Стальное небо

Удар. - Не хочешь отправиться с Капитаном Америка в акулью пасть? - Ну уж нет... У малыша из Бруклина не хватало ума, чтобы убежать от драки. Я пойду за ним. Удар. Груша отлетает на несколько метров, чертя в воздухе песочный шлейф, и приземляется с глухим шлепком. Стив тяжело дышит, глядя в никуда. Пот застилает глаза, стекает по широкой спине под белой майкой. Несколько недель без заданий, и бессонница снова вернулась стылой ночью и встала у кровати. Слишком мягкой. Не его. Все, что было у него в этом мире, ему не принадлежало. Съемная квартира, новая форма, другие знакомые. Новая жизнь. Словно чужая. Не его. Он ощущал себя чужеродным элементом. Его выкинули в совершенно неузнаваемую реальность - барахтайся, как хочешь, ты же герой, ты точно справишься, ведь ты солдат, и ты нам пригодишься. Больно. Холодно. Страшно. Теперь было только холодно. В летнем, пахнущем раскаленным асфальтом и жужжащем, словно улей, Вашингтоне, ему было холодно. Душа словно покрылась метровой коркой льда, спасаясь от окончательного осознания. Осознания того, что горькая правда заключалась в одиночестве, от которого укрыться было негде. - Стив? - Каролин робко заглядывает в огромный зал, слегка приоткрыв дверь. Она выглядит уставшей и недовольной. За три недели, которые она провела в Трискелионе, успехов не достигла почти никаких. Привела себя в форму, овладела несколькими приемами, но касаемо той самой неведомой силы, что таилась в ней - ничего. И сегодня Тейлор в который раз снова потерпела неудачу: целый набор толстых стеклянных бокалов был расколочен в попытках удержать хотя в один из них силовым полем, прежде чем проходившая мимо Наташа с иронией предложила использовать что-то более прочное, если уж на то пошло. Каролин уже собиралась домой, когда, спускаясь, услышала звуки ударов. Сначала она наблюдала через небольшое окошко, хотя спустя некоторое время обрела уверенность в том, что даже зайди она сразу, он не заметил бы ее без оклика. И, глядя на него, постепенно осознала, насколько ничтожны ее собственные проблемы. Капитан Америка смотрел в никуда. Он видел не серые стены зала, не разлетевшийся песок от лопнувшей груши и неподвижные тренажеры, нет. Людей, чей прах давно истлел в безвестных могилах, сраженья войн, чьи отзвуки давно затихли вдали. Дружбу и любовь, хранить которые теперь только его привилегия. Именно его лицо, обычно совершенно невозмутимое, а теперь с жуткой смесью ярости и боли, заставило Каролин открыть дверь. Разум твердил ей, что будь его воля, Стив Роджерс никогда бы не показал никому свои истинные чувства, если бы знал, что его видят. Она уже проверила это на себе, вывела из неохотно вытягиваемых слов в машине по дороге в Вашингтон. Они тогда много молчали, изредка прерывая неловкую тишину какими-то нелепыми фразами, зато у Тейлор было время поразмыслить над таким странным поведением капитана, который слыл, в общем-то, достаточно дружелюбным и вежливым к людям, которые не пытались ему врезать. Но сердце вело в этот зал, потому что никто из людей, даже самых сильных, несгибаемых, прочных как сталь и не желающих открывать душу, уверенных в том, что справятся сами, не должен оставаться один. А Капитан был один. Один во всем, абсолютно. Причем по собственному желанию. И Каролин, в общем-то, не претендовала на роль спасительницы вопреки воле спасаемого. Честно говоря, в его присутствии она вообще сильно робела и слегка побаивалась его суровости. Строгий, непоколебимо честный, высокий и светлый, он влек ее и пугал своей безупречностью и нелюдимостью. Но сейчас, сомневаясь, разрываясь внутри на куски, опасаясь и частично желая сбежать, она все же открыла эту дверь. Он поворачивается к ней, еще не вынырнувший из воспоминаний, тяжело дыша. И на блестящее от пота точеное лицо мгновенно намерзает привычный бесстрастный панцирь. Разбивать его, отогревать в надежде, что подтает, Каролин не берется, она для Роджерса чужая, и рассчитывать, что он подпустит ее хоть на шаг ближе, глупо. Ей хочется хотя бы отвлечь. - Каролин? - он спокойно вытирает лицо полотенцем, потом руки, и девушка замечает на нем светло-красные разводы - костяшки сбиты в кровь. - Я думал, ты уже ушла. - Я тренировалась, - она вздыхает, опираясь спиной на косяк, и пожимает плечами в ответ на его вопросительный взгляд. - Все как обычно. - Никаких успехов? - Стив сбрасывает в угол пришедшую в негодность грушу к лежащим там же нескольким таким же. Светлые глаза проницательно смотрят на Тейлор. - Никаких. Думала, упорство поможет, - она сникает окончательно. - А ты почему до сих пор здесь? - Хотелось заняться хоть чем-то, - он перекидывает через плечо большую спортивную сумку и идет к двери. - Ненавижу безделье. Уже поздно, - он останавливается в метре от нее и серьезно смотрит ей в глаза. - Подвезти тебя до дома? - Да, было бы неплохо, - Каролин обреченно кивает и мысленно обещает не говорить по дороге ничего, что могло бы вдруг царапнуть душу человека по имени Стив Роджерс, что находится под несокрушимой броней Капитана Америки. - Хорошо, я иду в душ, - он проходит мимо нее, и она невольно вжимается в косяк - его плечи кажутся ей такими широкими, что она опасается, что они просто не поместятся в дверной проем, если она займет в нем хоть чуточку места. Он на мгновенье поднимает бровь, но ничем больше не выдает, что заметил эту странность. - Встретимся внизу через пятнадцать минут.

