50 shades of Raph

Рафаэль боялся открыть глаза. Каждый раз, когда он оставался ночевать у Дона, он засыпал с мыслью о том, что в любой момент может прийти Сплинтер, начнет орать, плеваться ядом и криками о том, какие его сыновья нечестивцы, выгонять его… Но этого не происходило. И сегодня, пересилив себя, мутант открыл глаза и тут же устремил их на, к его счастью, закрытую дверь. «Слава Богу» - подумалось Рафаэлю, несмотря на его атеизм. Он не мог предсказать реакцию его отца, но, зная его консерватизм и достаточно предвзятое отношение к самому Рафаэлю, он мог предполагать. Вздохнув, он невольно сжал спящего Дона в своих объятиях крепче и прищурился на дверь. Был ведь еще один персонаж, наглый, беспардонный и бесцеремонный, который мог запросто ввалиться с громкими криками в лабораторию и застукать их, и это был Майки-младший, который, естественно, не был в курсе того, что происходит между Доном и Рафом периодически. А… А чем вообще можно назвать такие отношения? Вопрос, возникший в еще не до конца проснувшемся мозгу, заставил Рафаэля нахмуриться. Между ним и Доном, как ему казалось, не было именно той самой любви, того чувства, которое заставляет тебя мелко дрожать внутри от одного взгляда на объект обожания. Того самого чувства, которое так популяризируется в тех самых идиотских сериальчиках мастера, где Мария беременеет от Антонио, но выходит замуж за Марселя, потому что он богаче, а потом плачется Стелле за чашкой чая о том, как она от всего этого устала. Возможно, им было бы проще, будь между ними что-то подобное… Но Раф так не считал. Он знал, каких проблем добавляют чувства, тем более такие сильные. - Куда, прости, ты уезжаешь?! – кинжал вылетел из рук Рафаэля, просвистел буквально в миллиметре от плеча старшего и воткнулся в стену. – Лео! Ты спятил! Какая нахрен Бразилия? - Самая обычная… - в отличие от разозленного младшего Леонардо выглядел подавленным. Он знал, что послужило принятию отцом решения об этой поездке, и поэтому еще больше не хотел уезжать. Не хотел оставлять семью на произвол судьбы, не иметь с ними никакой связи и не иметь возможности вернуться и помочь тогда, когда он больше всего будет нужен. От этого самого чувства бессилия и отчаяния в душе все сжималось и горело, а глаза щипало от подступавших слез, но Лео старался держать себя в руках. Несмело подойдя к Рафаэлю, он стоял перед ним еще с минуту, пристально смотря в янтарные глаза перед собой. Он тоже напуган. И он понимает, что явилось причиной этому. – Раф… - вздохнув, Лео зажмурился и прильнул к брату, пряча нос у основания его шеи. Он не хотел уезжать еще и потому, что не мог даже знать, что за это отец сделает с Рафаэлем. - Он все узнал, да? – ответа не последовало. Но он Рафу и не был нужен – он сам все понял. Крепко обняв Лео в ответ, он и сам зажмурился. Под пластроном скребли кошки, в горле трепыхался колючий ком. – Что нам делать, Лео? Что… мне делать? - Я не знаю… Клянусь, Рафи, я не знаю… - объятия крепких рук и близость горячего тела уже заставляли Лео дрожать от осознания того, что он долгое время не сможет находиться рядом с ним, чувствовать прикосновения этих рук… Губ… Не чувствовать на себе нежный взгляд, когда он что-то делает… Они не смогут сбегать на свидания ночью и проводить вместе то самое бесценное время… Он не хотел верить, что ему придется расстаться с горячо любимым братом так надолго. Возможно даже навсегда. – Если я уеду, отец сотрет тебя в порошок. Он считает, что ты во всем виноват. - Виноват в чем? В том, что между нами что-то есть? – от этих слов Раф снова начал закипать. – Лео, тебе не кажется, что отец слишком много на себя берет? На поверхность без его ведома нельзя, телевизор допоздна смотреть нельзя, газировки много пить нельзя, то нельзя, это нельзя… Отношения иметь тоже нельзя! Мне семнадцать лет! До каких пор он будет мне без конца все запрещать, а? Я как собачонка на поводке, за который все время дергают! А дальше что? – он даже отстранился от Лео, встав прямо перед ним. – Он заставит меня после каждой вылазки на поверхность в трубочку дышать, чтобы проверить, не пил ли я? Будет меня на наркотики без конца тестировать? Запретит с братьями разговаривать и выходить из комнаты? - Раф… - но темпераментный черепах не собирался останавливаться. - Лео, мне это осточертело! – зарычал он, взмахнув вторым кинжалом. – Он ко мне придирается больше, чем ко всем! Даже в том, что у нас взаимные, мать их, чувства, виноват я остался! Да какого хрена вообще?! - Прошу, успокойся, - изловчившись, Леонардо взял его за запястья. – Пожалуйста… Криками ты ничего не добьешься. Рафи… - почувствовав, что руки брата больше не напряжены, Лео постарался улыбнуться. Ему самому было тяжело, и он