The Banshee Show: Pandora's Box

      Лидия давила по газам, но всё равно каждые сто метров я просила её ускориться.       Теперь, когда мы узнали о предупреждении отца, я была уверена — с ним что-то случилось. Он хотел, чтобы я бежала прочь, потому что сам не успел этого сделать.       Но в голове всё равно не укладывалось: неужели мой отец, настолько далёкий от сверхъестественного, что даже если бы я привела Лиама к нам домой в полном волчьем обличие, подумал бы, что это костюм на Хэллоуин, что-то скрывает? Вдруг, ему тоже передалась сила банши, как мне или тёте? Или, быть может, он что-то другое, как у заместителя шерифа?       Или что ещё хуже…       — Мы почти на месте, — говорила Лидия, пытаясь меня успокоить.       На улице медленно темнело. Я знала, что полицейские дежурят круглые сутки, но могла лишь надеяться, что в эту смену мне попадутся шериф Стилински или Джордан Пэрриш — единственные, с кем можно было бы поговорить начистоту.       — Почти приехали.       У меня на коленях лежал блокнот Лидии. Я так и не смогла вернуть его хозяйке после того, как прочитала расшифрованное сообщение. Почему папа решил, словно я смогу разгадать это? Почему он подумал, что я достаточно умна для этого? Знал ли, что при этом идёт на слишком большой риск?       Ведь если бы Лидия была не так умна, а Стайлз не так сообразителен…       — Эй?       Я вздрогнула. Повернувшись к подруге, я тут же наткнулась на её нахмуренный взгляд.       — Что ты делаешь?       — А?       Лидия, не сбавляя хода, перехватила руль одной рукой, а второй быстро коснулась моей ладони, сжимающей ключи от дома.       Я опустила глаза вниз. Сама того не понимая, я что-то царапала одним из ключей на листе из того самого блокнота.       — Нервы, — сказала я, убирая связку ключей в карман куртки.       Вдалеке уже начинал маячить полицейский участок.       — Джон, — произнесла Лидия. — То есть, мистер Стилински, сегодня не работает, но я могу позвонить Стайлзу, и…       — Нет, — я покачала головой. — Не хочу его беспокоить в нерабочее время. В участке должны быть другие полицейские, такие же профессионалы, как и шериф. Ведь так?       — Конечно, — обнадеживающе сказала Лидия, выворачивая руль в сторону парковки.       Как только машина остановилась, я тут же вылетела на улицу и побежала в сторону участка. Звонкие каблуки Лидии быстро шагали за мной. Даже если она и пыталась меня позвать, я ее не слышала.       В общем кабинете, где сидели все заместители, меня никто не встретил, хотя я ожидала, что офицеры накинутся на меня с расспросами, стоит только порог перешагнуть.       Но тут было тихо.       — И где же все? — спросила Лидия. Она вышла вперёд и огляделась. — Хоть кто-нибудь?       — Лидия? — сначала что-то хлопнуло, словно задвинули полку в шкафу, а потом из кабинета шерифа вышел Пэрриш. Слава Богу! — И Лиз! Привет. Что вы здесь делаете?       — Мы… — начала Лидия, но я перебила её:       — Мой папа пропал. Какие документы нужно подписать, чтобы полицейские отправились на его поиски?       Пэрриш оглядел меня с ног до головы, словно проверяя, в своём ли я уме и не наброшусь ли на него с кулаками, если он откажет мне в просьбе.       — Ты уверена? — спросил он.       — У него была недельная командировка, а когда он должен был вернуться, то позвонил и сказал, что задерживается. Но и в назначенный срок он не появился. Последнее, что я получила с его номера — шифрованная смска. Лидия разгадала её, и вот что вышло.       Я протянула Джордану блокнот. Он, кивнув, принял его.       — «Беги из города», — прочитал Пэрриш вслух и поднял на меня глаза. — Что это значит?       — Мы хотели то же спросить у тебя, — произнесла Лидия.       Джордан поджал губы. Некоторое время он переворачивал страницы туда-обратно, вчитываясь в одни и те же строчки и внимательно разглядывая сам шифр, пока наконец не спросил:       — У твоего отца были враги? Может, по работе? Или вообще любые люди, которые захотели бы отомстить ему через причинение тебе вреда?       Я пожала плечами.       — Нет. Не знаю.       Я обернулась на Лидию. Она ободряюще улыбнулась.       — Хорошо, — спокойно произнёс Джордан. Он кивнул на блокнот: — Могу я его оставить?       — Конечно, — ответила Лидия.       — Ещё мне нужен номер телефона твоего отца, Лиз.       — Бесполезно, — сказала я. Собственный голос показался мне каким-то отрешённым. — Уже несколько дней он недоступен.       Джордан сел за свой рабочий стол и принялся что-то набирать на компьютере.       — Дэвид Мур, — я подошла к Джордану и опустилась на стул напротив. — Папино полное имя Дэвид Мур, — я протянула ему свой телефон с выведенными на экран контактами. — Вот его номер.       Лидия обошла стол и встала за спиной Пэрриша, упершись ладонью в спинку стула, на котором он сидел.       — Попытаешься отследить? Насколько я знаю, отец Лиз пользуется довольно старой моделью. Это даже не смартфон.       — Стоит попробовать, — Джордан качнул головой. — Например, через GPS.       — Но ведь он выключен! — настаивала я.       — Даже выключенный мобильник продолжает оставаться радиопередатчиком, — спокойно заявил Джордан.       Его ответ меня удовлетворил. В конце концов, из нас двоих именно он полицейский с военным прошлым. Я же всего лишь банши.       Лидия, не отрывая прищуренного взгляда, следила за тем, как пальцы Джордана ловко перебирают кнопки на клавиатуре. Сама я, чтобы отвлечься, перевела всё своё внимание на ручки и карандаши, лежащие в открытом лотке на каких-то бумагах. Схватив простой карандаш, я принялась вертеть его в руках, пропуская между пальцев. Но это совсем не успокаивало. А когда в моих руках он вдруг хрустнул, переломившись пополам, все сидящие за столом, включая меня, одновременно вздрогнули.       — Простите, — сказала я, кидая карандаш в мусорную корзину под столом.       Когда сломался второй, вздрогнула только я, и то больше от непонимания, как такое вообще могло произойти. Мне не без труда удавалось открыть банку с консервами, не то, чтобы что-то нарочно сломать.       — Я всё возмещу, — пробормотала я, глядя на Джордана.       — Всё нормально, Лиз. Но если хочешь ещё что-нибудь сломать, сделай мне одолжение: возьми с того крайнего стола справа. Там сидит один болван, который уже второй месяц не может вернуть мне двести долларов.       Джордан поднял на меня свои красивые глаза и улыбнулся. С таким добрым лицом ему стоило идти в психологи, а не в офицеры.       Мне не хотелось ничего писать, но рукам словно покоя не было, и я, последовав совету Джордана, взяла со стола другого помощника шерифа кое-что из канцелярии.       Распрямила большую красную скрепку, пощёлкала кнопкой на ручке, помяла в руках ластик. Словно, нервы совсем сдали…       Не знаю, сколько мы так просидели: в тишине, нарушаемой лишь щелчками кнопок клавиатуры. Но когда Джордан вдруг шумно выдохнул, устало потёр переносицу и посмотрел на меня, я поняла — ничего хорошего он мне сейчас не скажет.       — Это займёт больше времени, чем я думал. Может, вам лучше поехать домой? Школу завтра ведь никто не отменял.       — Он прав, Лиз, — Лидия подошла ко мне и присела на корточки перед моим стулом. — Тебе нужно хорошенько отдохнуть. А я останусь, и, если что, обязательно тебе позвоню.       — Ты уверена? — спросила я. — Потому что ты не обязана…       — Всё нормально, правда. Иди.       Я встала, и вместе со мной выпрямилась Лидия. Она сделала вид, словно тянется меня обнять, но вместе с этим шепнула на ухо:       — Только не говори Стилински, а то он убьёт меня.       Лидия тихо усмехнулась, но меня больше не веселили шутки про убийство, и я лишь поджала губ, стараясь не расстраивать подругу своим отсутствием какого-либо настроения.       — Хорошо. Спасибо, помощник шерифа П…       — Джордан, Лиз. Зови уже меня Джордан.       — Спасибо, Джордан.       Мужчина кивнул, мол, это моя работа. Однако, попадись нам кто-то другой, или не работай тут мистер Стилински, я была почти уверена — заявление о пропаже моего отца утонуло бы в прочих нераскрытых делах.       Домой я добралась на такси, которое мне вызвала Лидия. Сразу по приезду я отослала смс Скарлетт, чтобы та сегодня не приходила, рухнула на кровать и правда попыталась уснуть, но глаза не закрывались, как я ни старалась.       На часах было два ночи, когда я решила покончить с попытками и спуститься вниз, чтобы перекусить. Взяв всё необходимое из холодильника и налив себе чашку горячего чёрного чая, я вышла на задний дворик и расположилась под вишнёвым деревом.       Прохладный воздух ещё больше взбодрил меня, а красивая мелодия, раздававшаяся из соседнего дома, успокаивала и даже на какой-то момент позволила мне забыть о проблемах.       Правда, лишь до тех пор, пока я не вспомнила, что дом по соседству когда-то принадлежал семье Арджент. И музыки там никакой быть не должно.       Я закрыла глаза. Возможно, мне показалось? Но нет, это было отчётливо громко — что-то французское, похожее на блюз или джаз.       Дыши, Лиз, дыши. Это не может быть правдой.       Всё лишь в твоей голове.       Но музыка стала громче. Я открыла глаза и одним рывком поднялась на ноги. Забыв о еде и о том, что, кажется, оставила открытой дверь дома, выходящую в сад, я двинулась в сторону деревянного забора, разделяющего земли моей семьи и земли Арджентов.       Чем ближе я подходила, чем отчетливее становилась музыка. Я узнала в ней французскую исполнительницу, о которой мне однажды рассказала Эллисон: одним днём, пока моя тётя и её мама сидели в гостиной и разговаривали о своём, мы провели несколько часов подряд, прослушивая по кругу десяток песен.       Я не была фанаткой музыки до того, как встретила Эллисон Арджент.       Разглядеть хоть что-то в зашторенных окнах соседского дома, в котором когда-то я была довольно частым гостем, мне так и не удалось, и я решилась на крайние меры. В заборе было несколько мест, где расшатанные деревяшки позволяли пройти через него, не привлекая особого внимания. На ощупь, проверяя каждую деревяшку по очереди, я наконец нашла лазейку и проскочила через неё.       Музыка стала ещё громче, и вместе с ней выросло и моё чувство беспокойства.       Я обошла дом Арджентов и оказалась у парадного входа. Первая странность, что бросилась в глаза — чей-то мотоцикл, припаркованный у тротуара. Вторая — сорванная полицейская лента на входной двери.       Я дёрнула за ручку. Закрыто.       А музыка всё играла и играла. Мне казалось, что сейчас она поднимет всех в округе, и, не дай Бог, кто-то вызовет на место дежурившего Пэрриша, которому и так хватает дел.       Я прошла с другой стороны от дома, чуть не споткнувшись о цветочную клумбу, и заметила третью странность — настежь открытое окно на втором этаже.       Точно там, где была комната Эллисон.       Спустя ещё мгновение включился свет. Я непроизвольно присела и прижалась спиной к стене дома, надеясь, что меня не заметят.       Вдруг это грабители? И вдруг они вооружены?       Но и вечно так сидеть я тоже не могла, нужно было что-то делать.       Я продолжала прислушиваться к музыке, но теперь вместе с ней, как мне казалось, доносился и чей-то мужской голос.       Кто-то шептал.       А спустя какое-то время я разобрала, что этот голос звал меня по имени.       — Лиз?       