История Элизабет Блэк. Лёд.

Ну и кто вы, черт побери, такие? — кричал с ворот Содома, успевших обзавестись несколькими рядами толстых проржавевших шипов, часовой, поддерживаемый двумя оборотнями, по всей видимости приведенных сэром Грейсоном. Мужчина резко разговаривал с подошедшими Лилибет и Рэдмоном, будто они должны ему хотя бы за то, что он снизошел до их жалких персон. — Убирайтесь! У нас и своих проблем полно, — помахав рукой, словно прогоняя шелудивых шавок, прорычал он. Светало. Небо смешивало в себе нежно-розовый свет восходящего солнца, голубизну пробуждающегося небо и черноту отступающей ночи. Пришлось сделать остановку на ночь, пока шли к Содому — раны Лили вымокли, от неё начало мерзко вонять мокрой псиной и стухшей рыбой, поэтому все согласились остановиться и позволить ей залечить собственные раны. — Прошу простить меня, — Дэлас подошел ко мне, отряхивая от снега вымокшие колени. — Неловко заставлять всех ждать из-за моих потребностей, — его обволакивающий экзотичный голос я могла слушать часами, которых у меня практически не было. — Вы меня вынуждаете! — громом разнесся озлобленный голос того часового, что злился на весь мир и желал смерти всем и каждому, кто позволил себе нарушить его покой. — Последнее предупреждение и я спускаю оборотней! — раздался скрип, в сторону Рэдмона, стоящего с непринужденной ухмылкой, и Лили, недобро машущей хвостом, глядело неприличных размеров дуло оборонительной турели, приятно осознавать, что Содом всё крепчает и крепчает. Из жерла этого орудия шел бледно-голубой пар, отбрасывающий такие же голубые искры. — Мы значит им жратву несём, а они на нас эту пуколку наводят! — почесав затылок, свинорылый освободился от двух из трех рюкзаков, нацепленных на его могучую спину, покрытую жесткой, как кабанья шерсть, щетиной. Из рюкзака показался пожарный шланг с ручкой и несколькими клапанами затвора. Немного покрутив шестеренки и настроив напор, Рэдмон, расплывшись в довольной улыбке, пустил в воздух трехметровую струю огня. — Рэдмон, прекратить! — взъелась Лилибет. — Нечего мериться невесть чем, как дети малые. — девушка то и дело дергала верхней губой, демонстрируя массивные клыки. — Эй! — я подошла в к воротам вместе с Дэласом, Дичи носилась по округе, что-то любопытно вынюхивая. — Открывая, они со мной! Как же изменился Содом с момента нашей последней встречи. Вся округа занесена снегом, в котором просматривались дорожки, ведущие во все стороны от города. Его стены пахли мокрым железом, которое ослепляло яркими вспышками появляющегося солнца. Пластины с приваренными к ним шипами подвешены толстыми цепями, по периметру растыканы вышки с турелями и какими-то смольными железяками, служащие, как оказалось, биноклями. На душе было неспокойно, я приготовилась услышать скрежет механизмов, тяжелое бренчание цепей дверного механизма и жесткий скрип, разносящийся по всей округе, от которого птицы с соседних деревьев взлетают в небо черными облаками. — И чо? — ответил часовой сиплым голосом. — Ты-то кто ещё? Да вас таких пруд-пруди — девок без имени и фамилии. Иди-иди отсюда, у нас нет места! — Да вы охерели что ли там за прошедшие месяцы? — мной вдруг овладела такая невообразимая злоба, какую я не испытывала прежде. — Я значит корячусь в городе на ваш чертов «Морфин», а мне говорят проваливать куда подальше?! — голос резко сорвался на визг. Часовой хотел возразить, но не успел. Я отчетливо услышала глухой шлепок, а с головы мужчины слетела кепка. Он в недоумении обернулся, обиженно почесывая пострадавший затылок. — Оболтус! Пошел вон отсюда! — раздался такой родной с небольшой хрипотцой женский голос. — Радуйся, что я тебе ногу не сломала! — Броня Катарины блестела на солнце, ослепляя меня белыми звездочками вспышек. — Откройте ворота, живее! — она уверенно отдавала приказы мужикам, сидящим в какой-то каморке. Мужик покинул турель, ворота загудели. Зазвенели цепи, задрожали стены, с них посыпался белый порошок снега — последствия ночной метели. Катарина вышла из ворот, встречая меня с распростертыми объятиями, медленно перебирая ногами в тяжелых латах по всклоченному снегу. — Я думала, что этот день не настанет! — её броня обжигала холодом, а прижавшаяся к щеке щека — пламенем. — Честно, многие думали, что ты не вернешься, — девушка вздрогнула, обняв меня ещё крепче. — Да и я, если уж совсем честно, тоже, — она