? Как настроение? — Рой как-то неожиданно возник прямо перед ним, по-дружески хлопнув по плечу. Лицо подростка залила стыдливая краска, и он возвёл к потолку горе-очи. — Оно было хорошим, пока Вы не пришли. — Спасибо, стараюсь, — не остался в долгу Мустанг и взъерошил парню волосы. Эдвард стиснул зубы и ляпнул по полковничьей руке: — Лапы прочь! — И я тебя люблю. Рико и Альфонс переглянулись и синхронно закатили глаза: к стычкам этих двоих за прошедшие две недели привыкли все сотрудники госпиталя. Рико даже порой задавался вопросом, а не специально ли его друг доводит мальчишку до белого каления? Во время одного такого выяснения отношений Стальной сорвал голос и пришлось лечить и его тоже. Это был один из тех редких случаев, когда добродушный доктор был готов убивать. — Ну, успокойтесь вы уже! — Рико встал между уже схватившими друг друга за грудки Алхимиками, желая предотвратить драку до её начала. Отстраивать госпиталь заново не хотелось, особенно учитывая, что год назад он претерпел капитальный ремонт. — Братик, тебе только-только заменили порты и поставили новые протезы, если ты сломаешь их так скоро, Винри расстроится. На комментарий Альфонса Стальной заметно вздрогнул и поспешно отпустил Роя, уползая на противоположный конец кровати. Винри не расстроится, если что-то случится с автобронёй, она будет в ярости. А это грозит Эду новыми шишками и синяками, которые обязательно останутся после ударов разводным ключом. Определенно, такая перспектива Алхимика не прельщала, поэтому мальчишка решил внять словам брата и успокоиться. — Я хотел выписать тебя вечером, но Рой завалился с утра в мой кабинет и потребовал сделать это сейчас. Эдвард удивлённо посмотрел на отвернувшегося к окну начальника. Тихое «спасибо» не должно было достигнуть слуха Огненного, но лёгкая улыбка, тронувшая губы мужчины, засвидетельствовала об обратном. Мустанг ничего не сказал. Демонстративно закатив глаза, Стальной ухватил лежащий на нижней полочке тумбы пакет и небрежно скинул в него бутылочку машинного масла, тапочки и запасную синюю футболку, учтиво принесённую Алом «для смены», которую по причине строгого дресс-кода, Эдвард так ни разу и не надел. — Держи. — Полковник выудил из ниоткуда красный плащ подчинённого, который подросток буквально вырвал из рук мужчины, недовольно оскалившись. — Не смей трогать мои вещи! Мустанг недоумённо вскинул бровь и нахмурился, складывая руки на груди. Поведение мальчишки начинало раздражать, и Рой уже не был уверен в правильности своих действий. Нужно было попросту «забить» на приказ фюрера доставить Стального Алхимика на парад и оставить его в больнице, оправдав свои действия словами: «доктор не отпустил». Рико бы за это ничего не было — как-никак, выполняет свой профессиональный долг, — а Мустанг бы избавился от одной очень наглой и раздражающей головной боли. — Не рычи на меня, не дорос ещё. — Чё?! Да ты!.. — Тихо! — Врач негромко стукнул ладонью по прикроватной тумбе, обращая на себя внимание. — Выйдите за пределы госпиталя — хоть глотки себе надорвите, а здесь соблюдайте тишину. Сейчас утро и многие ещё спят. Обиженно засопев на слова доктора, старший Элрик всё же послушно замолчал и протянул руки в рукава плаща. Он был полностью готов к выходу на свободу. Альфонс облегчённо выдохнул про себя, надеясь, что «разбор полётов» между братом и полковником завершился. Выйдя на улицу, Мустанг сделал братьям знак следовать за ним и довольно резво направился к боковому выходу — единственному, у которого была парковка. Альфонс переглянулся с Эдом и, получив от того вопросительный взгляд, пожал плечами. Мустанг не посвящал его в свои планы или планы военных, поэтому мальчик не мог сказать, что мужчина