50 shades of Raph

Несколько секунд Раф, просто молча охреневая, пытался понять, что вообще происходит и какого рожна эта мелочь полезла к нему целоваться. Янтарные глаза ошалело скользили по веснушчатому лицу младшего черепахи, подмечая покрасневшие щеки с россыпью темно-зеленых пятнышек и прикрытые, словно в порыве блаженства глаза, а мозг Всевидящего отчаянно пытался разработать хоть мало-мальски приемлемую дальнейшую программу действий. Охреневание достигло своего апогея, когда на мощную шею легли, обнимая, маленькие робкие ручонки, а Майки подался еще чуток вперед, скользнув по испещренному царапинами пластрону, и пустил в ход свой юркий неумелый язычок. Малыш действовал явно на инстинктивном уровне, поскольку его движения не дотягивали даже до воплощения на практике теоретических знаний, но Рафу его самодеятельность все же нравилась, хоть он и не желал этого показывать. Глаза Всевидящего закрылись сами собой, и он наконец соизволил ответить смелому мальцу, перенимая ведущую роль. Издав тихий гортанный рык, Рафаэль легонько укусил младшего за нижнюю губу, снова целуя и снова уводя его сознание куда-то в дебри неизведанного, чем заставил пришельца забыть обо всем и вся. Вскоре последний сам отстранился, делая несколько глубоких вдохов, чтобы прийти в себя, и уткнулся шумно сопящим курносым носом куда-то в висок старшего собрата, обдавая темную кожу горячим дыханием. Сам же Рафаэль, почувствовав, что от такой близости пришельца ему становится жарко, поспешил его отстранить и серьезно посмотрел в еще расфокусированные голубые глаза. - Слушай, Майки, лучше держись от меня подальше. - Почему? – малыш с искренним непониманием захлопал своими кукольно огромными глазами. - По многим причинам, но тебя сейчас, всего такого невинного, должна волновать одна-единственная – у меня не было бабы уже около двух месяцев. Ты, несмотря на свой вид и возраст, должен понимать, чем это чревато для тебя. Топай в соседнюю комнату. - Но Раф… - Топай, - зарычал Всевидящий, а его янтарные глаза вспыхнули жарким пламенем подступающей злости. – если не хочешь, чтобы я трахнул твою девственную тушку прямо сейчас. Спорить Микеланджело не решился. Он спрыгнул с гамака и тихонько ретировался в уже знакомое ему помещение в синих тонах. Однако, несмотря на такое явное неприятие со стороны громилы, Майки был более, чем уверен – старшему собрату он весьма симпатичен, иначе тот не стал бы отвечать на столь дерзкий порыв с его стороны. Остаток ночи Майки так и не смог проспать – ему снились братья, лужи густо пахнущей крови на асфальте, болезненные стоны и крики, от которых внутри все леденело, и уши закладывало даже во сне. Майки просыпался за ночь раз пять или шесть в небольшом временном отрезке, а потом, уже под утро, игнорируя собственное расшалившееся воображение, которое рисовало ему подозрительные тени за каждым из предметов здешнего обихода, решился все-таки, снова наведаться к Рафу. - Раф… - робкий шепот откуда-то снизу заставил порядком уставшего за день Всевидящего недовольно рыкнуть и снова разлепить тяжеленные ото сна веки. - Я же сказал, держись от меня подальше! – хриплым шепотом произнес он, даже не поворачиваясь. – Ты глухой или туго соображаешь? - Н-но Раф… - Майки тихо заскулил и осторожно коснулся мускулистой руки темперамента, свисающей с гамака. – Я не за тем пришел… Тут Всевидящему стало интересно. Особым любопытством он не отличался, но сейчас в нем взыграла та его часть, что осталась ему от шебутного Микеланджело. Раф свесился с гамака и вперился янтарным взглядом безгранично сонных глаз в заплаканные голубые, замечая в полумраке комнаты каждый выступивший через склеру капилляр, налитый кровью. - А в чем дело тогда? Какого хрена ты опять будишь меня посреди ночи? - Раф, ты не мог бы отвести меня к вашему Донни, а то я сам заплутаю? Я хочу у него снотворное попросить. Бровная дуга Рафаэля дрогнула и приподнялась, придавая заспанному зеленому лицу весьма умильное выражение. Он, конечно, не понаслышке знает, что такое кошмары, их Майки с детства его донимал, не давая своим плачем спать по ночам, но Раф даже и не думал, что и тут все столь серьезно. - Что, совсем хрень? – Раф попытался состряпать хоть мало-мальски сочувственное выражение