Sail On!

О том, как Санджи любит Зоро, о ненужных ссорах, диком острове и проклятом мече Тайминг: после Скайпии и Длиннокруглой земли, перед Вотер-7

...Когда лютый смерч нас ударит под дых, когда нас разнимет стальная гроза, Судьба напоследок научит слепых писать завещания на парусах... (с) Zимовье Zверей, «Плывущему – море»

Еще никто, даже всемогучий Вегапанк, не проявил научного интереса к тому, какую силу можно почерпнуть из несчастной любви. Санджи это казалось несправедливым упущением. Будь он чуть более подкован в мудреных научных штучках, сам бы написал об этом трактат. Или согласился стать подопытным, если бы кто-нибудь взялся разработать лекарство. Санджи был болен. Ему еще ни разу не доводилось влюбляться вот так – насмерть. Не знал даже, что такое бывает... чтоб до бессонницы, до тянущей боли в животе. Он мог с точностью до минуты назвать момент, когда сердце впервые сильно бухнуло о ребра. Это было в деревне Кокояши, во время пирушки по поводу победы над Арлонгом. До этого был изнурительный бой, где они с мечником дрались слаженно, плечом к плечу. А после он сидел во дворе, курил и слушал, как Ророноа Зоро кричит в лазарете. Над ним трудился сельский врач, проклиная юношеское сумасбродство. И было, за что проклинать. Джонни и Ёсаку, конечно, заштопали его на скорую руку, но перед боевым энтузиазмом Зоро их швейные навыки безнадежно пасовали. Ророноа словно специально решил набрать побольше брутальных шрамов, раз уж представился случай. Собрать этого самовредителя обратно в человека было задачей не из легких, в духе мудреных головоломок. Врачу деревни Кокояши можно было только посочувствовать. Ророноа вызывал в Санджи гремучую смесь восторга и ужаса. Восторга от того, что его накама – сам отставной Охотник на пиратов, владеющий санторью. А ужас, потому что Зоро был бесстрашен до безумия. Он дрался так, словно утром у него однозначно вырастут новые руки и ноги. Его можно было колотить кувалдой, но даже то, что останется, наденет бандану и нашинкует врага на кубики. Это уже потом, в море, все стало гораздо проще. А сперва Санджи искренне восхищался Зоро. Его упорством и волей, которая резала горы. Даже как-то сразу поверил, что у Зоро все получится, несмотря на то, что шичибукай с глазами сокола одним взмахом меча объяснил, сколько Зоро нужно еще учиться до величайшего мечника в мире. Но тогда, на празднике, он просто подошел спросить, как самочувствие. Завязалась ленивая болтовня. Санджи курил, Зоро пил и ворчал, что праздник длится уже третий день. Прибегал Луффи, спрашивал про дыню. А потом... Зоро чему-то улыбнулся, глядя в толпу – широко и нахально. И словно током прострелило от макушки до пят. Ту-дум. «Пора идти цеплять девочек!» - решил он тогда, бросаясь в буйство праздника. Ничего страшного. Все в порядке, просто много выпил. Надо уделять побольше внимания прекрасным леди, и сегодня-завтра отпустит... Но время шло, а его не отпускало. Сначала убеждал себя, что это на него нахлынуло от безысходности, от путешествия с командой в замкнутом пространстве, где шансы с Виви-чан не маячили даже на горизонте, а Нами-сан испытывала глубокую нежность только к деньгам. Робин-чан давала еще меньше надежды. А Зоро... Почему-то Санджи наполняло ироническим умилением видеть, как демон, о котором он столько читал и слышал, совершенно не демонически дрыхнет на палубе. Или дурачится с Луффи. Или не может найти дорогу. Или храпит в гамаке вразвалку, свесив ноги. Он находил забавными самые бытовые вещи, когда они касались Зоро, и отмечал все то, что высмеивал – волосы, серьги, топографический кретинизм, бесконечные упражнения, даже сильные лидерские качества в нужный момент... Потому что понимал – сегодня Зоро может быть болваном, который ведется на провокации Усоппа и бегает за ним вокруг мачты, а завтра станет убийцей, порубив еще сотню головорезов, как это было в Виски Пик. И от этого контраста что-то нагревалось в груди, что он весь без остатка растворялся в этом. Это было опасно. Настолько, что лишь допусти эту мысль, позволь себе только подумать об этом – и ты пропал. Второй раз сердце болезненно сжималось, когда Зоро порезал себе ноги в Литтл Гарден. Из ловушки так и не выбрался, зато ногам сильно досталось. Санджи накладывал ему швы. Этим должен был заниматься Усопп, но тот сильно нервничал, и у него дрожали руки, а делать это Нами или Виви кок не дал. По его словам, не стоило барышням лишний раз видеть столько крови, от этого портится аппетит. Он был сердит, и из-за соревнования, которое так и осталось без победителя, и потому, что мечник вел себя как обычно – то есть бегал и дрался с полными ботинками крови, наплевав на раны. И еще потому, что штопать его – занятие неблагодарное. Все-то ему не так: то «куда ты мне тыкаешь?!», то «предупреждай, когда будет больно!», и все в том же роде. Они вяло поругивались, Зоро шипел, Санджи накладывал швы... а сердце билось. Тревожно и гулко. А если бы он и в самом деле отрезал их... что за бедовый придурок! Он поднял голову, глядя на вспотевшее лицо