Узнав его, я отошла от стены, чтобы меня было видно из окна.       — Скотт? Что ты там делаешь?       Парень, свисающий через подоконник, приложил указательный палец к губам, а потом кивнул и исчез из поля моего зрения. Буквально через минуту раздался щелчок замка входной двери. Я быстро подбежала к ней и нырнула внутрь. Скотт тут же плотно её прикрыл.       — Я почувствовал твоё волнение и услышал, как бьётся сердце, — сказал Скотт. — А ты как узнала, что я здесь?       В темноте его лицо имело размытые очертания, но я увидела, как он махнул рукой на лестницу, ведущую на второй этаж. Когда он двинулся в ту сторону, я последовала за ним.       — Странно, что весь район об этом не узнал. Ты бы музыку тише сделал.       Скотт остановился на месте, отчего я врезалась в его спину.       — Погоди, какая ещё музыка?       Я прислушалась. И правда, тишина. Странно.       — Могу поклясться, что она была. Французский джаз…       — Я ничего не включал, — тихо произнёс Скотт.       — Но если не ты, то кто?       — Я, — раздалось за спиной.       Я обернулась. Глаза уже привыкли к темноте, и теперь, в полумраке первого этажа, у первой ступеньки лестницы, на середине которой мы со Скоттом остановились, виднелась отчётливая фигура Эллисон Арджент.       — Лиз? — Скотт коснулся моего плеча, но я не отрывала взгляд от Эллисон, потому что боялась, что она исчезнет.       За последнее время я повидала слишком много призраков, и каждый из них вызывал у меня спорные ощущения смешанного со страхом непонимания. Но сейчас передо мной стояла подруга. Та, которая умерла слишком рано.       — Лиз? — звал Скотт, но я не обращала на него внимание.       Спустившись вниз я, не думая о безопасности, щёлкнула переключатель света, зажигая его в коридоре. Теперь Эллисон виделась мне так чётко: протяни руку, и коснёшься её.       Слишком настоящая. Слишком живая.       Разве что бледная, как мел.       — Привет, — прошептала я.       Эллисон улыбнулась: мягко, чуть склонив голову в сторону, и так знакомо, что в сердце что-то защемило.       — Привет, — ответила Эллисон. — Я рада, что ты услышала меня.       Из всех призраков, которые виделись мне за последнее время, Эллисон оказалась самой разговорчивой.       Возможно потому, что мы были в месте, где она провела последние годы своей жизни?       — Ты со Скоттом? — спросила я. — Ты охраняешь его, как другие призраки? Как бабушка Лидии или Дерек?       Эллисон кивнула.       — Такое случается, когда кто-то выпускает дьявола.       — Лиз, с кем ты разговариваешь? — Скотт оказался рядом быстрее, чем я успела ответить. — Ты видишь призрака?       — Эллисон, — ответила я. — Я вижу Эллисон.       Я обернулась. Скотт, потерянный и потрясённый, вглядывался в пространство перед нами, но, конечно, ничего не видел. Мне так хотелось помочь ему в этом, хотелось, чтобы он увидел, с какой любовью Эллисон смотрит на него, чтобы почувствовал, как она легко касается подушечками пальцев его щеки и проводит линию до подбородка.       Мне так хотелось, чтобы он услышал, как она говорит, что очень по нему скучает.       — Зачем ты здесь, Скотт? — спросила я по просьбе Эллисон.       — Стайлз позвонил мне вечером и предупредил, что на днях дом Арджентов выставят на продажу. Я не мог не прийти.       Я была уверена, что призраки не умеют плакать, но Эллисон выглядела такой растроганной, что на какой-то момент мне показалось, будто её глаза заблестели от слёз.       — Наверху в комнате под кроватью стоит коробка из-под обуви. Пусть он возьмёт её. Не хочу, чтобы кто-то чужой на неё наткнулся.       Я передала слова Эллисон Скотту. Он сразу же сорвался с места, быстро преодолевая лестницу, и исчез где-то на втором этаже. Эллисон в воздухе не растворилась, как я предполагала. Она продолжала стоять в шаге от меня и вглядываться в моё лицо, словно пытаясь найти в нём чьи-то другие черты.       — Хорошо, что ты сейчас рядом с Лидией. Мало кто понимает, насколько сильно она иногда нуждается в поддержке.       Я кивнула.       — Она очень скучает по своей лучшей подруге, - сказала я.       Эллисон поджала губы и на мгновение прикрыла глаза.       — В той коробке, про которую ты сказала Скотту, есть одна вещь… Серебряный кулон с волком. Фамильная безделушка, — Эллисон махнула рукой. — Я хочу, чтобы ты отдала его Лидии.       — Хорошо.       — И ещё кое-что, — Эллисон подошла ближе. Она протянула ко мне руку и коснулась предплечья. Я почувствовала холодное дуновение на своей коже. — Люди не могут видеть своих хранителей, но… — Эллисон перевела взгляд куда-то мне за спину. — Здесь твоя тётя. Я не могу с ней разговаривать, но выглядит она так, словно очень тобой гордится.       Не удержавшись, я обернулась. Тёти там не было, и даже никакого намёка на её присутствие уловить я не смогла.       — Как она … — начала я, но Эллисон уже не было.       Зато вернулся Скотт. Он держал в руках ту самую коробку, о которой говорила Арджент. Когда Скотт поднял глаза на меня, я увидела слёзы в уголках его глаз.       — Что там? — спросила я, стараясь отвлечь парня от мыслей, в которые он погружался прямо у меня на глазах.       — Самые важные мелочи на свете, — ответил он. — Ручка, которую я одолжил ей в первый день в школе. Наши фотографии, сделанные в будке во время свидания на коньках. Билеты в кино, на которое мы ходили втайне от её отца.       Скотт присел на ступеньку, поставил коробку себе в ноги и дрожащими руками вытащил оттуда какой-то диск.       — Я записал ей его на месяц отношений. В основном весь плейлист состоит из песен группы Blink-182, которую она, как оказалось, терпеть не могла.       