Настанет час, когда тебе придётся подняться Над лучшими, вырасти над самим собой, Твой дух бессмертен.
Майкл стоял возле кирпичной стены в особняке Майклсонов. Он видел, что Клаус сейчас сидел на диване и пил бурбон. Вдруг, неожиданно откуда, появилась фигура в красном плаще. Она стояла прямо за Клаусом. Почему он ничего не делает? Разве он не слышит, что за ним кто-то есть. Фигура в красном подошла к Клаусу ещё ближе. Если Майкл ничего не сделает сейчас, то неизвестный может убить Клауса. Он не мог этого допустить, решив принять удар на себя. Майкл должен был действовать быстро. Он молниеносно и бесшумно откинул неизвестного человека в темный угол внутреннего двора. Клаус продолжал ничего не слышал. Майкл на вампирской скорости приблизился к Красному плащу и, взяв его за горло, поднял его над землёй. Лица он так и не увидел. Он заметил, как кисть руки лишь легко повернулась, и Майкл почувствовал безумную боль в голове. Он отбросил противника и, взявшись за голову, упал на землю. Майклсон корчился на полу от головной боли и никто не собирался приходить ему на помощь. Красный плащ неожиданно оказался прямо перед ним и, взяв мужчину ха подбородок, поднял его голову. Майкл так и не смог рассмотреть лица. Он понял, что его хотели убить. Майкл отвлек убийцу от убийства Клауса. Хоть последний раз он хотел быть хорошим, любящим и заботящимся родителем для Клауса. Все те века, которые они ненавидели друг друга стали совершенно бессмысленными для мужчины. Сейчас он хотел сделать последнюю вещь для Клауса, которой он мог бы хоть как-то помочь. Как настоящий родитель, он пожертвует своей жизни ради своего ребёнка. И пуская этот ребёнок — само Зло и ненавидит тебя, и пускай это даже не твой сын… Но Клаус всегда называл Майкла «отец». Их вражда того не стоит. Сейчас она уже ничего не стоит. Неизвестный встал позади него и одним резким движением перерезал Майклу горлу. Он упал на холодную землю, и его сердце остановилось навеки. Тем временем, черные тучи сгустились над Новым Орлеаном. Холодный ночной ветер приводил в движение ещё зелёные, но уже опавшие осенние листья. Красный плащ наклонилась над телом и, что-то очень тихо сказав, поднялся, закрыл глаза Майклу и, посмотрев на тело ещё пару минут, исчез из особняка Майклсонов. А Клаус сидел на кожаном диване пере камином и пил бурбон. Он так ничего и не услышал.***
Давина сидела в гостиной Майклсонов напротив Элайджи. — Здравствуй, Давина! Я бы сказал, что рад тебя видеть, но знаю, что ты ненавидишь, когда врут. — Саркастично поздоровался Клаус, входя в комнату и садясь возле Элайджи. — Итак, зачем ты здесь? — Спросил старший брат. Первородный уже с утра выглядел серьёзно, сдержанно и благородно. — Ты же знаешь, что Элайджа — брат, который приходит когда планируются переговоры, а я появляюсь, когда переговоры закончены. Так, что начинай говорить, дорогуша. — Как вы уже знаете, за последние четыре дня были убиты четыре ведьмы, две из которых были Первородными ведьмами. Я и мои люди требуют ответа но вопрос «Кто это сделал?». Я подумала, что вы могли бы предоставить мне его. — Строго начала Давина. В белом платье она выглядела такой хрупкой и беззащитной. Но внутри этой юной девушки была сила и стойкость. — А что еще им нужно? Парад? Бесплатные метла для всех? — Язвительным тоном спросил Клаус. Давина лишь посмотрела на него строгим серьёзным взглядом. — Возможно, кто-то, находящийся в этой комнате и есть убийца. — Выдвинул свою версию Элайджа. — Есть ли еще несвоевременные смерти, в которых ты хочешь обвинить меня? — Зло поинтересовался Клаус. — Дай мне месяц. Я напишу список. — Спокойно, словно так и должно быть, ответил старший Майклсон. — Прекратите, оба! — Громко потребовала Фрея. Она и Ребекка вошли в комнату. Бека села возле Клауса, а Фрея подошла к окну. Напряжение повисло в воздухе. — Повторяю ещё раз: я не делал этого! К тому же, сегодня мы нашли тело Майкла и если твои маленькие глупые ведьмы думают, что я причастен к этому, то они будут… — Начал угрожать Клаус. Он был злым, раздражительным и вспыльчивым. Значит, к списку жертв присоединился и Майкл. Но, почему он? Он ведь не был ведьмаком… — Смотрите, это полынь! Она заколдована. — Воскликнула Фрея и возле неё оказались Клаус с Элайджей, Ребекка и Давина. Первородная держала в руках две ветви полыни. — Вот, почему ни один вампир не слышал, что происходит. — Сразу сообразила Ребекка. Фрея посмотрела на сестру красными заплаканными глазами на младшую сестру и кивнула головой. Фрея скучала по Майклу больше всех из семьи. Она знала его с другой стороны, как хорошего, доброго и заботливого отца, который был готов на всё ради своих детей. Давина внимательно посмотрела на полынь. Там определённо чувствовалась сильная магия. — Значит, здесь была ведьма или ведьмак и именно он или она совершили это убийство. — Давине верилось и не верилось в это одновременно. Это мог быть кто-то из её людей, за которых она несёт ответственность. Регент не могла с этим смериться. Майкла убила очень сильная ведьма или ведьмак. Кто бы это не сделал, похоже, он в глубоком отчаяние. Ведь убить Первородного не так уж и просто и оно требует много сил и умений. Клаус, глядя на всё это, улыбался. Наконец-то, все поняли, что он не причастен к убийствам. Это сделала ведьма или же ведьмак.***
