***
Утро следующего дня наступило слишком рано. Эдвард перевернулся на правый бок, вытянул подогнутые к животу ноги, позволяя крови свободно течь по сосудам, и спустя несколько долгих мгновений, разлепил глаза. Вставать совершенно не хотелось. Запустив левую руку под мягкую подушку, подросток позволил себе понежиться под тёплым одеялом ещё пару минут, попутно прокручивая в мыслях возможные варианты грядущих событий. Позитивных почему-то не представлялось. Только крики, вопли и возможные рукоприкладства. Причём с обеих сторон конфликта. Эдвард бесшумно втянул носом воздух, устремив умоляющий взгляд в потолок. Он не был уверен, что взывания к Высшим Силам помогут избежать ответственности — когда дело касалось воздаяния за необдуманные действия, оно обрушивалось на его голову в любом случае. В девяноста девяти случаях из ста в лице полковника Мустанга и, чаще всего, в прямом смысле — на воспитательные подзатыльники тот не скупился. И тем не менее естественное желание избежать выволочки заставляло Эдварда питать надежды на благоприятный исход. Возможно, если родители Николаса не будут слишком возмущаться, то и полковник сменит гнев на милость? Вполне вероятно. Только как убедить чету Вуди, что с их наглым сыночком ничего страшного не стряслось, Эдвард не знал. Копошение снизу привлекло внимание, и он наполовину свесился со второго «этажа» двухъярусной кровати. — Привет, Ал. — Доброе утро. Альфонс прикрыл зевок ладонью, пару раз причмокнул губами. — Как спалось? — Ужасно, — соврал Эдвард, не желая признаваться, что в доме начальника спал как убитый, — Понятия не имею, как выкрутиться из этой истории с минимальными потерями. Альфонс закатил глаза на его драматизм. — Просто извинись и всё. — Не считаю себя виноватым! — зло огрызнулся Эдвард и тотчас подскочил от раздавшегося от двери недовольного: — Тогда постой полчасика в углу. — Рой Мустанг, вошедший в комнату совершенно бесшумно, окинул подчинённого хмурым взглядом. — Возможно, осознание придёт. Лицо и уши Эдварда мигом вспыхнули. — Отцепись! Ладно, когда Мустанг воспитывал наедине, но терпеть эти издевательства в присутствии младшего брата Эдвард не собирался. В ответ мужчина погрозил пальцем, неодобрительно поцокал языком и явно хотел сказать очередное нравоучение, когда был перебит фырканьем со стороны Альфонса. — Простите, — тот прижал ладони ко рту, раздув щёки, но веселье в глазах выдавало его с потрохами. Наконец он не выдержал два одинаково оскорблённых взгляда и открыл рот, чтобы ещё раз извиниться — в этот раз более искренне, — но вместо этого разразился громким смехом. Эдвард обиженно насупился, а Мустанг скорчил очередную рожу уязвлённого достоинства, и Альфонс прыснул снова. — Рад, что смог повеселить тебя, Ал, но надо как-то заставить твоего братца думать головой, прежде чем что-то делать. Однажды он так за решётку угодит, вот точно тебе говорю. — Ничего, я выберусь благодаря алхимии. — Стальной. Укоряющий взгляд начальника Эдвард мастерски проигнорировал и закинул руки за голову, разве что не насвистывая. Вся его поза отражала упрямство вкупе с лёгким смущением. Полковник покачал головой, а Альфонс наконец успокоился и отлепил от лица насмешливую улыбку. — Простите, просто вы так напоминали воспитателя и ребёнка, что я не… — Ты кого назвал младенцем, которому нужна нянечка? Я тебя старше на целый год! Год и три месяца! — Эдвард вмиг позабыл о распрях с Мустангом и оказался впритирку к брату, угрожающе тыча в него пальцем автоброни и прожигая разъярённым взглядом. — Он не сказал ничего подобного, Стальной. — Мустанг положил руку ему на плечо. — Угомонись уже или реально в угол отправишься. Эдвард вскипел, но силком заставил себя придержать рвущиеся