it takes an ocean not to break

Луи замечает, что с наступлением зимы Нейтан злится всё чаще и чаще. Ему интересно, виновата ли в этом загруженность на работе или Луи просто начал портачить чаще, чем обычно. В любом случае, если Гарри и замечает, что Луи наносит тональный крем на лицо несколько недель подряд, он ничего об этом не говорит, так что это действительно не такая уж большая проблема. Правда иногда Луи беспокоится о том, что Нейтан захочет сломать ему ещё одну кость, и Гарри будет волноваться. И это правда глупо, потому что должен ли он, чёрт возьми, беспокоиться о том, как Гарри будет больно из-за того, что больно будет ему? Определённо не должен. Но он всё равно волнуется. «Это то, как рушится мир, Это то, как рушится мир, Это то, как рушится мир, Не с треском, а с всхлипом.» У Гарри прекрасный голос, когда он читает — это первая мысль, которая приходит в голову Луи холодным ноябрьский вечером. Следующая мысль еще страннее, поэтому он просто обязан поделиться ей. — Гарри, мне очень нравится. — Правда? — Гарри звучит так, будто он шокирован, но это приятный шок, — Лу, правда? Честно? Луи не может сдержаться и начинает хихикать, потому что зелёные глаза Гарри становятся больше, когда он взволнован, и ещё больше, когда он понимает, насколько глупо выглядит. — Удивительно, но да. Это не так нелепо, как всё, что мы читали в этом семестре. Можно написать целую поэму о том, как Гарри реагирует на эти слова. Он смешно визжит и быстро пододвигает свой стул ближе к стулу Луи, чтобы обнять его. После секунды нерешительности, Луи обнимает в ответ. До Нейтана он был очень тактильным и любил обниматься. К сожалению, сейчас всё по-другому, но Луи уверен, что теперь помимо Зейна у него есть ещё один человек, объятия с которым просто прекрасны — это Гарри. — Это одно из моих любимых, я знал, что тебе понравится, — самоуверенно заявляет Гарри. Луи улыбается и немного отстраняется. — Возможно, тебе стоит дать мне почитать свои стихотворения? — ухмыляется он, играясь с кудряшками Гарри. Щёки Гарри покрываются румянцем, и он качает головой. — Нет, мне стыдно. Луи хихикает и наклоняется вперёд так, что их носы почти трутся друг о друга. — Ты что, пишешь любовные поэмы обо мне, Гарри Стайлс? Гарри стонет и дёргается в сторону, качая головой столько раз, что кудри уже спадают на его лицо. Луи начинает смеяться так громко, что ему нужно целых две руки, чтобы скрыть смех. И он пугается, когда замечает, что Гарри хмурится. — Что такое? — Твой смех прекрасен, Луи. И в эту секунду, когда Луи хочет улыбнуться и поблагодарить его, он вспоминает слова Нейтана и понимает, что Гарри врёт. Его смех не прекрасен, он громкий и раздражающий, и, наверное, Гарри думает, что это чертовски смешно, дразнить его из-за этого недостатка. Они погружаются в тишину, в конце концов, улыбка Гарри меркнет и превращается в печальную, потому что Луи избегает его взгляда и утыкается в книгу Зейна. — Он уже получил ответ от своего редактора? — спрашивает Гарри несколько минут спустя. Луи кивает, переворачивая страницу и всё ещё не поднимая взгляда. — Да, она почти закончила с текстом и сказала, что ей нравится история. Книга правда чудесная, конечно же, её ведь написал Зейн. Гарри неловко смеётся. Луи чувствует на себе его взгляд, когда читает, и задаётся вопросом, что, если Гарри смотрит на него и понимает, насколько он ужасен, как делают все остальные. Когда взгляд Гарри почти прожигает в нём дыру, Луи смотрит в ответ. — Что ты будешь делать, когда окончишь университет? — кажется, Гарри пытается сказать хоть что-то, чтобы заполнить тишину, и этот вопрос кажется ему не самым худшим вариантом. Луи пожимает плечами. — Я думаю… ничего? – он чувствует себя ужасно, когда говорит об этом, — в смысле, Нейтан зарабатывает достаточно, чтобы содержать нас обоих, у нас хорошая квартира и- да. Ничего. Если бы несколько лет назад у Луи спросили, кем бы он хотел стать, когда станет взрослым, его глаза засверкали бы миллионами оттенков голубого. Возможно, он бы обожал свою работу и даже смог бы провести собственную выставку, возможно, когда-нибудь у него бы получилось поработать в музее. Но сейчас всё изменилось. Нейтан сломил его дух так же, как сделал с его костями, а Луи просто принял это. — Это сделает тебя счастливым? Этот вопрос вводит Луи в ступор. Это сделает его счастливым? Трата дней напролёт в квартире в ожидании парня, который придёт домой и будет кричать на него и избивать просто так? Будет ли он счастлив, когда Нейтан будет втаптывать его в грязь всё глубже и глубже с каждым днём, и, возможно, Луи даже не захочет