***
Спешно следуя за стражницами, с которых семь потов стекло из-за того, с какой скоростью они бежали через всю территорию дворца к нужной комнате, Синдбад вместе с ними резко распахивает большие двери и врывается в большое помещение, больше напоминающее зал для праздного времяпрепровождения. - Стойте!!! – едва не срывая голос, кричит приказ стражница, обращаясь к веселым, хохочущим-щебечущим девушкам в количестве примерно десяти штук, что раскинулись на бессчетном количестве разноцветных мягких подушек на полу, в окружении зажженных аромасвечей. Девушки так и застыли, в непонимании и удивлении обернувшись к неожиданным гостям. На невысоком столике, вокруг которого и расположились на полу девушки с волшебницей, помимо кувшинов – частично полных, и частично уже пустых – с разными крепкими напитками, также стояла куча чистых и уже использованных кубков для напитков, лежали ложки разного размера, несколько мерных ёмкостей разного объёма, поднос с засушенными цветками и свежими ароматными листьями трав, другой поднос ломился от обилия самых разных фруктов и ягод. Также была ёмкость среднего размера, в которой отчётливо был виден напиток, который смешивали из всего того добра, что находился на столе. И среди всего этого Синдбад наблюдает Тису, чья шикарная угольно-чёрная длинная шевелюра превратилась в сплошной хаос и неровно стриженный беспорядок, который своей длиной даже плеч не достигал. А они у неё еще непослушные, вьются и торчат во все стороны, лба с приметной татуировкой за этими вихрами и не видать вовсе… Лишенные веса, который давала длина, её волосы теперь напоминали бесконтрольную стихию. Но Синдбад должен признать, что даже так ей чертовски идёт. Волшебница же, судя по всему, не особо сокрушается из-за своей новой прически, ей и без того очень хорошо и радостно. Еще бы! Она же пьяна! - Что происходит? – спрашивает одна из девушек, с трудом поднимаясь на ватные ноги, во все глаза глядя на мужчину в доспехе джинна, не решаясь на резкие движения в его присутствии. - Отойдите от неё! – отдаёт еще один приказ стражница. - Но королева Мира приказала… - Что королева Мира приказала? – перебивая, наседает Синдбад, направляясь в сторону говорившей, краем глаза поглядывая на Тису, чтобы не терять её из виду. Светловолосая девушка непонимающе смотрит на дворцовую стражу, мечась между исполнением приказа королевы, которой она служит, и волей лидера Альянса Семи Морей, с которым не хотелось бы ссориться, а потом отвечать за это перед Её Величеством, если вдруг окажется, что простые воительницы из Артемюры не знали каких-то тонкостей, и по незнанию нажили проблемы своей стране. Глава дворцовой стражи обреченно выдыхает и кивает головой, говоря, что нужно рассказать. Во избежание нежелательных последствий потом. Девушка рукой даёт знак своим напарницам, чтобы они оставили волшебницу и покинули зал. Те, явно захмелевшие, но соображающие, послушно поднимаются и, насколько это возможно в их ситуации, быстро покидают комнату. - Что, уже расходимся? – раздается непонимающий и крайне разомлевший голос Тисы, которая всё еще не сфокусировалась на Синдбаде и его присутствии, пребывая далеко в своих думах. Судя по лицу, более интересных и захватывающих. – Большое спасибо за вечер, вы были прекрасной публикой, как-нибудь обязательно повторим! – веселым голосом говорит она им вслед, шутливо отсалютовав на прощание, после чего с улыбкой на губах мило жмурится, вновь предаваясь каким-то своим мыслям и мечтам. Последняя из девушек, что осталась вместе с двумя стражницами, которые привели Синдбада сюда, вкратце рассказывает королю о произошедшем: эта черноволосая девушка объявилась неожиданно, сопровождала мужчину – давнего «знакомого» королевы, они пришли якобы за своими друзьями, что до них прибыли в страну, и Синдбад уже знал, о ком идёт речь. И всё бы ничего, но, видимо, произошло ма-а-а-аленькое недопонимание… Под суровым взглядом Синдбада, артемюрка всё же созналась в том, что у этого «давнего знакомого королевы» с Её Величеством остались непримиримые разногласия еще со времен далекого прошлого, и вновь король Синдории понимает, что подразумевалось под этими словами: бывший любовник королевы Миры объявился, и любовник этот когда-то явно осмелился бросить гордую сильную королеву и покинуть страну, чем нанёс ей оскорбление и был записан в вечные враги. В принципе не такая уж и необычная история, Синдбаду самому не раз доставалась роль чьего-нибудь «давнего знакомого», которого хотели убить в тот или иной раз за то, что он предпочел вовремя «сделать ноги», поэтому ситуацию королевы Миры он