Ох уж эти Эсканоры!

«Который день стоит просто кошмарная погода. Даже не верится, что сейчас лето! На улицу и носа не высунуть: льёт как из ведра без перерыва, а холодрыга такая, что приходится закутываться во что только можно. Поэтому мы днями напролёт торчим дома, коротая время как придётся. В частности, сегодня мы с Его Сиятельством рубимся в одну крайне занимательную настольную игру, цель которой — захват чужих королевств…» — Да, очередная блестящая победа! — воскликнул опытный полководец, ставя последнюю фишку на территорию противника. Тот же в свою очередь возмущённо оглядел игровое поле, уставленное вражескими «войсками», что заполняли всё доступное для ходов пространство, и выпалил: — Ты мухлевал! — Нисколько, — самодовольно ухмыльнулся Седрик, поправляя ворот зелёного свитера с красным этническим узором. Вот до какой крайности довела дачников непогода: Фобос сидел, завернувшись в плед, так как водолазка (цвета, между прочим, свежей крови, как он сам выражался) совсем не сохраняла тепла, а Элион, валявшаяся где-то в углу и с гордым видом утверждавшая, что в юбке и футболке ей совсем не холодно, всё-таки натянула кофточку, строго придерживаясь всё того же конфетно-стразового стиля. — Жульё! — Неа! — Не отнекивайся, мошенник! — Фобос был твёрдо уверен, что выиграть его приспешник смог вовсе не за счёт отточенного мастерства, приобретённого за его продолжительную карьеру военачальника, а исключительно из-за обмана. Иначе как ещё можно было обойти Великого и Несравненного Князя Всея Меридиана?! — Ну хорошо, признаю, я… — Седрик сделал небольшую паузу, — поддавался! — Чего-о?! — гневно возопил Эсканор. — Именно так, а то бы я вас в два хода положил. — Пошёл ты, знаешь, куда! Возмущению Фобоса не было предела, а его советник лишь нахально посмеивался, восхищаясь собственным остроумием. Эту идиллию испортила Элион, что лежала на животе у стены, копаясь в телефоне. Она недовольно протянула: — Задолбали уже, битый час играете! Седрик ответил на эту реплику предложением присоединиться. Фобос надеялся, что дальше последует отказ, так как абсолютно не хотел, чтобы его сестрица вмешивалась в их с Риком дела, пусть они и были столь незначительными. Однако девочка приняла вертикальное положение и, хитро прищурившись, выпалила, обращаясь к оборотню: — Идёт! Ну держись, ща я тебя так отделаю! Она уселась напротив и размяла пальцы, готовясь к схватке. — Но я требую реванша! — встрял её брат. — Не, двенадцатую партию вы также завалите, я полагаю, можете даже не стараться, — покачал головой Седрик, привычным жестом очищая игровое поле от флажков и «воинов». — А вот с ней сыграть было бы крайне интересно. — Приготовься познать всю мощь армии света, несчастный! — Элион расплылась в самоуверенной улыбке. — Ха-ха! Я только посмеюсь, глядя на твоё поражение! — отозвался тот, перемешивая фишки. Фобоса в открытую игнорировали, что, разумеется, его совершенно не устраивало. Он хотел, чтобы всё своё внимание Седрик уделял ему, но никак не его сестре. Но высказывать недовольство вслух он не стал, ибо уже довольно знал о характере Элион и предвидел, что начнёт изрекать по этому поводу острая на язычок девочка. Каждый раз, как представлялся удобный случай, она старалась подколоть брата, «невообразимо тонко» намекая на его ориентацию. А разве кому-нибудь понравится такое обращение? По крайней мере, точно не меридианскому правителю! Поэтому Фобос воздержался от претензий, несмотря на расстроенные чувства, вызванные поведением его правой руки. «Какого чёрта Седрик так носится с Элион?!» — негодовал он, обиженно косясь на игроков, полностью поглощённых военными действиями. — «Он обязан посвящать своё время мне, а он… он… да как он только смеет!» Терзаемый горькой досадой, он хмуро следил весь остаток игры за действиями противников и в душе был немало рад, когда Элион потерпела позорное поражение. Однако злорадство его быстро улетучилось, когда он увидел, как Седрик утешает поверженного врага. Утешает! Не издевается, не торжествует, как обычно, побеждая его, Фобоса, а утешает! В это мгновение князь был готов прибить змея хорошим разрядом тока и с большим трудом удержался от этого искушения. Такого от приспешника он никак не ожидал. Гремучая смесь злобы и отчаянной обиды заполнила всё его существо. Этот гадкий оборотень как будто специально вёл себя так, чтобы сделать ему больно. Словно он не знал о его неприязни к сестре, словно забыл о том, кем является, словно не догадывался о… «Да какие, к лурденам, чувства?!» — Фобос удивлённо прервал поток своих гневных мыслей, поймав себя на этой формулировке. — «Вот бред! Слишком много я переживаю из-за пустяков. Действительно, иногда и самому кажется, что я ревную, как глупая влюблённая девчонка! Но это ведь не так?..» Последняя мысль являлась скорее вопросом, нежели утверждением, но он постарался не концентрировать на этом внимание. К тому же, Элион уже затевала какое-то новое массовое развлечение, заверяя, что