Осколки

Маленький мальчик прыгает, радостно смеясь, пытаясь поймать пушистых зверьков, что то и дело шмыгают под его ногам. Но вот очередная погоня заканчивается ничем. Его родители медленно идут следом, с их губ не срывается ни одного слова, они просто идут рядом, молча, но для всех окружающих ничего больше и не нужно. Уже не в первый раз кто-то совершенно незнакомый и чужой говорит, что они прекрасная пара и их ребенок просто чудесен. Они лишь улыбаются и кивают. Потому что сказать хоть что-то значит разрушить эту хрупкую иллюзию, созданную для маленького мальчика, что сейчас так радостно смеется. Обычная, ничем не примечательная семья прогуливается по парку, вот только между двумя спутниками, что держатся за руки, не прозвучало ни одного слова. Им есть что друг у друга спросить и о чем поговорить, без обвинений и претензий, но не здесь и не сейчас. И, наверное, никогда. Слишком они привыкли жить именно так, скрывая от окружающих многое, но гораздо больше друг от друга. Каждое действие, каждое слово не раз обдумывается, просчитываются все возможные варианты ответов. Они уже давно не враги друг другу. И оба это отлично понимают, но выразить в словах или в действиях не могут, как будто что-то все время мешает, то ли опасение перед результатом, то ли просто гордость. Энакин никогда не питал к своей супруге негативных чувств, даже когда она вела себя откровенно по-скотски, а бывало это часто. Поначалу он считал, что нужно просто подождать, со временем все пройдет, но шли годы, а ситуация становилась лишь хуже. Падме будто подменили. Эта холодная, высокомерная и ехидная женщина была совершенно другим, чужим человеком, не желающим идти на контакт. Она лжет, всегда и во всем, и ему отлично об этом известно, потому что Император и сам погряз в липкой паутине лжи, которая никогда не выпускает своих жертв безболезненно. Падме отлично понимала, что поступает неправильно. Сейчас понимала. Раньше она даже не пыталась задуматься над своими словами и поступками. Весь мир казался черным, ничтожным, не значащим ничего и было совершенно неважно, что, когда и кому она скажет. Какое ей дело, кто и что о ней подумает? А уж что касалось супруга… она действительно ненавидела его, хотела чтобы он умер, но все это было тогда. Сейчас же… женщина все еще винила его, но это чувство уже не затмевало разум, как раньше. Сейчас Падме понимала, что и сама совершила немало ошибок. Но это вовсе не значило, что она его простила. И уж тем более она не станет ему об этом говорить… Они оба запутались, потерялись в лабиринте, который сами выстроили. Оба желают найти из него выход, но не могут, ведь для этого достаточно лишь попросить того, кто идет рядом, но и это они не спешат делать. Гордость, высокомерие, нежелание идти на уступки, понимать и прощать - все это сгубило очень многих и уже не первый год убивало их. Малыш ничего этого не видит и не чувствует, но так лучше для него. - Мам! - ребенок подбегает к Падме и хватает за подол платья. - Хочу туда, - мальчик указывает рукой в направлении высокого здания, где вроде как должны содержаться опасные животные. Наверное, не стоило вести его в зоопарк, но Люк так давно этого хотел. Она смотрит вправо, пытаясь угадать мысли Энакина, но супруг лишь кивает головой, и они движутся вперед. Все еще образцовая семья, что следит за своим ребенком. Словно красивая картинка, наклеенная на старую, почти разрушенную стену, чтобы закрыть дыру. Мальчик бегает и смеется, заводит мимолетные знакомства, каждый встречный ребенок становится для него другом, которого он вряд ли еще раз увидит, но это не мешает ему быть счастливым. Как странно, что ребенок, подрастающий в столь нездоровой атмосфере, такой дружелюбный. Кто-то может сказать, что этот ребенок просто обязан быть счастливым, ведь он может иметь все, что пожелает. Любой из детей, выросших на нижних уровнях, может сказать, что этому парнишке несказанно повезло. Но могут ли дорогие игрушки заменить любовь и внимание родителей? Люк смеется и веселится, в