понимает, еще как понимает… Вот только каким боком тут Тиса? Артемюрская девушка ответила честно и на это: случилось так, что увидев своего бывшего любовника, которого Мира Диана Артемина и без того ненавидела, в сопровождении женщины, мало того, что выглядевшей как соплячка малолетняя, но в довесок являющейся волшебницей, она решила, что это его новая молоденькая любовница, а мужчина не спешил отвечать на провокационные вопросы, ловко уходя от четких ответов, используя размытые неясные формулировки, чем еще сильнее гневил Её Величество. Вот в королеве и вскипела нешуточная злость за то, что этот мерзавец смеет являться ей на глаза, да еще притащив с собой в её дворец свою очередную подстилку. Дабы не спугнуть удобный момент вспыльчивыми опрометчивыми действиями, королева Мира решила проявить мнимую благосклонность: гостя мирным предложением увела за собой на приватный разговор, и скорее всего сейчас бессовестный негодяй уже мёртв, а девушку приказала своим служанкам сопроводить в лучшие покои, предоставить ей угощения и хорошую компанию, дабы она не заскучала без своего спутника. На деле же королева Мира отдала своей верной воительнице чёткий приказ: заставить волшебницу расслабиться и потерять бдительность, напоить до беспамятства и перерезать ей глотку, пока та не будет в состоянии ни сбежать, ни дать отпор. Чтобы впредь не ложилась под мерзавцев, у которых немалый должок перед другой женщиной. Сознание волшебница еще не потеряла, но было сие не за горами – служанки, развлекавшие её весёлыми девчачьими беседами, щедро подливали ей алкоголь в кружку, не давая той опустеть, и подстрекали пить больше. Им и самим пришлось немало выпить, дабы не вызвать подозрений, так как волшебница несколько раз уже порывалась почуять неладное и с нарастающим недовольством из-за чужой настойчивости отказывалась от выпивки. Приходилось осторожничать. Воительница честно созналась перед королём Синдбадом, что волшебница оказалась проблемная и до чертиков мнительная: уговорить её выпить поначалу было практически невозможно, вина она и вовсе чуралась – и Синдбад догадывается почему… Но после того, как было решено сменить тактику и начать не с выпивки, а с непринужденных бесед, дабы расположить человека, волшебница через некоторое время всё же согласилась попробовать сладкие травяные настойки – ну раз уж от вина категорически отказывалась. А в настойках волшебница и сама оказалась не промах, разбавляя их разными соками и нектарами, добавляя дольки фруктов, листья мяты или других трав, охлаждая напитки магией или добавляя щедрую порцию созданных волшебством кубиков льда, смешивая разные настойки друг с другом, придавая напиткам всё новые потрясающие вкусы, из-за чего сами служанки с головой ушли в процесс «дегустации». По итогу не волшебницу напоили и заставили потеряться в реальности, а она напоила всех и, сама того не ведая, отсрочила собственную казнь на неизвестный срок, пока её же палачи не протрезвеют. Дальнейший «девичник» был прерван появлением короля Синдбада – на этом, собственно, и всё. - А с волосами её что? – спрашивает он, кивая в сторону Тисы. - В смысле? – не поняла воительница. – Она такая пришла. Постойте… - обрывает саму себя артемюрка, после чего внимательнее вглядывается в Тису, словно пытаясь что-то вспомнить, и потом резко округляет глаза, когда догадка пронзает сознание. – Это что… та самая, которую Вы разыскивали когда-то по миру? Листовки с её лицом были повсюду. – По молчанию и хмурому взгляду короля Синдориии, девушка убеждается в правильности своих мыслей. – В-ваше Величество, мы не знали! Не узнали её. Я… я… Уверена, королева Мира ни за что бы не..! - Достаточно, - прерывает чужой испуганный лепет Синдбад, подняв раскрытую ладонь. – Оставьте нас. Воительница вместе со стражницами коротко кланяются королю в знаке почтения и быстро покидают комнату, закрывая за собой двери. Обернувшись, чтобы стоять лицом к Тисе, Синдбад прикладывает пальцы к губам и издаёт короткий свист, на который тут же со стороны окна высовывается Коврик, «заглядывая» внутрь, и залетает, заметив, что неизвестные люди ушли. Подлетает к волшебнице и тут же жмется к ней как маленький щенок, который сразу получает свою порцию ответной ласки, как только до Тисы доходит, кто это такой любвеобильный к ней полез. Достав сунутое за пояс доспеха Фокалора письмо Коврика, Синдбад вновь пробегается по нему глазами и хмыкает. «Хозяйка пьяна, её надо срочно забрать» В общем-то сказал, как есть. Просто забыл упомянуть, где и при каких обстоятельствах она «взяла лишнего» с крепкими напитками. Мужчина направился ближе