собирался делать. Они знали о прибытии представителей Аэруго, знали, что по этому случаю армия Аместриса проведёт парад. Ничего сверх известно не было. С начальником брата Ал столкнулся при входе в больницу. Полковник о чём-то переругивался с Рико, который семенил следом и грозил ему пальцем, и уверенно шагал в сторону лестницы. Завидев Элрика, мужчина кивнул и, оперевшись предплечьем о перила, подождал, пока мальчик нагонит их. Поравнявшись с взрослыми, Альфонс приветливо улыбнулся и птицей взлетел по лестнице. Ему не нужно было спрашивать, чтобы понять — доктор и полковник идут следом. За спиной раздались приглушённые голоса: Мустанг и Рико продолжили спор. Невольно прислушавшись к тихим переругиваниям старших, мальчишка возликовал: Эда должны были выписать прямо сейчас! Вернее, именно на этом так настаивал полковник, даже не желая слушать ворчания врача по поводу «ещё рановато!». Доктор хотел оставить Элрика до вечера и, прежде чем выпустить из госпиталя, ещё раз убедиться, что все анализы в норме и жизни юного пациента ничто не угрожает. Офицер же упрямо твердил своё и, нагло игнорируя парирования друга, уверенно шёл вперёд, к палате подчинённого. Судя по сосредоточенному взгляду военного, Альфонс предположил, что причина такой заинтересованности полковника в скорейшей выписке его брата кроется не только в отношениях «начальник-подчинённый», но и в каких-то армейских моментах, в которые гражданских не посвящали. Младший Элрик лишь робко надеялся, что его брату не придётся выступать перед принцем чужой страны — как бы Эд ни выпендривался, он всё ещё был в ослабленном состоянии и вряд ли мог сделать что-то действительно хорошо. Кроме того, его алхимия стала работать в разы медленнее, и это попросту невозможно было не заметить — даже обычные люди были прекрасно осведомлены, что реакция происходит за считанные секунды. Однако набраться наглости и спросить напрямую мальчишка не мог — с одной стороны, Мустанг и так ему ничего не скажет, если дело действительно касается вооружённых сил, с другой — было в полковнике что-то пугающее, что он очень хорошо прятал, но что проявлялось тогда, когда он был не в духе. В некоторой степени Ал его побаивался и, он был уверен, Эдвард тоже. Хоть он и никогда не признается. От Роя Мустанга веяло властью. Эдвард что-то проворчал под нос, выдёргивая брата из мыслей, и, насупившись, уставился на начальника. За своими размышлениями Альфонс и не заметил, как они подошли к машине. Мустанг стоял у своего автомобиля и постукивал носком сапога, выражая нетерпение. Наконец ему это надоело. — Чего не садимся, кого ждём? Эдвард на риторический вопрос полковника хмыкнул и, сложив руки на груди, показательно отвернулся. Ал неловко почесал затылок и незаметно вздохнул. Всегда его брат лезет на рожон! Вот чего он теперь-то упирается? — С какой такой радости я должен развлекать принца Аэруго? Я не цирковая собачка или что-то… — Верно, ты не цирковой пёс, а армейский. И, если не хочешь, чтобы посадили на цепь, будь добр, слушайся хозяина. — Мустанг нехорошо сверкнул глазами на оскалившегося подростка и указал на автомобиль: — Живо в машину. Это приказ. — Хозяин нашёлся, тоже мне… И вообще, раз уж началась аналогия с животными, ты такой же цепной пёс, как и я! — Да, только больше и зубы острее. Могу и покусать. — Ага, конечно. — Стальной, ты нарываешься? — Всего лишь защищаюсь! — Эдвард смерил начальника угрюмым взглядом исподлобья и нарочно громко хлопнул дверью: — Поехали уже, так и быть, станцую под твою дудку… Эдвард бурчал что-то ещё, но Рой не стал напрягать слух, чтобы разобраться. Ему было всё равно, что о нём думал неотёсанный хамоватый мальчишка, не ставящий ни во что ни звание, ни возраст. Иногда он жутко раздражал, но, принимая во внимание, в каких условиях он рос, такое поведение не было нонсенсом. Тут, скорее, удивлял именно младший брат: для оборванца-беспизорника, ютившегося на улице, он вёл себя чуть ли не аристократически. Выслушав поток извинений от Альфонса и дождавшись, пока и младший мальчик займёт своё место на заднем сидении, полковник сел за руль и с силой нажал на газ: часы показывали без пяти девять, а ему ещё надо было переодеться, привести себя в порядок и проверить, как дела у подчинённых.***