отпрянула, посмотрев на меня сырыми глазами, пронизанными красными нитями сосудов. — Ну ты чего, — я мягко улыбнулась. — Катарина, да ещё и плачет, кажется сегодня нас ждет ураган и дождь из лягушек, — усмехнувшись, я пошла вперед, подозвав Дичи, несущую в зубах огромную отсыревшую палку с парой облезлых веточек и застывшими капельками смолы. — Ой, закрой рот, — она дружески ударила меня по плечу, от чего по телу ледяным током пробежала боль. — Может расскажешь, кого привела? — она всё косилась на троицу из Центуриона, вооруженные люди не всегда вызывают доверие. — Надеюсь не очередная шваль, как эти оборотни или, да простит меня Лорд, тот демон. — Вы с ним всё так же прекрасно ладите, а это Лилибет — мне кажется вы подружитесь, Рэдмон и Дэлас, ну и неповторимая Дичи, — собака довольно запрыгала, ударив одного из охранников палкой, из-за чего тот рухнул на снег с громким шлепком, услышав бешеный смех полусонных товарищей их сторожевой рубки. — Вы ещё успеете познакомиться, — я сухо кашляла почти через каждое слово. — Приятно, — Кат кивнула в их сторону, получив приветственные кивки в ответ, — ещё успеем поболтать, это точно. Надо вот только придумать, где их разместить, а то мы, мягко говоре, по уши в дерьме. — Что случилось? — мы шли по убранной дороге Содома, ведущей к ратуше. Общий вид города стал куда лучше: мусор с улиц убрали, разобраны завалы разрушившихся зданий, заделаны окна, восстановлены двери, снег активно сгребали лопатами…Появление лопат не могло не радовать! — Это тебе расскажет Линард, — девушка впервые отвела взгляд от идущей позади нас троицы, да и то на пару секунд, чтобы взглянуть на Дичи, увернувшуюся от летящего с крыши сугроба, после взгляд её глаз вновь обратился к чужакам. - Ну, это то, что касается города, приготовься к жалобам и негодованию. — Впрочем, как всегда, — наличие лопат и чистота города ушли на второй план, когда около одно из зданий, прежде считавшееся аварийным и непригодным для жизни, я заметила группу людей, таскающих горстки веток и бревен. На душе стало тяжко, когда я поняла, что эта кучка маленьких людей — измученные и грязные дети, работающие с утра пораньше наравне со взрослыми мужиками, гребущими снег. Мальчики и девочки, младшим из которых совсем недавно исполнилось по шесть лет. И когда же это у нас разрешили детский труд? Катарина заметила мой напряженный, неодобрительный взгляд и поспешила отвлечь меня разговорами, избавив себя от лишних вопросов: — А Лидия родила…где-то через неделю, как ты ушла, — она наиграно улыбнулась. — Такой светлый жизнерадостный улыбчивый мальчик, Алистером назвали. Как не подойдешь к нему — заулыбается своим беззубым ртом, поначалу противно, когда увидишь его раздвоенную губу, а потом привыкаешь. Все его любят, а нерадивый папаша, — Кат засмеялась, косясь на меня, — боится к нему подходить. Все придут к… — Однако быстро ты увела тему от тех детей, — вмешалась Лили, — не хочешь обременять себя ответами на вопросы? — Придут все к Лидии, принесу что-нибудь в подарок новорожденному и матери, — не обращая внимания на Лили, продолжила Кат, стараясь избегать зрительного контакта с красноглазой, — кто теплые вещи, кто воду, кто сухие смеси найдет. Стоят все в тесном кругу, играют с малышом, даже Линард и тот растаял, а Вольфганг тенью из-за двери выглядывает… — Ведет себя самоуверенно, держится гордо, а на душе кошки скребут, — словно рассуждая вслух, говорила белошерстная, пристально смотря на напрягшуюся Катарину, — всё сильнее и сильнее. Сколько жизней ты погубила, жалеешь об этом? — Лидия подзовет его, он украдкой подойдет, осторожно выглянет из-за плеча и стоит окаменевший. Его всё уговаривают-уговаривают, а он ломается, — девушка улыбнулась сама с себе, но губы её дрожали. — Проходит чуть больше минуты и он уже держит в своих огромных ручищах ёрзающего Алистера, как фарфоровую куклу, представляешь? — Кат расхохоталась, открывая передо мной потемневшую от сырости пластиковую дверь ратуши. Больше Катарина ничего не рассказала, а попросту шла вперед, попутно заглядывая в открытые кабинеты, здороваясь с просыпающимися людьми. В основном в ратуше жили те, кто так или иначе причастен к «высшей» касте «Морфина»: врачи, профессиональные строители, электрики, военные и попросту умные люди, большинство из них я не знала, да и они сами не хотели вести со мной какие-либо дела, считая слишком молодой