рисовать, потому что какой, чёрт возьми, в этом смысл, если никто не увидит его картин, а если и увидит, то просто посмеётся? Луи знает, что он несчастен с Нейтаном, но всё равно не может уйти. — Нейтан любит меня. Гарри смотрит на него всего мгновение; его зелёные глаза сияют преданностью и непониманием. Наконец, он качает головой и отводит взгляд. — Да, я знаю, ты уже говорил это прежде, но это не значит, что ты счастлив, — он снова поворачивается к Луи, сканируя его взглядом, — ты правда думаешь, что это хорошая идея? Ты будешь счастлив, просто сидя дома, пока он работает? И Луи не знает, что сказать. У него нет ответа на этот вопрос, его сердце кричит «нет, Гарри, нет, я несчастен, помоги мне», но мозг перебивает эти мысли, говоря «ты заслуживаешь этого, Луи». — Я понятия не имею, что даёт тебе право говорить так о моей жизни, — рычит Луи, — ты меня не знаешь. Ты ничего не знаешь о моих отношениях, Гарри, понятно? Так что прекрати. Выражение лица Гарри разбивает сердце Луи. Его глаза широко распахнуты и наполнены влагой, словно он вот-вот заплачет. Луи ничего не говорит, когда Гарри послушно кивает и выходит из кабинета. Луи молчит, он просто плачет всю ночь, говорит Нейтану, которому плевать, что это всё из-за накопившегося стресса. Луи просто привык всегда молчать, но иногда ему кажется, что в его груди миллионы слов и мыслей, умоляющие, чтобы их выпустили, и бьющиеся о его рёбра изнутри, будто стаи крохотных бабочек. Но он никогда не умел обращаться со словами. ~ Гарри отправляется домой на выходные, чтобы навестить маму. Она всегда знает, что сказать и какой дать совет, а совет — это то, что нужно Гарри в этой самой запутанной ситуации в его жизни. Конечно, у него есть Лиам и Найл, но это другое. Гарри не может просто прийти к ним и сказать, что он, кажется, полностью и бесповоротно влюблён в Луи и что он хочет забрать Луи у Нейтана, они посмотрят на него как на сумасшедшего. Может быть, он и правда сумасшедший, думает Гарри, может быть, он потерял последний грамм здравого смысла, когда увидел этого хрупкого голубоглазого мальчика. Гарри открывает дверь в своё детство, и тысячи воспоминаний буквально врываются в его голову. Он вспоминает свой первый день в школе, то, как он махал маме и крепко держался за руку Джеммы во время прогулки, чтобы не потеряться. Он вспоминает, как признался маме и сестре в том, что любит парней, и то, как крепко они сжали его в объятиях, сказав, что будут любить всегда. И, конечно же, он вспоминает ночь со своим первым парнем и то, как мама чуть не поймала его со спущенными до щиколоток штанами, интересуясь, что это был за шум. Конечно, есть и плохие воспоминания: то, как его отец уехал в «деловую поездку» и не вернулся, то, как Джемма поссорилась с мамой и убежала из дома на все выходные, а, когда приехала, нашла Гарри рыдающим в своей постели, потому что он был уверен, что она ушла, как сделал их отец. Но это его дом, и Гарри любит его, плохо это или хорошо. — Гарри! — счастливо улыбается мама, бросаясь из кухни в холл и обнимая его за шею, — ох, я так скучала по тебе. Гарри смеётся и радостно подставляет лицо под её поцелуи, откидывая кудряшки. — Я тоже скучал по тебе, мам. Её руки перебирают его кудри, и Гарри хмурится. — Что такое, малыш? Это из-за парня? Гарри снова смеётся, потому что ничего не изменилось, и следует за мамой на кухню. Они увлечённо болтают, сидя за столом, потому что последний раз Гарри был дома несколько месяцев назад, пока не переходят к теме Луи. Мама держит Гарри за руку, пока он медленно рассказывает о парне. Он говорит ей всё о Луи: о крапинках в его голубых глазах, словно произведениях искусства, карамельных волосах и, в итоге, не может не сказать о Нейтане. Он рассказывает о поведении парня и о том, как Луи всегда делает вид, что всё хорошо, пока его мама не хмурится. — Мам, я просто… Я боюсь за него, — признаётся он, — Нейтан так холоден к нему, Луи не заслуживает этого, он заслуживает целый мир. — Но, как парень, влюблённый в него, ты можешь сказать Луи, что дашь ему этот мир, — рассуждает мама Гарри. Он сразу краснеет, и она смеётся, поднимаясь из-за стола, чтобы налить им ещё чая. Она снова хмурится, когда возвращается. — Гарри, малыш, я думаю, ты должен поговорить с ним хотя бы как друг. Несмотря на то, что происходит между ним и Нейтаном, они всё ещё встречаются, и ты не можешь ставить их отношения под угрозу только потому, что тебе кажется, что ему будет лучше с тобой, — она ждёт, пока Гарри кивнёт, чтобы продолжить, — но мне кажется, что… Что у них правда проблемы. На этих словах Гарри прокашливается. — Ты