Ты когда-нибудь меня простишь, грозовые тучи с неба снимешь и не улетишь, ты меня не покинешь. Я когда-нибудь тебя прощу и прижмусь к тебе обыкновенно, и не отпущу, и останусь, наверное. Если я когда-нибудь тебя прощу. Если я когда-нибудь тебя прощу… © Леонид Агутин и Анжелика Варум «Если ты когда-нибудь меня простишь»
Всё спуталось в голове: события, случившиеся недавно, вещи, произошедшие в далёком детстве. Они смешались и причудливым калейдоскопом вертелись в её воспалённом мозгу. Горячка отнимала почти все силы, и Кристина часами бездыханно лежала на кровати. Изредка с бледных губ срывались слова, изредка — какие-то фразы или стоны. Так проходили дни, а ночами она металась в бреду по всей кровати, то отбиваясь от невидимого врага, то пытаясь куда-то сорваться и убежать. Спасением становились одновременно сильные и заботливые руки Эрика, которые удерживали, успокаивали, дарили долгожданное умиротворение. После этих приступов она всё чаще и чаще тянулась к его большим ладоням, так бережно касавшихся девичьего личика, будто боялись причинить боль. Кристина бредила уже три дня, а Эрик не находил себе покоя. Он ужасно боялся. Боялся, что Кристина больше не очнётся, и отлучался из комнаты только тогда, когда Антуанетта звала его поесть или меняла постельное белье и одежду Кристины. Для Призрака даже эти минуты казались часами, и он бесцельно шатался по кухне или коридору, ожидая момента, когда мадам Жири выскользнет из комнаты Кристины и, осторожно закрыв за собою дверь, позовёт его. Тогда он мчался со всех ног и снова занимал добровольный пост у постели Кристины, нежно касаясь ладонью её горячего лба. Он любил её, безумно любил и так же безумно желал, чтобы она скорее очнулась. За эти дни он почти не спал, и огромные мешки уже прочно обосновались под усталыми серо-зелёными глазами. Зря Антуанетта уверяла, что они могут сменять друг друга, что ему необязательно целыми днями сидеть возле Кристины. Нет, Эрик отмахивался от неё, словно от назойливой мухи. Антуанетта вздыхала и, качая головой, снова уходила готовить питьё для бедной девочки. Хорошо, хоть продуктов было вдоволь: она одолжила денег у Эрика, который, выслушав ее просьбу, растерянно вытащил из кармана сто тысяч франков и молча отдал ей всю сумму. Она пыталась сказать, что это слишком много, но тот лишь пожал плечами и убежал к Кристине. Антуанетта взяла столько, сколько нужно было, а остальные деньги, не доверяя тайнику, упрятала за корсаж и носила целый день, а ночью хранила под подушкой. Дни тянулись медленно, управляющий конторой все не появлялся, а без него Антуанетта не могла уехать. Да и как она могла теперь со спокойной душой сделать это? Женщина сомневалась: разве можно продать дом, пока здесь находятся растерянный Эрик и полуживая Кристина? Она не может оставить их на произвол судьбы, просто не может! Антуанетту раздирали сомнения. «Разумеется, — говорила она себе, — Эрик богат, у него есть деньги. Он может купить себе дом, а мне нужно получить свое и уехать». Но все равно Жири терялась в догадках, что же делать. В конце концов, она решила пока оставить всё как есть. Подумает над этим, когда появится мсье Лярок, а сейчас не надо ломать голову. И продолжила жить дальше. Время тянулось бесконечно долго, она уже начинала беспокоиться о Мэг, поэтому решила написать ей письмо. Всё-таки сейчас она точно не знает, когда уедет в Авиньон. Такой её и застал Эрик — сидящей на кухне за столом, сосредоточенно грызущей кончик пера и усердно над чем-то раздумывающей. — Что ты делаешь, Антуанетта? — он сам удивился, услышав звук собственного охрипшего голоса. За эти дни он едва словом перемолвился с мадам Жири. Та подняла на него встревоженный взгляд. И было за что тревожиться: в глазах Эрика — всемирная усталость, на бледном и осунувшемся от долгого недосыпа лице — щетина, движения — вялые и медленные. Он даже похудел от нервов. Таким Антуанетта его ещё не видела. Что же всё-таки любовь творит с людьми. Никто бы не узнал в этом мужчине бывшего Призрака Оперы. Да никому и в голову бы не пришло, что таинственное привидение так может беспокоиться о чьей-либо жизни, причем совершенно позабыв о себе. Эрику был нужен отдых. Даже сейчас было видно, как он покачивается от усталости и постоянного эмоционального напряжения, пускай и каким-то образом пытается это скрыть. Но, даже если мадам Жири прямо скажет о том, что ему самому нужно отоспаться, то его упрямость и страх за Кристину не позволят прилечь даже на минуту. И она прекрасно это понимала. Да… любовь действительно может сильно повлиять на человека. — Письмо пишу, — наконец ответила она и, поймав его вопросительный взгляд, пояснила: — Для Мэг. Она, должно быть, волнуется. Тот ничего не ответил, только кивнул, а потом тяжело опустился на стул. — Она уснула, — невыразительно проговорил бывший Призрак Оперы, подавив в себе желание зевнуть. — Я дал ей порошок, и она уснула. — Это хорошо, — задумчиво произнесла Антуанетта. — Сон всё лечит. Эрик вдруг встрепенулся и отчаянно посмотрел на неё. — Разве это хорошо, что она так долго не просыпается? Почему… почему она так долго без сознания? — Он спрятал лицо в ладонях. — Может, ваш доктор