Ханна и Хоуп стояли в очереди за кофе в кофейне Скотта. Когда парень, стоявший перед ними, забрал свой напиток и ушел, Ханна уверенным шагом подошла к стойке. — Что желаете, мисс? — Вежливо спросил бармен в футболке с эмблемой заведения. — Трент без пены, эспрессо половину стакана без пены, тыквенный острый 98 градусный латте без пены. — Немного высокомерно произнесла Ханна Девис. — Ты уверена? Это будет уже третий стакан. — предостерегла Хоуп. — Конечно, я уверена. 70 процентов моего тела состоят из кофеина. Я должна поддерживать его уровень. — Коварно улыбнувшись, ответила Ханна. Хоуп без возражений замолчала. — Извините, но у нас нет того, что Вы хотите. Самый горячий кофе — 75 градусов. — Извинился бармен. Ханна нахмурила брови, и её лицо приобрело злое выражение. — Давай сюда мой острый тыквенный латте, ты, психопат! — Вспылила она. Теперь блондинка была в ярости. Бармен стал извиняться, размахивая руками. — Извини, твоя работа — это ссорится с клиентами, тем самым оттягивая момент, когда они получат свой неотразимый, мускатный, ароматный, сладкий, экстра горячий, тыквенный, без пены, острый латте, о котором они мечтали весь день? Господи! — Мисс, что бы вы хотели? — Указывая на Хоуп, спросил бармен. Хоуп хотела раскрыть рот, но Ханна поставила перед её носом левую руку, тем самым давая понять, что Хоуп должна молчать. — Она ничего не хочет! Она хочет, чтобы ты начал готовить мой экстра горячий, без пены, тыквенный, острый латте! — Ещё громче и злее сказала Ханна. Хоуп устало вздохнула. Бармен поспешно стал готовить заказ и через две минуты перед блондинкой стоял горячий напиток. — Один 98-градусный, тренд, без пены, тыквенный, острый, полстакана латте без пены для Ханны. — Фальшиво улыбнувшись, сказал бармен. — Спасибо, ишак кофейный. — стервозно произнесла Девис и, сделав несколько глотков приготовленного напитка, скривилась и выбросила кофе в мусорку. — Другой бариста! — высокомерно щелкнув двумя пальцами, потребовала Ханна. — Так, успокойся и иди к Хлое. Я всё возьму. Ты вызываешь восхищение в той же мере, что и раздражение. — Успокоила блондинку Хоуп. Ханна, сердито топнув ногой, ушла к Хлое. Майклсон же, мило улыбнувшись, извинилась и заказала кофе. На Хоуп были серые джинсы, коричневые сапоги, черная ажурная футболка и бусы. Забирая кофе, Хоуп заметила, что Скотт стоит возле одного из столиков и смотрит прямо на неё. Девушка улыбнулась и, заметив подруг, быстро осеклась и понесла кофе. — Соевый? — подозрительно спросила Хлоя, прищурив зелёные глаза. — Несладкий, без пены. — Уверенно произнесла Майклсон. — Да ты заслуживаешь медаль. — Этот кофе был для Хлои. Рыжеволосая благодарно улыбнулась и забрала напиток. — Эллисон всё ещё снятся плохие сны? — Забрав у Хоуп латте, спросила Ханна. — Да. — Коротко ответила рыжеволосая. — В моих снах у меня всегда была жвачка в волосах. И я вытаскивала и вытаскивала её, пока не стала лысой. — Пояснила блондинка. Нам всем что-то снится: хорошее или плохое, смешное или что-то по Фрейду. А некоторые сны снятся всю жизнь. Но есть другой вид сновидений. Их называют ночными кошмарами. Это всегда глубже, страшнее и реальней, чем просто сон. — В чём её проблема? — Ханна, это другое. — Спокойно заявила Майклсон. — Ты такая уверенная в себе, но не злая. На каких антидепрессантах ты сидишь? — одарив Хоуп непонимающим взглядом, спросила Ханна. Майклсон лишь покачала головой. — Ханна. Прекрати, сейчас не время для выяснения отношений. Мы должны сохранять мир между всеми слоями населения Нового Орлеана. И, лучше всего, начни с того, что бы самой быть более добрее к окружающим. — Мудрым тоном произнесла Хлоя. Тейлор всегда была умнее их всех. И Хлоя знала каждую из них, как никто, - со всеми их слабостями и завихреньями, которые могли быть известны только самой близкой подруге. Но в ответ Ханна только фыркнула. — Все эти призывы к миру и цветочки вызывают желание блевать. —Скорчив недовольную мину, сказала Девис. — Ханна, спокойно. — Громким тоном попросила Хлоя. Девис сделала несколько глотков и закатила глаза. — Я не осуждаю тебя или что-то еще, но, Боже мой! Больше спокойствия и сдержанности, Ханна. Пока девушки спорили, к ним троим подошли Регина и ещё какая-то девушка. — Её зовут Эрика, она — моя подруга и она — оборотень. — Последнее