даже не- ты даже не представляешь, каким Нейтан может быть… — он замолкает, не в состоянии закончить мысль. Он не может остановить эти картинки в его голове: сломленный Луи, плачущий Луи, Луи в синяках — и всё это из-за его ужасного парня. Не то чтобы он не думал об этом раньше. Просто не так много, как сейчас, но в его голову уже приходили мысли о том, что, возможно, Нейтан не всегда нежен с Луи, возможно, он хватает слишком сильно, когда берёт Луи за руку. Гарри не хочет думать об этом, но он не может исключать такую возможность. Его мама вздыхает. — Дорогой, я не знаю, я даже никогда не видела его. То, как ты описываешь Нейтана, постоянно контролирующего и всё остальное, кажется, он правда может делать Луи больно. — Но, мам, — начинает Гарри, но его голос ломается, а глаза наполняются слезами, — мам, разве кто-нибудь может делать Луи больно? Как можно ранить что-то настолько прекрасное? Прежде чем Гарри успевает понять, он оказывается в объятиях мамы, напевающей что-то ему на ухо, когда он сам громко и обессилено рыдает. Она убирает кудряшки и целует его в лоб, как когда он был ребёнком. — Всё, что ты можешь делать, Гарри, это пытаться, — шепчет она, когда он немного успокаивается, — это всё, что ты можешь. Попробуй сделать так, чтобы он полностью тебе доверял и рассказал обо всём, что происходит с Нейтаном. А потом попытайся помочь. - Я люблю тебя, мам, - это всё, что говорит Гарри. ~ Нейтан уезжает в командировку на выходные, и, если для него это работа, то для Луи — лучший отдых на свете. Как только он закрывает за собой дверь, Луи бежит к телефону и звонит Зейну, требуя, чтобы тот принёс с собой алкоголь и травку, и Зейн приносит. Через несколько часов они валяются на диване, голова Луи покоится на коленях Зейна, а его рука тянется к пицце, которую они заказали. Его мозг затуманен, и он просто обожает это чувство, потому что в такие моменты можно легко забыть о ноющих синяках на рёбрах и о том, что Нейтан вернётся через пару дней. Сейчас он просто Луи с Зейном рядом, всё так, как должно быть. — Думаешь, Хаз сексуальный? Зейн смеётся и пожимает плечами. — Да, наверное. Нет, стой, да. Конечно. — Ага, — соглашается Луи и хихикает по непонятной причине, — боже, Зи, ты видел его ноги? Они просто бесконечные. Он чувствует, что Зейн замирает. — И его губы, Иисус, они как- как две крохотные подушечки. Чудесные коралловые подушечки. Я хочу заснуть на них и потрогать, они же просто волшебные, — безумно шепчет он, — и я хочу нарисовать его, перенести на бумагу каждый дюйм его тела. Зейн издаёт странный звук наподобие мгхнм, и Луи поворачивается, кладя подбородок на рёбра младшего парня. Он, кажется, спит, его глаза закрыты, а изо рта вырывается сонное бормотание. Нет, думает Луи, он не будет спать. — Зейн! Зейн широко распахивает глаза из-за крика Луи. Он удивлённо вскидывает бровь, и, когда понимает, что Луи разбудил его просто, пытается спихнуть шатена прочь. — Тебе нельзя спать! — громко говорит Луи и быстро обнимает Зейна, — мы должны поговорить об этом! - Поговорить о чём? Луи громко стонет и хватает лицо Зейна в ладошки, дёргая его за щёки, пока они не становятся красными. — О том, как чертовски привлекателен и очарователен Гарри Стайлс. Брови Зейна взлетают к небу. — Серьёзно? Я думал, что Нейтан твой единственный. — Давай не будем говорить о Нейтане, — просит Луи, — я хочу поговорить о своём странном желании облить маленькую попку Гарри шоколадным сиропом, а потом слизать всё это. Это вызывает у Зейна истерику. Он отодвигается от Луи и продолжает бормотать что-то о шоколадном сиропе себе под нос. Когда он, наконец, успокаивается, Луи ложится на его грудь, прижимаясь как можно ближе, чтобы услышать стук сердца. — Просто он очень мил. Зейн кивает и целует волосы Луи несколько раз. — Знаешь, ты не обязан терпеть всё дерьмо Нейтана, — шепчет он, — ты не должен оставаться с ним навечно просто потому, что вы живёте вместе. Если ты хочешь порвать с этим придурком и вылизать покрытую сиропом задницу Гарри, сделай это, Лу. Нужно пару секунд, чтобы Луи понял, что влага скопилась в его глазах и носу, и он плачет. Зейн прижимает его ещё ближе к своей груди, и всё заканчивается тем, что они лежат на диване Луи, и Зейн покрывает поцелуями каждый дюйм его лица, успокаивая. — Лу, малыш? Ох, пожалуйста, не плачь, — шепчет Зейн, — пожалуйста, не плачь, хорошо? Хватит, да? Луи смеётся и обнимает Зейна за шею. — Я люблю тебя, ты же знаешь? — Зейн кивает, и Луи делает то же самое, — хорошо. Всегда помни об этом. А теперь пошли спать. Твоя кровать? Луи прерывает его, расстроено качая головой. Он