Скотт грустно рассмеялся. Я присела рядом и заглянула в коробку.       — Она попросила передать какой-то кулон с волком Лидии.       — Вот этот, — Скотт положил обратно диск и, подцепив пальцами за цепочку, вытащил украшение. — Он когда-то принадлежал тёте Эллисон, Кейт.       — Той самой?       — Ага.       Я протянула ладонь, и Скотт аккуратно положил в неё кулон. Я сразу же сунула его в карман.       — Она всё ещё здесь?       — Нет, Скотт. Эллисон ушла.       — Может, она сказала ещё что-то?       Я взглянула на парня. Привыкши видеть Скотта МакКола настоящим альфой, я лишь раз видела его таким печальным — на похоронах у Дерека. И это разбивало мне сердце.       — Она сказала, что очень скучает по тебе, — вспомнив слова Эллисон, ответила я. А потом добавила уже от себя: — И ни о чём не жалеет.       По-другому и быть не может: Эллисон Арджент умерла, спасая своих друзей. Она была храбрейшим человеком из всех, кого я знала.       Скотт с надрывом вздохнул и закрыл глаза, и я поняла, что больше ничего говорить не надо. Единственное, что сейчас ему бы хоть как-то помогло — это объятия пусть и не лучшего, но всё-таки друга.       И я обняла его. А он не стал сопротивляться.

***

      Уроки как назло пролетели незаметно. Каждую минуту каждого часа в школе я провела рядом с Лиамом: держала его за руку, небрежно поправляла его и так взъерошенные волосы, и даже один раз чмокнула в щёку за обедом, из-за чего, разумеется, тут же получила в ответ долгие и наигранные звуки отвращения и негодования от Айзека и Стайлза, которые сами едва ли упускали момента, чтобы не похвастаться перед друг другом подробностями личной жизни.       — Что с тобой сегодня? — спросил Лиам в коридоре перед последним уроком, которым должна была быть экономика с тренером Финстоком.       Он облокотился плечом на соседний с моим шкафчик и сложил руки на груди. На его губах играла так обожаемая мною улыбка.       Лиаму с трудом удалось объяснить отцу, почему он днём ранее пришёл домой без гипса, и вообще почему тот ему стал не нужен уже через неделю после происшествия. На помощь пришла миссис МакКолл, которая, наверное, скоро может лишиться работы из-за таких случаев: женщина сказала, что перепутала снимки гипсов, и, на самом деле, у Лиама всё было не так уж и страшно.       Я не была уверена, что мистер Данбар действительно поверил, однако допроса с пристрастием всё-таки удалось избежать, а также сойтись на компромиссе в виде эластичного бинта на пару дней.       И, разумеется, никаких соревнований по лакроссу.       — О чём ты?       — О том, что моя Лиз обычно не лезет целоваться на людях. Не скажу, что мне это не нравится, просто странно.       Я хлопнула дверцей шкафчика, приблизилась к Лиаму совсем близко и, сжав в кулаках ткань его клетчатой рубашки на уровне груди, привстала на носочки.       Теперь мы были на одном уровне, а наши носы почти соприкасались.       — Просто я тебя люблю. И хочу, чтобы ты помнил об этом, что бы ни случилось.       Лиам нахмурил брови. Я хотела, чтобы мои слова звучали мягко и нежно, но, кажется, юный оборотень был не так уж прост.       — Ты меня пугаешь.       Не давая парню сказать ещё чего-либо, я прижалась губами к его губам, вовлекая в поцелуй. Под моими прикосновениями Лиам заметно расслабился, и когда его сильные руки обхватили меня за талию, я поняла, что развеяла все сомнения, которые сама же случайно в нём и зародила.       — Данбар! Мур! — голос тренера раздался так близко, что мы с Лиамом за секунду отстранились друг от друга. Финсток с силой дунул в свисток прямо мне на ухо и громко закричал: — Что-то я не припоминаю, чтобы урок сексуального воспитания сегодня поставили вместо экономики! Вон, берите пример с Гринберга: у того девушка появится не раньше, чем взорвётся наша планета!       Тренер поднял с пола рюкзак Лиама и кинул его ему в грудь, а мне рукой указал в сторону кабинета. Пришлось послушаться.       Так как я собиралась рассказать друзьям о том, что знаю, кто этот зверь, терроризирующий город, то мне казалось логичным сразу сделать это у мистера Дитона, чтобы он смог на месте объяснить подробнее и без Питера, с чем конкретно мы имеем дело. Попросив Скотта договориться с мужчиной на вечер, после школы я собиралась ехать домой, чтобы оставить там сумку с тетрадями и перекусить, но Лидия поменяла мои планы в корне, когда в коридоре, у самого выхода, перехватила со словами:       — Джордан звонил. Кажется, ему удалось вычислить местонахождение телефона твоего отца.       И вот, спустя четверть часа мы уже стояли напротив мотеля, расположенного на окраине Бэйкон Хиллс. У нас не было номера комнаты, но работник у стойки оказался слишком уставшим (или даже нетрезвым?) для того, чтобы препятствовать полицейскому без специального разрешения.       — Вот все, кто зарегистрирован на данный момент, — произнёс он с такой интонацией, будто ещё немного — и вовсе уснёт.       Ни одно имя не было мне знакомо. Ни одно имя не вызвало у меня помощи со стороны способностей банши.       — Ну как? Ничего? — уточнил Джордан.       Я покачала головой.       Пятнадцать совершенно незнакомых мне мужских и женских имен, и никакой зацепки.       — А мы можем просто постучать в каждую дверь и посмотреть в глаза постояльцам? — спросила я.       Парень за стойкой ничего не ответил. Казалось, он вообще не был заинтересован в разговоре с нами.       — Мы не можем врываться в номера постояльцев без необходимого на то разрешения, — произнёс Джордан. Он взглянул на меня, затем на Лидию и спросил: — Вы точно ничего не чувствуете? — Пэрриш взял со стойки книгу для гостей и протянул нам. — Может, попробуете так?       