Зоро – тот откинулся на спинку дивана, тяжело дыша. Санджи уставился на приоткрытые узкие губы... и пульс зачастил в его собственных так, что во рту пересохло. Он поспешил уйти, оставив мечника отсыпаться. Ни о чем же таком не думал... просто вдруг так захотелось... попробовать его на вкус. То, что он влип, Санджи понял не сразу. Он воспитывался в грубой мужской среде и имел устоявшееся мнение на этот счет, поэтому не верил до последнего, списывая это на недомогание или взросление. Старался не обращать внимания на какие-то там непонятные чувства, кроме как к леди! Монструозный Зоро совсем не походил на его идеалы красоты, а Санджи нравились девушки с их мягкими губами и округлыми формами. И они не перестали ему нравиться, даже когда он осознал весь ужас того, что с ним происходит. Что он ненормальный. Что он влюблен в Ророноа Зоро. Это было невозможно, неправильно и несправедливо. У Санджи взрывалась голова от одной только мысли, что он... Но на сердце теплело и саднило, когда он думал о Зоро. Он даже ревновал его к Вадо Ичимонджи. К призраку прошлого, которое тот держит так же крепко, как меч в зубах. В его представлении Ророноа был спокойнее, мягче, хотя в действительности он почти всегда до смешного серьезен. Загорелый широкоплечий демон с широкой улыбкой и стальными глазами. Неподкупная воля, которую Санджи проклинал и боготворил, поскольку привык жадно тянуться к тому, чего самому не хватало. И хотелось на уровне смутных, постыдных желаний кутаться в его суровое мужество, быть завоеванным, побежденным, любить его истово и взаимно, жаждать его сильнее покоя... Чтобы сопел рядом, и чтобы трогать его, гладить вдоль позвоночника, ерошить зеленые волосы и шептать: «Мой...» Какие все-таки глупые мысли... Но наряду с этим новым горячим волнением внутри головы поселился панический страх. Боялся он даже не отказа, это было меньшее из зол. Боялся он того, что Зоро со свойственной ему деликатностью бегемота его разрушит. У Зоро были все шансы. С этой дурной любовью Санджи чувствовал себя уязвимым, как человек без кожи, а мечник был не из тех, кто отнесется к таким уродствам с брезгливой жалостью, поэтому пощады от него можно было не ждать. Санджи представлял, как Зоро будет смеяться, или презрительно фыркать, или как его будет тошнить за борт, или еще того хуже... и спина покрывалась холодным потом. Что уж мелочиться, тут даже на взаимную симпатию рассчитывать не приходилось. Это было крайне больное место, удар по которому уничтожит его. И спасения не было, и бежать было некуда – а Зоро, как назло, был везде. Поэтому оставалось только бороться. И Санджи боролся, ломая в себе эти новые дурацкие желания. И даже отлично справлялся. Никому бы и в голову не пришло. Да и Зоро давал достаточно поводов повздорить по пустякам. Сама натура Ророноа отторгала его, хлестко и обидно, но это было даже на руку. А Санджи любил девушек. Он убеждал в этом себя, команду и самих девушек тоже. Он любил их навязчиво и напоказ. Меллорин действительно нравились ему, с этим не было никаких проблем. Просто Зоро нравился ему... иначе. И Санджи не мог сказать, что это чувство было приятным. Он не впадал в эйфорическую легкость, когда мечник был рядом. Даже наоборот. Эта влюбленность была невыносимой. Она то трусливо жалась по самым темным углам рассудка, слегка подергивая за нервы, но позволяя чувствовать себя вполне спокойно, общаться и драться с Маримо без особых проблем. То обрушивалась острым приступом, с удушьем, бессонницей и лихорадкой, с набором отвратительно-жарких сновидений, разрозненных и мутных, как при гриппе... со слезами бессилия по утрам. Всякий раз, когда он думал, что уже научился с этим жить, его сражало наповал с новой силой, когда Зоро выкидывал очередную глупость, достойную настоящих мужчин, вроде памятной истории с ногами. Или когда на башне в Арабасте он словил пулю в упор. И Санджи знал, что спустя короткое время после гнева и «ты идиот так подставляться?!» наступит Тот Самый Момент. Они были разными, эти Моменты. Часто это напоминало тоску, от которой он глубоко уходил в себя, иногда начинало тянуть и дрожать под ребрами, а сердце заходилось, надрывно, как сумасшедшее. А иногда его начинало трясти, скручивать внутренности, слабели ноги, кусок не лез в горло. Возбуждение, отчаянье, нежность, паника... Хотелось лежать пластом или орать что есть мочи. Спать не мог, ворочался с боку на бок, утром вставал разбитый, с гудящей головой. Это были самые черные Моменты. Он старался уединиться или бродил по кораблю ночами как отравленный, с места на место, теряя голову от килевой качки. Курил как паровоз, прятал потухший взгляд. Ввязывался в драку с Зоро по любому предлогу, лишь бы только не броситься, не влепить ему в губы свою невыносимую муку... Он держался. Но накрыть могло в любую минуту: посреди шумной попойки, посреди драки, как это было на Хмельном Ринге, перед сном. Санджи чувствовал себя подавленным. И совсем немного – счастливым. И чем сильнее боролся, тем глубже вяз. Наверное, с безнадежной любовью всегда