что-то не так делает, а? Я его придушу, если Кристина не очнётся! — Успокойся, Эрик, — хладнокровно произнесла женщина, привыкшая к его вспышкам гнева. — Доктор Дюпон — настоящий специалист. Я знакома с ним почти всю свою жизнь. Эрик ничего не ответил, только вздохнул. — Тебе нужно поспать, — приказным тоном произнесла мадам Жири. — Ты спал только раз, и то потому, что свалился от усталости. — Или ты подсыпала мне снотворного, — хмыкнул Эрик. — Я до сих пор не уверен, что пил просто чай. И как ты только умудрилась отважиться на такое, Антуанетта? — Призрак рассеянно хлебнул из чашки, стоявшей на столе. Горячий чай обжег язык, но он поспешно сделал несколько глотков, и лишь потом нахмурился, ощущая странное горьковатое послевкусие. Подозрительно прищурился и перевёл взгляд на мадам Жири. Та улыбнулась. — Не удивляйся, Эрик, — он побагровел, а потом опять взглянул в чашку. Странно, но глаза почему-то стали слипаться, перед ними стало темнеть, а руки налились свинцом. — Тогда, — она выделила это слово, — я тебе ничего не подсыпала. Но сейчас ты еле держишься на ногах. Лучше иди к себе в комнату и ляг в кровать. А не то уснёшь прямо здесь. Сжав кулаки, Эрик сердито глянул на неё, но она только безмятежно улыбнулась. Чёрт! Чёртова Антуанетта!.. Зачем она это делает? Он не должен спать, он должен помочь Кристине, должен посидеть с ней, должен… Кто, если не он?! Такие мысли овладевали Эриком, когда он поднялся на второй этаж и, выбрав первую попавшуюся комнату, ввалился в нее и, упав на кровать, почти сразу уснул. Антуанетта, смотря вслед уходившему Эрику, покачала головой. Как дитя малое. Самое настоящее дитя. И как он сумел прожить столько лет под Оперой и ничем не отравиться? Как раздобыл славу Призрака? Она отложила бумагу и перо в сторону и привстала. Нужно посмотреть, как там Кристина, а потом пойти на рынок. У них почти закончилась еда. Кристина безмятежно спала, и только чуть сбившееся дыхание и румянец на щеках выдавали, что недавно она перенесла сильную горячку. Скоро она придет в себя. И её надо будет кормить. Антуанетта вздохнула. Не отправлять же Эрика за продуктами! Осмелься она предложить ему нечто подобное, он сразу свернёт ей шею и даже не будет сожалеть. И будет прав. Антуанетта хмыкнула. Нечего рассиживаться дома.***
Кристина медленно приходила в себя. Глаза совсем не хотели открываться, но она, наконец, еле разлепила слипшиеся ресницы. Впрочем, почти сразу снова зажмурилась — дневной свет оказался слишком резким. Следующую попытку она сделала спустя минуту, медленно открывая глаза и пытаясь приспособить их к ослепляющему свету. Более-менее это удалось, и она рассеянно огляделась вокруг. Где она? Она почти ничего не помнила, причудливые образы соединялись и расплетались в измученном сознании, разные картинки и воспоминания мелькали перед глазами. В конце концов, она смогла немного напрячься и вспомнила последнее, что видела перед тем, как потеряла сознание: вечер, снег, царивший вокруг полумрак, незнакомец, напавший на неё, и… Призрак. Кристина потрясённо выдохнула. В тот миг она отчётливо вспомнила, как его руки подхватили её. Значит, он тоже где-то здесь. Кристина попыталась пошевелиться, что удалось далеко не сразу. Безумно хотелось пить. На столике возле кровати стоял стакан с водой, и девушка попыталась приподняться. Она смогла только слегка шевельнуться, но сразу застонала от боли, пронзившей всё тело. Рука, пытавшаяся дотянуться до стакана, безвольно упала. Казалось, ее конечность весила сейчас намного больше, чем сама Кристина, так тяжело было её приподнять. Девушка всхлипнула. Она не понимала, где оказалась, её мучила жажда, она не могла даже подняться на ноги, да что там подняться — даже пошевелиться не могла. Что же делать?.. Дае снова огляделась. Потом нахмурилась. Кажется, она была здесь, в этой комнате, только очень давно. Забытое воспоминание ускользнуло, стоило только Кристине постараться ухватить его, и она откинулась на подушки, прекращая попытки. Начинала болеть голова, перед глазами всё плыло, а сердце, казалось, выпрыгнет из груди, так быстро оно билось. — А где мадам? — она вдруг услышала голос, звучащий совсем недалеко. Кажется, человек, который произнёс это, стоял за дверью. — Её нет, — ответил холодный голос, и Кристина содрогнулась. Она узнает этот голос из тысячи других. Это он. Призрак Оперы. Она была права — он снова похитил её. Она попала из огня да в полымя… Мало ей было сошедшего с ума Рауля, так еще и Призрак!.. Что же делать? Что делать?! Надо притвориться спящей. И она решительно закрыла глаза, стараясь не дрожать и не шевелиться, чтобы не выдать себя. Кто знает, что у этого безумца на уме? Однажды он уже похитил её и чуть не убил Рауля. При мысли о Рауле возникла тупая ноющая боль в груди, но Кристина поспешно загнала её поглубже. У неё будет время подумать об этом, когда она окажется подальше отсюда. И пусть ей некуда идти, но здесь она точно не останется. Дверь открылась, и Кристина еле успела перевести дух и затаиться. Послышался звук шагов по полу, один тихий, почти неслышный, а второй довольно громкий, неуклюжий. Заскрипели пружины, и Кристина ощутила, как кровать прогибается под