лица, что с его характером сделать было весьма трудно. Да и получилось, честно говоря, так себе. Майки кивнул и опустил очи долу. - Они такие реалистичные и… и темные… Очень страшно… Веснушчатая моська имела поистине страдальческое выражение, и черствому от мозга до мозга костей Рафаэлю оно категорически не понравилось. - Агрх, черт с тобой, - не то раздраженно, не то сочувственно рыкнул он и протянул удивленному Микеланджело руку. – Залезай, иначе твой скулеж мне спать не даст. Но учти, полезешь с поцелуями или еще чем – получишь леща, понял? Майки согласно кивнул, принимая единственное условие старшего. Хоть ему и понравился терпкий поцелуй со вкусом вишни и сливочного ликера, повторять подобный опыт без разрешения Рафаэля он бы не рискнул. Не самоубийца же, все-таки, жить-то хочется. Забравшись Всевидящему под бок, Майк прикрыл глаза и уткнулся носом в одурительно пахнущую Рафом его же грудь. Запах мускулистого тяжелого тела вкупе с легким ароматом вишни и горчинкой от пота подействовал на голубоглазого как снотворное – в считанные секунды уставшие глаза начали закрываться. - Спасибо… - прошептал он перед тем, как окончательно провалиться в тяжелый и теплый, как ватное одеяло, сон. Рафаэль искренне не мог понять, какого же хрена происходит с этим мальцом. Майки-младший гостил таким образом у них вот уже неделю, и все продолжал увиваться за большим и злобным Всевидящим, не особо-то выглядящим дружелюбно, будто совершенно не понимая (или не желая понимать), чем это для него чревато. А Рафу не оставалось ничего другого – он смиренно таскал пацана за собой хвостиком, изредка катал на байке по ночам, чтобы сие голубоглазое чудо вырубилось уже на въезде в гараж, и даже, казалось, перестал рычать от того, что Майки так и спал с ним в одном гамаке, обхватив ручонками его мощное предплечье и уткнувшись носом в зеленую горячую кожу. Правда Рафа уже дико бесили шуточки старшего Майка по поводу того, что он носится с гостем аки нянька, а быстро прилипшее ко Всевидящему прозвище «Мэри Поппинс», которое раздражало его, как оказалось, не меньше виновника сложившейся ситуации, вскоре окончательно вывело громилу из себя. Стоило ему только услышать эту дразнилку, сказанную бессовестно-издевательским тоном, как он бросал все дела, неважно, какие, и на всех парах летел накостылять тому идиоту, которому пришла в пустую черепушку мысль, сморозить подобное. Чаще всего под раздачу целебных пиздюлей попадал Майки, но пару раз прилетало и Дону, совершенно неудачно решившему покинуть свою лабораторию. В какой-то момент Рафаэлю просто не стало житья. Бунтарь распахнул дверь лаборатории с таким грохотом, что бедняга Донни едва не выронил из рук паяльник, и твердым чеканным шагом направился к рабочему столу гения. - Когда он вернется в свое измерение? – прорычал громила, ткнув в дверь лаборатории пальцем. Несмотря на кажущуюся безоблачность их отношений с Майки-младшим, веснушчатая юла уже откровенно бесила и, чего греха таить, просто вымотала несчастного Рафаэля своим постоянным присутствием в поле его зрения. Дон устало вздохнул и, сняв защитные очки, потер двумя пальцами переносицу. - Раф, временные рамки мне не подвластны. Я, к тому же, как это ни прискорбно, не могу смотреть в будущее, чтобы кровь из носу ответить тебе, когда нашего маленького гостя вернет в его измерение. Пойми, мои знания о пространственно-временном континууме не так высоки, чтобы знать точный ответ на твой вопрос. Рафаэль, осознав все дерьмо ситуации, в которую, фактически, по своей же вине вляпался, обреченно застонал и рухнул на кушетку рядом со столом гения. Та жалобно скрипнула под немалым весом мускулистого черепахи, но не поддалась, устояла, даже не шевельнувшись по инерции на своих колесиках. - Я больше не могу, Дон, - устало произнес бунтарь. – Он везде таскается за мной! Везде, понимаешь? Он даже стоит под дверью, когда я иду в туалет! Спасу никакого нет от этого вездесущего мальца, честное слово! - Он так и спит с тобой в одном гамаке? – вопрос был, скорее, риторическим. По виду Рафаэля, за которым самый младший мутант действительно таскался хвостиком, Дон ясно понял – малец довел его до ручки. Или доведет в самое ближайшее время, ведь помимо того, что