Я не была уверена, что конкретно он имел в виду. Бедному Джордану, до сих пор не знающему, что он такое, всё продолжало быть в новинку. Кажется, даже после того, как мы месяц назад сказали ему, кто есть, он всё ещё продолжал считать нас экстрасенсами.       — Я не думаю, что это именно так работает, — произнесла Лидия, но книгу в руки всё-таки взяла.       Она была размером чуть меньше моих конспектов по английскому, с деревянной обложкой, на которой было выгравировано название отеля: «На закате дня».       — Вы можете конкретнее объяснить, кого ищете? — спросил парень за стойкой.       Он надул большой пузырь из жвачки и с громким звуком лопнул его.       — Белый мужчина, каштановые волосы с проседью, рост метр восемьдесят, иногда носит очки в квадратной оправе, — затараторила я.       — О, ну это прям полноценный портрет, — сказал он, вскинув брови.       Джордан взглянул на него с упрёком. Он что-то хотел сказать ему, но не успел, потому что заговорила Лидия:       — Лиз?       Я перевела взгляд на подругу. Мартин замерла с широко распахнутыми глазами, словно увидела что-то кошмарное прямо перед собой. Продолжая держать на одной ладони довольно увесистую книгу постояльцев, второй она вдруг схватила меня за предплечье, да так сильно, что я непроизвольно вскрикнула.       А затем увидела всё своими глазами.       Прямо за парнем у стойки, подвешенная за руки к потолку, висела женщина. Она не была похожа на призраков, которых я видела раньше, и которых Эллисон назвала хранителями. Эта незнакомка больше напоминала восставший из могилы труп, тело которого было покрыто язвами и гнойниками, а в некоторых местах и вовсе уже образовались дыры на коже, разъеденные опарышами.       Тошнота подступила к горлу, но я не могла даже вздохнуть или повернуть головы.       Всё вокруг как будто перестало существовать. Всё, кроме мёртвой женщины.       — Я не хотела, чтобы всё так получилось, — прозвучал голос, хотя она даже не разомкнула своих потрескавшихся губ.       Когда в голову ворвался и второй голос, мужской, низкий и очень знакомый, я была почти уверена, что схожу с ума.       Это был отец.       И он произнёс лишь одно имя:       — Джини.       Мелкая дрожь по всему телу словно мощнейший разряд тока привела меня в чувства. Я посмотрела на Лидию, она, казалось, уже давно не сводила с меня свой взгляд.       — Ты видела это? — спросила она.       Я коротко кивнула.       — Кто такая Джини?       Джордан забрал у Лидии книгу постояльцев и открыл на последней заполненной странице.       — Кто бы это ни был, здесь её нет, — он разочарованно покачал головой.       Лидия заглянула в книгу и тут же ткнула куда-то пальцем.       — Вирджиния Моррисон, — тихо произнесла она. — Джини — сокращённое от Вирджинии.       — Лиз, ты точно не знаешь, кто это? — ещё раз уточнил Джордан.       Вся моя уверенность растворилась вместе с внезапно пришедшим видением. Я уже совсем не понимала, что происходит.       — Ладно, — не дождавшись моего ответа и, видимо, смутившись моим потерянным выражением лица, сказал Пэрриш. Он вернул парню за стойкой гостевую книгу и кивнул в сторону дверного проёма, за которым располагался длинный корпус для проживания. — Комната 69.       Уже у нужной двери Джордан вышел вперёд. Его правая рука скользнула к пистолету, висящему на поясе в кобуре. Левую он сжал в кулак и постучал её костяшками по косяку три коротких раза.       Я взглянула на Лидию. Она тут же перехватила мою ладонь.       — Мисс Моррисон, это заместитель шерифа. Откройте, пожалуйста, мне нужно с вами поговорить.       Ответа не последовало. Джордан повторил свою речь, но ему снова никто не открыл.       — Может, выломаем её? — предложила Лидия.       — Это незаконно. Мы и так тут без ордера, — ответил Джордан.       Он ещё раз постучал в дверь, затем подёргал ручку. Волнение и страх буквально причиняли мне физическую боль.       — Вдруг он без сознания там лежит, — тихо произнесла я себе под нос. — Или, что ещё хуже, уже мёртвый.       Лидия меня услышала: она сильнее сжала мою ладонь. И Джордан, кажется, тоже, потому как сделал шаг назад и со словами «Вероятно, меня уволят» навалился на дверь, ударяя её плечом.       Слабая конструкция не выдержала усилий заместителя шерифа и, вместе с косяком, провалилась внутрь.       Папы там не было. Да и вообще практически никаких вещей, обозначавших присутствие проживающего в комнате человека, кроме недоеденного гамбургера из местной закусочной, который уже давно испортился и теперь источал страшный запах гнилого мяса, справочника с номерами телефонов и адресами всех жителей округа Бэйкон и камеры без карты памяти.       После получасовых поисков в три пары глаз нам всё-таки удалось найти папин телефон: кто бы здесь не жил, он явно не хотел, чтобы его нашли, потому что тот был спрятан за бочком унитаза, завёрнутый в какую-то тряпку с довольно странной вещью в комплекте.       — Это что, кукла? — спросил Пэрриш, демонстрируя нам свою находку.       — Похожа на куклу Вуду, — выдала я первую из своих догадок.       Без фотографии, приклеенной на слепленную из глины голову, как показывали в фильмах, но всё равно страшная до мурашек со своими иглами, воткнутыми в руки подобно распятию, и красными пятнами, похожими на кровь.       — По крайней мере, мы не нашли мёртвое тело, — сказала Лидия.       Она приобняла меня за плечи, как обычно придерживают тех, кто вот-вот упадёт в обморок. Я не могла отвести взгляд от куклы в руках Джордана. Чутьё подсказывало, что ни к чему хорошему это не приведёт.       — Но и живого папу мы тоже не обнаружили, — тихо произнесла я.