весом человека. Она чуть не вздрогнула, когда ощутила на лбу мягкую прохладную руку, а спустя минуту незнакомый голос произнёс: — Жар спал, температуры нет. Потом та же рука осторожно взяла её за запястье: — Пульс учащённый, но это не страшно. Мадемуазель немного бледна, хотя выглядит уже гораздо лучше. Похоже, месье Эрик, — Кристина расслышала в голосе мужчины улыбку, — ваша невеста почти здорова. Со дня на день она должна прийти в себя. Кристина чуть не подскочила на кровати, услышав это. Кто это — месье Эрик? Неужели Призрак? Надо же, а она и не знала, что у него есть имя. Хотя… он же человек, это логично, никакой он не ангел. Ангельского в нем столько же, сколько непорочности в девушках с Пляс Пигаль. Просто она поделилась с ним своей мечтою, своей искренней верой в Ангела Музыки, посланного отцом, а он с радостью ухватился за это и продолжал долгие годы обманывать ее. И что за невеста? Какая невеста? Неужели она? Но её женихом — настоящим женихом! — был Рауль, которого она действительно любила, несмотря на его поступок, а не этот ужасный человек, отвратительный убийца! Как он посмел такое сказать! Кровать вдруг выпрямилась, и девушка поняла, что незнакомец — видимо, доктор — встал с кровати. — Когда девушка очнётся, дадите ей ещё полпорошка. Нельзя допустить возвращение горячки. Её нужно будет хорошо кормить. Лучше всего готовить бульоны на птичьем мясе. Кормить регулярно. У мадемуазель сначала не будет аппетита, но если она хочет побыстрее выздороветь, должна будет придерживаться рекомендаций. Вы понимаете, месье?.. — Да, — глухо отозвался Призрак, и Кристина подавила в себе желание вжать голову в плечи и спрятаться под одеялом. Он явно сердился. «О Боже! — взмолилась она. — Не дай ему сейчас убить этого человека! Он стольких невинных людей лишил жизни!» Но, несмотря на её ожидание, Призрак, видимо, совсем не собирался никого убивать. В комнате по-прежнему царила тишина. Доктор продолжал рассказывать: — Если ей будет хуже, — хотя это маловероятно — зовите меня. Ответа она не услышала, только скрипнула дверь, и всё затихло. И лишь постепенно стихающие шаги зазвучали в отдалении. Она неуверенно распахнула глаза и выдохнула. Она одна в комнате! О, как хорошо, что его нет. Кристина не знала, что делала бы, если, очнувшись, увидела Призрака возле своей кровати. Наверное, вскричала бы в страхе. Когда она покидала его, он не выглядел ни страшным, ни опасным. Только жалким и раздавленным. В те минуты она искренне жалела его. Но сейчас, оказавшись в подобной ситуации, в непосредственной близости с Призраком, остаться с ним наедине было бы страшнее всего на свете. И что же делать? Как вести себя? Она не может вечно прикидываться спящей. Может, попросить помощи у доктора? Но кто знает, поможет ли он ей? Может, он заодно с чудовищем? Кристина рвано выдохнула. Надо уходить отсюда. Она не знает, что можно ожидать от Призрака. Он ведь тогда хотел сделать её своей женой. Что помешает ему сделать это теперь, когда она находится в его руках — усталая, измученная, больная?.. Тем более, если даже Рауль оказался негодяем и попытался принудить ее к сожительству, чего уж ожидать от монстра, живущего в подвалах! И Кристина решилась. Она убежит. Когда? Да прямо сейчас! Она была слишком слаба и рассеяна, чтобы подумать как следует — даже если она успеет выйти из комнаты, никого не потревожив, кто сказал, что Призрака уже нет в доме? Но это не пришло в голову Кристины, и она, осторожно приподнявшись, спустила ноги на пол. Тело плохо слушалось, и девушка впервые призадумалась — сколько времени она провела здесь? Но теперь не время думать, надо уходить. И она, держась обеими руками за кровать, попыталась встать. Колени подогнулись, и Кристина с еле слышным вскриком ухватилась за небольшой столик возле кровати. Как ни странно, устояла. Ноги, казалось, были ватными, в голове шумело, перед глазами мерцали разноцветные точки. Устало вытерев холодный пот, выступивший на лбу, она затем сделала шаг. Потом второй. Все мышцы сжались в жутком напряжении, руки дрожали, но она упрямо продолжала шагать. Достигнув двери, Кристина измученно вздохнула. Она смогла дойти до двери, значит, дойдёт и до выхода. Доползет, если придется. Надо только напрячь все силы. Она выдохнула, зажмурилась, сжав кулаки. Пол был холодным, она ощутила это только сейчас. Святые небеса, она ведь не одета! Кристина потрясённо оглядела себя. Ночная рубашка. Она в ночной рубашке. Кровь бросилась ей в лицо. Кто переодел? Неужели Он? А, может, он ещё что-то с ней сделал?.. Дыхание замерло в груди, но спустя минуту она покачала головой. Нет, он не смог бы, не посмел бы. Кристина всегда видела это в его глазах. Даже когда она потеряла сознание и осталась на ночь в подземелье, он не тронул её. Значит, не о чем беспокоиться. На секунду Кристину пронзило странное ощущение: в Рауле она не была так уверена, как в Призраке. Впрочем, все мужчины, наверное, одинаковые. Жуткий страх поднялся в душе, стоило только припомнить, как грубо он тащил её к себе в подземелья. Она не хочет снова испытать тогдашний ужас. Значит, надо бежать. Поглубже вдохнув, она открыла дверь. Небольшой коридор тянулся вдоль и заканчивался лестницей. Придерживаясь одной рукой за стену, она осторожно шла по коридору, со страхом ожидая, что из следующей двери выскочит он и унесёт её обратно. Ногам стало еще холоднее, и Дае мысленно прокляла того, кто её раздел. Какая она глупая. Кристина смахнула слезу. Она замёрзнет, без одежды и обуви. Что она делает? Куда идет? Размышляя, она начала спускаться с лестницы. И вдруг слабость тяжелой волной нахлынула на Кристину, колени подогнулись, и, будучи на предпоследней ступеньке, она упала.***