целиком и полностью разделял праведный гнев своего возлюбленного, но… Что он мог? Повлиять на отца не представлялось возможным, доказать, что у них все, как он считал, серьезно – тоже… Вздохнув, он положил на щеку Рафа ладонь и погладил большим пальцем зеленую кожу. – Котенок… Я обещаю, я к тебе вернусь… И мы вместе пойдем к отцу и все ему выскажем. Хорошо? Лео прекрасно понимал, насколько сложно это будет. И он представлял, что за это с ними сделает Сплинтер, но… Иного выхода он не видел. Наклонившись, он поцеловал младшего в губы – последний раз, как потом оказалось. Ему не хотелось отстраняться, он старался всеми силами растянуть поцелуй, чтобы дольше чувствовать сладость пухлых губ и нежность, с которой Раф его целует в ответ. Изо всех сил Лео старался не верить в то, что на этом их отношения могут закончиться… - Я тебя люблю… - прошептал он младшему на ухо. – Помни об этом… И Раф помнил. Все это время помнил, как в ту же ночь Лео исчез. Не попрощался, не оставил записки - просто собрал вещи и уехал. Он должен был провести на тренировке самое большое полтора года, но с того момента прошло уже пять лет. И все эти пять лет от него ни слуху, ни духу. Поначалу Раф хотел сорваться и так же, тайком, отправиться искать своего возлюбленного, но потом… Внутри него будто что-то оборвалось. Лео не вернулся к нему, как обещал. Лео, похоже, начисто забыл о том, что его в Нью-Йорке ждет семья. Что Раф его ждет, он тоже забыл, Всевидящий был уверен в этом. И потому решил сам забыть. Стереть из памяти все, что происходило с ними. Все свидания, время, проведенное вместе. Он решил так, но его память считала иначе, и поэтому те самые волнующие душу события никак не желали забываться. Более того, каждое воспоминание отзывалось тянущей болью под пластроном и вместе с ней – каким-то легким и приятным чувством. Рафу в глубине души еще хотелось верить, что Лео вернется, как и обещал, но… - Ты снова думаешь о нем? – отозвалось откуда-то снизу, и Раф невольно скосил глаза на Дона, точнее на его голову на своей груди. Вот уж кто всегда был проницательным… - Ни о ком я не думаю. – ложь, наглая и бесцеремонная, но больше ему ничего не оставалось. Он знал, что Донни в курсе их с Лео непростых отношений, но сознаваться в том, что что-то было? Увольте. Особенно сейчас, когда у них с Доном происходит почти то же самое. Но все же, это не то. Раф не чувствует тех самых бабочек в животе, дрожи в руках, когда видит его улыбку. Он не чувствует пустоты в голове рядом с Доном. А когда тот говорит, Раф слушает в первую очередь слова, а не голос, их произносящий. Это не то. Да, романтично, да, есть страсть, но она не такая. Это не отношения. Это… Вообще непонятно что… - Брось, Раф. Я же знаю обо всем, - нос Дона ткнулся куда-то ему в шею. – Не хочешь поговорить об этом? Тебе станет легче… - Мне нормально, Донни, - Раф искренне считал, что это не его дело, и что не стоит Дону лезть в это. Может, это было и неправильно, но… Это было его мнение. – Давай больше не будем поднимать эту тему. Спи, у нас выходной, - условно так назывались дни, свободные от тренировок. Хотя, сейчас это скорее были каникулы – они уже давно не занимались ниндзюцу. - Раф, послушай, - гений поднялся над пластроном брата, чтобы заглянуть в его глаза. - Я понимаю, что именно тебя задевает. Он уехал, ничего не сказал, до сих пор не возвращается… Но это не значит, что жизнь кончилась. - Это значит, что я у отца на еще более коротком поводке, - фыркнул Раф. – Мне двадцать два года, Дон, а я до сих пор вынужден журналы с голыми бабами прятать каждый раз, когда он изволит заглянуть в мою комнату, и отпрашиваться, чтобы выйти, блять, за продуктами. Ни к кому из вас так не относятся, как ко мне. И только не говори, что понимаешь, - гений тут же покорно закрыл рот. – Даже Лео не понимал никогда, - даже сам Раф не понимал, что стало тому причиной… - Мда… - Дону ничего не оставалось, кроме как вздохнуть. – Извини, ты прав. Я действительно этого не понимаю. Но, может, я могу как-то повлиять на отца? Поговорить с ним… - Нет, - отрезал старший мутант. – Это – мои проблемы, Дон. - Ну знаешь, формально это теперь наши проблемы, - и он был прав. Прятаться ведь теперь приходится обоим. Раф вздохнул и прикусил губу. Нужно было что-то делать, но что? Опять рисковать свободой, а то и здоровьем? В прошлый раз, когда он подошел к отцу с подобной претензией, он месяц ходил в гипсе – «заботливый родитель» в порыве гнева своей тростью сломал ему руку. Тогда Раф окончательно убедился в консервативности взглядов отца и отчасти понял, почему Лео так долго не возвращается. - Не лезь к нему, - натянув одеяло повыше на брата, Раф опустил его голову обратно. – Спи. Я найду другую тактику.