так. С ней чем яростней бьешься, тем она горячей. Он клялся взять себя в руки и усилием воли запретить себе думать о Зоро. Но беда крылась в том, что он любил даже этот пожар у себя внутри. Это лишало всякой воли к сопротивлению. Санджи понял, что обречен, когда позволил себе фантазировать о Зоро. Он не собирался. Все вышло как-то само собой. Обычный ассортимент его фантазий состоял из абстрактных девушек в бикини, купальниках или без оных, если уж совсем невмоготу. Но тогда это случилось сразу после спуска с Небесного Острова, где он все-таки не выдержал, сорвался. Попробовал Зоро на вкус, поцеловал его спящего, быстро и отчаянно, как вор. После гулянки с волками Санджи был сильно пьян, иначе бы ни за что не осмелился. Тогда казалось, что другого шанса не будет, и пропади оно пропадом. Это было потрясающе. Он впитывал это ощущение, словно всеми нервами стянувшись в точку прикосновения губ, жадно, как запойный, и чтобы оторваться понадобилась вся сила воли... Зоро... И как-то не вовремя вспомнил это, потом – королевскую баню в Арабасте. Мысли пришли в середине процесса, и он совершенно не был им рад. Но это завело его так, что рассудок заглох. Образы были горячими, до трясущихся рук и сладкой дрожи между ног. Они хлынули сонмом, наполняя член дурной кровью и болезненной тяжестью. В этих образах не было чего-то определенного, просто Зоро в клубах пара, загорелый, покрытый шрамами... ...трогающий себя... Он кончил со стоном, зажав себе рот и сотрясаясь всем телом – бурно, до судорог, до звона в ушах. И потом, когда, обессилевший, сидел под душем, смывая с себя позор и пытаясь врасти обратно в наполненное истомой тело, понял, что безнадежен. Он любил Ророноа Зоро. Ненавидел себя за это. Ненавидел дурного Зоро, который без каких-либо усилий вызывал в нем такие чувства. Ненавидел эту любовь, что заставляла его тосковать о том, чего никогда не будет. И не знал, чего хочет в итоге. Хотел только, чтобы это больше его не мучило. *** В этом океане на вопрос «Куда плывем завтра?» самым частым ответом бывает «Смотря какой будет ветер». Погода здесь менялась так стремительно, что ее не успевал фиксировать ни один прибор – разве что отличное предчувствие штурмана. Нами распорядилась убрать паруса, когда на небе еще не было ни облачка. А через десять минут их уже болтало так, что легкую Мерри раскачивало с борта на борт, и вода захлестывала палубу. Хлопали ящики в камбузе, по трюму катались бочки и снасти, все было вверх дном. Зоро с помощью Чоппера тросами закреплял все, что не было закреплено, Робин страховала их бесчисленными руками, перехватывая падающие ящики. Санджи и зеленый от качки Усопп пытались удержать штурвал. Нами, крепко держась за леер, отдавала команды, пытаясь перекричать шум ветра. Только Луффи, обмотавший руками и ногами голову Мерри в три кольца, восторженно кричал, приветствуя бурю. Ему все было нипочем. Их швыряло так почти до самого рассвета, и только к утру шторм стих. И тогда же впереди замаячила суша. Остров оказался небольшим тенистым островком в форме пончика, с уходящей вниз туманной котловиной в самом центре. Маленький, дикий и густо заросший бурной мясистой растительностью. По северному краю «пончика» из леса поднимался хребет невысоких холмов. С острова доносились голоса птиц и стрекот насекомых. Пахло джунглями. О признаках цивилизации говорить не приходилось, но команда за ночь выдохлась так, что было решено остаться здесь для ремонта и отдыха. В конце концов, песчаный пляж тропического острова и пикник на свежем воздухе ничуть не хуже прогулок по магазинам. Да и все равно ждать придется, пока настроится Лог. Так решила Нами приказным тоном, и вся команда, не споря, отправилась спать. Почти вся. ...Прекрасная погода. Полный штиль. Море цвета зеленого яблока искрится жарким солнцем на мелководье у песчаной косы, где Мерри бросила якорь. Ближе к острову – заросли длинных густых водорослей, на пляже на берегу покоится скелет какого-то Морского Короля. Санджи был виден частокол его позвонков и дуги ребер, торчащие из песка. Он курил, стоя на юте, думая о масштабах ночной трагедии. И мысли были неутешительными. Когда Санджи еще только оказался на Мерри в качестве кока, внезапно выяснилось, что он, выросший в море, единственный из этих сухопутных придурков знает о мореплавании. Нами-сан не в счет, она-то прелесть во всем, что делает... А придурки первое время обходились своими силами, и пришлось долго и убедительно на них орать, чтобы навести на Мерри порядок. Они собирались на Гранд Лайн. Любая ошибка могла привести к катастрофе, и Санджи отдавал себе отчет в том, что его знаний для этого путешествия тоже не хватит. И как-то так получилось, что они с Усоппом стали отвечать за такелаж (припахать Усоппа было проще всего, да и любил снайпер Мерри на порядок больше прочих). Они учились завязывать узлы и крепить канаты, с чем успешно дошли аж до Небесного Острова. И даже спустились с него. Но теперь... Разговоры про плотника – плохой звонок. Это значит, что команда постепенно осознавала