Gone

Для Гарри день начался точно так же, как и любой другой: он сделал утренние процедуры, а затем направился на кухню, чтобы сделать тосты и чай. Было лето, и он наслаждался отдыхом, планируя вернуться домой и навестить маму и сестру. Найл уехал в Ирландию, чтобы навестить свою семью. По сути, он был одинок, но в тоже время он был одним из тех людей, которым нравилось быть в одиночестве. Просто он чувствовал себя более комфортно, когда был предоставлен самому себе, хотя пока он рос, у него никогда не было нехватки друзей, не то чтобы он был популярным, но друзья, к счастью, у него всегда были. Найл уехал несколько дней назад, это было хорошее решение, так как он должен был проветрить голову от мыслей о Зейне, который проявлял невероятную настойчивость, пытаясь выйти на контакт с ним. Звонит и пишет смс несколько раз на дню, появляется в колледже и вообще во всех тех местах, где и сам Хоран, он снова превратился в сталкера, что блондина совсем не устраивает. Он давал Зейну понять, что не заинтересован в нем больше, просил оставить его в покое, но это не действует, и Малик не сдается. Стайлсу пришлось прекратить встречи с Луи, его психическое состояние резко ухудшилось после того раза, когда ему привиделась его мать. Он не разговаривает и отказывается от еды, просто сидит, скрючившись в углу своей кровати. Они пытались наладить ситуацию с помощью Гарри, но, когда даже он не смог помочь, они прекратили его визиты. Парень звонит в больницу каждые несколько дней, дабы узнать что-то новое о состоянии Луи. И, когда ему говорят, что тому становится хуже, он чувствует укол в груди. Он даже не хотел бы видеть Томлинсона таким, по словам Лиама, он стал очень худым и слабым, и они не знают, сколько он протянет. Гарри имел некую связь с Луи, он был полностью очарован им, он отличался от всех его знакомых, и каждый визит к нему был интереснее и интереснее. Когда он разговаривал с Найлом о симпатии к нему, то понял, что чувствовал это на протяжении некоторого времени, но хоронил под постоянным «нет, нет, нет, нельзя» в своей голове. Сейчас он не прислушивается к своей голове, иногда вы просто не можете этого сделать. Луи обладал самым уникальным характером, который Гарри когда-либо встречал или встретит. Теперь этот саркастичный, высокомерный, до жути обаятельный человек становится тенью самого себя. Это произошло слишком быстро, Гарри хочет все замедлить, вцепиться в какую-то часть и сказать «хорошо, давай сосредоточимся на этом», но он не может. Луи становится хуже и хуже, и там нет ничего, что могло бы исправить это. Никого нет. Даже Лиам звучал разочарованно по поводу того, что происходило с Томлинсоном. Они не должны чувствовать угрызений совести по отношению к нему, в глазах общества он был монстром. Убийцей. Мерзостью. С ними же он был просто Луи. Человек, держащий их в напряжении в течение года, как не странно, кто-то особенный, кто-то, кто достаточно отличается для того, чтобы выделиться из привычной среды монотонных незнакомцев. Нет никого похожего на Луи. Никогда не будет никого, похожего на Луи. Гарри все больше беспокоился о Луи, поэтому он рассказал Лиаму о том, что Томлинсон убил свою мать. Тот, казалось, ожидал этого, лишь кивнул и сделал заметку в деле Луи. Эти и другие откровения уже не имели смысла, полиция получила то, что хотела, Луи становился лишь оболочкой и чудовище больше не могло навредить. Об ухудшении психического состояния Луи было написано во всех газетах, TV обсуждало это и был даже создан документальных фильм о нем, его возросшая популярность вызвала новый странный интерес общественности. Понятно то, что люди смотрели все это в надежде услышать, что он умер. К счастью, таких новостей не было, в основном говорили о том, что ему хуже, цитируя одну статью: «Когда же монстр поддастся тьме, которую сам и создал?» По сути, Луи исчез, он присутствовал физически, но мысленно его не было. Гарри потребовалось время, чтобы понять, что нет никакого возможного способа вернуть его. Каждый раз, когда звонит телефон, Гарри делает глубокий вдох, прежде чем ответить и поздороваться, он ждет, когда Лиам позвонит и скажет, что Луи физически нет. Мертв. К большому удовольствию общества. Некоторые удивляются, почему он не пытался покончить жизнь самоубийством, они задаются вопросом, как такой человек как он может жить с собой, после того, что сделал. Они просто не понимают, что он никогда не почувствует каких-либо угрызений совести. Они правда не понимают этого. На самом деле, если бы он встретился с семьей какой-либо из своих жертв, он бы, наверное, засмеялся и сказал: «Да, он не был моими любимчиком, но это было занятно». Таким был Луи. Не тот Луи, что полностью был сосредоточен на убийстве и насилии, нет, то был остроумный парень, который вышел бы из любой ситуации, не волнуясь о последствиях. Гарри считает, что лучше помнить Луи таким, каким он был. Просто Луи. Он был вырван из своей горько-сладкой задумчивости, когда в дверь постучали. Стайлс думает, что Лиам был учтив для того, чтобы сказать ему в лицо.