и неопытной. Из дверных проёмов выглядывали оборотни, шумно принюхиваясь к новоприбывшим. Лилибет шла вперед, смотря сквозь стены своими внимательными глазами, уши её обращались в разные стороны, а чуткий нос быстро дергался, изучая местность. Её бесшумный шаг стал более осторожным и медленным, а длинная волчья морда уставилась в потолок. Сверху упало что-то железное, кто-то топтался по скрипящим половицам, послышалось рычание и душераздирающий крик Лесли. — Утро только началось! — Кат побежала к лестнице, мы последовали за ней. — Лесли, я тебя убью когда-нибудь! — Линард зажал кровоточащий нос, сверля глазами лорда Вискаса, выгнувшего спину и яростно шипящего на кота переростка. — Ты меня итак задрал за эти месяцы! — мужчина замахнулся на разревевшегося юношу, забившегося в угол. — Дай мне осмотреть тебя, истерик! Лесли завыл ещё громче. — Линард! Ты что вытворяешь! — Катарина подошла к коту, толкнув его в грудь. — Что ты с ним сделал?! — Я сделал?! — мужчина убрал руку от носа, резко ушедшего в правую сторону. — Посмотри, что этот маленький пакостник сделал! Я прибью его, богом клянусь, прибью! — Линард схватил рядом стоящий стул и уже готов был швырнуть его в бедного парня, к счастью Центурион успел помешать ему, схватив его за руки. — Это ещё кто?! Катарина! — кот начал рыпаться. — Линард, успокойся! — крикнула я, сидя на коленях около рыдающего Лесли. — Блэк… — мужчина присмирел, безвольно опустив руки. — Эй, Лесли, — я заглянула в глаза судорожно дышащему юноше, — это я, всё хорошо. Покажи, что у тебя с рукой, — мне кое-как удалось отлепить крепко сжатую в кулак руку от худощавого тела Лесли. — Что случилось? — вдоль руки парня от самого сгиба руки до расходящихся дорожек вен около запястья шла длинный ровный порез, из которого текла кровь, окольцовывая руку. — Мы с Л-л-лордом В-в-вискасом спали, я почувствовал боль и закричал, Линард хотел сделать мне больно, — здоровой рукой он гладил кота, взгляд которого мне казался столь знакомым и проницательным, Винсент и правду никогда не оставляет Лесли одного. — Кат, уведи его к Доку, пока он не потерял слишком много крови, — взяв у кота принесенную им тряпку, я прижала ее к руке юноши. — И этих захвати, — я кивнула на Рэдмона и Дэласа, следящих за Линардом, только сейчас заметив отсутствие Лили, — покажи им всё. Девушка ушла, успокаивая дрожащего от напряжения Лесли, закапавшего кровью пол. — Ну и что это было? — я посмотрела на потрепанного Линарда со сломанным носом, опухшим лицом и желтыми заплывшими уставшими глазами. — Не успела вернуться, а ты уже скандал устроил. — Блэк, — кот обнял меня, от него шел сильный запах сигарет и медицинского спирта, — я устал быть его нянькой, я делаю всё, что в моих силах, стараюсь как-то поддерживать работоспособность города, слежу за всем, да и вообще я много что делаю, но, — он начал заговариваться, стремительно уходя в безумный пьяный бред. — Печень посадишь, — я выскользнула из его рук. — Не самая лучшая встреча, но я рада тебя видеть, я вытерла навернувшиеся на глазах слезы, смотря на эту родную пьяную мохнатую морду. — Мне не хватало всего этого. — Я не думал, что ты вообще вернешься, ты же такая мелкая, такая гулпая…глупая и наивная, да и вообще, — он резко дернул свой нос влево, пытаясь поставить его на место, — что я ною, как баба! — глаза его загорелись, голос звучал звонко и уверенно. — Включил блин философа-нытика! Мужик я или нет, черт меня побери! — Линард потупил взглядом куда-то в сторону. — Блэк! — я вновь оказалась в его крепких объятиях. — Мне не хватало твоей вечно ищущей неприятности задницы! — Я дома, — довольно выдохнув я пнула кота по колену, чтобы он отпустил меня. — А что это были за парни с вами? Раньше я их не видел, — его голос звучал гнусаво, сомневаюсь, что кот обладал достаточным навыком хирургии, чтобы вернуть нос на прежнее место, но…быть может ему повезет. — У нас с ними небольшой договор, — я скрестила руки на груди, —, а ещё они принесли еду, поэтому от них есть польза. Может быть ты лучше расскажешь мне, что здесь произошло? Линард был готов к этому вопросу, поэтому сразу отвел меня в зал заседаний, находящийся на первом этаже ратуши, чтобы обсудить все детали. Здесь было как-то пусто, да и во всем городе стоял какой-то тяжелый запах смерти, скорби и одиночества. Облезлые коридоры с окнами, утыканными кусочками ваты и бумагой, сверкали