50 shades of Raph

Отчасти Рафу было совестно – он не считал особо честным скидывать свой хомут в виде младшего Майки на шею Дона, у которого и своих забот слишком дохрена, но раз уж гений сам вызвался, то Всевидящий, как говорится, умывает руки. Теперь, пока он не вернется домой, все, что будет происходить с Майки-младшим – проблемы Майки-младшего и Дона непосредственно, но уж никак не Рафа. Моя хата с краю, что называется. Пусть он и привязался к этому мальцу, Рафаэль не любил, когда так нагло встревали в его обыденную жизнь. Это же его жизнь, как ни крути, привычный ему распорядок дня, досуг и прочее. И Майки-младший в этот распорядок, за годы ставший негласной константой, мало вписывался, откровенно говоря. Но мало было Рафу проблем с пришельцем – к этому голубоглазому наглецу подключились и его собственные братья. Майки-старший, например, посчитал, что Рафаэль без бутылки темного нефильтрованного хотя бы пару раз в неделю бросит пить, чему очень обрадовался, и стал прятать от брата алкоголь, аргументируя это наличием ребенка в доме. Собственно, самого «ребенка» запах перегара от Рафаэля мало смущал, и малыш таскал «большому брату» заветное пиво, вытаскивая его из заначек своей взрослой копии. В такие моменты Раф думал, что хоть какая-то польза есть от этого неугомонного юнца, наивного, как трехлетний ребенок, в свои шестнадцать. Не без труда желтоглазому удалось выбросить эти глупые мысли о госте из головы. Он надел шлем, завел мотор байка под собой и рванул из душного гаража навстречу приключениям на свой панцирь. Собственно, эти самые «приключения» нашли его на первой же панели. Рафаэль был не слишком-то привередлив в плане женщин. Для него было главным критерием в выборе партнерши на ночь – наличие, собственно, вагины, более-менее пристойной задницы и сисек, остальные внешние и внутренние признаки мутанта мало интересовали. Придирчиво осмотрев проституток через стекло мотошлема, Раф ткнул пальцем в пышногрудую брюнетку с сигаретой в пухлых губах. - Сколько? Девица вышла вперед и тряхнула волосами. - Двести баксов в час. - Садись, - жрица спермы приземлилась позади Рафаэля и обхватила руками мощный торс черепахи. У саеносца было одно место, куда он мог привести блядей – старая квартира Кейси, куда он, собственно, и отправился со своей спутницей на ночь. Ключи у него были всегда при себе, а в стареньком холодильнике Джонса, как он помнил, еще жил полный ящик вожделенного темного пива. Проститутку звали Марселина, причем Раф удивился, узнав, что имя настоящее. Она оказалась настоящей страстной львицей, под стать самому Всевидящему, и теперь, после всего, по традиции рассказывала ему о своей жизни, лежа рядом с мутантом в старой скрипучей кровати и куря одну с ним сигарету на двоих. Муж отправил ее торговать своим телом, поскольку сам он – ленивый мудак, не способный не то, что работать – ткнуть кнопку на пульте, дабы переключить канал. На вполне себе резонный вопрос, какого хера Марси до сих пор его терпит, девушка выпустила кольцами сизый дым и вздохнула. - Люблю я его. Ты ничего не понимаешь. - Да где уж мне, - фыркнул в ответ Всевидящий, поднимаясь с койки, и начал одеваться. – Единственное, чего я не понимаю – как можно жить с таким чучелом. Домой мутант вернулся во втором часу ночи, довольный, но не удовлетворенный до конца. Ему все еще чего-то хотелось, но чего – мутант разобрать не мог. Или же не хотел. Он не задавался вопросом, что творилось дома за время его отсутствия, сейчас в его голове была только мысль о гамаке, в котором старший мутант был бы весьма не прочь растянуться. Но стоило ему только прилечь на вожделенную подушку и прикрыть глаза, как распахнуть их заставил тихий, но серьезный вопрос снизу. - Где ты был? Всевидящий даже икнул от удивления и поспешил свеситься с гамака, чтобы наткнуться на обиженно сверкающие голубые глаза. - А какое тебе, собственно, дело? – парировал он, принимая обычное хмуро-недовольное выражение морды лица. – Ты мне не женушка, чтобы меня контролировать. - Просто, Раф… Где? – Майки был, честно, весьма и весьма обижен на своего спасителя, который кинул его на Дона и слинял. Зрачки желтоглазого мутанта сузились в точки, тот фыркнул. - С путаной. Я взрослый мужчина, у меня есть свои потребности. С этими словами Раф вернулся обратно в гамак. Внутри Микеланджело что-то щелкнуло, а по телу поплыло