Эрик сидел на кухне и, подперев щёку рукой, ждал Антуанетту. Он был немного сонным после снотворного, зато ощущал себя намного лучше, в голове прояснилось. Призрак понимал, что мадам Жири была права, но об этом ей незачем знать. Эрик хмыкнул. Когда Антуанетта вернётся, он немного поворчит, она улыбнётся, и они закроют тему. Слова доктора обнадёживали, Кристина скоро очнётся. Что же, помоги ему Господь, когда это произойдёт. Лучше было бы, будь Антуанетта сейчас рядом. Что он сделает, когда она придёт в себя и первым увидит именно его? Эрик вздохнул, а потом насторожился, услышав еле слышный шум на втором этаже, как будто кто-то очень тихо шёл по коридорчику наверху. Антуанетты в доме нет, значит… У Эрика потемнело в глазах. Кристина. Она очнулась. О Боже, что ему делать? Шаги становились ближе, и Эрик подобрался. Что он ей скажет, как поприветствует? Вдруг послышался грохот, и Призрак, похолодев, поспешил на звук. То, что он увидел, поразило его. Кристина лежала у подножия лестницы, беспомощно пытаясь подняться. — Кристина! — воскликнул он и бросился к девушке, но застыл на полпути, услышав её вздох, полный ужаса. Полными страха глазами она уставились на него, а потом всхлипнула. Сердце Призрака сжалось, в груди болезненно кольнуло. Она боится его. Она до ужаса боится его. Эрик сглотнул, не сводя взгляда с Кристины, пытающейся встать, а потом решился. Она не поднимется сама, он не оставит её так лежать, больше никого здесь нет, так что Кристине придётся потерпеть его прикосновения. И решительно шагнул вперёд. Кристина с расширившимися от ужаса глазами наблюдала, как шаг за шагом к ней приближается тот, кого когда-то она боялась больше всех. И когда его руки подхватили её, она испугалась так, как никогда в жизни. — Отпустите меня! — она попыталась вырваться, но сильные руки железной хваткой сомкнулись у неё на талии и не позволили отодвинуться ни на дюйм. Тогда она заплакала и начала умолять. — Пожалуйста, отпустите меня! Не трогайте, прошу вас!.. Эрик, скрепя сердце и стараясь не слушать жалобный голосок, понёс девушку вверх по лестнице, мимоходом отмечая, что её руки расцарапаны, на скуле небольшой синяк, а на правой ноге ссадина. Глупая, зачем она это сделала? Неужели он настолько пугает её? «А что ты хотел? — горько прошептал он про себя. — Неужели ты ожидал, что она бросится тебе на шею? Или что?» Эрик мотнул головой и сильнее прижал сопротивляющееся худенькое тело к себе. Она вздрогнула и почему-то затихла, а потом съёжилась, втянув голову в шею. Эрик понял, почему она это сделала, и чуть не взвыл. Как она могла бояться, что он причинит ей вред, что он прикоснётся к ней не по её воле? Или что посмеет требовать от неё чего-то… возмутительного и неподобающего? Сейчас он опустит её на кровать и больше никогда не прикоснётся, если разве что она сама попросит. А она не попросит. Что же, ему придётся довольствоваться этим воспоминанием, одним из многих, когда он нёс её на руках и вдыхал слабый аромат ванили, которым пахла её кожа. Он открыл дверь ногой, и Кристина вздрогнула от грохота, с которым дверь ударилась об стену. Дикий страх промелькнул в глазах, когда Эрик опустил её на кровать. Она мгновенно отползла подальше и забилась в дальний угол кровати. Эрик вздохнул, с болью наблюдая за ней. И почему она так боится? Как развеять этот иррациональный страх? Ах, если бы Антуанетта была здесь! Его внимание привлекла капелька крови, выступившая у неё из царапины на лбу. Эрик осторожно сделал шаг вперёд, но сразу остановился, увидев, как она вздрогнула и сильнее прижала к себе одеяло, пытаясь укрыться. — Кристина, — начал он, стараясь говорить негромко и медленно, чтобы не испугать ещё больше, — Кристина, пожалуйста, послушайте меня. Я не причиню вам вреда, слышите? Вам не стоит бояться, понимаете? Но Кристина сверлила его испуганным взглядом и не отзывалась. Эрик вздохнул, а потом, наплевав на предосторожность, присел на кровать. Она не верит ему. Конечно, кто поверит сумасшедшему убийце, человеку, похитившему её прямо со сцены и чуть не задушившему её жениха? Кстати, о женихе. Эрик мрачно сдвинул брови и бросил на Кристину внимательный взгляд. Дае сглотнула, заметив это, бледные руки, сжимающие одеяло, задрожали. — Как вы оказались там, Кристина? Как вы оказались возле этого паба? Почему вы не со своим женихом? Кристина обречённо сжалась и, выпустив из рук одеяло, спрятала лицо в ладонях и заплакала. — Кристина?.. — растерянно отозвался Призрак. Он никогда не знал, как реагировать на женские слёзы, поэтому и сейчас недоуменно оглянулся вокруг. Осознав, что Антуанетты нет, и что сейчас никто ему не подскажет что делать, он неуверенно