наружу нецензурные эпитеты. Очень хотелось указать зарвавшемуся начальнику его место, но был риск опозориться перед младшим братом ещё горше. Ногти левой руки впились в ладонь, призывая к спокойствию. Эдвард сделал глубокий вдох и выдох. А потом ещё раз. Клокочущая ярость внутри постепенно отступала. Пелена перед глазами рассеивалась. Сердце возвращалось к обычному ритму. — Вот можешь же, когда хочешь. Эдвард моргнул, поднял на Мустанга недоуменный взгляд. — Я про контроль эмоций, — пояснил тот. — Похоже, тебе просто не хватает стимула вести себя хорошо. Эдвард зарычал. Всё с таким трудом собираемое спокойствие было вмиг уничтожено язвительной репликой начальника, и мальчишка хотел его придушить. Сколько можно издеваться?! — Я… — Ладно, время не ждёт. — Мустанг легко хлопнул в ладони, не позволяя Эдварду сказать, и направился в сторону кухни. — Пойдёмте поедим и в школу. Ал на уроки, ну, а мы со Стальным — к директору. Объясняться. Эдвард недовольно засопел, сложил руки на груди, кинув в начальника уничтожающий взгляд, но, не получив в ответ никакой реакции, был вынужден прошлёпать следом. День намечался ужасный: ему совершенно точно предстояло выслушать не одну лекцию по поводу махания кулаками и, вероятно, не одно мнение о нём самом. А, ещё и извиниться — зная Мустанга, он точно не оставит ему шанса сохранить гордость. «Ну, всё, мне пипец».***
Здание школы было огромным, а коридоры, ведущие к святая святых — кабинету директора, — ужасно длинными; Эдвард не мог сказать, было ли так всегда или же свою лепту в восприятие вносило знание грядущей расправы. Чувство дискомфорта усиливалось по мере приближения к страшной двери, и он непроизвольно всячески оттягивал момент истины: то остановится шнурок завязать, то в окно что-то необычное увидит, то вдруг засомневается в правильности места назначения — вдруг Вуди ждут в классе аместрийского, где случился инцидент? Мустанг, надо сказать, отнёсся к нервозности подопечного с пониманием и лёгкой долей раздражённости, выражающейся лишь в закатывании глаз и поджимании губ. В сотый раз убедив Эдварда, что да, встреча с четой Вуди назначена у директора и, да, ему придётся извиниться (и сделать это максимально искренне), Мустанг просто ухватил подростка чуть выше запястья и потащил за собой, игнорируя вопли протеста. Время поджимало, и нельзя было опоздать, создав о себе ещё более неприятное мнение. — Я не малыш! Возмущённый шёпот Эдварда остался без внимания его опекуна. Мужчина только ускорил шаг, из-за чего подростку пришлось чуть ли не бежать. Проклиная про себя всё вокруг и ябиду-Ника в первую очередь, Эдвард затормозил каблуками у самой двери директора, схватился за рукав кителя Мустанга. — Дай мне всё обдумать! — На это у тебя было всё утро и время езды сюда. Теперь заходи. Мустанг постучал, открыл дверь и толкнул упрямившегося Эдварда внутрь. Тот по инерции сделал три больших быстрых шага, остановившись почти у самого стола мистера как-его-там. Запомнить имя главного взрослого школы Эдвард так и не потрудился. Непроизвольно ссутулившись под грозным взглядом уже немолодого мужчины, украдкой огляделся. У окна, на небольшом потёртом диванчике сидели мужчина и женщина, оба в строгих костюмах, представительные и, скорее всего, имеющие определённую долю влияния в этом обществе. Заинтересовавшись, Эдвард рискнул поднять глаза, почти не стесняясь осмотрел оппонентов с пят до головы. Мистеру Вуди было примерно под пятьдесят; худое длинное лицо прекрасно гармонировало с поджарой фигурой тела и было покрыто сеткой едва заметных морщин; голубые глаза немного впали, губы были чуть поджаты, выдавая внутреннее напряжение. На голове у него сияла лысина, а оставшиеся волосы либо