слово младшая Нельсон произнесла тихо. На сестре Эли была черная кожаная куртка, белая блуза без рукавов, черные джинсы с дырками на коленях, бежевая сумка и черные массивные ботинки. Девушка выглядела уставшей и не выспавшейся. Рядом с Региной стояла такого же роста девушка с темными волосами, карими глазами и загоревшей кожей. На вид ей было лет пятнадцать. Она выглядела маленькой и не такой уж опасной. И она была не похожа на других оборотней… Должно быть, она была новичком. — Что это за юбка? — Сморщившись и указав на юбку брюнетки, спросила Ханна. Девушка замешкалась. В это время Регина куда-то ушла. — О, это Форенция. — Через минуту ответила Эрика. Блондинка лишь хмыкнула и недовольно покачала головой. — Я слышала о том, что недавно убили несколько ведьм. Говорят, что к этому причастны некие Майклсоны… А кто такие эти Майклсоны? — скрестив руки на груди, спросила юная девушка. — Кучка заносчивых нахалов, если хочешь знать моё мнение. — Беззаботно ответила Ханна, чему брюнетка улыбнулась. Складывалось ощущение, что Эрика находилась далеко от всего этого злого и неправильного мистического мира Нового Орлеана. Потом Ханна рассмеялась. — Сарказм для тебя иностранный язык, не так ли? Пока Ханна и Эрика разговаривали, Майклсон заметила Скотта, который незаметно ушел в сторону своего кабинета. Не обращая ни на кого внимания, Хоуп быстро последовала за ним. Она быстро пробралась в его кабинет и села на кожаный коричневый диван. — О, Хоуп, ты здесь… — Неожиданно произнёс оборотень. — Да, это я. Ты не рад видеть меня? — Она так боялась услышать « Да ». Хоуп сложила свои руки на коленях и стеснительно смотрела в пол. — Конечно же, я рад, что ты здесь. Просто это… неожиданно. Мы так долго не виделись и вот ты здесь, была в моём кафе со своими подругами. — Он сделал акцент на словах «моём» и «своими». Майклсон немного занервничала. Девушка встала с дивана и, соединив свои руки внизу, выжидательное взглянула на Скотта. Парень в это время поспешно положил бумаги нас свой стол и упорно пытался избегать зрительного контакта с Хоуп. Потом оборотень сел за стол и сложил руки на столе. — Я всё еще та девушка. Ничего не изменилось. Я знаю, что не только я. Ты тоже это чувствуешь. — Хоуп подошла к Скотту и положила свою руку на него. В этом было что-то особенное и необычное. Он посмотрел на маленькую тонкую руку Хоуп, которая изящно лежала на его широкой сильной руке. Со вздохом он кивнул и подошел к Майклсон. Девушка положила свою левую руку на горячую щеку Скота — и улыбнулась. У них была связь. И Хоуп могла чувствовать это. У них всё получиться. — Я обещаю тебе, я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось. — уверенно сказал оборотень. И Хоуп согласно кивнула. Она поверила ему. У них был шанс, что бы быть вместе.***
Кендис привела Эли в свою оружейную. Это было большая комната с огромным количеством самого разного оружия. — Держись подальше от моих клинков. И вообще, ничего не трогай без моего разрешения. — Жаль… а я уж собралась загнать их через И-бэй, — пробормотала Эллисон. На девушке были черные джинсы, полосатая длинная майка, черная кожаная куртка и кроссовки. — Через что?! — обеспокоенно спросила Кендис. — Это такое мифическое пространство с огромной магической энергетикой. — В ответ мать одарила Эли непонимающим взглядом. Шатенка выглядела разбитой. Нападение Кола и тот факт, что она под одной крышей со своей матерью, которая бросила Эли и её младшую сестру, не давали девушке уснуть. — Я понятия не имею кто я. — Ты - одна из нас. Охотница. Вот кто ты. Девушка, окруженная смертью. Я помогу тебе с тренировками, только будь осторожна. Пусть удача всегда будет на твоей стороне. — Кендис произнесла последнюю фразу так, словно это было очень важно. Но потом она обернулась и, пристально взглянув на дочь, вздохнула. — Оставаться скрытой – лучшая защита. Понимаешь? Скажи это! — её тон был резким, громким и пугающим. — Я понимаю. — Эли стало не по себе от слов матери. Шатенка не была уверена, что верно поняла смысл слов матери, но от громкого и резкого тона просто не могла ответить по другому. Мозг моментально стал искать ответ, будто находился в жизненно опасной ситуации. Услышав ответ дочери, Кендис довольно улыбнулась. — Ты должна будешь следовать Кодексу Охотников. Все правила, которые распространяются на Охотников, распространяются и на тебя. Я знаю, это тяжело. Но подумай о том, какой сильной это сделает тебя. — Она поднесла дочери два элемента, из которых состояла стрела, приказав соединить их. Девушка на не ведомо ей, подсознательном, уровне соединила элементы так, что в её руках оказалась настоящая стрела. Она была холодная, тяжелая и не маленькая. Эли держала в руке лук всего пару раз, да и то — выходило у неё не очень. Но теперь Эллисон была готова к этому. Она решила быть сильной. Всегда. Нельзя выказать слабость. Иначе помощи не жди. Жалким видом никого не удивишь. А вот стойкость часто вызывает восхищение.***