неприятное жгучее чувство. В последнее время Майки хотел бы, чтобы Раф проводил время только с ним, хоть и не понимал природы подобного проявления собственничества. Забравшись в гамак, Майки упер руки в плечи удивленного Рафа и сверкнул глазами, в которых громила прочел помимо прочего ревность. - Зачем, Раф? Зачем ты бросил меня и уехал к путане? – значение этого слова ему подсказал давеча Майки-старший. – Чем я хуже? Вот тут Рафаэль конкретно подохренел. Решительный взгляд Майки, оседлавшего его бедра, ясно давал понять, что тот осознает, что делает или собирается сделать и что говорит, однако, самого бунтаря это мало успокаивало. Ему снова становилось жарко от близости младшего мутанта, и в этот раз ситуация обещала быть куда хуже, если Раф чего-нибудь не предпримет. - Кхм… - немного отойдя от своеобразного шока, Рафаэль попытался отстранить от себя голубоглазого, но тот вцепился в плечи саеносца мертвой хваткой. – Путаны нужны для того, чтобы их трахать, если ты не в курсе. А маленькие смазливые мальчики с кукольными глазами – не мой типаж. - Но я больше не хочу, чтобы ты уходил! – воскликнул мелкий и, прежде, чем Раф успел что-то возразить, впился в его губы. Что такое «секс» Майки представлял отстраненно. Он, конечно, знал, что этот процесс нужен людям не только для размножения, но и для получения удовольствия, однако, сам процесс Майки представлял себе лишь в общих чертах, поскольку никогда особо этим не интересовался. Он просто знал, что надо делать с утренним стояком, и ему этого хватало. Однако, сейчас Микеланджело и сам плохо понимал, что делает и зачем, им двигало чувство собственничества, какое-то ревностное желание, чтобы Раф был рядом только с ним, и это чувство младшего черепаху немного пугало. Он чувствовал жар, исходящий от Рафаэля, чувствовал его злость и какую-то растерянность, но продолжал с упоением целовать шершавые губы старшего собрата, уже сознательно ерзая на его паху. А Раф никак не мог взять себя в руки, отпихнуть от себя Майки и наорать на него, но саеносец, скрепя сердце, признавался сам себе, что ему нравятся действия мелкого наглеца. По мускулистому телу прошла волна легкой дрожи, широкие ладони легли на светло-зеленые бедра и властно их сжали, отчего Майк густо покраснел. - Р-раф… - младший отстранился, удивленно хлопая глазами, но саеносец тут же затянул его в новый поцелуй. Шершавый язык Рафаэля соприкоснулся с маленьким и юрким язычком Майка и увел его в резковатый порывистый поцелуй, от которого у пришельца вышибло весь воздух из легких. Непроизвольно Микеланджело заерзал на пластроне старшего товарища и тихо-тихо застонал, еще больше краснея и покрываясь мурашками. - А-ах… Раф… Что ты делаешь?.. – но вопрос был, скорее, риторическим, потому что, стоило старшему снова сжать упругие бедра, как Майки припал губами к его шее, выводя на темно-зеленой коже дорожку из влажных порывистых поцелуев. Возбужденный орган Майка уже вовсю терся о жесткий исцарапанный пластрон, и Рафаэль остатками разума понимал, что вот она – точка невозврата. Ему становилось все жарче, легкие уже наполнились обжигающими искрами, а в паху все ныло и тянуло вниз. И стоило только Майки снова застонать, чуть сильнее сжав мощные плечи руками, как из щели в пластроне Рафаэля показался его орган, уже сочащийся смазкой. - Ого… - от размеров этого самого органа нунчаконосец пришел в восторг и не преминул коснуться горячей плоти рукой, отчего сам Рафаэль хрипло застонал и прикусил обветренную губу. - Двигайся ближе… - рыкнул он, обхватывая ствол рукой, а вторую перевел на панцирь младшего собрата. Покрасневший до последнего предела Майки скользнул вверх по исцарапанному пластрону Всевидящего, облизывая приоткрытые губы. - Р-раф… Раф… - его имя слетало с губ юнца словно мантра. – А это больно? Рафаэль, само собой, не представлял, каково будет Майки, но его затуманенный мозг решил, что раз рыжий – девственник, то у него, как и у баб-девственниц, должны быть неприятные ощущения поначалу. И почему-то Раф не особо хотел говорить этого. - Сначала – да, но если ты будешь вести себя хорошо… - влажная головка коснулась сжатого колечка мышц, заставив Майки вздрогнуть. – Расслабься, если не хочешь крови… - Н-но… Раф, я… Мне… - старший мутант сразу догадался, что ему просто страшно. Вот так, сам заварил эту кашу, а потом… саеносец пару раз провел по своему