успешно сохранили цвет вороного крыла, либо были недавно выкрашены (Эдвард больше склонялся ко второму). Его супруга была ему противоположностью, начиная от сбитого телосложения и пышной, доходящей почти до поясницы каштановой шевелюры и заканчивая слишком выразительными карими глазами, смотрящими на вошедшего мальчишку с ярко выраженной злостью. Для Эдварда не было откровением, что матери обычно куда эмоциональнее реагируют на всё, что касается их детей, чем отцы, но это… От этого взгляда Эдварду стало не по себе. Казалось, миссис Вуди едва сдерживалась чтобы не встать и не выбить всю дурь из обидчика её сына. Неосознанно отступив на пару шагов, Эдвард уткнулся спиной в бок остановившегося позади Мустанга. Тот бросил на него нечитаемый взгляд, лёгким движением руки отодвинул себе за спину, и только потом обратил внимание на собравшихся. — Здравствуйте, мистер Мустанг, Эдвард, проходите-проходите. — Директор махнул рукой, подтверждая приглашение, и указал на удобное кресло напротив дивана, — Присаживайтесь. Мустанг кивнул на приветствие, но выполнять указание не спешил. Вместо этого подошёл к мистеру Вуди и протянул ладонь: — Полковник Мустанг, опекун этого оболтуса, — кивнул в сторону тотчас взъерошившегося Эдварда. — Чарли Вуди, мэр города и отец Николаса. «Это что, обмен статусами и полномочиями?» — Эдвард с лёгким удивлением переводил взгляд с Мустанга на Вуди и обратно. В душе заскреблось противное чувство беспокойства. Он не был уверен, кто из оппонентов имел больше влияния и будет ли оно учитываться в конкретной ситуации. По логике, мэр ведь был главнее полковника ВС? Но и Рой Мустанг явно был не последним человеком страны — Эдвард много раз слышал осторожные шепотки в сторону начальника и целую вереницу слухов. Поговаривали даже, что к словам Огненного Алхимика прислушивается сам фюрер и что Мустанг, если захочет, сможет уничтожить любого ему не понравившегося и ничего за это не получит. К последним утверждениям лично Эдвард относился скептично: Мустанг не производил впечатление упивающегося собственным величием и постоянно твердил как важно для страны соблюдение Закона. Он не стал бы убивать направо и налево и только потому что кто-то перешёл ему дорогу. Рукопожатие затянулось на доли секунды, но оба взрослых, кажется, остались довольны и расселись по местам. Директор, видя что знакомство состоялось, решил перейти к тому ради чего они, собственно, собрались. — Мистер Мустанг, вы ведь в курсе инцидента с вашим подопечным? С вами должна была связаться мадам Нелер. — Да, я в курсе конфликта. — Вы хотели сказать избиения? — вмешалась супруга мэра, но тут же стушевалась под внимательным взглядом офицера и супруга: — извините. Мустанг коротко кивнул, при этом сохранив маску вежливости. — Ничего. — Он упёр локти в подлокотники и сцепил пальцы в замок. — Я не присутствовал при инциденте, но Эдвард сказал, что был спровоцирован юным Николасом. Он прилюдно оскорбил его и попытался принизить его интеллект. — Ник бы никогда!.. — Инга, — Чарли с лёгким укором глянул на супругу, и та вновь замолчала, некрасиво поджав губы. Чарли тем временем перевёл взгляд на полковника: — Я не хочу выгораживать сына, но согласитесь, что реакция вашего мальчика была несколько… «Вашего мальчика, — Эдвард почти скривился, — Небо, это прозвучало так словно он мой отец». — Бурной? — подсказал замявшемуся мэру Мустанг и когда тот согласно кивнул, продолжил: — безусловно, Эдвард не должен был прибегать к рукоприкладству. Но и юный Николас не имел никаких прав унижать моего подопечного и провоцировать конфликт. По моим сведениям, Эдвард не первый ребёнок, который подвергся нападкам со стороны вашего сына. «Кого ты ребёнком назвал, парнокопытное? — мысленно