придвинулся ближе. — Кристина, ангел мой, почему вы плачете? Кристина, да я убью каждого, кто только посмеет причинить вам вред! — Призрак умолк, осознав, что только что сказал, а Кристина с ужасом подняла на него глаза. «Идиот! Неужели не мог придумать что-то другое?!» Девушка стала всхлипывать: — Н-не надо никого уб-бивать, пож-жалуйста! — Кристина, я… — Эрик запнулся, не зная, что сказать. Сказать, что пошутил? Таким не шутят. Но девушка, роняя слёзы на подушку, снова как можно дальше отодвинулась от него, хотя дальше уже было некуда. Он снова заговорил об убийстве! Да, Рауль был прав, — он чудовище! И как она могла жалеть его?! — Кристина, — вдруг жёстче заговорил Эрик. Его начинало раздражать всё это, и дикий непокорный нрав стремился вырваться на свободу. — Не плачьте. Я же не трогаю вас, даже не прикасаюсь. Не делайте из меня большего монстра, чем я есть! Хватит плакать! На этот раз вы сами виноваты! Как вы очутились там? Захотели приключений? Или ваш жених привёл вас туда? Ну, говорите же! Раздосадованный всем происходящим, он полностью сократил то ничтожное расстояние, что разделяло их с Кристиной и, схватив девушку за плечи и хорошенько встряхнув, продолжил: — Ну что вы рыдаете?! Отвечайте мне! Или я уже даже этого не стою? Не стою, чтобы со мной можно было поговорить? Вы же видите — на мне маска! Неужели моё лицо так пугает вас, что даже в маске вы не можете его выносить? Ах, да! Вы не можете его забыть! Конечно, кто бы забыл такое уродство!.. Кристина рыдала в голос, стараясь убежать от его беспощадных рук, безжалостно сжимавших запястья, но не могла даже на йоту сдвинуться с места. Её сотрясала сильная дрожь, в голове всё перемешалось. Он сейчас просто разорвёт её на части! Она никуда не сможет убежать от него. Не сможет. Здесь ей и придёт конец. Что же, может, он и будет прав. Она ведь сама виновата, она бросила его там. Но Эрик пришёл в себя и с ужасом уставился на собственные руки, которые словно тиски обхватывали тонкие запястья девушки. Он отпустил её, потом сделал неуверенный шаг назад. Кристина прижала руки к груди и всхлипнула,. Что же он наделал?.. Эрик упал на колени перед кроватью, опустив голову вниз и не замечая потрясённого взгляда Кристины. — Простите меня, Кристина! Я умоляю вас! Сможете ли вы когда-нибудь простить меня?.. Еле слышно всхлипывая, Кристина всё-таки задалась вопросом — а сможет ли? И не смогла ответить. В этот момент дверь резко отворилась, и в комнату вошла мадам Жири. Кристина поражённо уставилась на неё. Так вот где она находится! Она ведь помнила этот дом. Помнила, что была здесь, но забыла, кому дом принадлежит!.. — Что здесь происходит?.. — удивлённо спросила мадам Жири, переводя взгляд с испуганной Кристины, сидящей на кровати, на стоящего на коленях Эрика. — Эрик?.. — вопросительно повторила она. Тот шевельнулся и глухо ответил, по-прежнему не поднимая склонённой головы: — Кристина пришла в себя. — Ну, это я вижу, — хмыкнула Антуанетта, но потом спохватилась — не время шутить. — Но почему ты?.. Она не закончила свою фразу, потому что её перебил безрадостный и немного наигранный смех Эрика, поднимавшегося с колен: — Потому что я всю жизнь на коленях, Антуанетта. Тебе ли этого не знать. Громко хлопнула дверь, и Эрик исчез. Мадам Жири нахмурилась, но решила, что успокоить явно охваченную страхом Кристину важнее, чем идти за Эриком и выяснять, что же снова пошло не так благодаря ему самому и его взрывному темпераменту. — Кристина, милая, — мадам Жири подошла к девушке. В глазах Кристины стояли слёзы, она мелко дрожала, и вдруг расплакалась. — Что случилось? — снова задала свой вопрос Антуанетта, но получила в ответ только рыдание. Вздохнув, женщина обняла за плечи доверчиво прильнувшую к ней Кристину. Надо её успокоить, а после можно будет и поговорить. Кристина уснула спустя полчаса. Мадам Жири намазала ей царапины йодом, напоила чаем с ромашкой, а потом спустилась на кухню. Надо бы покормить Кристину, когда та проснётся, а то совсем уж отощала. На кухне она увидела Эрика, сидевшего за столом. Взгляд устремлён в никуда, руки сжаты в кулаки. Антуанетта покачала головой. Что-то произошло, это ясно как божий день. Расспрашивать неразговорчивого Эрика было делом пустым, поэтому мадам Жири без слов занялась готовкой. Когда куриное мясо уже варилось, а бульон почти закипел, Эрик вдруг проговорил, да так неожиданно, что Антуанетта подскочила и с укором взглянула на него: — Неужели я действительно внушаю такой страх?.. — Эрик спрашивал риторически, не ожидая ответа, и Антуанетта смолчала. Мгновение спустя он снова продолжил: — Я не хочу её пугать, я так… — он умолк, но женщине не надо было долго думать, чтобы продолжить в уме его фразу. Он так любит Кристину. Да, Кристина это знает. И, кажется, это пугает ее больше всего. — Ты спрашивал, как она оказалась там? Эрик медленно кивнул, а потом процедил сквозь зубы: — Я не сдержался. Начал сыпать упрёками, кричать, испугал её. Не собирался, не хотел, но и сдержаться не мог! Он ударил кулаком по столу. Тарелка жалобно зазвенела, но Эрик не слышал ничего. Перед глазами по-прежнему стояло побледневшее лицо Кристины, расширенные в испуге глаза и