масштаб катастрофы. Сегодня утром, когда все ушли спать, он проверил трос, за который держалась Нами-сан. Тот чуть провис, но дело было не в самом тросе. В месте крепления пошла трещина, и если дернуть посильнее – оторвется к чертям. Мерри была больна. Она болела глубже, чем они представляли. И Санджи, не обращая внимания на бушующий внутри протест, осторожно допускал мысль о том, насколько мало шансов вылечить ее. Это было неприятно, как трогать во рту языком больной зуб. И все равно трогал, раз за разом, чтобы, если вдруг новости будут плохими, быть готовым. Чтобы это не стало для него неожиданностью. Он провел ладонью по фальшборту. Золото есть. Только смогут ли плотники починить... - Пойду искупнусь, - громко раздалось за его спиной. Санджи показалось, что ему прямо в нервный узел гнетущих мыслей воткнули булавку. Три булавки. С такими круглыми зелеными головками на концах... - Эй, мне нужна твоя помощь тут, - обернулся он к Зоро. – Нас сильно потрепало бурей, надо навести порядок. - А? Это ты мне так приказывать пытаешься, эро-кок? – поинтересовался мечник с ленивой угрозой, явно нарываясь на драку. В голове у Санджи прозвенел гонг. Понеслась... «Ну что за придурок! И в этого придурка я влюблен!..» - Слушай, ты... Примерно на третьей минуте перебранки Зоро обозвал его мешком дерьма. В своей обычной манере Зоро имел в виду обилие тараканов, но Санджи понял «мешок дерьма» буквально и обиделся, потому как, если уж на то пошло, самый большой мешок дерьма тут резиновый и отсыпается внизу, а во-вторых, дерьмо дерьму рознь. - Заруби себе на носу, - пыхнул дымом Санджи, - я – лучший в море кок! Я обращаюсь с продуктами так, что даже ваше дерьмо можно подавать в ресторане как деликатес! - Ааа, так вот чем ты нас кормишь... – с притворным удивлением протянул Зоро, склоняя голову к плечу и старательно копируя Луффи. Санджи очень обиделся и, в свою очередь, обидел Зоро ботинком по уху. Тот в долгу не остался, и минут пять они всласть пинали друг друга, пока... Как-то так вышло, что Зоро неудачно перехватил его ногу на подлете к своему боку. А Санджи, чтобы удержаться, возьми да и схвати его за руку, потянув ее к себе. А нога Зоро возьми, да не вовремя поедь на мокрых досках... в итоге кончилось тем, что Зоро всей своей тушей рухнул прямо на Санджи, придавив последнего к палубе. А Санджи нашелся не сразу. У него словно обмерло все внутри, и скрутило так, что не вдохнуть. Его накрыл Тот Самый Момент. Сердце стучало, как молот. То, что придавило его, было тяжелым, горячим и дышащим, и пахло ругающимся в ухо Зоро. Этот запах вызывал головокружительную слабость и сильную дрожь в поджилках. Зоро горячий. Он всегда горячий – дурная голова, горячие руки, горячее сердце... Санджи целиком обдало этим жаром так, что стало больно в груди, жарко щекам и тесно в брюках, и больше всего на свете хотелось, чтобы Зоро быстрее слез с него... и чтобы не вздумал этого делать. Зоро... слишком близко... Он заметит. Мысль была настолько страшной, что он отреагировал быстрее, чем осознал ее до конца. А когда пришел в себя, Зоро уже держался за противоположный борт, куда отлетел секундой раньше. И за бок. Правый. Не уследил... ударил в полную силу. Плохо. Санджи поднялся. - Какого черта ты молотишь так, словно я это нарочно?! – окрысился мечник. – Да даже если бы нарочно – это еще не повод отбивать мне печень! Санджи, отряхнув пиджак, зажег сигарету. - Это тебе пить надо меньше, - фыркнул он. Зоро ощетинился. - Что ты сказал?! - Что слышал! – разозлился Санджи, внезапно уколотый чувством вины и не желающий ее признавать. – Если не можешь выдержать мой удар, то у тебя проблемы, Маримо! Хватит пить все подряд, тогда и печень будет целее. Ему внезапно вспомнилась Мерри, острая боль из-за ее невидимых ран... - И это мне говорит такая курятина, как ты?! - Я-то амбиций не вынашиваю, кретин! Это ты у нас Мистер Мышцы, который пьет как слон. Возьми уже себя в руки. А то славный же будет конец для лучшего в мире мечника где-нибудь в пьяной портовой драке. Зоро мгновенно оказался напротив, и, сжав его пиджак, притянул за грудки нос к носу. - Ты, нафаршированный окурками кусок дерьма, хочешь назвать меня пьяницей? – тихо спросил он, рокоча, как далекий гром. Зоро снова был очень близко, но на сей раз никакого жара не было. Только кипучий гнев. Санджи не хотел ругаться, не должен был ругаться, потому что перегнул палку и был не прав, но ответил по инерции: - А как тебя еще назвать, мистер «дай еще выпивки»? У Зоро от ярости вспухли вены на шее. - Ах ты... - Эй-эй! – вылезший на шум Усопп подскочил к ним в один прыжок. – Хватит! Мерри и так досталось после шторма, а вы ее еще больше разломать решили?! Если хотите подраться – валите на берег! Зоро досадливо цыкнул и отшвырнул от себя кока так, что тот влепился в борт спиной. - Я, вообще-то, как раз собирался, - заметил он и прыгнул за борт, направившись к острову по песчаной косе. Санджи проводил его взглядом, прикуривая сигарету. Паршиво. ...