I Hope You Suffer

1993 год

На празднике Таа чувствовал себя не в своей тарелке. Подобное случалось с ним достаточно часто, но каждый раз, оказываясь в неловкой ситуации, Таа умел сохранять невозмутимый вид. В свои тринадцать лет Таа хорошо усвоил одну истину: стоит дать слабину, и сразу станешь грушей для битья для других, более успешных одноклассников. Именно поэтому слабым, растерянным или несчастным Таа не выглядел никогда, просто не позволял себе. - Пф-ф… Никогда не подумал бы, что попаду в такой жлобский дом, - вывел его из размышлений голос Манами. – Ты видел, у них на заднем дворе есть бассейн! У них вообще есть задний двор! Манами заржал в голос, как будто в его словах было что-то смешное, а Таа на это только кисло улыбнулся. - Какого хера нас пригласили? – вопрос не был адресован другу, Таа мысленно задавал его себе не один десяток раз за последние дни и теперь просто озвучил вслух. - А я откуда знаю? – фыркнул Манами. – Ты у этого говноря Манабу спроси. Спрашивать упомянутого Манабу Таа ни о чем не собирался, потому просто промолчал. Учебный год начался две недели назад, и в первый же день классу представили новенького по имени Манабу, недавно переехавшего в их город. Вновь прибывший одноклассник был невысок ростом, обладал тщедушным телосложением и вытянутой несимпатичной физиономией. Зато в школу его подвозил водитель отца на черной, блестящей на солнце машине, такой огромной, что Таа казалась, вся его квартира меньше будет, чем этот роскошный автомобиль. Еще у Манабу был мобильный телефон, у одного единственного во всем классе – им он похвастался одноклассникам как-то после занятий. И часы, красивые и дорогие, с подсветкой и специальной кнопкой, при нажатии которой они вслух объявляли время. - Детский сад, - презрительно скривился Юки, еще один приятель Таа, когда Манабу на перерыве как будто невзначай нажал эту кнопку и продемонстрировал часы классу. - Угу, - согласился Таа, а про себя подумал, что сам не отказался бы от таких часов. Деньги родителей Манабу определили его статус с первого же дня – элита класса во главе с Казуки, сыном директора школы, посчитала его за своего и сразу приняла. - Если б не его бабки, такую блоху задрали бы в первую же неделю, - заметил как-то раз вечером после занятий Манами, когда они вдвоем с Таа вышли из школы, чтобы отправиться домой. Таа согласился с ним, провожая взглядом автомобиль, увозивший новенького домой. Как Таа ни старался рассмотреть название модели, у него не получалось – о таких машинах он попросту не слышал. А через две недели после начала занятий Манабу пригласил весь класс на новоселье, причем под словом "класс" подразумевались абсолютно все одноклассники, хотя Таа не поверил сразу, что и его тоже ждут. Конечно, в другой ситуации Таа отказался бы, но, видимо, полагая, что родители могут не отпустить детей к новенькому, никому не известному мальчику, либо же по какой-то иной причине, мать Манабу обзвонила всех и пригласила каждого, кто учился в классе. - Я не хочу идти, - заявил Таа, когда бабушка передала ему приглашение. - Почему же? – удивилась та. – Они такие милые люди. Меня тоже приглашали, но, ты же сам знаешь, я не могу пойти. Таа это знал хорошо, как никто другой. Его родители погибли в аварии, когда Таа было всего пять лет: он тоже находился в той машине, но спасся каким-то чудом. Единственным близким человеком у него осталась только бабушка, которая мужественно воспитывала единственного внука, не пожелав отдавать его в детский дом или же подыскивать ему новую семью. В отличие от своих сверстников, которые позволяли себе в открытую ненавидеть родителей, устраивать скандалы и трепать им нервы, Таа быстро понял, что должен быть благодарным. Его бабушка была еще относительно молодой, но все же воспитывать уже взрослого ребенка было для нее непростой задачей. Она трудилась на двух работах, иногда в ночную смену и практически всегда на выходных, чтобы обеспечить то, что осталось от их семьи, всем необходимым. К Таа она всегда была добра, никогда не повышала голос, не ограничивала и воспитывала не в самых строгих