то время как его родители стоят рядом, но так далеко друг от друга и от него. В кармане Энакина надрывается комлинк, который он старательно пытается игнорировать. - Ответь, - тихо шепчет Падме, даже не глядя на супруга. – Не нужно жертвовать своей жизнью ради очередного спектакля. Он мог бы ответить нечто язвительное, но лишь махнул рукой. Нет смысла устраивать очередную ссору из ничего. Возможно, это действительно важно. Хотя если бы на самом деле случилось что-то, срочно требующее его присутствия, сообщение пришло бы не сюда. Падме провожает его тоскливым взглядом. Быть может, стоит сказать? Нет, все это не нужно ни ему, ни ей. Тогда зачем? Почему они все еще мучают друг друга? Тряхнув головой и прогоняя ненужные мысли, женщина переводит свой взгляд на ребенка. Весело смеясь, мальчик чудом не налетает на старую сгорбленную женщину, что медленно бредет по парку. Малыш тут же извиняется и убегает играть, а женщина идет дальше и, поравнявшись с Падме, замирает. - Хороший ребенок. Сейчас. А потом станет другим. Не ваш, не любимый, дети это чувствуют. Твой, - женщина поднимает руку и указывает пальцем на Падме, - был бы другим и другим будет. Столь много и мало жизней, прожить каждую нельзя, - старуха вдруг хватает Падме за руку, - не забывай и не отступай. Падме не успевает не только среагировать, но даже сказать хоть что-то, старуха удаляется, а маленький Люк, запнувшись за корень, падает на землю, у нее есть выбор и женщина будто следует уже заложенному сценарию. - Все хорошо, не плачь, - говорит Падме, гладя мальчика по светлой головке. И, как ни странно, супруг рядом, видимо уже закончил свой важный разговор. - Ты не видел, куда она пошла? – спрашивает Падме, оглядываясь по сторонам. Парк полон народу, но выцепить взглядом ту самую фигуру не удается. Она словно растворилась, будто призрак, которого и не существовало. - Кто? – Энакин так же оглядывается по сторонам, но не может понять, о ком речь. Ему хоть и пришлось отстать, но он старался не выпускать Падме и Люка из виду. Пусть сейчас они выглядят иначе, совсем не похоже, даже отдаленно, на императорскую чету, все же терять бдительность не стоит. - Пожилая женщина, Люк чуть не налетел на нее, а потом она остановилась рядом со мной и сказала что-то странное. - Падме, я не спускал с вас глаз, и никакой женщины рядом не видел. Теперь Император смотрел на свою супругу со смесью удивления и подозрения. Да, его предупреждали, что в любой момент Падме может сорваться и потерять ощущение реальности. Неужели началось? Ведь в последнее время не случалось ничего, что могло бы так повлиять… разве что то покушение? - Люк, ты ведь видел ее? Ты даже извинился перед ней, - Падме с надеждой смотрела на ребенка, схватив его за плечи, а малыш не понимает, что от него хотят, он ничего такого не помнит и просто качает головой. - Падме, - в голосе Энакина напряжение. Женщина отпускает ребенка и прижимает ладони к лицу. Ей кажется, что вот еще мгновение и голова просто разорвется на части. Неужели все это ей лишь привиделось? Нет, она не может видеть то, чего не существует, если только… Глубокий медленный вдох и резкий выдох, сопровождающийся нервным смешком. - Значит, я все же сошла с ума, - едва слышно шепчет она. - Люк, дай мне руку, - голос бывшего джедая спокоен, но внутри он готов к чему угодно. Нужно срочно возвращаться и вызвать доктора Рийхар. - Мама, тебе плохо? – спрашивает малыш, хватая руку отца и печально глядя на мать. Он не может понять, что случилось, ведь все было так хорошо, первый раз за все это время. - Нет, малыш, все хорошо, - Падме отнимает руки от лица и улыбается. Ей не впервой изображать на лице искреннюю улыбку, это даже скорее привычка. Потому что в последние годы причин улыбаться у нее не было ни одной. - Нам пора возвращаться, - Энакин требовательно смотрит на свою жену. - Да, - она поднимается на ноги. Чудесная сказка закончилась. Иллюзии вообще недолговечны. Они обманывают людей своей притягательной красотой и обещанием счастья. Но лучше