Все, что от меня осталось

─ И больше он ничего не сказал? ─ вскользь интересуется Гермиона, обмакивая перо в чернильницу и дописывая несколько предложений в эссе по Трансфигурации. ─ Нет. По-видимому, он и так сболтнул лишнего. Том напряжен: скрестив руки на груди, он чинно мерит шагами гриффиндорскую гостиную, останавливаясь, только получив новый вопрос. ─ Но ты думаешь, что Дамблдор должен знать об этом пророчестве? ─ Должен. Может быть, он и говорил мне о нем, а я забыл? Рон бросает распечатанный конверт на стол между Томом и Гермионой и садится рядом. ─ Папа прислал ответ. Отдел Тайн находится в Министерстве Магии, на одном уровне с залом суда. Никто толком не знает, чем занимаются их сотрудники, но то, что ты видел во сне, – это зал пророчеств. Том замирает в удивлении: брови вразлет, по-детски широко распахнутые глазища. ─ И...он хочет выманить меня туда? Но зачем? ─ Пророчество может взять только тот, о ком оно составлено, ─ со знанием дела отвечает Рон. Тишину гостиной разрывают лишь потрескивание поленьев и тяжелое дыхание Тома. Нахмурившись до тонкой морщинки, Гермиона ровными движениями сворачивает пергамент и перевязывает его лентой. ─ Тогда Он тоже может его взять. Почему это должен делать Гарри? – спрашивает она, откладывая эссе в сторону. Том пожимает плечами. ─ Он надеется, что содержимое этого пророчества в чем-то меня убедит. ─ А значит думает, что ты и раньше ничего не знал о его содержимом. Ты обещал рассказать все Дамблдору, ─ говорит Рон, глядя на друга долгим пытливым взглядом, и Том намеренно уходит в тень. ─ Да, похоже, придется задать ему несколько вопросов. ─ Ты собрался к нему прямо сейчас? ─ А почему нет? В пароле опять какие-нибудь сладости, подберу. Гермиона осторожно и ласково сжимает его плечо ладонью. ─ Удачи, Гарри. ─ Спасибо. *** В кабинете Дамблдора всегда что-то звенит или жужжит, крутится волчком, рассыпается и восстанавливается: Том ждет этого, как ребенок – Рождества, а потому, как только поднимается по винтовой лестнице, оказывается неприятно удивлен – зловещая тишина встречает его пугающей и отталкивающей от себя тайной. ─ Профессор? Его голос – мягкий, словно патока, – звучит необыкновенно напряженно и остро. Феникс покорно склоняет голову перед чем-то неизведанным и величественным. Черные глазки-пуговки накрывает царственный сон, а перья вспыхивают, как от спички, и превращаются в горстку пепла. Том отшатывается, мучительно оглядываясь по сторонам, и что-то лепечет появившемуся из-за угла Дамблдору. Но тот только таинственно улыбается и вынимает из пепла неоперенного птенца. ─ Добрый вечер, Гарри. Ты выглядишь обеспокоенным, ─ тихое приветствие заставляет Тома вздрогнуть и обернуться до головокружения быстро. ─ Простите, что без приглашения, профессор. Но я не мог не прийти к вам, ─ он выпаливает это скомканной скороговоркой и шумно сглатывает, будто бы в горле застрял комок из страха и сомнений. Дамблдор терпеливо ждет, без тени волнения на лице, и на мгновение Тому кажется, что вот он – спасительный якорь, стоит только зацепиться, и можно плыть, ни о чем не задумываясь. Но наваждение спадает также быстро, как и появляется. Взъерошив волосы, Том начинает говорить сдержанно и боязливо: ─ Волдеморт, он каким-то образом общается со мной… у меня в голове. Улыбка сходит с лица директора, как лавина – с горы. Он, излучающий уверенность и спокойствие, неожиданно становится маленьким и беспомощным, словно жалкая деревянная копия настоящего Будды. ─ Во сне? Ты видел его или только слышал? ─ глухо. Том вскидывает голову и, наблюдая за старым волшебником будто бы свысока, отвечает: ─ Во сне. Я слышал только его голос, но он мог управлять тем, что я вижу. Он показывал мне Отдел Тайн. Комнату, в которой хранятся пророчества… ─ И пророчество, сделанное о вас обоих, ─ заканчивает за него Дамблдор, сцепив узкие узловатые пальцы в замок. Том медленно кивает. ─ Я не хотел рассказывать тебе об этом раньше, чем ты вспомнишь свою жизнь, но теперь откладывать невозможно, ─ голос директора звучит и твердо, и обреченно. ─ О чем или о ком, профессор? Я видел там ваши инициалы. Дерзкий вопрос срывается с языка быстрее, чем Том успевает подумать. Он с вызовом смотрит на опустошенного, почти разбитого Дамблдора: тонкие нити бровей приподняты в удивлении, глубокая сетка морщин прорезается от уголков губ – вниз. Феникс пронзительно клекочет, купаясь в лучах закатного солнца. ─ О чем или о ком, сэр? И давно вы знаете о моем отце? Почему вы ничего мне не сказали?! ─ Альбус следит за Риддлом, мечущимся в кабинете Трансфигурации, тяжелым непроницаемым взглядом. ─ Чтобы уберечь тебя от необдуманных поступков, Том. Я понимаю, что ты зол… ─ Да ни черта вы не понимаете! Как вы вообще можете рассуждать об этом! ─ он задыхается, выплевывая обвинения одно за другим, – Дамблдор молчит, ожидая затишья. Они оба не первый день ходят по замкнутому кругу из лжи и недомолвок, но каждый из них боится его разорвать. ─ Тебе нужно успокоиться, тогда мы сможем поговорить. ─ Мне ничего от вас не нужно, ─ зло отвечает Том и уходит, намеренно хлопнув дверью. Дамблдор уверен, что круг все еще не разорван, но, когда Риддл не приходит на следующий день, и через день, и через неделю – Альбуса, наконец, накрывает оглушающая тишина. ─ Пожалуй, я даже не знаю, с чего начать, Гарри. Легкое сопротивление, попытка уйти от разговора – лишь видимость, потому что впервые они чувствуют, как сильно им необходим этот разговор. Дамблдор садится в директорское кресло и жестом приглашает гостя занять место напротив. Том, покорно и вежливо улыбнувшись, доверительно смотрит волшебнику прямо в глаза: ─ С самого начала, сэр.