Только потому, что Зоро был так близко. Он чувствовал его запах. Ощущал его вес. И так испугался, что Зоро заметит, что в итоге, кажется, сильно задел его. Не то, чтобы выпивка всерьез могла помешать Ророноа исполнить мечту. Да и пьяным Зоро не бывал, а даже если и бывал, то все помнил. Но количество потребляемого алкоголя беспокоило. И нате вам – вылилось это беспокойство в щедрую порцию обвинений. А Зоро задело. Ну да, от Санджи слышать о вредных привычках... Чья бы мычала. Нет, не в этом дело... посмейся он над алкоголем, ему бы привычно прилетело за сигареты. Но он поглумился над его мечтой. Последнее дело. Санджи, у которого никогда не было столь амбициозных желаний, часто думал, как Зоро, должно быть, тяжело – он уже имел возможность сопоставить их силы с Михоуком, и эта встреча оставила на нем глубокий след, как физический, так и духовный. Зоро оценил то, что ему предстоит превзойти. Никогда не проигрывать. Тренироваться. Стать сильнее. Так истово чего-то жаждать, так стремиться к чему-то, не жалея сил и собственной крови... Санджи вовсе не собирался глумиться над этим, ведь подкалывать и глумиться – разные вещи... Но вот, сорвалось. В порядке самозащиты. - Эй, Санджи, - подал голос Усопп, осматривавший мачту на предмет новых повреждений. – Думаешь, стоит его отпускать одного на остров? Он ведь даже мечи не взял. Черт. Только бы искать мечника пришлось не ему. Под диафрагмой давило. Санджи чувствовал себя виноватым, из-за чего сильно злился, и эта злость грозилась вылиться новой ссорой с Маримо. - Пусть остынет. Остров небольшой, куда бы ни пошел, все равно рано или поздно вернется. - А если на него там нападет какой-нибудь монстр? – Усопп затрясся в своей обычной я-не-хочу-высаживаться-на-этот-остров болезни. - Значит, вернется еще и с добычей, - отмахнулся он. Чувство вины сидело занозой в мозгу и портило настроение. Впрочем, совсем скоро стало не до размышлений. После уборки, как это водится по закону подлости, проснулась команда. Луффи немедленно потребовал еды. Пришлось гавкнуть на него по поводу обеспечения провизией, и пока Санджи готовил девушкам прохладительные напитки и тащил на пляж шезлонги, Усопп и Луффи играли в гипнотизеров, усиленно пялясь на поплавки. Была ли наживка на крючках – не признались, но очень скоро Луффи надоело ждать, и он закинул Усоппа подальше в море. Это добрый Чоппер подсказал ему «план с приманкой», который Санджи тоже уже как-то однажды испытывал на себе. И пока Усопп, проклиная Луффи, плыл на четвертой сверхзвуковой обратно к Мерри, за ним увязался какой-то местный хищник, вроде здоровенного зубастого сома. Луффи этого монстра оглушил одним ударом, обеспечив команде обед, ужин и, если вовремя отобрать остатки, даже завтрашний завтрак. - Никогда, никогда, никогда больше так не делай, Луффи! – орал мокрый и перепуганный Усопп, тряся капитана за горло. Луффи только хохотал и отнекивался, мол, ну ведь сработало же... Пикник устроили на песчаном берегу. Нами и Робин в соблазнительных купальниках притягивали взгляд, и Санджи порхал вокруг них, пока Луффи со снайпером собирали костер. Чоппер, спасаясь от справедливого гнева Усоппа, ускользнул в лес на предмет целебных трав. Зоро не появлялся. Сома зажарили на большом костре. Луффи ходил вокруг него кругами, как голодный кот, шумно втягивал носом, глотал слюну и так и норовил вцепиться зубами в ближайший плавник. - Санджи-кун, - обратилась к коку обеспокоенная штурман, и Санджи тут же поплыл, разулыбался. Все-таки Нами-сан в купальнике чудо как хороша. Просто потрясающе, вызывающе неотразима. Эти ресницы ее, длиннющие и тоже рыжие на солнце. Запястья тонкие, талия, бедра... Все в ней так гармонично, женственно, и при этом – почти еще девчонка, хулиганка и воровка, с такими теплыми карими глазами, что в них утонуть не жалко. Он подарил бы ей Солнце, сделал бы Королевой Пиратов, только бы улыбалась ему и позволяла обнимать ее плечи... Ну почему, все черти морские, почему не она?.. - Да, Нами-суаан? – пропел он, мгновенно оказываясь рядом. - Я волнуюсь за Зоро, его что-то давно нет. Может, стоит поискать? Идиллия кончилась. Санджи выдохнул длинную струю дыма, мысленно возвращаясь к прежним мукам совести. - Остров круглый, - заметил он. – Придет на запах. Если не явится через час или два, пустим по следу Чоппера. Не волнуйся, Нами-сан. Этот увалень даже без мечей сумеет о себе позаботиться. - Нам же больше еды достанется! – раздалось от капитана, и Нами обреченно вздохнула. Но и через два часа Зоро не объявился. Зато Робин-чан насобирала целую корзинку мидий, их пожарили в золе вокруг костра, и все было вкусно – и ром, и вино, и даже кислые фрукты, добытые Чоппером, отлично подошли к лимонаду. Санджи мазал девушкам спины кремом, Луффи, Усопп и Чоппер гоняли друг друга по мелководью. Кричали чайки. Санджи поднялся на палубу, когда солнце уже клонилось к закату. Команда придурков дрыхла прямо на берегу, Робин и Нами просматривали журналы. Сома доели быстро. Он ухитрился спасти порцию Зоро и поднялся, чтобы спрятать ее от Луффи. И когда уже собирался спуститься обратно