взвился Эдвард, готовый уже наплевать на все предупреждения начальника и таки врезать ему. Гнев уничтожился последними словами полковника. Разогнавшееся было сердце резко успокоилось только чтобы спустя мгновение возобновить гонку. Единственная ладонь вспотела, а горло сдавило спазмом. — Стоп. Он что… защищает меня?» Эдвард затряс головой, убеждая себя, что у него на нервной почве просто разыгралось воображение и Мустанг никак не мог встать на его сторону. Он и наедине Эдварда постоянно отчитывал, а тут в присутствии мэра с супругой вдруг решил встать на его сторону. Бред и только! Стальной Алхимик для Огненного не более чем ступенька вверх по карьерной лестнице — это давно понятно и нет смысла искать в этой ситуации что-то большее. Да, именно так — Эдвард глубоко вдохнул, возвращая самообладание, радуясь, что никто не заметил его тревоги. Он просто накрутил себя и увидел то, чего нет. — Что вы себе позволяете?! — лицо минуту назад спокойного мэра пошло красными пятнами возмущения. Мужчина вскочил с дивана, сделал шаг к спокойно сидящему офицеру. — Кажется, я никого не оскорбил, ни к чему так бурно реагировать. В тот момент Эдвард позавидовал выдержке начальника — по едва уловимому холоду в голосе было понятно, что он раздражён, но вот на лице его не дрогнул ни один мускул. К тому же, Рой Мустанг сидя умудрялся смотреть на стоящего Чарли Вуди сверху вниз. Последний не нашёлся, что ответить, и напоминал вытащенную из воды рыбу, безмолвно открывая и закрывая рот. Руки его сжались в кулаки, кадык то напрягался, то вновь принимал обычное положение. Эдвард подавил грозившую расползтись по лицу усмешку. Похоже, мэру впервые дали отпор, а не заискивали, глядя в глаза преданной собачонкой. Опасаясь возможного скандала, тихо сидящий до этого момента директор решил вмешаться: — Мы не можем опираться только на слова Эдварда, мистер Мустанг. Есть много свидетелей — целый класс, включая мадам Нелер — что ваш мальчик напал первым. Возможно, Николас и правда сказал что-то не то, — директор поднял ладонь, призывая возмущённо открывшую рот миссис Вуди дать ему закончить, — возможно, как-то задел чувства Эдварда, но это не повод… — Он назвал меня чёртовым малышом и тупицей, как, блин, я должен был это стерпеть?! — …не повод распускать руки! Дайте мне закончить, юноша! — директор повысил голос, недовольно ударил кулаком по столу, сведя брови к переносице. Стёкла его очков зловеще блеснули в свете зачем-то включенной настольной лампы. Эдвард прикусил губу, пытаясь удержать себя от очередной вспышки, но уязвлённое самолюбие требовало мести. — Уймись. Короткий приказ Мустанга подействовал на подростка отрезвляюще и заставил послушно закрыть рот. Эдвард даже нашёл в себе силы опустить глаза в пол, изображая стыд, понимая, что именно этого от него и ожидают. Чета Вуди довольно хмыкнула, а Мустанг одобрительно и едва заметно кивнул. Эдвард сильнее стиснул зубы. Казалось, полковник не был раздражён его поведением, и это Эдварда в равной и степени успокаивало, и страшило. Успокаивало потому, что очередная лекция откладывалась на неопределённое время. Страшило потому, что это почти безразличие со стороны мужчины могло оказаться самым настоящим затишьем перед бурей. Хотя, оставался и третий вариант: Мустанг мог просто поостыть: почти две недели для обдумывания — время достаточно долгое. Особенно учитывая, что Эдвард ни на миг не поверил, что начальник забыл о драке. О перевёрнутом пожарном гидранте во время одной из миссий не забыл, а про звонок из школы вдруг забыл! От внутренних терзаний Эдварда отвлёк дрожащий голос миссис Вуди. — Ники очень хороший и чувственный мальчик, он бы никогда не сказал ничего подобного! Инга