распрощаться с ними как можно скорее, ведь чем дольше прибываешь в мире собственных грез и заблуждений, тем болезненнее ударяет реальность. - Мам, ты скоро? – мальчик семи лет мнется на пороге небольшой квартиры, ему не терпится отправиться на праздник вместе с родителями, ведь так редко их семья собирается вместе. Невысокий мужчина стоит молча, он уже давно привык, что его жене нужно время, чтобы собраться. И дело даже не в том, что она много времени тратит на макияж и укладку, наоборот, эти действия она совершает достаточно быстро. Проблема в том, что даже в свой редкий выходной Нарола слишком предана работе и стремится уладить все вопросы, хотя отлично знает, что ее все равно будут дергать. Нарку оставалось лишь смириться с этим, хотя делить жену с работой было, мягко говоря, неприятно. - Я готова, - Нарола вышла в коридор, широко улыбаясь, и тут же запищал комлинк. - Ну что опять? У тебя же выходной, - закатил глаза Нарк. - Одну минуту, - женщина достала из расшитой сумочки устройство, посмотрела кто ее столь неожиданно вызывает, пораженно охнула и тут же скрылась в ванной, включив воду, дабы домочадцы не услышали чего-то лишнего. Уже через минуту женщина вновь вышла в коридор. - Простите, срочная работа, - сухо отчиталась она, накидывая на плечи накидку. - Опять? Нарола, сколько можно? – возмутился ее муж. - Это срочно и очень важно, - женщина не желала ссориться из-за такого, по ее мнению, пустяка, хоть и понимала, что сегодня же вечером не избежать объяснений. Ее семья знала о том, кем она работала, но вот личности своих пациентов доктор никогда никому не разглашала, искренне считая, что чем меньше семья знает, тем лучше для них. Хотя именно этот факт и служил главной причиной ее ссор с супругом. Не желая слушать причитания и обвинения, Нарола скрылась за дверью, ей еще нужно было как можно незаметнее дойти до ожидающего ее транспорта. Нарк, скрипнув зубами, сжал кулаки и ударил рукой стену. -Папа? – неуверенно подал голос мальчик. – Мама с нами не пойдет? - Нет, - буркнул сквозь зубы мужчина. Его жена невыносима, работа для Наролы в десятки раз важнее семьи, а уж эти ее постоянные отлучки после подозрительных звонков… Можно было бы предположить, что супруга завела себе любовника, но в таких случаях женщины скрываются и не сбегают столь неожиданно, к тому же Нарк точно знал, что у Наролы есть лишь одна единственная любовь – ее работа. Уже не в первый раз мужчина задумался о разводе. В комнате царил полумрак. Императрица сидела в кресле, откинувшись на спинку и прикрыв глаза, в правой руке она держала стакан, наполненный желтоватой жидкостью. Сам Император стоял возле дверей, сцепив руки за спиной. Именно такую картину застала доктор Рийхар по пришествии на место. Вызов от Императора был неожиданным и проигнорировать его было никак невозможно. Но, не смотря на спешку, все же понадобилось время, чтобы незаметно и без подозрений провести ее сюда. Сейчас доктор не могла сказать, что что-то с пациенткой не так. Наоборот, Падме, похоже, пребывала в своем обычном состоянии, которое, конечно же, трудно было назвать абсолютно нормальным, но никаких критических изменений в худшую сторону явно не наблюдалось. - Приветствую вас, - женщина исполнила положенный по этикету поклон, хоть и знала, что в узком кругу и не на публике Император все эти церемонии, мягко говоря, не жалует, а Императрица обращает внимание лишь по настроению. - Оставьте эту чушь и приступайте к работе, - отмахнулся Энакин. – Мне нужно идти. - Но, - начала было доктор, и была тут же перебита. - Она сама все расскажет. - Образец любящего супруга, вы не находите? - вальяжно протянула Императрица, опуская стакан на маленький столик по правую руку и открывая глаза. – Что ж, присаживайтесь и выслушайте исповедь сошедшей с ума женщины, - ее губы дрогнули, сложившись в неприятную усмешку. Доктор Рийхар присела на диван и стала внимательно слушать, следя не только за повествованием, но и за поведением пациентки. Ее глаза, нос, губы, руки, каждое мимолетное