к столу, наклонился над одной из аромасвечей и поджёг кончик письма, бросая горящую бумагу в один из пустых кубков, после чего направился дальше – прямиком к волшебнице, что, освободившись от объятий Коврика, опять смешала какой-то напиток и с счастливой улыбкой на лице собралась его пригубить. Опустившись коленями на подушки возле Тисы, он мягко забирает из её рук кубок, не позволяя сделать глоток, и отставляет его на стол. Читать нотации смысла нет никакого, да и сама девушка хоть очень расслабленная, но вменяемая. Не так, как в прошлый раз. Видимо, вино совершенно не её напиток. Ну тогда и не нужно ей его предлагать в будущем. Но забрать её точно необходимо. Пока из-за «хорошего настроения» приключений себе не нашла. - Ого, - удивлённо выдыхает Тиса, наконец-то поняв, кто такой большой, красно-тёмный и с перьями мелькал на периферии её зрения. – Ты откуда такой красивый взялся? – по-свойски спрашивает девушка, словно каждый день говорит ему о том, что он красивый. Или он невольно заостряет внимание, когда с её губ срываются комплименты в его адрес… - Что стало с твоими волосами? - Конспирация. Чтобы королева не догадалась и не сдала меня тебе. Попробуешь? – предлагает она ему напиток в кубке, который он только что забрал у неё. – Не вино твоё любимое, но это безумно вкусно, и сильно не опьянеешь. Тут главное больше разбавлять, понимаешь? – поведала она ему «ужасный секрет», до которого ни один ученый ум прежде не догадывался. По крайней мере по её мнению. - Не хочу, - качает головой Синдбад с улыбкой на лице. - Зря, - не особо-то и сожалея, пожимает плечами Тиса, вновь потянувшись к кубку с алкогольным коктейлем собственного авторства. Но её руку вновь мягко перехватывают мужские пальцы, не позволяя прикоснуться к алкоголю. - Эй, – мягким голосом зовёт он её, прижимая к своей груди женскую ладонь. - М-м? – улыбается она, подняв на него взгляд и посмотрев в глаза. Улыбка на девичьих губах медленно начала таять. – Что с тобой? Ты какой-то… то ли напряженный, то ли опечаленный. У тебя всё хорошо? - Нет. То есть да, - качает он головой, говоря, что у него все в порядке. – Я просто… знаешь, я… Аладдин показал твоё прошлое, и, думаю, будет честно, если я тоже признаюсь кое в чем… - Что такое? – нежно спрашивает она у него, засуетившись, чтобы подняться на колени, слегка возвышаясь над мужчиной. После – берет его лицо в свои ладони и приподнимает голову, и ласковым взглядом вглядывается в его глаза. – Не волнуйся… Ни о чем не переживай… просто скажи, - шепчет она, прикрыв глаза и прижавшись своим лбом к его на пару мгновений. Затем немного отстраняется и прижимается к его лбу уже щекой, слегка потираясь, словно ласковый котёнок. – Смелее, Синдбад, это же я. Всего лишь я. Синдбад поджимает губы, со злостью понимая, что слова не могут сорваться с его языка. Не тогда, когда она смотрит на него так, что сердце рвется на части от переполняющей его любви, нежности и заботы по отношению к этой женщине, а с её губ срывается такое родное как никогда «Синдбад». Она редко называла его, вернее практически никогда не называла его короткой формой имени, предпочитая полную. Он спрашивал, почему она так делает, если сам несколько раз предлагал называть его просто «Син», минуя все формальности и условности, но каждый раз её ответ намертво застревал в его груди стрелой, пронзившей сердце. «Твоё полное имя очень красивое» «У тебя имя сильное, звучное» «Тебе идёт твоё имя больше любых титулов и дорогих цацек» «Син – это кличка для собаки, а Синдбад – это легендарный авантюрист и герой» «Мне нравится в твоём имени длина, сочетание звуков при произношении, значение, даже то, что буквы, лично по мне, ложатся на язык с небольшим трудом, но в этом есть какое-то своё очарование… Я пытаюсь сказать, что твоё полное имя – услада для моих ушей, поэтому я не люблю сокращать его» - Иди ко мне, - вместо признания просит он, обнимая её за талию, уткнувшись лицом в грудь, благодаря чему ухом мог слышать биение горячего сердца. «…это же я. Всего лишь я» Она не всего лишь, а всё. Тиса не сопротивляется внезапному порыву короля, обнимает в ответ за широкие плечи, путаясь пальцами в потемневших из-за влияния доспеха Фокалора волосах, среди который раз-другой попадались великолепные в своей мягкости перья темно-фиолетового цвета. Не сопротивляется, когда мужчина отклоняется назад и тянет её за собой, из-за чего она смешно ойкает, но всё же удерживает равновесие в полусидячем положении, немного возится, располагаясь удобнее на подушках, и, вновь обняв его, но уже за шею, позволяет ему спрятать лицо у неё на плече. Правда