В четверг в полдень облака затянули небо, сделав его темным и принеся с собой ветер, который порывался сквозь желтолистные сахарные клены Нового Орлеана. Хоуп закуталась в свою черную кофту и побежала к зданию изобразительных искусств Фрэнка Ллойда Райта на свой первый урок Внеразумных Искусств. Вестибюль был наполнен выставками студентов, объявлениями о распродажах картин и поиске соседа по комнате. Лифт не работал, поэтому Хоуп забралась по холодной бетонной лестнице на второй этаж. Она добралась до своего класса и была удивлена, что там было темно и тихо. Напротив окна в дальнем конце комнаты мелькнула неровная тень, и, когда глаза привыкли к темноте, Майклсон осознала, что комната была полна народу. — Заходи, — раздался хриплый женский голос. Хоуп прошла к дальней стене. Старое здание скрипело и стонало. Кто-то рядом с ней пах ментолом и чесноком. Кто-то другой пах сигаретами. Она услышала хихиканье. — Надеюсь, все пришли, — прозвучал голос. — Меня зовут Сабрина. Добро пожаловать в класс Внеразумного Искусства. Сейчас вы, возможно, удивлены, почему мы стоим здесь в темноте. Ведь искусство это то, что можно увидеть, так? Знаете, что? Нет, не всегда. Искусство — это также касания и запахи... и, совершенно определенно, чувства. Но в большинстве своем, это умение отпустить. Это как взять все, что ты считал истинным, и выбросить в окно. Это как обнять жизненную непредсказуемость, отпустить границы и начать все сначала. Хоуп зевнула. У Сабрины был медленный, усыпляющий голос, от которого она хотела свернуться калачиком и закрыть глаза. — Темнота нужна для небольшого упражнения, — сказала Сабрина. — Мы все сформируем изображение кого-то в голове, основанное на определенных простых ключах. На том, как звучит чей-то голос. На том, какая музыка кому-то нравится. Возможно, на вещах, которые вы знаете о прошлом человека. Но иногда наши суждения неверны, вообще-то, иногда они совершенно неправильны. Много лет назад, Хоуп и Эмили вместе ходили на субботние курсы по искусству. Если бы Эмили была сейчас с ней в классе, она бы закатила глаза и сказала, что Сабрина была чокнутой с облупленной головой и волосатыми подмышками. Но Хоуп думала, что Сабрина говорит дельные вещи — особенно в отношении Эмили. Сейчас все, что Хоуп знала об Эмили, оказалось неправдой. — Вот, что я хочу предложить вам сделать, — громко сказала Сабрина, перебивая воспоминания Хоуп. — Найдите человека рядом с собой и возьмите его за руку. Попытайтесь представить, как он выглядит, только по прикосновению к его ладони. Затем мы включим свет, и вы начнете делать набросок только по вашей памяти и образу, который вы представили. Хоуп начала щупать черно-синюю темноту. Кто-то схватил ее за руку, она почувствовала чье-то запястье и сыпь на ладони. — Какое лицо вы видите, когда прикасаетесь к ладони? — спросила Сабрина. Хоуп закрыла глаза и попыталась подумать. Рука была маленькой, немного холодной и мокрой. Образ начал формироваться в ее голове. Сначала появились скулы, затем ярко-голубые глаза. Длинные светлые волосы, розовые, дугообразные губы. Желудок Хоуп сжался. Она думала об Эмили. — Теперь отвернитесь от своего партнера, — скомандовала Сабрина. — Начинайте делать наброски, а я включу свет. Не смотрите на своего партнера. Я хочу, чтобы вы нарисовали именно то, что у вас в голове, а затем мы посмотрим, насколько вы были близки. От яркого света глаза Хоуп заболели, и она начала неуверенно делать набросок. Она наугад нанесла уголь на бумагу, но сколько ни старалась, все равно получалось лицо Эмили. Когда она отошла немного назад, то почувствовала комок в горле. У Эмили на губах был намек на улыбку, а в глазах дьявольская искорка. — Очень хорошо, — сказала Сабрина, которая выглядела так же, как и ее голос, с длинными, спутанными каштановыми волосами, большой грудью, мясистым животом и хилыми птичьими ножками. Она повернулась к партнеру Хоуп. — Прекрасно, — промурлыкала она. Хоуп почувствовала раздражение. С какой стати ее рисунок не прекрасный? Неужели кто-то нарисовал лучше ее? Невозможно. — Время вышло, — объявила Сабрина. — Теперь повернитесь и покажите рисунок своему партнеру. Хоуп медленно повернулась, ее глаза жадно оценили предположительно красивый набросок партнера. И на самом деле... он был прекрасен. Он не был похож на Хоуп, но все же был намного более удачным изображением человека, чем она могла сделать. Глаза Хоуп оглядели фигуру партнера. Девушка была одета в розовый топ. Ее волосы были длиной до плеч, темные и спутанные. У нее была гладкая кремовая кожа. Затем Хоуп увидела знакомый вздернутый нос. И большие солнцезащитные очки от Gucci. На голубой брезентовой жилетке возле ее ног лежал спящий пес. Хоуп стало холодно. — Я не могу увидеть, что ты нарисовала, — мягким и сладким голосом сказала девушка. Она показала на собаку-поводыря. — Но я уверена, это великолепно. Язык Хоуп налился свинцом у нее во рту. Ее партнером была Лесли Дикинсон.***