не может поделиться своей кроватью с Зейном. Он не может отвести человека, которого любит больше всего на свете, туда, где его разрушил и разбил человек, которого он должен любить намного больше. И Зейн, прекрасный парень, просто кивает и обнимает Луи, который проводит самую спокойную ночь за последний год. Когда Нейтан возвращается домой, всё становится как прежде, как Луи и думал, но кое-что происходит. Нейтан находит травку на диване в гостиной, и Луи набирается смелости сказать, что Зейн спал на нём несколько ночей подряд. Вся смелость выбита из него буквально через пару минут, но слова Зейна прокручиваются в голове Луи. Он не должен терпеть всё дерьмо Нейтана. ~ Сначала Гарри думает, что у Луи простуда. Его горло першит, а руки всё время обёрнуты вокруг живота, и Гарри даже бежит в мастерскую через весь университет, чтобы принести ему чай с мёдом, из-за чего опаздывает на лекцию. Гарри точно уверен, что всё дело в простуде, пока шарф не спадает с шеи Луи и открывает вид на синяки на шее, которые точно имеют форму пальцев. Сперва Луи не замечает этого, потому что он слишком занят рисованием портрета Гарри и смехом над его дурацкими шутками. Но он замечает, когда наклоняется к Гарри, чтобы поправить его руку для рисунка, а Гарри не позволяет ему отодвинуться. — Луи, пожалуйста, не говори, что это то, о чём я думаю, — Гарри просто задыхается. Он так хочет прижать Луи к себе и поцеловать все эти ужасные синяки, чтобы заглушить боль, но не может. Луи выглядит испуганным, быстро и умело поправляя шарф и качая головой. — Ничего такого, Хаз, не волнуйся, — его голос дрожит, несмотря на то, что он пытается держать себя в руках. — Нейтан ударил тебя, — говорит Гарри, потому что это всё, о чём он может думать. Огромный накаченный Нейтан делает больно Луи, Луи, с его тонкими костями, словно у птички, и крохотными запястьями и лодыжками, такими маленькими, что Гарри почти уверен в том, что с лёгкостью сможет обернуть вокруг них ладонь дважды. Луи, с его сладким звонким голосом, карамельными растрёпанными волосами, ногтями, покрытыми краской, и смехом, который он постоянно пытается заглушить, и Гарри не ненавидит это. Луи, сокровище Гарри, который заслуживает целого мира. Мама Гарри была права, и никогда прежде он не злился так сильно из-за этого. — Я в порядке, это произошло только один раз, — тихо говорит Луи, не сводя глаз со своего рисунка. Его слова ранят Гарри. Он быстро смахивает слёзы с глаз. — Луи, твой голос, — нервно выдыхает он, — это всё из-за него, да? Он сделал тебе так больно, чёрт. — Гарри, послушай, — Луи, наконец, садится ровно и смотрит прямо в глаза Гарри, — это вышло случайно, и, я уверен, ничего такого не случится снова. Прошу, не волнуйся обо мне, хорошо? Это вообще не убеждает Гарри, потому что, даже если Нейтан и правда сказал, что сделал это случайно или в порыве злости, не значит, что он сможет сдержаться в следующий раз. Он может ударить Луи снова, возможно, даже ещё больнее. — Пообещай мне, что скажешь, если он опять попытается обидеть тебя? — просит Гарри. Луи не знает, что ответить, пока глаза Гарри не наполняются слезами, — Лу, пожалуйста. Луи медленно кивает и возвращается к рисунку. Он намечает линию левой ладони Гарри и корректирует правую, пока парень внимательно наблюдает за выражением его лица. Гарри пододвигается ближе и смотрит на блокнот в его руках, пытаясь успокоить бурю эмоций внутри себя. — Я много пишу о тебе, — говорит Гарри, не совсем понимая зачем. Луи кивает. — Я уверен, что у тебя чудесно получается. Гарри вздыхает, и они снова погружаются в тишину, исключая звук карандаша, царапающего бумагу, и едва слышного пения Луи. Он пользуется моментом, чтобы просто посмотреть на парня, сидящего напротив, который снова водит карандашом по бумаге и покусывает губу, слегка наклоняясь влево. Он почти не изменился с их первой встречи, думает Гарри, но сейчас Луи выглядит ещё красивее. Теперь, когда Гарри знает его лучше, он может с уверенностью сказать, что Луи намного больше, чем прекрасное лицо. — Ты очень интересный, Луи, — шепчет Гарри едва слышно, — я счастлив, что знаю тебя. Луи пожимает плечами, убирая руки от влажного из-за краски рисунка, чтобы посмотреть на результат. — Не думаю, что это так, я не особо интересный. — Ты ошибаешься, — говорит Гарри, кусая губы, потому что Луи правда не понимает, насколько он хорош? — Луи, ты невероятный. Всё, что ты делаешь, твои картины и просто… ты и все твои мелочи. Я думаю, что ты потрясающий. Луи осторожно откладывает кисть в сторону, чтобы посмотреть на Гарри. Выражение его лица пугающе серьёзное, и