Из огня да в полымя

Не знаю как у вас, а у меня десятки обновлений с самого утра. Все хотят опубликовать главу в последний день уходящего года, а? Я тоже, так что да простит меня «Шпрота твоей души», но я публикую без её проверки. _____________________       Декабрь, а вместе с ним и приближающийся конец года, подкрались незаметно. Улицы Централа, ещё несколько дней назад полные воды от мелких, но затяжных дождей, накрыло снегом. Слой зимнего природного убранства был небольшим, рыхлым, из него нельзя было слепить снеговика или покататься на санках, но он дарил горожанам надежду на настоящую — как в былые времена — суровую зиму, полную сугробов по пояс, катков и возможных дополнительных каникул для школьников из-за слишком низкой температуры. Последние открыто высказывали свои пожелания под открытым небом, наслушавшись какой-то передачи по радио про законы «Мысленного Притяжения», «Визуализации Желаний» и прочего в этом духе.       Эдвард испытывал относительно снега и морозов двоякие чувства. С одной стороны, резкие перепады температуры всегда отвратительно сказывались на его самочувствии — культи руки и ноги начинали жутко ныть, а металлические порты для крепления автоматических протезов не только не способствовали смягчению болезненных ощущений, но делали их в несколько раз хуже. С другой — банально хотелось ощутить приближение праздника, вспомнить беззаботные годы и покидаться снежками. Хоть ненадолго забыть про свалившиеся на голову проблемы и позволить себе побыть обычным мальчишкой, которому только недавно стукнуло пятнадцать. Он был уже не в том возрасте, когда с трепетом ждал ночного визита Деда Мороза и гадал, какой подарок подарит добрый волшебник на этот раз, но робкая, несколько стыдливая часть его смела надеяться на ещё одно чудо. В конце концов, если команда полковника во главе с самим Мустангом устроила им с Альфонсом шикарный День рождения — они словно вернулись в детство, только вместо мамы и Винри были другие люди — то что мешало взрослым и этот праздник сделать для них особенным? Может быть, только может быть, снова будут подарки?       Горло свело спазмом, и Эдвард поспешил выгнать из головы совершенно неуместные мысли. Что за чушь? Он не был маленьким ребёнком, нуждающимся во внимании и любви взрослых, в подарках. У него не было времени на всю эту ерунду. Нужно было поскорее разобраться с рукописями, которых, к слову, за прошедший месяц увеличилось аж на восемь штук — мисс Бутч оказалась воистину страшным человеком. Эдвард до сих пор вздрагивал, стоило вспомнить звонок посреди ночи числа эдак двадцать третьего ноября, когда она, совершенно позабыв про время, решила осчастливить их новостями относительно переписи. Помнится, тогда они с Альфонсом даже поспорили, человек ли она. Потому что должна же она была когда-то спать, есть и ходить в туалет. А судя по скорости работы, писала мисс Бутч двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю.       Благодаря советам полковника по дешифровке, а также окончанию школьного наказания Эдварда братья за месяц подошли к седьмой рукописи, но дальше второй страницы дело не пошло. Шифр будто сменился, и взломать его никак не получалось — что только ни перепробовали! Эдвард даже несколько раз швырял рукопись на пол в порыве злости. В последний раз из-за этой выходки многие листы помялись и переплёт грозился развалиться, а Элрики впервые за долгое время разругались. Альфонс обвинил брата в истеричности и совершенно недальновидных поступках, а тот ответил язвительными речами о сердобольности и излишней «правильности» от которой «порой тошнит». В ответ младший Элрик спешно оделся и, демонстративно хлопнув дверью, ушёл на улицу.       Как стало известно только поздно вечером, день он провёл сначала в компании одноклассников — Райнарта и Луца, — а потом, когда те разбрелись по домам, зашёл в кафе недалеко от общежития, где и просидел около двух часов, обдумывая всё, что произошло. Наверное, он просидел бы там и дольше, если бы в кафе не ввалились прапорщик Ватто Фарлан и сержант Каин Фьюри; последний, к слову, казался слегка опьяневшим и блаженно улыбался, явно пребывая в каких-то своих мыслях.       «Влюбился по уши наш сержант», — со знанием дела пояснил Фарлан подошедшему и удивлённо оглядывающему парня Альфонсу.       «Представляешь, Ал, она сказала «да», когда я рискнул пригласить её на свидание!»       «Поздравляю», — губы Альфонса непроизвольно расплылись в улыбке.       Офицеры уговорили его посидеть с ними и угостили ужином, в то время как сами пропустили ещё и по бокалу вина. Альфонсу было непривычно видеть обычно собранного сержанта таким… мечтательным? Да, наверное, это слово подходило для описания лучше всего. Каин даже во время трапезы не отнимал руку от подбородка, а глаза лучились такой нежностью, что даже очки, всегда придающие ему строгий вид, в этот раз не имели никакого эффекта. Сержант выглядел самым настоящим двадцатилетним мальчишкой, коим и являлся. Из-за его всегда сдержанного поведения Альфонс порой забывал, что Каин старше их с братом всего на шесть лет. Они разговаривали обо всём и ни о чём конкретно, шутили, вспоминали различные моменты за время службы — так Альфонс узнал истории знакомства Каина и Фарлана с Роем — и просто молчали о чём-то своём. И периодически возникающая тишина совершенно не казалась напряжённой. Пробыв в компании взрослых около часа, подросток понял, что гнетущее чувство где-то глубоко в груди рассосалось и обида на брата давно прошла. В конце концов, тот ведь тоже вряд ли хотел ругаться, а злился и истерил лишь потому, что очень хотел поскорее вернуть им нормальные тела, а взломать шифр никак не получалось. Эдварда можно было понять.       Вернувшись в свою комнату в общежитии, Альфонс наткнулся на сидящего на полу брата, который выглядел в равной степени встревоженным и недовольным. Услышав скрип двери, Эдвард вскочил на ноги.         — Ты где был?!       Он вцепился в плечи Альфонса, сжав пальцы достаточно сильно, чтобы тот скривился.       — На улице.       — Не поверишь, это я понял! Где конкретно? Я уже всё облазил! — Эдвард снова потряс брата за плечи, и тот, не выдержав, аккуратно убрал его руки. — На улице совсем темно, я уже почти хотел Мустангу звонить!       Альфонс склонил голову набок:       — Зачем?       — Потому что я не знал где ты и всё ли с тобой хорошо! Мы давно так не ссорились, я волновался, ладно?       Выпалив всё на одном дыхании Эдвард опустил глаза, поджал губы и вдруг залился краской. Ему было жутко неловко. Альфонс почувствовал тепло в груди.       — Прости, я не думал, что ты так распереживаешься, — сказал он с улыбкой.       — Не думал? Ал! — Эдвард вскинул руки, — Ну конечно я волновался, ты же мой брат! А на улице сейчас полно подонков, плюс темнеет рано!       — Прости.       — И ты меня… — резко прекратил кричать Эдвард и как-то сгорбился, потерялся. Пальцы левой руки потянулись к рукаву свитера и принялись мять ткань. — Я, кстати, вроде понял как взломать новый шифр.       — Правда? Это здорово!       — Но полностью не уверен: не всё удалось проверить…       — Но уже хоть что-то! Ты молодец!       — Спасибо.       Эдвард потёр затылок, по-прежнему неловко смотря в пол. Он по-прежнему жевал нижнюю губу и, вероятно, хотел что-то сказать, но отчего-то никак не решался. Альфонс воспользовался паузой чтобы снять ботинки и верхнюю одежду, после чего наклонился, пытаясь заглянуть брату в глаза.       — Эй, что такое?       — Просто… Это… Я давно хотел спросить, но… — Эдвард тяжело выдохнул, вдохнул снова, будто бы собираясь с силами, и, зажмурившись, протараторил:       — Скажичестнотыменяненавидишь?       Несколько секунд Альфонс молчал, мысленно разделяя слова и осознавая их смысл, а когда понял, что всё правильно услышал, зарядил брату кулаком по голове. Эдвард вскрикнул больше от неожиданности, чем от боли, но за пострадавшую макушку всё равно схватился.       — За что?!       — За идиотские домыслы, вот за что!       Смятение вкупе с беспокойством как-то быстро исчезло с лица старшего Алхимика, им на смену пришли надежда и робкая улыбка. Но сразу поверить в свою удачу Эдвард побоялся, а потому решил уточнить:       — Честно не ненавидишь?       — Тебе ещё раз врезать? — для убедительности Альфонс вновь поднял кулак.       — Не-не, не надо. — Эдвард примирительно выставил ладони. Смущённо улыбнувшись, потёр затылок и как-то задумчиво посмотрел на брата: — Так всё-таки где ты был и что делал?

