Из огня да в полымя

      Его высказывание Ал принял в штыки, и Стальному пришлось потратить целых двадцать минут на выслушивание нотации. Брат вспомнил всё. Абсолютно. Начиная от событий второго июня — их знакомства с полковником, и заканчивая его последним разговором с Мустангом, случившимся четверть часа назад.       «Он нас спас! Накормил, одел, обул, в общежитие пристроил! Вылечил от подхваченных на улице болячек! За государственную лицензию тебе большие деньги платят и ты ведь не особо их отрабатываешь: полковник даёт самые простые задания, и то они связаны с философским камнем. У тебя золотой начальник, брат! Как ты можешь так говорить?» — впервые старший Элрик не нашёлся, что ответить. Он не привык, чтобы Альфонс отчитывал его. То есть, брат частенько ругал, указывал, какой он дурень и недотёпа, но никогда не делал это с таким возмущением. Можно даже сказать, со злостью. Это было неожиданно. Странно. Невероятно. Ал никогда по-настоящему не злился на него.       «Чего он так взъелся? Было бы из-за кого! Хренов полковник, чем ты так ему понравился?» — Эдвард не спеша шёл по улице, сунув руки в карманы и неудачно пытаясь абстрагироваться от случившейся ссоры.       Они редко ссорились. Может, пару раз за всю жизнь. Но Стальной никогда не думал, что поводом могут стать его высказывания о начальнике. В который раз ругнувшись, подросток пнул кем-то выкинутую прямо на тротуар банку из-под газировки, удовлетворённо хмыкнул на стук железа по ступенькам и свернул налево, направляясь в ближайший супермаркет. Ал пошёл домой сразу, как высказал ему всё, что хотел, а Эд просто не чувствовал себя комфортно, оставаясь с ним в тот момент. Сославшись на закончившийся хлеб, зубную пасту и шампунь, Алхимик пошёл в противоположном от общежития направлении.       Путь до магазина он нарочно выбрал самый длинный, через парк, надеясь, что за это время остынет и сможет размышлять здраво. Полковник всегда раздражал его, это факт. Постоянно лез со своими замечаниями, поучениями и дразнилками, активно действуя на нервы Стальному Алхимику и всячески подчёркивая своё над ним превосходство. Но польза от Мустанга тоже была. Например, благодаря встрече с ним братья смогли перебраться жить в нормальные условия и даже зарабатывать деньги, к слову, немаленькие. Также появилась надежда исправить ошибку прошлого и вернуть свои тела в нормальное состояние. Но на этом плюсы заканчивались, и простой арифметический подсчёт показывал, что отрицательных сторон у этого промыслительного знакомства было всё-таки больше.       «Зато положительные куда более значимы!» — голос совести слишком напоминал голос Альфонса, и Эдвард затряс головой, стараясь вытряхнуть навязчивые мысли.       Двое детей лет восьми-девяти пронеслись мимо, весело о чём-то щебеча и наслаждаясь жизнью. Девочка развернулась вокруг своей оси, показала догонявшему её мальчику язык и, залившись смехом, отскочила в другую от него сторону, не давая себя поймать. Её друга это только раззадорило и, демонстративно закатав широкие рукава немного великоватой ему ветровки, он с боевым кличем кинулся на девочку, но не попал и схватился за её рюкзак.       — Попалась!       — Неа! — девчонка ловко вывернулась из шлеек и состроила ему забавную рожицу, показывая, что победитель в их игре по-прежнему она. Рыжие патлы выбились из тонкой косички и обрамляли веснушчатое лицо, несколько развеваясь от ветра. Выглядела маленькая заводила довольно мило, и Элрик про себя улыбнулся. Щенячья любовь. Помнится, он, Ал и Винри тоже носились друг за дружкой в детстве и спорили, кто с кем поженится, когда они вырастут. Только тогда помладше были.       Мальчишка, просчитав свои шансы на победу или же просто решив сменить тактику, внезапно развернулся и, надев рюкзак подруги на плечо (чтобы не мешался его собственному) припустил в противоположную сторону. Рыжая явно ждала не этого, а потому на её лице промелькнуло неподдельное беспокойство: кто разберёт этих мальчишек, вдруг что задумал сделать с её вещами?!       — Эй, куда? Эдвард! — возмущённый вопль не возымел на наглеца никакого эффекта, и девчонка, предварительно потрясши кулачком и скорчив самую грозную рожу, понеслась вслед.       