стоит признать, что пряди его волос немного щекотали обнаженные участки её кожи. - Ты временами такой милый, - с умиленной улыбкой говорит она, играясь пальцами с его волосами, ввиду лёгкого опьянения больше заинтересованная в них, нежели в том, что творилось в голове Синдбада, что лишь сильнее прижимался лбом к ней, из-за чего его чёлка свесилась вперёд, пряча за собой глаза и лицо мужчины. В тишине шла минута за минутой, и если волшебница полностью расслабилась и просто наслаждалась теплыми, отчего-то более крепкими чем обычно объятиями, Синдбад всё больше и больше пытался раствориться в этом моменте, чтобы отвлечься от всего, чтобы выбросить из головы всё, чтобы ничего не слышать, чтобы голову не разрывал вновь давший о себе знать навязчивый голос, который теперь, после истории Альма-Торана, он узнает сразу, ведь слышал его же, когда возлюбленной женщине наносили рану за раной… «Нравится тебе, да?» Синдбад сильнее жмурится, пытаясь прогнать этот насмешливый, полный издёвки голос прочь. Ему раз за разом удавалось это делать столько лет, так почему сейчас не выходит? «Не пытайся, ты уже понял, кого слышишь. К чему это притворство?» К чему притворство? Да любой на его месте притворялся бы дураком до последнего, открещиваясь от правды. Тем более после того, как открылась история Альма-Торана и те зверства, что происходили по вине обладателя этого голоса. По вине Давида. Синдбад не понимал, в чем так провинился. Почему он? Почему именно он должен слышать именно его? Почему не кто-то другой? «Потому что никто другой не смог бы. Ты слышишь меня, потому что ты – это я» Король вздрагивает всем телом и еще крепче обнимает волшебницу, что невольно охнула от той силы, с которой он прижимал её к себе. Словно пытался найти в ней спасение, словно она могла вытащить его из этого или хотя бы не позволить пошатнуться вере в свою собственную правду. Принимать услышанное Синдбад не хотел. Это же бред! Он псих, чудовище и монстр! Если у них и есть что-то общее, так это принадлежность к мужскому полу, на этом всё. «Ты молод, по сравнению со мной и вовсе ребёнок. Все мы когда-то были наивными детьми… И всё равно ты – это я. Нужно было лишь дождаться, когда в стене между измерениями откроется проход, чтобы я смог дотянуться до тебя и окрасить твою рух в черный, пока ты не скрылся от меня в потоке светлой рух этого мира. Много лет прошло с той войны, в которой пало твоё первое королевство… И лишь теперь ты наконец-то готов слышать меня, а не отмахиваться как от плода больного воображения» Ложь! Пускай связь эта странная, и никак объяснить её Синдбад не может, но связь – не равно быть кем-то другим. Он Синдбад! Сын Бадра и Эслы! Король Синдории, лидер Альянса Семи Морей, легендарный путешественник и покоритель семи лабиринтов! Он – Синдбад, и никто другой! Он родился Синдбадом, тридцать один год жил Синдбадом, и никем другим становиться не собирается. В ответ на этот довод в голове раздается задорный смех, словно его обладатель услышал хорошую шутку, которую воспринимать всерьез – чистой воды глупость. «Кем-то другим? Ха-ха-ха, очнись, наивный глупец! С чего, по-твоему, ты такой особенный? Весь из себя избранный, такой одарённый невероятной магой, сильнейший из всех, идеальный кандидат в короли, свет которого способен ослепить даже маги, что бегут от тебя в страхе поддаться этому сиянию. Когда-то и я мечтал сделать мир лучше, избавить его от ужасов и войн. Когда-то… люди меня считали идеальным для роли короля Альма-Торана. Видишь связь? Моя душа – вот секрет твоего величия, которым ты одарён с рождения. Вернее, та часть моей души, что могла бы жить в мире, в котором царит воля Соломона» Часть… души..? Но это невозможно. Синдбад не помнил ничего такого, никаких прошлых жизней и тому подобного. Он знает только свою собственную жизнь. Знает, когда и в какой день родился, и ничего раньше этого не было. Он не существовал, пока не родился у родителей. «Душа, даже целая, не дарит прежнюю память новому телу, если только не помочь этому процессу извне. Понял? Ты всего лишь тело, которое рождено для меня и под меня, чтобы в будущем оно мне подошло. Как одежда, сшитая по моим личным меркам. А это подходящее сравнение… Ты – мои «мерки», которые я отдал, зная, что рано или поздно они попадут подходящему «портному». Мне было не жалко расставаться, это ведь сущая мелочь, зато какой результат!» Что несёт этот сумасшедший?! Словно об обыденных вещах рассуждает. Совсем что ли ополоумел? Какая еще часть души?! Это же невозможно… так не бывает… так не должно быть с ним… «Часть души, которую я выдрал из себя