Sail On!

- Какого черта ты опять одета как официантка?! Наряженная в короткий черно-розовый наряд с передником Калифа чуть смутилась, прижимая поднос к груди. - Бруно попросил помочь ему с десертом. Что, разве мне не идет? Она поправила очки и чуть повела плечиком, смутив Джабуру еще сильнее. - В том-то и дело, что очень идет! Даже слишком! Это форменное издевательство, женщина! - Ты предлагаешь мне раздеться?.. - Да! То есть, нет! - Чапапа, Джабура без ума от Калифы после того, как увидел ее голой. - Ты труп, Фукуро! И вообще-то вы все видели ее голой! А Бруно так вообще ее даже трогал! - Джабура, изволь выбирать выражения! Это вульгарно, - влез Каку. - Это сексуальное домогательство. - А я что могу с собой поделать, когда ты так одета?! Бесстыдница! Эй, друг, скажи ей! Паули, сидящий в кают-компании за столом возле Джабуры, только глубоко вздохнул. - Меня не впутывай, а? Я ей пять лет твердил, что девушки не должны так одеваться там, где работают мужики. - Как я тебя понимаю... Ты абсолютно прав! - Вы друг друга стоите, - заметил Каку со снисходительной улыбкой. - Печёнки еще добавить? – держа на весу сковородку, прогудел Бруно, облаченный в белый с рюшами фартук. - А где Люччи? – спросил Паули, чувствуя себя немного дико среди этой компании. Его в первый раз позвали есть со всеми, и почти сразу же его за плечи заграбастал морской волк. Паули было здорово не по себе. Обстановка здесь напоминала знакомый до боли бар, даже Бруно стоял за стойкой, протирая стаканы. - А. Капитан никогда с нами не ест, - просветил его Каку, - потому что... - Брезгует, - закончил Джабура, и Каку немедленно набычился на его гогот. - Ты сильно заблуждаешься, сударь! Да будет тебе известно... - Понеслась... Эй, кто пустил скотину за стол? - Жирафы – не скотина! – обиделся Каку. – Их не разводят на мясо! - Это легко исправить! - Успокойтесь вы, оба, - обреченно вздохнула Калифа, присаживаясь за стол ко всем. – Честное слово, как дети. - Люччи свято блюдет дисциплину, чапапа! – разъяснил Фукуро, снова раскрывая молнию рта. – Он помешан на субординации, потому что уверен, что без нее мы распоясаемся! А еще он... - Сволочь! – закончил Джабура. – Ешь давай, трепло! Пора сажать тебя на диету, слишком дорого ты нам обходишься. - Чапапа, я совсем не виноват! У меня кость широкая! - Ага, ври больше! - Не вру! Широкая! - Кому еще гарнира?.. - А вот и нет, жиртрест! - А вот и да! Чапапа! Это было странно. Калифа, которая играет официантку, Бруно за барной стойкой, Каку, который почему-то жираф, споры и борьба за горчицу... Кусок не лез в горло, Паули смотрел на них и диву давался, что сидит за одним столом с теми, кто еще год назад пролили в его городе столько крови... - Паули, - обратилась к нему Калифа, подперев рукой подбородок, - ну и как там поживает Айсберг-сан? Последняя капля. Он заметил, как встревоженно поднял голову Каку, как отвлекся от протирания стакана Бруно. Как стало заметно тише, даже спор Джабуры и Фукуро ушел на второй план. Зато все пространство комнаты заполнил удушливый запах гари. Фантомный, врезавшийся в память... Он поднялся, взял в руку тарелку. Джабура удивленно глянул на него, держа Пузыря за растянутый в гримасе рот. - Извините. Я поем в трюме, - сказал он и вышел из кают-компании. Прохладный вечерний воздух немного привел его в чувство. Он постоял на палубе, затем подошел к борту и облокотился на перила, глядя в океан. Тарелку он так и держал в руке. Есть не хотелось. Оставаться здесь не хотелось тоже. Дотянуть до Наолак Бикав, а там – прочь отсюда... - Паули. Он обернулся. Дверь кают-компании была чуть приоткрыта, за его спиной стоял Каку. - Я подвесил тебе гамак в оружейной. Следуй за мной, я покажу. - Это было необязательно. Я не член команды, - заметил он сухо. - Но ведь и не пленник. Ты пассажир. Идем. И он пошел. Сил спорить не было, и в голосе Каку ему послышалось извинение. Что-то осталось в его характере такое, что отказать ему было трудно. Поэтому Паули болтался в гамаке среди шлюпок, весел, пороха, спасательных кругов, ядер, ершей и прочего хлама. Оружейная. Еще одна насмешка над его положением. Никогда и никому не объяснишь, что значит потерять накама. Это сложнее, чем предательство друга или измена супруги. Потому что накама – это часть системы, продолжение тебя самого. Это споры до рассвета и хрипоты над чертежами, это сутки, проведенные за верстаком, и ночевки прямо на стапелях, когда на строительство или ремонт поставлены сверхчеловеческие сроки. И работа без слов, когда интуитивно знаешь, чем занят другой. «- Смотри, Люччи! Скоро Хаттори будет разбираться в планах лучше, чем ты, и отнимет у тебя работу!..» Дело, в котором ты – механизм, шестерня огромной машины, где каждая совпадает с другой зуб в зуб. И драки, разумеется. Люччи показывал себя способным учеником, пока не отшлифовался как мастер, а дальше, как и думал Паули, природа занудства взяла свое. Совесть дока, как же. Драки чаще всего у них случались даже не столько из-за пагубных привычек Паули и морализаторства Люччи, сколько из-за бескомпромиссного и категоричного взгляда обоих на работу и закономерного столкновения лбами на почве оной. В основном, из-за пиратов. Нет, не из-за их обычной разнузданности, потенциальной угрозы и постоянного риска быть обманутыми на деньги. Просто пираты ставили им задачи, от которых добавлялось седых волос. Например: «А вот соорудите-ка нам по цене корыта корабль, который покорит Гранд Лайн!». Или: «Я хочу двадцать палуб, четыреста пушек, русалку на носу и капитанскую каюту с видом на Рафтель». Или: «Ой, какой красивый у вас тут фонтан! Сделайте мне такой же, только розовый, возле грот-мачты, а лучше – вместо нее! Кому вообще нужны эти высокие деревяшки?..». Или: «А можно там как-нибудь сделать автоштурвал?..» Почему-то выверенные, удобные и надежные в устройстве корабли из каталога их совершенно не устраивали. Пираты должны отличаться от других пиратов, это аксиома. А потому дизайн судна – дело святое, и вот сделайте нам что-то совершенно уникальное и по деньгам. Отсюда бессонные ночи, галлоны кофе и чертежи, маета. Шестерни такого механизма невозможно заменить быстро, как стандартную деталь. Чтобы механизм работал, деталь нужно выточить заново, отшлифовать, подогнать под другие. Они не стыкуются первое время как надо, и память об отлаженной работе сводит с ума гораздо быстрее, чем все тяготы от предательства друзей. Айсберг хорошо понимал, какая язва гложет его подчиненного. Та, которая не лечится алкоголем, азартом и разговорами. Айсберг тоже страдал. А вместе с ним страдали бухгалтерия, учет, графики совещаний, мероприятия, клиенты, коллеги по цеху, конкуренты, плотники без зарплаты и простые жители до кучи. Калифа была незаменима почти во всем, что касалось ценной макулатуры. Но с механизмом постройки кораблей все было хуже. Много хуже. Впрочем, у этой палки было два конца, и оба острые. Выточенная деталь, даже вылетев из механизма, остается деталью. Хотя бы какое-то время. Это не уходит по приказу или желанию, это глубже сознания и привычек. Это определенный уклад, когда тело и разум привыкают работать в налаженном ритме. И пусть Каку и Люччи еще до того были шестернями здоровенной бездушной машины Правосудия, это не меняло дела. Пять лет они вживались в роли, подстраивались и вытачивались под них. Они старались. На обратный процесс нужно столько же времени. И происходит то, что обычно случается, когда шестерни больше не подходят друг к другу – чужеродные детали начинают сбоить. Сама механика работы агентов должна была вступить в противоречие с другим, более простым, более отлаженным укладом. И не то, чтобы Паули утешал себя этим или искал здесь погибших друзей. Он искал те признаки, которые бы выдали их принадлежность к миру, который они так страшно покинули. И он их нашел. На одном из таких признаков, если на то пошло, он сейчас плыл в Наолак Бикав. Это была шхуна Люччи. Его корабль от киля до парусов. Памятник его тупоголовому упрямству. Не дал перевязать ванты! Что за идиот... Надо было бы подвесить страховочные тросы, но у Оргаса нет прямых рей – так просто наверх не доберешься. Забросить-то он забросит, а вот закрепить... Только бы пережить этот шторм... *** Паули знал, что Каку сломается. И без трепа Фукуро все признаки «плотницкой болезни» были налицо. Обычно в доке она выражалась в том, что отправленный с почетом на пенсию судостроитель через два дня слезно умолял взять его обратно, предлагая работать задаром или даже заплатить самому, лишь бы его пустили обратно на верфь. Руки не знали покоя, поэтому в доке работали почти до самой смерти. Каку знал о ней, разумеется, и сам пожинал сейчас все ее плоды. Он слонялся туда-сюда по судну, с маниакальным блеском в глазах выискивая, что бы починить. У него чесались руки. Да и вообще, он был из тех непосед, кому надо все время чем-то заниматься, иначе жизнь уходит зазря. Будучи посвящен в стихию созидания, Каку с трудом возвращался к работе разрушителя. Чувство выполненного долга от свершенной миссии не могло пересилить чувство восторга, когда спускается на воду новый корабль. Что касается удовлетворения и удовольствия, то оно осталось для него там, в Вотер-7. А здесь была работа. Просто работа. Мается, Горный Ветер. Скучает. Каку, каким Паули помнил его, был оптимистом из неунывающих идиотов. На момент их первой встречи по числу прожитых лет Каку было всего восемнадцать, а по уровню философских загибов – все девяносто. Этакий худой, вечно голодный парень с горящими глазами студента. Улыбка у него была открытая, мальчишеская. Совершенно бесхитростная. Никаких тебе темных тайн и спрятанных в шкафу скелетов. Он за первый год узнал в городе каждый угол, и, казалось, перезнакомился со всеми жителями в округе. За пять лет у него было несколько милых, конфетно-букетных романов со смешливыми кокетливыми девчонками, но и только. О его жизнерадостной натуре слагали анекдоты все плотники дока, но Каку никогда на это не обижался. Он вообще был не из обидчивых, поскольку свято верил, что лучше всего для выражения возмущения подходит молоток. И он был верен Галей-Ла. Точнее, умело притворялся, что верен, но притворство тоже въедается в кожу подчас глубже, чем это можно контролировать. Поэтому Паули ждал. Ждал с тех пор, как Каку присоединился к нему в перевязывании тросов. Утомленные работой, они сидели на баке, отдыхая под закатным солнцем и являя собой крохотный оазис миролюбия на борту корабля СР9. От Каку остро пахло восковой мастикой, смолой и дегтем. Словно поддавшись моменту, он подчеркнуто равнодушно спросил: - Ну и... как там сейчас? Паули знал, что он это спросит. Не мог не спросить... *** - Так и знал, что кто-то из вас вернется. Эй. Маски долой, лазутчик! Снаружи громыхал фейерверк. Город праздновал, чествовал Мугивар, а со стороны заднего двора Галей-Ла летели песни, крики и смех. Он ушел оттуда в тишину, не слишком понимая, куда идет. Ноги привели его в бараки. И здесь, в квартире Каку, он столкнулся с большим попугаем. Расшитый растительным орнаментом темно-синий плащ укрывал его до пят. Попугай повернул к нему зеленую голову и теперь таращился большими пустыми глазами. Паули сразу понял, кто сюда вернулся. Он не стал включать свет, не стал паниковать. Он выпил не так много, чтобы сдуру переть на рожон, и отдавал себе отчет, насколько хорошую мишень представляет его темная фигура на фоне освещенного дверного проема. Но бояться он не стал принципиально. Отбоялся уже сполна. - Если знал, что кто-то вернется, - Каку медленно стянул маску и тряхнул короткими волосами, - то на что ты рассчитывал, Паули? - Да как знать. Хотел посмотреть в ваши бесстыжие глаза! Мразь, все-таки не постеснялся сюда явиться! Его трясло от ярости, но совсем не так, как могло бы. Был ли хмель тому причиной, полумрак, горькое выражение глаз бывшего друга или то, что это был Каку, а не Люччи... Паули не знал. Этот предатель был смертельно опасен, и долг велел прижать его к ногтю. Мугивары еще на острове. Не отмашется. - Я тебя из этой комнаты не выпущу, будь уверен! – он полез во внутренний карман куртки. - Будет тебе, - Каку чуть нахмурился, и Паули заметил, как напряглась его спина. – Что? Пистолет? - Лучше, - он вытащил руку и показал