— Я должна напоминать себе, что если бы я не встретила Эмили, то у меня никогда не было бы такой подруги, как ты. — Смотря на то, как Ханна лежала на своей кровати и читала журнал, произнесла Хлоя. В ответ блондинка улыбнулась. — Давина рассказала последние новости. Есть подозрения, что к убийствам могут быть причастны ведьмы. — Заявила Хлоя Тейлор, сидя в комнате Ханны Девис. — Серьёзно? Это не выглядит, как разумная версия. — Пробормотала блондинка. На Девис было черное платье с принтом, длинные серьги и босоножки. — Просто подумай, Ханна! — Громко настояла Хлоя. От тона подруги Ханна чуть не подпрыгнула. Рыжеволосая была уверена в своей правоте. — Я думаю! Это действительно заставило меня задуматься! И начать линять! — Блондинка взяла в руки несколько прядей светлых волос и печально посмотрела на них. Хлоя недовольно вздохнула и скрестила руки на груди. — Что это было? — Услышав чьи-то шорохи, ведьма подвела блондинку к белой двери комнаты девушки. Пока Тейлор прислушивалась к приближающимся шагам, Ханна взяла в руки розовую с бархатом лампу, которая стояла недалеко. — Мам? — Спросила блондинка, надеясь получить ответ. Через пару секунд ручка двери пришла в движение и сама дверь открылась. Ханна уже была готова обезвредить противника лампой, но увидев, что в комнату вошел Калеб, девушка опустила лампу с испуганным и виноватым взглядом одновременно. — Что ты здесь делаешь? Я могла бы убить тебя! — Этой розовой и пушистой лампой, Ханна? — презрительно взглянув на лампу, которую держала в руках блондинка, спросил Калеб.***
— О, Боже, не сейчас. — Произнесла Эллисон, пытаясь перестать всхлипывать. Она недовольно вздохнула и цыкнула. Эли на большой скорости ехала на своей машине, когда полицейская машина с мигалками пристроилась за ней. Громкая серена резала слух, отчего Эллисон сморщила лицо. Через пару метров девушка, снизив скорость, шатенка остановила машину. Девушка впилась руками в руль, по её щекам текли холодные слёзы. Она дрожащими руками убрала слезы со щеки и глубоко вздохнула. Сейчас шатенка не хотела плакать, но она не могли остановиться. Сегодня Кендис натренировала свою дочь даже слишком хорошо. Мать собирается сделать из Эли настоящего бойца. Но готова ли девушка стать ним? Пока Эли тяжело дышала, пытаясь успокоиться, шериф посветил ярким фонарем на водительское сиденье, заставляя девушку сощуриться. — Эллисон? Ты в порядке? — шатенка сразу узнала этот голос. Бледное лицо девушки, освещенное тусклым лучом фонаря, было обрамлено каштановыми локонами. Это был местный шериф, а заодно и отец Метта. Девушка бесшумно покачала головой и из её глаз скатилось несколько слезинок. — Да. Простите, я еду слишком быстро, я... — Пталась оправдаться девушка, тяжело дыша. — Я не понимаю,я... я... — Ладно, всё в порядке... — Крикнул шериф. Но Эллисон понимала, что всё далеко не так. — Ты не ехала быстро. Только 75 там, где можно максимум 25 в зоне строительства. — Ох, я не плачу из-за штрафа... Я только... Не хочу, чтобы вы думали, что я из этих... — Объяснилась шатенка. — Нет, всё хорошо. Это.. — Уверил мистер Стилински. — Нет, пожалуйста. Выпишите мне штраф. Мне нужно, чтобы вы выписали мне штраф. — Громко потребовала Нельсон. Шериф грустно взглянул на шатенку. На её глазах всё ещё были слёзы, но она пыталась быть сильной и жесткой. — Хорошо. Я не вижу, что позволит тебе чувствовать себя намного лучше... — Это так унизительно. Клянусь, я не такая. — Слёзы сильнее хлынули из карих глаз и девушка опустила голову. — Я понимаю. — Это не я... Это... Это не я! Это не я. — Девушка стала отчаянно бить по рулю, что заставило мистера Стилински непонимающе на неё посмотреть. Она стала рассматривать себя в зеркале машины. Слёзы стали засыхать, она стала успокаиваться. — Я в порядке. — Да? — Спросил шериф. Девушка убрала свои пряди за уши и кивнула головой. — Да. Я в порядке. — Возможно, это было не совсем правдой, но Эли должна была быть в порядке. Она должна была взять себя в руки. — Я всё ещё должен выписывать тебе штраф? — Шатенка отрицательно закивала головой. — Будь осторожней на дорогах. — Это было всё, что сказал шериф напоследок. Мистер Хейл ушел и через пять минут полицейская машина уехала. Эли всё ещё тяжело дышала, периодически всхлипывая. Она казалось самой себе такой слабой. Говорят, что единственный способ побороть свой страх — это столкнуться с тем, чего боишься больше всего. Ты должен войти в утробу зверя, не боясь возможного поражения. Но если ты попробуешь прятаться от страха, то появляется шанс, что он поглотит тебя целиком. Эллисон нажала на газ и машина снова стала двигаться на большой скорости. Через десять минут она доехала до заброшенной стройки. Прямо сейчас девушка хочет измениться. Стать сильнее. Кто бежит от страха, тот падает в пропасть. Она достала чехол с луком, который дала ей Кендис, и завернула за угол. Эллисон надела перчатку, взяла оружие в руки и, зарядив лук, выстрелила в стену, находящуюся напротив неё. Эли выпускала стрелу за стрелой, пока, наконец, не опустила лук. Шатенке стало легче. Всё таки, каждая революция начинается с искры.***