Гарри это не нравится. — Я хочу, чтобы ты понял кое-что, Гарри, — начинает он, — я не такой интересный, как ты описываешь меня в своих стихотворениях и рассказах. Ты не влюблён в меня, если это то, о чём ты думаешь, ты влюблён в то, что сам придумал обо мне. И, если бы ты знал меня, все самое ужасное и отвратительное обо мне, ты бы быстро нашёл себе новую музу. Гарри поражён. Он поражён, потому что Луи никогда не говорит так серьёзно, обычно он молчит или шутит, а если и говорит, то в его словах нет такого напора. И он никогда так не ошибался, думает Гарри. — Луи, ты интересный. Я хочу понять тебя, хочу знать каждую мелочь о тебе, даже те вещи, которые кажутся тебе ужасными. Я учусь понимать тебя через картины, но мне так хочется большего. Ты… ты просто очень сложный, Луи, и мне это нравится. Луи кусает губы, пока Гарри говорит и, когда заканчивает, прижимает колени к груди. — Прекрати. Хватит мне врать, — его спокойный тон пугает. — Я тебе не- — Нет, ты врёшь, — голос Луи ломается, и он быстро вытирает слёзы, которые катятся по щекам, — ты говоришь, что я особенный, что я чего-то стою. Гарри, я не стою даже грязи на твоих ботинках. — Ох, Лу, — начинает Гарри, но Луи быстро качает головой, останавливая его. — Не жалей меня, — рычит Луи, - блять, не жалей меня, Гарри, хорошо? Я не хочу этого. Гарри хочет коснуться руки Луи, но он быстро отдёргивает ладонь. — Лу, я не- — Ты делаешь это! — Луи плачет, и ему приходится прикрыть рот ладонью, чтобы заглушить истерический смех. Оба парня сидят, уставившись друг на друга, пока Гарри, наконец, не пододвигается. Он обнимает Луи дрожащими руками и усаживает его себе на колени. Луи качает головой и продолжает плакать, но потом немного успокаивается, прижимая Гарри ближе. — Я дерьмо, я такое дерьмо. Мозг Гарри кричит не пододвигайся к Луи слишком близко, не смотри на него слишком долго, не обнимай его слишком крепко и тому подобное, но сейчас ему плевать, потому что Луи плачет у него на руках, сломленный и беззащитный. Он целует Луи в лоб и задерживается на мгновение, чтобы насладиться запахом его шампуня и духов. — Не говори так больше никогда, хорошо? Ты не дерьмо, ты удивительный. И я не вру, я бы никогда не соврал тебе, Лу. Вместо согласия, которого ожидает Гарри, Луи, кажется, становится ещё меньше. Это напоминает Гарри ёжиков, с которыми они с Джеммой играли в детстве, смысл игры был в том, чтобы дотронуться до ёжика, который должен свернуться в клубок. Это то, что делает Луи, понимает Гарри, он пытается защитить себя. — Это был не первый раз, да? — шепчет Гарри, — это был не первый раз, когда Нейтан тебя ударил. Луи прижимается ещё ближе к Гарри и скулит. — Гарри, не нужно. Пожалуйста, не нужно. Гарри вспоминает слова мамы и кивает. — А что нужно? – спрашивает он, его голос теряется в волосах Луи, — просто скажи, и я сделаю что угодно. Скажи, чем я могу помочь тебе. Луи качает головой и поднимает голову. Их глаза встречаются: влажные зелёные и голубые, почти красные из-за слёз, и Луи пододвигается ближе. Гарри сидит совершенно неподвижно и тихо, потому что Луи наклоняется вперёд и прижимается своими губами к его. Это невинный поцелуй, который с трудом можно назвать поцелуем, потому что это больше похоже на то, что они передают свою боль друг другу с помощью губ, но это поцелуй. Когда Луи отдаляется, он берёт Гарри за руку и кивает. — Обними меня. Прямо сейчас, обнимай меня, пока я не уйду, это всё, что мне нужно. И Гарри обнимает. ~ — Что это за хуйня, Луи? Луи открывает глаза и стонет. — Сколько времени, любимый? — бормочет он, пытаясь привести свой сонный мозг в порядок. — Что это, блять, такое, Луи? Отвечай, —Нейтан бросает листы бумаги в Луи, и они разлетаются по постели. И сейчас очень, очень проснувшийся Луи приподнимается, и его сердце замирает, когда он видит рисунки Гарри. Глаза Гарри, ноги Гарри, Гарри, лежащего прямо на полу мастерской, его профиль. Гарри везде: он в руках Нейтана, он на кровати, на полу, и это так чертовски неправильно. — Это для университета, — тихо говорит Луи, — он согласился быть моделью для меня, я- Нейтан подходит к постели и хватает Луи за волосы, дёргая так сильно, что Луи кажется, будто он вырвал карамельные пряди. — Думаешь, я поверю в это? — ворчит Нейтан, касаясь своим носом носа Луи, — думаешь, я поверю в это хоть на одну гребаную секунду? — Мне так жа- Нейтан бьёт коленом в грудь Луи, прямо по рёбрам, выбивая из его лёгких весь кислород. Он шепчет имя Нейтана, но в этом парне нет ни капли пощады, и он бьёт коленом ещё сильнее. — Ты отвратителен, Луи. Ты чёртова шлюха, ты изменяешь мне с