Все, что от меня осталось

— И он даже не накричал на тебя? Не было этого «наглый мальчишка, весь в отца»? — в очередной раз с восторгом переспрашивает Рон, как будто отношения Снейпа и Гарри Поттера волнуют его больше всего на свете. Том устало кивает, оставляя очки на тумбочке, и заворачивается в одеяло. То ли камины плохо протапливают, то ли это ему всегда так холодно. — А если Амбридж узнает, что будет? Том неохотно приоткрывает один глаз, и лицо Рона перед ним расплывается и распадается, как в калейдоскопе. — Снейп нас убьет, — отвечает он, едва подавив зевоту, и Уизли, откинувшись на свою кровать, все-таки исчезает из его поля зрения. Том не спит еще долго, пока сон не наваливается на него со всей тяжестью и неизбежностью, и уже будучи на грани он понимает, что Темный Лорд так просто его не оставит. Что для запертого в чужом теле обломка души все идет слишком хорошо. — Да какую же цель может оправдать убийство! — в негодовании произносит Дамблдор, и Том впервые видит его таким уязвимым. — Многие, — равнодушно роняет он в ответ, подыскивая приемлемый для спора вариант. — Например, защита собственного ребенка. Но здесь… Поймите, профессор, Миртл — это просто трагическая случайность. — Ложь. Глаза у профессора измученные и тусклые. Он сам не понимает, что один из тысячи достоин спасения. Того спасения, которое за благо принимает сам Том, конечно. Не Дамблдор. Полоски света, раскиданные солнцем, ширятся, сливаясь в одно большое яркое пятно. Прищурившись, можно увидеть, как у самого края стадиона в небо над квиддичным полем взмывает первая метла. Дамблдор не поймет, но Том обязан хотя бы попытаться. — Она действительно больше нравилась мне живой, профессор. Когда Волдеморт вновь вторгается в его сон, Том, разглядывая пыльный шарик с пророчеством, задает один-единственный вопрос: — Какой сегодня день? Он замечает, как в удивлении дергаются две щелки, лишь отдаленно напоминающие ноздри, как взгляд Волдеморта становится по-настоящему пронзительным, и… виновато улыбнувшись, сжимает шарик в ладони. Это его сон. И только он имеет право руководить им. Волдеморт хищно скалится. — Второе декабря. Шарик кажется Тому теплым, даже горячим, и он перекидывает его Волдеморту, дразня: — Я ждал тебя раньше, если ты, конечно, в самом деле хочешь видеть меня на своей стороне. — Стороне? И что же ты можешь мне дать, Гарри Поттер? Ты всего лишь обманутый всеми несчастный мальчишка, ставший жертвой игр Дамблдора. От тебя нет пользы. У него неестественно высокий голос, Том даже морщится от рези в ушах, и стеллажи, имитирующие зал пророчеств, начинают подрагивать. Волдеморт злится. Не знает, что предложить. — Мне так не кажется. Именно игры Дамблдора тебя и интересуют, и, учитывая, что ты все еще здесь, важнее информации о нем ты ничего себе не представляешь. В пальцах Тома появляется еще один шарик — копия предыдущего — и он с мстительным наслаждением сдавливает пустышку до хруста. — Ты так и не узнал его. Не смог понять. Волдеморт молча прячет пойманную стекляшку в карман. — Мне известно пророчество, — забрасывает удочку Том, глядя в покрасневшие от гнева глаза Темного Лорда, и ждет, что тот все-таки заглотит наживку. — Если оно тебе так необходимо, спустись в Отдел Тайн и возьми его сам. Тогда все и обсудим. Зал, повинуясь воле Волдеморта, схлопывается в темноту, и Том резко поднимается на кровати. Кажется, этот раунд остается за ним. *** Все утро Том ловит ворон и отмахивается от назойливых причитаний Гермионы, которая боится предстоящих занятий со Снейпом больше, чем выпускных экзаменов, и только через пару часов соглашается действительно подумать над местом для тренировок. — Жаль, проход в Тайную комнату не закрывается, пока ты внутри, — мечтательно произносит Том за обедом, зарабатывая сразу несколько неодобрительных взглядов. Впрочем, он действительно хотел оставить это место для себя. — Согласен, там жутковато, не подходит. Еще варианты? Рон торжествующе довершает шахматную партию изящным уничтожением ладьи, и черный король сбрасывает меч. — Может, стоит найти просто пустой класс где-нибудь подальше? Спросим Ника, он все здесь должен знать, за столько-то веков. — Знаешь, спроси у него про любое помещение, которое… просто надежно скрыто от чужих глаз. Если такие существуют, то мы выберем одно из них. — И лучше то, что сложнее найти, — подхватывает Гермиона. — Мне кажется, домовые эльфы что-то должны об этом знать. Я, пожалуй, разузнаю что-нибудь у Добби, а ты, Гарри, составь список тех, кто хочет заниматься. Вряд ли Снейп обрадуется, если на следующее занятие придет не десять-пятнадцать человек, а весь Гриффиндор. — Я…ээ…ладно. Кажется, да, я успел запомнить всех по именам. Рон прячет шахматы и, хлопнув его по плечу, поднимается с места. — Главное, близнецов не забудь. Хочу увидеть их лица, когда они узнают, что им придется видеть Снейпа не два, а три раза в неделю. Будто сговорившись заранее, Уизли и Грейнджер оставляют Тома в одиночестве. Смирившись, он достает из сумки пергамент с пером и чернильницей и начинает записывать имена. — Остановись, Том. Избегая взгляда профессора, он поднимается на ноги и, заложив руки в карманы брюк, раскачивается на носках. — Считаете, что можете мне помочь? Он не видит — знает, что Дамблдора хватает только на кивок. — Когда вы пришли ко мне в приют… Вы предложили мне целый мир, но оставили разбираться в нем в одиночку. Говорить об этом оказывается невероятно тяжело, но Том продолжает: — Вы уже тогда все решили за меня, профессор. — Ник видел пару пустых классов, но жаба вычислит нас в два счета. Подождем, что у Гермионы, — докладывает Рон, плюхнувшись на место рядом с Томом. В списке для занятий пропущено несколько фамилий, и Уизли, смилостивившись, подсказывает: — Здесь — Браун, здесь — Криви, а там, обожди-ка, она же с Рейвенкло? Лавгуд. Том задумчиво трет переносицу. — Джинни еще вчера просила ее записать, я только имя ее запомнил. — Аа, ясно. Грейнджер приносит новости только к отбою, взволнованная и счастливая. Том освобождает ей кресло около камина и сам пересаживается на пол, сложив ноги по-турецки. — Нашла. Покажу завтра утром, лучшего места и не придумать. Она находится на восьмом этаже. В груди тянет знакомо и болезненно. — Она? — с подозрением переспрашивает Том, затаив дыхание. — Да. Выручай-комната. Диадема поблескивает в свете факелов, рассеянных по периметру. Для нее не найти места надежнее: сам замок хочет ему помочь. Оглядевшись, Том одергивает рукава мантии и незаметно выскальзывает из двери. Замок никогда его не отпустит.