движение не укрылось от цепкого профессионального взгляда. Но ничего больше обычной нервозности доктор не обнаружила, хотя рассказ заставлял задуматься. Да, если человек видит и слышит то, чего нет, это совершенно не нормально, но причины могут быть разными. Сосредоточившись на этом коротком эпизоде, женщина пыталась выяснить, что именно в тот момент чувствовала пациентка, о чем думала. Но проблема была в том, что Падме не могла этого вспомнить. То, что было до и после, она могла с легкостью описать, а эти несколько секунд будто вырвали ее из реальности. - Хорошо, скажите как можно подробнее, что именно сказала та женщина? И вновь Падме зашла в тупик. Она будто бы и помнила все дословно, но как только пыталась сосредоточиться, все ускользало, словно мираж или просто сон. - Что-то о Люке, о том, что это не тот ребенок, что мой был бы другим, - женщина прикрывает глаза, пытаясь сосредоточиться, ей кажется, что таким образом она действительно лучше вспомнит те слова. - Это ведь был первый раз, когда вы всей семьей куда-то отправились в неофициальной обстановке? - со вздохом спросила доктор. - Да, - бывший сенатор схватила со столика стакан и сделала глоток, уловив немного укоризненный взгляд доктора, женщина усмехнулась. – Это сок, если я и сумасшедшая, то не до такой же степени. - Знаете, не мне давать вам советы, не касающиеся лечения, но либо постарайтесь найти общий язык со своим мужем, либо оставьте все это, вы делаете хуже только себе. Падме печально улыбается. Она и сама это отлично понимает. Но понимать не значит делать. По прошествии часа доктор покинула комнаты, принадлежащие императорской семье. Энакин стоял за дверью, будто ждал там весь этот час, хотя вряд ли у него могло найтись на это время. - Что с ней? – коротко спросил он. - Ничего страшного, то, что она видела, могло быть просто проекцией сознания, вы ведь знаете, что она все еще переживает по поводу того, что случилось с ее детьми и Люк ей вовсе не безразличен. Никаких отклонений от нормы сверх того, что было раньше, я не заметила, - Нарола старалась ответить как можно короче и доступнее, чтобы не вызывать дополнительных вопросов и успокоить Императора. Она действительно не усмотрела в поведении Императрицы ничего выходящего за рамки ее обычного состояния. - Значит, причин для беспокойства нет, - констатировал Энакин. - Я ведь вам уже говорила, что причины для беспокойства были, есть и будут, но все не так критично, как кажется на первый взгляд. Ей просто необходимо сменить окружающую обстановку, хотя бы на время. Это мало чем поможет, но все же здесь она задыхается. - Завтра она улетает, именно по этой причине я и вызвал вас. Значит, она может лететь. - Да, - коротко ответила доктор. - Благодарю за визит, вам заплатят как обычно, - после этих слов Император резко развернулся и направился куда-то в глубь коридоров. Нарола лишь тяжко вздохнула. Уже в который раз женщина думала о том, что ей стоит побеседовать не только с его супругой, но и с самим Императором, но предлагать подобное не стала бы ни за что на свете. Ей еще хотелось жить. В этот вечер зал блистал и сиял, как и все присутствующие здесь гости. Приятная легкая музыка не смолкала ни на секунду, создавая приятный фон для праздничной атмосферы. Все уже были в сборе, не хватало лишь главных и основных гостей, впрочем, они по традиции всегда появлялись последними. И вот музыка смолкла, двери отворились и на пороге появились они, императорская чета, супруги Скайуокер. Они действительно невероятно органично смотрелись рядом, высокий статный мужчина в черном костюме и хрупкая невысокая женщина в темно-лиловом платье. Рука об руку они медленно шли к центру зала, сопровождаемые явно нездоровым вниманием и подобострастием, с которым все присутствующие приветствовали их, склоняя свои головы. Казалось они шагнули не в светлый яркий зал, полный улыбающихся лиц, а в мрачную темную пещеру, полную жаждущих их плоти монстров. - Какое милое общество. Ты собрал вокруг себя гнездо сарлаков, - сохраняя