на остров, замер как вкопанный. Он медленно повернул голову и посмотрел на мечи Ророноа. Все три лежали на палубе, и один из них, в кровавых ножнах, притягивал взгляд почти гипнотически. Сандай Китецу. Проклятый меч. Санджи сглотнул. Отчего-то ему вдруг стало очень не по себе. Меч словно звал его. Так ощутимо, что вспотели ладони... Он оказался на удивление тяжелым, и слабо вибрировал в руках. Санджи чуть сдвинул ножны, обнажив лезвие, и меч сверкнул красным, отразив острием закатное солнце. У Санджи мороз прошелестел по коже. Его залихорадило. Он резко захлопнул ножны, посмотрел в сторону острова. А потом побежал, одним прыжком перемахнув с палубы на косу, на берег, в лес. Только бы успеть... *** Зоро прижался спиной к обвитому лианами стволу, переводя дух. Из-под левой ключицы торчало грубо обтесанное древко стрелы. Он с хрустом обломил его, поморщившись от боли. Рано же они сделали вывод, что тут нет людей! Еще как есть, будь они прокляты! Правда, то ли у местных аборигенов силенок не хватило прострелить его навылет, то ли камень они обтесали плохо, но теперь их случайная удача доставляла проблемы. Каменный наконечник с зазубринами застрял под ключицей и причинял сильную боль, но рука двигалась свободно. Можно терпеть. Вот только у туземцев не было ничего металлического. Совсем. Каменный век, куда ни глянь, вокруг сплошь папуасы в листьях, разрисованные белым, желтым и красным с головы до пят. Впрочем, отсутствие металлов им нисколько не мешало крайне ловко орудовать копьями, гарпунами и стрелами. А еще они мастерски умели бросаться камнями. Зоро потер шишку на затылке и поудобнее перехватил длинную сучковатую палку. За деревьями мелькали факелы. Аборигены искали его и что-то отрывисто кричали ему стрекочущей речью. Зоро не мог разобрать ни слова из их тарабарщины, хотя по эмоциональному накалу было ясно, что ничего хорошего ждать не приходится. Пару часов назад, скитаясь по острову, он набрел на нечто, напоминающее святилище. Это была площадка, круглая, абсолютно ровная в основании, по краям которой, накрытые такой же идеально круглой каменной плитой, стояли вырезанные из камня тотемы. Жуткие размалеванные лица-маски с выпученными глазами и клыками одно другого свирепее располагались по обе стороны грубых колонн, поэтому смотрели одновременно внутрь круга и наружу. А под плитой в самом центре площадки стоял грубо обтесанный камень с выбитым желобом, прямо на высеченных в полу концентрических окружностях с непонятными знаками. Бурый от крови камень. Жертвенник, как потом понял Зоро. Понял потому, что разъяренное племя гнало его именно туда. Видимо, не стоило посторонним заходить внутрь круга. Или туда могли заходить только жрец и жертва – кто их поймет... В общем, не успел Зоро как следует ужаснуться своей находке, как в него полетели стрелы. От большинства он уклонился, другие отбил, но из всего дождя две его все-таки зацепили. Одна прошла вскользь, чиркнув по бедру, вторая вошла под ключицу. А когда со стрелами полетели и камни, пришлось отступать в лес. Зоро плохо представлял, где находится и в какой стороне корабль. За его спиной были те самые холмы, которые он видел, когда Мерри подплывала к острову. Пока бродил тут, уже несколько раз увязал в топком растительном ковре, засасывающем не хуже болота, и кто-то трезвый в голове подсказывал, что наугад через лес лучше не бежать – легко попасть в топь. Самое оптимальное было бы выбраться к берегу – остров круглый, стоянку у песчаной косы в любом случае не пропустишь. Темнеть начнет через час или меньше. Если бы не эти аборигены с их стрелами... Хорошо бы, не отравленные. И дурацкая драка ведь, ненужная! Слов они не понимают, агрессивно атакуют, загоняют, как зверя. А маскируются в этом лесу феерически, несмотря на раскраску, лазают по деревьям как мартышки, и бьются не лицом к лицу, а по-подлому – с расстояния, из-за дерева, со спины. Словно ведут охоту на человека. Даже не разглядеть их толком, кто стреляет и откуда. Дерьмовые папуасы! И нет мечей. Черти морские! Без них как без рук... Сверху зашуршала листва, и прямо возле его ноги в землю вонзилась стрела. А следующая – прямо туда, откуда он рванулся секундой раньше. Лазают они, значит, тоже почти бесшумно. Надо запомнить. Зоро помчался сквозь лес, выхватывая слабое мерцание факелов впереди, то и дело спотыкаясь о крючковатые мясистые корни, но здесь хоть был подъем и почва куда каменистее, чем внизу. Легче бежать. - Куурррш! Куурррш! Кракшааакрр! – неслось ему вслед. Он мчался вперед, огибая стволы деревьев... Четверть часа спустя ноги привели его обратно к каменным идолам. Солнце висело уже над самым горизонтом, и широкую площадку перечерчивали косые тени гигантских статуй. По обеим сторонам от круга горели большие костры. Едва только Зоро выбежал из леса, за его спиной раздались радостные вопли и крики. Звук шел отовсюду – с уровня земли и из крон. В него полетели стрелы и камни, и пришлось отбиваться, отступая к жертвеннику. Внезапно до него дошло, что целятся аборигены ему под ноги. Его