Стальной стоял как громом поверженный, не в силах оторвать взгляд от стремительно удаляющихся детей. Он всегда странно реагировал на своих тёзок; возможно, потому что имя это было довольно редким в его стране, и казалось, что с ещё одним — кого зовут точно также — встретиться невозможно. Но он не мог не признать, что что-то общее между ним и давшим стрекача Эдом было. Желание показать себя? Вы́пендриться перед подругой детства? Он не очень общался с другими детьми и подростками, а потому не мог сказать наверняка, но такое поведение должно быть нормальным, верно? Вряд ли он один так себя вёл.       Задумавшись и остановившись ровно посреди тротуара, Элрик невольно служил препятствием всем, кто хотел пройти по дорожке. Большинство прохожих сносили такую наглость молча, некоторые ворчали, но не предпринимали попыток указать на оплошность: связываться с подростком — нет уж, увольте! Но компания старшеклассников не разделяла взгляды старшего поколения и ничего плохого в том чтобы подвинуть «стену» не видела.       — Э, пацан, ты не дырявый.       — М? — Эдвард прекратил плавать в воспоминаниях детства и ошалело обернулся. Таких сравнений слышать не доводилось, а потому он понятия не имел, как реагировать. Злиться, смущаться, драться — было бы проще решить, не говори этот верзила такими странными эпитетами.       — Чё «м»? Проход людям загораживаешь.       Стальной моргнул раз-другой и только потом сообразил о чём говорил старшеклассник. Неловко пройдя вперёд, он свернул вбок, освобождая дорогу. В другом случае он бы бросился на компанию и выбил им пару зубов, поставил фингалы за оскорбление себя любимого, но в данном случае… Парни не сказали «ты мешаешь», но «загораживаешь», а это разница. Сами того не ведая, они подняли Элрика в собственных глазах и заслужили уважение. Поэтому обошлось без крови. Шкала настроения Эдварда поползла вверх и остановилась на отметке «сносно», а показавшийся наконец супермаркет и вовсе отвёл мрачные мысли. Внезапно вспомнилось, что помимо хлеба и банных принадлежностей стоило бы прикупить что-нибудь съестное пушистому соседу, а поскольку он понятия не имел, что может понравиться кошке, решил понаблюдать за другими посетителями отдела для животных.       Выбор отличался в соответствии с возрастом. Дети хватались за пакетики с наиболее красивыми обложками, подростки смотрели на цену и предпочитали нечто среднее между дорогим и дешёвым кормом, а взрослые не смотрели ни на то, ни на другое и целенаправленно шли к уже проверенному и любимому их питомцем корму. Так как Дэви ничего кроме колбасы, молока и другой человеческой еды не пробовала, сказать, что бы ей приглянулось больше, не было возможно, поэтому Стальной решил действовать как все люди его возраста — выбрал не самый дорогой, но и не дешевейший корм, кинул его в корзину и с чувством выполненного долга пошёл к кассе. Теперь младший брат просто обязан был прекратить на него дуться!

***

      Альфонс прижимал мурчащую и ничего не подозревающую Дэви к груди и с мольбой смотрел на коменданта, сверлящего его строгим взглядом. Всё то время что братья провели в общежитии, мужчина относился к ним вполне доброжелательно, даже зная, что оба Элрика являются «Проклятыми». Возможно, он закрывал глаза не только из-за Приказа фюрера об Алхимиках, но и из собственных соображений. В конце концов, большая масса жителей была готова терпеть их только из-за их полезности в бою и других опасных заданиях, в которых обычные люди могли погибнуть. Смерти Алхимиков оплакивали только их лучшие друзья и родные, которые, как правило, разделяли их проклятие.       Вернувшись домой серьёзно обозлённым на Эдварда, Альфонс отшвырнул вещи к стене, бросился на диван и не сразу заметил, что пронесённая ими в комнату кошка исчезла. Подозрения, а после и паника, появились спустя полтора часа, когда настало время кормёжки, а на зов никто не пришёл. Сначала Элрик пытался унять участившееся сердцебиение и тихонько звать своего питомца, не забывая при этом заглянуть под кровать и диван, посмотреть на шкафу и за ним, отодвинуть письменный стол и даже проверить карнизы. Потом, когда стало ясно, что в комнате Дэви точно нет, мальчишка собрал в кулак волю и вышел в общий коридор. Тут действовать нужно было особо осторожно — если соседи поймут, кого он ищет, то немедля доложат коменданту, а уж если комендант узнает, то попытки упросить его оставить животное хотя бы до конца недели вряд ли что-то дадут.       