Хлоя, лежа на своей кровати, медленно перелистывала страницы учебника по латыни, выделяя маркерами неясный материал. — Что ты делаешь? — Спросил её парень, Нейт. — Это латынь. — Быстро ответила рыжеволосая и вернулась к учебнику. — "Ascendo tuun." — Уверенно произнес оборотень. — Ты хоть сам знаешь, что только что мне сказал? — Улыбнувшись, спросила Хлоя. Дневной свет играл на её волосах, делая их ещё ярче. — Думаю да. Эммм... Пошёл ты? — Задумавшись, ответил парень. Хлоя, отложив учебник, приблизилась к парню и накрыла его губы своими. Поцелуй получился нежным и аккуратным. — Я люблю тебя очень сильно. — Я хотела сказать это первой. — Улыбнувшись, довольно произнесла Хлоя. Любые отношения — это своего рода бизнес. Иногда тебе везет, и любовь — это твой бонус. А иногда... в любви и на войне, друзья, каждый сам за себя.***
Регина сидела на высоком стуле на кухне, когда туда вошла Эли. У блондинки были красные уставшие глаза от бессонной ночи, которые сейчас предано смотрели на сестру. — Эй, всё хорошо. — Обняв младшую сестру, сказала Эллисон. Регина и Эли сели за стол и блондинка сразу указала на открытую книгу, лежавшую на столе. Книга с историей их семьи. Книга о том, кто они на самом деле. — Всё так запутанно. Я больше не знаю, кто я. — Регина выглядела уставшей. Эллисон прекрасно понимала её. Шатенка убрала локон волос за ухо и вздохнула. — Все только и говорят, что можно, а чего нельзя, но, в конечном счете, решишь ли ты бороться или бросить все, выбор за тобой. Люди всю жизнь будут говорить тебе, кто ты есть, и ты должна ставить их на место и говорить - "Нет, вот кто я". Хочешь, чтобы люди смотрели на тебя иначе? Заставь их. Хочешь что-то изменить, надо отважиться и менять все самой, потому что феи-крестные в этом мире не водятся. — Возможно, это звучало жестковато, но Эли должна была сказать это. Регина немного испуганными глазами и нервно заморгала, потирая ладони. Только потому, что ты знаешь, чего ожидать от себя, не значит, что ты не можешь удивить других. И собственной речью Эллисон удивила сама себя. Быстро отправив сообщение Хлое, Эли поцеловала сестру в щеку и выбежала из дома.***
— Эллисон, когда ты сказала, что перед походом в магазин, мы кое-куда зайдём… Я не ожидала, что придётся восемь километров чесать по лесу. — Ворчала Хлоя, когда она и Эллисон шли по лесу. Добравшись до места назначения, Эли одела перчатку, зарядила рук и, прицелившись в дерево, выстрелила. Хлоя, взяв левой рукой правую, стояла и наблюдала за действиями подруги. Держа оружие в руках, она чувствовала силу. Чувствовала власть, которая приходилась Эли по вкусу. Прислушавшись, Эллисон услышала шорох в лесу. Девушка опустила лук и осмотрелась снова. Никого, кроме неё и Хлои. Только высокие деревья, холодный ветер и пасмурное небо. — Подержи. — Отдав лук ведьме, попросила шатенка. — Что? Зачем? — Взяв лук в руки, испуганно спросила Хлоя. — Мне показалось, что я что-то слышала. — Произнесла Эли. — И что из этого? — Выгнув бровь, спросила рыжеволосая. — Хочу выяснить, что я слышала. Не бойся, скорее всего, ложная тревога. — Уверила шатенка и, сделав несколько шагов, остановилась. — А что если это не ложная тревога? А если это что-то опасное? — Продолжив держать лук в руках, быстро спросила Хлоя. На рыжеволосой было легкое черное пальто, черно платье, украшенное тусклыми цветами, белые перчатки, бусы и сапоги. — Стреляй. — Твёрдо и серьёзно ответила Эллисон. — Было здорово. Какое ещё смертельное оружие испытаем? — Язвительно задала риторический вопрос Хлоя. Ведьма растерянно стояла посреди леса с луком в руках. Шатенка осторожно и тихо ступала по усеянной листьями земле, пытаясь не привлекать не желаемое внимание. Девушка прошла ещё метров десять, продолжая слышать чьи-то шаги. Если ты не знаешь, куда направляешься, лучше не делать это в одиночестве. Но сейчас шатенка чувствовала себя достаточно смелой, что бы сделать это в одиночку. Когда Эли прошла возле старого, вросшего с корнями в землю, дерева, то увидела Тони. Вампир стоял у дерева напротив. — Привет, Принцесса. — Эллисон, нахмурившись, посмотрела на него. Все те же прекрасные голубые глаза и чудесные