силой и заточил в собственном посохе, чтобы в нужный срок мой недальновидный сын взял его в руки и сам открыл мне запасной путь в обход своих же законов, не ведая, что именно он окрасил эту часть моей рух в светлый. Не думал, что этот план когда-либо пригодится, но готов признать – ошибался» Снова врёт! Синдбад не знает наверняка, почему Давид это сделал, но чувствует, что прав в своей догадке. Осознаёт это на каком-то интуитивном уровне. Возможно, эта странная «связь» работает в обе стороны, и не только Синдбад является для Давида открытой книгой, но и король может добраться до некоторых истин, если сосредоточиться и постарается почувствовать правду. Давид вырвал эту часть из себя, потому что ему было слишком больно жить с ней. Он заточил в своём Священном посохе всё то человеческое, что в нём когда-либо было, прежде чем стать чудовищем. И именно то, что он вовремя оторвал от себя эту часть, помогло ей не превратиться в тот сгусток тьмы, зла и бессердечия, в который превратилась остальная душа этого древнего волшебника. В каком-то смысле Давид спас последнюю часть настоящего себя, которого никто не знал. Эту часть его рух не признал даже Соломон, когда даровал всему свою волю, освободив от судьбы, потому его никто не заметил в новом потоке душ. «Или избавил себя от лишних забот. Знаешь почему ты так ненавидишь всё и себя в том числе? Потому что это та же ненависть, что когда-то сжирала меня заживо. С ней я не мог свободно двигаться дальше, она мешала мне» Вот только в сердце Синдбада помимо ненависти есть еще и любовь. А на это что Давид скажет? Что и любовь ему не чужда, потому умение любить так сильно, что даже больно становится, у Синдбада от него? От человека, чьи последние слова в лицо сыну были о том, что он никогда его своим ребенком не воспринимал и ничего тёплого к нему не испытывал ни разу за всю жизнь? На что в ответ вновь раздаётся смех. Правда, уже не такой задорный и веселый как до этого. Скорее самоуверенный, но наигранный, за которым пряталась самая настоящая горечь. Синдбада коробит от такого, потому что в глубине души он понимал – ответом на его вопрос будет короткое и неоспоримое «да». Да – любовь ему не чужда. Король не хочет слышать этот ответ, оставляя его на уровне догадки, но всё равно пытается мысленно спросить у Давида, какое ему дело до Интисар? Почему он так странно вёл себя во время их сражения в Альма-Торане? «Я люблю её» Он так легко и быстро произнес это, словно слова были не более чем заученной фразой, въевшейся привычкой, мантрой в конце концов. Но за этими словами не чувствовалось ничего, кроме пустоты. Но даже если его «люблю» что-то и значит, тогда зачем он делал ей больно? Зачем поступал так, если любит? Ответа Синдбад не слышит, но вновь каким-то шестым чувством он осознаёт правду… Потому что вся его любовь, как и ненависть к себе, томилась в той части души, что была заключена в его же посохе, словно в шкатулке, из которой не сбежать и не дозваться помощи, пока её не откроет тюремщик и не выпустит пленника. Самой живой и человечной части души, принадлежавшей когда-то молодому Давиду, которому были не чужды простые человеческие чувства и эмоции, маленькие и большие радости жизни, взлёты и падения, мечты и стремления, грусть и сожаления. Давиду, который жил, а не существовал. «Когда-нибудь, когда исчезнут все мешающие обстоятельства и условности, я верну всё, что принадлежит мне по праву – недостающую часть своей души, возлюбленную женщину, и новое молодое тело. Мы с ней будем счастливы. А пока заботься о ней, береги её для меня, удовлетворяй любую её прихоть, и не смей разочаровывать. Пусть она будет счастлива как никогда прежде. Я хочу, чтобы ей нравилось быть со мной» И он так легко отнесется к тому, что другой мужчина прикасается к его возлюбленной? У него совсем что ли с головой не в порядке? «Другой мужчина? Тебе еще раз напомнить, что ты – это я? Хоть и представляешь собой «чистый лист», на котором жизнь написала новую историю, однако это не отменяет того, что ты – самая настоящая и самая… неискаженная долгой жизнью часть моей души. Не будь ты мной – сдох бы еще в младенчестве. Но так как ты – это всё же я, то тоже с детства умеешь выживать в условиях, когда всё вокруг пытается убить тебя. Радуйся, что я не настолько безумен, дабы ревновать к самому себе» Не настолько безумен? А что, есть куда дальше? Синдбад не понимал его. Почему Давид молчал об Интисар всё это время? Он же наверняка видел, знал, или хотя бы чувствовал её рух. Почему прежде, когда она была рядом, Давид затихал и никак не давал о себе знать? Неужели ему не хотелось