Микеланджело почти не отходит от своего спасителя дальше, чем на пару метров, он еще и не дает старшему мутанту жить его нормальной, привычной за столько лет жизнью. У Рафаэля, помимо прочего, давно не было женщины, и теперь Майки-младший со своей отчасти девичьей непосредственностью и кукольными ярко-голубыми глазами действовал на него как красная тряпка на быка, а после того поцелуя так и вообще. Кстати говоря, гость не ограничился только этим – при любом мало-мальски удобном (да и неудобном) случае он тянулся к грубым и искусанным губам темперамента, то ли желая убедиться, что они по-прежнему таят на себе тот терпкий привкус, то ли еще зачем, а только Рафаэля эта часть их так называемого «общения» раздражала куда больше, чем даже то, что Майки смотрел на него снизу вверх с поистине собачьей преданностью и собачьей же наивностью. Да даже больше, чем то, что юла в рыжей повязке спала все это время у него под боком в и так уже ставшем тесным гамаке! Спала и сопела в плечо или шею старшего мутанта, при этом так миленько улыбаясь во сне, что у Всевидящего сводило скулы, и невольно расплывалась пусть и кривоватая, но все же вполне себе теплая улыбка. Правда эта самая улыбка тут же проглатывалась, стоило Рафу осознать, что он, черт его дери, улыбается, глядя на веснушки, рассыпанные на пухловатых салатового цвета щеках. Он тут же одергивал себя, давая мысленную оплеуху, и отворачивался в противоположную сторону. Плюс, помимо всего вышеперечисленного, Микеланджело не давал Рафу курить (пусть и курил тот по одной-две сигареты в день, когда нервы уже начинали сдавать), пить его любимое холодное темное пиво из запотевших от долгого лежания в холодильнике бутылок из коричневого стекла и смотреть подолгу телевизор. К тому же, во время реслинга или бокса (а порой и футбола – казалось бы, чего уж там!) голубоглазый начинал истошно визжать, стоило ему увидеть кровь, и на этом просмотр любимых передач накрывался для Рафа половым органом колоссальных размеров. - Послушай, Раф… - Дон встал из-за стола и, подойдя к брату, положил руку на его широкое плечо. – Езжай-ка ты развеяться, а? Надери парочку задниц, подцепи себе симпатичную нимфу-фанатку и развлекись с ней в ближайшем переулке… Или сними путану… Хочешь, я тебе даже денег дам, мм? – гений, само собой, не поощрял подобные увлечения своего темпераментного братца, но малыш Майки и правда не давал старшему личной жизни, а он ведь, как-никак, взрослый мужчина и без привычных занятий рискует вскорости протянуть ноги на диване и впасть в своеобразную депрессию, именуемую в простонародье Синдромом Ленивой Задницы, которая Донателло устраивала и того меньше. Быстро метнувшись обратно к столу, умник достал из верхнего ящика пачку сотенных купюр, перевязанных канцелярской резинкой, и, вытянув несколько хрустящих банкнот, протянул их Рафаэлю. Протянул, а потом просто вложил их в широкую ладонь желтоглазого мутанта. - Бери-бери. Потом отдашь или отработаешь, - Дон тепло улыбнулся и по-братски хлопнул громилу по плечу. – Езжай, Раф. Я займу его на время твоего отсутствия. И прошу, вернись не с таким обиженным жизнью видом, хорошо? Признаться, Рафаэля поразила до глубины его черствой души подобная щедрость со стороны Дона, который не был лишен такой черты характера, как скупердяйство, но деньги темперамент все же взял и спрятал во внутренний карман на поясе, пока младший не передумал. - Спасибо, Донни! Ты – мой спаситель! – искренне обрадовавшись, Раф крепко обнял братишку за плечи и, соскочив с кушетки, направился было на выход из обетованной семейного механика, как вдруг его остановили, кинув чем-то легким в горячую голову. Повернувшись, Раф заметил на пыльном полу лаборатории небольшую коробочку, пластиковая обертка которой бликовала от ламп на потолке, мешая разобрать, что она под собой скрывает. Подняв упаковку, мутант изогнул одну бровь ироничной дугой – в его ладони покоилась пачка презервативов «Durex» размера XXL. Дон лишь фыркнул на нечитаемый взгляд и скрестил руки на груди. - Не смотри на меня так, это банальные методы контрацепции, о которых ты и сам не понаслышке знаешь. Никому из нас не нужны спиногрызы, особенно тебе и особенно до тех пор, пока с нами живет Майки. Пардон, живУТ Майки.