скулы. — Тебе не нравится, когда тебя называют принцессой. Верно, принцесса? Девушка вздохнула и сложила руки на груди. — Просто уйди. — Попросила спокойно Эли. — Тебе не надоедает быть такой правильной? — Тони сделал несколько шагов к ней. — Другой и не будешь в обществе психопата. — Покачав головой, ответила Эллисон. — Ну, считай, что ты задела чувства этого психопата. — В его взгляде действительно проскользнуло что-то. Его задели слова Эли. Потом он оказался прямо перед ней, отчего девушка напряглась и почти перестала дышать. Вампир аккуратно откинул прядь каштановых волос. Эли узнала эти жесты. На минуту ей показалось, что Тони захотел укусить её… Жилки на шее Эллисон напряглись в ожидании боли. Но ничего подобного не произошло. Блэр нежно провел холодными пальцами по царапинам, которые остались после укуса Кола. — Что это? — Это… Ничего такого. Просто… — Эллисон запиналась, пытаясь подыскать верный ответ. — Кол укусил меня. Вчера вечером. Но это уже не важно… На лице Тони не было удивления или разочарования. Он лишь пристально смотрел на царапины, в то время, как Эли пыталась не смотреть на него. — Мы - хищники, а не щенки. Мы - вампиры, Эллисон! И это не ничего! Понимаешь ли, человеком быть скучно, ты просто проводишь день за днем... за своими примитивными делами, работой... или чем там еще. Вампир — вот кто я, потому что — это весело. И Кол такой же. — Убрав руку от бледной шеи шатенки, произнёс вампир. — Знаешь, я смирилась с тем, что ты самовлюбленный психопат без положительных качеств. — Призналась Эллисон и облегченно вздохнула. Она признала это — Тони больше не интересен ей. Их поцелуй был ошибкой, которая никогда больше не повториться. — Ауч. — Скорчив унылую гримасу, сказал вампир и быстро исчез. Шатенка убрала локон каштановых волос за ухо и вернулась к Хлое.***
Клаус сидел на диване в гостиной и, рассматривал портрет своей дочери, который он сам нарисовал несколько лет назад. На картине она выглядела, как живая. Но сейчас Клаус, рассматривая своё творение, хмурился. Автор никогда не бывает доволен своей работой. Потом его взгляд переместился на фото, которое было сделанное, когда Хоуп была ещё маленькая. На том фото они выглядели счастливой семьёй. Клаус заботился о Хоуп, как мог. Он хотел дать ей всё, чего только девочка могла пожелать. Клаус хотел, что бы его дочь была счастлива. Но проблема в том, что когда ты заботишься о ком-то, ты хочешь, чтобы они остались. Но иногда, показывая свою заботу, ты позволяешь им уйти. И Хоуп ушла. На сколько — никто не знал. И Клаус пообещал самому себе, что вернёт дочь. Ведь, какой смысл иметь королевство, если править им в одиночку? — И любой, кто захочет навредить тебе, будет уничтожен. Просто потому, что в наших венах течет одна кровь. Ты вернешься ко мне. — Твёрдо произнёс Клаус фотографии. Лучше не игнорировать прошлое, а извлечь из него урок. Иначе история может повториться.***
Давина легким движением руки зажгла несколько свечей и сразу же потушила их. Руки ведьмы трусились, сама девушка находилась в нервном состоянии. Сегодня она пообщалась с Майклсонами, согласившись сотрудничать. Теперь ведьме было не спокойно. Каждый хороший генерал знает, что никогда не должен позволять своим солдатам видеть свои промахи. А связь с Майклсонами определённо можно засчитать за промах Давины. Девушка с помощью солью насыпала на столе круг, а в нём — несколько магических символов. После этого Регент положила в круг свой медальон с пентаграммой внутри и, добавив в круг воды, острым ножиком сделала себе надрез на ладони. Пару капель алой крови капнуло на медальон, от чего тот зашипел. Закрыв глаза, Давина одними губами произнесла слова заклинания и с помощью ведьмовской силы зажгла солевой круг и он стал сужаться. Пламя постепенно утихало, соединяя между собой соль, воду, кровь ведьмы, воск и медальон. Закончив заклинание защиты, Давина надела медальон, который будет с помощью огромной силы защищать девушку. Регент дрожащими холодными руками провела по медальону, чувствуя мощную защиту.***
Хейли пробиралась через густые деревья леса, который находился возле болота. Свежий ночной ветер перебирал каштановые волосы. Волчица медленно ступала по холодной земле, шурша осенними листьями. Яркие карие глаза Маршалл словно светились в густой темноте ночи. Когда Хейли увидела ярко рыжие волосы, то ускорила свой шаг. Хлоя уже ждала её на условленном месте. Хейли пришла сюда, что бы узнать, где её дочь. Хоуп. При каждом воспоминании о дочери, Хейли начинала быть нервной и агрессивной. Когда волчица подошла к Хлое, ведьма посмотрела на неё своими выразительными зелёными глазами. Чем дольше Маршалл всматривалась в глаза ведьмы, тем отчетливее она слышала голос дочери. Хоуп звала на помощь. Хейли осмотрелась вокруг, но Хоуп нигде