приблизиться к ней самому? Он же противоречит сам себе! «Разве это не очевидно? Надо было, чтобы она полюбила меня снова. Жаль, что она всё вспомнила, и в то же время это так прекрасно. Я всего лишь не хочу её спугнуть, опрометчиво дав о себе знать. А ты… такой я, каким был когда-то, нравится ей. Значит, у меня всё еще есть шанс вернуть всё. Пусть полюбит меня сильнее, чем ненавидит за обиды прошлого. Она простит меня за всё, а я соглашусь на любые условия, если в её сердце для меня вновь найдется место. Мне ли не знать, что она за человек… Я подожду сколько надо» Вот зачем Давид создал связь с Синдбадом через темную рух, вот зачем Синдбад вообще ему нужен. Вернее, раньше у него наверняка были совсем иные планы, но с появлением Интисар перед глазами Синдбада – всё резко изменилось. Без Синдбада, без этой части своей души Давид не вспомнит каково это – любить. Без Синдбада Давид просто не сможет получить желаемое и наслаждаться этим, потому что пустота в груди не заполнится. Этот ненормальный действительно хочет занять его место, вернув недостающий кусок души, словно недостающую детальку в паззле, вместе с этим заполучив настоящее живое тело. Сделанное по его «меркам», чтоб его… Вот только… Полюбила снова? В каком смысле «в её сердце для меня вновь найдется место»? Значит, предположения были верны: в далёком прошлом Альма-Торана, когда магия только появилась у людей, когда по земле ходил Адувв Илах, они были знакомы с Давидом. Вот только… Её прошлое воплощение было несколько раз показано в виде иллюзий. Это был парень. Молодой черноволосый парень с теми же глазами, что у волшебницы, которую Синдбад знает, но всё равно парень! Одна ужасная, если не назвать её омерзительной, догадка зарождается в сознании короля, но он отчаянно гонит её прочь, не позволяя даже мысли оформиться окончательно. Прав был Аладдин: чего-то лучше не знать. Однако, возвращаясь к волшебнице, что была сейчас в его объятиях, даже не подозревая о том, что происходит с человеком, который прижимался к ней, словно утопающий цеплялся за спасительную соломинку, Синдбад не знал, как он должен поступить. Что будет правильным? Тиса… Интисар… А если Синдбад ей всё расскажет? Если выдаст всю правду, какая она есть, без прикрас? И тогда всем этим злодейским планам конец! Всему придёт крах, и никакие больше… «Расскажи. Первым же потеряешь её» В этот раз Давид не лгал. Синдбад уже порывался рассказать ей о том, что слышит голос некогда главного врага Соломона и его сторонников, среди которых была Интисар, но струсил. А теперь, после услышанной правды, он и подавно не может признаться. Боится отпугнуть её. Потерять навсегда, потому что ей будет страшно. Синдбад недавно сам думал о том, что она не повернется к нему спиной, что он может ей довериться, открыться. Но есть такое, что не примет даже самое доброе сердце. Он мучил и убивал дорогих ей людей. Он измывался в бою над ней самой. Он так яро пытался убить её, словно ничего иного никогда не желал. Давид без капли сожаления причинял ей боль, тогда как у Синдбада сердце кровью обливалось, когда он всего лишь смотрел на это в виде древней истории. Даже когда он сражался с волшебницей в небе над Синдорией, мужчина всё равно был аккуратен, не позволяя себе нанести ни одной серьезной раны, даже не смея ударить так, чтобы она почувствовала боль. Он бы себя скорее убил, чем всерьёз, по-настоящему, со всей имеющейся у него силой – физической или магой – ударил её. Это даже вообразить недопустимо! К сожалению, это лишь больше подтверждало правдивость слов Давида: больно было Синдбаду, а не Давиду, потому что вся любовь Давида, всё, на что было способно его сердце вроде жалости, сострадания и прочих человеческих чувств, жило в Синдбаде. Увы, «связь» работала в обе стороны. Не только Синдбад мог надавить на больное. Давид тоже знал, куда бить, и не собирался останавливаться… «Расскажи. И за это я уничтожу твоих друзей и жителей королевства точно также, как сделал это с той волшебницей… Фалан, кажется? Ты ведь вспомнил, как я убил её твоими руками? Точно также убью тех, кто сколько-нибудь тебе дорог – они будут дохнуть как тараканы один за другим от твоих рук, не понимая, за что их милый дорогой король так поступает с ними. Расскажи – и я заставлю тебя проклясть свою судьбу окончательно, а не наполовину» Насколько же низко надо пасть, чтобы шантажировать подобным образом? И в каком месте после этого они могут быть частями одной души? Однако, слишком во многом они сходились: избранность Синдбада, невероятная сила, его умение вести за собой людей, заставлять добровольно верить в