этим придурком, да? Да? Он немного отодвигает колено, чтобы Луи не задохнулся. — Нет, нет, нет, Нейтан, пожалуйста! Нет! — Луи качает головой и пытается вырваться из хватки своего парня, но всё бесполезно. С садистской улыбкой Нейтан отодвигает колено назад и наносит ещё один резкий удар по рёбрам Луи. Луи кричит, когда раздаётся хруст. Боль белая и ослепляющая, и Луи не может даже сделать вдох, а, когда это, наконец, получается, жжение в груди просто невыносимо. Когда туман перед глазами Луи рассеивается, он видит, что Нейтан отошёл и начал рвать его картины на куски. На минуту он выходит из комнаты и возвращается уже с рисунком Гарри в руках. Луи казалось, что работать дома было хорошей идеей, потому что это важный проект и сроки уже поджимали, но, очевидно, это не так. — Это он? — требует Нейтан. Луи качает головой, пытаясь встать, но ничего не выходит, он не может даже дышать, — ты лжец. Отвратительный, неблагодарный лжец, — шипит Нейтан. Рисунок Гарри разлетается на части, и Луи начинает плакать. — Нейт, пожалуйста, — он умоляет, как и миллион раз прежде. Нейтан снова выходит и возвращается со всеми инструментами Луи. В порыве гнева он бросает в стену карандаши и кисти, разливает краску, разбивает стаканчики, которые Луи использовал как подставки для воды. С последним неразбитым стаканом в руке, Нейтан подходит обратно к постели и смотрит на Луи. — Ты такой жалкий, — он говорит это и бьёт последний раз, на этот раз по лицу Луи. Появляется ещё один ужасный синяк, но Луи плевать, всё, о чём он может думать это портрет Гарри, прекрасная картина, которую только что уничтожили. Нейтан хватает Луи за волосы, и их глаза встречаются. — Ты будешь здесь, когда я приду с работы, понял? — Луи даже не может кивнуть, поэтому Нейтан делает это за него и уходит. Как только дверь хлопает и закрывается на замок, Луи пытается встать с постели. Вместо этого он падает на бок и громко кричит. Откуда-то вытекает алая кровь, но Луи не знает откуда. На этот раз Нейтан сделал то, чего Луи боялся больше всего. Он умирает. Луи проводит рукой по своему сломанному карандашу и слышит чей-то крик со стороны двери. ~ Кто-то звонит Гарри, когда он, пропуская первую лекцию, идёт на верхний этаж, чтобы взять кофе для Луи. Это незнакомый номер, но он отвечает и радуется этому, когда женщина по ту сторону телефона говорит, что она звонит из больницы. — К нам привезли Луи Томлинсона, сейчас он находится в отделении интенсивной терапии. Мне сказали позвонить Вам. Он чувствует себя так, словно мир остановился. Гарри останавливается прямо посреди холла, и несколько человек врезаются в его спину, но ему плевать. Всё, о чём он может думать, это Луи. — Луи ранен? — выдыхает он, — что с ним, что случилось? Он в порядке или- — Его только что привезли из хирургии. — Хирургии? — кричит Гарри, тем самым обращая на себя внимания нескольких студентов. Женщина вздыхает, будто слышала всё это уже тысячу раз. — Мистер Стайлс, мне сказали, что Ваш номер записан в его телефонной книге как экстренный. Вам нужно прийти и заполнить некоторые бумаги на случай, если мистер Томлинсон… на случай, если с ним что-то случится. А ещё он спрашивал о Вас. Гарри поправляет портфель и бежит. — Он уже очнулся? — говорит он в трубку, пытаясь избежать столкновений с людьми. — Ещё нет, но, вероятно, скоро очнётся. — Скажите ему, что я уже еду, пожалуйста. Скажите ему, что я буду рядом, — он продолжает бежать и отправляет Лиаму сообщение о том, что возьмёт его машину. Гарри никогда не любил больницы, они слишком чистые и всегда полны плачущих людей. Но теперь он тоже один из этих людей, несмотря на то, что он ещё не видел Луи. Практически рыдая и крича на всех, кто попадется на его пути, Гарри, наконец, находит палату Луи. Это он, крошечный загорелый Луи лежит на белоснежных больничных простынях, его грудь покрыта бинтами, а лицо немного опухло. Кажется, он спит, его грудь совсем незаметно поднимается вверх и вниз, доказывая, что он всё ещё дышит. — Луи, — Гарри быстро прикрывает рот ладошкой, чтобы заглушить рыдания, но уже слишком поздно. Луи медленно открывает глаза и улыбается. - Привет, любимый. Ты принёс мой кофе? Несмотря на все старания, Гарри не может сдержать слёз. — Ох, Луи, — плачет он. Он наклоняется вперёд, чтобы взять не присоединённую к капельнице руку Луи в свою. — Думаю, это значит нет, — каждое слово даётся ему с трудом, замедляя дыхание. К его носу проведена трубка, чтобы помочь дышать, думает Гарри, но, кажется, она не особо помогает. Гарри достаёт стул из-под кровати и подносит руку Луи к своему лицу. Его рука, кажется, единственное