Sail On!

...Они встретились впервые через месяц после путешествия Шанкса, на берегу очередного безлюдного острова, где команда Рыжего разбила лагерь. Вид у острова был не слишком гостеприимный – сплошь камень, песок и колючий кустарник. Но он очень соответствовал общему настроению. Михоука встречали сочувствующими взглядами. Не злыми или встревоженными, как обычно. Он еще удивился тогда, что Шанкс не вышел к нему. Вместо этого хмурый Бекман вызвался проводить его к капитану. Откинув в сторону полог шатра, еще глянул странно. Словно бы с сожалением. И Шанкс, без драгоценной соломенной шляпы, обернувшись, встретил Михоука грустной улыбкой. - О, Соколиный Глаз! Давно не виделись! Хочешь сразиться? Извини, в этот раз я вряд ли стану достойным противником, ха-ха. Пока еще не освоился... до конца. ...Он понял не сразу. Не сразу увидел. Но это новое выражение безнадежности на обычно жизнерадостном лице Рыжеволосого заставило сердце впервые замереть в груди. Он чувствовал, как разрастается в нем черная дыра понимания, и Рыжий, словно бы чувствуя его напряженность, обнял себя правой рукой, натянув плащ и обозначив провал, где должна была быть... вторая. Левая, черт бы его побрал. Левая! Внутри словно лопнуло что-то горячее. - Что случилось? – только спросил он. И слушал как в тумане, как Шанкс взахлеб рассказывает о каком-то парнишке в Ист-Блу, который съел дьявольский фрукт, едва не выколол себе глаз ножом, доказывая, что он мужчина... И которому Шанкс дал поносить свою шляпу, потому что увидел в нем своего капитана. О Хозяине Побережья и потерянной руке. Шанкс был простодушно весел, превращая свою историю в увлекательную морскую байку. Он очень хотел дать понять, что ничего катастрофичного не случилось... Нет. Не так. Он отчаянно хотел, чтобы то, что случилось, не стало катастрофичным. Ближе к вечеру началась пьянка. Команда собралась у лагерного костра, где гудел огонь под полной луной, ярко освещающей этот край света. Он же тогда был угрюм и тих, и в разгар попойки ушел, так и не выдав цели своего визита. И только когда голоса остались далеко позади, а звуки окрест заглушил шум прибоя, ему внезапно сильно стянуло грудь. Он замер и сперва даже не понял, что с ним случилось – так давно это было в последний раз. Просто вдруг обнаружил себя на берегу перед лодкой, а соколиные глаза разъедала морская соль. Он не поверил сперва. Слезы катились по удивленному лицу, падали на мокрую гальку. Накатившая горечь рвала гортань как блесна. Словно его лучший противник умер. Он и не заметил, когда это стало так важно. Шанкса можно было победить. Или не победить. Но встретить его калекой... Он никогда не думал, что такое возможно. Глупое человеческое сердце бессердечного Соколиного Глаза билось о ребра до синяков и горевало от потери, хотя разумом он еще не до конца осознал, в чем же именно она заключалась. Шанкс ведь не был ему другом. Вне схваток Михоуку было все равно, где шатается этот дьявол, с кем сражается и кого вербует. В нем вообще очень мало что вызывало интерес. Он искал встречи, чтобы развлечься, а Шанкс всегда соглашался. И радостно-звонко пели клинки, рассекая воздух до неба, и смеющийся Рыжий был страстен и яростен... и сражаться с ним было упоительно хорошо, до сладко ноющих мышц и стертых ладоней. А после схватки Шанкс хлопал его по плечу и весело подтрунивал, мол, «Здорово подрались, Соколиный Глаз! Ты сегодня в ударе!»... Так было всегда. Всегда. ...Он стоял, опустошенный этой простой и безжалостной истиной. Настоящий мечник только противника может так близко подпустить к самому сердцу. Потому что только противник в бою мечтает до него дотянуться. И человека, который подбирался к сердцу ближе всех непростительно часто, он потерял. Хотя Рыжеволосый был жив и силен... он потерял его. Тогда же одиночество впервые обрушилось на него неподъемной тяжестью, нестерпимое до боли, до солоноватого привкуса крови во рту. Впервые так сильно сжало ему горло, что он не мог двинуться, пошевелить рукой. Даже сделать вдох. Словно небо рухнуло и погребло под собой его знакомый, привычный мир. Его противник умер. А вместе с ним умер повод встречаться с Рыжим. Нет причин видеться. Нет причин сидеть у костра, пить и закусывать жареным мясом с горячей лепешкой, слушая пиратские байки и песни. Нет причин играть с ним. Нет... Больше нет. Погребено. Он зажал рот рукой и, отдышавшись, вытер ладонью лицо. И уплыл от Рыжего Шанкса на несколько лет. В последний раз они виделись сколько... год? Больше года назад. И разругались насмерть. Это было на таком же безлюдном острове, как предыдущий – Михоук пополнял там запасы пресной воды, а Шанкс приплыл, чтобы спрятать клад. Это была еще одна странная его черта, от которой любого пирата хватил бы удар. Рыжий так любил безлюдные острова повышенной суровости не только, чтобы пить и гулять, но и чтобы прятать там свое добро. - Дракуль, ну сам подумай, если каждый пират будет охотиться за сокровищами, то сокровищ не останется! Чтобы выкопать сундук с золотом, сперва надо, чтобы его кто-то туда закопал! А я ведь не новичок, чтобы выкапывать сундуки. Что я, сокровищ не видел? Вон, полный трюм. Пусть удачливым повезет! А у меня хороший картограф, так что если вдруг что – добычей всегда буду обеспечен, да-ха-ха-ха! Это он объяснял обалдевшему Дракулю прямо на месте, опираясь на лопату. И подраться тоже предложил. Шанкс был чертовски рад его видеть, он смеялся и шутил. А Михоук хотел поскорее исчезнуть. В нем билось сильное, противоречивое чувство, сотканное из вражды, жалости и нежности. Шанкс вел себя так, словно он цел, невредим, и что он так же силен, как раньше... но видеть его таким было больно. Михоук видел. Рыжий хватался за призрачный шанс, как за соломинку, но из него была плохая соломинка – одно неверное движение руки, и... Он больше не мог. Не мог доверять своей руке и руке Рыжеволосого тоже. Потому что договоренность никогда не убивать друг друга до смерти для