на лице радостную улыбку, едва слышно прошептала Падме. - Ты думаешь, я об этом не знаю? – он тоже улыбался на публику, отлично зная, как эта улыбка действует на окружающих. - Каждый из них мнит себя Ману и будто не понимает, что когда окажется на вершине, станет Сону и на него найдется свой Ману, - не удержавшись, женщина хмыкнула, улыбка из приветливой стала немного хищной. - Ты о чем? – бывший джедай с недоумением и любопытством посмотрел на свою супругу, правда, делать это пришлось немного искоса, потому что поворачивать голову было нельзя. Дурацкие правила проклятого этикета, который уже давно набил ему оскомину. - Это история Набу, а имена уже давно стали нарицательными, - женщина говорила спокойно, без издевки, что бывало очень редко и Энакин молча ждал продолжения, опасаясь спугнуть это мимолетное мгновение спокойствия. Они как раз дошли до центра зала и должны были исполнить танец. Удачное время для того, чтобы спокойно поговорить, впрочем, зная характер Падме, она и это могла испортить, если конечно пожелает. Но сегодня ее настроение явно было каким-то не таким. И что было тому причиной, прогулка с ребенком или же странное видение, не понять. Главное как можно дольше его сохранить. Бережно взяв в правую руку ее ладонь, Энакин встал напротив, заглянув в карие глаза, обычно пустые, подернутые ледяной коркой. Сейчас они были какими-то другими, на дне зрачков зажглась маленькая живая искра. - Давняя история, быть может просто легенда, - Падме продолжила рассказ. – Это случилось очень давно, тогда на Набу правил король Сону и его политикой были недовольны ни простой народ, ни знать, - их плавные выверенные движения складываются в замысловатый рисунок, взгляд глаза в глаза, столь пристальный и далекий. До этого момента каждый такой танец для обоих был пыткой, сейчас же возможностью поговорить. Кто-то скажет, что наедине это было бы сделать гораздо проще, но проблема в том, что когда они оставались одни, то каждый стремился хоть чем-то уколоть другого, даже если причин не было, а в большинстве случаев именно так и было. - В итоге среди народа нашелся человек по имени Ману, который собрал вокруг себя много несогласных и в итоге сверг неугодного правителя. Шли годы, кто-то его любил, кто-то ненавидел, обычная ситуация. В мире нет, не было и не будет такого правителя, которого бы любили и почитали абсолютно все. Всегда будут те, кто не согласен и даже более того сам желает занять столь высокое положение. И вновь разгорелось восстание, по иронии судьбы его представителя звали Сону, - она улыбнулась искренне, похоже, эта история ее забавляла, хотя ничего веселого в ней не было. – Но на этом ничего не закончилось, вновь воцарились смутные времена и вновь нашелся смельчак, готовый бросить вызов правителю, и как же его звали? – теперь ее улыбка была даже игривой, что уж совсем выбило почву из-под его ног. - Ману? – предположил Энакин. Это было слишком очевидно и он вдруг понял, что тоже не может сдержать улыбку. Тем временем ноги скользили по гладкому камню, плавные легкие движения были совершенно естественными, даже ему не приходилось задумываться о каждом шаге - этот танец они оба знали наизусть. Но сейчас Энакин позволил себе некую вольность, кою не допускал еще ни разу: отпустив ее правую руку, он положил ладонь на ее талию. - Да, - кажется, Падме даже засмеялась, легко и практически незаметно, то ли она ничего не заметила, что сомнительно, то ли просто не придала значения. – Странное стечение обстоятельств или просто шутка тех, кто писал историю. Но суть все равно едина. Если ты пришел к власти, то это не конечный пункт, это начало очень долгого и сложного пути, на котором тебя всегда будет поджидать свой Ману. И неважно, кем он будет - наивным идеалистом, прагматичным реалистом или просто сумасшедшим, жаждущим обрести власть. Впрочем, вторые редко садятся на самую вершину, их место рядом с правителем, там, где безопаснее и выгоднее и в любой момент можно переметнуться на другую сторону. - И кто