Образ Тандема

      В устрашающем полумраке, где таится мёртвая тишь, едва угадываются городские очертания. Солнце ещё не смеет показаться из-за Стен, но редкие лучи обещают его скорое появление. Ночные запахи крепко прикованы к Раграду и надолго останутся здесь, пока настойчивый свет рассветной звезды не спугнёт их. Кругом всё замирает в ожидании собственного пробуждения. А кто-то уже давно не спит.       Покой пятидесятиэтажного небоскрёба бессовестно нарушает неуловимая фигура, прыткой химерой промчавшая по застланной мшистым ковром крыше. На соседней прошмыгивает хищная тень — так быстро, как исчезает пена в бурлящем речном потоке. Два образа дарят, казалось, мёртвому месту блики и отголоски звуков, которые неизбежно утопают в густой, тяжёлой мгле. Утро как таковое не наступило, и остатки ночи отчаянно цепляются за городские переулки и пустые квартиры. Даже лёгкие порывы ветра не решаются перечить царствованию ночи.       Эльзара ловко укрывается за дымоходом, стараясь как можно быстрее перевести дух и продолжить бежать. Это не былые забавы с Гектором, что давно канули в прошлое, это — выживание.       В хриплом дыхании тонет странный шорох, но девушка улавливает его неразличимые нотки, — где-то рядом скрывается хищник. Зверь может быть сразу за дымоходом или за спиной, смотреть Эльзаре просто в глаза, а она его даже не почувствует. Она срывается с места, заметив чужую тень совсем близко.       Бежать. Не оглядываясь, не отвлекаясь, бежать. Для опытного трюкача все преграды сливаются в одно целое; шершавый бетон под ладонями, толчок твёрдой поверхности после прыжка всякий раз даруют неповторимое путешествие, и каждый бросок превращается в каплю свободы. Но девушке не до трюков: она не ищет сложных препятствий и высматривает простые пути. То, на чём нужно сконцентрироваться, — только скорость. Сегодня она — жертва.       Эльзаре чудится неосторожный лязг когтей, и, будто в подтверждение, из большой дыры впереди выскакивает волк. Девушка резко меняет курс, крепко цепляется за парапет высотки и удачно спрыгивает на балкон последнего этажа. Стёкла и дверки, ведущие внутрь зала, выбиты, и чёрная темень охотно глотает незваную гостью. Сверху слышится недовольное фырканье: зверь не станет идти на такой же отчаянный шаг вслед за добычей, а потому нужно скорее выбираться, пока весьма разумный хищник не перекрыл единственный выход. Входная дверь квартиры вскрыта, впрочем, как и большинство остальных. Лестничный пролёт, усыпанный толстым слоем матово-серой пыли, осколками и прочим мусором, нещадно выдаёт торопливые, чуть неуверенные шаги человека. Это первые громкие звуки на ближайшие пять кварталов. Местами ступеньки и вовсе отсутствуют, грозя если не запечатать беглянку в дырах, то как минимум покалечить её. Но Эльза чётко видит подобные дефекты, и опытный взгляд подыскивает наиболее простой способ обогнуть их.       Хищник не подаёт никаких признаков своего существования, даже когда подъезд остаётся позади. Можно глотнуть воздуха, пока глаза и другие обострённые органы чувств не зацепятся за малейшее чужеродное движение, отголосок, запах...       Волк выбегает из соседнего подъезда, переглядываясь с жертвой и замирая на месте, точно ожидая повода для атаки или оценивая расстояние для прыжка. В его осторожных, правильных движениях угадывается позыв дать ещё один шанс добыче — он глумливо наслаждается этой игрой в кошки-мышки.       Теперь, когда игра пошла в открытую и противники знают друг друга в лицо и морду, прятаться нет смысла: он найдёт её по запаху или громкому отрывистому дыханию. Девушка пробегала больше полутора часов, изредка прерываясь на отдышку в укромном месте. Всё это время город мог распознать только две безмолвные тени, но никак не догадаться, кто охотник.       В последнем, отчаянном порыве бодрости Эльза полностью отдаётся скорости, ветру и судьбе. И если оттуда, с высоты, всё видно как на ладони, то здесь, на земле, она не может разобрать пути. Её стихия — крыши небоскрёбов, но ни разу не узкие улицы, окружённые домами. Здесь она чувствует себя как в лабиринте, откуда нет выхода.       