до побеления костяшек сжала на коленях кулаки. Она так много хотела высказать бесёнку, посмевшему избить её кровиночку, так хотела попенять его опекуну ненадлежащим исполнением обязанностей, раз у него вырос такой хулиган! Но была вынуждена оставить переговоры на супруга, так как своей вспыльчивостью и излишней эмоциональностью могла пустить тень на репутацию мужа, что при его должности было недопустимо. Вдруг окажется, что сын что-нибудь умолчал и действительно наговорил этому мальчику гадостей и тем самым дал повод ударить себя? Нет — она незаметно мотнула головой — он не мог так поступить. Не её любимый сынок. — Я уверен, что Николас не ставил цели унизить Эдварда. Порой он не думает что говорит и, возможно, задевает за живое, но делает это не со зла, а просто потому что… Потому что подросткам свойственно такое поведение, понимаете? Своими словами он не наносит другим урона. У Ника же выбит зуб и сильный ушиб затылка. Это неравный ущерб, не находите? Если мэр надеялся таким образом обелить имя сына и свалить всю вину на Эдварда, то потерпел поражение. Полковника такие речи не пробили, и он сложил руки на груди, выглядя совершенно спокойным и ничуть не смущённым. Эдвард равновесия Мустанга не разделял и разве что зубами не скрежетал от злости. «Не наносит урона словами?», «Неравный ущёрб?» Что?! — Выйди в коридор. Погрузившийся в мысленные ругательства Эдвард не сразу понял, что обращались к нему. Он удивлённо моргнул раз, другой, недоумённо посмотрел на отдавшего приказ начальника. Мустанг от его ступора не пришёл в восторг и резко мотнул головой в сторону двери. Эдвард возмущённо нахмурился, оставаясь стоять на месте. Было уже всё равно, если Мустанг начнёт орать на него на пару с Вуди, главное, чтобы поливали грязью не за спиной, а имели совесть сказать всё в лицо. Тогда хотя бы будет шанс огрызнуться, отстоять свою позицию. — Ты слышал? Живо в коридор. — Ледяной тон не оставил места для пререканий, и подросток, зло надувшись, протопал к двери. Закрыл её достаточно размеренно, хотя очень хотелось хлопнуть со всей силы. Прежде чем звуки из директорского кабинета полностью заглушились, до слуха Эдварда донёсся размеренный, несколько усталый, но оттого не менее властный голос начальника: — В таком случае стоит признать, что и желание отвечать на оскорбления кулаками вместо слов свойственно подросткам не меньше. Эдвард почувствовал как задрожали и ослабли ноги. Навалившись спиной на стену, он потрясённо замер и ошарашено смотрел перед собой, ничего не замечая. Таки не показалось! Что вообще тут творилось? Разве Мустанг не должен был накинуться на него с обвинениями и угрозами выкинуть из армии и заставить целовать ботинки отцу получившего по заслугам задиры? Разве не должен был сейчас, выгнав Эда, растечься перед Чарли и Ингой Вуди в извинениях за нерадивого подопечного и пообещать на его голову все кары небесные? Вместо этого полковник являл собой эталон невозмутимости и самым настоящим образом защищал его. Это было странно. Это не поддавалось никакой логике.***
Эдвард сунул руки в карманы пиджака и угрюмо спустился по лестнице вслед за Мустангом. Внутри до сих пор всё кипело от осознания, что пришлось прилюдно принести извинения классному задире и практически пообещать быть паинькой. Утешало лишь, что вошедшие вслед за ним в класс Мустанг и чета Вуди проконтролировали, чтобы и Николас перед ним извинился. Выражение чистого изумления и последующего недовольства на лице противника, но всё же выдавленные заветные слова дали Эдварду возможность почувствовать себя отомщённым. Правда триумф длился недолго и был нагло прерван заявлением мадам Нелер, что они — наказанные — в течение последующих двух недель будут