него была важнее риска. Жизнь была важнее. И он отказал. Рыжий настаивал, злился, и он ответил резче, чем собирался... Кончилось тем, что остров дрогнул от всплеска Воли. И Рыжий смотрел на него стальными глазами. - Ты можешь отказываться драться со мной, потому что я тебе теперь скучен. Техника не та, движения не те. Я все могу понять, Дракуль. Но не надо относиться ко мне как к калеке! - Но ты ведь и есть калека, Рыжеволосый. И Рыжий вспылил. В такой огненной ярости Михоук не видел его никогда. - Думаешь, я теперь ни на что не годен?! – кричал он, и от его Воли гнулись деревья. Сила давила к земле. Она была настолько разрушительной, что они вскоре опять остались один на один – вся команда, боясь за корабль, вышла в море, оставив их выяснять отношения наедине. - Дерись, Соколиный Глаз! Сукин сын, если не можешь ударить меня, то будешь убит! – Шанкс выхватил саблю, и они скрестили клинки, эта не была обычная веселая драка. Шанкс бил в полную силу, от удара стали о сталь во все стороны летели искры. Михоуку тогда показалось, что Рыжий всерьез намерен убить его – столько безумия и отчаянья было в его глазах. В мастерстве и технике Михоук еще мог с ним поспорить, и спорил, не раз, но Королевская Воля... с ней он ничего поделать не мог. Он скрылся тогда в песчаной пыли, уловив момент, и рассерженный Рыжий орал ему: - Трус! Дерись со мной!.. Больше года прошло. Стало быть, Рыжий тогда пошел следом на берег и видел, как он неподвижно стоял перед лодкой, и как слезы текли по щекам из распахнутых настежь соколиных глаз. А молчал десять лет... дурак. Листовка... повод к примирению. Когда Михоук увидел соломенную шляпу Шанкса на голове Мугивары Луффи, ему стало смешно и очень горько. Значит, вот он какой... мальчишка стоимостью в левую руку йонко. Стать Королем Пиратов. Принять в команду такого накама, как Ророноа... У Луффи было интригующее будущее. И он не выдержал. Его потянуло сюда со страшной силой, так остро, что он не смог воспротивиться. Он был рад этой листовке, словно увидел впереди маяк. Рыжий тоже понимал, насколько ему было нелегко прийти сюда. Настолько же нелегко ему было встретить старого противника. То, как холодно он говорил с ним вначале, и как не хочет отпускать теперь... «Почему?». Ответ Рыжему давно не нужен, просто он давал понять, что не дурак и умеет делать выводы. Глаза его смотрели с проницательной иронией. Просто теперь настало время что-то менять. - С чего ты вдруг вспомнил об этом? Много лет прошло, - недовольно заметил Михоук. - Не хочу ждать еще десять лет. Ты слишком редко появляешься, чтобы упускать такой случай. Хватит, Дракуль. Мы же не чужие, мог бы и раньше сказать. Ты не приходишь, потому что тебе жаль меня? - Мне жаль твое умение, - негромко признался он. – У тебя была уверенная рука. И запнулся, прикусив язык. Проклятье! Ну неужели теперь до конца дней ему будет неловко вспоминать эту руку?! Слишком много думал об этом. Слишком... Шанкс улыбнулся. Что-то бессильное и страдальческое промелькнуло в этой улыбке. - Да. Была. - Я не врал тебе, Рыжий. С калеками я не дерусь. И я не обязан отчитываться перед тобой за свои поступки. Но если ты хочешь знать, то оскорблять противника жалостью противоречит моему чувству чести. - А как насчет старого друга? И сердце вдруг болезненно сжалось. Даже мысленно он избегал называть Шанкса так. - Шичибукай и Йонко? Не смеши меня! Мы с тобой по разные стороны мирового порядка. По лицу Рыжего пронеслась быстрая насмешливая улыбка – она появлялась и исчезала неуловимо, как вспышка, оставляя после себя только призрак в самой глубине глаз. - Дался тебе мировой порядок. Чего только не случается на Гранд Лайн! Да и я никогда не поверю, что ты до старости намерен ходить в шичибукаях. Море зовет! Может быть, доведется еще увидеть твой флаг! Сердце колотилось. Дурное и глупое. Колотилось как сумасшедшее, посылая волны мурашек по спине и рукам. Друг. Этот дурной гуляка и балагур. У Шанкса был несносный характер, он был устрашающе жизнерадостен и чертовски беспечен, весело гоготал и стучал себя по коленке, когда кто-то из его ребят брался перепить Соколиного Глаза... Раньше, даже не отдавая себе отчета, Михоук тоже приходил к нему согреться. «Потому что тебя никто не ждет»... - Забудь ты про эти дурацкие титулы. Не нужен тебе никакой повод. Приходи просто так. Я буду рад. - Я не большой любитель коллективных попоек, в отличие от тебя, - холодно заметил он. - Я уже готов поверить, что это проявление заботы, Дракуль, - Рыжий подошел к нему, встав совсем близко, и оперся на его плечо. – Самому не верится, но я чертовски соскучился по тебе, Соколиный Глаз. Как он может так просто говорить такие вещи? Никогда не поймешь, шутит он или всерьез, но на то и расчет – обескуражить, обезоружить противника такой вот лобовой, ничем не прикрытой симпатией, оставляя гадать – правда или не правда... А сегодня он веселее, чем обычно, и глаза блестят так хитро, словно что-то задумал. - Ты слишком много выпил, Рыжеволосый. Шанкс медленно поднял руку и снял с него шляпу. Он стоял очень близко, и усталая улыбка светилась в глубине его глаз. Словно этим взглядом давал понять – он держит шляпу в единственной руке. Если Михоук захочет ударить его, тот не сможет ему помешать. - Ты совсем забыл, что значит быть пиратом, Соколиный Глаз, - с упреком вздохнул Шанкс. – Ни флага, ни команды, ни мечты. И как будто не знаешь, что для пирата никогда не бывает слишком много. И сердце падает. Потому что Шанкс перекатывается с пятки на носок, подается вперед и крепко целует узкие губы. Просто и легко, словно делал так уже тысячу раз. Тысяча грязных приемов, черт бы его побрал... Словно ничего не боится. Словно ему это можно. Целует так, что становится ясно – это конец игры. Глядя из-под полуприкрытых век, как удивленно расширяются страшные желтые глаза. Губы обветренные, взгляд прямой как стрела, и Дракуль не видит ничего, кроме этого взгляда и трех косых шрамов