***

      Я была разбита. Позвонив Скотту и извинившись за то, что пришлось перенести встречу у Дитона на завтра из-за внезапно возникших дел, я весь оставшийся день провела в подвале, где хранился всякий семейный хлам.       Кем бы не была та женщина, которую мы с Лидией увидели в мотеле, мой отец знал её.       Вирджиния. Джини.       Видимо, они были достаточно близки, раз она позволяла ему называть себя так ласково.       Джини.       Что я знала о жизни отца до встречи с мамой? Ничего. Собственно говоря, я вообще мало что знала об их прошлом.       Впервые задумавшись, я вдруг поняла, что родители никогда не рассказывали мне историй из моего детства, а также из тех времён, как они сами ходили в школу. Казалось, моя семья жила только настоящим, словно прошлого и вовсе не существовало.       Могли ли родители что-то скрывать от меня? Папа, в частности?       А тётя? Если это её шкатулку он подарил мне, то знала ли она сама, что скрывается внутри?       Я сидела в центре небольшого помещения, окружённая всеми коробками, которые смогла отыскать, и внимательно рассматривая каждую, даже совсем незначительную, находку.       Здесь должны были скрываться целые истории, но почему-то кроме прочитанных книг и затасканной одежды, а также какой-то мебельной атрибутики и поломанной техники, тут не было ровным счётом ничего: ни школьных фотографий, ни свадебного альбома — ни одного, даже самого крохотного, воспоминания.       Я уже не понимала, знаю ли хоть что-то о своей семье. Родители никогда не держали от меня тайн, но и рассказывать толком ничего не рассказывали. Папа работал в одной фармацевтической компании и ездил по стране, заключая договора с аптеками и различными фирмами, а мама не работала, но имела степень по психологии — и это всё, что я знала. А ещё мать всё время как-то странно смотрела на меня, словно побаивалась. И плакала по ночам, это я помнила даже слишком хорошо.       Папиной дочкой я тоже никогда не была, хотя отношения с ним и были более тёплые: в те драгоценные дни, что он не разъезжал по стране, я чувствовала себя так, словно наконец исполнила свою американскую мечту — вся семья Мур была в сборе за большим семейным столом, все смеялись и были счастливы. Потом умерла тётя Кристина, папа целиком ушёл в работу, мама совсем отстранилась, а потом и вовсе попыталась сдать меня в психушку.       Американская мечта умерла, словно её и не было...       Когда раздался неожиданный звонок, я уже закончила со всеми вещами и просто сидела, обложившись ими, словно за стенами импровизированного замка. Пришлось буквально заставить себя подняться и открыть дверь.       Рассчитывая увидеть на пороге Скарлетт или Бобби, я уж никак не ожидала застать там Лиама и Малию.       — Ребята? — удивлённо воскликнула я. — Что вы здесь делаете?       Я вглядывалась в лицо Лиама, пытаясь понять, рассказала ли ему Малия то, на что сегодня у меня так и не хватило духу. Словно прочитав мои мысли, Малия тряхнула головой.       — Лидия кое-что нам передала, — сказала она и достала из кармана какую-то вещь. Когда она протянула это мне, я увидела ту самую куклу вуду, ранее найденную мною, Лидией и Джорданом в номере некой Вирджинии Моррисон.       — Почему ты мне не сказала? — Лиам нахмурил брови.       — Я хотела, — соврала я.       Нет, не хотела вовсе. Сказать вслух о том, что по координатам местоположения папиного мобильного телефона были найдены пятна чьей-то крови — это как признать возможный факт его смерти.       Для меня это слишком.       — Лидия сказала, что одолжила это у помощника шерифа на пару часов, — продолжила Малия.       — И зачем она мне? — не понимала я.       — Не тебе, — ответил Лиам. Он забрал у меня куклу и поднёс к лицу. — Нам с Малией. Мы поможем тебе отыскать папу, пока кровь ещё свежая.       Малия толкнула входную дверь, открывая её нараспашку и впуская прохладный ветер. Я съёжилась, не до конца уверенная в том, что этому послужило: тонкие домашние шорты и футболка или мысль о том, что скоро я, возможно, смогу увидеть папу.       Главное, чтобы живым...       — Вы уверены, что она принадлежит ему? — переспросила я.       Малия тут же кивнула.       — У неё схожий запах с твоим, значит, вы родственники. У тебя ведь больше никто не пропадал?       Лиам бросил косой взгляд на Малию. Будь он более дерзким, наверное, сказал бы что-то на её бестактность.       Но я была рада, что он промолчал. Я понимала, насколько тяжело было койотке: она всё ещё была чужой в мире людей.       В этом мы с ней были чем-то похожи. Мне тоже иногда казалось, что здесь мне нет места.       — Нет, Малия, — я покачала головой и потянулась за курткой, висящей за спиной Лиама. Он коснулся моей руки, как бы невзначай. — У меня кроме папы больше никого и нет.