помогать персоналу в различных школьных делах и никакие отговорки не являются уважительной причиной для отказа. Мустанг — предатель — лишь удовлетворённо хмыкнул и непрозрачно намекнул, что периодически будет проверять исполнение приговора и ни одному из провинившихся поблажек ждать не стоит. Стоящий рядом мэр скривился, но согласно кивнул. Какая-то наивная часть Эдварда решила, что таким образом Мустанг желает заставить работать и Николаса, но другая — более скептично настроенная — уверилась, что тот просто нашёл ещё один повод поиздеваться над ним. В любом случае спорить в тот момент было нежелательно и Эдвард стискивал зубы чтобы не наговорить лишнего. Наказание начиналось с завтрашнего дня. Мустанг шагал как всегда бодро и быстро, и, не желая оттягивать разговор до кабины машины, Эдвард ускорился, поравнялся с ним и скользнул выжидающим взглядом. — Ну? — Что ну? — Ну… Не собираешься орать на меня, отчитывать за «жестокое избиение невинной души» — Эдвард сделал воздушные кавычки, — и прочее? Если Мустанг и удивился возвращению к, казалось бы, закрытой уже теме, то виду не подал. Он молча прошёл ещё пару шагов, потом вдруг замедлился и в итоге полностью остановился. Внимательно посмотрел на Эдварда. — Как я говорил в кабинете директора, я навёл справки на этого Ника и выяснил, что он давно терроризирует школу. Науськивает задир на скромных и слабых ребят, которые не могут за себя постоять; оскорбляет всех, кто с ним не согласен или просто ему не нравится; устанавливает в классе свои порядки… Есть только два мнения: его и неправильное. В трёх словах — ему всё можно. Из таких вот сы́ночков и доченек, не знающих наказания, очень часто вырастают моральные уроды, которым не ведомы ни жалость, ни банальное уважение. Они не виноваты — родители просто не привили им этих качеств. Сначала они становятся эдакими «царьками» в узком кругу, а потом устраивают непонятно на чём основанные протесты и идут воевать с правоохранителями, попутно разрушая всё, что создавалось не ими и не одним поколением страны. — Мустанг явно хотел добавить что-то ещё, но словно спохватился и едва заметно качнул головой, грустно усмехнувшись краешком губ. Постояв ещё пару секунд, продолжил путь к припаркованному автомобилю. — Так что ты своими действиями окунул его в реальность и дал понять, что на каждую силу найдётся другая сила. Возможно, этот мальчик ещё сумеет пересмотреть свою картину мира и поймёт, что с людьми надо вести себя по-человечески. — Значит, я молодец? — Эдвард хитро оскалился и разве что шутливо не пихнул начальника локтем под рёбра. — Нет. — Мустанг сунул руки в карманы штанов, вновь замедляя шаг, видя, что Эдварду тяжело за ним поспевать. — Бить морду за пару неприятных слов — не тот поступок, что тебя красит. Я лишь говорю, что в конкретно данной ситуации не вижу ничего страшного в том чтобы поставить наглеца на место. Благодари Небеса, Стальной, что у него лишь ушиб головы, а не сотрясение — тогда бы ты так легко не отделался и я бы мало что смог сделать. Эдвард закатил глаза. Он по-прежнему не считал себя виноватым, искренне веря, что противный Николас сам, что говорится, напросился. Незачем было унижать его на глазах всего класса — тогда и выбитого зуба, и шишки на голове не получил бы. Впрочем, сызнова отстаивать свою позицию подросток не стал, справедливо рассудив, что в таком случае Мустанг ему прохода не даст и все мозги вынесет очередными нравоучениями и рассуждениями. Мустанг повернул ключи, буркнул пристегнуть ремень безопасности, и машина резко покинула парковочное место. Эдвард схватился за надголовный поручень и устремил сквозь окно взгляд на небо в беззвучной молитве доехать до общежития в целости и сохранности.