***

      Красная ручка перечеркнула страницу от верха до низу, соединив два обведённые в круг слова. На полях появилась заметка с соответствующим символом, и страница перевернулась. Эдвард сунул кончик колпачка в рот. Старательно хмуря брови, он искал только ему понятные словосочетания и предложения, в которых могла бы спрятаться очередная подсказка.       С наступлением зимних школьных каникул Альфонс разрывался между необходимостью дешифровки рукописей и времяпровождением с Луцем и Райнартом, которые взяли за привычку звонить почти каждый день и звать погулять. Друзья у него оказались на редкость настойчивыми и не уставали задавать неудобные вопросы, если Альфонс отвечал отказом. Эдвард первое время терпел, потом возмущался, мол, отвлекают от важного дела, а потом смирился и сам вытолкал брата за дверь, аргументировав, что ему нужно «как следует развлечься с этими двумя» иначе они «никогда не отстанут». Воодушевлённый резко изменившейся позицией Эдварда Альфонс обрадовался слишком сильно, а потому не заметил, как перед самым его уходом в глазах старшего брата появилась печаль. С того дня он начал чаще выбираться с Райнартом и Луцем в город, иногда принося в общежитие купленную в сувенирной лавке безделушку или что-нибудь вкусное. Эдвард на похождения Альфонса лишь пожимал плечами да выдавливал из себя улыбку в немом принятии. Он не собирался упрекать — Небо упаси — младшего братишку в том, что тот пытался жить жизнью нормального подростка. Альфонс не был виновен в том, что в своё время у его старшего брата не хватило мозгов сообразить, что табу выдуманы не просто из чьей-то прихоти. Поэтому именно Эдвард и должен был корячиться над поиском решения их проблем — чисто с его точки зрения всё было вполне логично. Противные чувства зависти и ревности не должны были позволить ему замедлиться.       И Эдвард честно старался уложиться в созданный им самим график дешифровки.       Жаль только, реальность с планами последнее время разнилась уж очень сильно.       Новый шифр был сложнее предыдущего. На взлом одной страницы уходило в два, а то и в три раза больше времени, и стопка рукописей уменьшалась не так стремительно, как хотелось бы. Элрикам не хватало опыта, а просить о помощи было некого. Вернее, был один кандидат, но к нему Эдвард принципиально не хотел подходить. И дело тут даже не в гордости или страхе показаться дурачком — он уже не раз давал для этого повод, — просто Мустанг и так сделал для них очень многое, и отнимать его время для чего-то, с чем они вполне могли постепенно разобраться самостоятельно, казалось наглостью. Да и не обязан был он с ними возиться.       «У тебя нет отца! Только опекун».       Брошенные Николасом в попытке причинить боль слова почему-то никак не желали покидать голову Стального Алхимика, продолжая давить и вызывать внутри противное щемящее чувство. Эдвард и сам не мог объяснить, почему его это так задело — всё ведь было чистой правдой. Да и не нужен был ему никакой папаша — свалил, и хрен на него! Вот только отвратительное чувство пустоты с годами так никуда и не исчезло. Оно заметно притуплялось когда он надрывал глотку, пытаясь доказать Мустангу правильность своей точки зрения, когда обзывал его и намеренно не исполнял его приказы, но, стоило отправиться на миссию или вернуться в общежитие — и оно возвращалось вновь. Он думал, что научился жить с этим ещё пять лет назад, когда они остались совсем одни, но оказалось…       Эдвард тряхнул чёлкой и хлопнул себя руками по лицу, заскулив, когда правая сторона разразилась болью. Он забыл про протез.       «Надеюсь, синяка на полрожи не будет, а то дам гаду-полковнику очередной повод поржать надо мной». — На всякий случай стянув со стальной руки перчатку Эдвард приложил протез к лицу, охлаждая. — «Да и чего я дурью страдаю, в самом деле? У меня есть Ал, я не один!»       Подержав прохладный протез ещё немного, Эдвард вздохнул, выпрямился и придвинул к себе рукопись, вновь погружаясь в мир кулинарии. Мустанг сказал обращать внимание на авторские примечания и часто повторяющиеся ингредиенты и Эдвард чувствовал, что скоро сойдёт с ума от обилия куриного мяса и приправ, и скоро на курицу даже смотреть не сможет. Голову посетила шальная мысль, что так и становятся вегетарианцами. Фыркнув, подросток перекатился на спину — вот в чём преимущество пола перед столом — и поднял рукопись над головой. Возможно, смена ракурса поможет понять загадку? Эдвард бросил взгляд на кипу исписанных листов, над которыми они с братом трудились последние две недели, и прикрыл глаза. Веки болели, и голова шла кругом.       Он устал.       А разгадано было только десять фолиантов — и то не факт, что верно. А ведь недавно звонившая им мисс Бутч с воодушевлением сообщила, что постарается дописать оставшиеся пять до конца года: «Они куда тоньше, так что будет быстрее. Я так благодарна вам и полковнику Мустангу!». Эдвард вздохнул. Он и не заметил как пролетели четыре недели и на календаре оказался практически зачёркнут последний месяц года. До главного зимнего праздника оставались считанные дни.         — Ты как?       Эдвард вздрогнул всем телом и уронил рукопись на лицо. Сверху раздался тихий смех, а потом в поле зрения показалось улыбающееся лицо Альфонса. Щёки его были слегка покрасневшими — снова носился с друзьями.       — Я тебя не заметил.       — Это я уже понял. — Младший брат нагнулся, заглянув в разбросанные вокруг листы. — Ну как?       — Не так много…       Эдвард скривился, глянув на помятые почерканные листы. Найденные ключевые слова, складывающиеся в названия химических элементов, совершенно не давали подсказок для разгадки ингредиента, так как таковых можно было назвать великое множество. Особенность нового шифра состояла в том, что теперь тот не был в каждой странице, и подсказки приходилось искать, вчитываясь в каждую строчку и пробегая глазами сверху вниз и по диагонали. Так Эдвард отметил как «пустые» уже тридцать страниц, что не способствовало увеличению уверенности. Словно где-то не досмотрел и пропустил самое важное.       Альфонс сел рядом, скрестив ноги, и взял ближайший лист. И правда негусто. Среди не вычеркнутых слов было только пять. И все разных частей речи, в то время как в прошлых были только существительные.       — Думаешь, он снова сменил шифр?       — Я уже ничего не думаю, — Эдвард забрал из рук брата список. — Уже сомневаюсь, что в этой рукописи вообще есть какой-то смысл помимо кулинарного. Может одиннадцатая книга вообще пустышка?       — Может, всё-таки спросим полковника?       — Ну уж нет!       Эдвард оскалился и демонстративно сложил руки на груди, задрав нос.       — Но почему? — Альфонс недоуменно выгнул бровь. — Он знал мистера Мариуса, вполне может быть, снова заметит что-то, чего мы заметить просто не в состоянии.       — А потом будет глумиться над нами всю оставшуюся жизнь. Нет уж, спасибо, мне не надо такой помощи.       — Брат.       Неодобрительно покачав головой, Альфонс всё же остался сидеть на полу и придвинул к себе рукопись. В отличие от Эдварда, он только с прогулки на свежем воздухе и его глаза ещё не успели «замылиться». Он мог заметить что-то новое.       Монотонный, размеренный ход настенных часов успокаивал, помогал сосредоточиться и погружал в подобие транса.       Тихий шелест переворачиваемых страниц убаюкивал.       Чувство времени постепенно стиралось.       Застыв в идентичных позах, мальчишки упрямо вчитывались в закорючки рукописей, почти синхронно хмурились, выписывали догадки и подозрения на поля страниц и в разбросанные на полу чистые листы и совершенно не реагировали на окружающую обстановку. Поэтому, когда за спиной громко откашлялись, привлекая внимание, они резко вскочили на ноги и, обернувшись и узнав пришлеца, так же резко опустились обратно.         — Вы ещё дольше посидите крюком, не так голова закружится. — Недовольно цокнул языком Рой, осуждающе покачав головой. Он успел не только похлопать дверьми, но и снять обувь и верхнюю одежду, а хозяева комнат так и не заметили пришлеца — невероятная беспечность!       Это уже стало для него привычкой за последние полтора месяца — сразу по окончании рабочего дня идти не домой, а в военное общежитие. Потому что иначе двое несовершеннолетних Алхимиков довели бы себя если не до голодной смерти, то до физического и морального истощения точно. А там и до больничной койки с капельницами и прочим причитающимся рукой подать. Такого расклада ни как куратор, ни как обычный взрослый Рой допустить не мог. Потому упрямо катался туда-сюда каждый вечер, проверяя глупых мальчишек и следя за их питанием, сном и самочувствием. Сами Элрики, увы, были слишком одержимы желанием разгадать записи Мариуса чтобы позаботиться хотя бы о минимальных своих нуждах. Особенно старший. Младшего хотя бы иногда друзьями вытаскивали на улицу.       — Если бы вы не крались, мы бы не вскакивали. И голова у нас не кружится.       — Ну-ну, — кивнул Рой, наблюдая, как Стальной вопреки собственным словам провёл ладонью по лбу и чуть поморщился. — Да вы бы и слона под носом не заметили, пока бы тот не затрубил.         — Неправда!         — Молчи уже. — мужчина раздражённо фыркнул и, подойдя к хмурым Элрикам, резким движением вырвал из их рук записи. Мальчишки пораскрывали рты от возмущения, но попыток вернуть рукописи не предпринимали: знали, что ничего не выйдет. — Глаза у обоих уже красные, хоть перерыв сделайте. Сутками сидите. Ещё и не ели, как всегда.       — Я в кафе поел, — тихо буркнул Альфонс.       — Только благодаря друзьями, — сухо ответил Рой, — а вот Стальной, уверен, с утра кроме бутерброда ничего во рту и не держал, так?       Вместо ответа тот исподлобья глянул на начальника и, не найдясь, что возразить, надулся. Рой закатил глаза и подавил вздох. Одно и то же повторялось вот уже не одну неделю, и он уже порядком устал взывать к здравому смыслу и брать с Элриков обещания о заботе о собственном здоровье. Разговоры не приводили ни к какому результату. Окинув быстрым взглядом отобранные рукописи, взял с пола оставшиеся и сунул все в пакет.       — Эй, ты что?!       — Полковник!       — Успокоились, — резко осадил Рой и строго посмотрел на вскочивших мальчишек. На всякий случай завёл руку за спину, — вы совсем себя не бережёте, мне это надоело, поэтому следующую неделю — никаких дешифровок. Я забираю это с собой.       — Совсем обалдел?! — Стальной в момент оказался рядом, желая вырвать пакет. Рой инстинктивно вытянул руку, а, когда мальчишка продолжил лезть и практически обнял его, пытаясь дотянуться, поднял пакет над головой и чуть привстал на носки. — Нам нужно разгадать секрет изготовления камня!       Стальной несколько раз подпрыгнул, но результата не добился и разозлился по-настоящему. А вот Рой внезапно почувствовал веселье.       — Секрет никуда не убежит.       — Мы и так много ждали!       — Ещё подождёшь.       Мальчишка вновь подпрыгнул, и Рой инстинктивно отстранился.       — Отдай!       — Я сказал, нет.       Его подопечный напоминал учащегося охотиться котёнка, который неумело прыгал за бантиком и, даже зацепив коготком игрушку, не мог удержать ту в лапах. От пришедшей аналогии Рой чуть не рассмеялся, но вовремя взял себя в руки. Узнай Стальной, что он о нём подумал — и придётся увёртываться уже от кулаков. И хотя Рой в считанные минуты мог уложить пацана на обе лопатки, ссориться с ним как-то не хотелось.       — Всё, успокойся уже.       Он выставил левую руку вперёд, отстраняя всё ещё пытающегося добраться до пакета с рукописями Стального. На удивление тот внезапно перестал дёргаться и замер, недовольно скрестив руки на груди.       «Он послушался? Надо обвести этот день красным на календаре». — Рой почти озвучил своё удивление, но убийственный взгляд Стального из-под чёлки и хмурое выражение на лице Альфонса свели на нет этот порыв. Придав лицу серьёзное выражение, Рой махнул рукой в сторону кухни. — Значит так, сейчас я приготовлю что-нибудь съестное и вы поедите. Затем приведёте себя в порядок и ляжете спать. Рукописи я, как и сказал, конфискую и верну когда увижу, что вы как следует отдохнули.       — Но!       — Всё, я сказал!       — Полковник!       — Отставить разговоры.       Сверкнув глазами на возмущённых мальчишек, Рой решительно закинул пакет с рукописями на плечо и, поудобнее перехватив пакет с продуктами, направился в сторону кухни. Пыхтящие от возмущения, но явно сбитые с толку Элрики медленно последовали за ним.