на левом. Этот Рыжий... его... как же давно это было... Все прекратилось. Шанкс отстранился так же внезапно и начал отклонятся обратно, вынуждая Михоука делать выбор – либо удержать его, либо не удерживать. И в этом выборе тоже было слишком много смысла, словно теперь от него зависело, чем именно все закончится... Глаза у Шанкса шально блестели. Потому что видел – не ошибся. - Так и знал, - выдохнул он, когда Михоук вскинул руку почти машинально, удерживая его за пояс. Слева. Он дышал тяжело и часто, голова казалась хмельной и шла кругом. Он от выпивки не чувствовал такого помутнения, как сейчас. Словно ответил Рыжему, сам не зная, что именно и на что был ответ. И словно это было жизненно важно. Рыжий что-то делал с ним, что весь вихрь противоречивых эмоций свелся к короткому поцелую между врагами. Шанкс разглядывал его с такой теплотой, радостью, с такой пронзительной нежностью и печалью, словно увидел что-то особенное в его лице. Вся сила воли сосредоточилась в этом взгляде. - Захотел умереть? – тихо и грозно спросил Михоук, но вышло неубедительно. - Если и придется, то хоть умру счастливым. - Почему? - Ты любишь меня, - широко улыбнулся Шанкс. Он сказал это в своей обычной несерьезной манере, как шутку. Но Михоук потрясенно вздрогнул, глядя на него во все глаза, и понимая, от пяток до корней волос... да, любит. И замер. Неподвижный, с пылающими губами. Сердцу стало так горячо, что показалось – вот-вот взорвется. Он вдруг понял, что Шанкс не так пьян, как хотел показать. И что в его шутках очень мало шутки. И почему-то сильно захотелось его обнять. И ударить. За то, что вот так, по-свински глупо потерял эту руку и бросил его одного... И оказалось до смешного просто дернуть его на себя. ...Шанкс небритый, колючий, рубашка навыпуск расстегнута на груди, эти дурацкие штаны с перевязью, черный просоленный плащ. Он – воплощение шальной пиратской воли, олицетворение элегантного порока, пахнущий морем и ромом, и даже губы у него... соленые. Рыжий целуется жадно и южно, и в касаниях языка Михоук чувствует азарт былой схватки. Сердце пропускает удар – Шанкс истосковался по нему. Поэтому больше не играет, поэтому целует вот так – бешеным натиском, что не вырваться... и вынуждает держать себя. Как можно крепче. Шляпа летит на землю, и Шанкс обнимает его, кладя руку на Ёру, чувствуя, как страшное лезвие слабо вибрирует под его ладонью. Михоук оказывается зажат между Рыжим и своим черным мечом, и, упираясь затылком в длинную рукоять, видит в этом даже символическую иронию... Прежде, чем закрывает соколиные глаза. ...Он вернул поцелуй во всю свою мощь, сжимая и комкая, чувствуя, как изнутри на них надвигается шторм. Они целовались жадно, словно жертвы кораблекрушения, счастливые тем, что выжили, оба, и только так могли выразить эту радость – выпивая друг друга как пресную воду, как воздух. Как что-то жизненно важное. Сердце сжималось, больно тянуло под ребрами, и нужно было остановиться... - Доволен? – спросил Михоук, отстранившись с непосильным трудом, и знакомая досада стала безжалостно царапать его изнутри. Только не снова... Шанкс, переведя дух, лукаво оскалился. Насмешливый, дерзкий. Пожароопасный. - Знаешь, я тут подумал, что нам стоит скрестить клинки. - Чем ты слушал? Я же сказал, что... - Да, сказал, - Рыжий потянулся к нему и тихо добавил на ухо, - но, я думаю, для этого боя Ёру тебе вряд ли понадобится. И, не дав ему опомниться и ответить, Шанкс схватил его за руку и потянул за собой в сторону корабля. И он пошел. Покорно, как пленник – пальцы наручником сомкнулись на его руке. В этот момент что-то внутри него облизнулось, загорелось... и успокоилось. Он знал, что не устоит, если это случится. Потому что не хотел устоять. Ветер нес его за Рыжим, и в животе гудело от томительного предчувствия. Он даже не оглянулся проверить, видел ли их кто-нибудь... Их видели. Рокстар, вышедший из шатра по малой нужде, ошарашено пялился им вслед. - Капи!.. - И кому ты что собрался орать, новичок? – спросил тягучий голос Ясоппа, и снайпер обнаружил себя валяющимся за шатром с травинкой во рту. - Но, Ясопп-сан, капитан... с ним же Соколиный Глаз Михоук! – казалось, Рокстар не на шутку взволновался. - И что? - Но... он же шичибукай! Пес Мирового Правительства! – Рокстар смущенно запнулся и все-таки закончил. – Враг. На что Ясопп весело расхохотался, а другой голос сзади снисходительно хмыкнул. А следом за смешком по голове прилетела затрещина. Прямо по красным шипам, которые Рокстар гордо называл прической. Не больная, но крайне обидная затрещина. Рокстар набычился и обернулся на первого помощника. - Я тебе не мальчик для битья! – окрысился он под гогот Ясоппа. Бэнн выдохнул длинную струю дыма в ночной воздух. - Зелен ты еще, чтобы отличать врагов от друзей. Пока не научишься разбираться, когда твоему капитану угрожает опасность, а когда – нет, буду тебя лупить, чтобы панику не поднимал, - нравоучительно изрек Бекман. – Если они пошли драться – это их личное дело, и нам тогда тем более рядом стоять не стоит. А если не драться, то Дракуль Михоук – не тот человек, который вместо честной дуэли станет наносить удар в спину. «Или пока он спит, - подумал он с ласковой иронией, глянув им вслед. – Позаботься о нем, Михоук-сан. Ему без тебя было совсем тоскливо». ...