же тогда я? – это было похоже на игру, легкую, непринужденную и очень приятную. - Идеалист, был, как и я когда-то, но неважно, кем мы были вначале, в конце концов, достигая вершин, все мы становимся одинаковыми, почти, просто кому-то удается сохранить хоть какие-то моральные принципы, а хорошо это или плохо - решат наши потомки. Сейчас она как никогда похожа на саму себя, настоящую, ту, которой была когда-то давно, кажется целую вечность назад. Ее слова, тон голоса, даже легкая улыбка и блеск в глазах. Словно на этот краткий миг вернулось прошлое, которое так не хочется отпускать. И почему этот танец не может длиться вечность? Но музыка смолкает и это странное ощущение, будто они одни среди толпы, тает. Нужно вновь возвращаться к привычным для них ролям. Он не хочет отпускать ее из объятий, такую непривычную и одновременно невероятно знакомую. Но иллюзии рассыпаются и лучше рушить их самостоятельно, чтобы потом было не так больно раниться об их осколки. Они вместе идут к возвышению, где стоят два кресла. Придерживая супругу за руку, Император помогает ей присесть, после чего занимает свое место. Праздник продолжается. И до его окончания нужно сохранить на лице подобающее выражение, что до сих пор вызывает у него некоторые затруднения. Быть правителем сложно, но терпеть такие вот собрания кажется еще труднее. Энакин знал, о чем говорила Падме. Сейчас им кланяются, выражают свои заверения в преданности, но втайне каждый желает занять их место. Он все еще не привык к слишком пристальному вниманию к своей персоне со стороны. Ведь никогда не знаешь, что стоит за всеми речами окружающих на самом деле, здесь даже джедайское чутье мало помогало, хотя его трудно было назвать джедаем после всего того, что пришлось совершить. Мужчин просчитать и вычислить было гораздо легче, даже сейчас он мог точно назвать несколько имен тех, кто предан ему безоговорочно и, если покопаться глубже, даже причины той самой преданности мог найти. Были и те, кому можно было доверять с оглядкой. Всем вокруг от него что-то нужно, вопрос лишь в цене. С женщинами ситуация была сложнее, гораздо. Каждая из них мнила себя чуть ли не Императрицей и желала денег, власти и рождения наследника. Пользоваться ими при таком подходе к делу было просто и удобно, главное оградить себя от привязанностей. Впрочем, в его жизни была одна женщина, которой он мог верить и в чьей преданности не сомневался, несмотря на ее ненависть. И свое место в его жизни она получила вовсе не за красивые глаза, хотя кто знает, он в то время был еще таким мальчишкой. Все еще оставался открытым вопрос о его наследнике. Пусть сам Энакин еще молод, но уж слишком часто подобный вопрос звучал, не официально, но все же. Законная супруга детей иметь не способна, а среди всех тех, кто готов прыгнуть в его постель, он даже искать подходящую кандидатуру не собирался, хотя бы потому, что именно этого от него и хотели. Да и вообще не до наследника Энакину сейчас, к тому же у него есть сын, пусть и не родной. Все это может подождать. Нынешний Император ни на день не прерывал свои тренировки, и пусть ныне у него не было учителя в привычном понимании, Энакин чувствовал, что его учит сама Сила, дает нечто такое, чего он не знал ранее. С каждым днем мир открывался для него с новой стороны и те, кто его окружал, казались полностью изученными, раскрытыми, все, кроме нее. Он бросил мимолетный взгляд на свою супругу, которая уже схватила с подноса официанта бокал с чем-то алкогольным. Он все еще не мог ее понять, мотивы ее поступков оставались где-то за пределами понимания, наверное, всех живых существ. Не стоило и пытаться это делать, лучше просто принять все как есть. Это было чем-то странным, невероятным и невообразимым. Падме ощущала где-то глубоко внутри некий подъем, отчего хотелось улыбаться. Такого с ней не было уже давно, все эти пять лет пустого существования. Даже все собравшиеся здесь змеи вызывали лишь улыбку, которой хотелось искренне делиться со всеми. В какой момент все поменялось? Когда