Каку спящую красную улитку. – Знаешь, что это? Да, именно то, о чем ты подумал. Это ден-ден-муши городской сирены. У каждого старшего теперь есть такая «тревожная кнопка», ее раздали после покушения. Нажму – и через минуту весь город окружит это здание. Благо, почти все пируют здесь же рядом. Может, меня ты и убьешь, но каким бы ты там ни был агентом, от остальных тебе не сбежать! Каку опустил маску на пол и устало вздохнул. - Тебя это столкновение так ничему и не научило? – поинтересовался он. - Наоборот. Научило быть готовым принять любое дерьмо! Что? Уже не такой самоуверенный, как раньше, а? - Что еще? - В смысле?.. - Я не собираюсь спорить, Паули. И драться тоже. Это больше не нужно. Я здесь за другим. - Ублюдок, если ты пришел за Айсберг-саном!.. – Паули сделал два шага в комнату, и только тогда заметил открытый люк в паркете. Он замер, удивленно уставившись на него. Каку перевел взгляд туда же. - Я пришел за своим. Кое-что откладывал тут... на черный день, - он сел на корточки, отложив маску в сторону и вытащил из тайника сверток в черной ткани. Под тканью оказалась пачка стянутых резинкой купюр. - Деньги? – Паули так удивился, что на секунду забыл о гневе. - Я их честно заработал. Станешь возражать? - Еще как стану, кусок дерьма! Мы еще офис не отстроили после вашего побега! Каку неопределенно дернул плечом и отвел взгляд. Двигался он скованно, словно бы его раны еще не зажили. - Не мешай мне, ладно? С твоего позволения, я просто заберу это и уйду. Не хочу с тобой драться. И, насколько я могу судить, ты со мной тоже, раз не объявил тревогу сразу. - Не обольщайся, - Паули погладил кнопку большим пальцем. – Я еще не знаю, сколько вас тут. - Я один. Прибыл на последнем морепоезде, отправляюсь утром. Паули... мне... жаль, что так вышло. - Не смей говорить этого, сукин сын! Не корми меня извинениями после того, что вы сделали с Айсберг-саном! - Однако же, это так и есть. - Зачем тебе деньги? Что, лишили зарплаты? Или пинком под зад отправили из убийц? Ну, отвечай! - Люччи... Внутри у него все заледенело. - Слышал уже. Кому-то сильно надрали уши. Договаривай. - Он в коме. У него сильные внутренние повреждения, и ему нужна операция. А на нее нужны деньги. И срочно. Поэтому пришлось пойти на риск. Напряжение отпустило. В первую секунду Паули подумал, что Каку скажет «мы собираем на похороны». Он отогнал от себя эти мысли. Будто бы этот зверь так просто сдохнет!.. - За кого ты меня держишь? Думаешь, я в это поверю?! Какие деньги, какая операция?! Он же правительственная тварь, как и ты! Это Правительство должно оплачивать все расходы! - Все немного сложнее, чем хотелось бы, Паули. Скажу только, что когда Бастар Колл палил по Эниес Лобби, все вице-адмиралы знали, что мы остались там. Но никто не отменил приказа, и эвакуировать нас тоже никто не стал. Это все, что стоит знать об отношении Правительства к своим кадрам. - А что там насчет того трепа, что вы самые-самые сильные сверхлюди из всех Сайфер Полов?.. - Мы проиграли. Поэтому я и сказал, что все несколько сложнее, чем хотелось бы. Сам посуди. Стал бы я так рисковать из-за пятидесяти тысяч? Говоря по чести, даже мои накама не знают, что я здесь. Они были против. Им всем это казалось плохой идеей. Он смотрел в глаза Каку. Нового, другого Каку. Этот Каку не улыбался. Он говорил все это так, словно лучшим оружием против него посчитал честность. Паули держал в руке кнопку, на которую очень хотелось нажать. А еще он нутром чувствовал, что Каку не лжет. В глазах у него была тревога. Не из-за кнопки, не из-за Паули. Не за себя. За Люччи. За этого проклятого предателя-леопарда, убийцу, будь он трижды проклят... - Где он сейчас? - Право, Паули, тебе не следует этого знать. - Ты прав. Не следует. Забирай свое и убирайся. - Что?.. - Оглох?! Я сказал – забирай свое и убирайся! Чтоб духу твоего здесь не было! Я тебя здесь не видел, и ты сюда не возвращался! А что до этой мрази – то ему досталось по заслугам. И мне плевать, что с ним будет! Я не стану его жалеть! Черт!.. Будьте вы прокляты со своим правосудием!.. Как у тебя только духу хватило... явиться сюда, и говорить мне... такое?! После того, что было... - Ты непоследователен, Паули... - Заткнись! Или, клянусь небом, я объявлю тревогу! - Ты же сам хотел знать. Я лишь ответил на твой вопрос. - Тебя следовало бы как следует вздрючить за все, что ты сделал, сукин сын!.. Черт бы тебя побрал!.. – он выдержал долгую паузу, ведя ожесточенную внутреннюю борьбу, после чего тихо сказал: - Иди за мной. - Что? – не понял Каку. - Напяль свою маску и топай за мной! Булля возьмем по дороге. Не спрашивай ни о чем. Я-то не предатель. Каку колебался недолго. Наверное, решил, что он в любом случае сумеет справиться с Паули, куда бы тот его не завел. Весь путь проделали в полном молчании, и Паули благодарил небо за то, что город гуляет в Галей-Ла. Улицы были пусты. Он сжимал зубами сигару, впитывая табачную горечь, и не верил тому, что делает это. В нем боролось так много противоречивых чувств, что он послал их все разом гореть в аду. Наверное, он все-таки был сильно пьян. Он отпер двери, не глядя, идет ли за ним попугай или нет. Свет зажигать не стал. Ему казалось, что при свете этот сон превратится в реальность, а значит, надо будет снова драться. Он старался не думать, кто стоит у него за спиной, и кого он привел в свой дом. Или о том, что с ним может случиться, когда все напарники остались на другом конце города. Залез под кровать, вытащил оттуда мешок, вышел в прихожую и молча протянул его Каку. Тот уже снял маску, поэтому Паули отчетливо видел его округлившиеся глаза. - Это... - Мой вчерашний выигрыш. Я задолжал ему. Не хочу быть чем-то ему обязанным, понял? Каку удивленно принял мешок. На какой-то момент он показался тем, прежним... - На моей памяти, это первый раз, когда ты добровольно расстаешься с деньгами. - И что с того? – нахмурился Паули. – Ты их берешь или нет?! - Как прикажешь это понимать? Он досадливо выдохнул дым. - Не спрашивай! Я не знаю. Я вчера по-крупному выиграл, а легче не стало. Если ты их не заберешь, я их пропью. Сделай так, чтобы никого из вас я здесь больше не видел. Никогда! А теперь вали отсюда к чертовой матери! - Спасибо. Я... – Каку хотел сказать что-то еще. И не сказал. – Прощай, Паули. Когда тот поднял голову, перед ним уже никого не было. Только раскрытая дверь. Паули запер ее, прижался к ней спиной, выругался. Вся дрожь стянулась в коленных суставах, грозя вот-вот свалить его на пол. Паули решительно отогнал эту запоздалую панику. Чтобы сохранить хоть какую-то ясность рассудка, он просто завалился спать. Предстояло еще чертовски много работы, а обдумывать произошедшее он не хотел совершенно. Это было за две недели до того, как он начал разбирать их дома. За две недели до того, как он окончательно понял, что именно произошло... *** Ветер немного утих, шхуна сбавила ход. Высоко над Оргасом в небе кричали чайки. Каку опустил голову так, что козырек бейсболки почти коснулся воротника. - Право, мне жаль, что все так обернулось. - Прекрати уже. - Пардон? - Извиняться прекрати, говорю! То, что вы натворили там... это не то, за что вообще можно извиняться! Что ты хотел услышать?! Тяжело ли без вас?! Разумеется, тяжело! Но это в тысячу раз легче, чем принять то, что вы сделали. До сих пор мы... ладно, это уже ни к чему. - Никто не должен был пострадать, - голос Каку звучал тихо, но твердо. – Наша миссия стала пятилетней за три дня до ее окончания, когда пришли новости о Нико Робин. Первоначально никто не знал, сколько лет придется там жить. Даже это покушение... Сам понимаешь. Даже пяти лет недостаточно, чтобы войти в доверие полностью. Но тут на острове объявилась Нико Робин и пришлось действовать быстро. Из-за этого все пошло наперекосяк. Мы вернулись в статус агентов на пятьдесят часов, чтобы после все потерять. Пойми, я не оправдываюсь, поскольку не имею права извиняться за ту работу, которую делал. Я выполнял свой долг. Но как профессионал считаю, что огрехи в нашей работе недопустимы. А то, что случилось в Вотер-7, нельзя назвать примером... чистой работы. - Это и есть твой ответ? «Прости, что мы не действовали более эффективно»? Жалеешь, что мы не погибли там?! - Нет. Я рад, что вы выжили. Однако мне хотелось бы заметить, что мы сказали Айсбергу правду. Если бы он сразу пошел на контакт с Правительством... - Ты в своем уме, черт возьми?! О каком контакте может идти речь?! Мы все наслышаны уже о вашем руководстве! Если бы такой человек, как ваш босс, завладел таким оружием!.. - Паули, изволь понять меня верно. Хоть это и не наша задача – обдумывать приказы, но я сам пять лет был плотником и кое-что понял об этих чертежах. Ни мы с Люччи, ни вся Галей-Ла не смогла бы это построить. Жизнеспособное орудие могли бы воплотить только Айсберг, почивший мастер Том и доктор Вегапанк. Может быть, Катти Флам, однако с этой стороны я не имею возможности знать его, потому судить не берусь. В руках Спандама эти чертежи не могли никому причинить вреда, поскольку он сам не смог бы ничего с ними сделать. А доктор Вегапанк подчиняется Верховному Правительству, в которое Спандам не входит. Потенциал угрозы, которую такое оружие несло на свободе, не сравним с потенциалом угрозы, которое оно несло бы, попади оно в руки Мирового Правительства. Какие бы ни были амбиции у нашего шефа, воплотить их он бы не сумел. Паули глубоко затянулся и выдохнул длинную струю дыма в закатный воздух. - Проблема в том, Каку, что ты безоговорочно веришь Правительству. А я – нет. И Айсберг тоже. Может, ты и прав, и этот Спандам не смог бы ничего натворить с этими чертежами. Но ваше верховное командование доверило ему эту чертову кнопку, на которую он нажал. Я своими глазами видел эти корабли и смотрел в чертовы жерла их пушек! В результате, был разрушен целый остров. Который, между прочим, сейчас отстраивают наши ребята! Каку на это невесело засмеялся. - Насчет этого да, все верно, спорить не стану. Вышло крайне неосторожно с его стороны. - Неосторожно – это еще мягко сказано! А ты... как вообще... скучаешь, а? Каку задрал к небу свой длинный квадратный нос. Улыбнулся грустно. - Да, иногда. Не думал, что все закончится так скоро. Мне... нравилось там. Но выбора не было. Да. Выбора у него действительно не было. Заикнись он о чем-то подобном, Люччи убил бы его. Каку принадлежит системе. Принадлежал, если верить тому, что он слышал. Паули выдохнул сигарный дым сквозь зубы. Если верить... *** Бруно меланхолично протирал стакан. Паули, развалившись на диване в кают-компании, курил в потолок. Молчали. Снаружи доносились звуки ударов и короткие команды. СР9 тренировались. - Прячешься? – наконец, гулко поинтересовался Бруно. - Не хочу попасть в мясорубку. А ты почему не там? - Не считаю корабль удобным местом для тренировок. - Разумно. Кстати, этот голос идет тебе больше. Какой черт додумался сделать тебя улыбающимся идиотом? - Шеф. Его была идея. - Который Спандам? Все, что я про него слышал, все больше наводит на мысли, что он полный придурок. Бруно нечитаемо смотрел на него. Затем поставил пустой стакан на стойку. Это было приглашение. Паули оценил этот жест и поднялся на ноги, сел напротив. - Пива хоть нальешь? - Тебе нечего делать на этом судне, - наполняя его кружку, сказал бывший бармен. – Без обид, Паули. - Без обид. Я считаю точно так же, - он залпом отпил половину. – Осталось продержаться два дня. Пираты, а? - Вроде того. - Как это вышло? Люччи скорее бы удавился собственным хвостом, чем добровольно пошел на такое. Или я плохо понял всю ту его болтовню насчет Правосудия. Бруно смерил его флегматичным взглядом. - Мы нечто вроде нелегальных шичибукаев, - признался он, протирая следующий стакан. – Наш босс, видишь ли... - Люччи? - Большой Босс, - тяжелый взгляд Бруно дал понять, что дальнейших разъяснений не последует, – считает систему шичибукаев слишком неграмотной. Шичибукаи не должны сидеть по своим местам, как царьки на островах. Они должны иметь команду и ловить пиратов здесь, в море. Мы выполняем эту работу. Капитану эта служба не по душе, но в этих морях только черный флаг дает нам свободу действий. - Вас что, преследуют? За проигрыш? - Фактически – да, за провал операции. Но официально – за