Дерись со мной!.. После того, как эти двое поссорились, капитан запил так, словно решил больше не трезветь никогда. Бэнн тогда всерьез забеспокоился за его душевное равновесие. Шанкс плакал ему в рубашку, плакал как ребенок – навзрыд, наговорил много лишнего и личного, но Бэнн и так был не слепой. Благо, жизнерадостная натура капитана не позволила ему мариноваться в меланхолии слишком долго, и после недели беспросветной пьянки он приказал сниматься с якоря и поднимать паруса. Бэнн отлично видел в темноте, и одного взгляда на удаляющихся противников ему хватило, чтобы понять – повода для беспокойства нет. Он усмехнулся. - Пошли лучше выпьем, новенький, - примирительно сказал старпом, увлекая пыхтящего Рокстара вглубь шатра, туда же вскоре шмыгнул Ясопп. Веселье только начиналось. *** А двое целовались в темноте Рэд Форса, и скрипели доски под ногами, пока Рыжий вел его к капитанской каюте. Не отпуская, на ощупь, и Михоуку в его сумбурных горячих ласках мерещился страх – «не уходи, не отталкивай, только не сейчас, когда мы зашли уже так далеко...». Рыжий хотел его и давал ему это понять. - Черт... как ты можешь быть таким хладнокровным в таком сексуальном виде? – шептал ему Шанкс, забираясь рукой под плащ и оглаживая голую кожу. – Это определенно должно караться какой-нибудь страшной карой, Соколиный Глаз! Чтобы при таком дурном характере... носить такие соблазнительные плащи... - Если чешется язык, Рыжий, употреби его с большей пользой, - фыркнул он, возвращая поцелуй. И ловя себя на мысли о том, что он совсем не против каких-нибудь страшных кар... Это пьянило. Он ощущал внутри сильное волнение, охватившее с головой и сладко дрожащее под ребрами. Иногда после драки Шанкс ему снился в горячих снах, и мысль о том, что может сейчас произойти, будоражила. Но тянула под ложечкой острая горечь, не давая пуститься во все тяжкие, потому что еще пятнадцать лет назад это было... возможно. Когда они лежали в капитанской каюте, и Шанкс прижимался к его спине. Все черти морские, ну почему, почему Рыжий тогда ничего не сделал?.. Ведь он уже тогда осторожно думал об этом, и жарко грезил потом, в одиночестве, что могло бы случиться, если бы Рыжий придвинулся, шепнул на ухо что-то насмешливое, отчего загорелись бы оба. Если бы прижался к нему теснее, обозначая свои намерения, и Михоук, развернувшись, увидел бы, как становятся дикими глаза Рыжего Дьявола, понимающего, что это взаимно... Он долго топил эту страсть в вине и памяти. А тут внезапно сомнение подстерегло на повороте и ударило его наотмашь. Может ли быть, что в тот раз Рыжий не осмелился, потому что ждал что-нибудь... от него? Или Михоук чем-то остановил его... что-то такое было. Может ли статься так, что Рыжий не хотел рисковать, потому что заигрываться было нельзя? Для него, вероятно, уже тогда ставки в игре выросли так, что он не мог позволить себе поражение. И ждал. Знака, мимолетного намека на то, что игру поддержат... Пятнадцать потерянных лет. Немыслимо много. Настолько, что теперь он чувствовал себя так, словно его обокрали. Поэтому целовал в ответ ненасытно, до белых вспышек перед глазами. Он хотел Рыжего каменно-сильно, до дрожи в животе хотел, и эта страсть пугала. Она была неистовой, в ней слишком легко было сгореть... В каюте на столе тускло горела масляная лампа. Она коптила, распространяя жженый запах, но ему это показалось даже возбуждающим. Запах чуть кружил голову. Или сам Рыжий. У Михоука были женщины, в основном в юности, когда близость была ему еще любопытна. И ни одна из них не возбуждала его так сильно, как этот морской дьявол. Почему-то он был уверен, что у Шанкса было множество женщин. Харизмой и обаянием он мог очаровать любую. Но в его команде не было ни одной, и он ни разу не видел красотки в объятьях Рыжего. И порадовался, что не видел. Шанкс закрыл дверь и замер у нее. Обернулся. Он был бледен, словно уже совсем протрезвел. Тени скользили по его лицу, но глаза смотрели твердо и спокойно, как перед поединком. Михоук медленно вытащил Ёру и прислонил страшный меч к стене. Отступать было некуда, до рассвета у них масса времени. Можно не торопиться. - Не возражаешь против непристойностей? А то без них я тебя отсюда не выпущу, Дракуль, - насмешливо предупредил его Шанкс, но взгляд выдавал тревогу. - Ты преступно неосторожен, Рыжеволосый. Понимаешь ведь, что я могу сейчас тебя убить? - Разумеется! Но уж лучше сейчас умереть от счастья, чем еще десять лет мучиться от разлуки. - Пустозвон. - Романтик, - небрежно поправил Рыжий. Воздух между ними стеклянисто подрагивал от напряжения. Они оба ждали. И оба знали, что ждут. Наконец, Шанкс не выдержал, шагнул вперед, и его рот нетерпеливо встретили чужие губы. Целовались долго и жадно, пока Михоук вскользь не коснулся его плеча. Рыжеволосый вздрогнул. Отстранился и посмотрел ему в лицо с испугом, но боялся он явно не возможной предстоящей близости. - Не стоит, - тихо попросил он. – Давай сделаем вид, что со мной все в порядке. Подыграешь? Это была тревога за свою неполноценность. Он боялся показаться Дракулю ущербным, словно долго обманывал себя и других, притворяясь нормальным, и не мог обмануться до конца, стесняясь своего увечья. Переживая из-за этого и не имея возможности поделиться этим. Но оно было там, за глазами, горькое и болезненное, оно выглядывало наружу, и Рыжий уже не мог спрятать его за обычной маской напускного оптимизма. Или не хотел больше прятать. Ощущение беззащитности и безнадежности, что если с его плеч упадет этот плащ, обнажив неприглядную правду, Михоук не захочет прикасаться к калеке. Сколько же лет это мучило его?.. Все было серьезнее, гораздо серьезнее, чем он думал. Потому что для Рыжего, оказывается, еще задолго до сегодняшнего вечера игра перестала быть игрой... - Так не пойдет. Покажи, - потребовал он. И Шанкс потянул плащ с плеча. Сам. Все происходило медленно и графично. Лампа бросала на стены резкие тени. Они сидели друг напротив друга, Шанкс без плаща и рубашки, Михоук без меча за спиной. Его плащ и шляпа покоились на кресле. Обстановка в капитанской каюте была такой же, как в прошлой, разве что сама каюта на этом судне была шире. Сквозь открытый иллюминатор сочился бриз и линялый лунный свет. Михоук смотрел на плечо без руки. Просто плечевой сустав, переходящий в тело – грудную клетку, бок... - Выглядит плохо, да? – Шанкс смущенно повел плечом. – Это не так страшно, как можно подумать. Я почти привык. Не смотри лучше. От этого... портится аппетит. Он был не прав. Не отвращение овладело им в тот момент. К горлу подкатило щемящее горькое сострадание, но Михоук проглотил его