***
- Кэп, уходите оттуда! - рука Марии Хилл, занесенная над кнопкой, активирующей атаку, слегка дрожит. - Стреляйте уже... - голос Роджерса так прерывается судорожными короткими выдохами, что то, что он ранен, не стало бы ясно только круглому идиоту. - И скажите Каролин... Что мне жаль. - Но Стив! - количество целей на экране уже сократилось до трех, но агент медлит - цифра на экране не меняется, но, выходит, автоматически увеличивается до четырех. - Стреляйте! Быстрее! - и шебуршащие и скрежещущие звуки в динамиках маленькой комнаты в бункере пропадают. В мертвой, абсолютной тишине Хилл вдавливает палец в сенсорную панель. Секунда, другая, третья. На одном из экранов гигантский хелликэриер беззвучно обрушивается на взлетную полосу Трискелиона. Гулкие звуки ударов доносятся до бункера со слабым опозданием. Мария, сглотнув, поворачивается к Тейлор. Та неподвижно застыла в двух шагах от нее и, словно онемев, смотрит на экраны, бесстрастно транслирующих ад, что творится в небе над Вашингтоном. Не плачет, не кричит, не бьется в истерике. Бледная, словно смерть, молча смотрит расширенными глазами на то, как последние обломки ЩИТа рассыпаются пылающим крошевом. А потом переводит отсутствующий взгляд на Хилл и произносит чужим голосом: - Нам нужно ехать.***
- Тебя зовут Джеймс Бьюкенен Барнс, - кэп стоит с трудом, и дело не только в разваливающемся хэлликэриере. - Заткнись! - от удара металлической руки в ушах звенит. - Я не буду с тобой драться. Ты мой друг, - щит летит вниз и исчезает в клубах дыма, а Стив, глядя на Барнса, испытывает отчаяние и какую-то безнадежность. На лице у того ожесточенное, раздраженное удивление - как так, противник помог выбраться из-под чудовищного куска арматуры, а не добил его, абсолютно беспомощного. Но узнавания - нет. Опуская руки, кэп с безнадежностью думает, что только что подписал себе смертный приговор. Я прошу тебя, Стив, не позволь ему себя убить... Как жаль. Она была единственным человеком, который оставался с ним искренним, не требуя того же в ответ. А он, признаться, поначалу здорово косячил. И Каролин была права - капитан был готов позволить Зимнему Солдату убить себя, потому что тот оставался для него Баки. Но она - это она, а Баки - это... Баки. Ради него Стив пошел бы на что угодно. Он всегда выбирал Баки. Так было почти восемь десятилетий назад. Так было и сейчас. - Ты. Мое. Задание. Каждый удар приближает его к беспамятству, но Стив не пытается защититься. Правая сторона лица пульсирует болью, от простреленной спины и живота расползается обессиливающий жар, перед глазами все уже подергивается мутной пеленой. Капитан Америка добровольно отказывается бороться, потому что знает: силой здесь не победить. Он поставил на то, что настоящая дружба может сломать любые стены. - Так выполни его, - он едва шевелит разбитыми губами. - Ведь я с тобой до конца. Роджерс успевает увидеть ужас и осознание в глазах Солдата, то, как останавливается занесенная для последнего смертельного удара металлическая рука. И с торжеством понимает: ставка оправдалась. А потом под спиной возникает пустота, и он падает в бездну.***
- Что? - Мария на несколько секунд впадает в ступор. Она ждала от девчонки чего угодно, но только не этого. Ждала, что после слов Стива та бросится удерживать ей руки, чтобы не дать Хилл запустить атаку, или сотворит еще какую-нибудь глупость, которая казалась Марии более подходящей для Каролин, нежели эта ледяная уверенность, сейчас написанная на ее лице. - Это исключено, - к агенту возвращается привычное хладнокровие. - Там слишком опасно. - Здесь Вы сделали все, что возможно. Опасность с воздуха миновала. Мы должны ехать, - Тейлор, не глядя, подворачивает рукава рубашки. - Я повторяю, это исключено, - Хилл привстает на кресле, бегая глазами по панели и переключая управление обратно в отдел. Несколько мгновений в комнате висит тишина, а потом экраны, кнопки управления, даже жалкая лампочка под потолком - все гаснет с глухим недовольным стоном. Когда тридцать секунд спустя глубоко внизу автономный генератор, тихо жужжа, запускается, и помещение снова озаряется тусклым желтоватым светом, Мария Хилл, тяжело дыша, стоит напротив Каролин Тейлор с пистолетом в вытянутых руках. - Мы должны ехать, иначе его найдут слишком поздно, - та смотрит не на зияющее дуло напротив своей груди, а прямо в светлые глаза агента. - Мария, Вы хотите смерти Капитана Америки? Хилл опускает оружие. У нее столько вопросов, главный из которых: почему эта девушка решила, что Капитана нужно искать, и именно она сумеет найти его раньше служб? Откровенно говоря, Мария полагала, что ехать Тейлор сейчас в город - очень и очень глупая затея. Но эту мысль она засовывает подальше, как и то, что ей хочется спросить у Каролин насчет света и ее странных замашек. Потому что агент Хилл, чувствуя, как от мыслей и сомнений кипит мозг, внезапно абсолютно ясно понимает: она верит Тейлор. - Передаю координаты, вертолет реанимации, срочно! - орет она в рацию спустя четверть часа. Через десять минут лихорадочной езды по намертво вставшему городу они бросили машину где-то на обочине и побежали. Хилл никогда не подозревала, что может не успевать за кем-то, кто спортом-то занимается два месяца максимум. Но Каролин неслась вперед, не разбирая дороги и не оглядываясь, так, словно опоздать было самым страшным в ее жизни. После пяти минут сумасшедшей гонки Мария Хилл поняла, что так и было, когда им открылся берег реки, на котором распластался Роджерс со зверски разбитым лицом, расплывшимися кровавыми пятнами на старом костюме и едва прощупывающимся пульсом. И теперь она со сжимающимся отчего-то сердцем наблюдает, как Каролин, разом растерявшая свою жуткую неестественную решимость и без раздумий рухнувшая в светлых брюках и белоснежной блузке во влажную, рассыпчатую грязь, удерживает на коленях голову Капитана Америки, гладя его по мокрым, слипшимся волосам. Губы у нее посинели почти так же, как у него, и сильно дрожат. Где-то наверху рокочет приближающийся вертолет. Им предстоит серьезный разговор, определенно. Но позже. Позже. А сейчас - они успели.