***

- Мотоцикл? - Каролин разве что не пятится, широко распахнутыми глазами глядя на железного монстра, около которого стоит Стив. - Ты боишься ездить на мотоциклах? - он выглядит немного обескураженным ее реакцией и зачем-то хлопает по отполированному серому боку Харлея. - Нет, - выдавливает та и опускает глаза, понимая: придется признаться. Но Роджерс, глядя куда-то вбок, вверх, вниз и вообще куда угодно, но не на нее, неожиданно, совершенно внезапно делает это сам. Он мнется и кажется растерянным и, как с изумлением замечает Тейлор, слегка пристыженным. - Ты боишься... меня, - и это совершенно точно не звучит вопросом. Он поднимает руку, заметив, как Каролин порывается возразить. - Прости, - он слегка кивает самому себе и поднимает на нее взгляд. - Прости, ты мне жизнь спасла, а я... - Хватит! - она говорит это куда громче и резче, чем собиралась, почти кричит, сжав кулаки. Ее внезапно берет злость, и Тейлор буквально прорывает. Наверняка, виной тому нервы и неудачи длиной почти в месяц, притом, что единственный человек, которого она относительно знала и которому она искренне симпатизировала, в этом гигантском комплексе, прикладывал все усилия, чтобы случайно с ней не встретиться. - Не нужно пытаться очистить совесть, Стив, бог ты мой, как же все банально! Неужели ты думаешь, что я не поняла? Не хотела я в твои чувства лезть, не хотела! И уж тем более потом из-за этого наблюдать, как ты меня сторонишься! Не нужна мне твоя изнанка, пойми наконец! Или я слишком часто по душам с тобой поговорить пытаюсь, а? Да, видела я твою душу, чувства твои через себя пропустила! Ты бы мне лучше сказал, что мне делать с этим! Как жить, на собственной шкуре ощутив боль чужого человека! Очень мне этого хотелось, как же! - она выпаливает все это одной гневной тирадой. А потом рывком стирает злые слезы и вдруг разом теряет весь запал, устало качая головой, и внезапно думает, что врать, даже столь вдохновенно, Капитану насчет ее к нему равнодушия не стоило. - Не надо мне твоих извинений, Стив, из нас двоих другого боюсь вовсе не я. Ты подвезти-то предложил только после того, как я подтвердила, что сила моя будто исчезла вовсе. Не нужно выжимать из себя благодарность, ты ничего мне не должен. Не хочешь иметь дела - так и скажи. Поверь, я не обижусь - мне не слишком хочется заглядывать в твои сокровенные глубины еще раз, - она горько кривит губы, выплевывая последнюю фразу и этим полностью опровергнув собственное же утверждение об обиде. И за время своей пламенной речи еще больше разозлившись на саму себя и весь мир вокруг, отворачивается и вытаскивает из кармана телефон: - Я возьму такси, можешь ехать, спасибо. А потом происходит одновременно сразу несколько вещей. Стив опускает голову, Каролин шипит "Черт!" себе под нос и отходит обратно на крыльцо, прикладывая телефон к уху, мелькает желтая вспышка, и гигантское подобие козырька у нее над головой, жалобно ухнув и вздрогнув, ужасающе медленно и неотвратимо начинает падать. Где-то далеко, за несколько десятков тысяч километров в могучей древней крепости в Заковии в вену руки Пьетро Максимофф входит игла первого в его жизни шприца.