вместе с комком. - Хватит решать за меня, Рыжий, - он положил ладонь ему на бок и медленно повел ею вверх, до самого плеча, накрыв ладонью грубый шрам. От этого касания они вздрогнули оба. Посмотрели глаза в глаза. Касаться его так... было волнительно. - У тебя руки мечника, Дракуль, - улыбнулся Шанкс. – Шершавые. Мне нравятся. Береги их. У Шанкса были шрамы. Сказать, что их было много, значит попусту тратить слова. Его сильно потрепало жизнью, некоторые из этих шрамов оставила его рука, другие говорили о том, что в Рыжего стреляли, что его резали. Даже кое-где протыкали. Рисунок шрамов напоминал карту сокровищ. Особенно там, где шрамы волнующе спускались ниже ватерлинии, исчезая под тканью широкого пояса. Он хотел видеть все. Хотел трогать это тело, найти на нем особенные места и отметить их красными крестами – свои собственные сокровища... - Я скучаю по нашим боям, - честно признался он, удивившись такому всплеску откровенности. Руку он не убирал, оглаживая пальцами выступы шрамов. Хирург хорошо поработал. На совесть. Ожидание тянуло внутри, отдаваясь колющей дрожью в подушечках пальцев. Но он оттягивал этот момент, насколько это было возможно. В этом мучительном ожидании было свое удовольствие, усиленное осознанием того, что все случится. Скоро-скоро. Сейчас. - Я тоже. Прости. Сегодня я что-то сентиментален... – Шанкс говорил тихо, словно боялся спугнуть момент. - Мальчишка, за которого ты отдал эту руку, бросил свой первый вызов миру. Это можно понять. - Да. Хотя сейчас мне кажется, что я отдал гораздо больше. И Михоук повел руку выше – по крепкой шее к удивленному лицу, в рыжие волосы, по линии скулы – и погладил большим пальцем основания трех косых шрамов. - Потому что ты слишком беспечен, раз даешь калечить себя. Рыжий широко усмехнулся, но как-то нервно. Потерся колючей щекой об его ладонь. - Что поделать. Я же пират! Я рожден, чтобы рисковать! Позволишь... мне рискнуть? – и потянулся к нему всем телом, одним длинным тягучим движением, захватывая губы губами. И Михоук понял, от чего он так дрожит. Нетерпеливый бес... – Хочу проверить свою удачу. Вдруг повезет выжить и в этот раз? - Безрассудный наглец! Рыжий ослепительно улыбнулся. - Предпочитаю считать себя авантюристом! Люблю опасности, вроде тебя. Шанкс ухмылялся. Для него это действительно очередная пиратская авантюра с риском для жизни, когда азарт бурлит в крови и щекочет нервы. Как в бреду, Дракуль наклонился вперед к шее Рыжего и вдохнул запах кожи. Насыщенный и густой, терпкая смесь из мускуса, пота, пороха, смолы и соли. Не выдержал, вжался губами, жадным раскрытым ртом вбирая вкус. Рыжий выдохнул над самым ухом, потрясенно и порывисто. Потрясающий звук. Самый лучший. Шанкс обхватил его рукой за плечи, словно боялся лишиться опоры, и он позволил себе провести ладонями по карте на его коже. Здесь определенно были сокровища, судя по реакции, много сокровищ, и азарт от их поиска воодушевлял и сладко будоражил нутро. Но Шанкс отстранил, глянул как-то совсем незнакомо – ласково и виновато. Очень медленно снял с него крест через голову, не глядя положил на стол. И впился в губы. Стремительно, словно бросаясь на абордаж. И не осталось ничего. Их словно толкнуло друг к другу. Свет померк, растворяясь в тумане, поплыли стены. Не осталось ничего, кроме них, уже не могущих удержаться на этой штормовой волне... - Дрожишь, Рыжий. Боишься? - Нет. Знаешь, я такой дурак... желал тебя так сильно, как, наверное, опасно желать. И надорвался... - Слишком много слов. - Зато от чистого сердца. Они избавлялись от одежды почти машинально, не в силах разорвать поцелуя, и Михоук помогал ему выпутываться из пояса, жадно ведя ладонями по карте своих сокровищ. Руками, губами и языком, расставляя кресты в уме. Их было много, Рыжий был чуток... Его хотелось нестерпимо. Хотелось в нем утонуть. Тело Рыжего отчаянно сопротивлялось натиску, но Шанкс упрямо тянулся к нему, выгибаясь навстречу пальцам, и выражал всем видом готовность принимать от этих рук все, что они смогут дать, лишь бы Михоук не прекращал к нему прикасаться. Лишь бы продолжил начатое... И сперва было мучительно-тесно, и Рыжий кричал под ним, впиваясь дрожащей от напряжения рукой ему в лопатки. И он хотел было прекратить, чтобы не мучить обоих... Но Шанкс клещами сжал пальцы у него на плече, вцепившись в него отчаянно, как утопающий. - Не вздумай! – предупредил йонко, и глаза его пылали в полумраке. И он подчинился. Пусть и не так, как от него ожидали. Погасив лампу, он выждал несколько секунд, а затем щедро плеснул ламповым маслом на него и на себя. И второй раз вошел легко, как в ножны. Подождал, смиряя тугое сопротивление тела и собственный безумный порыв немедленно сдаться ритму. Горячо, туго, почти больно... мучительно хорошо. Рыжий протяжно застонал под ним, крепко сжимая покрывало над головой. Не хватало левой. Очень не хватало, Михоук хотел, чтобы Шанкс вцепился в него этой рукой, чтобы обнимал как можно крепче, царапая спину до крови. В его фантазиях было именно так... - Я буду мучить тебя до смерти, Рыжий, - шепнул он ему в шею, влажно целуя, кусая. И Шанкс рассмеялся, надрывно и хрипло. Воздуха ему не хватало, лицо раскраснелось. «Он пьян» - вспомнил Михоук. Они оба пьяны. - Спасите наши души! – выдохнул Шанкс. – Я тебя обожаю, Дракуль! Давай же, ну... не томи... Одной мысли о жадной истоме хватило, чтобы послать осторожность к морским чертям. Он двинулся. Снова. И снова. И снова... Было ли Шанксу хорошо или нет, было ли больно или нет – для Рыжего, кажется, это не имело значения. Он был пьян фактом происходящего, он отдавался горячо и истово, без остатка. Михоук бился в него морским прибоем, резко и размашисто, помогая ему рукой. Шанкс выгибался, хмельной и влюбленный, и оставалось только даваться диву, как же холодны они были раньше друг с другом, по сравнению с тем, как яростно сейчас отпустили себя на волю, превращая капитанскую койку в пожарище, в поле боя. И