Реальность была другой

Из приоткрытых сёдзи повеяло морозом. Легкий ветерок осторожно касался его кожи, оставляя на ней мурашки своим ледяным прикосновением. Но он не обращал на это внимание. Кисть в его руке продолжала так же плавно выводить тушью идеальные линии на бумаге. Идеально прямая спина, чуть опущенный подбородок, но лишь настолько, чтоб видеть бумагу на низком столике. Он бы, наверно, мог показаться скульптурным изваянием, если бы не шевелился. По окончании занятия кисть плавно легла на деревянную подставку, и он приподнял листок бумаги, дабы перечитать то, что получилось. Идеально. А по-другому и быть не может. Ведь он - лейтенант Шестого отряда Готей-13 и без пяти минут глава самого могущественного клана Сейрейтея. Он - Бьякуя Кучики. И у него нет права на ошибку. Бьякуя плавно встает и выходит из комнаты. Он направляется в кабинет своего деда, чтобы передать только что законченный отчет, продумывая, что ему нужно сделать дальше. - Гинрей-доно... - не открывая сёдзи, начинает молодой Кучики и, только дождавшись короткого "Входи", позволяет себе выдохнуть и зайти в комнату. Он бесшумно подходит к такому же низкому столику, за каким сидел несколько минут назад, кладет на него листок и присаживается за спиной деда. - Что это?.. - спрашивает дед, пробегая по листку взглядом. - Отчет по ночной операции, - спокойно отвечает Бьякуя, не поднимая взгляда выше Гинпаку деда. Удивительно, как шарф гармонирует с седыми волосами. - Хорошо, я посмотрю позже, - строго отвечает Гинрей. - Свободен. Его интонации были совершенно нейтральны, но Генрей не мог не улыбнуться, взглянув на этот листок, исписанный каллиграфическим почерком. Самому себе. В усы: "Как же он вырос... Повзрослел". Что бы ни говорили, Гинрей искренне гордился своим внуком, пусть и не показывал этого. И, может быть, Бьякуя и так об этом знал. Возле самых сёдзи Бьякую остановил по-старчески грубый голос: - Бьякуя, ты помнишь, какой завтра день? - Конечно, о-джии-сан. - Все знаешь? - Да, - голос Бьякуи, спокойный и твердый, кажется, внушал доверие кому угодно уже просто потому, что звучал. - Можешь идти, - голос глубокий, старческий, немного скрипучий, но твердый и уверенный. Генрей услышал, как за внуком закрылись сёдзи, а затем отложил свою кисть, взял в руки отчет и принялся читать. Да, естественно, Бьякуя знал, какой завтра день и что ему предстоит. Очередное собрание аристократии. Церемониальное знакомство с невестой. Будущей госпожой Кучики. Конечно, он был в курсе договора между кланами Кучики и Охаяси и, конечно, понимал, почему этот союз так важен и выгоден для обоих кланов. Акеми Охаяси считалась первой красавицей и, как госпожа Кучики, делала бы большой плюс одним своим лицом. Очень многие мужчины высшего света лишь мечтали о подобном сокровище, как Акеми, а Бьякуя просто всегда знал, что эта женщина обещана ему. Однако он никогда не считал ее "сокровищем". Сколько бы раз он ее ни видел, она всегда казалась ему вульгарной и несколько безвкусной... Часто при встрече с ней в его голове мелькала мысль, что более вызывающе может вести себя только Мацумото... Хотя Бьякуя и не отрицал, что Акеми довольно привлекательна и, наверное, могла бы позволить себе некоторую раскованность, как и Рангику, если б не была старшей дочерью большого и могущественного клана. Но в данной ситуации он считал, что подобное поведение просто позорит клан Охаяси. Уже поздно вечером Бьякуя пытался представить себе завтрашний день, распланировать все так, чтобы успеть как можно больше. Мысли вновь вернулись к предстоящему "знакомству". Он приоткрыл сёдзи, впуская в комнату морозный воздух, и, вдыхая полной грудью, отметил, что настолько холодной зимы не было уже давно. Снег плавно кружился, выделяясь в вечерней синеве белоснежными крупинками. Если б у будущего главы клана Кучики не было обязанностей в Готее, его наверняка бы женили гораздо раньше, как детей многих других аристократов. Однако всю его юность занимали бесконечные тренировки и учеба, ведь именно у глав клана Кучики есть ответственность, которую никому другому нести просто не под силу. И в то же время Бьякуя не задумывался над женитьбой. У него были абсолютно другие цели и тем более иные желания. Собственно, с тех пор мало что изменилось: если б не подошел срок договора, Бьякуя до сих пор предпочел бы об этом не думать. Синий вечер плавно перетекал в глубокую тёмную ночь. Фонари в саду гасли, снег ненадолго прекратился. Бьякуя сидел с книгой, спать совершенно не хотелось. Он всматривался в страницы, но не мог сосредоточиться ни на одном слове. Голова была забита совершенно другими мыслями, и книга скорее выполняла роль реквизита или оправдания бессонницы. Он нескончаемое количество раз мысленно прокрутил сценарий завтрашнего собрания, досконально подбирая слова, которые должен сказать, продумывая жесты и интонацию. Он не имеет права ошибиться, не имеет права опозорить свой клан и свое имя. И при этом даже самому себе он ни за что не признается, что волнуется в этот момент. Он и в правду не знал, чего ожидать.