предательство и пособничество пиратству. - Эй-эй. Не шути так. Пособники пиратов? Вы?! - Удивлен, да? Мы тоже не обрадовались, когда узнали. Грязная там получилась история. Видишь ли, строго говоря, мы – подчиненные, и только выполняли приказы. Как только мы вернулись из Вотер-7 на Эниес Лобби, мы поступили в прямое распоряжение шефа, и за провал миссии ответственность целиком ложилась бы на него. После расследования, мы бы просто перешли под другое руководство. Мы-то не совсем люди. - Функции, - вспомнил он слова Люччи. – Функции Правосудия. Бруно кивнул. - И его оружие. Как любое оружие, мы работаем так, как нами управляют. Таково официальное положение вещей. Но наш бывший шеф... - Этот Спандам? - Да. Чтобы наказать нас за проигрыш и самому не подвергнуться взысканию, он по внутренним каналам выставил все так, будто мы вступили с пиратами в сговор и намеренно проиграли им, чтобы Нико Робин смогла уйти. Люччи они инкриминировали едва ли не интимную связь с ней, что, якобы, они были заодно. Наверняка он не один сочинял это. Спандайн, его отец, подсуетился, чтобы выставить нас преступниками. - Погоди-погоди. То есть вас обвиняют в том, что вы намеренно проиграли? И что Люччи... Да кто в это поверит?.. - Тем не менее, это официальная версия. И с ней мы пока ничего поделать не можем. - Но если вы в бегах, то почему нет листовок? Бруно выдержал долгую паузу. - На нас и не может быть листовок. Для мира нас никогда не существовало. Предавая наше бегство огласке, они бы тем самым рассекретили сам проект СР9. И если совсем начистоту – мы выращены Мировым Правительством. Сообщение о том, что профессиональные убийцы в бегах, подорвало бы его репутацию. Правительство считает себя ответственным за действия подчиненных и ставит своим долгом исправлять ошибки самостоятельно, не прибегая к помощи гражданских, революционеров или пиратов. Мы попали в «черный список». Всякий, кто попадает туда, может считать себя покойником. За нами охотятся другие агенты, во имя Правосудия, а не за деньги. На суше нас было слишком просто выследить, поэтому пришлось податься в море. - А потом вас повстречал Большой Босс? Ладно-ладно, я понял, - поспешил сказать Паули на тяжелый взгляд. – Я слышал, что Люччи был сильно ранен после того боя. Еще удивлялся, почему это Правительство не лечило его. Они ведь тогда... с кораблей... они палили тогда и по вам тоже? Чертовски расточительно с их стороны. - Часть повреждений капитан получил при взрыве башни, - нехотя признался Бруно. – Хотя не сказать, что мы ожидали чего-то иного. Тот, кто потерпел поражение от руки врага, не достоин жизни. Слабость – это грех, который карается смертью. Так нас воспитывали, и так считали мы сами. - Даже после того, как проиграли? Легко рассуждать абстрактно. Сами-то предпочли сбежать, а не сдаться и пойти в утиль по непригодности. Бруно долго молчал. - Мы опасались этого. Что Люччи, когда очнется, предпочтет добровольно сдаться и потребует от нас того же. А потом мы узнали, как Спандам подставил нас, и этот вариант отпал сам собой. Одно дело – понести наказание за провал своей миссии. Это соответствует Правосудию. Но совсем другое – сдаваться как пособник пиратов, предатель и преступник, виновный в намеренном срыве миссии. Мы честно исполняли свой долг до конца, и должны были получить честный суд. Поэтому пустились в бега. - Честный? Вот как? – Паули горько усмехнулся. – Люччи говорил, что честность – удел людей, а не функций. Бруно посмотрел на него как-то странно. - У Люччи своя философия. То, что я с ним работаю, не значит, что я ее разделяю. - Веришь в справедливость? - Верю, что только закон может обеспечить справедливость. Все прочие альтернативы на сегодняшний день по своей сути ведут к анархии. Система правосудия может казаться не идеальной, но она единственная может дать уверенность и защиту, которая не зависит от милости очередного пирата и взглядов революционеров на управление в этой стране. Мы работали на эту систему. Того же мы ожидаем по отношению к себе. Паули раздраженно вздохнул. Спорить тут было бесполезно. - Я слышал, что Люччи убил пятьсот пленных солдат. Он очень ждал, что Бруно опровергнет это. Он хотел, чтобы Бруно опроверг... - Я уже сказал. У него своя философия и свои принципы. Если ты спросишь меня, поступил бы я так в аналогичной ситуации, если бы у меня был выбор – нет, я бы этого делать не стал. На мой взгляд, это тоже расточительство, в том числе и по отношению к генофонду страны. - Ясно, - глухо откликнулся Паули. Ему действительно все было ясно. «Расточительство», «генофонд»... В этом не было живых людей. Функции, как сказал Люччи. Функции, а не люди... Бруно продолжал протирать стаканы. Паули немного беспокоило то, что эти функции относятся к нему нейтрально и не проявляют враждебности по причине, совершенно ему неизвестной. Оставалось довольствоваться хотя бы тем, что эта причина вообще существует. *** Это случилось на пятый день. Выйдя из оружейной на рассерженные голоса, Паули прирос к месту. На шкафуте два разъяренных фруктовика в полной гибридной форме стояли нос в нос и рычали друг на друга. - ...преследовать! – возмущался огромный волк. – Мы его в два счета догоним! - Ты оглох, дворняга?! – отзывался леопард. – Я сказал, что идем прежним курсом! - Прекратите, прошу вас! Судари, только не на борту!.. - Каку, отвалил по-хорошему! - Я твой старпом, не указывай мне! Люччи, ты уверен, что стоит отпускать его? Наша миссия... - Слушай жирафа! И черт тебя дери, Люччи, у нас приказ! А после Сирокко... - Сейчас тебе приказываю я! Выполняй! Или я приму это за бунт и вышвырну тебя за борт! - Успокойтесь, вы, все... – пыталась вклиниться Калифа. Не понимая происходящего, Паули осторожно приблизился к стоящему поодаль Фукуро. - Эй. Чего это они? Чапапа многозначительно кивнул куда-то в сторону. Обернувшись, Паули увидел на траверзе левого борта в трех кабельтовых к западу удаляющийся пиратский шлюп. И это были еще не все неприятные открытия. Ветер, который благоволил Оргасу все это время, изменился. Теперь он дул с севера и начинал крепчать. Небо покрывали тяжелые кучевые облака, а воздух был таким удушливым, что погода грозила испортиться в любую минуту. Когда он обернулся обратно к спорщикам, то напоролся прямо на свирепый взгляд Люччи. Монструозный леопард смотрел на него так, словно это Паули был единственным виновником того, что СР9 не стали атаковать пиратов. Люччи отвернулся и принял человеческий облик. Хаттори на его плече даже не шевельнулся. - Вы слышали, что я сказал, - твердо объявил он. – У нас уже есть наводка на Наолак Бикав, так что пусть уходит ко всем чертям. Он нам не нужен. - Но... – начал было Каку, но Джабура одернул его. - Дело твое, Люччи. Но ты, сукин сын, рискуешь и нашими головами! Если он устроит нам разнос за этот шлюп... - Я лично отвечу перед ним, и всю ответственность я беру на себя. Теперь ты уймешься? - Как скажешь, капитан, - неприязненно фыркнул волк, тоже принимая человеческий вид. – Но мне это не нравится. Больше Паули не уходил есть в трюм. Просто сидел с краю у общего стола и слушал болтовню СР9. На него никто не обращал внимания. На повестке дня был злополучный шлюп. Команда разделилась. Джабура бесновался, бил по столу кулаком и требовал ему объяснить, с какого это хрена они дали ему уйти. Ему осторожно поддакивал Фукуро, что он-де тоже не понимает логики капитана. В свою очередь, верный Люччи Каку настаивал на том, что, мол, капитану виднее, и Калифа с ним соглашалась, чем вводила в бешенство Джабуру, и все начиналось по новой. Бруно каким-то неведомым образом умудрялся в споре не участвовать, а когда к нему апеллировала та или другая сторона, флегматично соглашался со всеми. Когда же кипящий праведным гневом Джабура обернулся к нему в поисках поддержки, мол, «ну ты-то хоть на моей стороне?!», Паули ответил ему хмурым взглядом. - Я вообще не понимаю, в чем дело. - Ааа, гражданский! – Джабура махнул рукой. – Черт возьми, все время забываю, что ты не из наших! - Все равно я полагаю, что Люччи прав, - сказал Каку. – У нас же есть направление, мы идем в Нао. Там на месте и будем решать, что делать дальше. А ты рассуждаешь и ведешь себя как пират! Постыдился бы. - Да что ты понимаешь, жирафина? Думаешь, мне самому этот шлюп так горько нужен?! Меня волнует, что мою шкуру могут выдрать за то, что мы его упустили! Как и твою, между прочим, дурья твоя башка! И, в конце-то концов, я же волк, черт возьми! Но тебе, травоядному, не понять, что значит упустить добычу. - Повежливее! Я не травоядный, сударь! Я считаю себя хищником! - Да, помню! Так и представляю, как ты своими тупыми зубами рвешь мясо, ха-ха-ха! - Эй! Соизволь объясниться! - Что слышал, травоядное! - А ну повтори!.. - Началось, чапапа... - Там ветер крепчает, - заметил Бруно, выглянув в иллюминатор. Туда же смотрела Калифа, нахмурив брови. А пять минут спустя дверь распахнулась, и замершая на пороге черная фигура Люччи на фоне мрачного грозового неба послужила сигналом. Споры разом прекратились. О каком бы там равноправии на борту Джабура не плел, а во время критической ситуации все они слушались Люччи. Приближался шторм. Точнее, это они приближались к шторму. Волны поднялись, тяжелые и маслянистые. Они накатывали одна на другую и швыряли Оргаса с гребня на гребень как бумажный кораблик. Команда уже вся была на верхней палубе. Паули, Каку и Бруно спешно брали паруса на гитовы, Джабура по кивку Люччи встал за штурвал. Не прошло и часа, как они оказались в центре шторма, а ветер перешел в шквал. Оргас Фаль метался под хлещущим ливнем, убрав все паруса, и Паули впервые видел, как молнии бьют прямо в рокочущее море, словно хлещут его плетьми. Буря терзала их несколько часов подряд, относя все дальше к юго-западу, пока не случилось то, о чем он предупреждал и в чем так хотел обмануться. Ветер снова сменил направление, подув с запада, и был еще сильнее, чем прежде. Волны, благодаря маневрам Джабуры накатывающие на шхуну с кормы, резко ударили в ее левый борт. Первая волна сразу же захлестнула палубу, смыв за борт одну из вертлюжных пушек, а от атаки второй волны лопнули оба несущих ванта грот-мачты. Дерево надсадно заскрипело, что быстро дало Люччи понять, что случилось. Мачта стала не просто бесполезной, но и представляющей угрозу для корабля. Сориентировался он быстро. Вот только решение, которое он принял, показалось Паули самоубийством. - Надо срубить ее! – приказал Люччи, перекрикивая дождь и ветер. – Каку! - Понял! - Ты спятил?! – Паули, проскользив вперед по мокрым доскам, схватил Люччи за грудки и притянул к своему лицу. Они оба уже были мокрые насквозь и оба в ярости уставились друг на друга. - Это мой корабль! – рявкнул Люччи. – Не лезь! - Это же шхуна! – орал Паули, борясь с желанием как следует его встряхнуть. – У нас не хватит веса, чтобы удержаться на плаву при такой качке! Мачта нас перевернет, даже если ее срубить! Надо закрепить канаты! Хотя бы страховочные, а там только до берега дотянуть! Люччи, мать твою, включи мозги! Ты же знаешь, что я прав! Они уставились друг на друга, пока громкий треск не заставил их обернуться. По мачте шла трещина вверх, настил палубы протяжно заскрежетал, вот-вот готовый вывернуться с корнем. Шхуна начала крениться на правый борт, так, что еще чуть-чуть, и палуба начнет загребать воду. Выпустив Люччи, Паули, поминая дьявола, бросился вперед и выстрелил веревкой вверх, с первой попытки подцепив верх мачты. В надежности узла на влажном дереве он не был уверен, но другого он сделать не мог. Натянул, что есть силы, пытаясь выровнять баланс. Подошвы заскользили по доскам. Отступая, он едва не врезался в Люччи спиной. - Каку, не стой столбом! Помоги! Люччи, ты или держи канат, или не путайся под ногами! Но тут веревку выхватили у него из рук. Трос натянулся до звона, Паули оглянулся. Люччи, стоя на фальшборте, держал канат обеими руками, напряженный настолько, что под его ногами гудели доски планшира. - Делайте, как он сказал! – крикнул капитан. Паули кивнул ему и сразу обернулся к старпому. - Ты сможешь забраться наверх? – Паули бросил ему второй длинный трос, и Каку, быстро сложив его пополам и сжав в кулаке оба конца, взвился наверх прыжками в геппо. – Надо только зафиксировать! - Я