загоняли в круг. Он огляделся по сторонам. По левую руку начинался пологий спуск в лес, по правую – столь же пологий подъем. Каменистый холм был за спиной, заросший приземистыми соснами. Круг – у самого подножья, ровный, как ступенька. Эти ли дикари вырезали его?.. Факелы подступали из леса со всех сторон. Полыхало масло в каменной чаше у самого жертвенного камня. Папуасы завели какой-то странный гипнотический вой, все как один, синхронно. «Будут в жертву приносить» - обреченно подумал Зоро, покрепче перехватив палку в руке. Ему не хотелось никого убивать, но обстоятельства вынуждали драться насмерть. Туземцы на рожон не лезли, не пытались взять нахрапом. Их и разглядеть-то получалось только вскользь. Солнце садилось, папуасы выли, их вой становился громче и странным эхом отдавался в ушах, прокатываясь волнами до самого скелета. Первую волну стрел он отбил, отчаянно ища укрытия, но из доступных укрытий вокруг остались одни только каменные идолы, а заходить к ним в круг категорически не хотелось. Он сделал еще шаг назад, наскоро прикидывая, в какую сторону выгоднее прорываться, когда слева послышались громкие вопли и в темноте леса вместо факелов, разметавшихся в разные стороны, зажглись два вертикальных ряда круглых желтых глаз... На поверку глаза оказались пуговицами черного пиджака. Санджи вылетел из кустов как взмыленный бес, отбивая ногами стрелы и камни. Черный, стремительный, эффектный и светящийся, хоть прикуривай. С разбегу он вспрыгнул на руки, переламывая на подлете древко копья, а в руке, на которую он опирался, был зажат... Умница, кок! - Эй, Маримо! – заорал он, распрямляясь во весь рост. – Лови! И в один сильный замах швырнул ему меч. А дальше все было уже не важно. Не было важно, как много тут папуасов, как и чем они вооружены. Теперь – не важно! Зоро, рванувшись вперед, взял меч из воздуха... ...И в ночи радостно вспыхнул ослепительный луч клинка, коротко свистнул широкой дугой, рассекая воздух, замирая на перехвате вдоль руки Зоро и улыбаясь опешившим дикарям тонким изгибом лезвия. Проклятый меч вибрировал в нетерпении. Ему хотелось крови. Внезапно на площадке стало тихо и страшно. На ней стоял демон, длинной полосой смерти отражая дрожащий от страха свет факелов, а другой рукой, отведенной назад, сжимая кроваво-красные ножны. Санджи даже залюбовался им. Красив, чертяка... Племя соображало быстро. Самые смелые ринулись вперед, криками подбадривая остальных... - Ниторью... нанаджуни паундо хо! – в воздух взвился вихрь щепок и каменной крошки, опешившие аборигены полетели в разные стороны, как кегли. - Ого, ты и ножнами так умеешь, - вяло похвалил Санджи, приблизившись и пинком послав летящий камень в голову какому-то зазевавшемуся бедняге. - А что, все три принести силенок не хватило, тупой кок?! – ворчливо поддел он. - Хоть за этот скажи спасибо, травяная голова! Ты хотя бы раз будешь рад меня видеть?! - Разве что в аду! – оскалился Зоро. Они стояли возле жертвенника спина к спине. - Знаешь, где корабль? - Ага, - кивнул Санджи, раскуривая сигарету. – Потом расскажешь, что ты тут устроил и кто эти ряженые. Давай за мной, потеряшка! - Заткнись, придурок! – рыкнул Зоро, но последовал покорно, как привязанный. Они рванулись влево от площадки, туда, откуда не так давно вынырнул кок. Зоро отбивал летящие в спину стрелы, пока их поток не иссяк. А вот почему он иссяк, Зоро, смотрящий перед собой, уже не видел. Он не видел, как на площадку прямо по окружностям, пританцовывающей походкой вышел сухопарый жилистый старик в огромной каменной маске шамана с прорезями для глаз и большим провалом «О» каменного рта. Не видел и того, как этот старик поднес к этому «О» невзрачную полую трубку... Только услышал, как племя опять гипнотически завыло в унисон. *** Что-то больно ужалило в шею сзади, когда они уже добежали до кустов. Зоро хотел было вскинуть руку, чтобы проверить, что там... Но внезапно тело отказалось ему подчиниться. Что за черт?.. Он замедлил бег, перейдя на шаг, пока не остановился, тяжело дыша. Его захватил паралич. Ни один мускул, ни одна мышца не повиновались ему. Он дышал на автомате, сердце часто колотилось, но двигаться он не мог. Тело не слушалось, как деревянное. Санджи впереди сообразил, что бежит один, шумно затормозил и кинулся обратно. - Кок! Беги! – заорал он в панике, но с губ не сорвалось ни звука. Паралич держал голосовые связки. Зоро просто смотрел, как разъяренный кок подскочил к нему, не понимая, в чем дело. БЕГИ! - Чего ты встал?! Бежим!.. – крикнул Санджи, хватая его за руку... ...