рассыпавшиеся по плечам волосы. Это воспоминание причиняло огромную боль. И снова, снова, снова она делает ему больно, снова! Почему же он терпит? Почему с каждой минутой влюбляется в неё ещё больше, почему? Зачем собственноручно продлевает свою пытку? Эрик не знал. Он знал только то, что ради этой девушки он и убил бы, и умер бы сам, такую власть она имеет над ним. Эрик поднял голову и столкнулся с понимающим взглядом Антуанетты. О, она хорошо его понимала. Он помнил ее шок, когда он рассказал о своей любви к Кристине. Она строго-настрого запретила ему общаться с ней, но он взбунтовался. Кажется, именно тогда они почти полностью прекратили своё общение. Эрик иногда жалел о том, что Антуанетта больше не захаживает в его подземное жилище. Женщина всегда была достойным собеседником. И другом. Когда-то. — Не терзай себя, Эрик, — со слабой улыбкой проговорила Антуанетта. Бульон закипел, и она сняла кастрюлю с плиты. — Надо разбудить и покормить Кристину, она совсем ослабела и похудела, — мадам Жири покачала головой. В бедной девочке еле теплилась жизнь. И зачем она поднялась с постели и спустилась по лестнице?.. Впрочем, Антуанетта втайне догадывалась, что девушка хотела сбежать. Разумеется, она понимала Кристину. Ей было страшно оставаться с Призраком. — Пойду разбужу её. — Антуанетта налила в тарелку бульона и, оставив её стыть на столе, поднялась по лестнице, по пути раздумывая, как бы поаккуратнее расспросить Кристину, почему она поздним вечером оказалась возле паба, да ещё и без тёплой одежды.***
— Да уж, сынок приносит лишь проблемы! — граф Филибер де Шаньи сердито бросил газету «Surte» на стол. Слуга, проходивший мимо, вздрогнул и попятился, но, поймав на себе злобный взгляд старого графа, сглотнул, быстро разложил чашечки с горячим чаем и удалился. Графиня взглянула на мужа, чуть нахмурилась, но промолчала. Ей было нечего сказать. Он прав. Рауль сильно расстроил ее, хотя Элизабет старалась не показывать этого. Приснопамятный ужин стоял у нее перед глазами так четко, будто это было сегодня. И вот, снова! Мало того, что Рауль вбил себе в голову женитьбу на бедной певице, пошел против их воли, так теперь ещё и опозорил их своим поступком. Надо же было оказаться барону Бернару и графу Кастелло де Барбезаку в их доме в тот момент! Да ещё и шрам от графина! Графиня покачала головой и сделала маленький глоточек ароматного чая. Она не осуждала Кристину. Судя по всему, та защищала свою честь. Причём, весьма успешно. Графиня ощутила небольшую толику разочарования и стыда за своего сына. Надо же, она не думала, что он способен на такое. Видимо, прав был Филибер — надо было построже воспитывать. Ну, теперь уж ничего не сделаешь. — Все наладится, граф, — мелодично произнесла графиня. Филибер гневно зыркнул на жену, однако она ответила ему спокойным взглядом, и тот сразу опустил голову. Он никогда не спорил с женой. — Но как он только мог, как мог! Глупый мальчишка! Это ведь наша репутация, мы должны ее беречь! Графиня смолчала, опустив глаза и раздумывая, что её муж всегда беспокоился только о семье. Он даже на миг не подумал о девушке, а ведь та была сиротой, насколько Элизабет знала. Графиня надеялась, что бедняжка всё-таки сумела найти себе ночлег. Впрочем, не её это дело. Не сказать, что Кристина ей очень понравилась, но все же… чем-то зацепила графиню. Красотой? Да нет, красивых девушек полным-полно. Внутренней силой? Возможно. Что-то в ней было. Несмотря на бедность и сиротство, девушка явно знала себе цену. Наверное, будь Кристина богатой и знатной леди, Элизабет с радостью приняла бы ее в семью. Она ценила сильных женщин. В этот миг двери открылись, и вошёл Рауль. Он был чуть бледен, а на лбу виднелся красноватый шрам. Элизабет вздохнула. Она испугалась за сына, когда, приехав в их загородное поместье, обнаружила там доктора и окровавленного Рауля. Хорошо, что всё закончилось. Рана вскоре полностью заживёт, а шрам… что же, шрамы украшают мужчин. «Но только шрамы, полученные в бою», — проговорил внутренний голос, и графиня поморщилась. Не такого она ожидала. И почему Рауль хоть немного не похож на Филиппа?.. — Пришёл, — фыркнул сердитый Филибер, но сын ничего не ответил, только молча уселся за стол и рассеянно хлебнул уже остывшего чая. Скривился, кивком головы подозвал слугу и приказал принести ещё. — И как ты думаешь это расхлёбывать, сын? — поинтересовался Филибер. Рауль понурился, неуверенно посмотрел на мать, однако графиня де Шаньи отсутствующим взглядом смотрела в окно. — Никак, — буркнул виконт. — Ах, никак?! — взорвался старый граф. — Значит, предоставишь мне всё это? Ты опозорил нас, опозорил всю семью! — Граф, — Элизабет поднялась со своего места, — разрешите мне вас покинуть. У меня разболелась голова. — Разумеется, дорогая, — Филибер поднялся со стула и проводил взглядом жену, которая, грациозно подобрав юбки дорогого платья, вышла из комнаты. Весь запал графа пропал, и он только вздохнул, а потом подозвал к себе мнущегося возле порога слугу. — Виски принеси. — Отец… — начал было Рауль, но граф перебил его: — Ты уже достаточно сделал. Я иногда с трудом верю в то, что ты мой сын. Виконт вспыхнул. Вскочив со стула и набросив