***

      — Можно отпроситься на час, пожалуйста!       Утро тридцать первого декабря, если выпадало на рабочие будни, всегда начиналось одинаково. Несмотря на то, что всех, кроме начальства, итак отпускали с обеда, всегда находились те, кто надеялся уйти ещё раньше. Оно и понятно — праздник ведь! Рой в такие минуты по-доброму завидовал своим подчинённым, но разбивать их надежды не мог. Потому и соглашался всегда. И эта очередная просьба не стала бы исключением, если бы не просящий. Каин Фьюри, их маленькая подающая большие надежды звёздочка никогда раньше не отпрашивался, предпочитая отработать законные пять часов и уйти домой с чистой совестью. А потому просьба парня сразу показалась Рою интересной.       Скользнув оценивающим взглядом по уложенным волосам и отглаженному воротнику белой рубашки вместо привычной водолазки, а также внимательно посмотрев в глаза напрягшемуся от долгих раздумий начальства сержанту, Рой побеждённо вздохнул.       — Девочка-то хоть хорошая?       — Откуда вы?.. — Кайн растерялся. Он не думал, что полковник осведомлён о его делах любовных. — Конечно, она…       — Погоди трепаться о своей избраннице в присутствии полковника, малой, — влез в беседу Джин Хэвок. — Этот тип, — он указал большим пальцем за спину, где стоял начальник, — пытается расспросить тебя о ней только чтобы потом увести.       — Что? Но у полковника же есть старший лейтенант…       — Эй!       — Поверь, это не помешало ему увести у меня сначала милашку Кэти, потом Леону, а потом и ещё пару девчат. Пару-тройку.       — Да уж. Все давно знают, что в любовных похождениях нашему полковнику нет равных. Лучше с ним не связываться, — поддержал Джина Хайманс Брэда.       — Я вообще-то прямо здесь стою.       Брэда обернулся на комментарий начальника и снова вернул взгляд к смятённому Фьюри:       — Видишь, он даже не отрицает.       — Так, хватит ребёнка всякими небылицами стращать! — Рой начал потихоньку раздражаться. Фьюри был самым молодым в команде, не считая Стального, и вполне мог юмор не понять. — Я организую тебе какое-нибудь задание вне Штаба, как выполнишь — можешь бежать к своей ненаглядной.       — Правда? Спасибо большое! — Фьюри чуть ли не в пояс поклонился вошедшему в его положение начальнику и, не пытаясь скрыть расплывшуюся по всему лицу счастливую улыбку, убежал из офиса, крикнув что-то про подвал техников и необходимые детали. Рой проводил сержанта внимательным взглядом, постоял немного и медленно повернулся к лейтенантам. Уголки его губ искривились в злорадной усмешке:       — А вы, уважаемые, — тон его изменился на несколько угрожающий, вызвав у слишком болтливых Хэвока и Брэды мурашки вдоль позвоночника, — не забыли случаем, что я просил сводный отчёт по всем текущим делам? Через час всё должно быть у меня на столе.       — Полковник, вы же говорили, что это ждёт до января! — Хэвок даже не пытался скрыть откровенное нытьё в голосе.       — А теперь говорю, что планы поменялись и он нужен мне как можно скорее. Хочу разобраться со всем в уходящем году и не дурить себе голову сразу после праздников. Так всем легче будет.       — Просто признайтесь, что это месть! — возмутился Брэда, поняв, что, если хочет уйти после обеда, придётся с головой уйти в работу и не отвлекаться даже на лёгкий перекус.       — Нет, лейтенант, это просто работа.       После полудня время по обыкновению сошло с ума и летело со скоростью света. Рой, запершись в кабинете после того, как все вопросы с начальством были решены и даже Риза покинула Штаб, даже не успел нормально заснуть на диванчике как зазвенел предусмотрительно наведённый будильник. Пять часов. Конец рабочего дня. Он сонно застонал, потёр кончиками пальцев слипшиеся веки и зевнул во весь рот. Лениво принял сидячее положение, а потом медленно встал на ноги. Вид практически пустого рабочего места (не считая лампы и пары уже просмотренных бумаг) радовал глаз и душу, и Рой позволил себе довольную улыбку. Год завершился успешно, и первые несколько дней следующего работы как таковой не будет. Это знание радовало. Рой прошёл к шкафу, вытащил пальто и шарф с шапкой и, быстро одевшись и ещё раз пробежавшись глазами по офису, проверяя, всё ли в порядке, щёлкнул замком. По пути к выходу ему встретилось лишь пара тройка таких же вынужденных оставаться до конца начальников — простые служащие давно разбрелись по домам. Рой перекинулся с ними парой фраз, расписался в журнале учёта и поспешно покинул стены Штаба. До традиционного праздничного военного бала оставались считанные часы, и нужно было успеть привести себя в подобающий вид: начальство и приглашённые дамы вряд ли оценят изящный след от подушки на полщеки или помятую форму. Или растрёпанные волосы.       Благодаря Небеса за привилегию в виде личного авто, Рой забрался в машину и уже хотел стартануть в сторону дома, как вспомнил, что до одного непослушного мальчишки за день так и не дозвонился. А ведь Стальной должен был присутствовать на вечере — высшие чины не просто намекали на это, а настоятельно рекомендовали. У Роя были догадки, почему, но беспокоиться на этот счёт он не спешил. В любом случае, ему нужно было переговорить с подопечным с глазу на глаз и заодно проверить, как они отдыхают — после того, как он отобрал нерасшифрованные рукописи, Стальной так достал его своими звонками и жалобами, что Рой не выдержал и приказал телефонистке соединять его с подростком только при чрезвычайной ситуации. К счастью, Стальной на удивление быстро смирился, что начальник не желает с ним говорить и, после одной неудавшейся попытки прорваться через постовых в Штаб, надулся и уже сам объявил ему (Рою) бойкот. Не то чтобы под конец года его это волновало — меньше головной боли. Теперь же, когда со всеми текущими делами было покончено и можно было с облегчением выдохнуть, он хотел убедиться, что Элрики поняли его действия и не злились. Всё-таки, он действовал в их интересах. Даже если самим мальчишкам так не казалось.       Путь до общежития занял минимум времени, и, подымаясь по лестнице на нужный этаж, Рой вёл мысленный спор как со Стальным, так и с Альфонсом, будучи полностью уверенным, что любое его слово будет воспринято в штыки. Всё-таки мальчишки до последнего пытались сторговаться и отстоять своё право на продолжение дешифровки рукописей в обычном режиме. Вряд ли они будут в восторге, узнав, что зашёл он к ним не отменить вынужденные каникулы, а позвать на военный бал. Но делать было нечего — ему нужно было притащить пацанов на праздник хоть на час, чтобы верхи не попрекали потом, что он «излишне оберегает» своего Алхимика от «влияния извне». Будто этого мальчишку можно оградить от этого самого влияния, когда он суёт нос куда только дотянется!       Он поравнялся с дверью Элриков, стряхнул с плеч пальто успевшие сесть снежинки, и несколько раз сильно стукнул, извещая о своём визите. С минуту по ту сторону стояла тишина, а потом раздался топот ног и замок противно щёлкнул. В щели показался настороженный золотистый глаз и в следующее мгновение дверь резко распахнулась.       — Ты решил перестать быть придурком и вернуть рукописи?       — А понятие «вежливости» тебе как всегда незнакомо. — Рой отодвинул подопечного и прошёл в комнату. — Хоть бы поздоровался для начала, Стальной.       — Здравствуй, паскудина.       — Эд, ну блин! — показавшийся из соседней комнаты Альфонс привычно одёрнул наглого брата и приветливо протянул руку: — здравствуйте, полковник.       — Привет, Ал. — Рой пожал ладонь подростка и с облегчением понял, что в его глазах не было и намёка на холод. В отличие от его братца. Либо Альфонс был мудрее и отходчивее, либо просто легко забывал обиды и доверял суждениям старших.       — Эй, а со мной ты, значит, не здороваешься? И кого тут без манер тогда?       — Привет, креветка.       — Кто тут креветка, сволочь?!       — Брат, прекрати ругаться.       — Вот именно, слушайся тех, кто выше.       — Ах ты…       Рой прижал ладонь к губам подопечного, и тот возмущённо замычал, пытаясь отстраниться. В итоге, поняв, что в силовом поединке явно проигрывает, перешёл на нечестные методы борьбы.       — Твою же ж! Стальной! — рявкнул Рой, отстраняясь от подростка и спешно вытирая обслюнявленную ладонь о висящее рядом полотенце. — Ты что, собака лизаться?       — Технически да, — буркнул Эдвард, вспомнив народное прозвище Государственных Алхимиков, и расплылся в ехидной усмешке: — Гав. Радуйся, что не укусил.       На наглость мальчишки Рой ответил раздражённым вздохом и раздувающимися ноздрями. Стальной мог довести до кондиции даже святого, а Рой терпеливостью никогда не отличался. Если только речь не шла о девушках. На языке вертелась поддёвка о наморднике и поводке, но, понимая, что перебранки никак не поспособствуют хорошему настроению, он заставил себя сдержаться.       В конце концов, он приехал сюда не ругаться.       Мысленно досчитав до десяти, сделав пару вдохов-выдохов и почувствовав, что вернул самообладание, Рой попытался улыбнуться:       — Вы ведь в курсе сегодняшнего бала?       — Знаем, но мы никуда не пойдём. — Эдвард сложил руки на груди. Про бал он узнал от команды за неделю до планируемого торжества и даже решил пригласить Рокбеллов, но… Винри позвонила два дня назад и с сожалением сообщила, что бабушка умудрилась заболеть и они вынуждены остаться в Ризенбурге. Среди скопища взрослых им с Альфонсом делать было нечего, поэтому в данном вопросе позиции обоих братьев сходились. Эдвард прожёг начальника хмурым взглядом: — Верни нам рукописи — хоть полезным делом займёмся.       — Почему не пойдёте? — поинтересовался Рой, успешно прослушав последнюю часть. — Вашего появления будут, уверен, ждать очень многие.       — Ну и пусть ждут, а мы хотим тут побыть.       Альфонс устало посмотрел сначала на скрестившего руки на груди и отвернувшегося брата, затем на явно смущённого полковника и понял, что ему опять придётся всё объяснять. Порой ему хотелось хорошенько стукнуть Эдварда за то, что спихивал на него все объяснения и разбирательства — в конце концов, кто из них старший?! Поведав Рою Мустангу причины нежелания посещать мероприятие, а также осторожно поддержав просьбу брата о возвращении рукописей, Альфонс сцепил пальцы в замок и поднял глаза на мужчину.       Смятённый умоляющим взглядом младшего Алхимика Рой поджал губы и нахмурился. В его планы входило не возвращать мальчишкам рукописи ещё какое-то время, но, видимо, Элрики уже достаточно отдохнули и были готовы вновь покорять вершины. В глазах обоих братьев пылало упрямство.

***

      За окном не было видно ни зги, и только зажженные фонари не позволяли улицам Централа полностью погрузиться во тьму. Мягкий жёлтый свет небольшими шарами окаймлял проезжую часть и узкую дорожку, ведущую к Главному Штабу. Летом вокруг всегда вились и норовили залететь в глаза сотни мошек, манимых светом, но теперь единственным сторонним движением был медленно падающий снег. Такой маленький и мокрый, что его легко было принять за дождь. Он был довольно частый и усердно мочил всё, на что оседал. Наблюдая за почти высохшими пятнами на красном пуховике и чёрных брюках — чёртов Мустанг с его чёртовым этикетом! — Эдвард в который раз порадовался, что не пришлось тащиться на бал пешком. В противном случае он бы не только измазался, но и безбожно опоздал.       — Приехали, Босс, Ал.       Джин Хэвок обернулся на Элриков с озорной улыбкой и весело подмигнул. В отличие от них, настроение у него было на высоте — за пару часов до бала ему удалось найти девушку, согласившуюся составить ему компанию. Она была слишком мила и слишком любезна и, самое главное, совсем не интересовалась брюнетами с пронзительными ониксовыми глазами. Ей больше по душе были голубоглазые блондины, как он. Возможно, в кои-то веки ему удалось найти постоянную девушку… Джин замотал головой и скрестил пальцы, боясь загадывать слишком далеко. То, что Огненный Алхимик не должен был околдовать её, ещё не значило, что она согласится стать его, Джина, пассией. Девушки порой такие изменчивые в своих желаниях… В любом случае, на сегодняшний вечер проблема номер один — где найти партнёршу для танцев — была решена. Уже хорошо. Дождавшись, когда Элрики на удивление лениво покинут салон авто и побредут к парадным воротам, Джин моргнул фарами и выкрутил руль, разворачивая машину. Красавица Мариса должна была ждать его через десять минут в паре кварталах отсюда, а ему ещё надо было купить цветы.       Покинув служебную машину, в которой их так любезно согласился подвезти лейтенант Хэвок, Эдвард махнул Альфонсу следовать за ним и уверенно подошёл к постовым. Сунув уже открывшим рты в возражении офицерам серебряные часы практически под нос, Эдвард пафосно объявил, что пришёл с братом на праздничный бал и не желает задерживаться «по пустякам» ибо его начальству это «ой как не понравится». Ну и про между прочим упомянул, что это самое начальство — Огненный Алхимик. Альфонс не был уверен, что точно послужило причиной их столь скорого пропуска — часы брата или же упоминание Роя Мустанга, — но больше их никто не задерживал. И не привыкшего к косым взглядам всех и вся Альфонса это очень радовало.       Внутри главный Штаб оказался далеко не таким завораживающим как снаружи и как успел себе представить Альфонс. На самом деле, всё выглядело довольно просто: совершенно обычные ступени, совершенно обычные побеленные стены и совершенно обычные двери рабочих кабинетов. Выделялись разве что золочёные таблички на дверях начальников да массивные колонны, украшенные резным узором, но их было не так много — у входа в Штаб, по бокам от лестницы и, вроде, виднелось пару вдаль по коридору. Альфонс даже разочаровался: он представлял главный Штаб более… величественным местом.       — Эй, а где офис полковника? — внезапно поинтересовался Альфонс, поняв, что в кои-то веки ему выпала возможность посмотреть, где приходится отчитываться и брать миссии его брату.       — На третьем этаже, а что? — наполовину обернулся тот.       — Проведёшь?       — Это надо его просить: только у него ключи. Я сомневаюсь, что сейчас он у себя. — Эдвард чуть нахмурился и потянул замок пуховика вниз. Внутри было жарко, но где оставить верхнюю одежду, он не знал. Машинально потянув ноготь большого пальца ко рту, внезапно понял, что со стороны брата его слова могли прозвучать как отмашка и поспешил пояснить: — Ну, то есть, праздник, бал и всё такое…       — Если интересно, я покажу тебе, но сначала сдайте вещи в гардероб.       Эдвард и Альфонс синхронно вздрогнули и так же синхронно обернулись на знакомый голос. Рой Мустанг стоял позади, опершись плечом о стену и скрестив лодыжки. Привычная глазу форма сменилась парадной, на груди вместо пустых колодок висели медали, но главным изменением в полковнике была его причёска. Обычно ниспадающая на лоб чёлка была аккуратно зачёсана назад, и остальные волосы тоже явно уложили: они лежали прядка к прядке, блестели от вылитого на них лака и оттого казались ещё более чёрными, чем были на самом деле. Эдвард даже рот приоткрыл от столь необычного вида начальства.       — Ну, мы свою часть сделки выполнили, — он очнулся от лёгкого ступора и, воспользовавшись пустотой коридора, решил ещё раз напомнить Мустангу о рукописях. — Теперь вернёте нам что отобрали?       — А где гардероб, кстати? — решил перевести тему Альфонс, боясь, что брат своей назойливостью вызовет у Роя раздражение.       — В отличие от кое-кого, — выделил Мустанг, — я свои обещания держу, Стальной. Гардероб прямо и направо. Провести?       — Сами найдём, — буркнул Эдвард.       Он порядком устал от бесконечных поддёвок и унижений со стороны Мустанга и хотел хотя бы на балу отдохнуть от этого. В конце концов, полковник сам упросил заставил их прийти, так почему не мог хотя бы из уважения не цепляться?       Найти гардероб и правда оказалось довольно легко. Эдвард даже удивился, что они сами не сообразили, куда идти — можно было догадаться хотя бы по стекающемуся в ту сторону народу. Гардеробщик поинтересовался, может ли повесить пуховики на одну вешалку и, получив утвердительный кивок, протянул железный жетон. Эдвард сунул тот в карман брюк, сетуя, что в пиджаке таковых не наблюдалось — только имитация.         — А вам идёт, ребята. — Эдвард скривился от раздавшегося сзади голоса начальника. Ну что этому человеку было не понятно в словах «сами найдём»? Только высказать Мустангу своё недовольство не получилось — тот вмиг оказался непозволительно близко и лёгким движением пальца свёл на нет все вечерние мучения Эдварда по завязке галстука. От такой наглости подросток даже рот открыл. — Я же показывал, как правильно это делать. Ты меня совсем не слушал тогда, да?       Эдвард почувствовал, как заалели щёки и уши и поднялась температура. События принимали странный оборот. И лёгкий смешок со стороны Альфонса — который оказался предателем и, повязав собственный галстук, никак не захотел помочь в этом деле старшему брату — только подливал масла в огонь. Эдвард хотел отвести взгляд в сторону — куда угодно, лишь бы не смотреть на Мустанга, но тот ухватил его за подбородок двумя пальцами и насильно повернул к себе. Властное «смотри и запоминай!», брошенное, возможно, несколько громче чем стоило, вынудило Эдварда сосредоточиться на красной полоске ткани вокруг своей шеи и на двух больших руках в белых перчатках, эту ткань держащих. Эдвард наблюдал за манипуляциями командира и искренне надеялся, что вопреки смущению последовательность действий — совсем не сложная, как оказалось — прочно засядет в его мозгах. Третий раз позориться перед Роем Мустангом он был не готов.       — Всё понял? Точно?       Эдвард сковано кивнул. Он был жутко смущён, но вместе с тем внутри разливалось уже знакомое, но так и не понятое чувство. Приятное чувство. В любом случае, Мустанга, казалось, удовлетворил его ответ, и он предложил не тянуть и устроить Альфонсу экскурсию по Штабу в целом и по своему офису в частности. Младший брат пришёл в восторг, а Эдвард лишь выразил мысленную мольбу в потолок, чтобы брат не задавал полковнику странных вопросов, а тот в свою очередь, не стремился поведать ему обо всех «подвигах» его, Эдварда.       Время пролетело незаметно, и опомнился Эдвард только когда они снова оказались на первом этаже, в большом зале.       Тут было слишком много синего — почти все были в форме, но это море разбавляли цветные яркие платья офицерских подруг и жён, пришедших отпраздновать со своим избранником. Эдвард даже не сразу сообразил, что девушка, которую, едва увидев, начал обхаживать Мустанг, оказалась старшим лейтенантом Ризой Хоукай. У него словно мир с ног на голову встал. И, судя по удивлённому вздоху рядом, Альфонс тоже оказался поражён. Ни один из них и подумать не мог, что всегда строгая Риза Хоукай может выглядеть… так. По-женски, если честно. Одно платье вместо штанов, сапог и кителя уже разрывало все шаблоны.       — Эй, а это подруга сержанта Фьюри?       — М?       Эдвард оторвался от разглядывания Хокай и посмотрел на остальных членов команды. И правда, возле красного, но явно счастливого сержанта неловко стояла миниатюрная, ниже его на целую голову, девушка в простеньком зелёном платье чуть ниже колен. Волосы её были русого цвета и слегка завивались, черты лица были мягкими и утончёнными, а большие синие глаза смотрели удивлённо и восхищённо. Очень похоже на Альфонса, когда он только переступил порог Главного Штаба. На вид ей было совсем немного лет и то, как она от беспокойства мяла в ладонях салфетку не прибавляло ей возраста. Каин Фьюри, видимо, уже представил свою спутницу команде, так как она с робкой улыбкой кивала каждому и что-то тихо отвечала, при этом сильно заливаясь румянцем.       Наконец Мустанг кивнул и махнул паре рукой, видимо, отпуская с импровизированного «допроса». Кэти — как расслышал имя избранницы сержанта Эдвард — быстро закивала и, ухватив Каина под локоть, поспешила оказаться подальше от компании из четверых мужчин и их оценивающих взглядов.       — Прелестное создание, — подвёл итог Мустанг, глядя вслед уходящей в центр зала девушке. Никто из команды не стал опровергать это утверждение. Даже Риза Хокай согласно кивнула и искривила губы в лёгкой улыбке. Только Джин Хэвок, казалось, не разделял общего умиротворения. Скрестив руки на груди, сдвинув брови и нацепив на лицо самую суровую маску, он откашлялся, привлекая внимание, и наконец озвучил мысль, не дающую ему покоя практически сразу по прибытии:       — Начальник, можно вопрос? — получив от того удивлённый взгляд и короткий кивок, Джин вдохнул поглубже. — Почему вы норовите отбить подружку только у меня? Пассия Фьюри довольно милая девочка, но в её сторону вы и пальцем не пошевелили. А Марисе начали бросать «эти» взгляды, едва заметив её рядом со мной.       Эдвард вытянул лицо в удивлении. У лейтенанта Хэвока была девушка? Он пришёл с ней на бал, а Мустанг её увёл? Но тогда где она? Подросток на всякий случай огляделся, но ни одна из присутствующих дам не казалась свободной.       — Во-первых, Хэвок, — начал отвечать Мустанг, и Эдвард вернул внимание к разговору, — никаких «этих» взглядов я ей не бросал. Во-вторых, я не виноват, что ты не умеешь вести себя с противоположным полом. И, в-третьих, ну сам подумай: зачем мне студенточка, что я с ней делать буду?       — Ну, на самом деле много чего можно… — возмущение так и читалось на лице Джина, но что ответить на первые два пункта он не знал, а касательно последнего такой проблемы не было.       — Отставить пошлость, лейтенант Хэвок, здесь дети! — Мустанг, не глядя, указал себе за спину. Прямо на них с Альфонсом.       — Эй!       Возмущённый вопль взрослые оставили без внимания, и Эдвард обиженно надулся под хихиканье младшего брата. Он люто ненавидел когда с ним обращались как с первоклассником. Зыркнув в сторону по-прежнему болтающих о своём начальника и команды, Эдвард сдержал порыв показать их спинам язык — этим он бы только подтвердил слова Мустанга о своей незрелости — и с хмурым видом подошёл к столу. Еда всегда помогала ему справиться с обидами и злостью.       Окинув внимательным взглядом сотню различных яств, Эдвард, прикинув, что должно быть наиболее вкусным, наложил в тарелку всего понемногу и игнорируя шокированный взгляд увязавшегося следом Альфонса, плюхнулся на свободное сиденье. С лёгким свистом в желудок отправилась первая вилка спагетти, щедро политая томатно-сырным соусом.       — Эд, не думаю, что это прилично.       — Отстань, а? — с набитым ртом проворчал Эдвард и заглотил внушительных размеров кусок жареного мяса. — Я голодный, а тут всё на халяву. Вместо того, чтобы строить из себя Мустанга, лучше бы сел и сам поел.       — Эй, я просто не хочу позориться! — зашипел Альфонс, заметив пару внимательных взглядов в их сторону. — На нас и так многие смотрят.       — Пофиг.       В рот Эдварда вновь отправилась вилка спагетти и сразу за ней — оставшийся кусок мяса. Всё это дело Эдвард запил стаканом сока, который довольно звучно поставил обратно на стол.       От компании стоявших у окна офицеров отделились двое и уверенным шагом двинулись в сторону Элриков. Альфонс поджал губы в волнении. Обернувшись на брата с безмолвным «я же говорил!», он попытался найти слова чтобы объясниться и извиниться за него, когда подошедшие перевернули его ожидания с ног на голову. Вместо того чтобы сделать замечание, они вдруг обступили их по бокам и дружелюбно улыбнулись. Самый крупный из них протянул Эдварду одетую в белую перчатку ладонь.       — Стальной Алхимик, полагаю? Я командующий Восточным Штабом, полковник Маркус Зейн.       — Да, это я. — Эдвард кивнул, опасливо пожал протянутую ладонь и сообразил, что от него жду явно большего, чем подтверждение своего титула. — Э-э, рад знакомству?       Прозвучало это скорее вопросительно, но, к счастью, полковник Зейн ничего не сказал и виду не подал, что оскорбился. Чего было нельзя сказать о его сопровождающем в звании майора. Более худой мужчина сжал челюсть, что на лбу заходили желваки, и шумно выдохнул через нос. Возможно, он намекал, что Стальному Алхимику следует отдать честь старшему по званию? В любом случае Эдварду было всё равно на военный этикет и субординацию — он не был офицером и не собирался унижаться перед кем бы то ни было. Ему более чем хватало Мустанга с его дурацкими правилами.       — Чем обязан такому вниманию к себе? — спросил он просто чтобы не молчать. Полковник Зейн как-то скривился, его серые глаза странно блеснули.       — Слухи о самом юном майоре разлетаются быстро. Вы ведь под началом полковника Мустанга, Огненного Алхимика, так? — начал издалека он и, дождавшись от Эдварда кивка, продолжил: — ну и как он вам как начальник? Просто любопытствую, если что.       Эдвард смутился и опустил глаза в пол. Он не ожидал подобного вопроса. Да и что этот Маркус Зейн ожидал услышать, хвалебные оды в сторону начальства? Ради этого Мустанг заставил его явиться сюда, чтобы он восхвалял его и подымал в глазах других офицеров?       «Я не дам себя использовать, гад! Особенно после твоего фокуса с рукописями!»         — Ну же, не беспокойтесь, это только между нами. Полковник Мустанг совсем недавно на своей должности и начальство хочет знать, как он справляется. А кто лучше поведает об этом как не его подчинённые?       Откровенный тон взрослого сделал своё дело, и Эдвард расслабился. Похоже, этот желал услышать правду, а не льстивые речи. И раз так, он не видел причин отказывать.       — Он порой очень раздражает, если честно.       — Эд!       — Что?!       Эдвард недовольно зыркнул на возмущённого брата. Альфонс сжал кулаки и сверлил его откровенно злым взглядом. Опять решил защищать Мустанга. Внутри Эдварда разлилось нечто неприятное: младший брат даже не общался толком с его начальником, а всё равно считал его чуть ли не идеалом. И это его жутко раздражало.       — Он хороший человек, зачем ты на него наговариваешь? — чуть громче чем хотелось выкрикнул Альфонс. Эдвард в удивлении округлил глаза:       — Что я наговариваю?       — Прошу прощения, — прервал их спор полковник Зейн и опустил ладонь на плечо младшего Элрика. — вы, полагаю, гражданский?       Альфонс повёл плечом, сбрасывая неприятную руку.       — И что с того? Я хорошо знаю полковника Мустанга и могу заверить, что он хороший командир, а мой брат наговаривает на него исключительно из-за личной обиды. Полковнику Мустангу порой приходится ругать его за различные… — он замялся, подбирая подходящее слово, — действия.       — Ал, как ты…       — Свидетельство гражданского лица нельзя считать правильным, так как оно не является частью Вооружённых Сил и не может судить о компетентности должностного лица. — отчеканил сопровождающий полковника, о котором оба Элрика успели забыть. Мужчина посмотрел на Альфонса с высоты собственного роста, усмехнулся презрительной ухмылкой и перевёл взгляд на Эдварда: — так вы говорите, майор, Мустанг не справляется со своими обязанностями?       — Этого я не говорил… — Эдвард переступил с ноги на ногу, начав чувствовать себя более чем некомфортно. Левая ладонь вспотела, по позвоночнику будто пробежали искры тока, а сердце отчего-то начало гонку. Могло и быть так, что эти двое имели что-то против Мустанга и с его (Эдварда) помощью хотели испортить ему карьеру? Подросток сглотнул, сейчас отчаянно желая вернуть время и не высказывать глупых жалоб относительно начальника. Потому что Альфонс был полностью прав и его комментарий носил исключительно личный характер. С растущим беспокойством Эдвард понял, что нужно срочно исправлять ситуацию. — Я понятия не имею, чем он занимается, и мои слова не нужно принимать столь серьёзно. Я просто имел в виду, что как человек он порой очень доставучий. Но он постоянно копается в своих бумагах и не думаю, что ему бы их доверили, если бы он не справлялся. Верно ведь?       — Вы идёте на попятную, майор Элрик, но да. До этого времени нареканий к нему не было. — мужчина сверкнул глазами, и что-то в его взгляде почти заставило Эдварда поёжиться. Почти.       — Ну хватит, Эйвон, ты напугаешь юношу. — вмешался полковник Зейн, но в этот раз в его вежливом добродушном тоне Эдвард уловил фальшь. — На самом деле, я бы хотел обсудить с вами совсем другое.       — Что?       — Как вы рассматриваете возможность перевода из-под командования полковника Мустанга под моё? Подумайте, прежде чем отвечать, я не настаиваю на немедленном отве…       — Отрицательно! — выкрикнул Эдвард. Сердце бешено колотилось о грудную клетку и отдавало где-то в горле, вызывая тошноту. — Мне не нужно обдумывать, чтобы отказать вам!       — Вот как? Удивлён, должен сказать…       — Стальной!       Окрик знакомым голосом прервал размышления Маркуса и влился в уши Эдварда животворящим бальзамом. Никогда бы он не подумал, что будет так радоваться голосу своего куратора. С него будто разом сняли все переживания и дальнейшую ответственность.       — Извините, меня начальник зовёт! — в другой момент Эдвард бы поморщился от столь явного облегчения в собственном голосе, — Ал, пошли!       Нырнув под локоть заслонившего проход майора Эйвона Эдвард быстрым шагом направился к стоявшему рядом с командой Мустангу. На миг ему показалось, что на лице куратора застыло беспокойство, но, стоило моргнуть, как наваждение исчезло. Мустанг чуть подался вперёд, встретил его внимательным, строгим взглядом и медленно — явно нарочно — посмотрел на застывших после побега Эдварда полковника Зейна и его сопровождающего. В тёмных глазах мелькнуло что-то нехорошее, опасное, но быстро пропало, сменившись привычной насмешкой. Эдвард даже нашёл силы обернуться — хотел посмотреть на реакцию тех двоих — но разочарованно выдохнул: офицеры Восточного Штаба уже отвернулись.       — Что они от тебя хотели?       Эдвард вяло помотал головой. Рассказывать о странном разговоре почему-то было страшно. Он так толком и не понял, чего именно добивался полковник Зейн, и не был уверен, как отреагирует на его слова сам Мустанг. Всё-таки он назвал его «раздражающим» и «доставучим» в глаза другом офицеру. Чужому офицеру. К тому же, тот явно перекрутил его слова на свой лад и решил, что Мустанг какой-то неумеха и плохой командир. Оставалось надеяться, что высшее начальство — кому бы этот Зейн не изложил свои домыслы — окажется адекватным и Мустанг не пострадает от глупых слов своего глупого подчинённого.       Смотря на притихшего и сгорбившегося обычно неугомонного подростка, Рой понял, что за те пять минут, что он оставил Элриков без присмотра — нужно было отогнать от Ризы нерадивого ухажёра — Стальной сумел найти себе новые неприятности. Да ещё и с командующим Восточным Штабом.       «Просто замечательно. Мало мне было тёрок с этим скользким типом».       Рой провёл ладонью в белой перчатке по лицу. Он ожидал, что кто-нибудь из его многочисленных противников попытается воздействовать на него через его подчинённых, в частности через мелкого недомайора. Понимал и думал, что готов к этому. В конце концов, максимум, что мог сделать Стальной — поныть о суровых выговорах и, возможно, отпустить парочку неприличных слов в его адрес. Но это всё личные их тёрки, а непосредственно про работу Огненного полковника — а именно на это должны были нацелиться недоброжелатели — Стальной Алхимик знать не знал. И это обнадёживало. Вот только Маркус Зейн, очевидно, подходил к его мальчишке с совершенно другими целями — Рой стиснул зубы, стоило воспроизвести в памяти то испуганное, затравленное выражение на юном личике после очередного вопроса. А как он обрадовался, стоило позвать его! Никогда ещё Стальной так не сиял, заслышав его голос. Это оказалось неожиданно приятно, но не было правильным. И Рой не мог не заметить всю ту надменность и что-то очень похожее на торжество в серых глазах, когда встретился с Маркусом Зейном взглядом. Так смотрят люди, задумавшие какую-нибудь пакость и уверенные, что та удастся. И от осознания оного по спине Роя в который раз пробежали мурашки. Что этот тип хотел от его подчинённого? Виноватый взгляд Альфонса и молчание Стального тоже никак не помогали, только больше нервировали…       Локтя коснулись длинные тонкие пальцы, выводя из задумчивости и отвлекая от заползших в душу страхов. Рой моргнул, сбрасывая пелену тревоги. Посмотрел на посмевшую так бесцеремонно вторгнуться в его личное пространство. Риза. Карие глаза внимательно, несколько тревожно вглядывались в его лицо, ища что-то только ей одной понятное. Сегодня она была особенно прекрасна: светлые отливающие пшеничным цветом волосы не были собраны на затылке, а спокойно струились по плечам и спине; губы были чуть подкрашены, кое-где на ресницах, если очень внимательно присмотреться, застыли маленькие комочки туши; вместо привычной брючной формы — длинное лиловое платье с цветами на подоле и аккуратным, не слишком маленьким, но и не глубоким декольте. Такой её Рой видел не так часто, как хотелось бы. И это обеспокоенное выражение на её лице никак не сочеталось с её внешним видом.       — Всё хорошо.       Он на мгновение накрыл её ладонь своей и чуть сжал, после чего спешно одёрнул руку — нельзя, чтобы этот жест заметили. Хотя, наверное, из этих же соображений ему не стоило столь свирепо смотреть на рискнувшего подойти к Ризе капитана из отдела расследований.       «Нет, — успокоил он сам себя, — это можно объяснить беспокойством о лучшей подчинённой. Все видели, что Ризе была неприятна компания этого типа».       Рой провёл ладонью по залитым лаком волосам, проверяя, не выбились ли особо непослушные пряди, и заставил себя улыбнуться. Новогодний военный бал — не место для переживаний, тут надо веселиться и волноваться лишь о количестве танцев и сменах партнёрш. И он не имел права заставлять своих людей беспокоиться за него.       На небольшой сцене зажглись огни, прекращая разговоры и привлекая внимание присутствующих к появившемуся оркестру. Рой выдохнул. Заложил левую руку за спину и протянул правую Ризе. Скрипачи взяли первую ноту, следом подхватили саксофонисты и другие. Музыка заполонила весь зал, проникла в каждую щель и сердце каждого присутствующего. Кто-то, замерев, остался сидеть за столом, кто-то, подобно Рою, повернулся к партнёрше в пригласительном жесте. Риза аккуратно взяла его руку, коснулась плеча и совершенно счастливо улыбнулась. От привычной строгости старшего лейтенанта не осталось и следа. Сердце Роя сделало привычный кульбит и шало забилось о грудную клетку.       Новогодний бал — не место для тревог.       Рой решил, что обязательно поговорит с Элриками, выяснит, что от Стального хотел Зейн и сделает всё чтобы разрушить его коварные планы. Но это будет уже в новом году, утром, когда он придёт к мальчишкам с подарками и когда на них не будут пялиться все вокруг. А сейчас, под чарующие звуки вальса офицерской судьбы, с прижавшейся к нему Ризой, он мог позволить себе расслабиться.