Огромный зверь сокращает дистанцию и внезапно сворачивает, но девушка не решается вновь забраться на крыши — слишком мало времени, если оно вообще есть. Мысль о других хищниках, которые могут попасться по дороге, вызывает резкий упадок сил. Они могут прятаться за приземистыми автомобилями, помятыми телефонными будками или рекламными щитами, упавшими на брюхо. Впереди виднеется площадь с симметрично расставленными столиками, на которых покоится старый хлам. Века два назад тут продавали овощи, пахло молоком, а в воздухе витало раздражающее многоголосье.       Волк появляется неожиданно, проскулив что-то за спиной: надеялся отрезать путь, но Эльзара оказалась быстрее. Она переворачивает за собой хилую палатку, чтобы хоть как-то оторваться от преследователя, но тот ловко уворачивается, высоко, как леопард, перепрыгивая барьеры. Кряхтят камни под ногами, недовольные, что их потревожили; летят бутылки и испорченные банки, за которые цепляется утомлённое, непослушное тело. Всё, вплоть до неровностей асфальта с широкими расщелинами, враждебно. Даже первые лучи солнца, наконец соизволившего выглянуть, насмешливо слепят глаза. Эльзара отмечает, что движется на юго-восток.       Юго-восток. Это направление делается неожиданно важным. Ну конечно! Чуть меньше квартала вперёд находится единственное место, которое прервёт погоню. Направление — один из ориентиров, которым Эльза может пользоваться на земле. В остальном она полностью беззащитна.       Девушка оступается. Впервые за всё время изнурительной беготни. Лёгкие горят, мышцы медлительно отзываются, тело больно падает, и всё, на что ей хватает сил, — перевернуться на спину и приподняться на локтях, заглядывая в багряные глаза огромного волка. Зверь вальяжно огибает добычу по широкой дуге. Он не спешит атаковать, ведь чувствует изнеможение беглянки: отчаянный порыв, второе дыхание, последние резервы сил её исчерпаны. Хищник неподвижен, широко расставляет лапы и гордо возвышается над Эльзарой в каком-то десятке метров. Его могучая натура дышит здоровьем; сознавая силу, он наслаждается звуками и тишиной Раграда; упивается чувством превосходства и триумфом. Однако миссия не завершена: жертва ещё не сдалась.       Аккуратный шаг. За его спиной показывается краешек солнца, чей свет в момент разливается по городу, прогоняя из щелей недавнюю ночь. Мягкое пламя светила касается белесой шерсти, как лавры победителя, и оттого она становится ещё светлей. Переливаясь и сияя в задорных лучах, шерсть выглядит ухоженной. Волк угрожающе рычит, а потом в один прыжок преодолевает расстояние и нависает над головой девушки, не переставая издавать глухой гортанный рык. Ощетинив молодые клыки, он приближает морду, и Эльзаре приходится буквально вжиматься в землю.       — Ладно, — с досадой тянет она. — Ты снова выиграл, признаю.       Оскал тотчас исчезает с утончённой морды хищника; он вопросительно поднимает голову. В неясном намерении Эльза дует в нос зверю горячим воздухом, и тот принимается облизывать её лицо.       — Лобо, фу. Ну прекрати.       Почти год прошёл с того момента, как Эльзара взяла на себя опеку над щенком. Чувствуя вину и негодование из-за брата, она ухаживала за волчонком, даря ему заботу и любовь.       Лето, как и полагается, пролетело несправедливо быстро. Воздух рябил в жаркие знойные дни, ночью наполнялся освежающими растительными испарениями; а насекомые исправно терзали тело при каждой удобной возможности.       Резко и неожиданно нагрянула осень, отметив прибытие недельным ливнем. После этого землю усыпали земляные лягушки, точно рассыпавшиеся зёрна; они куда-то спешили, часто меняя направление. Золотая пора нагоняла прохладный ветер, кружила опавшие листья в замысловатом танце и навевала мысли о великом.       Несмотря на давно заживший нос, Гектор держал слово и ни разу не пытался заводить разговор о волках, но он также искал другие возможности напакостить сестре. Отношения их стали натянутыми и трещали по швам. Привычные гонки по Дикой зоне, без которых оба не могли жить раньше, растворились в пустоте. Эльзара стала брать волка с собой на пробежки по крышам, и вскоре щенок привык к высоте. Вместе они наблюдали затейливые облака, что высились над ними большими потрескавшимися льдинами. Вместе они подолгу резвились на борту корабля, заставляя его устало скрипеть. Вместе же стали обнаруживать странную связь, загадочные ощущения и зачатки пугающей телепатии.       