на себя пальто и шляпу в прихожей, он на мгновение остановился перед зеркалом, придирчиво осмотрел себя. Шляпа скроет шрам, а высокий воротник пальто поможет избежать любопытных взглядов. Нужно найти Кристину, поговорить с ней, извиниться. Неясное чувство вины и стыда царапало внутри, и Рауль на несколько минут поддался ему. Зачем он это сделал? Зачем? Он не ожидал такого поведения от себя, не ожидал, что сможет когда-нибудь применить силу к девушке. Разве он может теперь называть себя джентльменом? Чем он лучше подземного монстра? При воспоминании о Призраке Рауль сердито сжал губы. Да, вполне возможно, что Кристина сама его спровоцировала своим опрометчивым высказыванием, но все же… Он должен быть выше этого. Пускай все планы рухнули, пускай родители не собираются признавать Кристину его невестой, а после — законной женой, но можно было как-то помягче донести до Кристины, что расставаться им точно не нужно. Он снял бы ей вполне приличный домик с хорошей мебелью, прислугой и небольшой конюшней, наведывался каждую неделю, дарил драгоценности и роскошные наряды… Что же в этом плохого? А, глядишь, со временем и родители бы смирились. Да нет, вздохнул виконт, вряд ли это случилось бы, незачем кривить душой… да и высший свет не позволил бы. Но все же он виноват, в первую очередь — в своем грубом отношении. Кристина — юная, наивная, тонко чувствующая девушка, не стоило так напирать. Чувство вины вспыхнуло сильнее, и Рауль растерянно вздохнул. Кристина убежала, где ее искать? Все ли с ней в порядке? Рауль почти не сердился на Кристину за тот злополучный удар графином. Испугалась, растерялась, вот и совершила столь необдуманный поступок. Жаль только, что свидетелями довольно неоднозначной сцены стали его друзья. Что же, ничего уже не изменить, разве что отыскать Кристину, извиниться перед ней и мягко направить на путь истинный. В сгоревшую Оперу ей хода нет, а что еще умеет эта милая и хрупкая девочка, кроме пения и танцев? Разумеется, она может попробовать устроиться в другой театр, например, в Италии, но вряд ли это получится так легко, особенно без покровителя. Тамошняя прима этого не позволит, нет! Это вам не Опера Популер, где Кристине покровительствовал Призрак. Виконт снова скривился, а потом призадумался. Но ведь так и есть — статус восходящей звезды Кристина получила благодаря обезображенному уроду из подвала. Он выбивал для нее главные роли, учил пению, устранял конкуренток… Ей ли жаловаться теперь! Разве он хуже Призрака? Давно пора прояснить этот вопрос, сколько можно быть на вторых ролях? Но где отыскать Кристину? Призадумавшись на мгновение, Рауль мотнул головой, приходя в себя и осознавая, что надолго застрял перед зеркалом, вперившись в него невидящим взором. Решение пришло так внезапно, будто в комнате загорелась яркая свеча. Давно пора наведаться к мадам Жири. Если Кристина не там, — а это маловероятно, — то строгая балетмейстер сможет указать ему направление, в котором нужно двигаться. Но сначала придется заглянуть в паб, определенно, ибо встречаться с Кристиной тет-а-тет и даже просто видеть ее на трезвую голову будет ой как нелегко. Что же, решено — сначала в «Le plaisir», потом — к мадам Жири. Виконт выпрямился, потер затекшую шею, поправил воротник, а потом отвернулся и решительно сбежал вниз по ступенькам к экипажу, поджидающему у ворот. На глубоком снегу отпечатались рельефные следы его ботинок.***
Кристина спала. Пушистые ресницы отбрасывали на худенькие щёки неясную тень, грудь равномерно вздымалась. Антуанетта приложила ладонь к её лбу. Жар вроде спал, да и румянца на щеках почти не было видно. Хорошо. Осторожно прикоснувшись к её плечу, женщина чуть потрясла его. Кристина распахнула глаза, мгновение растерянно смотрела на мадам Жири, а потом в глазах появился проблеск узнавания. — Мадам Жири, — сонно пробормотала она, потягиваясь. — Вставай, Кристина. Тебе нужно поесть. — Но я не хочу… — попыталась слабо возразить Кристина, но один только грозный взгляд бывшей воспитательницы заставил её замолчать и опустить глаза. — Я поем… немного. — Так то лучше, — одобрила женщина. — Сейчас принесу. Мадам Жири исчезла из комнаты, а Кристина вздохнула. Есть не хотелось, наоборот — ее чуть подташнивало, немного кружилась голова, но в целом самочувствие было гораздо лучше, чем утром. Прядь волос упала на щеку, и Кристина убрала её за ухо. Запястья резануло болью, и она невольно поморщилась, припомнив, как Призрак схватил её за руки. А ведь он сейчас где-то в доме. Кристина медленно выдохнула. Мороз пробежал по коже, и она поглубже зарылась в теплое одеяло. Страшно. Страшно подумать, что судьба снова свела их. Она-то думала, что навсегда избавилась от кошмара. Впрочем, как оказалось, детской наивной сказки вообще не существовало. Давно надо было признать, что никакого Ангела Музыки нет и не было. Что ангелов вообще не существует! Кристине было стыдно. Как, как она могла быть столь глупой? Как могла столь искренне верить в сказку об ангеле? Или о сказочном принце Рауле? Кристина прикусила губу, вспоминая события… вчерашнего дня? Позавчерашнего? Ей почему-то казалось, что прошло уже пару суток, не меньше. Надо будет спросить