Риза размашисто расписалась и сложила листочек вдвое. Девушка устало вздохнула и в очередной раз переколола заколку, волосы из которой выбились уже невесть какой раз за день. Проведя ладонью по лицу в попытке снять утомление, она не заметила, как прошла в спальню и опустилась на кровать. Мягкая. Риза поправила складку на покрывале и оперлась на руки, подняв голову к потолку. Давно же она здесь не была… Даже странно как-то. Лейтенант недовольно покачала головой, отгоняя ворох мыслей. Через каких-то полчаса должен был начаться парад, а полковник до сих пор не объявился. Взгляд карих глаз прошёлся по полупустой комнате и остановился на журнальном столике, на котором стояли рамочки. Фотографий было всего пять, но каждая из них была ценнейшим воспоминанием об их «весёлых» буднях и выходных. Повинуясь внезапному желанию, Риза подалась вперёд. На первой, совсем небольшой по размеру, был запечатлён хозяин дома ещё в звании курсанта. Хоукай напрягла память и решила, что это был тот самый день, когда им выдали форму — иначе объяснить всю ту гамму эмоций на лице Роя она не могла. Мустанга едва ли не распирала гордость — сколько Риза его помнила, он всегда грезил стать военным офицером; поэтому не было ничего удивительного, что он, облачённый в новенький китель с фуражкой на голове, с таким восторгом глядел в объектив фотокамеры. Сколько ему на этом фото, кажется, семнадцать? Риза улыбнулась своим мыслям и медленно перевела взгляд на соседнюю рамочку. Тут они уже втроём: Рой, Риза и Маес Хъюз. Уставшие, с горечью в глазах, но всё же живые! Лейтенант помнила тот момент: снимок сделали спустя пару недель по возвращении с ишварской резни. Они тогда только-только отошли от пережитых ужасов гражданской войны и Хъюз вытянул их в парк развлечений «чтобы развеяться». Веселиться никто не стал, зато они смогли мирно посидеть на лавочке и отдохнуть в кафе. А уже вечером, когда было принято решение разойтись по домам, на них наткнулся уличный фотограф, который сумел убедить их сделать фото на память. Вернее будет сказать, что убедил фотограф только Маеса, а уже тот, в свою очередь, убедил и их. Третья, центральная и самая большая из фотографий была сделана совсем недавно: на ней была вся команда полковника, даже Эдвард с Альфонсом. Тогда они отмечали крайне нелепое событие: Хэвок нашёл себе девушку! Риза прыснула в кулак и вздохнула. Делать значимое событие из чего-то подобного было по меньшей мере глупо… Однако младший лейтенант выглядел донельзя счастливым. Хотя Риза подозревала, что полковник решил сделать из этого повод для выпивки не ради самого Хэвока, а только потому, что ему захотелось расслабиться и отдохнуть от работы. Нет, Мустанг совершенно точно любил и заботился о своих подчинённых как о родной семье, но, что касается Хэвока, был совершенно не прочь увести от бедного Джина пару-тройку барышень. А тут, на тебе: целое событие устроил! Эдвард тогда, совершенно не понимающий, что вообще происходит, решил, что младший лейтенант женится и ненавязчиво поинтересовался, куда дели невесту. Да… из-за этого виновник торжества и согнулся на фото в три погибели: глоток сакэ попал не в то горло и несчастный лейтенант