рамках. Со своей стороны Таа старался не расстраивать бабушку, что получалось далеко не всегда. - Я уже сказала Ошио-сан, что ты придешь, что ты ничем не занят, - продолжала бабушка, и Таа не без досады видел, что поведение внука ее огорчает. – Неловко теперь будет отказывать. Таа подавил несчастный вздох. Сама бабушка не могла пойти в гости, потому что снова работала в этот выходной день. А у Таа для отказа не было объективных причин, кроме одной – Манабу и ему подобные никогда не принимали таких, как Таа. И, разумеется, он не стал бы приглашать Таа, если бы родители поинтересовались его мнением. - Хорошо, я пойду, - обреченно сдался Таа, за что получил ободряющую улыбку бабушки. Что такое быть изгоем в классе, Таа узнал еще на заре своего обучения. Как только одноклассники вышли из совсем детского возраста и сообразили, как жалок был Таа, который за пределами школы постоянно ходил в одних и тех же видавших виды штанах и потертых кедах, никогда не покупал конфеты, жвачки и прочую ерунду, не участвовал в школьных мероприятиях и походах, потому что не имел для этого денег, и никуда не ездил отдыхать даже на каникулах, Таа тут же стал объектом нападок и издевательств. Но продолжалось это недолго. Пускай Таа и был бедным, становиться забитым он не желал. И когда в очередной раз один из дружков Казуки по имени Юуто начал задирать его, Таа даже слова ему не сказал, просто врезал кулаком по носу. Случилось это на перемене, удар у Таа оказался сильным, а Юуто залил кровью всю лестницу между вторым и третьем этажом, где и произошла стычка. Бабушку Таа вызвали в школу, самого Таа отчитали и пригрозили отчислением. Конфликт удалось сгладить лишь после того, как Таа извинился перед Юуто и пообещал, что подобное больше не повторится. Для себя же из этой ситуации Таа вынес только одно: разбираться со своими врагами надо после занятий. На следующий день во время урока географии Таа на парту подбросили записку. "Ну что, выгреб говна, придурок?" – прочитал Таа и, оглянувшись, увидел самодовольную физиономию Юуто, который смотрел на него и откровенно насмехался. "Приходи к парку после уроков – ответишь за придурка", - быстро написал ответ Таа и предал записку обратно. Какая у того была рожа, когда он получил ее, Таа не знал – он принципиально не стал оборачиваться. Но на встречу Юуто не явился, а Таа после этого инцидента начали побаиваться. В открытую, как правило, к нему больше не приставали, но если подобное случалось, Таа умел за себя постоять. - Таа, ну как же так… - причитала бабушка, когда в очередной раз Таа появлялся на пороге дома в синяках и ссадинах. – Ну разве я тебя воспитывала, чтобы ты вырос хулиганом? Таа бормотал слова извинения и обещания, что подобное больше не повторится. Не мог же он сказать бабушке, что над ним издеваются из-за его бедности и нищего вида, что постоянные драки – просто повод защититься, и что если бы Таа не вышел ростом и силой, одноклассники давно смешали бы его с грязью. Благодаря смелости и решительности Таа не стал изгоем в привычном понимании этого слова, однако со школьной элитой он все равно был на ножах. Часто Таа слышал насмешки за спиной и не сомневался, что одноклассники его обсуждают и зубоскалят. Зато приставать к нему те опасались, а у самого Таа даже появилось несколько друзей, самым близким из которых был Манами. У Манами была неблагополучная семья, статус в школе примерно такой же, как у Таа, только, в отличие от своего друга, Манами не было нужды заботиться о душевном покое бабушки, и в неприятные истории он влипал куда чаще Таа. - Курить охота, - поморщившись, сообщил Манами и толкнул Таа локтем в бок. – Эй, чего ты втыкаешь целый день? - Скучно, - отрезал Таа, который никогда не признался бы, что в доме Манабу ему было просто не по себе. – Свалить бы отсюда… - Не выйдет. Папаша блохи обещал развести всех по домам, придется сидеть до конца. Это Таа и сам знал. Родители Манабу, не знавшие меры в своем радушии, действительно сказали всем, в том числе и бабушке Таа, что после праздника доставят одноклассников по домам в целости и сохранности. Прекрасный