это случилось? Сегодня? Или, быть может, все это происходило постепенно... Все это не имеет значения. Сегодня ей впервые хочется улыбаться, и она будет это делать назло всему миру. Этот вечер не похож на другие. Сейчас по какой-то, совершенно никому неизвестной причине у императорской четы хорошее настроение. Отсидев положенное время на своих местах они поднимаются, правда расходятся в разные стороны, но в этом как раз нет ничего необычного. Император обсуждает какие-то важные дела в неофициальной обстановке, а его супруга как обычно просто напивается и стремится оказаться рядом с представительницами местного высшего общества, что делала очень редко. Она знает, как им это неприятно и неудобно, и данный факт доставляет ей несказанное удовольствие. Да, ей все еще плохо, все еще больно, и именно поэтому она испортит этот вечер всем, кто так ехидно улыбался ей в спину, получая от этого какое-то садистское удовольствие. Впрочем, любить и уважать весь этот сброд она вовсе не обязана. Их мужья и отцы еще могут заслуживать внимания и уважения, но уж точно не эти разодетые куклы. Уже не в первый раз кто-то хочет пригласить ее на танец, но она неизменно отказывает, ссылаясь на то, что рядом нет мужа, чтобы спросить разрешения. Хотя по этикету этого и не требуется, достаточно того факта, что он присутствует в зале. Падме просто не хочет танцевать, не с ними, не сейчас. Зато Энакин себе ни в чем не отказывает, правда, придерживается негласного правила не более одного танца с каждой дамой, чтобы не напридумывали себе лишнего и ему потом нервы не трепали. Впрочем, останавливает это далеко не всех. Вот очередная девица после танца бежит к столу с освежающими напитками и без умолку трещит, как она счастлива, что Император заметил именно ее и может быть… ну и так далее. Падме стоит неподалеку, спиной к компании молодежи. Она решила напоследок прояснить кое-какие вопросы, пусть неофициально, но так даже лучше и удобнее. Этот разговор она слышит совершенно случайно, слишком уж громко общаются юные особы, явно мешая ее диалогу. Полуобернувшись, она мимолетно смеривает взглядом высокую худосочную особу. - Ты не в его вкусе, - как бы невзначай бросает Императрица и вновь обращает все внимание на свою собеседницу. - Что? – молодая особа в возмущении оборачивается назад, дабы заткнуть наглую выскочку, вдруг натыкается на насмешливый взгляд Нилаи Дорен и в следующий момент замечает стоящую рядом Императрицу. Молодая дерзкая кровь вскипает, и Ралия не может промолчать. - В любом случае на меня он обратил внимание и кто знает, - она говорит нарочито громко, делая многозначительную паузу. – А на жену свою ему плевать, он на нее даже внимания не обращает. Падме никогда не опускалась до мелких свар, тем более с малолетними девчонками, но сегодня с ней явно что-то не то. - Ох, дамы, - ее голос звучит глубоко и насмешливо, в руках мелькает расшитый веер. – А есть ли среди вас те, кого обошел своим вниманием Император? Дамы, окружающие ее, тут же заливаются смехом, причем искренним, поскольку толику монаршего внимания получила каждая. - Молодые особы нынче слишком вульгарны, - Нилая прикрывает рот веером. – Вспомните хотя бы эту выскочку Норель. Никакого воспитания, вот моя старшая дочь совсем не такая. Молодежь продолжала шипеть, но уже тише, да и старшему поколению до них не было уже никакого дела. К тому же упоминание о леди Норель, разгневавшей Императрицу и впоследствии исчезнувшей в неизвестном направлении, явно охладило пыл. Закончив обсуждать очередной вопрос, Энакин огляделся по сторонам. Начинала звучать знакомая музыка, потому он вновь направился к столику, облюбованному дамами, дабы станцевать очередной танец. В конце концов, дела подождут, у него вся следующая неделя посвящена решению кучи проблем, которые разрешить здесь не удастся в любом случае. Девушки, заметившие приближение красавца-Императора сразу подобрались, стараясь привлечь его внимание. Хотя помимо него было множество желающих пригласить их на танец. - Ох, мне