место на теле, где нет синяков и ссадин, кроме нескольких старых шрамов на запястье. Луи мягко улыбается и перебирает пальчиками, чтобы погладить лицо Гарри. — Ты пришёл, — шепчет он. — Конечно я пришёл. Ты думал, что я не приду? — обижается Гарри. Луи пожимает плечами, и это единственное, что он может сделать в таком положении. — Прости, что позвонил тебе, я просто не подумал ни и о ком другом. И я хотел, чтобы ты был здесь. — Не извиняйся, любимый. Луи устало прикрывает глаза и сжимает руку Гарри. — Вообще-то мой экстренный номер — это Зейн, но у него сейчас важный тест, так что он не смог бы приехать. Раньше им был Нейтан, но я убрал его. Моя мама — второй экстренный номер, но она… она ненавидит меня. — Она не ненавидит тебя, — успокаивает Гарри. — Ну, в таком случае ей следует ненавидеть, — грустно улыбается Луи, — я игнорирую её звонки, а она мои, думаю, это справедливо. Нейтану не нравилась моя семья, и он говорил, чтобы я держался от них подальше, и я слушался. — Возможно, она просто была занята, когда ты звонил, Лу. Как только она узнает, что ты здесь, она придёт, обещаю, — Гарри закрывает глаза и прижимается щекой к руке Луи. Потому что Луи здесь, и он жив, и теперь Гарри любит и ценит все мелочи в нём ещё больше. Луи продолжает поглаживать кожу Гарри так нежно, что это почти не чувствуется. — Я отправил сёстрам открытки на день рождения, — вздыхает Луи, — я спрятал их от Нейтана и отправил им открытки и рисунки их обеих с Зейном. Я не хотел, чтобы они подумали, что я забыл. Я бы никогда не забыл. — Это сделал Нейтан, да? Гарри внимательно наблюдает за ним и замечает, как Луи немного напрягается и открывает глаза. Они немного тусклые, скорее всего из-за наркотиков, которые врачи вкололи для операции, но всё ещё голубые как море и небо, и самые красивые на свете. — Я всегда знал, что всё так закончится, — шепчет он, — я всегда знал, что однажды… он просто убьёт меня. Я подумал, что у него получилось в этот раз. Даже надеялся, если честно, потому что, если бы он убил меня, не было бы так больно. Гарри прижимается губами к ладони Луи, слёзы снова капают из его глаз. — Я должен был сделать что-нибудь, когда заметил в первый раз, — он грустно улыбается, — я должен был сказать Зейну или поговорить с тобой, но я ничего- — Тише, эй, — успокаивает его Луи, — если кто-то и виноват, то это я. — Нет, — перебивает Гарри, нахмурив брови, — нет, не смей винить себя. Ты не виноват ни в чём из того, что делал Нейтан. Луи улыбается, даже ухмыляется, и пытается снова пожать плечами. — Я ужасно неуклюжий, у меня есть талант всё портить, если честно, я просто олицетворение неуклюжести. — Это не значит, что ты заслуживаешь синяков и переломанных рёбер! — возмущается Гарри. Взгляд Луи смягчается, и он переплетает их пальцы. — Ты такой прекрасный, Гарри, знаешь? Когда ты впервые пригласил меня на кофе, я очень хотел согласиться, и каждый день после этого, когда мы прощались, я хотел пойти за тобой. Я хотел уйти от Нейтана и пойти за тобой. — Ты должен был сделать это, — шепчет Гарри, — Луи, посмотри, что он сделал с тобой. Почти убил. Луи не уверен, в наркотиках дело или нет, но он не понимает всего, что с ним произошло. Гарри говорит, что всё серьёзно, просто глядя на него. Ему придётся сделать так много всего: разговаривать с полицией, которая позже арестует Нейтана, идти на суд. Чёрт, всё так сложно, Луи даже не понимает, что на этот раз ему не удастся скрыть свои синяки и переломы, как получалось все прошлые разы. Он не понимает, что это последний раз, когда Нейтан сделал ему больно. Поэтому Гарри говорит ему: — Я не позволю этому случиться снова, — шепчет он, наслаждаясь ладошкой Луи на своём лице, — никогда. Я никогда не дам ему обидеть тебя снова. Луи моргает и закрывает глаза, мягко улыбаясь. — Мама предупреждала меня о парнях вроде тебя, знаешь, — бормочет он, — прекрасные мальчики с их прекрасной ложью. После этих слов он ненадолго засыпает, пока Гарри рассматривает крошечного Луи с трубкой в носу и закрытыми глазами на огромной больничной кровати. Глядя на это, Гарри вспоминает день, когда Луи плакал в мастерской и нарисовал рисунок: красивый мальчик с длинными ресницами и синяками на лице. Гарри никогда в жизни не чувствовал себя таким глупым. Как он мог не заметить этого раньше? Например, то, что Луи боялся прикосновений, он пугался, даже когда кто-то просто клал руку рядом с его рукой. И то, что он всегда делал то, что ему говорил Нейтан, неважно, что это было. Он даже прекратил общаться с Зейном, своим лучшим другом, только чтобы успокоить Нейтана, а Гарри никогда не