Все, что от меня осталось

Гермиона трижды проходит вдоль стены, и когда из векового камня проступает массивная дверь, Том гасит невольный вздох. Это зрелище отзывается в памяти тысячами импульсов, и он нетерпеливо рвется внутрь, надеясь, что воспоминания словно по волшебству наводнят его голову до самых ее краев. Но там его встречает лишь большое пустое пространство для тренировок — и ни намека на то, что хоть как-то было связано с прошлым. Не в это раз. — Выглядит многообещающе. А кто-нибудь сможет проникнуть в комнату, когда мы будем заниматься? — Только тот, кто знает, как она выглядит в этот момент. То есть, кто-нибудь из своих. «За каждого болтливого гриффиндорца отвечаете своей головой: еще не хватало мне слухов о том, что я занимаюсь благотворительностью. Усекли, Поттер?» Том встряхивает головой и раздраженно убирает непослушные пряди волос с лица. Все еще не привык. — Или тот, кому о ней проболтаются. Нашу затею необходимо сохранить в тайне. Есть идеи? Гермиона неуверенно пожимает плечами. — Я подумывала, что мы сможем наложить что-то вроде заклятия доверия, но это довольно сложные чары, и они охраняют место, у которого есть хозяин. Комната же принадлежит замку, да и все равно оно не запретит рассказывать о занятиях кому бы то ни было. — Может быть, не обязательно накладывать их на комнату? — вклинивается Рон, все это время хранивший молчание. — Наша цель — держать в тайне имя Снейпа, ну и желательно, своих собратьев. Рискнем наложить Фиделиус не на комнату, а на имя человека? Или всех нас? Том оглядывается по сторонам, и когда комната любезно предоставляет ему письменный стол со всем необходимым, протягивает чистый лист Гермионе. — Эксперимент? Вопреки колыхнувшимся в глубине души воспоминаниями глаза его озорно смеются. В Запретной секции нет ни лишних ушей, ни любопытных глаз, и Том со всем вниманием отдается труду по Темной магии, в котором, как он считает, заточён ключ к его бессмертию. Эксперимент с душой — многие не справлялись, ломались на первом же… делении — просто не знали, что отсекать. Если бы он смог, семь частей… Описание заклятия так туманно. Том с разочарованием пытается вчитаться в бесконечные метафоры, но так и не понимает смысла. Как можно расколоть душу? Как? Он сделает, что угодно. Сделает все, что для этого необходимо. — Поставь свою подпись, — просит Том, и когда Гермиона, поняв его мысль, быстрым росчерком пачкает пергамент, он передает его Рону. — Я возьму на себя роль Хранителя тайны… Так, надо придумать название. Рон расписывается и вписывает в качестве заголовка первое, что приходит ему в голову: Золотое трио. — Я сейчас покажу тебе, как оно работает, — встрепенувшись, подсказывает Гермиона, когда Том берется за палочку. Очень много сложностей. Тонкая работа. Смерть — это не так просто. — Да, вот так, — едва заметно улыбаясь, говорит Грейнджер, и Том, очнувшись от наваждения, благодарно ей кивает. — И попробуй изменить ту часть словесной формулы, которая отвечает за объект, на нечто одушевленное. Почти как в Трансфигурации, давай. Том сосредотачивается, стирая лишнее из мыслей. Сейчас не время думать о хоркруксах. Он направляет палочку на пергамент с подписями и осторожно, точно следуя инструкции, накладывает чары: мягкий свет, исходящий из палочки, будто бы впитывается в чернила и мгновенное исчезает. Сияющий крошечный уголек прячется в страницах дневника, и Том чувствует, как эта бесполезная вещица наполняется теплом. Он протягивает руку — обложка почти горячая, и ему совсем не хочется выпускать дневник из рук, но… Нет, он обязан спрятать его. Нет, позже! Том резко стряхивает руку с палочкой. — Попробуйте рассказать Джинни о том, что состоите в Золотом трио. Если не получится, то чары работают. Если нет, то будем искать другой способ. — Хорошо, — отвечает Гермиона, настороженно наблюдая за ним, и аккуратно вынимает из его же сумки список. — Если работают, то я верну тебе его уже с подписями. Успокоившись, Том тихо соглашается: — Идет. Я еще немного побуду здесь. Найти подходящее вместилище. Когда Рон и Гермиона покидают комнату, Том едва выжидает минуту и заставляет комнату обратиться хранилищем самых разных вещей. Потребность найти еще один уцелевший хоркрукс так велика, что он не может думать ни о чем другом, и бросается искать диадему в первую же гору хлама. От нее должно идти такое же тепло. Он найдет этот осколок, найдет его, вот только… зачем? Клык пропарывает мягкую обложку дневника, и он чувствует, как каждую клеточку его почти обретенного тела пронизывает невероятная боль. Том быстрым шагом преодолевает половину комнаты, следуя инстинктам, а не разуму, и чувствует недалеко от себя то самое тепло. Времени немного. Он судорожно перебирает вещи, теряя счет бесценным минутам, и в какой-то момент кожей ощущает, что подбирается все ближе, и пальцы его дрожат от предвкушения. Совсем рядом, чуть правее. Она! Диадема обжигает его, словно каленое железо, и Том, быстро обернув хоркрукс в первую попавшуюся тряпку, завороженно разглядывает его вблизи. Прекрасна. Она прекрасна. Как бы он хотел слиться с ней, как бы хотел вернуть все назад, восстановить хотя бы немного, самую малость из того, что осталось от его души. Невыполнимое желание. Он любовно обводит металлические завитки, и от каждого осторожного прикосновения по телу будто бы проходит разряд. Раскаяние. Том повторяет это слово вслух, и его губы искажает презрительная усмешка. — Раскаяние, — произносит он уже наяву, и бережно укладывает диадему на прежнее место. Ласковое, приятельственное прикосновение магии, и комната снова оборачивается залом для тренировок. Когда-нибудь он обязательно вернется и попробует провести этот эксперимент. Дверь тяжело и глухо поддается чьему-то желанию, и Том думает только о том, как вовремя он все убрал. — Гарри, Гарри! Все получилось, Рон — гений, мы можем попробовать с остальными. Я оставила список Джинни, она по всем пройдет и вернет его вечером. Завтра тебе останется подписать его у Снейпа! — восторженно и скоро выговаривает Гермиона, забывая лишний раз вдохнуть. — Только, что теперь делать с этим? Она протягивает пробный лист с сомнением во взгляде, но Том находится почти сразу. — Incendio. Пергамент схватывает огонь. Раскаяние. Он никогда не решится повернуть все вспять. — Думаю, нам пора. Из комнаты Том выходит последним. От отчаяния его почти трясет. *** — Вот, держи, — Джинни возвращает ему заполненный список и присаживается на подлокотник кресла. — Тебе осталось оставить подпись самому и придумать название. Ну и Снейп, конечно. Надеюсь, он не сильно разнесет эту затею. Отблески огня в камине мягко ложатся на волшебный цвет ее волос, и Том понимает, что за этим бессмысленным любованием, теряет весь разговор. — Гарри, ты слушаешь меня? Том вздрагивает. Пора бы уже и привыкнуть. — Да, да, конечно… О чем ты говорила? Улыбнувшись, Джинни заботливо треплет его по волосам. — Список, твоя подпись и подпись Снейпа. Название, — коротко повторяет она, и, дождавшись ответного кивка, уходит. Раскаяние. Чего-то оно да стоит?