мадам Жири. Так или иначе… она обожглась второй раз. Впервые — поверив таинственному голосу, уверявшему, что он дух, посланный горячо любимым отцом. Второй раз — влюбившись в человека, которого нельзя любить, человека, гораздо выше ее по положению. Но кто мог представить, что Рауль окажется совсем не благородным джентльменом и не только предложит ей стать содержанкой, но даже попытается воплотить это в жизнь, причем без ее согласия? Впрочем… она сама не лучше. Зачем сказала такое о Призраке? Видела же, что Рауль сердитый, почти не держит себя в руках… Получается, сама виновата, подлила масла в огонь. Нет! Неправда. Как она может винить себя в подобной ситуации? Глупости. Рауль не должен был так поступать, даже если бы она наговорила ему кучу глупостей, даже если бы оскорбила его… Такому поведению нет оправдания! Кристина поджала губы. На глаза наворачивались слезы обиды и растерянности, но плакать она не будет, нет. Разве Рауль достоин ее слез? А Призрак? Что с ним делать? Откуда он вообще здесь? Чего он хочет? Чего от него ожидать? Столько вопросов, но ни одного ответа. Такой — измученной, размышляющей и отчаянно пытающейся понять, как действовать дальше — и застала Кристину мадам Жири. Она как раз вносила в комнату поднос с тарелкой. — Что такое, Кристина? — мадам Жири поставила поднос на столик у кровати и бросила на Кристину внимательный взгляд. — Все в порядке? — тон мадам Жири вдруг стал мягким, и она ласково взяла Дае за руку. — Если ты переживаешь из-за того, что в доме Эрик… — Нет, — Кристина мотнула головой. Она сейчас не могла сосредоточиться на мыслях о ком-то конкретном. Рауль ее предал, Призрак — испугал и запутал. Нужно хорошо поразмыслить, прежде чем принимать какие-то решения. — Все хорошо. Антуанетта вздохнула. — Поешь, бульон совсем остынет. Кристина нехотя съела пару ложек, стараясь побыстрее проглотить бульон, кажущийся ей, измученной долгой горячкой, совсем невкусным. Мадам Жири не сердилась — она понимала, что у больных аппетита нет, но всё-таки чуть побурчала, забирая поднос. Кристина виновато вздохнула, но промолчала. Хотелось о стольком расспросить мадам Жири, но её снова начало клонить в сон, поэтому Кристина устроилась поудобнее и спустя полчаса уже спала. Эрик, осведомившись у Антуанетты о состоянии Кристины и поела ли она, был странно притихшим. Он бесцельно бродил по дому, шатаясь из угла в угол. Бывшему Призраку до боли хотелось увидеть Кристину, прикоснуться к её руке, как он делал эти пять дней. Похоже, это вошло в привычку. В конце концов, Антуанетте надоело натыкаться на него в разных комнатах дома, и она, цепко ухватив Эрика за руку, повела к комнате Кристины. Тот, поняв, куда его ведут, заартачился и чуть было не убежал. Он боялся увидеть Кристину, боялся, что она ему скажет, как посмотрит, ожидал слез, упреков и проклятий. Но когда Антуанетта заглянула в комнату, а потом прошептала: «Она спит. Посиди с ней, Эрик», Эрик сдался. Он осторожно заглянул в приоткрытую дверь, а после, убедившись, что Антуанетта не солгала и Кристина действительно спит, проскользнул в комнату, точно настоящий призрак, и аккуратно прикрыл двери. Мадам Жири печально улыбнулась и покачала головой. Ну, точно словно дитя. Сам же хотел её увидеть, а боялся. Пусть посидит рядом, успокоится. Кристина вряд ли проснется раньше завтрашнего утра. Эрик, войдя в комнату, нерешительно замер. Меньше всего ему хотелось, чтобы Кристина проснулась и, увидев его в комнате, заорала от ужаса. Он помнил жестокие слова о том, будто он «возжелал радостей плоти»… Эрик бессильно сжал кулаки и зажмурился. Разве он когда-либо намекал словами или действиями? Хоть раз? Конечно, существу с лицом чудовища никто не припишет ангельские намерения. Нет, хватит. Отогнать эти воспоминания, вытравить их из души… прочь, прочь! Спустя мгновение Эрику удалось установить видимость контроля над собой и собственными эмоциями, и он, очень осторожно ступая по полу, дабы избежать того, что какая-то скрипучая половица предательски выдаст его, тихонько присел на стул возле кровати. Кристина безмятежно спала, ее дыхание было размеренным, кожа больше не горела от жара, сжигающего изнутри. Да, она безо всяких сомнений идёт на поправку. И Эрик был очень рад этому. Но вместе с тем и печалился. Ведь когда она окончательно поправится, то уйдёт отсюда. Было чудо, что она ещё не попросила послать кого-нибудь за своим виконтом. Разве что… Эрик нахмурил брови. Разве что он оказался прав, подумав, что именно мальчишка первым напал на неё. Если это так… Призрак сжал кулаки. Этот напыщенный наглый виконт, разбалованный своим статусом и богатством, пожалеет, что родился на свет. Кристина вдруг повернулась во сне, и Эрик замер, задержав дыхание. Но она так и не проснулась, и тихое дыхание девушки вновь заполнило комнату. Теперь она лежала к нему лицом, и он, решившись, резко приблизился к ней и нежно прикоснулся губами ко лбу. Закрыл глаза, глубоко вдохнул аромат ее кожи, такой одновременно знакомый и новый. Любовь всей его жизни, любовь, которую он никогда не сможет ни забыть, ни вычеркнуть из памяти. Эрик открыл глаза. И замер. На него испуганно смотрели карие глаза Кристины Дае.