замечал этого, пока не стало слишком поздно. Мысли Гарри перебивает Зейн. Он уверен, что слышал голос парня за дверью. Конечно, Зейн в холле, и он громко кричит. — Заткнись! Он мой брат, я здесь, блять, потому, что вы позвонили мне! Где он? Должно быть, Луи тоже слышит его, потому что его голубые глаза медленно распахиваются. — Зейни, — зовёт он, его голос слабый и еле слышный. Гарри волнуется, потому что, скорее всего, Зейн ничего не услышал, но он ошибается, потому что в следующую секунду шум прекращается и дверь распахивается. — Лу? — хрипит Зейн, когда видит своего друга на больничной кровати. Он начинает плакать ещё сильнее, чем Гарри, и подбегает к кровати, останавливаясь сбоку. Его взгляд скользит от бинтов, обёрнутых вокруг тела Луи, к Гарри, который слегка кивает. Он не может поверить. — Доктор сказал, что у меня сломано несколько рёбер и было внутреннее кровотечение, — говорит Луи им обоим, но больше Зейну, — хотя я в порядке сейчас. Думаю, они уже вылечили меня. Гарри неохотно отпускает руку Луи, чтобы Зейн мог подойти и поцеловать его в лоб. Зейн совсем не двигается, только прижимается своим лбом к лбу Луи. — Господи, Луи, — он почти задыхается, — посмотри, что он сделал с тобой. Я так люблю тебя, ты же знаешь? Ты должен был сказать мне- — Если бы я сказал, он бы сделал тебе больно тоже, — бормочет Луи, — или сделал бы ещё больнее мне. Полиция никогда не найдёт его, я знаю, что у них ничего не получится. Зейн качает головой. — Нет, они найдут его. Он заплатит за всё, что сделал, Луи, я клянусь. Они не двигаются, просто прижимаясь друг к другу, пока Гарри не встаёт, чтобы взять ещё один стул из-под кровати Луи. Зейн благодарно кивает, занимая место рядом с Гарри и не выпуская из рук одеяло, которым укрыт Луи. Он сжимает его так сильно, отказываясь выпускать из рук, даже когда медсестра приходит проверить Луи. — Что вы делаете? — Зейн практически шипит, когда видит, что она добавляет что-то в его капельницу. Она выглядит немного удивлённой, но всё равно вежливо отвечает. — Это просто лекарство, которое поможет ему заснуть и уменьшит боль. Ему нужен отдых, — объясняет она. Зейн кивает, позволяя ей продолжить свою работу. — Будь вежливее, — ругает его Луи, — кажется, я здесь надолго, так что нужно, чтобы медсёстры любили меня. Мама всегда ненавидела, когда пациенты грубили, — медсестра громко смеётся, из-за чего Луи вздрагивает, но улыбается ей в ответ. После того, как она уходит, Зейн суетится вокруг Луи, спрашивая, удобно ли ему, не хочет ли он перекусить, и не болит ли что-нибудь. Это настолько неловко, что Гарри берёт его за руку, обращая на себя внимание. — Зи, думаю, ему нужно немного отдохнуть. Зейн выпрямляется над постелью. — Нет. Я хочу знать, если ему больно! Нейтан делал ему больно весь чёртов год, а я не замечал. Я не позволю этому случиться снова. Луи бросает Гарри извиняющийся взгляд, прежде чем снова возвращается к Зейну. — Зейн, малыш, успокойся, ладно? Пожалуйста, сядь и возьми мою руку. Дыши. Напиши мне стихотворение. Не кричи на Гарри. Зейн садится и берёт Луи за руку, как он и сказал. — Прости, Гарри, — вздыхает он и говорит, как ребёнок, которого только что отругала мама, — я просто беспокоюсь. — Всё хорошо, Зейн, не извиняйся, — отвечает Гарри, глядя Зейну в глаза, чтобы он понял, что Гарри правда не обижается. Если честно, Гарри сам в секунде от того, чтобы взорваться, так что он понятия не имеет, что чувствует Зейн. Позже, когда солнце уже садится, а Луи крепко спит, Гарри идёт в кафетерий и ловит на себе взгляд Зейна. Он вопросительно поднимает бровь, на что парень качает головой. — Ты правда хороший друг, — говорит Зейн, — ты пришёл сюда и присматриваешь за ним. Ты всё ещё здесь. Гарри закатывает глаза. — Ну, я не собирался бросать его. К счастью, Зейн смеётся. — Нет, я о том, что ты не должен делать всё это. Ты не должен быть здесь, если не хочешь. Но ты хочешь быть здесь для Луи? И, конечно, Гарри хочет. Он хочет всегда быть рядом с Луи, и ему плевать, будет ли он его другом или парнем. Сейчас, когда он смотрит на маленького спящего Луи, который сжимает во сне его руку, Гарри хочет подарить ему целый мир. Он хочет быть для Луи кем-то важным. Он хочет быть тем, к кому Луи придёт ночью и не будет бояться, что его прогонят, тем, кто будет вызывать улыбку на лице шатена, просто посмотрев на него, возможно, даже тем, кто полюбит его. Зейн не идиот, он замечает, как Гарри смотрит на Луи. С мягкой улыбкой, он меняет свой последний вопрос. — Ты правда хочешь быть с Луи, да? Гарри улыбается в ответ, даже не пытаясь соврать. — Больше всего на свете.