***

      Я не знала, как работали все эти оборотнические штуки, но уже через десять минут Лиам и Малия точно знали, куда нужно идти.       — Пахнет сырой землёй, — сказал Лиам.       — И лесом, — добавила Малия. — Я хорошо знаю этот запах.       Мы направлялись в сторону местного заповедника. Приходилось раз за разом просить ребят сбросить шаг, когда они, словно поймав след, ускорялись, заставляя меня задыхаться и хвататься за бок.       Часть меня надеялась на то, что ребята смогут найти папу, но другая боялась того, что, в итоге, мы могли обнаружить лишь его бездыханное тело.       — Стойте, — вдруг воскликнула Малия. Она снова поднесла куклу, которую всё это время держала в руке, к лицу и глубоко вдохнула. Спустя какое-то время она сделала то же самое, но уже опустившись на одно колено и наклонившись к земле. — Нет, это не он. Запахи похожи, но они разные.       — В каком смысле? — уточнила я, воспользовавшись остановкой и опершись на ствол дерева.       — Эта кукла тоже пахнет деревьями, и землёй, но не заповедником. Здесь что-то иное…       Я медленно сползла на землю, не заботясь о том, что испачкаюсь. Небольшая пробежка вымотала меня физически, а морально я и вовсе была истощена. Единственные люди, у которых была возможность найти папу, кажется, взяли ложный след.       — Мы найдём его, — сказала Малия, протягивая мне руку, чтобы я встала. — Я тебе обещаю. Ты же веришь мне?       Я кивнула.       — Верю. После всего, что случилось — верю.       Малия хлопнула меня по спине, затем кивнула куда-то в сторону и двинулась в известном только ей направлении. Ко мне подошёл Лиам.       — Он жив, — тихо произнёс он.       Лиам просто хотел помочь, но его слова почему-то раздражали меня. Последнее время в меня пытались запихнуть слишком много пустых надежд, говоря, что всё будет хорошо, или всё образумится, или всё останутся живы.       — Нужно идти.       Я пошла за Малией, которая уже почти исчезла из виду. Спустя несколько метров Лиам нагнал меня и взял за руку, больше ничего не говоря.       Мы не прекращали идти даже тогда, когда заповедник кончился, и начались голые холмы с редкими сухими кустами, едва ли когда-нибудь способными зацвести.       Я никогда не заходила так далеко от дома. Не то, чтобы папа запрещал, просто не было нужды.       — Где это мы? — спросила я.       — Понятия не имею, — Лиам дёрнул плечом и повернул голову в мою сторону.       Было уже достаточно темно, но я увидела это, потому что глаза Лиама светились жёлтым. С трудом заставив себя не вздрогнуть, я поджала губы и, отвернувшись, нашла взглядом спину идущей впереди Малии.       Девушка напоминала ищейку.       — Что? В чём дело? — вдруг спросил Лиам.       Обращался он явно не ко мне.       — Кровь, — сказала Малия. — Чувствуешь?       Лиам рядом со мной шумно втянул в себя воздух.       — Здесь просто воняет кровью, — не дожидаясь ответа, добавила Малия. Она развернулась и бросила мне в грудь злополучную куклу, которую я едва не уронила. — Это нам больше не нужно.       Девушка издала внутриутробный глухой рык, её глаза вспыхнули ярко-голубым, а ещё спустя несколько мгновений она уже бежала в сторону какого-то здания, тенью маячившегося впереди.       — В чём дело, Лиам? — я не понимала, почему кровь вызвала у Малии такое странное поведение.       Парень обернулся на меня. Его глаза ещё секунду горели жёлтым, а потом вдруг потухли. Он взял обе мои ладони в свои и сильно сжал, прежде чем сказать:       — Такой запах, словно… Это не от маленького пореза, Лиз. Там её словно целые литры.       Едва ли помню, как сорвалась с места и, запинаясь, летела за Малией, стараясь не думать о том, что только что сказал Лиам.       Однако, только это и стучало в голове.       Я видела, как Тейт била по двери здания, разрывая металл, и поднимая в воздух пыльные облака. Видела, как что-то небольшое со звоном отлетело в сторону, как Малия ворвалась внутрь и была поглощена темнотой помещения.       Я замедлила шаг перед тем, как тоже зайти внутрь. Теперь и я чувствовала этот запах: металлический и тошнотворный, от которого живот сводило судорогой.       — Лиз, не входи, — услышала я серьёзный голос Малии.       Но не послушалась.       Последнее, что помню — был какой-то взрыв, а потом помещение заполнил дым с едким запахом, бьющим по вискам словно ацетон. Малия тут же упала, словно подкошенная невидимой силой, а я, успев набрать в лёгкие немного воздуха и задержав дыхание, разглядела то, что скрывали здесь уже неизвестно сколько времени: тело папы, подвешенное цепями за руки к потолку.       Затем — лишь темнота.