Михоук проклинал себя за то, что не мог забыть про отсутствие второй руки... Ему отчаянно не хватало ее. Ему хотелось, чтобы Шанкс обнимал его, держался за его плечи, пока он ускоряет темп, туго пронзая его снова и снова, хотел прижать обе его руки к покрывалу, когда тот выгибал под ним спину с низким бесстыдным стоном. Помнил об этом с последними рывками, срываясь под сдавленный крик, мощно выплескиваясь в горячие недра, сотрясаясь до основания... Они лежали на остывающем пепелище. Потные, тяжело дышащие, словно только что выкупались в огне. Мир медленно обретал очертания, лунный свет вычерчивал обстановку каюты скупыми штрихами. Было тихо. Бешеный стук сердца Рыжего он чувствовал кожей, и, насытившись, впал в сонную расслабленную задумчивость, лениво осознавая, что Шанкс, потягиваясь до хруста в суставах, что-то там говорит о всяких хладнокровных айсбергах, которые не такие уж хладнокровные, зато действительно твердые там, где надо... Михоук прикрыл соколиные глаза. Шанкса было много, он был слишком горячий. И если опять полезет целоваться сейчас этим проклятым ртом, его опять станет слишком мало... поэтому Михоук сделал вид, что спит. А проснулся уже перед самым рассветом. Скрипели канаты, из открытого иллюминатора доносились далекие крики чаек. Команда на берегу наверняка еще отсыпалась. А ему было непозволительно хорошо. Он рассчитывал на муки совести, грозящие отравить существование на ближайшие месяцы, но рассудок его был спокоен, тих и пустынен, словно в душе у него воцарился Калм Бельт. Выпутываясь из горячих объятий Рыжего, одеваясь, он краем глаза наблюдал за тем, как Шанкс перекатился на живот и растекся по кровати, занимая освободившееся теплое место. - До встречи, друг мой, - тихо сказал он, когда Михоук уже шагнул к двери. Тот на секунду замер – и вышел прочь с таким странным чувством, словно его судьба теперь всецело находилась в руках Мугивары Луффи. *** И даже почти не ошибся. Через несколько месяцев обнаружился повод встретиться снова, и они встретились на каменистом острове после грозы, где Рыжий опять нашел себе неприятности. Неприятности в ужасе жались друг к другу и все бы отдали за то, чтобы их не нашли никогда. - Да-ха-ха-ха! Не горячись, Дракуль, они веселые! Была бы у тебя команда, ты бы тоже оценил! - Мне нет дела до веселья, Рыжий. Они пираты, а у меня есть обязанности. Члены команды Фокси изо всех сил пытались всей толпой собраться в одну точку. - Мы поймали йонко... поймали йонко... – тихо паниковала Порче. - Это кто еще кого поймал, красавица! – с широкой улыбкой заметил Ясопп, поигрывая пистолетом, и, в общем-то, был прав. Спорно утверждать «мы поймали», находясь в тройном кольце отпетых головорезов. - А я больше боюсь вон того шичибукая... - Пиклз, придурок! Не показывай, что мы их боимся! - Но... Все случилось просто и плачевно для всякого, кто промышлял пиратами. Гроза застала команду Фокси в море, и они причалили к этому безлюдному острову, чтобы отремонтировать оснастку, когда заметили в бухте чужой пиратский корабль. Было темно, план созрел сразу, и ранним утром члены команды Фокси пришли объявлять раздачу Дейви, причем пришли сами, по суше... а когда увидели флаг, было поздно. Как оказалось, за грядой острова они не заметили скрытую четырехмачтовиком небольшую, но очень узнаваемую лодку с громадным таким крестом... Еще никогда прежде команда не была так единодушна в том, что в некоторых случаях разумный отказ от Раздачи означает не только обоснованное тактическое отступление, но и вполне может спасти кому-нибудь жизнь. Шанкс повеселился с ними еще, наблюдая за зелеными от страха лицами, а потом махнул на них рукой. - Катитесь к морским чертям, ребята! – весело крикнул он. – Бэнн, проследи, чтобы они отплыли как следует и снабди припасами. И выпивку не забудь! Я угощаю! - Эй-эй, - насупился Михоук. – Ты серьезно собираешься их отпустить? Это пиратское отребье? - Да, вполне, - Шанкс посмотрел мимо Фокси, уже начавшего погружаться в черную депрессию на «отребье», куда-то выше, в сторону паруса. – Мне нравится их флаг! Да-ха-ха-ха! Так вот, - он фамильярно приобнял хмурого Михоука за плечи, направляясь с ним вглубь острова, - расскажи мне лучше поподробнее об этом шичибукае. Он логия? И дело было в пустыне? Надо как-нибудь встретиться с тобой в пустыне! Ни разу там не был... Это была самая странная встреча в жизни Фокси. Уже потом, в море, он осознал, что случилось и что могло бы случиться, если бы он встретился с кем-то из этих типов поодиночке... и его затрясло. Еще никогда он не был так благодарен Мугиваре Луффи за этот флаг. Следующая встреча действительно произошла в пустыне, только в пустыне снега. Сразу после инцидента в Эниес Лобби. Они сидели в горячих источниках, пили местное вино, и Рыжий расслабленно льнул к его груди спиной, пока Михоук рассказывал ему последние вести. Сожгли флаг Мирового Правительства, оседлали морепоезд и подчистую разнесли судебный остров. История довела Шанкса до слез – он смеялся так, что расплескивал выпивку. Местные от холода спасались источниками, вино подавали горячим – кисловатое и легкое пойло с ягодным вкусом. Совсем некрепкое, как казалось сперва, но почему-то оно сильно било в голову. Даже таким закаленным мужчинам, как Михоук, который пьяным себя не помнил с самого юного возраста, и Шанкс, которому, чтобы напиться вдрызг, надо было минимум несколько баррелей. А тут – тепло, уютно, плещется вокруг горячая вода, поднимаются со дна пузырьки, как в шампанском. И вино будоражит кровь... а иначе как еще объяснить, почему он не остановил этого Рыжего Дьявола, когда тот загорелся желанием «отполировать ему клинок»... Он тогда даже окончательно уверился, что длинный язык хорош не только в спорах. И уж тем более была виновата выпивка, когда Шанкс, раскрасневшийся и голодный, потянул его к себе, взглядом прося об ответной услуге. Волнующий опыт, не без того, но Михоук никогда не бежал от новых ощущений... Рыжий