двухэтажный дом, стоивший столько, сколько, Таа, казалось, не заработает за всю жизнь, находился за чертой города в живописном месте недалеко от моря. Наверняка добраться отсюда до дома можно было и на автобусе, но Таа плохо представлял, где этот автобус искать. К тому же, с матери Манабу сталось бы, обнаружив пропажу, позвонить его бабушке, а этого Таа хотел меньше всего. - Я думаю, если мы ненадолго смоемся хотя бы с этого двора, никто не заметит. А мы как раз успеем покурить, - вдруг решительно произнес Манами и, не дождавшись ответа от Таа, первым поднялся на ноги. – Погнали. - А что, есть что курить? – хмуро поинтересовался Таа, не спешивший следовать за другом. - А то, - усмехнулся Манами. – У меня всегда есть. Папаша вчера опять в дерьмо пьяный приперся, так я у него всю пачку взял. Все равно не вспомнит ни хрена. - Тогда погнали, - кивнул Таа и тоже встал. Все это время вдвоем с Манами они сидели в удобных садовых креслах у главного входа в дом, когда все веселье сосредоточилось на заднем дворе и непосредственно в доме. Как оказалось, семья Манабу до этого жила несколько лет в Америке, и теперь, вернувшись на родину, его родители решили устроить прием в лучших западных традициях, завести новые знакомства, а заодно и поспособствовать сближению Манабу с новыми друзьями. Именно так объяснила свое приглашение мать Манабу, когда говорила с бабушкой Таа, что у самого Таа вызвало только смех: насколько же наивными надо быть, чтобы думать, будто какое-то приглашение в гости расположит одноклассников к их сыну. С другой стороны, Манабу это и не требовалось, друзей себе он очень быстро нашел сам. За домом у бассейна были накрыты столы с закусками, на гриле жарилось мясо, и играла легкая музыка – Таа слышал доносящийся оттуда смех и вкусные запахи. Новые приятели Манабу собрались в его комнате и устроили чемпионат на приставке: через открытое окно Таа и Манами могли слышать громкие крики болельщиков и самих игроков. Остальные одноклассники, которые, как и Таа, не были приближены к элите, шатались без дела и не знали, чем себя занять. Более бессмысленного и глупого мероприятия Таа в жизни своей не видел. Ему казалось, что Манабу и его семейство кичились своим благосостоянием, хотели просто похвастать красивым домом и собственным достатком. Возможно, так оно и было на самом деле. По дорожке мимо входа в дом Таа и Манами направились к воротам, когда неожиданно из дверей наперерез им вылетел Манабу со стаканом апельсинового сока в руках. - Куда несешься, хмырь?! – рявкнул на него Манами, и Манабу, резко затормозив, лишь каким-то чудом не врезался в него. Такое обращение Манабу не понравилось. Громкий окрик не смутил его, он замер на месте и окинул Манами взглядом, полным презрения. - От хмыря слышу, - процедил он сквозь зубы. – Отвали с дороги. У блохи, как его звал Манами, был совсем не соответствующий субтильному телосложению голос, какой-то грубый и раньше времени начавший ломаться – Таа обратил на это внимание еще в первый день занятий. Но в остальном смотреть на тщедушного Манабу, собиравшегося противостоять Таа и Манами, бывшим его чуть ли не на голову выше, было даже забавно. Если бы не одно но: Манабу был у себя дома, и Таа казалось неправильным задирать его на его же территории. - А ну-ка, повтори… - тут же принял вызов Манами и сделал полшага вперед. Таа заметил, что друг сжал кулаки. - Ты тупой? – голос Манабу звучал равнодушно и холодно. – С одного раза не понимаешь? Отвали с дороги. Манабу явно не чувствовал угрозы: уверенный в себе, он, видимо, даже мысли не допускал, что Манами полезет в драку. Умом Таа понимал, почему Манабу не боялся – здесь, рядом с родителями, среди своих новых школьных друзей, он не опасался ничего: даже если бы Манами рискнул что-то сделать, он тут же был бы наказан за это. Но Таа давно знал вспыльчивого Манами и не сомневался, что потенциальное наказание друга не остановит. - Ну все, мелочь. Ты нарвался… - прорычал Манами, замахиваясь, и Таа, даже не успев подумать, схватил его за локоть. - Ты идиот? – с силой он дернул Манами за руку, спасая Манабу от