В коридоре и у соседей животинки тоже не оказалось; ни на верхних этажах, ни на их, ни на нижних. Кошка словно испарилась. Оставалось не так много мест, где она могла спрятаться, и они совсем не внушали оптимизма: кухня, кладовая и прачечная. По своим детским воспоминаниям, когда у их соседей в Ризенбурге был большой упитанный белый кот, Альфонс помнил, что тот любил забираться в корзину для белья, и его несколько раз чуть не постирали в тазу. В Централе технический прогресс был куда заметнее, чем в их деревне, и столичные давно использовали стиральные машины. Барабан вполне мог показаться животному уютным местом для сна, и Алу не хотелось думать, что станет с кошкой если машину включат. Пожалуй, это был худший вариант из всех возможных.       Раздавшиеся звуки бьющегося стекла и фарфора, а также упавшего чего-то очень тяжёлого заставили подростка пересмотреть свои страхи. Сложив руки в молитвенном жесте, устремив в окно умоляющий взгляд, Альфонс подавил нервную дрожь и кинулся в сторону кухни.       Его надеждам не суждено было сбыться.       Ещё перепрыгивая через ступеньки, Элрик услышал отборные ругательства и приглушённое мяуканье вперемешку с гневным шипением. Почувствовав, как вмиг вспотели руки, лоб и шея, мальчишка ускорился и выскочил в кухню в тот момент, когда красный от злости комендант схватил Дэви за шкирку и поднял высоко в воздух. Кошка прижала уши к голове, на всякий случай подобрала под себя хвост и смотрела на противника своими зелёными глазами, в которых плескалась гамма эмоций. Преобладал страх, но доля надменности тоже чувствовалась.       — Дэви!       Альфонс не сдержал вздоха облегчения, увидев, что с его любимицей всё в порядке (если не считать вставшую дыбом шерсть и отчаянные брыкания). Комендант отвлёкся от кошки, повернулся и смерил Элрика долгим нечитаемым взглядом, от которого у подростка едва не затряслись колени. Мужчина был зол. Даже не так. Мужчина был зол. Несколько бардовых отметин на щеке и руках сказали, что без боя кошка не сдалась, а сбившееся дыхание — что погоня за ней оказалась для военного неплохой тренировкой.       — Так и знал, — под нос пробормотал комендант и уже громче, добавив в голос командных нот, легонько потряся кошкой, задал никому не нужный вопрос: — Элрик, твоё?       — Д-да, сэр! — От волнения и страха у Альфонса заплёлся язык, и вместо чёткого, громкого ответа вышло какое-то блеяние. Мужчина подошёл ближе и сунул Дэви ему в руки, так что подросток едва успел подхватить её. Кошка, оказавшись со своим спасителем, перестала орать и блаженно замурчала, принявшись тереться пушистой шёрсткой о школьный жилет. Альфонс машинально потрепал её по голове, во все глаза смотря на нависшего над ним коменданта.       — Ты знаешь, что животных нельзя держать в общежитии?       — Да, сэр!       — Тогда немедленно убери его туда, откуда принёс.       — Нет, сэр.       Решивший, что разговор окончен и уже повернувшийся спиной мужчина замер, пытаясь осмыслить, что ему перечат. Он проработал комендантом не один год, и подобного на его памяти не случалось. Все его уважали и, может, самую малость, боялись, а потому беспрекословно выполняли любые приказы. Теперь же какой-то мальчишка бросил ему вызов. Недопустимо.       — Что ты только что сказал, Элрик?       Альфонс услышал угрозу, и крепче прижал кошку к себе, боясь, что мужчина решит лично выкинуть животное на улицу. Он не мог этого допустить! Не тогда, когда новые хозяева для Дэви не найдены.       — Сэр, пожалуйста, разрешите ей побыть здесь. Мы уже ищем новых хозяев и, уверен, скоро найдём. На улице становится холоднее, часто идут дожди. Она ещё маленькая и может погибнуть!       — Нет значит нет. В правилах чёрным по белому написано, что без специального разрешения животных в общежитии держать нельзя. Так что заботься о своей кошке где угодно, но не на территории общежития. Я всё сказал.       — Постойте, сэр! — Альфонс вцепился в рукав мужчины, не давая уйти. — Что за специальное разрешение?       Комендант снова замер, заскрежетал зубами, умудряясь выдавить из себя какие-то слова, но разобрать, что он сказал, Элрик не смог. Это было похоже на детский лепет, где «гибилась» переводится как «гриб вырос», а «авава» означает собаку. Но загадочное разрешение было единственной на данный момент ниточкой спасения, и отступать Ал был не намерен.       