могу стянуть мачту! - Плюнь на мачту, дерево выдержит! Сейчас надо выровнять крен! - Может, мне потянуть? – прогудел рядом Бруно, но Паули жестами призвал его ничего не трогать, иначе мачту запросто вырвет с корнем с другой стороны. За штурвалом неистово хохотал морской волк. - Нечасто такое увидишь! Отпетые убийцы ремонтируют корабль, ха-ха-ха! Не бойтесь, этот шторм не возьмет нас живыми! Клянусь своей волчьей душой! Протянув хвосты петлей через огон, Каку спикировал вниз, где они с Паули занялись закреплением концов на русленях возле ног Люччи. Тот все еще крепко держал страховочный трос, Хаттори на его плече бил крыльями и отряхивался от воды, но Люччи не двигался с места. Палубу качало взад-вперед, Оргас поднимался на волнах так высоко, словно вставал на дыбы. Бледный от качки Фукуро и Бруно закрепляли дополнительными тросами пушки на палубе, стараясь уменьшить риск их падения на мачты или за борт. - Порядок! Можешь отпускать! – крикнул Каку Люччи, но в тот же момент заорал что есть силы: - Нет, стой! Вал! Но было поздно. Паули только успел поднять голову от узла, как большая волна ударила всей своей массой. Она взорвалась о корпус Оргаса, окатив его ливнем воды, заливая палубу и отшвырнув их обоих к противоположному борту. Белый голубь тревожно захлопал крыльями в грозовом небе, его беспощадно болтало в воздушных потоках. Люччи нигде не было видно. Едва они с Каку поднялись на ноги, как разом бросились туда, где секунду назад стоял капитан. Паули казалось, что он видел, как Люччи в момент удара ослабил хватку на тросе, но не был уверен в этом. - Черт возьми, только не говорите мне, что этот драный кот пошел ко дну! – заорал Джабура. Он оборачивался к ним, словно порывался помочь, но выпустить штурвал не осмеливался. - Эй! У вас ведь есть план действий на этот случай, так?! – Паули развернул старпома за плечо к себе лицом... и увидел в глазах Каку то, что отсекло все дальнейшие вопросы. Растерянность. – Да что б вас всех! Он еще подумал, что надо было бы обвязаться веревкой, но времени на это не было. Поднявшись на фальшборт и сложив ладони над головой, он прыгнул вниз и сразу ушел под воду. Она оказалась настолько холодной, что заныли кости, судорогой свело живот. Но опасность была в другом. Едва он оказался в воде, как понял, что прыгнул неудачно – следующий вал подхватил его и с силой ударил о корпус. В глазах потемнело, Паули выдохнул весь запасенный воздух, и едва смог вынырнуть, чтобы вдохнуть еще раз. Откашлялся, проморгался. И нырнул опять. Волнение было такое, что несколько секунд он не мог даже сдвинуться – его болтало из стороны в сторону на одном месте, как в кипящем бульоне, океан вокруг ревел и пенился, но он решительно погружался, греб руками, высматривая хоть что-нибудь... Как глупо он будет выглядеть, если Люччи вообще не упал в воду, а спасся по воздуху и уже вернулся на корабль. И, скорее всего, они уплывут без него, или их просто отнесет дальше в море. И, опускаясь все ниже, он рискует не выплыть, а вода становится такой ледяной, что опасно сводит ноги, но это мелькнувшее светлое пятно впереди... показалось? Нет? И если сейчас в море опять ударит молния... Он запретил себе думать, отключив все мысли, сосредоточившись только на Люччи. Он звал его что есть мочи, пока легкие рвало на части, словно хотел дотянуться до него мысленным криком, найти, почувствовать, где он, черт бы его побрал... светлое пятно впереди... оно как будто бы... рубашка Люччи. Его пальцы сжались на ткани, он схватил безвольное тело и понял, что всплыть не сумеет. Люччи был тяжелым, как якорь, а у Паули почти не осталось ни воздуха, ни сил. Сжав зубы и призвав всю волю, какая только у него была, он доверился течению, стараясь использовать силу волн, чтобы те вытолкнули его на поверхность. Когда же он, наконец, вынырнул, судорожно глотая воздух и стараясь по возможности поднять голову Люччи над водой, следующая волна накрыла их снова, взболтав в бурлящем пенном потоке, где в черноте, волнении и пузырях не было возможности сориентироваться даже, в какой стороне поверхность. Когда же ему удалось вынырнуть в следующий раз, он с ужасом увидел, что их отнесло от шхуны уже на полкабельтова – слишком далеко, чтобы до нее доплыть. Люччи безжалостно тянул его ко дну, а у него заканчивались силы. И... - Паули! Люччи! Эээээй! – вдруг прозвучал пронзительный крик где-то сверху и справа. Он не успел ничего крикнуть в ответ, когда следующая волна наполнила водой рот и нос, опять окунув с головой. Но на сей раз он не собирался погружаться, с надрывом вырывая на поверхность себя и Люччи, пока не имея возможности даже узнать, жив ли тот, дышит ли, когда над ними сквозь бурю послышались хлопки – и в поле зрения попало черное пятно. Он выбросил руку и выстрелил веревкой вверх, наугад, но в следующий миг она натянулась как струна, удерживая их у поверхности. - Держись крепче! – заорал Фукуро, перекрикивая шторм, но Паули не надо было учить, как обращаться с веревкой. Чтобы не дать одному дурному леопарду захлебнуться до смерти, он с трудом поместил Люччи перед собой, так, чтобы его голова свешивалась сзади с плеча Паули, и обвязал одной рукой его и себя, изо всех сил работая ногами. В таком положении Люччи сразу придал ему веса, но Фукуро натянул веревку, полувыдернув их из воды. Трос впился в спину, отдавшись болью в грудной клетке. - Держитесь! И Фукуро рывками потащил их к кораблю с такой мощью, что Паули летел через волны, вспенивая их вокруг себя. Но, когда они уже приблизились к шхуне, обнаружилась другая опасность. Из последних сил он проорал: - Скорее вытаскивай! Или нас утянет под киль! Фукуро, приземлившись на палубу, дернул веревку так, словно рыбу подсек. Паули запомнил только мощный рывок и то, как пространство сделало «Вууух!». А в следующий момент его больно ударило о черные доски. Он лежал на мокрой палубе, мучительно кашляя и чувствуя, как тело отказывается слушаться его. Их развязали, растащили в стороны. Не было сил шевелиться. Поэтому лежал, насквозь продрогший, надорвавшийся так, что мышцы гудели от боли и холода. И дышал. Шхуна ныряла носом в волну, отчего палубу сотрясало и обдавало брызгами. Отчаянно ругавшийся Джабура удерживал рвущийся из рук штурвал и пытался вывести Оргаса, но без парусов он смог только положить шхуну в полный бакштаг и сдаться на милость ветра. А Паули лежал на палубе, стуча зубами от холода, глотая вязкую соленую слюну, и боковым зрением наблюдал, как Калифа и Каку суетятся над Люччи. В конце концов, послышался продолжительный булькающий кашель, давший понять, что их манипуляции были не напрасны. Прозвучали несколько коротких распоряжений, ответные реплики Каку, фраза: - ...И его тоже. После чего к нему подошли, и Бруно легко, как ребенка, поднял его и посадил. - Паули, слышишь меня? Идти можешь? Он автоматически кивнул, хотя свою способность к передвижению еще не проверял. Легкие разрывало болью, а он все никак не мог надышаться. Бруно, по-видимому, понял его состояние, и помог добраться до каюты капитана. Паули ощутил, что падает в кресло, а спустя какое-то время на него опустилось большое широкое покрывало, в которое, при желании, он мог бы закутаться целиком. И только когда закрылись двери он обнаружил, что они с Люччи остались в каюте одни. Голова гудела и чуть кружилась. Все качалось, скрипела мебель, волны били за кормовыми окнами, захлестывая их пенным потоком. Внизу под ними ревел взбесившийся океан. ...Он же только что был в этом шторме. Прямо там, внутри него, в этой ледяной клокочущей глотке... Несмотря на то, что в каюте было тепло, его била дрожь. Он просто дышал. И дышал. И еще. И старался успокоить себя тем, что жив. Все случилось слишком быстро, и только теперь его начинал исподволь окутывать ужас. Сильно болел ушибленный о борт затылок. Паули давил кашель в сорванном горле, и все равно подозревал, что дышит не воздухом, а раскаленным песком. Поэтому оглядывал каюту, пока не заметил, что уже с минуту смотрит только в одну точку. Люччи, обнаженный по пояс, выжимал волосы в полотенце. Паули еще подумал неясным умом, что преступно быть настолько красивым гадом. Преступно так выглядеть, когда ты едва не утонул. Племена некоторых островов, должно быть, сжигают таких на костре в дар богам, на всякий случай. От греха. Однако вскоре внимание полностью захватили шрамы на его спине. Чудовищные, от которых люди не выживают. Люччи еще пошатывало, он дышал с сиплым присвистом, но когда он заговорил, только легкий хрип мог дать представление о том, что он совсем недавно находился на грани гибели. - На, выпей. Согреешься быстрее. И протянул ему наполненный до краев стакан вина. Паули принял его в трясущуюся руку и, глотая залпом, испугался, что откусит край стакана, выстукивая по нему стаккато от пронизывающего холода. Он все никак не мог согреться и унять дрожь. - Не ранен? Паули отрицательно помотал головой, запоздало поняв, что Люччи его не видит. Поставил пустой стакан на стол. Какое-то время они молчали, просто приходя в себя. Дышали. Грелись. А затем Люччи обернулся, и в полутьме его лицо было настолько бледнее обычного, что Паули хрипло сказал: - Фруктовики посреди океана. Неужели у вас нет плана действий, если кто-то свалится за борт? - Этим положено заниматься Фукуро, но до сих пор такое случалось всего один раз, - ответил Люччи. – Сними одежду. Повязка намокла, надо ее сменить. В общей суматохе Паули почти забыл про свои бинты и ребра, тупая ноющая боль стала почти привычной. Но он был рад стянуть промокшие тряпки. Несмотря на качку, Люччи умудрился срезать бинты, ни разу его не проткнув. Дышаться сразу стало легче. Уже неплохо. Хотя наивно было думать, что Люччи будет делать все это молча. Случившееся все еще висело невидимым грузом на них обоих. - Зачем ты это сделал? Паули удивленно посмотрел на него, но Люччи был занят бинтами. - Не знаю, – фыркнул он. – Наверное, потому, что я не такой бессердечный ублюдок, как ты. Капитан чуть усмехнулся. Паули вдруг пришло на ум, всегда ли у него на шее так отчетливо проступали вены?.. - Хорошо, что вокруг хватает сердобольных идиотов. Разумеется. Ждать от него благодарности не стоило. Точнее сказать, это одеяло, стакан вина и перевязка – и есть вся его благодарность. Такие, как он, не отягощают себе душу долгами жизни. Тем более, не в первый раз уже... Он рискнул задать этот вопрос. Шрамы стояли у него перед глазами. Знал, какой ответ может получить, и все равно спросил. Слабость туманила голову. И близость Люччи. И ощущение, что сейчас, когда он вытащил Люччи из моря, он имеет право на правду, какой бы она ни была. - Ты действительно убил пятьсот солдат в тринадцать лет? – спросил он. - Да, - ответил Люччи. Он сказал это очень просто, как если бы отвечал, уляжется ли буря к утру. - Даже не верится. Они же... были безоружными, да? И ты их всех... - Паули, - Люччи поднял голову. – Ты абсолютно уверен, что хочешь это знать? Он задумался на пару секунд – и кивнул. - Я хочу это знать. И я рассчитываю на честный ответ. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза. Люччи словно прикидывал в уме уровень этой честности. - Что именно ты хочешь знать? – он вернулся к прерванному занятию. – Почему я сделал это? - Да. - Тебе стоит понять, что мы с тобой отличаемся больше, чем просто взглядами на мир. Эти солдаты присягнули на верность своему королю и народу. В смысле обеспечения безопасности, они и есть королевство. Его опора и защита. Как только они признали себя заложниками, то стали преступниками, вынудив короля подчиняться требованиям пиратов. А это почти соучастие в перевороте. Ультиматум королю гласил, что жизни заложников должны быть обменены на его престол. В мире, где власть и влияние делят Правительство, революционеры и пираты, у него был не слишком широкий выбор заступников. Если бы он хотел уладить все без крови, он бы уступил требованиям пиратов. Но кто-то из его приближенных привлек к конфликту Мировое Правительство, тем самым предоставив ему судить о причинах кризиса и о путях его решения. Поэтому королю не за что винить Правосудие. Благодаря Правосудию он сохранил свой трон. Что же касается солдат... Когда ты называешь себя солдатом, который должен не щадя своей жизни оберегать королевство, а сам при этом позволяешь сделать из себя предмет торга – это измена. Женщины, дети и старики могут считаться заложниками. Но не воины. Поэтому я исполнил то, что велел им долг. Им, как воинам, по закону было уготовано либо умереть с честью в бою с пиратами, либо бесчестно от руки палача за измену. Что я и сделал. Ты, конечно, полагаешь, что они все люди, и что у них в королевстве были семьи, и что им очень хотелось жить. Я могу понять твое узкое обывательское мышление. Но с точки зрения Правосудия, они – солдаты, которые не выполнили своей функции. Сдавшись, они обрекли королевство и свои дома на разграбление и разрушения, а своих близких на смерть. Поэтому они вполне заслужили свою участь. - То есть, здесь тебе совершенно не о чем жалеть? Такая у тебя логика? - Жалеть? Ты опять думаешь слишком обывательски, Паули. У слуги Правосудия нет права оценивать приказы. Жалеть... Пожалуй, мне немного жаль, что они были безоружны. Вышло слишком скучно. - Ты чудовище, Люччи, - вздохнул Паули. Не зло, а как-то устало и безнадежно. - Я довольно часто это слышу. Мне жаль, если ты ожидал чего-то другого. Хочешь спросить что-то еще? - Почему в Вотер-7 ты не говорил своим голосом? Никто тебя не знал. Притворяться немым... - Это не было частью легенды. Ты хорошо помнишь тот день, когда нас представили Айсбергу? Паули пришлось подавить вспышку гнева, когда он услышал имя наставника, но затем он медленно выдохнул. - Смутно. - Калифа представляла нас ему в Первом Доке. В тот момент, когда он был занят с клиентом, который заказывал корабли для береговой охраны. - Кажется, было дело... Тот заказал у нас десятка два кораблей или даже больше... - Я знал этого человека. Незадолго до назначения на эту миссию, мне доводилось разговаривать с ним по ден-ден-муши. Он мог меня узнать. Пришлось импровизировать. Внезапная мысль, пришедшая в голову, заставила Паули ухмыльнуться. - Что тебя рассмешило? – нахмурился Люччи, на секунду подняв глаза. - Только то, что ты, стремясь блюсти инкогнито, пять лет прикидывался чревовещателем, и это при том, что вы все в этой вашей миссии использовали свои настоящие имена. Люччи только пожал плечами. - В этом нет никакой загадки. Поскольку, как ты верно заметил, о нашем существовании не знал почти никто, в псевдонимах не было смысла. Риск, разумеется, оставался, особенно в таком людном порту, но нас спасало то, что очень немногие люди, столкнувшиеся с СР9 и знающие нас в лицо, остались в живых. - Да уж, в узких кругах ты знаменитость... - Почту за комплимент. - Почему... ты оставил нас в живых? – этот вопрос не давал ему покоя с того самого дня. - В последнее время я тоже часто себе его задаю, - губы Люччи изогнула насмешливая улыбка. - Черт тебя дери! Зачем ты это делаешь? - Делаю что? – он прекратил перевязку. - Зачем ты хочешь, чтобы я пожалел о том, что спас тебе жизнь? Люччи, казалось, искренне удивил этот вопрос. - Ты сам спросил, - невинно заметил он. – И хотел, чтобы я был честен. Ведь ты имеешь на это право, не так ли? - Используешь мое положение против меня же? - Не вини меня в том, что оказался к этому не готов. И, в свою очередь, не могу не спросить, зачем ты спрашиваешь все это. Твоего друга больше нет, и, по большому счету, не было никогда. Даже зная об истинном положении вещей, ты все равно стремишься получить подтверждение своим худшим соображениям. Это пахнет мазохизмом. - Наверное, в глубине души я все еще не верю в существование такого монстра, как ты. - Хочешь удостовериться, что спас меня не зря? Увы. Раньше стоило думать, достоин я этого или нет. - Дурак ты, Люччи, - к Паули вернулась прежняя ворчливая угрюмость. – Достоин – недостоин... Если бы я на тебя прежнее зло держал, мы бы с тобой тут не сидели. За то, что было в Вотер-7, я тебя не простил и не прощу. Но Мугивара тебя отметелил, как и обещал, так что этот вопрос закрыт. А что спас... не знаю. Наверное, не мог иначе. В этот момент он вдруг ощутил неожиданный крен на правый борт, после чего последовал удар, сотрясший шхуну до самого киля. Мебель в каюте вздрогнула и заскрипела, хоть и была закреплена. Хаттори на насесте беспокойно захлопал крыльями, Люччи схватился за стол, удерживая равновесие, другой рукой подхватывая падающий пустой стакан. Корабль, казалось, завыл от напряжения, треск и скрежет оснастки перекрыли шум грозы. Это не был удар о препятствие, Паули уже понял. Такой динамический удар на рангоут случается, когда судно резко меняет галс. - Что это? – он вскинул голову. – Мачта? Надо... - Не надо, - остановил его Люччи. – Мы сделали поворот оверштаг. Просто ветер слишком сильный. Если повезет, у ближайшего острова Нао будем уже к утру. Все равно мы сильно отклонились от курса. - А все потому, что кто-то меня не послушал! - Не слишком зазнавайся. - Сказал тот, кого я только что вытащил из океана. Между прочим, ты чертовски тяжелый. - Да. Повезло, что ты себе верен. Кажется, за свое спасение я должен благодарить твой сильный моральный компас. - Было бы не лишним. Мой моральный компас промок до нитки и замерз. Имей совесть, Люччи. - Совесть? – он закрепил узел и поднял взгляд. – Опять та же песня, Паули. Ну вот и что мне с тобой делать? Он вдруг оказался очень близко, настолько, что неосторожным вдохом можно было притянуть его вплотную. Паули с удивлением ощутил, как чужая рука скользнула по груди на затылок, потянула вниз. Прежде, чем он понял, что этот гад задумал, Люччи поцеловал его. Остолбеневшего и ошарашенного, крепко, прямо в холодные губы. ...Его руки были все еще разведены в стороны, и чертов изверг воспользовался этим. Паули моргал, непроизвольно задержав дыхание, и не мог поверить. Не должен был верить, потому что этот убийца... он не мог этого сделать... не мог! Пришел он в себя, когда сердце откликнулось на касание, громко и настойчиво громыхнув в грудную клетку. Он схватил Люччи за плечи и рывком отстранил от себя. Вот черти! - Ты перестал дрожать, - заметил Люччи с усмешкой. - А ты сейчас получишь в морду! – рыкнул Паули. Жар с запозданием опалил ему шею, заползая на уши. - Тогда или бей, или не угрожай попусту. Кажется, теперь с твоим моральным компасом мы в расчете, да? - Ублюдок! Люччи, будь ты проклят, что еще за выкрутасы?! - Надо проверить обстановку, - он легко и грациозно поднялся на ноги. – Можешь пока остаться здесь. И его оставили одного. Без ответа. Паули закутался обратно в покрывало, проклиная капитана и полыхая всем телом. В паху предательски пульсировало. Люччи, этот подонок, поцеловал его! И Паули ему позволил! И сейчас уже не мог придумать себе оправданий. Чертов людоед!.. Однажды ему приснился сон о том, что Люччи обвинили в измене и готовятся провести к Вратам Правосудия – исхудавшего, закованного в кандалы из кайросеки, а он бежит и бежит, в панике, спасать его, дурака. Отбивать. И маячил он впереди, потухший весь, как спичка, с серым лицом и спутанными волосами... Снился еще таким, как в последний раз – мрачно-самодовольным, кровожадным, в черном. А когда снял цилиндр, как фокусник, из него начали вылетать Хаттори в красных галстуках, штук десять подряд... и ничего не было страшного. А потом ему приснилось, что Люччи вернулся. Что стоит на пороге, весь в крови, смотрит в глаза и говорит: «Мне некуда идти. Приютишь?». И эта минута рвет ему сердце, между желанием ударить и... и... обнять, наверное. Стиснуть. Но больше всего его переполняет радость и страх. Радость животная, собачья – Люччи вернулся, Люччи здесь, Люччи! Это же Люччи! И страх – как его спрятать от остальных?.. А спрятать непременно нужно, укрыть... В этом сне было что-то еще, когда Люччи шагнул к нему, чего он не запомнил, но что наложило осадок грусти, щемящей неги и почему-то стыда. Проснувшись, побродил по квартире, проверил. На всякий случай. Настолько реальным показался сон. Потом подумал, что просто скучает. В последнем сне не было Хаттори, и он пожалел, что не спросил там, что стало с голубем. А потом поймал себя на том, что истово желает чертовой птице скорее отправиться на свои птичьи небеса. Может быть, тогда ее хозяин начнет выбирать друзей из антропоморфных прямоходящих... Осознание приходило к нему не сразу, постепенно. Люччи только что целовал его. Люччи целовал его! Он, Паули, только что как последний сукин сын целовался с Люччи, с этим убийцей, с лучшим заклятым другом! Потому что думал об этом с тех пор, как попал на борт. С тех пор, как вспомнил об укрытии под мостом. Идиот, идиот, идиот! Счастливейший идиот на свете... Он хотел поцелуя. Хотел, но не так – мстительно, издевательски. Мимолетно. Гром и молнии тебе на голову, Паули! Нельзя подпускать к себе чудовищ. Ведь всю душу измочалят... Он подумал, что погреется тут еще пару минут и пойдет... тоже... - Паули. С трудом продрав глаза, он мгновенно все вспомнил. - Прости, да, прости, - затараторил, понимая, что лежит на капитанской койке. – Сейчас уйду... - Сейчас утро, - сказал Люччи. Его траурный вид не давал ни намека на недавнюю бурю. – Мы причалили к берегу и останемся тут на время ремонта. Каку выбрал тебе кое-что из одежды. Переоденься и приходи. - А. Да, сейчас. Паули ошарашенно кивнул. В кормовые окна светило утреннее солнце, корабль стоял почти неподвижно, не считая легкого колыхания по линии киля. А он не просто лежал на капитанской койке. Он был раздет до белья и укрыт одеялом. Куда делась его одежда, он не знал, но на стуле рядом лежала другая. Да, они с Каку когда-то выручали друг друга... Он провел ночь в капитанской койке. От этого его почему-то наполнил стыд, причем не из-за каких-то двусмысленностей. Он уснул тут, вымотавшись вчера, но Люччи ведь сам едва не погиб, ему же тоже нужно было... Люччи раздевал его. При мысли об этом у него внутри словно завыл гудок морепоезда, выдернув из постели и заставляя одеваться в спешке. Впрочем, его куртка все-таки нашлась. Просоленная, но уже высохшая. И веревки в ней. Жить можно. *** Оргас Фаль стал на якорь в бухте небольшого островка, неподалеку от полумесяца отлогого пляжа. Здесь все было мозаичное, словно несколько поколений подряд здесь только и делали, что били витражи. На мозаичном песке валялись мозаичные ракушки, мозаичные крабы спешили к мозаичным камням, за которыми виднелась отвесная стена мозаичного леса на столь же мозаичном холме. На солнце все это великолепие ярко пестрило, хотя, когда Паули поднял одну такую мозаичную песчаную деталь, та рассыпалась в его руках, как хрупкий цветной известняк. Листья и травы были угловатых геометрических форм, как и редкие животные, которых они успели увидеть тут. Впрочем, ни на качество дерева для растопки, ни на вкус рыбы эта вызывающая геометричность никак не повлияла. Вынув мачту из степса, они вытащили ее на берег для починки. Вместе с Каку сбивали, смазывали и крепко стягивали ее тросами от дальнейшего растрескивания. Остальные разбрелись кто куда. Собирали костер и запасались водой, Джабура остался на Оргасе проверять ущерб, причиненный бурей. Люччи почти все время наблюдал за их работами с палубы, словно молча контролировал процесс. Но на закате вдруг спрыгнул на берег. - До рассвета не ждите, - сказал он, направляясь в сторону леса. Затем как растворился в воздухе, только ветки шевельнулись у кромки. Джабура ухмыльнулся. - Все, убег котяра. - А? Куда это он? - Леопарды – ночные хищники, - не поднимая головы от мачты, ответил Каку. – Отправился на охоту. - Что, серьезно? Джабура засмеялся. - Ну, в каком-то смысле у него сейчас период бескормицы, ха-ха-ха! Ему же запретили убивать, так он хоть зоаном охотится вдоволь. Оттягивается после воздержания! Может, и нам мяса в этот раз принесет. - А ты? Не пойдешь? - Мне с ним? На одном острове? Если этот кот решит, что я покушаюсь на его добычу, представляешь, что будет? Он же псих! Да и охотится он в одиночку. А я волк, мне нужны накама. Мне уютнее среди стаи. Хотя, конечно, по сравнению с такими травоядными, как ты, у нас тут все испорченные. - Травоядными? - Так у нас в шутку называют мирных! – пояснил Джабура. – Ну, знаешь, не убивать людей, щадить врагов... В Сайфер Пол это вытравливают в первую очередь. Мешает. Но он настоящий монстр. Это где-то в голове, тут уже ничего не поделаешь. Он любит свою работу, понимаешь? Кайф от этого