то, что ему нужно… Всё это делал Давид в Альма-Торане. Он вёл за собой людей в своё время, точно также как Синдбад делал это в своей эпохе. Он считался сильнейшим волшебником своего времени, как и Синдбад – сильнейшим владельцем металлических сосудов. Они оба были аномалией для своих миров. Правильный выход был только один – рассказать. Хоть кому-нибудь рассказать правду: хоть Тисе, хоть кому-то из маги. Возможно, можно что-то сделать, как-то разорвать эту ужасную связь и освободить себя от угрозы быть… возвращенным к своим истокам. Но в то же время, если расскажет… Ему больше никто не поверит, будут чураться или смотреть волком, узнав, что он из себя представляет, и во что в теории может превратиться, если жизнь расщедрится на испытания, которые будут ему не по плечу. Что ему делать? Попытаться справиться с этим в одиночку? Самому в тайне от всех искать решение подобной проблемы? Молить небеса о помощи? Или всё же рискнуть и рассказать? Но что, если это будет ошибкой? Мужчина снова боялся совершить ошибку, за которую пока не готов нести ответ. Не знал, как Тиса отреагирует, не мог предугадать, потому мешкал с принятием решения. И снова вспоминал о том, что за промедление придется платить, а правда всегда рано или поздно всплывает наружу, но… Страшно. Неизвестность пугает. А её реакция на его откровение – неизвестность, которая заставляет кончики пальцев дрожать. «Боишься совершить ошибку? Забавно, что даже это тебе досталось от меня. Я тоже когда-то совершил непростительную ошибку, стоившую мне всего. Первое время я не мог заставить себя покинуть стены собственных покоев – настолько ужас сковывал меня. Хочешь совет? Не совершай ошибку, за которую не захочешь расплачиваться. Молчи. Молчи и наслаждайся счастьем, пока не разрушил его своими же руками» Они отличались очень во многом, но, к искреннему ужасу Синдбада, во многом были похожи. Ведь Синдбад даже слова сказал Тисе те же самые, что и Давид когда-то, хотя даже не подозревал об этом, когда говорил. Обстоятельства и условия жизни, встреченные на жизненном пути люди и испытания делают их разными людьми. Но «заготовка» одна и та же. И всё равно Синдбад не собирался так просто мириться с тем, что ему не по нраву. Мало ли, кто из чего и как создан изначально? Значение имеет лишь то, что получается на выходе. А Давид… он так легко выкладывает все карты на стол Синдбаду. Неужели совсем не боится? «А чего мне бояться? У нас с тобой одни интересы, которые ты сейчас держишь в руках. Лично я считаю тебя своим самым главным союзником. Надеюсь, тебе хватит ума тоже это понять, мы ведь так похожи… Поверь мне, потеряешь её – и весь мир будет тебе не мил, никакая страна, друзья и великие цели не помогут тебе, не заменят утерянного и не спасут от самого себя. Не поступай опрометчиво, подумай. Каких-то пару лет назад ты был хоть отчасти также счастлив, как сейчас с ней? Ты любил хоть кого-нибудь также сильно? До неё хотя бы раз за все тридцать лет всерьёз задумывался о том, что хочешь стать мужем и отцом? Но если думаешь, что это не твои чувства, что тебе их навязал я – откажись от неё. Повторишь мой путь один в один, зато убедишься, что испортил всё самостоятельно, а не якобы из-за чужого влияния» Взял и как на духу выложил всё, хотя до этого дня даже… Нет. До этого дня Синдбад сам не хотел ничего ни слышать, ни слушать. И у него получалось усилием воли заглушать «галлюцинацию», которая оказалась вовсе не выдумкой, а самой что ни на есть реальностью. Но он всё равно не хочет. Вот так по-детски и капризно не хочет признавать всё это, мириться и послушно ждать, когда Давид решит вернуть всё, что «принадлежит ему по праву». Черта с два! Пошёл он! Провались пропадом! Это его жизнь, его тело и его душа – его, Синдбада! И он не собирается ни отдавать ничего, ни делиться чем-либо, и тем, кто ему дорог, он тоже не позволит причинить вред. Но самое главное… Ослабив объятия и чуть-чуть отстранившись от порядком разомлевшей девушки, Синдбад тянется к ней. - От меня алкоголем пахнет, - виноватым тоном предупреждает она, заметив, что мужчина находится слишком близко. - От тебя пахнет фруктами, ягодами и мятой, - абсолютно честно говорит король, прижимаясь губами к её виску, зарываясь носом в столь непривычно короткие волосы, и с силой жмурит глаза. А в следующую секунду распахивает их, не отстраняясь, глядя решительным воинственным взглядом в пустоту, словно желал, чтобы даже столь безразличная ко всему пустота поняла одну простую вещь. …самое главное – он не позволит никому отнять у себя возлюбленную женщину.Глава 49. "Отчего же такой особенный?"