ничего не рассказал о своей встрече с Белоусом. Как и о причине тревоги, поселившейся в его глазах. *** - Не ожидал увидеть тебя здесь. Ветер гонит опавшие листья и сухие лепестки цветов по Полю Мечей. На безымянный остров пришла осень. Чуть истрепался черный флаг, увядшие цветы, собранные за могилами в гниющую кучу, распространяли сладкий аромат. - Я тоже, - Михоук положил букет лилий между памятниками. – Я не видел в бухте твоего корабля. Он сел рядом с Рыжеволосым, глядя, как ветер колышет большой белый плащ. - Моя команда заберет меня завтра утром. Я хотел побыть один. Но я рад твоей компании. Шанкс улыбнулся ему, хотя улыбка заметно отдавала грустью. - Поставил ему саке? – Михоук кивнул на столик у подножья памятника Эйсу, но Рыжий, выудивший откуда-то вторую пиалу, покачал головой. И где он их прячет?.. И зачем? - Это не я. Но у этого парнишки было много друзей. Шанкс протянул ему пиалу, и Михоук выпил содержимое одним глотком. Они помолчали. С окончания войны прошло полгода, и Михоуку показалось, что он знает, почему здесь Шанкс. Хотел убедиться, что они не нашли это место. Пираты. После войны они настолько распоясались, отплясывая на костях Белоуса, что совсем потеряли стыд. Дележка территорий, разбои и грабежи – пусть теперь с этим разбираются Дозорные, раз заварили кашу. Но глумиться над телами погибших Рыжий не даст. Всякий, кто ступит на эту землю с такими помыслами, станет его врагом. Наверняка еще оставил где-то тут свой символ или флаг, чтобы дать понять, кем охраняется остров. Но здесь и кроме Рыжего хватало посетителей. Это место наверняка навещали Марко и Джоз с прочими осиротевшими пиратами Белоуса. Михоук не знал, где они сейчас обретаются, но был уверен, что те еще дадут о себе знать. Наверняка были здесь и другие пираты из числа его бывших союзников... Интересно, был ли Сквард?.. Сам он решился выбраться сюда только сейчас, оставив призрачную принцессу залечивать раны Ророноа, которому в этот раз досталось сильнее обычного. Решил, что больше ждать нельзя. Кто б знал, что здесь Рыжий... У Шанкса перед командой и друзьями не было причин скрывать веселый нрав, он мог легко напиваться и вести себя беззаботно. Но он был йонко. Сегодня он был тих и задумчив, обнажив свое двойное дно, и Михоук вспомнил ту чудовищную ауру, когда Шанкс вступил в Маринфорд. Рыжеволосый младше его на четыре года, но в такие моменты разница стирается почти целиком. Император моря, бывший юнга Короля Пиратов, обладающий Королевской Волей. Видевший Рафтель. Просоленный морской волк со стальным взглядом, сумевший остановить войну. Общаясь с ним как с равным, Михоук начал забывать... что его друг бывает таким. - Ты так и не ответил, - напомнил Шанкс. – Почему ты здесь? Пока Рыжеволосый наполнял его пиалу в третий раз, у Михоука было время придумать ответ, но он посмотрел на истрепанный ветром черный флаг, на шляпу Эйса... и решил не юлить перед Рыжим. - Потому что в Маринфорде я увидел то, что поразило меня, - негромко сказал он. – Я видел пиратов, совершенно разных в своих стремлениях, которые отчаянно сражались за одну молодую жизнь. И видел дозорных, которые клали свои жизни за смерть. Мог бы ты когда-либо представить такой расклад? - Брось, - фыркнул Шанкс. – Хочешь сказать, что заметил, насколько прогнил мировой порядок? - У меня нет иллюзий насчет мирового порядка, Рыжий. Но когда Огненный Кулак погиб, я был в смятении. И сейчас не знаю – из-за того ли, что в глубине души я верил, что у них получится... или же потому, что просто хотел, чтобы у них получилось. Чтобы победила жизнь. Потому что только жизнь заслуживает той отваги, с которой они дрались. Никогда еще титул так сильно не давил мне на плечи, как в тот момент. - Понимаю. Я тоже не думал, что так все обернется... что старик падет. Отставка Сенгоку тоже не добавляет оптимизма. Лучшие уходят, Соколиный Глаз. И друзья, и враги. А то, что остается, во сто раз хуже самых плохих прогнозов. - Не любишь эту Эру? - Они отвратительны, Дракуль, - мрачно признался Шанкс. – Они полагают, что их свобода – это право на самые низкие и подлые поступки, право на разбой и убийства. И они верят, что черный флаг дает им это право. Роджер не был таким. И мне не по нраву видеть, как они грязью и кровью марают наше черное знамя. У пиратов мало морали, но у нас тоже есть принципы, есть кодекс чести. А это – просто сброд, ради наживы сменивший сухопутный разбой на морской. Но море от этого лечит. Не всех... но многих. И я очень надеюсь, что Луффи справится. Таких пиратов на его пути будет много, и ему понадобится вся сила воли, какая есть. - Я должен извиниться перед тобой. - За что? - В Маринфорде я поднял меч на Мугивару Луффи. Михоук смотрел в пиалу, поэтому не видел лица Рыжеволосого. Зато усмешку услышал. - Если считаешь, что у тебя есть повод каяться, Дракуль, то извиняться надо не передо мной, а перед Луффи. - Он... жив? - Да. Тренируется, насколько я знаю. За ним присматривает старик Рейли, так что Луффи в надежных руках. Но ты обнажил на него меч... и что? Неужели он сумел уклониться от черного меча? - Он довольно неуклюжий, но судьба на его стороне. Ему приходили на помощь друзья, враги, незнакомые пираты. Этот мальчишка всех заворожил своей отвагой. Даже Крокодайла. Вот уж о ком никогда не подумал бы... - Крокодайл? Тот шичибукай? - Да. Я тебе рассказывал. И, похоже, мне самому от Мугивар уже тоже никуда не деться, - Михоук чуть улыбнулся. – Кума перед смертью подбросил подарок. Даже два. Видимо, решил, что на Курагайне мне одному одиноко. Теперь обучаю накаму Соломенной Шляпы. Этот паршивец довольно талантливый мечник. - О, так ты взял ученика? – просиял Рыжий знакомой лучистой улыбкой. - Я не собирался. Но сперва он попал полуживым в мой дом, а потом напросился, - Михоук тяжело вздохнул. – Уж чего-чего, а упорства ему не занимать. Чертовски безголовый парень, и почти настолько же бесстрашный. Мечтает меня превзойти, представляешь? И Михоук разозлился на себя за то, что сказал это. Он не собирался ни с кем делиться тем, что тренирует Ророноа. Просто ему показалось, что скрой он это от Рыжего... тот мог бы подумать что-то не то. И его начинала беспокоить эта оглядка на Шанкса – сперва Мугивара в Маринфорде, теперь это... будто ему не все равно, что тот подумает. Или... будет он ревновать или нет. Дурацкие мысли. - Да какая разница! Если ты взялся его тренировать, он явно небезнадежен. У тебя появился ученик, это же здорово! – Шанкс хлопнул его по плечу. – Ха-ха, наконец-то хорошие новости! За это стоит выпить! ...