зашёлся в приступе кашля. А вот уж кто действительно получился, так это Мустанг. Иногда Ризе казалось, что ради красивого изображения тот мог бы столь же невозмутимо простоять и под свистом пуль и под проливным дождём. Четвёртая фотография была небольшой и с неё, улыбаясь от уха до уха, в обнимку, глядели два закадычных друга — Рой и Маес — то была пьянка по поводу рождения дочери Хъюза. Пятая и последняя на столике рамочка оказалась для старшего лейтенанта самой неожиданной. С пожелтевшей от времени бумаги на неё глядели дети: мальчик и девочка. Девочка, явно младшая своего друга года на четыре, бережно прижимала к груди небольшую фигурку, которая, если присмотреться, напоминала фарфоровую собачку с отломанным левым ухом. Отшатнувшись от фото, словно ей залепили пощёчину, Хоукай быстро облизнула пересохшие губы и нервно выдохнула. Только теперь она заметила, что затаила дыхание. Сердце застучало быстрее, и девушка помассировала пальцами виски, желая унять начинающуюся мигрень. Всё ещё не верилось… Может, если бы она?.. Нет, она ведь уже всё для себя решила ещё тогда, восемь лет назад. Сейчас ей оставалось лишь плыть по течению и надеяться на милость Высших сил. Решив больше не испытывать ни себя, ни судьбу, старший лейтенант вернулась на кухню и сняла с плиты уже поджаренные колбаски и сварившиеся макароны. В холодильнике полковника давно мышь повесилась, поэтому Ризе пришлось заглянуть ещё и в магазин, благо тот был совсем рядом. Голодное начальство — ленивое и ворчливое начальство. А в случае Роя — ещё и вечно пытающееся улизнуть из офиса. Поэтому лейтенант просто не могла оставить всё так, как есть, и решила «побаловать» Алхимика нормальной едой: если Мустанг продолжит питаться одними лишь бутербродами да едой быстрого приготовления, как-нибудь точно сляжет с болезнью желудка. А тогда Ризе, как его заместителю и верному соратнику, придётся взваливать на себя оставшуюся часть его работы. И почему в их команде действительно занимались делом лишь она да Фьюри? Старинные часы с маятником размеренно отсчитывали утекающие секунды. До события «Х» оставалось всего ничего — жалких двадцать минут, а полковника до сих пор не было на месте. В груди девушки зашевелилось беспокойство, и она закусила губу. Мысли, что Мустанг мог вляпаться в неприятности, щекотали сознание. Хокай нервно выдохнула, провела пальцами по лицу и, облизнув в который раз за день пересохшие губы, взяла в руки пакет с парадной формой начальника. Если тот всё же соизволит объявиться, ему не придётся мчаться домой за формой. Искренне надеясь, что начальник не забыл про столь важное событие и успеет вовремя, старший лейтенант ещё раз осмотрела дом полковника и прошла в коридор — нужно было возвращаться в Штаб. На улице раздались усиливающиеся с каждой секундой ругательства, и скоро входная дверь, щёлкнув замком, чуть ли не впечаталась в стену. Риза от неожиданности подскочила и рефлекторно выставила перед собой пистолет. В дом Пламенного Алхимика мог сунуться разве что сумасшедший (если хотел чем-нибудь поживиться), но пренебрегать собственной безопасностью девушка не стала: ей ещё горе-начальника защищать надо, а раненой сделать это будет тяжелее. И всё-таки опасения не подтвердились, а на душе сразу стало легче, когда взгляд нашёл замершего и поднявшего руки вверх полковника, всем своим видом говорящего «Сдаюсь. Только не стреляй!». — Да где Вас ветер носил всё это время?! Мы должны быть в Штабе максимум через десять минут! Живо переодевайтесь! — Пакет с выглаженной формой полетел в лицо Мустанга, а Риза, не скрывая праведного гнева, тяжелым шагом пошла на кухню. — Я положу поесть. Зная Вас, Вы наверняка ничего не ели с самого утра, полковник…