так жаль, - Нилая старалась изобразить раскаяние, но актриса из нее все еще была плохая, впрочем, женщина явно делала успехи. – Я не смогу сопровождать вас в поездке. - Ничего страшного, - немного печально вздохнула Падме, уж она-то умела отлично изображать то, что нужно в данный момент. Отсутствие Нилаи в полете потерей не являлось, скорее наоборот. - Но я подумала, что девочке стоит чему-то научиться, потому рискну предложить кандидатуру своей дочери… - женщина вдруг осеклась и подавилась воздухом. На плечо Падме легла чья-то рука. - Позвольте вас пригласить. В первый миг она собиралась отказать в своей обычной холодной манере, хотя по голосу узнала того, кто ее приглашал, но стоило обернуться и голова закружилась, наверное, не нужно было делать это так резко, или просто не стоило перед этим столько пить? Она все еще намерена была ему отказать, но тело, похоже, совсем не слушало разума, иначе как ее рука вдруг оказалась в его ладони? Этот танец кажется таким же бесконечным, но он наполнен движением, партнеры почти не касаются друг друга, то сближаясь, то отстраняясь. Шаг - и они так близко, что она может разглядеть каждую черточку на его лице, еще один шаг, и они отстраняются так, что не достать, даже вытянув руку. Это игра, так похожая на их жизнь. Прикосновение кончиков пальцев, резкий разворот и вот он уже крепко прижимает к себе свою партнершу, следующий шаг и их пути вновь расходятся. Когда-то давно именно она научила его этому танцу, хотя тогда Энакин отмахивался и называл все это глупостью. Этим вечером малыш Люк засыпал в своей кроватке, крепко обняв подушку. Он никак не мог понять, что сегодня произошло. Но в его детском разуме как будто навсегда отложилась эта странная и на самом деле совершенно неправильная мысль, что если он хочет быть счастлив и рядом с родителями, то им становится плохо. Иначе почему сегодня все это случилось с мамой? А папа вдруг стал таким непривычно строгим и непреклонным? Нет, он больше не будет просить их внимания, лишь бы с ними все было хорошо, лишь бы мама продолжала улыбаться… Этот вечер был каким-то не таким. Быть может, они решили сделать шаг навстречу? Как в том танце, сначала слишком близко, затем невообразимо далеко. В свои апартаменты императорская чета прибыла поздно, по традиции раньше них никто не уходил, а они никогда особо не задерживались, не видя в этом смысла. Сегодня пришлось уйти и того раньше. Видимо вследствие последних потрясений Падме как-то слишком быстро напилась, так что Энакин, и сам чувствующий в голове какую-то подозрительную легкость, решил как можно скорее ее увести. Комнаты встретили их пустотой и тишиной. Как и обычно. Теперь им только нужно разойтись в разные стороны, как обычно. Падме запинается за ножку диванчика и падает, но встретиться с полом ей не позволяют сильные руки, успевшие ее подхватить. - Тебе не кажется, что стоит меньше пить? – со вздохом спрашивает Энакин, ставя ее на ноги. - А тебе не кажется, что мы зря тратим время? – ее голос на удивление внятен и спокоен. И снова этот взгляд глаза в глаза. Что им еще нужно? И нужно ли вообще? Мягкое касание губ перерастает в страстный поцелуй. Что это? Мимолетное желание или просто необходимость? Что она делает? Зачем снова открывается тому, кого хочет оттолкнуть? Но перебороть себя так сложно. Ей это нужно, необходимо как глоток воздуха, его присутствие рядом, его близость. Все эти годы она отталкивала его и свое такое простое желание – быть рядом. Завтра она проклянет саму себя, но здесь и сейчас она тает в его объятиях, как и когда-то давно. Она пьяна, просто сегодня выпила больше, чем обычно и не стоит идти у нее на поводу… но все рациональные мысли уходят на задний план. Она здесь, рядом, так близко, что он ни за что не выпустит ее из своих объятий, только не сейчас, когда наконец сумел поймать самую желанную для себя женщину. Эта ночь не похожа на другие и утром все снова станет как прежде, но это будет потом, а сейчас двое изнывающих от жажды наконец нашли источник.