Михоук никогда не спрашивал, есть ли у Шанкса кто-то еще. Но ему хотелось верить, что есть – иначе это из приятных волнующих встреч стало бы слишком похоже на странный пиратский роман. Он и так считал, что знает о Шанксе слишком много лишнего. Например, что тот не берет в команду женщин, следуя старой пиратской традиции. Что очень часто ему во снах и кошмарах является Оро Джексон – великое судно с кровавыми парусами, и в этих кошмарах он бродит один по кораблю, старому и обветшавшему, дрейфующему в открытом море, и кричит от бессилия в одиночку его вести... Что он родился в марте где-то в Ист-Блу... - Эй, Дракуль... Как думаешь, наше время прошло? – ветер гонит листья. Рыжий улыбается, но никакого ребячества в его улыбке нет. – Кажется, начинаю говорить как старик. Но, знаешь... Эти молодые ребята скоро займут наши места. Луффи станет Королем Пиратов. Я в это верю. Новая Эра не за горами, и Белоус перед смертью успел подлить масла в огонь. Найдется ли нам место в ней, а? И ему на голову ложится рука. Михоук, не глядя в его сторону, ерошит рыжие волосы, и этот жест настолько ему не свойственен, что Шанкс просто таращится на него, пока тот не убирает руку. - Меланхолия тебе не к лицу. Нашел о чем беспокоиться. Лично я не собираюсь на покой, а если кто-то захочет занять мое место – я к его услугам в любое время. Шанкс засмеялся, задрал голову к небесам, и глаза его наполнила яркая синь. - Да-ха-ха-ха! Ты прав. Слышите, парни? Мы еще поживем! Он встал и потянул за собой Дракуля в сторону берега, в бухту. Ибо негоже великим пиратам ворочаться в гробах от некоторых зрелищ. Беднягам и так досталось... Мечи были воткнуты в песок неподалеку. Запах моря и нагретого камня. Они сидели на берегу, глядя, как тонет солнце за горизонтом, и Шанкс обнимал его рукой со спины, влажно целуя в шею, но как-то игриво, раздразнивая. - Рискуешь, Рыжий? - И никак иначе! Ты еще не передумал ходить в шичибукаях? - Может, и не придется ходить слишком долго. Один тип в Дозоре уже собирается упразднить их как класс. - Ого! Не терпится это увидеть! Капитан Михоук... звучит как-то страшно, да-ха-ха-ха! Или, может, пойдешь ко мне? Эти дозорные адмиралы поседеют до корней, если ты окажешься под моим флагом. - Говоришь так, словно тебе есть дело до реакции адмиралов! Я не знаю, что будет, а загадывать не хочу. Все потому, что он слишком спокойный сегодня, даже какой-то непривычно тихий. - Я тебя люблю, Дракуль, - ласково сказал Шанкс, и по голосу опять невозможно было сказать, шутит он так или всерьез. Но сегодня почему-то все, что он говорил, звучало всерьез. Это даже немного пугало. - Ты нарочно действуешь мне на нервы? - Просто хочу успеть. Мало ли, что будет завтра. - Чтобы ты всерьез думал о смерти, Рыжеволосый? Этот Тич так сильно тебя беспокоит? - Да, - признался он сухо. – Но я не хочу о нем говорить в такой момент. И коротко лизнул его за ухом, а обнимающая рука начала вырисовывать кольца на груди, задевая кулон. - Ну и чего ты хочешь? – уже обреченно спросил Михоук, и услышал в ответ тихий шепот: - Позволь мне. Он замер. Шанкс прижимался к его спине, как когда-то давно. Ёру был воткнут в песок рядом с саблей Рыжего, и из-за отсутствия меча за спиной Михоук чувствовал себя уязвимым. Ветер дул в сторону моря, и обнявшие его крылья плаща Рыжеволосого казались ему черным пиратским полотнищем. Шанкс размеренно дышал у его уха. Не двигался. Ждал. Михоук опустил голову, позволяя теням скрыть лицо... и накрыл руку Шанкса своей. - Это будет единственный раз. Запомни это. - Хорошо, - шепнул тот, и снова лизнул за ухом, и еще раз. Михоук подставил шею под жадные губы... ...Понимая как никогда четко: такая любовь – это тоже поединок. Нежная и глубокая, странно сочетавшаяся с неистовой страстью. Возлюбленный друг. Или любимый враг. Ему было все равно, как теперь это назвать... - ...Не отворачивайся, - просит Шанкс, и его рыжие волосы липнут к потному лбу. Он движется медленно и плавно, на всю длину, опираясь на единственную руку и вынуждая Михоука самому держаться за него. – Я хочу видеть твои глаза. Я уже говорил тебе, что я от них без ума? Я от всего тебя без ума, Дракуль... Михоук выгибает спину на расстеленном черном плаще и накрывает ладонью грубый шрам на плечевом суставе. - Заткнись, болтун, - шипит он, плавясь от Шанкса, теряя голову в упругих волнах жара и мышц. Влюбляясь еще сильнее, подпуская к самому сердцу и дальше, навылет... В груди саднит незнакомая тревога, и та же тревога смотрит из глаз напротив, и в этой нежности Рыжего больше отчаянья, чем в леденящем кровь крике. Словно их толкает друг к другу смутное предчувствие катастрофы, нависшее совсем близко и заставляющее любиться вот так – взахлеб, заживо, так, словно завтра не будет уже ничего... Словно завтра обрушится небо. - Люблю тебя, - выдыхает ему в губы Рыжеволосый и целует, и движется так, что воздуха не хватает. Михоук крепко обнимает его руками, увеличивая амплитуду и скорость, шипя и двигаясь ему навстречу... и держится за Рыжего Шанкса, так, словно боясь утонуть. И потому что это кажется очень важным – держаться... Они были одни, спаянные под луной на морском берегу, оглушенные громом прибоя. Одни во всем мире. А волны бросались на берег, словно самоубийцы, и море протяжно стонало по умершим душам, и выло, и билось в агонии, в предчувствии перемен... Море звало.