9 августа 2023 г. в 04:37
Примечания:
1) Эта глава получилась намного меньше, чем обычно, но я решила сделать её именно такой, потому что совершенно не хотелось добавлять в неё что-либо еще. Хотелось закончить именно так, именно на такой ноте.
2) Когда-то я предупреждала, что буду нехило так отходить от канона манги. Сейчас решила еще раз об этом напомнить.
3) Мне тут в сообщениях кое-что написали, изрядно меня удивив по поводу одного момента в фанфике, и хочу на всякий случай чётко оговорить его, чтобы с остальными читателями тоже не было недопонимания: между Синдбадом и Интисар никогда не было секса. Ни прямым текстом, ни где-то за кадром аля "написать не напишу, но подразумеваю". Нет, ничего не было, кроме шалостей-милостей и тому подобного.
Путь до Артемюры занял намного меньше времени, чем Синдбад предполагал изначально. Дело не только в том, что путь пролегал по воздуху благодаря доспеху джинна, но и потому, что стоило набрать достаточную высоту и достигнуть открытого пространства – ковёр-самолёт ринулся с такой скоростью, что Синдбад, прикладывая немало усилий, едва поспевал за ним, при том, что доспех Фокалора сам по себе давал огромную скорость и ловкость по сравнению даже с другими доспехами джиннов, так его еще и слегка усилить можно было, контролируя воздушные потоки благодаря магии сосуда.
И даже так мужчина один раз едва не потерял из виду магический ковёр, который рассекал небо и облака как горячий нож масло. Поразительное творение… Очень быстрый и манёвренный, обычные ковры-самолёты даже стыдно сравнивать с ним в плане «технических» характеристик, что уж говорить о том, что он обладал самосознанием.
Признаться, Синдбад неожиданно для себя открыл, что такой способ путешествия, экономящий бесценное время жизни, ему по душе.
Встретившись в небе над землями Артемюры с парившей на своих гигантских птицах пограничной стражей, Синдбад потребовал у узнавших лидера Альянса Семи Морей артемюрок немедленной аудиенции у королевы Миры.
Светловолосые, как и все жительницы матриархальной страны Артемюры, воительницы непонимающе переглянулись. Им не сообщали о прибытии короля Синдории, да еще без сопровождающей делегации, но и отказать они ему не могли – кто знает, что именно привело его, раз он желает немедленной встречи с королевой? Да и не могут они не впустить главного союзника их страны, которого королева когда-то признала лично.
Сопроводив короля Синдории до ворот дворца, они передали гостя, по-прежнему пребывавшего в доспехе джинна, на попечение других стражниц, отвечающих непосредственно за сам дворец и его безопасность.
- Его Величество, король Синдбад, желает говорить с королевой, - быстро вводит своих сослуживиц в курс дела стражница на птице.
- Королева Мира… сейчас занята и не принимает никого, - слегка стушевавшись вначале, произносит глава дворцовой стражи, словно сначала хотела сказать совсем другое, но вовремя осекла себя. – Мы проводим Вас в гостевые покои, Ваше Величество, но встречу с королевой сиюминутно устроить не получится. У Её Величества важный гость, с которым она пожелала говорить один на один. Нам было приказано не тревожить её ни при каких обстоятельствах.
- Я не задержусь в вашей стране, - вежливо, но уверенно отказывается от гостеприимства Синдбад. – Мне нужна женщина, что недавно прибыла сюда. Волшебница. Черноволосая, - даёт наводку мужчина, прекрасно зная, что любая не светловолосая женщина в Артемюре – событие, которое так или иначе повлечет за собой слухи и сплетни среди жителей страны, а также служанок и воительниц, а значит без внимания точно не останется.
Женщины переглядываются нервными и даже слегка удивлёнными взглядами.
- Такая действительно есть. Она… она из числа Ваших людей? – осторожно, с явной тревогой в голосе спрашивает вторая стражница, что до этого сохраняла молчание.
Синдбаду не нужно слышать больше, чтобы понять, что здесь не всё чисто.
- Ведите. Немедленно, - приказывает он тоном, не терпящим возражений.