не было. Только лес, болото, звёздное небо и полумесяц луны. Но голос Хоуп становился только громче. Хейли резко сжала пальцы в кулаки от злости и метнула в Хлою агрессивный взгляд. — Что ты делаешь? — Громко спросила волчица. Голос Хоуп стал тише, от чего Хейли выпрямилась и разжала кулаки. — Это искусство привлечь внимание. Когда фокусник взмахивает рукой и говорит: «На ваших глазах твориться магия», — трюк происходит в другом месте. Дезориентация — основная концепция в магии. — Произнесла Хлоя и улыбнулась таинственной улыбкой. Хейли лишь выгнула правую бровь и скрестила руки на груди. — Не задумывайся над этим. Некоторые вещи лучше оставить без объяснений. Это всего лишь маленькие ведьмовские штучки. Как только Хейли услышала последнюю фразу, это было для неё словно красным цветом для быка. Волчица выпустила клыки и зубы, её глаза засветились очень ярким желтым цветом. Маршалл собиралась напасть на ведьму. Она уже представила себе в голове, как разорвет её маленькое тело на части. Хейли уже чувствовала внутренний голод по свежей крови. Вокруг глаз набухли вены, в ожидании кровавого лакомства. Но вдруг голову и тело пронзала резкая, невыносимая боль. Всё тело сжималось, ломалось и восстанавливалось снова. Хейли схватилась за голову и закричала, даже не так. Все кости словно ломались и восстанавливались вновь. Она завыла от непереносимой боли. Голова волчицы снова почувствовала адскую боль, от чего Хейли сильнее вжалась когтями в голову. Из ушей Маршалл начала течь густая красная кровь. Мир перед глазами Хейли стал двоиться и куда-то уходить. Девушка еле — еле могла хватать воздух. Острые когти впились в кожу головы, оставляя кровавые порезы. Ведьма не сделала ни жеста. Она лишь продолжала пристально смотреть на волчицу. — Сейчас я разрываю каждый сосуд в твоей голове. Но через секунду он снова восстанавливается. Я могу это делать очень долго. И твоя боль будет продолжаться. Но есть и другой вариант. Мы можем поговорить о твоей дочери. Только перестань пытаться меня убить. — Голос ведьмы звучал в голове Хейли с эхом. Но уже через секунду боль ушла. Маршалл стала быстро вдыхать воздух, пытаясь прийти в себя. Ранения стали постепенно заживать. Бледная кожа Хлои выглядела органично с броскими волосами и выразительными глазами. Ветер легонько перебирал её волосы. — И, милая? Убери когти. — Посмотрев на руки Хейли, где всё ещё красовались длинные когти, произнесла Хлоя. Волчица, глубоко дыша, успокоилась и окончательно избавилась от волчьих и вампирских внешних признаков. — Ты знаешь, где моя дочь? — Голос Маршалл звучал отдалённо для неё самой. — Конечно. Она в безопасности. И я даже могу позволить тебе увидеть её. Мы можем заключить сделку. — Смакуя каждое слово, произнесла Хлоя. Глаза Хейли загорелись в представлении, как она снова сможет обнять Хоуп. В глазах Маршалл виднелась материнский инстинкт, заключавшийся в том, что бы держать своего ребёнка в безопасности. Изумрудные глаза Хлои серьёзно посмотрели на волчицу. — Но есть условие. — Какое условие? — Глаза волчицы потухли, а голос стал резче. Хейли почувствовала, будто в её животе что-то оборвалось. Будто бы надежда увидеть Хоуп исчезла. — Клаус ничего не должен знать об этом. Иначе это может стать угрозой для ведьм, а этого я не хочу. Хоуп сможет вернуться домой, как только она сама этого захочет. — Четко произнося каждое слово, сказала рыжеволосая. — Хорошо. Клаус ничего не узнает, я обещаю. Когда я смогу увидеть дочь? — Кивая головой, произнесла Хейли. — Уже завтра утром. Не опаздывай. — Красные губы Хлои искривились в строгой и сдержанной улыбке. Потом ведьма ушла. В след неё холодный ветер нёс опавшие желтые листья. Хейли смотрела на гладь болота и прислушивалась к царящим вокруг звукам. Всё было довольно тихо и спокойно. Хейли нравилась такая жизнь. Уютная, спокойная и безопасная. Эта жизнь была лучше. И Хейли определённо хотела такого для Хоуп. Маршалл всегда хотела для своей дочери только лучшее. Но вот очень часто кто-то вставал у мамы на пути. Но ведь никогда не поздно, верно? Всё ещё можно изменить к лучшему. У Хоуп все ещё может быть семья, которую она заслуживает. Маршалл хотела для своей дочери того, что у неё самой никогда не было. Она хотела для неё счастливой семьи. И Хейли сделала выбор. Она заключила сделку с одной из ведьм Французского квартала, что бы увидеться с Хоуп и вернуть её домой. Хейли собиралась создать для девочки новую семью, которая не включала бы в себя Клауса. Маршалл ненавидела Клауса за всё, что он сделал. Знаете, Камю сказал, что жизнь — это череда выборов. Делайте выбор с умом, и судьба улыбнется вам. Но если выбор неудачный, никогда не знаешь, какую цену придется заплатить.Когда все твои мечты рушатся, А те, что мы приветствуем, — Хуже некуда. Кровь сворачивается.