и все замерло. Звуки отдалились далеко-далеко, расплылись туманом огни и силуэты людей. Они остались один на один. Упала на землю сигарета. Удивленный Санджи смотрел в помертвевшее, серое от ужаса лицо Зоро. Потом медленно опустил взгляд на меч в его руках и дальше, по стали клинка, дальше... стоп. Почему-то Зоро держал только половину клинка. Это было странно. Яркая сталь обрывалась его пиджаком. Санджи потрясенно смотрел, как разрастается пятно вокруг лезвия. Мокро и горячо становилось спине, там, где оно вышло наружу. Он чувствовал холод стали, и то, как она постепенно теплеет у него внутри. Как кровь поднимается вверх по горлу... и шок. Боли еще не было. Она хризантемой распускалась в животе, медленно и неотвратимо, а Санджи смотрел на Зоро. У Ророноа выцвели радужки глаз. Они стояли неподвижно, вокруг сквозь вату тишины пытались пробиться ликующие крики на стрекочущем диалекте. Санджи понял, что больше не может сделать вдох. Попытался что-то сказать - а вырывался только мокрый кашель, забрызгавший красной крапью белую майку Зоро. Тот смотрел безумно и отчаянно... и словно взглядом пытался что-то сказать, докричаться, сделать что-нибудь... - КОК!!! – бешено орал Зоро, и крик расплавленным оловом тек по гортани, но тщетно. Ни звука. Однако Санджи чуть дрогнул, как если бы услышал его... услышал через лезвие. Он моргнул, перевел взгляд куда-то вбок, на шею Зоро, и нахмурился. - Понял, - одними губами сказал он и, сжав зубы... шагнул к нему, насаживаясь на проклятый меч. Шаг. Еще шаг. - Остановись! – закричал в своей подкорке Зоро, бессильно колотясь изнутри о стенки непокорного тела, с ужасом глядя, как из спины накама красным клювом вырастает его клинок. - Вижу... – прохрипел кок, булькая горлом. – Потерпи... немного... Зоро, я... вижу!.. Шаг... шаг... СТОЙ! Гарда катаны уперлась ему в живот. Вокруг прыгали на месте и воинственно кричали люди, но Зоро не видел ничего, кроме упрямой решимости в бледном лице напротив, когда кок, до скрипа сжав красные от крови зубы, оперся рукой о его плечо. Он смотрел мимо – куда-то за ухо. Вторую руку опустил на его руки, сжимающие меч. Зоро чувствовал жар его ладони, но не мог пошевелиться. - Вижу!.. – и, дотянувшись до чего-то рукой, кок резко дернул. Острая боль прострелила шею повторно, и на землю рядом упал дротик с желтым пухом и длинной острой иглой в крови. И Зоро отмер. Он стоял и не смел шелохнуться. Время пошло на секунды, пока люди вокруг еще не поняли, что случилось... Рука соскользнула. Кок, обессилев, с тихим стоном обмяк, лбом уткнувшись в его плечо. Кровь заливала его подбородок, капала с губ. - Сзади... у него в руке... трубка... – тихо предупредил Санджи. – Он из нее стреляет... этими штуками... Зоро положил тяжелую руку ему на шею, предупреждая. Другой крепче сжал рукоять. - Мне нужно вытащить меч, - тихо и глухо сказал он. – Не смей умирать. - Не дождешься... придурок, - Санджи усмехнулся кровавым ртом. – Вперед. И Зоро одним движением выхватил Сандай Китецу. Рывок, свист – и красные капли осыпали упавшего навзничь Санджи. И тогда пришла боль. Она сжала зубы, вгрызаясь в его живот, жадно вырывая жизнь из него кусками, что он не мог даже застонать. Горло сдавило. Он сумел только повернуться на бок, чтобы не захлебнуться кровью, и, кашляя через вспышки боли, увидел, как Зоро метнулся к шаману, в страхе шарахнувшемуся прочь. Меч лизнул маску, и та с каменным стуком развалилась надвое, белея ровным срезом. Шаман-старик пошатнулся, сделал шаг назад и лишился чувств, распластавшись в жертвенном круге. Племя загудело вокруг, посыпались на землю копья и луки. Мужчины попадали на колени, низко пригнув головы к земле, и замерли так. Стало тихо. Он еще успел подумать с кипучей гордостью: «это мой Зоро», когда боль накрыла его красным подолом, и не осталось ничего, кроме этой единственной в мире леди... *** Санджи пришел в себя от тряски. Открыв глаза, увидел, как земля быстро и размеренно бросается под ноги. Причем, под ноги не ему. Зоро дышал шумно и тяжело, но бежал ровно. Вот оно что. Он на спине у Зоро. Причем, мечник тащит его на катане в ножнах в качестве перекладины. Живот туго перетянут его же рубашкой. Больно. Очень больно. Весь мир – сплошная боль, и хочется только одного – чтобы она поскорее закончилась. - Эй... Маримо... - Не говори ничего! Береги силы, чертов кок! Он уже чувствовал, как внутри расползается холод. Как спрут, он скользкими ледяными щупальцами трогал внутренности, оплетал их, врастая в тело, наполняя конечности свинцовой тяжестью. Немели ноги и кисти рук, кружилась голова, и очень, очень хотелось спать. Слишком много крови. - Прости, Зоро... кажется... я... прости... сегодня утром... - Не вздумай! Эй! Санджи! Сквозь подступающий морок он все-таки удивился. Кто бы мог подумать. - Ха-ха... надо же... ты знаешь... как меня зовут... ха-ха-ха... – он засмеялся, сипло и скрипуче, словно глотая битое стекло. Взгляд туманился от слез, говорить было трудно. – Спасибо, Зоро... С вами... было весело... - Заткнись, я сказал! – рявкнул мечник, ускоряя бег. – Чоппер живо поставит тебя на ноги! Только продержись! Санджи трясущимися руками крепко обнял его за шею, уткнувшись щекой в колючий затылок, больно вдыхая терпкий, знакомый запах, захлебываясь этим запахом. Спина у Зоро была липкой от его крови, и Санджи чувствовал себя припаянным к нему насмерть. Какая ирония... - Ха-ха... глупый... Маримо-чан... – выхрипел он с трудом, улыбаясь сквозь слезы. – Корабль... в другой стороне... И тьма ледяным кулаком ударила его в висок.