Дэви, которую слишком сильно зажали между локтем и грудной клеткой, захрипела и возмущённо задёргала хвостом, но в тот момент её хозяина больше заботил ответ коменданта, чем удобство пушистой красавицы. Мужчина смерил Элрика недовольным взглядом, но всё-таки пояснил, что специальное разрешение подписывается непосредственным начальником солдата или офицера и даёт тому право держать животное в общежитии два месяца, после чего продлевается ещё на столько же либо аннулируется. Но причина для такого разрешения должна быть очень веская.       Альфонс, сперва обнадежено встрепенувшийся, снова опустил голову в пол, понимая, что никакой исключительной ситуации у них с Эдом не было. Всего лишь желание младшего брата. Но что оно значит? Правильно, ничего. Абсолютно. Послушно развернувшись к выходу, подросток покинул общежитие и устало опустился на корточки, невидящим взглядом смотря перед собой. Он не знал, как выйти из этой непростой ситуации. Кошка только начала доверять им, у неё только-только начала заживать раненая лапка. Он не мог просто выкинуть её обратно на улицу, не после того, как подарил надежду на новый дом. Это было слишком жестоко.       Уткнувшись носом в колени, машинально поглаживая Дэви по мягкой шёрстке, мальчишка подавлял в себе слёзы и пытался решить, что делать дальше. Единственным выходом казалось пойти к полковнику и умолять его дать это разрешение, но никакой гарантии, что тот посчитает ситуацию серьёзной и согласится, не было. Да и без брата его просто не пропустят на территорию штаба. Оставить кошку на улице под крышей здания и каждое утро и вечер бегать кормить и перевязывать лапу? Вариант имел бы право рассматриваться, если Дэви не была бы столь активной. Что делать?       — Ал, ты чего тут?       Слишком погрузившийся в свои мысли Элрик вздрогнул, когда не дождавшийся ответа Эдвард затряс его за плечо. На лице Стального читалась тревога.       — Что случилось, блин?       — Комендант увидел Дэви и приказал вернуть её на улицу.       Эдвард сдержался чтобы не отшатнуться: слишком сильно сел голос брата — обычная реакция на излишнее беспокойство и сдерживаемые слёзы. Стальному было практически всё равно, если кошку придётся вернуть в лоно дикой природы, но смотреть на терзания брата он не мог, а значит, обязан был помочь. Разузнав подробности «беседы» Ала с «этим идиотом», — как окрестил Эдвард бедного коменданта — подросток вручил брату пакет с покупками и, заверив, что вернётся со специальным разрешением, направился к выходу с территории общежития.       Нужно было навестить одного полковника.       Во второй раз за день.

***

      — Что значит «нет»? Говорю же, Ал в депрессию впадёт!       — Нет значит отказ, если ты не знал. — Мустанг пробежался глазами по какому-то бланку, кивнул сам себе, чиркнул свою подпись и отложил на край стола. Горы документов в этот раз не было, и полковник, довольный таким раскладом, спешил разобраться с тем малым, что ещё осталось, чтобы к концу дня можно было с чистой совестью сказать себе, что вся работа выполнена и выполнена в срок. — Знаешь, сколько таких сердобольных, как твой брат? Если каждому будем позволять держать найдёныша, общежитие очень скоро превратится в зверинец.       Очередной документ уже лёг в стопку проверенных, когда в мысли мужчины закрались сомненья и он решил вернуться к нему. Ещё раз всё перечитав, зачем-то поводив руками, Рой недовольно цыкнул, перечеркнул лист огромным крестом и бросил на стул рядом со стоящим над душой Эдвардом. Мальчишка уходить не собирался.       — Стальной, если из-за тебя я наделаю ошибок — будешь сидеть здесь и помогать исправить. Через полчаса у меня важное совещание, и я должен всё успеть. Свободен. И это забери. — Мужчина бросил на тот же стул принесённое подчинённым специальное разрешение, на котором не хватало только его подписи. Всё остальное нахальный мальчишка успел заполнить, будто бы и не сомневался в успехе «переговоров». Это также внесло свою лепту в причину отказа.       — Ты пожалеешь…       — Чего?       — Ничего. Полковник, сэр. — Стальной впился в начальника ненавистным взглядом и, прихватив со стула бумаги, сложил пополам, сунув во внутренний карман плаща.       