ловит. Я-то, конечно, тоже не ангел, но быть таким, как он... Порой вот так смотришь на него на задании – стоит весь в крови, глаза пустые и улыбается. Просто жуть! – Джабура вдруг досадливо вздохнул и перестал улыбаться. – Но он хищник. Он не может без крови. Костер развели на берегу. Пользуясь отсутствием Люччи, Джабура приволок с корабля захваченный у пиратов ром, и ужин у костра превратился в гулянку. Каку попытался было возмутиться, но он оказался в меньшинстве. Калифа смущала Фукуро длиннющими ногами, протянутыми к костру, отчего бесился ревнивый Джабура. Бруно регулировал количество спиртного в кружках и следил за тем, чтобы всем хватало закусок. Жарили рыбу на костре. Каку сидел, откинувшись на руки, и просто пялился на звезды, задрав к ним длинный нос. Еще несколько минут спустя Джабура уже обнимал Паули за плечи и затягивал «Йохохо». Ему подпевала Калифа, что вселяло в волка уверенность, и он начинал тянуть громче. Каку на это лишь широко улыбался, поглядывая в сторону леса, словно ему очень не хватало Люччи. И все было отлично. Пока Паули не услышал звук шагов. Он насторожился не сразу под влиянием крепкого хмеля, но потом сообразил, что шаги приближаются сзади. Со стороны моря. И поступь не принадлежала Люччи. Он поднял голову на остальных и увидел, что все они пялятся куда-то ему за спину. Тишина стала такой оглушительной, что слышался только треск веток в костре и далекий стрекот ночных насекомых. Паули затылком почувствовал за собой чужое присутствие. Но... если человек шел со стороны моря... он, Паули, сперва должен был услышать... корабль! Ведь должен был! - Шеф... – тихо шепнула Калифа. Лицо ее было бледным. Паули медленно оглянулся. А затем его глаза, расширяясь, стали подниматься все выше и выше... - Арара... – вздохнул подошедший. – Может, и для меня местечко найдется? *** Под мощными лапами гнулись ветки, когти оставляли в мозаичной коре глубокие борозды. В чем измеряется сила? В дорики? В количестве поверженных врагов? В успешно выполненных заданиях? Всего этого у него было в избытке. Тогда почему же он все еще... СЛАБАК. Маневр из сору в ранкяку удался с первой попытки, и три подкошенных дерева рухнули, вспугнув ночных птиц. С того самого проигрыша Мугиваре его преследовали неудачи. И вчерашнее падение за борт. Вишенка на торте. Роб Люччи был не глуп, а потому справедливо допускал, что причиной провала пятилетней миссии могла быть недооценка противника. Сила делала его излишне самоуверенным. Над этим следует поработать. Самоуверенность опасна, в тот раз она повлекла за собой небрежность, которой воспользовался враг. Однако самолюбие Роба Люччи не позволяло ему свести причины провала только лишь к этому. Он все больше приходил к выводу, что за пять лет последней миссии каким-то образом перестроился весь его внутренний механизм мобилизации. Раньше, до Вотер-7, он был спринтером – словно бы всегда стоял на низком старте, чтобы в нужный момент выстрелить, поразить мишень и вернуться к исходной точке. Обычный механизм работы хищника: копить силу, выложиться на полную – и упасть. Миссия в Вотер-7 заставила его перераспределять ресурсы, из спринтера переквалифицироваться в стайера. Работа плотника не была настолько трудной, чтобы он тратил на нее и четверть своих возможностей, но она оказалась выматывающей, серьезно сместив его обычный порог утомляемости. Для этой миссии требовался иной механизм работы, как для бега на длинные дистанции: равномерное дыхание, режим экономии энергии и четкий ритм. А когда пришло время, даже находясь в полной боевой готовности, выйти из этого режима он не смог. Потому что в тот момент, когда от него вновь потребовался спринтерский выстрел, он все еще бежал марафон. Эта калибровка не ушла по желанию, и чхать хотели его системы на выполнение миссий. Он понял не сразу, что происходит с ним. Уже после рокового боя, в больнице. Сила осталась прежней, Фукуро перед боем измерил ее. Но если раньше он ощущал себя стрелой, спущенной с тетивы, то в этот раз бой был подобен резкому ускорению уже во время бега. Он впился шиганом десяти когтей в дерево и рванул его в стороны, с треском разрывая влажную древесину... Позор. Его первейшая задача – быть готовым по команде. И хотя сейчас механизмы мобилизации почти восстановились, его тревожило, что причина нескольких последних провалов может крыться глубже. Он был мастером рокушики, был в четыреста раз сильнее любого солдата, и все равно... этого было мало. Куда дальше? В прыжке переходя из гибридной формы в полную, он когтями ухватился на ветку и по стволу вскарабкался наверх, где и сидел среди мозаичной листвы, вслушиваясь в ночь и подергивая хвостом. Ему стоило огромного труда даже запыхаться. Он даже еще не вспотел. Однако снова почувствовал это. Как гудение тока внутри, словно все внутренности его были под напряжением, а разряд так и не поступал. Трудно было признаваться себе в этом, но бежать от очевидного было некуда. Он не чувствовал, где находится граница силы. Где ее предел, где вся его мощь упирается в ступень на новый этап. Этот порог лежал в какой-то иной плоскости, пока ему недоступной. А ему необходимо было стать сильнее. Потому что осталось еще достаточно сильных врагов. Его команда имела лишь общее представление, что произошло между Люччи и Большим Боссом, в следствие чего они все были взяты на службу в добровольно-принудительном порядке. И Роб Люччи счел за лучшее промолчать об этом, считая этот эпизод еще одним пятном на своей репутации. Потому что адмирал Дозора, даже бывший – фигура, у которой почетно выиграть, но и проиграть не позорно. Это настоящая сила. Но его выследил и поймал совсем другой человек. Тогда он тоже вышел на охоту. Как сейчас... «- Кажется, я тебя знаю, - сказал Люччи спокойно, хотя этот человек беспокоил его, и Люччи не мог понять, чем именно. Конечно, не считая того, что тот напал из засады, сильно огрев его по хребту, и ощущения от удара были... ...Знакомые. - Угу. Я польщен, - хмуро ответил Белый Охотник...» ...Это случилось на таком же безлюдном острове, во время ремонта фрегата. К сожалению, мастерство рокушики не могло заменить команду в двести человек. Корабль налетел на рифы и получил серьезные повреждения, вынудившие их искать убежища для починки. Двое суток он и Каку при посильной поддержке остальной команды ремонтировали корпус, а после он ушел в лес, в первый раз выпуская зоан за последние три недели. И именно там, в лесу, его подстерег охотник. Смокер. Дозорный. Логия дыма. Противник, против которого навыки ближнего боя оказались бессильны. Они стояли друг против друга. Смокер уже умудрился основательно его потрепать. Хотя силенок пробить теккай у него не было, его логия была проблемной – дышать в теккае было так же необходимо, а отсутствие воздуха заставляло непроизвольно выходить из теккая, тем самым давая ему возможность атаковать. Драться против логии казалось не слишком удачной идеей, и проще всего было бы уйти от него в сору – они же все равно в бегах. Но корабль не сможет от него оторваться. Поэтому первое, что сделал Люччи – послал Хаттори с сигналом «отплывать немедленно». Каку должен понять, они прорабатывали эти сигналы на случай чрезвычайных ситуаций. Ему же нужно было задержать Смокера любой ценой, дав время команде – ЕГО команде – уйти как можно дальше от острова. Решив, что в любом случае он сможет о себе позаботиться, Люччи принял полную гибридную форму и атаковал ранкяку. Без особого успеха, но да и не в этом был его замысел. Он уже понял, что Смокера стоит держать на расстоянии, как и то, что все еще может обернуться в его пользу. Он посылал режущую волну снова и снова, разбивая противника в дым, пока тот сам не рванулся к нему, забросив дзюттэ за спину и переходя в рукопашный бой. - Ну и чего ты хотел добиться этой формой? – спросил его Смокер, сцепив руки с его лапами в замки. Тело его клубилось. – Хотел запугать? А как мишень стал втрое больше. Люччи, тяжело дыша, позволил себе ухмыльнуться. - Стратегия была не в этом, - сказал он. – Хотел, чтобы ты забыл, что в этой форме у меня пять конечностей. И его хвост, пройдя прямо сквозь дымное тело противника, обмотался плотным кольцом вокруг дзюттэ. Люччи рванулся вверх в геппо, сразу ушел вбок в сору, и, оказавшись от Смокера на расстоянии пяти шагов, перехватил дзюттэ рукой за рукоять и принял человеческий облик. Взвесил, провернул. - Думаю, это уровняет шансы, - сказал он побагровевшему от ярости Смокеру. – Кайросеки, да? В наконечнике. - Проницательный. Стоит отдать им должное, выдрессировали тебя неплохо. Умеешь прыгать через кольцо? - Не наглей, ищейка! Люччи прыгнул в сору вперед и на пробу ткнул Смокера дзюттэ, но наконечником не попал – Белый Охотник принял середину клинка на плечо и резко отбил от себя, отлетая дымом назад. - Чего я не могу понять, так это твои мотивы, - сказал ему Люччи. – Ты не того уровня, чтобы тебе было поручено нас разыскивать. И за нас нет наград. Так в чем твой интерес? - Ни в чем. Мне до вас, беглецов, дела нет. Это дружеская услуга. - Вот как? Стало быть, просто разойтись не выйдет? - Похоже на то. - Какая жалость. Значит, придется тебя убить. - Ага. Если силенок хватит, котик. - Кто знает. Но не забывай. Я все-таки сверхчеловек. И они схлестнулись. Пусть от всех атак ранкяку Смокер увернулся или пропустил сквозь себя, но в них больше не было нужды. Быстро освоившись с балансом, Люччи наносил комбинированные удары: дзюттэ-шиган, дзюттэ-удар. Всего спустя несколько минут боя Смокер был в крови. Несмотря на то, что он был логией, ему не хватало скорости. Но дозорный оказался крепким и достаточно внимательным, чтобы не упускать ни одну брешь в обороне Люччи. Несколько раз ему удавалось атаковать, но почти все его силы уходили на защиту. От ранкяку падали деревья, они бились яростно, но Люччи никак не мог удержать контакт Охотника с кайросеки достаточно долго, чтобы нанести ему существенный урон. Все получалось вскользь, на доли секунды. И было еще одно, чего он не учел. То, что Смокер может быть не один. Когда Люччи влепил наконечником в горло дозорного, выиграв себе удачный момент для атаки, сбоку хрустнула ветка, а в следующий момент возле уха просвистела катана, заставив его пригнуться в камие. Очкастая девчонка с криком развернулась к нему, и пока он отвлекся на это новое явление, Смокер, перехватив дзюттэ за середину, одним пинком в живот отшвырнул его в кусты. Дзюттэ остался у него в руке... - Смокер-сан!.. - Какого черта ты вмешалась, Ташиги?! …Но у Люччи еще остались преимущества. Спружинив о землю, он рванулся в геппо, и секунду спустя держал девчонку за горло, стоя за ее спиной. Он тяжело и часто дышал, оценивая свое новое положение. - Брось или убью, - предупредил он ее. Дозорная застыла в его хватке, дрожа всем телом от страха и ярости. Она разжала руки, меч со звоном упал на землю. Да. Она знала, кто он такой. Знала, и все равно решилась напасть... - Прикрываться женщиной? – Смокер грязно выругался. – Узнаю системную выучку. Люччи, одной рукой обнимая ее за шею, приставил палец другой руки к ее боку. - Имей в виду, что если ты не отступишь, я проткну ей печень. Смокер подумал пару секунд – и отбросил дзюттэ в сторону. - Будь по-твоему. Эй, Ташиги, - сказал он, обращаясь к девчонке, словно хотел ее утешить. И приказал: – Джульет! То, что случилось дальше, заняло доли секунды. Сперва девчонка, цеплявшаяся за его предплечье обеими руками, отняла одну руку. И только в следующий миг Люччи понял, зачем – ею она зажала себе нос и рот. В миг, когда их обоих окутало дымное облако. Он не успел. Промедлил совсем немного, но этого хватило, чтобы сделать полный вдох. Он закашлялся, вдыхая еще и еще, понимая, что теряет сознание, что ему отрезали доступ воздуха, что он не успевает даже убить ее, не успевает призвать управление жизнью... Он впустил логию в собственные легкие, и сору... сору... Он не успел. *** Безграмотным невеждой Паули не был. Он сразу понял, кто почтил их визитом. Фукуро подвинулся, и Аокиджи сел в круг к костру. После чего прозвучал его глубокий ленивый голос: - Я видел по пути сюда пиратский корабль. Полагаю, есть причина, по которой вы дали ему уплыть? И что это с вами случилось? Сломалась мачта? О, Калифа, ты как всегда