***

      Открыв глаза, я не сразу поняла, где нахожусь: над головой небо, значит, точно не там, где вырубилась. Паника тут же овладела мной, и только чья-то рука, в мгновение прижавшая меня к земле, удержала на месте.       Но это было не самое страшное: как только я успокоилась тем, что жива, я поняла, что не могу вдохнуть. Вся грудь онемела, а во рту и в лёгких словно было что-то инородное, густое и горькое.       — Эй, девочка, спокойнее, — произнёс чей-то голос.       Женский, скрипучий и, что не менее важно, незнакомый.       Мне не хотелось ей отвечать, да я и не могла. Вместе с отсутствием возможности вдохнуть, прибавилась ещё одна проблема — жуткая головная боль. Я была уверена — ещё буквально чуть-чуть, и она взорвётся.       Перед глазами всё плыло. Та, кто держала меня, вышла вперёд, но её лицо было не в фокусе: я видела лишь размытые тёмные очертания на фоне луны. Женщина стояла высоко надо мной, кажется, уперев руки в бока.       — Постарайся вдохнуть.       Я покачала головой. Трава хрустела, когда я двигалась. Как я вдохну, если внутри моих лёгких что-то мешает мне сделать это?       — Лиз, дыши!       Она знала меня, а я её нет. Но мне было всё равно. Хотелось закричать: либо помогите мне, либо убейте уже наконец!       — Ладно, девочка, прости.       Сильные руки схватили меня за футболку и резким движением поставили на ноги. Они не слушались, и колени подкосились, но секунду спустя на землю я упала не из-за этого: то ли в живот, то ли под рёбра пришёлся удар такой силы, что тело на мгновение словно отделилось от разума.       Я согнулась пополам, и меня вырвало прямо себе под ноги.       — Не за что, — спокойно произнесла женщина, словно сделала мне одолжение. — Сейчас тебе станет немного лучше, и я бы посоветовала воспользоваться этим и позвать кого-нибудь на помощь.       — Кто вы? — с трудом, но спросила я.       Когда желудок прекратил извергать то, что не давало мне вдохнуть, я обессилено упала на колени. Рядом со мной лежали Лиам, Малия, отец и, кажется, ещё кто-то. Все без сознания. Я вытерла губы рукавом куртки, который натянула на тыльную сторону ладони, и, подняв голову, наконец увидела свою собеседницу более чётко.       Крепкая, высокая, в ней было явно больше сил, чем в любом из стаи Скотта, включая его самого. Ещё у женщины были ярко-красные глаза.       Мне потребовалось время, чтобы понять — это не естественный их цвет. Она тоже оборотень.       — Тебе лучше? — я кивнула. — Советую пить воду с мятой, чтобы нейтрализовать остаточное действие от омелы. Тот, кто это сделал, явно хотел отправить любых незваных гостей на тот свет. А, и ещё кое-что, — женщина обернулась в сторону моих друзей. — Скажи Малии, чтобы была осторожна с Хейлом. Он настоящая падла.       Её речь казалась мне какой-то несвязной. Голова едва соображала. Я видела, как незнакомка развернулась и, кажется, собралась уходить, потому потянулась к ей навстречу, пытаясь ухватиться за одежду.       — Стойте! Что произошло?       — Вас отравили. Кажется, это было что-то вроде самодельной мины, — произнесла женщина. — Полоскать будет ещё как минимум сутки. Ну, может не тебя, но того парнишку уж точно. Он невероятно сильный оборотень — держался дольше всех, и успел снять Дэвида с цепей прежде, чем вырубился. Он спас его, к слову: вместе с миной из пепла омелы при вашем проникновении в перегонный завод по капельнице, которая всё это время обескровливала его, запустился яд, смертельный для человека. Если бы парень сдался при первом же попадании омелы в лёгкие, даже я бы не успела спасти Дэвида.       Женщина говорила так спокойно, что это пугало меня ещё больше, чем её полная осведомлённость.       — Кто вы? — ещё раз спросила я.       Женщина присела на корточки передо мной и взяла моё лицо в свои ладони.       — Господи, как же ты похожа на Кристину!       Она улыбнулась, обнажив ровный ряд зубов и клыков. Больше вопросов я задать не успела, да и сама она ничего не сказала. Женщина сорвалась с места, оставляя после себя лишь неприятное ощущение недосказанности. Скорости, которую она выработала буквально за пару секунд, позавидовал бы даже истинный альфа Скотт МакКолл, в прочем, как и удивительной бесшумности.       Если бы я не видела её собственными глазами, подумала бы, что она двигалась на цыпочках.       Я обернулась через плечо. Совсем рядом без малейшего намёка на движение лежал Лиам.       — Лиам? — позвала я.       Собственный голос показался таким слабым, что было вообще удивительно, как я ещё в сознании. Лиам ничего не ответил. Я, придвинувшись чуть ближе, положила ладонь ему на грудь. Она поднималась и опускалась, но очень слабо.       Тошнота вернулась, но вместе с ней ещё что-то: это ощущение одновременно распространилось по всему телу мелкой дрожью, от которой, что странно, сердце забилось медленнее и, казалось, в голове образовался вакуум.       Я закрыла глаза и попыталась вдохнуть, но вместо этого вдруг закричала на пределе своих возможностей. А потом, окончательно обессилев, упала назад.       — Лиз? — услышала я тихий голос Лиама.       Видимо, мой крик привёл его в сознание.       — Кладбище, — зашептала я то, что последние мгновения буквально вертелось на языке. — Словно я стою на кладбище…       Нужно было позвонить друзьям, позвонить хоть кому-нибудь, чтобы нас нашли. Но у меня не было сил даже повернуть головы.       Оставалось только надеяться на то, что кто-то услышал мой крик.