Он хотел, чтобы полковник услышал его угрозу, но тон голоса Мустанга стал отнюдь не обеспокоенным, а потому мальчишка предпочёл замолчать. Даже уважительно ответил, но, наверное, это только добавило подозрений. Впрочем, юному Алхимику было уже не важно. Привычно поклонившись (едва-едва), подросток покинул кабинет Роя Мустанга и быстрым шагом направился в туалет — уборная находилась недалеко от офиса полковника, и можно было проследить его маршрут и не быть пойманным. Раз начальство не понимало по-хорошему, Стальной решил действовать иначе. Но сначала…       «Ты сам виноват, что был таким невнимательным, полковник»       Эдвард убедился, что в кабинках никого нет, и пристроился на подоконнике, приложив испорченный начальником лист к окну и накрыв его бланком специального соглашения. Личная подпись Роя Мустанга просвечивалась слабо — судя по всему, ручка того была на последнем издыхании — но решительно настроенному Алхимику это не помешало. Ещё раз оглянувшись на дверь, унимая колотящееся сердце, мальчишка обвёл заветные закорючки и оценивающе осмотрел своё творение. Одна завитушка немного дрожала, и было принято решение обвести копирку ещё раз, чтобы было похоже на обычную роспись. В итоге Эдвард остался доволен и позволил себе вздох облегчения.       Это было непросто — рука до сих пор дрожала, но на что только не пойдёшь ради улыбки младшего брата!       Знакомый голос достиг слуха Стального Алхимика, и подросток подскочил к двери, через щель наблюдая за покинувшим свой кабинет начальником. Уже прошло полчаса? Тряхнув чёлкой, выкидывая глупые мысли, подросток дождался, пока Мустанг скроется за поворотом и бросился за ним. От своих идей никто не отказывался, и если проблема с кошкой временно была решена, то информацию о Мариусе он так и не получил, но намеревался достать. Раз начальство не хотело рассказать по доброте душевной, придётся заставить.       Слежка за Роем Мустангом закончилась у офиса фюрера, к которому помимо полковника стягивалась верхушка армии. Не желая «светить» перед начальством раньше положенного, Стальной затаился в тени очередной уборной и выждал ещё полчаса, когда дверь закрылась окончательно и совещание — судя по всему — началось. У офиса дежурил средних лет охранник, который откровенно скучал на своей службе и наверняка не прочь был поразвлечься.       Этим можно было воспользоваться.       Эдвард тихо сложил ладони, осторожно коснулся плиточного пола и, вновь порадовавшись замедленной (а оттого не такой громкой) реакции преобразования, вызвал шум в противоположном от себя конце коридора. Охранник встрепенулся, подобрался, с лёгким беспокойством глянул в сторону и, видимо, поразмыслив, сделал несколько шагов. Трансмутация сработала снова, и в этот раз мужчина, уже не мешкая, прошёл дальше. На самом деле совсем не далеко от своего поста, но на достаточное расстояние, чтобы мелкий подросток успел проскользнуть незамеченным. К тому же, он повернулся спиной, что было весьма неосмотрительно.       Собравшись с мыслями, тряхнув чёлкой и приняв самый гордый и невозмутимый вид, Элрик решительно потянул на себя огромную дверь, про себя отмечая, что та оказалась куда тяжелее, чем он думал.       — В связи с этим, я прошу повременить с…       Рой Мустанг прервался на полуслове, завидев в дверях знакомую макушку. Как мальчишка вообще сюда пробрался, кто его пустил? Полковник почувствовал, что воротник рубашки сдавил горло, а спина медленно, но верно начала покрываться холодным потом. То что этот негодник пришёл сюда не просто так, было слишком очевидно, и Рой не был уверен, что он сейчас отчебучит. Определённо, нужно было выдворить подчинённого из залы, но он слишком растерялся и помедлил. Тем временем Эдвард Элрик наслаждался всеобщей реакцией, снисходительным взглядом проходясь по каждому присутствующему полковнику, генералу и, наконец, самому главнокомандующему. Кинг Брэдли отмер первым и, недовольно сведя брови к переносице, поднялся из-за стола.       Подросток не дал ему произнести и слова.       Решительно выставил руку вперёд, указав на непосредственного начальника и глубоко вдохнув, чтобы потом максимально громко и чётко сказать то, ради чего он и завился:       — Я, Стальной Алхимик, вызываю Огненного Алхимика на бой!