удара, при этом отмечая, что тот даже не дрогнул. – Не здесь же! - Не здесь же, - противным голосом передразнил его Манабу. – Вы такие придурки, чокнуться можно. Теперь Таа почувствовал, что сам начинает терять контроль, а голос здравого смысла, подсказывающий, что это тот случай, когда лучше отступить, звучал все слабее. Оттеснив Манами плечом, Таа встал между ним и Манабу и постарался, чтобы его слова прозвучали тихо и угрожающе. - Вали, куда шел, понял? Не нарывайся, - отчеканил он и для пущей убедительности схватил Манабу за ворот футболки и несильно притянул к себе, из-за чего часть сока, стакан с которым Манабу по-прежнему держал в руке, выплеснулась на садовую дорожку. Не без удивления Таа отметил, что Манабу не выглядел напуганным, он смотрел прямо и нагло, а его губы растянулись в некрасивой улыбке. - Если бы предки меня спросили, вас, уёбков, здесь не было бы, - абсолютно спокойно, как будто это не над ним возвышался здоровый одноклассник, протянул Манабу. – Особенно такой нищей крысы, как ты, Таа. На мгновение Таа растерялся – сам того не ведая, Манабу ударил по самому больному. И эта секунда оказалась решающей: Таа просто упустил тот момент, когда Манабу дернул рукой и выплеснул остатки сока ему в лицо. Последнее, что увидел Таа, это самодовольную ухмылку новенького. Перед глазами потемнело от гнева, и стекающий за шиворот холодный сок только обострил вспыхнувшую ненависть. Левой рукой Таа перехватил Манабу за плечо, а правой со всей злостью врезал ему в живот, а потом еще раз и еще. - Эй-эй, блять, ты что делаешь!.. – теперь пришла очередь Манами удерживать Таа. – Стой, еще прибьешь! Манами был сильнее его, и потому быстро оттащил в сторону Таа, который от ярости сам не понимал, что переусердствовал. Моргнув, он только теперь увидел, что стакан осколками разлетелся на дорожке, а Манабу стоит, согнувшись и обнимая сам себя руками, не в силах справиться с болью. Вероятно, вся драка заняла не более нескольких секунд, но проучить Манабу Таа успел. Пускай тот не издал ни звука, на Таа он смотрел исподлобья с неприкрытой ненавистью, и плотно сжимал побелевшие губы. - У вас все хорошо? Голос раздался за спиной, и Таа с Манами резко обернулись. В паре десятков метров от них стояла мать Манабу, красивая, стройная, в элегантном платье с бокалом на тонкой ножке в руке. Солнцезащитные очки скрывали ее лицо, но Таа даже по голосу слышал, что она встревожена. А следом в голове щелкнуло: это конец. Таа с силой стиснул зубы при мысли, что сейчас начнется. Скандал, крики, ругань, обязательный звонок бабушке, а следом – разговор в кабинете директора школы, в первый же день после выходных. Все это Таа уже проходил. - Да, все хорошо. Просто Таа сок разлил и стакан уронил. Таа не сразу сообразил, кто это говорит, понадобилась доля секунды или две. Когда он обернулся, то глазам своим не поверил: Манабу взял себя в руки, выпрямился и смотрел на мать с вымученной улыбкой. Его лицо все еще оставалось бледным, но вряд ли теперь кто-то предположил бы, что полминуты назад Таа без жалости наносил ему удар за ударом. - Ничего страшного, давай я тебе дам чистую футболку, - тут же улыбнулась мать Манабу и решительно направилась в их сторону. – Как тебя так угораздило? "И правда – как?" – спросил сам себя Таа, проводя тыльной стороной ладони по липкой щеке. Чтобы разлить сок на свою же физиономию, надо было хорошо постараться. - Мы столкнулись на дорожке, и сок… Того… Выплеснулся, - пришел на выручку Манами. Как бы глупо и неправдоподобно ни прозвучало это объяснение, мать Манабу оно вполне удовлетворило. Она первой зашла в дом, махнув рукой в приглашающем жесте Таа, и тот нехотя поплелся следом, напоследок бросив хмурый взгляд на Манабу. - Ты за это ответишь, - еле слышно, но вполне отчетливо произнес тот, даже не глядя на Таа. В ответ Таа только усмехнулся. В эту минуту он был бесконечно рад тому, что о драке не узнают взрослые, а все остальное его не пугало. Тем более, не пугал неприятный новенький – Таа не сомневался, что легко поставит выскочку на место, как делал это со всеми остальными своими врагами.