Сначала Эльзара осязала чужеродные чувства. Немногим позднее сама не своя срывалась с ужина, к огромному удивлению семьи, и быстро добиралась до каюты, где ещё неокрепший волчонок боролся со страхом перед такой красивой, но зловещей грозой. А потом и Лобо начал проявлять подозрительное понимание: то делился пледом, когда девушке не хватало одного свитера, то облизывал лоб, когда поднималась температура. В круговороте чужеродных мыслей порой можно было различить целые слова и фразы — это пугало и притягивало одновременно.       Так прошла и зима, испуская с неба причудливые хлопья снега. Искристый белый покров манил хрустящей гладью. Волк сливался с сугробами и часто пользовался этой маскировкой, чтобы застать подругу врасплох. Деревья, покрытые льдом и инеем, простирали жуткие, угрюмые ветви, как руки. С каждым днём внутри Эльзы и Лобо росло что-то необычное, необъяснимое, похожее на дружбу, но во много раз сильней. Абсолютное доверие и понимание сквозило в этой дружбе, делая её по определению восхитительной, потусторонней и всё более тёплой.       Теперь в права вступила нежная весна, укутанная первой зеленью и яркими запахами. Она насытила город жизнью: повсюду сновали пробудившиеся жуки, из глубин Раграда доносились воинственные крики чудовищ, и небо становилось ясным, сбрасывая с себя махровое одеяло зимних туч. Таинственное возбуждение копошилось внутри растений и животных: они чувствовали свежесть прекрасной поры, её ненавязчивое великолепие. Деревья разоделись в кружевные одежды; бетонные и мраморные здания снова накрылись мшистым пледом; а красочные душистые цветы влекли трудолюбивых пчёлок пьянящими, одурманивающими ароматами. Солнце разливало на землю щедрый свет, мягкими, как шаль, лучиками играя на лицах детворы. Так выглядел апрель. Весна не раздражала обилием звуков: лёгкий шум травы, заливистый щебет птиц и отголоски травоядных сливались в одну неустанную, бодрящую мелодию.       В эту пору больше всего ощущалась свобода. Лёгкая, как пух, душа не была объята удручением и жаждала новых познаний. Идеи градом сыпались на здоровые тела Эльзары и Лобо. Им наскучили стандартные гонки, и теперь один из них играл роль жертвы, пытаясь добраться до заведомо выбранного финиша, а второй должен был всеми спо­соба­ми остановить его.       Белый волк вырос и возмужал: прямые, утончённые очертания сделали из него красавца, а стройные лапы, гибкая спина и выпяченная грудь только подчёркивали это. Под ухоженной волнистой шерстью скрывалась сила хищника, от которого веяло молодостью и неутомимой мощью. Он стал не только верным другом, но отчаянным защитником. Вместе с ним окрепла и Эльзара: тёмно-русые волосы, неизменно собранные в тугой хвост, стали гуще и насытились цветом. Янтарно-малахитовые глаза пылали новой свежестью, и подтянутое тело, преисполненное бодрости, послушно повиновалось самым смелым трюкам.       Вдали слышится властный рёв пещерного льва. Эти косматые хищники по силе уступают разве что мантикорам: их гранитные челюсти дробят панцири бескрылых драконов, а мощные лапы способны одним ударом свалить грифона. Рёв возвещал победу и предупреждал о скорой гибели всех, кто осмелится бросить вызов пещернику. Со стороны раскатистого вопля появляется крылатое существо. Одно крыло размозжено и неестественно выпирает, зверь двигается неуклюже, но торопливо. Обессиленный, он сваливается в конце улицы, и только его могучие бока вздымаются и опускаются под тяжестью глубокого дыхания.       «Я бы предпочла отсюда смотаться. Пойдём домой», — Эльзара обращается к волку, опасливо косясь на почти безжизненное тело.       «Тебе бы только убежать».       Лобо обнюхивает воздух, после чего рысцой семенит в конец улицы.       «Ты сумасшедший!»       Но действия друга возбуждают неукротимое любопытство, и девушка, сохраняя дистанцию, направляется за волком.       Перед ними огромная особь, по размерам достигавшая трёх этажей дома, но Лобо чует недомогание животного, а потому без страха приближается к орлиной голове.       «Сфинкс», — заключает он.       «А если грифон?»       «Это сфинкс».       Существо вздрагивает, дыбит загривок, хрипит что-то нечленораздельное, угрожающе шипя на волка. Тот не трогается с места; он осматривает исполинское львиное тело, изрезанное стальными когтями пещерника. Тут и там сочится кровь, шея растрёпана, на клюве виднеются куски плоти: видно, не остался у противника в долгу.       — Прочь! Я всё ещё могу сражаться, — сипит животное, тряся пернатой головой.       — Точно сфинкс, — соглашается Эльзара, зная, что грифоны не умеют говорить, а сфинксы по природе своей безобидны. Она смелеет и приближается. — Мы не нападём, только попробуем помочь.       Измученное существо заметно расслабляется, но недоверчиво косится на волка. Некоторые раны затягиваются на глазах, однако зверь по-прежнему обессилен.       — А-а-а-а… — тянет сфинкс. — Дружественные путники? Должно быть, от загадок не откажетесь. Эй, я вижу, как ты подкрадываешься, — предупредительно сетует он, когда Лобо подходит ближе. — Сфинксов не видели, что ли? Само заживёт дня за три, не нужна мне помощь.       Он пытается встать, но получается только лечь на живот. Огромные крылья, чьи от природы лоснящиеся перья уже не выглядят такими красивыми, безжизненно лежат на земле. Превозмогая боль, зверь заставляет тело подчиниться ему: выпячивает широкую грудь и кладёт массивную львиную лапу на другую. Горделивая, по-кошачьи царственная поза даётся ему тяжело. Ловя на себе изучающие, взволнованные взгляды друзей, сфинкс охотно поясняет, откуда столько ран:       — Я загадал пещерному льву задачку, как и всем проходящим мимо. Но он, похоже, не понял мою речь и напал. Жаль, могли бы побеседовать. Вот как с вами.       Эльзару переполняет восхищение. Вся её сущность пропитывается чувством добровольной покорности. Ей доводилось слышать о мудрых, порой хитрых, но неизменно добродушных сфинксах. Вживую никогда не встречала, потому что боялась забредать дальше первого сектора — в самую глубь города. Крылья чудища, похожего на грифона, привлекают её больше всего: наверное, ему не стоит никаких усилий взметнуться на вершины Стен. Почему же он до сих пор этого не сделал? И согласится ли поднять Эльзару, когда оправится? Увидев в исполине немыслимые возможности, сердце замирает, стоит только подумать о горизонте.       — А вы — человек! — замечает сфинкс и выводит Эльзу из глубоких раздумий. Видно, ему приятно общение с разумным видом. Он затейливо щурит глаза и выдаёт прочитанные мысли: — Ищешь способ выбраться из города?       — Вы очень проницательны, но тут ошиблись, — с вежливой непреклонностью парирует девушка. — Выход ищет мой отец, а мне бы всего-навсего увидеть закат. Вы видели закат?       — Нет ничего невозможного. Но не всё так просто, барышня, — тембр существа становится тише. Он словно хочет сказать что-то важное, но не может. — Я дам ответ, если вы отгадаете мою головоломку.       «Эльза, даже не думай! Сфинксы слишком остроумны, ты рискуешь остаться в проигрыше», — Лобо умоляюще смотрит на подругу.       — А если не отгадаю?       — Тогда я вас съем! — воодушевлённо изрекает сфинкс.       Она корчится. Внезапно в душу врезается что-то дрожащее, не дающее покоя вот уже целую жизнь. Сердце учащённо бьётся, когда в мозгу разворачиваются все преимущества загородной жизни. Там исполнится её мечта. И не только её.       — Сколько времени даётся на ответ?       «Не делай глупостей! Ты же заключаешь сделку с дьяволом!» — волк хватает Эльзару за штанину.       — Вы можете ответить прямо сейчас. Обычно я не даю больше минуты на единственную попытку, но ваша ситуация интригует сфинкса. Скажем, чуть больше месяца будет предостаточно, и когда сроку останется с половину дня, я сам вас найду. — Заметив одобрительный кивок и сосредоточенное выражение, он радостно продолжает: — Укутавшись в тень, обольётся кровью, а выйдя в свет — посыплется снегом.       Угрюмое лицо шатенки делается мрачнее, на лбу собираются глубокие морщинки. Исполинский зверь с трудом поднимается на лапы, тяжёлой поступью направляясь вглубь Раграда.       — Только есть одно условие, — хитро сощурившись, мурлычет существо. — Эту загадку вы не должны никому говорить. — Он запоздало добавляет, очаровательно усмехаясь: — А то я вас съем!       Эльзара заворожено смотрит вслед удаляющемуся сфинксу. Её переполняет уважение к мифическому зверю, от которого веет мудростью и величием. Несмотря на открытые раны и жалкий вид, сфинкс ничуть не теряет в грациозности: преисполненный гордости, он уверенно шагает прочь. Девушка ещё долго вглядывается в полумрак теней, даже когда животное скрывается.       В воздухе висит удручённое безмолвие, озадаченность окутывает сознание товарищей. Не издав ни звука, не поделившись ни единой мыслью, Лобо шагает на север — домой.