своей пустотой под лучами яркого солнца, отражающегося в снегах на улице. Воздух был холодный, как на улице, хотя по словам кота здесь было отопление. «Не надышали просто» — ответил он мне. С приходом зимы пришли и метели, и лютые холода, большинство людей слегло с пневмонией, лечение которое не могло произойти должным способом из-за отсутствия необходимых лекарств. По переходу, ведущему в административный корпус, мы перешли в бывшие комнаты, предназначенные для размещения больных. Пятиэтажное каменное здание, грузно отбрасывающее тень на более мелкие дома в округе, монолитом стояло в самом центре городе по правую сторону от ратуши, возвышаясь над её куполом. Здание не отапливалось и служило невесть чем. Коридоры, комнаты, кабинеты — всё пахло хлоркой, касторкой и скипидаром, создавая ужасное удушливое ледяное облако вони. Озаренные светом комнаты блестят металлом кушеток, серебром шкафов и столиков, пугают пустотой детских, в которых остались лишь железные кроватки и пластиковые тазы для новорожденных. — Одних погубила пневмония, других — грипп, кого-то тиф, корь, голод, торгаши принесли туберкулёз, а их собаки чумку и бешенство, — Линард с подозрением посмотрел на скрипящую механизмами Дичи, идущую рядом. — В общем мы ничем не смогли помочь, из-за чего потеряли доверие у выживших, уставших хоронить родственников и друзей. Я шла молча, чувствуя, как сжималось сердца. Я виновата не меньше других, у меня была возможность, были средства, а я не воспользовалась ими в полной мере, боясь за собственное благополучие. — Среди обычного народа пошел слушок, что сейчас каннибалы разгуляются, объедятся, ведь многие из погибших, например от той же пневмонии, входили в клан Вольфганга, а значит автоматически становились пищей для страждущих. — мы медленно приближались к последнему этажу здания, запах резко сменился: хлорка и скипидар были куда приятнее, чем аммиак, гниль и жесть. — Боже, — я прикрыла рот внешней стороной руки, чуть кашляя, нижнюю часть тела и ноги сковал жгущий холод. — Что за вонь. — Люди ошиблись, — он кивнул крупному рыхлому охраннику, которые тут же выпрыгнул из-за стола и начал открывать толстенную железную дверь, бренча ключами в пораженных сифилисом руках. Дверь тяжело открылась, в нас ударил горячий зловонный пар, во рту почувствовался сладкий запах гнили. Длинный коридор был немного освещен теплым темно-рыжим светом, пытающимся пробиться сквозь плотные шторы. На каждой двери висели тяжелые амбарные замки, многие были заставлены шкафами или комодиками, подперты стульями. За запотевшими окошками тех же самых дверей можно было заметить копошащихся чудищ. Длинные костлявые руки раздирали на части чьи-то трупы, из вытянутой оленьей пасти шла пена, белые слепые глаза с красными точками зрачков судорожно бегали, осматривая помещение. Одни твари предпочли наслаждаться поеданием туш, кишащих опарышами, другие — затеяли безжалостную драку. Серповидные когти ударяли по мордам сородичей, летели зубы, ломались рога, гоготание и вопли, от которых звенело в ушах, разносились по всему этажу. — Это ещё что такое, — я опустила руки, с ужасом наблюдая, как самый крупный зверь схватил за рога более мелкого, с силой рванув его в сторону, тем самым оторвав голову, к которой тут же подбежали остальные, пытаясь урвать кусок горячей плоти. — Это бывшие каннибалы?! — сглотнув, я взглянула на Линарда. — К сожалению да, — кот скрестил руки на груди, с отвращением наблюдая за существами, —, но самое странное, что все они ели разное, скажем так, мясо, в разное время, в разных местах, а в итоге все оказались здесь. — он покачал головой. — Но… — Что? — Есть и другие, — Линард подошел к противоположной двери и, мотнув головой, заглянул в окошко. Точно такие же существа, как и остальные мирно сидели на полу, медленно зажимая детские кубики в своих длинных когтях, переставляя их в другое место, составляя слова или попросту строя пирамидки. Один из них начал чесать свои телячьи уши, бренча железной биркой с номером, прикрепленной к нему. — Что это за бирки? — я припала чуть ближе к окну. — Кто их поставил? — Владис. — непринужденно ответил кот, наблюдая за спокойными монстрами, наклоняя в разные стороны голову, наклоны сопровождались соответствующим хрустом. - А, — он увидел мой недоумевающий взгляд, — ты же его не знаешь, пошли, я давно горю желанием вас познакомить.