члену, собирая струйки и капли жемчужно-белой смазки и коснулся прохода светлокожего уже пальцем. И ему ведь не выгодно, если он заорет от боли на весь дом. - Просто расслабься, - с этими словами Раф проник в ужасно узкого и горячего Майки одним пальцем. Тот тихо зашипел, прикусывая губу, и зажмурился. - Б-больно… Раф, больно… - и Майк ведь понимал, что будет еще больнее, если он действительно не расслабится, как того хочет Раф, поэтому, дрожа, младший мутант потянулся за поцелуем к шершавым пухлым губам. Все происходящее было для него в новинку, его потряхивало даже не столько от возбуждения и желания хоть в этом плане понравиться вечно недовольному Всевидящему, сколько от какого-то страха перед грядущим. И даже грубоватый поцелуй шершавых обветренных губ его не успокаивал, а хоть мало-мальской нежности от Рафаэля Майк и не ждал – подсознание подсказывало, что этот громила и вовсе не способен на нежность. К одному пальцу добавился второй, а Майки уже скулил не столько от постепенно стихающей боли, сколько от приятных ему тянущих ощущений внизу живота. Его маленькая ладошка неумело, но все же заводящее скользила по члену желтоглазого мутанта, и Майки понимал, что делает все правильно, когда слышал хрипловатые сдавленные стоны, невзначай срывающиеся с обветренных губ. Они были для нунчаконосца своеобразным индикатором – Рафу хорошо, а значит, у него еще есть шанс… - Мхх… Р-раф… - ощущения уже казались младшему черепахе довольно приятными, он заерзал на паху Рафаэля, от нетерпения кусая губу. – Еще… Прошу, Раф… Всевидящий счел это за взмах стартового флажка. Он уже давно сознался себе, что сопротивляться жару Микеланджело для него сродни поднятию тридцатитонного вагона, полного угля – невозможно, иными словами. Убрав пальцы, он неожиданно для Майки сильнее сжал его бедра и одним плавным толчком насадил голубоглазого на свой член, тут же закрыв ему рот ладонью. Внутри Майка было ужасно тесно и жарко, узкие стенки прохода невозможно пульсировали, и Раф едва сдерживался, чтобы не заскулить в голос. Двигаться он не решался, хоть и терпение его было на исходе – почему-то ему не хотелось делать младшему собрату еще больнее, чем есть. Однако, тот его удивил – не прошло и минуты, как Майки оперся ладонями о мощную грудь и, тихо скуля, приподнялся над пахом Всевидящего. По его пунцовой щеке скатилась слеза, но голубоглазый продолжал двигаться и тихо поскуливать сквозь сомкнутые губы. Широкие ладони властно сжали упругие бедра Майки, стоило ему немного набрать темп, отчего младший наконец открыл рот и застонал, сильнее уперевшись ладонями в твердые грудные пластины. Собственное возбуждение его мало заботило – куда больше хотелось доставить удовольствие Рафаэлю. А тот заводился все больше и больше. Набирающие громкость стоны младшего черепахи, его возбужденный вид и уже довольно энергичные движения сводили желтоглазого с ума, а то, как Микеланджело прикусывал губу, выгибаясь дугой в его руках, вообще сносило с черепушки Всевидящего остатки кровельного материала. В один из таких моментов Раф не выдержал и от души шлепнул голубоглазого по заднице. - А-ах! – из прокушенной губы младшего мутанта тонкой струйкой по подбородку потекла алая кровь, которая так соблазнила темнокожего, что тот подтянулся и кончиком языка собрал горьковатую на вкус кровь. – Еще… Еще, Раф… Легкая боль на ягодицах даже ничуть не отрезвляла Майки - наоборот, опьяняла еще больше, и чем сильнее становилась эта боль, тем движения становились быстрее и ритмичнее, а стоны – громче и ярче. Майки кончил уже раз или два, сам того особо не заметив – с именем старшего на губах, с блеском в глазах он продолжал доводить Всевидящего до кондиции. И вот Раф схватил его за бедра сильнее и хрипло зарычал, отчего мощное мускулистое тело завибрировало. А вены на его члене, каждую из которых Майки отчетливо чувствовал, запульсировали с удвоенной силой. Тугая вязкая струя ударила в одну из стенок прохода, отчего в горле Майки застыл хриплый полустон-полукрик, а пластрон Рафа здорово испачкало очередной порцией спермы. Обессиленный весельчак как сидел, так и упал в эту лужу семени, уткнувшись носом в шею Всевидящего, его тело еще раз ощутимо тряхнуло после мощного оргазма, а потом Майки обмяк и отрывисто засопел в темно-зеленую кожу. Постепенно в себя пришел и Рафаэль, и первой его мыслью было: «Что будет утром?»…