прекрасна! - Это сексуальное домогательство, Шеф? - Просто комплимент. - Этот чертов шлюп появился очень не вовремя, босс, - Джабура досадливо фыркнул. – Люччи хотел преследовать, но мне удалось отговорить его. Волны тогда уже поднялись, не хотелось попасть в бурю во время драки. Да и потом, у нас же была наводка на Наолак Бикав от этого висельника Мукти. Я так рассудил, что чем тратить порох, лучше подготовиться к шторму. И все равно не обошлось. Оборвались тросы, и мачта треснула, едва не потопив нас, так что пришлось сделать тут привал на время ремонта. Паули смотрел на Джабуру и диву давался. Морской волк врал Аокиджи в глаза легко, не запинаясь и не краснея. - А, верно, в Нао ведь сейчас сезон ураганов. Здесь бушуют сильные шторма... - Да, - кивнул Каку. – Мы думали, что Оргас справится, но в таких условиях просчитать удалось не все. Аокиджи спрашивал, ему отвечали. Многое из того, о чем они говорили, не было понятно Паули, поэтому он сидел неподвижно, остро чувствуя себя белой вороной в этой компании. И ему очень не хотелось, чтобы на него обращали внимание, но круглые очки Кудзана повернулись к нему, и бывший адмирал Морского Дозора спросил: - Ты Паули-сан, верно? У Паули упала челюсть. Откуда этот человек может знать его?.. - Да, - ответил он сдавленно. - Вице-президент компании Галей-Ла, насколько мне помнится? - Да, - его немного отпустило. Он еще не совсем свыкся со своим статусом, и порой этот статус преподносил сюрпризы. Долговязый, как богомол, Кудзан подпер голову рукой. - Удивительно видеть тебя здесь, Паули-сан. Еще и в этой команде. Он сразу понял, о чем идет речь, и кипучая волна гнева стала подниматься в нем. - Я не в этой команде, - сказал он чуть резче, чем нужно. – Я пассажир. - Мы вытащили его из пиратского трюма, - объяснил Каку. – Мукти захватил его в плен за выкуп. - Это так? – спросил экс-адмирал у Паули. Тот хмуро кивнул, сильно закусив сигару в зубах. – И высадить вы его хотели в Наолак Бикав... Умное решение, хотя при таких штормах он бы оттуда не уплыл еще пару месяцев. Кудзан легко поднялся на длинные ноги и глянул на него сверху вниз. - Пойдем-ка, Паули-сан. Расскажешь о своих злоключениях. *** Люччи приходил в себя тяжело, словно был болен. Судя по всему, без сознания был недолго, всего несколько минут. Просто Смокер, мрачный и злой, сидел рядом на поваленном дереве, вертикально держа дзюттэ, и его наконечник крепко вдавливался Люччи в живот. Кайросеки. Сил не было даже на то, чтобы пошевелиться. - Лучше не дергайся, котик, - предупредил его Белый Охотник, пыхтя сигарами. – Набегался. Девчонки не было видно. От Смокера пахло сигарным дымом, совсем как от Паули. - И что теперь? Отправишь меня в генштаб? - Я разве что-то говорил про генштаб? Сказал же – помогаю другу. - Не вижу противоречий. - Ммм? Если ты имеешь в виду эту трусливую сволочь Спандама, то не держи меня за идиота. Я что, похож на того, кто будет мараться о такое дерьмо, как он? - Тогда кто тебя послал? - Скоро узнаешь. Лежи пока и не рыпайся. Может, за это время спеси поубавится. Чертовы галстуки... гонору – пруд пруди, а без Воли все равно толку от вас никакого. Люччи побелел от ярости. Обычно за такими словами следовал немедленный удар, если кому-то из противников хватало наглости пренебрежительно отозваться о нем. Кто этот чертов дозорный, чтобы высказывать ему такое? Обычный служака, грязный пес! Если бы он мог двигаться... если бы только мог... - Дозорный учит жизни беглого агента? Вряд ли от этого выйдет какой-то толк, сам должен бы понимать. - Ты не беглец, а дезертир. Вас не было в Маринфорде. - По-твоему, мне следовало оставаться верным до конца и добровольно прийти на бойню? - Причем тут верность? Если бы видел своими глазами, как там перекроился мир, то не пел бы мне тут, какой ты сверхчеловек. - Мугивара? - Хех! Да этот пацан по сравнению с ними такой же щенок, как ты. Тич послал к дьяволам пост шичибукая и выпустил из Импел-Дауна отпетых головорезов. У него сила двух мощных фруктов, и даже Вегапанк не знает, как он сделал это. После гибели Ньюгейта пираты сошли с ума. Я вас, галстуков, видел в гробу, но когда вы были нужны своему правосудию, где вас черти носили?! Когда твое место на передовой, ты, сильнейший агент СР9, позволяешь этому евнуху Спандаму гонять себя по Гранд Лайн?! Да по сравнению с любым офицером, воевавшем в Маринфорде, ты просто обычный кусок дерьма! Люччи скрипнул зубами. Гнев обжигал ему нутро в жажде разорвать Охотника на части. Хотя во многом этот гнев был спровоцирован тем, что Роб Люччи отнюдь не был идиотом, и в глубине души чувствовал обоснованность такого обвинения. Ответить на это было нечего, но он предпочитал думать, что ему просто не дали времени на ответ. - Арара. Я, похоже, не вовремя? – спросил знакомый голос, от которого у Люччи по позвоночнику позорной волной пробежали мурашки. Они оба не услышали звука шагов. - Да нет. Небольшая правка мозгов одному зарвавшемуся поцу. - Спасибо. Дальше я сам разберусь. Сильно он тебя потрепал? - Ерунда, - Смокер поднялся на ноги, убрав дзюттэ, и Люччи сел, не предпринимая попыток к бегству. - Я твой должник. - Сочтемся. Официально я еще на больничном, так что меня здесь не было. - Разумеется. Когда тяжелая поступь Охотника стихла в дали, он медленно поднялся и выпрямился перед бывшим адмиралом. Сопротивляться было бесполезно. Бежать – тоже. Он не мог прочесть выражение лица Аокиджи, поэтому хмурился все сильнее. В круглых очках Кудзана он видел свое отражение. - Надеюсь, у тебя хватит благоразумия не вступать со мной в драку, Роб. - Как вы нашли меня? - Попросил отследить корабль по ден-ден-муши. Мне надо поговорить с тобой. - Вот как? Только поговорить? Весьма оригинальный способ начать беседу. - Не дерзи. Ты ведь уже знаешь, что я ушел в отставку? - Да. Читал про ваш бой. - Хорошо. Я говорю это к тому, что искал вас не затем, чтобы предавать суду. Однако у меня еще остались кое-какие дела, и я не могу позволить своим кадрам так бесполезно болтаться без дела. - Что же вам от нас нужно? - Вы мне нужны. Чуть позже Люччи посчитал за благо то, что не стал бросать тогда бывшему адмиралу вызов. Как выяснилось, пока они дрались с Белым Охотником, тот времени зря не терял и просто заморозил море вместе с кораблем, на котором собирались отплыть СР9. От берега они отошли всего ничего, хотя он передал им сигнал отплывать немедленно. Ждали его. Корабль не может уйти без капитана. Что за идиоты... И Аокиджи ни разу не обмолвился о том, что их капитана поймал Белый Охотник. Вообще не сказал о нем ни слова. Люччи чувствовал это еще одним поводом для шантажа, пусть и существовал этот повод пока только в его голове. Так они попали в подчинение к своему же бывшему руководству. Бой все равно был неизбежен. Они оба это понимали. Сгодился первый попавшийся формальный повод... Все произошло очень быстро. Кудзан несколько раз рассыпался в ледяное крошево от его ударов. А потом внезапно обнял его. «Не дури, Люччи» - прозвучал голос у него над ухом, твердые руки прижали его к широкой холодной груди. И Люччи успел сделать только судорожный вдох, а выдохнуть уже не смог... Последнее, что он запомнил – как лед похрустывал в легких. После этого он стал терять контроль над формой. Его команда видела это противостояние совсем иначе, но ему было все равно. Ему нужно было это поражение, нужно было, чтобы эта рука отвоевала себе право на его поводок. Но то, что получилось в итоге, выходило за рамки того, что он ожидал. Кудзан предсказуемым не был. Вместо того, чтобы подчинить и диктовать, он по итогам боя предложил соглашение. И условия этого соглашения держали их в подчинении крепче, чем любой авторитет чистой силы. Все эти события словно смеялись над ним: «Ты сильный. Но не всемогущий». Нужно было стать сильнее. Намного сильнее. *** Если в первый момент Паули и был удивлен, что Аокиджи узнал его, то удивление быстро прошло. Паули тоже знал о нем немало. В частности, ему было известно, что человек, чей приказ отправил СР9 с инфильтрацией в Галей-Ла, сидел сейчас перед ним. Именно ему город был обязан поступками этих предателей. Впрочем, Кудзан держался с Паули вежливо. Они сидели в каюте у Люччи. Аокиджи занял место за столом, Паули напротив, в кожаном кресле. На столе у Люччи лежали его бумаги. Аокиджи лениво просматривал их, пока Паули говорил. Он рассказал про командировку, Арабасту, контракт, плен и освобождение. О том, что Люччи лечил его, о том, что он работает над такелажем на его борту. Теперь Паули понимал, почему они так с ним носились, почему Люччи так несвойственно для себя пекся о его ребрах. Ради этого момента, когда нужно было выложить этому человеку все. Что он и делал. Паули умолчал только двух вещах. О падении Люччи за борт и о том, что Люччи поцеловал его. Оба события показались ему недостойными огласки, пусть и по разным причинам. При воспоминании о последнем в паху коротко дернуло, но он заставил себя успокоиться. Не место и не время думать об этом. Радовало то, что хоть бумаги были на месте. - Куда ты хотел бы отправиться, Паули-сан? Странный вопрос. Не «куда ты направляешься», и именно «хотел бы». Он что, спрашивает в общем и целом? Ну, если так... Паули горел желанием ответить: «до ближайшей суши, а там – хоть куда», и не сказал. В конце-то концов, его спросили, куда он хочет, а не куда плывет. Поэтому он все же рискнул озвучить свой амбициозный замысел, который Айсберг-сан не одобрил, но который самому Паули казался чертовски хорошей идеей. - Я хочу найти Триллер Барк, - сказал он. Брови Кудзана поползли вверх. - Зачем вице-президенту Галей-Ла понадобился Гекко Мория? Паули отрицательно мотнул головой. - Да причем тут Мория! Корабль! Этот барк плыл сюда из самого Вест Блу, и если Мория действительно покинул его, то я бы его нашел, отремонтировал и пригнал в Вотер-7, пока его не побило о скалы. Аква Лагуна с каждым годом все сильнее. Нам позарез нужна хорошая идея, и если бы можно было сделать из города корабль... Это пока только теория, но проверить ее мы обязаны! Будущее всего острова от этого зависит. Это была личная шпилька в сторону Айсберга. Аокиджи лениво зевнул и подпер голову рукой. - И ты собираешься вести огромный барк до Вотер-7 по Гранд Лайн? – поинтересовался он. – Один, без лога... - У меня есть этернал-пос до Вотер-7! – выпалил Паули. - ...Без штурмана и без команды? Корабль, который может вместить целый город? - Я могу набрать команду в Вотер-7. К тому же, я плотник, - нехотя напомнил он. – Если не смогу получить сам корабль, то мне было бы достаточно побывать на его борту и составить его чертежи. Что-то дернулось в лице Кудзана при упоминании чертежей. - Я понял. Как скажешь. И пока Паули соображал, что это может значить, Аокиджи уже встал, обогнул стол и вышел на палубу. Там на шкафуте собрались все, мрачные и напряженные. Выйдя следом за Аокиджи, Паули увидел, как с другой стороны на палубу вспрыгнул Люччи. Все внутри стянулось в узел: это очень плохая сцена. Он стоит рядом с Большим Боссом напротив команды СР9, и они только что вышли из капитанской каюты. Люччи может понять это как-то не так... Но капитан на него не смотрел. Его пронзительный взгляд был направлен только на Аокиджи. - Рад видеть тебя, Люччи, - сказал Кудзан. Воздух вибрировал, словно между ними был натянут канат. - Взаимно, шеф. - Что случилось в Сирокко? На этот вопрос все напряглись разом, как по команде. Кроме, разве что, Бруно, лицо которого стало еще более непроницаемым. Джабура нервно дергал себя за ус, Каку опустил голову, скрыв глаза под бейсболкой. Фукуро бочком-бочком отступал за мачту, зеленея лицом. Калифа встревоженно смотрела на Люччи. - Недоразумение, - ответил тот. - Тридцать человек, Люччи... - Они мешали. - Арара, - Аокиджи тяжело вздохнул. – Помнится, мы уже обсуждали это. Твои взгляды на правосудие понравятся Акаину. Если попадешь под его командование, он сразу найдет твоим навыкам достойное применение. Но пока этого не случилось, я прошу тебя держать свою кровожадность при себе. Люччи при этих словах вздрогнул, как от вспышки боли, но не изменился в лице. Разве что, стал чуть бледнее. - Да, босс. - Проложи курс к Флорианскому Треугольнику. Паули-сан, у тебя ведь есть этернал-пос до