***

Зейн был невероятно важным компонентом во всей этой операции. Каждая вещь должна была быть на своем месте в точное время, иначе что-то могло пойти наперекосяк, и он уже не сможет исправить. Сегодня тот самый день. Сейчас он сидел в комнате наблюдения с другими врачами и смотрел на хрупкое тело Луи через стекло, тот не двигается, встает только в туалет, затем возвращается в ту же позицию. Зейн восхищался, он не знал, что его актерские способности были настолько высоки. Лиам выглядел абсолютно растерянно, Луи был его лучшим случаем, и он думал, что у него был прогресс с самым жестоким убийцей в Великобритании. Это «изменение» Луи сбило его с толку, и Пейн просто цеплялся за любую надежду, что Томлинсон вернется к своему старому обличью. Однако сегодня должны были произойти перемены. - Кто-нибудь хочет пообедать? Я бы не отказался от сэндвича. Все начали говорить, что они хотят. Зейн кивает и направляется в столовую, где покупает пару бутербродов в пластиковом контейнере и направляется с ними в туалет. Там он открывает крышку контейнера и снимает верхушку с каждого бутерброда, достает из кармана несколько маленьких флаконов с порошком и насыпает на каждый сэндвич. Они так огорчены, что и не заметят разницы во вкусе. Пока он насыпает порошок, его голову посещает мысль: как он дошел до этого? Если бы он никогда не проходил мимо того переулка, спеша домой с работы. Он имел собственную фотостудию, у него было много клиентов и достаточно денег, чтобы держать его на плаву. Можно сказать, у него была идеальная жизнь, но однажды ночью, когда он закончил работу позже, чем обычно, чтобы сократить путь домой он решил пройти напрямик. Из-за этого гребанного переулка его жизнь сложилась так. Он был вынужден бросить работу, обзвонил всех клиентов и сказал, что не сможет продолжать работать с ними из-за того, что его мать умерла и он убит горем. Чтобы сделать ложь правдоподобной, Луи пошел и убил ее. Даже ничего не сказав. - Твоя мама мертва, кстати, сделал это сегодня утром, - сказал он, когда пробрался в квартиру Зейна. Зейн не был прежним с тех пор, но он просто принял новую жизнь. Это он. «Это я» - думает он, пока поднимается по лестнице с подносом с чаем и отравленными бутербродами. Он собирается убить десять человек и не чувствует абсолютно ничего. Он должен наслаждаться этим чувством пустоты, многие люди жаждут этого чувства. Это приятно и утешает. Час — и их нет. Теперь все, что ему оставалось — отключить систему видеонаблюдения. Он чувствовал себя достаточно любезным, чтобы оповестить остальных коллег об утечке газа, и что они могут взять выходной на сегодня. Зейн отфильтровал записи и оповестил охранника об утечке газа. Теперь нужно было отключить все камеры и сигнализацию. Это было легко. «В Британской психиатрической больнице высокий уровень безопасности» - это очень далеко от правды. Теперь нужно было вывести Луи. Он открыл дверь в его комнату, где тот все еще лежал, свернувшись в клубок. - Дело сделано. Луи поднимает голову и на его лице большая улыбка. Он вскакивает, а его руки уже в течении нескольких недель свободны от наручников, потому что врачи не видели смысла в них. - Пора, пора, пора, Зейн! Сегодня этот самый день! - его улыбка настолько широка, что лицо чудом не трескается. Малик кивает, и они покидают учреждение через черный выход, садясь в машину Зейна. Первая остановка у Гарри.

