Так зарождалась легенда

      Синтия Пауэлл, как примерная студентка, торопилась на очередной урок каллиграфии. Девушка уже заранее знала, что будет встречена очередной смешной фразочкой Леннона. Надо сказать, она даже начала к этому привыкать, стараясь не обращать внимания. Однако когда Джон в очередной раз выдавал что-нибудь эдакое, и весь класс покатывался со смеху, она не могла не смеяться вместе со всеми. Синтия давно признала, что его шутки ее смешили. А дерзкие манеры парня по-настоящему завораживали. Джон, словно магнит, притягивал к себе многих, ее в том числе. Пару дней назад она узнала от знакомого, что мать Леннона не так давно погибла в автокатастрофе. И девушка, тосковавшая по тоже не очень давно умершему отцу, вдруг прониклась к этому парню искренним сочувствием. Быть может, за всей этой маской бунтарства, задиристости скрывалась невыносимая боль утраты, глубочайшая скорбь. И теперь исподтишка Синтия наблюдала за этим парнем.       Однажды преподаватель каллиграфии по звонку не появился в классе. Прошло минут десять урока, а его все не было. В конце концов студенты решили поразвлечься. И кто-то придумал в шутку проверить друг у друга зрение. Один из них писал что-нибудь на листе бумаги, отбегал в сторону кафедры, а проверяемый должен был прочесть надпись. Все дружно хихикали, читали эти записи, щурились, перебрасывались дружескими шутками. Когда очередь дошла до Джона, однокурсник, стоявший у доски, сказал:       — Ну-ка, Леннон, теперь ты.       Джон прищурился, упорно не желая достать свои очки. Затем ухмыльнулся и выпалил:       — Там написано: «Кто увидел — тот дебил!»       Аудитория взорвалась смехом. Студент у доски в недоумении перевернул лист, прочел, потом рассмеялся сам, крикнув:       — Да черт с тобой, Леннон! Все мы знаем, что ты ни хрена не видишь!       — Пошел в жопу! — заорал Джон, которого замечание задело за живое. Но через пару мгновений он тоже рассмеялся. Потом, достав из кармана недавно приобретенные им очки в модной черной роговой оправе «под Бадди Холли», за которые, к слову, довольно дорого заплатил, он продекламировал на весь класс: — Ладно, читаю: «Шрифты». Да ну их нафиг! Вот нельзя было нормальное слово написать? Там, «степуха», например, или «рок-н-ролл»…       Он мог бы говорить сколько угодно, но все уже и так просто лежали от смеха. Лишь чуть отдышавшись, студенты продолжили развлечение. И, к удивлению Джона, вскоре выяснилась, что его соседка спереди, «мисс Важность», или Синтия Пауэлл, видит так же плохо, как и он. Некоторое время он с интересом наблюдал за девушкой, которая держала сейчас в руках такие ненавистные ему круглые очки, которые, похоже, тоже стеснялась надеть. Когда веселье закончилось, за дверью послышались шаги преподавателя. Но прежде чем он вошел, Джон вдруг вмиг перескочил через свою парту и уселся прямо рядом с Синтией.       — Привет, мисс Хойлейк! — подмигнул он девушке. — Ты не против, если я тут приземлюсь?       — Нет, ты все равно уже это сделал, — тихо ответила она, что-то выводя на своем листе бумаги.       Вошел преподаватель и тут же начал урок. Говорил он много, часто отворачивался, выводя что-нибудь на доске. Джон, которому урок был абсолютно до лампочки, решил нарушить молчание.       — Послушай, — обратился он шепотом к Синтии, которая записывала за учителем. — У тебя правда такое плохое зрение?       — Правда, — так же тихо ответила она, не поворачиваясь.       — А очки почему не надеваешь? — кивнул он на те самые «велосипеды», лежавшие у ее локтя, которые она так и не убрала в сумку.       — Стесняюсь, — призналась девушка и наконец посмотрела на Джона.       — Я тоже, — усмехнулся он. — Выгляжу в них как придурок!       — Ну почему же? — Синтия внимательно оглядела Джона, который все еще сидел в своих новых черных очках. — Эти на тебе вполне хорошо смотрятся.       — Ты так считаешь? — немного недоверчиво спросил парень. Его очень волновал собственный внешний вид. Джон настолько привык, что многие вокруг считают его полным идиотом, что хотел хотя бы выглядеть не по-идиотски. Синтия в ответ кивнула. Он продолжил разговор: — Знаешь, я раньше тоже должен был носить такие же, как и у тебя, круглые очки. Но так их ненавидел, что постоянно запихивал в карман. Однажды мы с моим другом детства Питом ехали на велосипедах в школу, так я сослепу врезался в чью-то машину, слетел с велика, перелетел через нее и приземлился прямо на ноги, только руку поранил. Представь: стою я, весь такой обалдевший, по руке кровища льет, подбегает Пит, глаза — чайные блюдца, орет: «Джон! Джон, ты в порядке?» А я ни черта не понимаю, как я вообще перелетел эту тачку. Стою и вдруг ржать начинаю, причем Пит еще и присоединился потом.       Они с Синтией захихикали. Учитель повернулся. На миг парень и девушка затихли, но как только опасность миновала, вновь продолжили беседу.       — А я один раз кабинеты перепутала, — сказала вдруг Синтия. — В самом начале прошлого года. Пришла на занятие, села за парту. Преподаватель начал урок, а я сижу и думаю: «В моем расписании, вроде бы, такого не было». Ну ладно, думаю, может, я просто что-то не так поняла. А потом, уже в конце урока, выхожу, надеваю очки, потому что решила убедиться, не ошиблась ли я все-таки. И вдруг понимаю, что мой-то кабинет был напротив!       — Да уж, — Джон подавил смех. — «Повезло» нам с тобой! На занятии они сегодня так ничего и не сделали, все оставшееся время проговорив о всех нелепых ситуациях, в которые в своей жизни попадали сослепу. По звонку Джон встал с места, забрал с задней парты свою гитару, сказал напоследок: «Ну, до встречи, мисс Пауэлл!» — и тут же вышел из класса. Синтия проводила его взглядом.       Подался Джон, как обычно, в столовую. Там он нашел Стюарта.       — Ну что, Стю, парнишки наши не прилетели еще? — спросил он, усаживаясь рядом за стол.       — Да нет пока, — ответил тот, подвигая к Джону тарелку с чипсами. — О, погоди! Вон идут, я их вижу.       Через толпу студентов к ним и правда пробирались Пол и Джордж. Джон чуть привстал и махнул им.       — Привет! — сразу же поздоровались они. — Как дела, ребята?       — Зашибись! — ответил Джон. — Весь урок проболтал с Пауэлл, ни хрена не делал, и теперь уж точно все знают, что я ни рожна не вижу без гребаных очков!       — Да ладно тебе! — отмахнулся Пол. — Я вон вообще на уроке химии сегодня слова песни записывал. Все никак не мог придумать рифму, а когда допетрил, на весь класс такой случайно: «Точно!» А химичка как раз закон какой-то объясняла. Так что просто прикол получился. Прозвучало как «Эврика!»       — У меня одного, что ли, нормальный день? — усмехнулся Джордж, пока все смеялись. — Меня сегодня, как всегда, ни один учитель не тронул.       — Может, они тебя просто не заметили? — подколол друга Джон. — Не так уж и сложно — вон худющий какой!       — У них это давно стало профессиональной привычкой, — ответил тот. — Не то, что раньше: «Харрисон, встать! Харрисон, дневник! Харрисон, покиньте аудиторию! Харрисон, встаньте в угол!» Чувствовал себя заводной игрушкой: сел-встал, сел-встал.       Джордж снова вызвал смех. После Стю заметил:       — А у нас занятие с натуры было. Кстати, Джон, та Эмили, которой ты сказал про волосы, снова работает с нашей группой.       — Вот зараза! — выругался Джон. — А говорила, что, мол, из-за Леннона больше не вернется. Ну да, как же! Вот бестия! — его раздражение и обида со стороны выглядели смешно. Еще веселее стало, когда он воскликнул: — Макка, засранец, кончай ржать! То же мне шуточку нашел!       — Да ну тебя, Джон! — ответил тот.       — Ну и тебя тоже «ну»! — незамедлительно ответил Леннон. С минуту они смотрели просто друг другу в глаза, а потом дружно рассмеялись. Их такие вот шуточные перепалки выглядели ну очень уж забавно, словно перебрасывание мячика, только вместо него они использовали фразы. И эта дружеская забава доставляла огромное удовольствие остальным, а главное, им самим.       Когда они уже отправлялись в дальний конец столовой, где было гораздо тише, так что можно спокойно сыграть пару песен, Джордж спросил у Джона, кто такая мисс Пауэлл. По случайности они как раз проходили недалеко от столика, где она сидела с подружкой Фил. Джон указал на девушку. Джордж, внимательно посмотрев на нее, что, кстати, сделал и Пол, кивнул. Стюарт, заметив, что Синтия их видит, помахал ей. Джон же просто подмигнул. Девушка вдруг зарделась, что-то сказала подруге, и они встали, направляясь к выходу. Леннон на некоторое время задумался. В голову неожиданно пришла мысль, что краснеет Пауэлл неспроста.