Вотер-7, верно? Отдай его Калифе, пусть по нему скорректируют маршрут. Курс? Курс на Треугольник?! Паника захлестнула его, когда он понял, что именно им приказал Аокиджи. Он посылает Оргаса в Треугольник. Посылает СР9 отвезти его, Паули, в Триллер Барк! Но под взглядом бывшего адмирала возражать он не решился. Посмотрел на Люччи. Ждал, что тот точно не станет молчать... Люччи стоял, низко опустив голову, и в тенях, скрывших его побледневшее лицо, бесновался черный ад. - Что-то не так, капитан? – обратился к нему Аокиджи. - Ты встречался с Тичем, - тихо сказал он. – Это правда? Кудзан сразу нахмурился. - Я не отчитываюсь перед тобой, Люччи, - бывший адмирал смерил тяжелым взглядом бывшего подчиненного. – Приняв мои условия, ты обязался выполнять мои приказы без вопросов. - Если у тебя есть связи с пиратами... - Если они и есть, тебя это не касается. Впрочем, если это оскорбляет твое Правосудие, я всегда к твоим услугам. - Да, - коротко сказал Люччи. И они оба сошли на берег. Только тогда на палубе Оргаса отмерли звуки. - Фуууух, - выдохнул Джабура. – Ну и устроит он теперь капитану! - Куда они? – спросил Паули, глядя, как их фигуры скрываются из вида. От слабости у него кружилась голова. - Выяснять, кто главнее, - ответил Бруно. – Все-то ему неймется. - Эй, Фукуро! Готовь бинты и горячую воду, побольше! Один мороженый кот уже на подходе. - Ну и упрямый же он, чапапа... - Когда он в таком настроении, спасайся, кто может, - Калифа поправила очки. Паули переводил недоуменный взгляд на всех по очереди. - Эй, вы серьезно? Они идут драться? У Люччи что, башку снесло? - А, не обращай внимания, - махнул рукой Джабура. – У них это уже не в первый раз. - Он же адмирал Дозора!.. - Бывший. В том-то и дело. Кудзан сейчас сам по себе. Он не представляет Правительство, и я вообще не знаю, на чьей он стороне. Для нас-то это и к лучшему, но Люччи это коробит. Он у нас, видишь ли, идейный, и пахать под пиратским флагом на гражданского считает предательством Правосудия. - Джабура, ты говоришь о капитане! – встрял уязвленный Каку. – Сделай милость, будь вежливее! - А я что, не прав? Наш капитан тот еще фрукт! Но напрямую возражать бывшему руководству даже он не дурак. Зато объявил ему тихий бунт. Ну, приказы стал выворачивать в свою сторону, цеплялся к формулировкам, пару раз откровенно саботировал задания. Кудзану это, в конце концов, надоело, и он заявил капитану, что если тот хочет и дальше выпендриваться со своим темным правосудием, то должен это право себе заслужить. - То есть, он вызвал Люччи на бой? - Вроде того. И наш котяра согласился. Мы его, конечно, потом разморозили, но он после этого дней пять ни с кем не разговаривал. Не любит он проигрывать, а тут его, считай, поставили на место. Вот с тех пор у них и повелось. У Люччи против него шансов нет, но он всякий раз соглашается. Думается мне, это для него тренировка, достойных противников среди пиратов – единицы, да и Мугивара ему еще покоя не дает. И совесть так чище, когда вроде как не сам прогнулся под спорный приказ, а когда тебя под него прогнули силой. Самомнение тогда не страдает, сечешь? - Ага. Совесть чище, говоришь?.. Ну-ну. - Эй, не расслабляйтесь, - Бруно стоял у фальшборта и пристально смотрел туда, где скрылись дуэлянты. – Ему может потребоваться наша помощь. - Если и понадобится, Хаттори прилетит и доложит, - фыркнул волк. – Я лично туда лезть не собираюсь. И кстати! – он обернулся к Паули с паническими слезами в глазах. – Зачем, все силы небесные, вот зачем тебе понадобилось плыть в Треугольник?! Паули обиженно воспылал от такого вопроса. - Просто, чтобы внести ясность! – сказал он громко. – Я не просил его везти меня туда! И уж тем более не просил его отправлять меня туда на вашем корабле! Он просто спросил, куда я хотел бы попасть и... ей-богу, я был уверен, что он спрашивает просто так! И я бы с радостью куда-нибудь высадился... Паули собирался сказать, что совершенно не против, если его высадят в любом ближайшем порту, он там пересядет на попутный корабль до Вотер-7, а уже оттуда, набрав команду... - Все в порядке. Он сделал это не из-за тебя, - вдруг сказала подошедшая сзади Калифа. - Ты это о чем?.. - Это наказание за то, что случилось в Сирокко, - добавил Каку. - А что там случилось? Вы что, напортачили? - Вроде того. - И все равно! – не унимался Джабура. – Идти в Треугольник – чертовски плохая идея! Знаешь, что говорят про это море?! Знаешь, сколько кораблей там пропадает каждый год?! Там творятся настоящие ужасы, вот что! - Чапапа, Джабура боится привидений. - А, вот оно в чем дело... - Нет, не боюсь! Я их просто ненавижу. А это еще не значит, что я их боюсь, так что не гони, Фукуро! - Там еще могут быть зомби, – безжалостно добавила Калифа, поправляя очки, чем вызвала у волка мандраж. - Ну нельзя же вот так, Калифа! Не говори мне про зомби! Я ненавижу тварей, которых убить не могу! - А еще в каждом из нас прячется скелет, ты в курсе? – мрачно и без улыбки прогудел Бруно. - Да катитесь к черту со своим Треугольником! - Люччи... – Каку подался вперед. Никого размораживать не пришлось. Люччи шел сам, спотыкаясь, пошатываясь и на ходу меняя облик, и выглядел не лучшим образом. Левый рукав его рубашки был разорван, кровь широкой лентой текла по виску до самого подбородка вниз по шее, от покрытой инеем груди валил пар. Однако на борт он за два прыжка в геппо вспрыгнул сам и бесцветным голосом произнес: - Калифа, проложи курс. Мы идем в Треугольник. И, ни на кого не глядя, скрылся в своей каюте. Фукуро, прихватив аптечку, заспешил за ним следом. - Атас, - вздохнул Джабура. – Считай, на неделю он потерян. Ну да так даже лучше, не будет доставать своим ворчанием. Все слышали? Поднять паруса! Идем на Триллер Барк! - Старпом на корабле не ты, - напомнил Каку. – И никто не говорил, что мы идем на Триллер Барк. - А зачем говорить? Все же и так ясно. Плотник ищет инженерное чудо техники, а? - Да, - нехотя признался Паули. - Это все ладно, но как мы будем искать в тумане корабль, на который не указывает лог? – спросила Калифа. - Пустим Хаттори, - расхохотался Джабура, вставая за штурвал. – Пусть принесет нам с его борта оливковую ветвь! *** Следующие пять дней плыли спокойно. Штормов больше не было, не считая некоторых капризов погоды, вроде внезапного снега и града, но это же Гранд Лайн. Здесь всегда так. Команда восприняла перемену курса по-разному, но напрямую никто ему не предъявлял никаких претензий. Они вместе ели, вместе работали, болтали о ерунде. Он начал даже привыкать к ним. Не обходилось и без конфузов. Так выяснилось, что каюта Калифы располагалась возле душевой, и что иногда, когда Луна в Козероге при сильном Сатурне, в ванной комнате можно обнаружить нимфу, завернутую только в полотенце. Второе полотенце было обернуто вокруг ее головы на манер чалмы, а от ее блестящей кожи летели в воздух большие ароматные пузыри. Защелками нимфы, ясное дело, не пользуются. Паули тогда весь изошел на пар и кровь из носа. - Паули-Паули... Все такой же скромник и ханжа. - Я не ханжа! – вскипел он, стремясь внести ясность. – Вы ведь никогда не думаете о нас, верно? Вы одеваетесь в короткие юбки, и одежду с большим вырезом, обнажаете животы и ноги. А когда мужчина на это реагирует, то в итоге он – скотина и распутное животное! Где справедливость?! Не хотите такого внимания – не провоцируйте! Особенно в тех местах, где мужчинам надо работать! Знаешь, сколько пальцев было отбито, когда ты появлялась на верфи в короткой юбке?! И ты еще обвиняла нас в сексуальном домогательстве! - Да, было дело. - В общем, ну, ты-то другое дело, - стушевался он. – Ты сможешь за себя постоять, и профессия у тебя... но остальные... Многие ведь так одеваются, а им еще нет и шестнадцати. Думаешь, это легко? Я за себя уверен, но... я могу понять, как тяжело мужчине, который смотрит на женщину, которая так одета. И если у меня... когда-нибудь... будет девушка, она будет одеваться скромно! Я сгорю от ревности, если ее будут раздевать глазами всякие уроды. - Паули, да ты романтик... - Я такой, какой есть, - заявил он, и увидел в ее глазах смесь нежности, жалости и чего-то еще, насквозь женского, отчего у него стянуло дыхание, и он поспешил уйти. Паули ладил с волком, с Каку и Бруно, насколько вообще можно с ними ладить. Фукуро продолжал по поводу и без шокировать его откровениями. Однажды вот заявил: - Чапапа... Шеф Спандам не верил в успех этой пятилетней миссии. - Вот как? Серьезно? - Он говорил, что правительственных агентов можно внедрять только в криминальные структуры. Чапапа, он говорил, что к мирной жизни сильно привыкаешь, сильнее, чем к любой другой роли. Говорил, что когда агент работает в грязи, то греет мысль о священном огне Правосудия, который с его помощью искоренит эту грязь. А когда приходится отыгрывать обычного человека, то и священное Правосудие начинает казаться грязным. Паули только кивнул на это, не желая показывать, какой раздрай в его душу внесли эти слова. Этот корабль, Горный Ветер с его плотницкой болезнью, пиратский флаг, предательство Мирового Правительства... Фортуна смеялась над ним, посылая ему сигналы о том, что он похоронил своих друзей слишком рано, вселяя в него беспочвенные надежды. Он не мог верить этим сигналам, и все равно цеплялся за каждый из них, как утопающий. На протяжении всех пяти дней он ни разу не видел Люччи. Ему даже иногда казалось, что тот исчез с корабля, но Джабура заверил его, что такое поведение для Люччи естественно после любого проигрыша. Он не терпит поражений, а потому надолго уходит в свои черные лабиринты зализывать раненое самолюбие. И Джабура, и Каку твердили одно – соваться к нему сейчас равносильно смерти. Они устроили привал на галечном пляже острова, где, на их счастье, обнаружился пресный родник. Если верить словам Калифы, этот остров отмерял почти ровно три четверти пути до Вотер-7, откуда можно брать восточнее и идти в Треугольник. Близость дома вызывала у Паули нервную дрожь, но он старался об этом не думать. Люччи на берег не вышел. Они снова сидели у костра в неполном составе, расположившись подальше от мокрой гальки. С этой точки им хорошо был виден стоящий на якоре Оргас. Решением Каку было разбить здесь лагерь для пополнения запасов. Паули понимал, что ни в Пуччи, ни в Вотер-7 им заходить не хотелось. Они охотились и ловили рыбу, вечером разложили костер. Джабура захмелел, увлеченно рассказывал шпионские байки. Он строил смешные рожи, смеялся и много жестикулировал. Фукуро лез его перебивать и исправлять неточности, Каку хохотал и просил еще. Порозовевшая Калифа незаметно прильнула к Бруно, и тот тоже как бы незаметно приобнял ее и гладил по плечу. А Паули все чаще оборачивался на корабль. Ему было сильно не по себе, что они тут пируют, а Люччи там. Один. Еще и с такой уязвленной гордостью, вылечить которую поможет разве что ведро саке. Паули не понравилась последняя мысль. Пусть Каку и сказал, что под страхом смерти ему не стоит туда ходить, он поднялся, извинился и направился к кораблю. Порыв был неясным, но он почему-то считал, что так будет правильно. Что бы там ни ждало. Останавливать его никто не стал. Паули представлял, как Люччи сидит в своем кресле, хмурится, неподвижно глядя в темный угол, глушит алкоголь в промышленных масштабах, а все без толку. Представил, как войдет туда, решительно, несмотря на клокочущее в животе волнение. Как яростный взгляд серых глаз затмит меланхолия, потому что «это же просто Паули». Обычный смертный, убьешь-не заметишь. Самолюбие он не вылечит. Зато, наверное, там, глядя на это печальное чудовище, на ресницы эти длиннющие, на глаза, на вены на шее, он наконец-то придет к выводу, что терять ему нечего. Поэтому он просто подойдет и поцелует. Без разговоров, в губы. Так крепко, как только сможет, пусть и целовать его будет – как целовать могильную плиту, все равно. Может быть, Люччи его даже не убьет... или убьет не сразу. А когда еще представится случай?.. Но когда он, набравшись храбрости, постучался в капитанскую каюту и, распахнув двери, вошел, взгляду его предстала картина, от которой он напряженно замер. Люччи поднял на него мертвецки трезвый взгляд. - Проходи, - сказал Люччи, указав ему рукой на кресло. – Мне как раз надо поговорить с тобой.