***

- Привет, love, я скучал по тебе! - Луи практически бросается на Гарри и обнимает его так крепко, что тот почти перестает дышать. Он уже перестал. Он не знает, что происходит. Луи… он здесь? Он не должен быть здесь! Что он здесь делает? В голове у Стайлса только ЛуиЛуиЛуи, а у самого Томлинсона — ГарриГарриГарри. Луи выпускает парня из своей хватки и делает шаг назад, рассматривая его лицо, в этот момент Гарри видит стоящего позади Зейна, который неловко смотрит вниз, на свои руки. - П-почему ты здесь? Что происходит? - он смотрит на Зейна, который пожимает плечами, а Луи был слишком увлечен, чтобы ответить. - Ну, любовь моя, я вышел из этой адской дыры, и теперь я здесь, с тобой! Разве это не замечательно?! - он выглядит искренне счастливым, но Гарри в шоке, он не знает, что чувствовать, думать, говорить, он просто не знает. - Эм, да... просто... ты в порядке? - Я никогда не буду в порядке, но я чувствую себя замечательно, если говорю так, - он мягко отодвигает Гарри в сторону и проходит в комнату, садясь на диван и кладя ноги на журнальный столик. - Но врачи говорили, что тебе хуже. Тебе становилось хуже, - Стайлс решает сесть напротив него в кресло, а Зейн присоединяется к Луи на диване. - Я брал уроки актерского мастерства, когда был подростком, и я был неплох в этом, так что решил применить этот навык, - беспечно говорит он, рассматривая свои ногти. - Но почему ты здесь? - выделяет Гарри, и Луи начинает раздражаться. - Потому что я вышел и не собираюсь возвращаться. Теперь можно мне воспользоваться душем, пожалуйста? И мне нужна некоторая одежда. Гарри показывает ему душ и дает единственные штаны, которые подойдут ему — джоггеры, так что когда он выходит из душа, то выглядит моложе своих лет. Он ушел. Он на самом деле на свободе. - Итак, какие-нибудь вопросы? - Луи сидит на диване, а Зейн не двигается и не говорит ничего. Гарри начинает волноваться и кивает в его сторону. - Он в порядке? Луи смотрит на Малика и толкает его, тот будто выходит из транса и медленно поворачивается в его сторону. - Ты в порядке, приятель? - почти насмешливо интересуется Луи и улыбается, для кого-то другого он выглядел бы странно, но Гарри понимает, что все нормально, когда Зейн улыбается в ответ и кивает. - Да, просто устал. - Ну, этого следовало ожидать. Теперь, Гарри, love, у тебя есть еще вопросы? - он наклоняется вперед и у Гарри внезапно появляется желание вжаться в кресло, но он этого не делает. - Эм, ну, я даже не знаю, с чего начать. - Это понятно. Гарри смотрит вниз, на свои руки, и его ногти вдруг становятся безумно интересными. Чтобы вы сказали в такой ситуации? «Скажи мне, какой автомобиль ты использовал для побега?» «Ты предпочел хлороформ или прямое убийство?» «Нож или пистолет?» Он знает, что даже если задаст эти вопросы, то получит ответ сразу же. Луи, кажется, всегда ищет пути, чтобы произвести впечатление на него. Странно. С того момента, как только Гарри услышал о нем, он уже был впечатлен. - То есть, я полагаю, последние несколько недель... были инсценировка? - О, да. Я думал, это было очевидно. - Я просто... я не знаю... убеждал себя? Я не, - он прячет лицо в ладонях и вздыхает. Он сидит так некоторое время, пока Зейн и Луи не начинают бормотать между собой. - Ты должен сказать ему, в конце концов. - Заткнись, посмотри на него! Просто брось это. Гарри поднимает голову и снова вздыхает. - Что? Что ты должен сказать мне? Что тебе, возможно, нужно сказать мне? Зейн смотрит на Луи, Луи смотрит на Зейна, затем Малик пожимает плечами, встает, кивает на Гарри и выходит из квартиры. Томлинсон ерзает на своем месте и смотрит на Гарри. - Мы должны идти. Сейчас. - Ты только что пришел. - Нет, я не имею в виду себя и Зейна, хорошо, технически, мы с ним, но я имею в виду тебя и меня. Мы втроем должны идти прямо сейчас. - Подожди-ка, - он наклоняется вперед и не знает, что делать со своими руками или просто с собой. - Ты приходишь сюда после нескольких недель, как я думал... что ты практически умираешь, но ты возвращаешься, будто все в порядке, и хочешь, чтобы я пошел с тобой? - В принципе, ты кратко изложил, да. - Но, я? Почему я? Я не буду помогать с чем-то? - Луи смотрит на него так, будто он самый глупый человек, и хватает его руки через столик. - Ты помогаешь. Со всем. Ты даже не знаешь. Ты принес что-то в мою жизнь, чего у меня никогда не было, я до сих пор не знаю, что это, но ты важен, Хаз. Так важен. Я не за вежливость, но, пожалуйста, идем со мной, я имею в виду, что у тебя еще здесь? - У меня здесь все: друзья, семья, школа- - Тебе не нужно это дерьмо. Посмотри мне в глаза прямо сейчас и скажи, что, если я выйду за дверь, чтобы никогда не вернуться, ты не пожалеешь, что не пошел со мной. - Я- - Посмотри на меня, - Гарри смотрит на него и пытается сформулировать связное предложение, но вместо этого смеется. - Пошел ты. Луи улыбается. - Это значит да? - Да. Хорошо. Да. Лицо Луи озаряется, и он тянется ближе к лицу Гарри, целуя эти абсолютно прекрасные, розовые минетные губы. И только на минуту его жизнь, кажется, восстановилась.