настольные игры — фигня, а у неё возникла идея получше. Этой самой идеей оказалась «реальная дуэль», а именно: битва на игрушечных мечах, которые девочка выудила из кладовки под лестницей. Фобос тут же счёл затею глупой и наотрез отказался принимать в ней участие. — Тогда я буду сражаться за вас, — возвестил его приспешник, поднимая с пола оружие и готовясь к великой сечи. — В таком случае, — князь       усмехнулся, припоминая, как последнее время оканчивались битвы великого воина, — не подведи меня, Седрик. — Не беспокойтесь, — заверил тот, примеряясь к оружию, — не в этот раз! Противники заняли позиции, приняли соответствующие стойки, перекинулись парой язвительных фраз… и битва началась. Элион, ловко орудуя пластмассовым мечом, бесстрашно наступала на врага, который, в свою очередь, не менее проворно отражал удары. И без того захватывающий бой был скрашен искромётным диалогом, полным немеренного пафоса и истерзанных фраз, выуженных из всяких фэнтезийных фильмов. Разумеется, Рику ничего не стоило уложить соперницу несколькими точными ударами, но он не спешил этого делать. Как-никак, это была игра, а не одно из тех кровопролитных сражений, в которых он неоднократно участвовал (и, между прочим, частенько одерживал сокрушительные победы! Просто в мультсериал злостные режиссёры решили вставить исключительно сцены его неудач!). Итак, борьба кипела, ни одна сторона не желала уступать, а одинокий зритель с полным безразличием лицезрел сие действо. — Ну что, готова лепетать мольбы о пощаде? — язвительно осведомился Седрик, нанося всё новые удары. — И не надейся, что я буду сочинять твою речь за тебя! — парировала Элион, не прекращая на них отвечать. — Или тебе воображения не хватит? — О нет, я-то заготовил вполне прочувствованную речь, — покачал головой тот. — Жаль, тебе не доведётся её услышать, ведь ты уже проиграла! — Ошибаешься! С этими словами девочка подалась вперёд и выставила подножку отпрянувшему противнику, от которой тот мгновенно потерял равновесие и грохнулся на пол. — Нечестно! — возмутился он, глядя на победительницу снизу-вверх. — В бою все средства хороши! — провозгласила та, приставляя остриё меча к груди поверженного врага. Седрик улыбнулся, удивляясь знакомой фразе, что он частенько слышал из уст своего повелителя, после чего спросил, почему же в таком случае девочка медлит и не спешит его прикончить. — Это было бы слишком просто! — с коварной ухмылкой протянула Элион. — Я покорю твой разум! С видом всемогущей волшебницы, она возложила руку ему на лоб и голосом, преисполненным величия, объявила: — Отныне ты подчиняешься мне! И выполняешь мои приказы! Продолжая разыгрывать сию душераздирающую сцену вершащегося беззакония, Седрик с наигранным трудом поднялся на ноги и, схватившись за голову и старательно делая вид, что он из последних сил сопротивляется магии, захватывающей его сознание, с отчаянием изрёк, обращаясь к Фобосу: — Нет! Мой рассудок мутнеет, я под властью её чар! Спасайтесь, мой князь, пока не стало слишком поздно! После этого проникновенного монолога Рик перестал шататься, поднял меч и встал позади Элион, словно телохранитель. Она же вскинула руку, указывая на брата, и с энтузиазмом распорядилась: — Теперь же, мой верный слуга, расправься с тираном! — Будет исполнено, — отчеканил оборотень и двинулся вперёд. — Седрик, чёртов предатель! — в негодовании воскликнул Фобос, выуживая из кладовки ещё один меч. — Я вырежу тебе сердце и пущу на консервы! И вот уже на поле ратном сошлись новые противники. И судя по их настрою, битва обещала быть жаркой. — Ты присягал мне, зараза! — Фобос поспешил первым нанести удар. — Я под заклятием, не гневайтесь, ведь воля моя скована, — Седрик умело парировал его, но снова чуть не получил мечом по голове — князь неплохо метил. — Это всё объясняет, но ничуть тебя не оправдывает! — Эсканор не прекращал яростного наступления, стараясь со всей силы врезать приспешнику. — Я доверял тебе, как никому другому! Я отдал тебе лучшие годы своей жизни! И что я получаю взамен?! Ты… ты… Фобос уже и сам не знал, были ли эти слова лишь частью его импровизированной роли или же они шли от чистого сердца. Все последние дни он скрывал обиду на Седрика за чрезмерную привязанность к Элион, постоянную поддержку всех её глупых идей и всяческое сопутствие. Сейчас же, пряча за игрой настоящие эмоции, он изливал накипевшую злость не только руганью, но и отнюдь не слабыми ударами, время от времени достигавшими бренного тела змея, заставляя того чуть слышно возмущённо шипеть. — Собака, ты предал меня! Ты не заслуживаешь жизни! — князь со всей дури вдарил по вовремя подставленному мечу противника, отчего раздался внушающий опасения треск. «Ишь как разошёлся-то!» — изумлённо подумал Седрик, отпрянув назад. — «Пора прекращать игру!» — Не стоит попусту тратить время, — произнёс он. — Сложите оружие, ведь оно вам не поможет, а так я обещаюсь вас не калечить. — Ещё чего! Сдаться тебе? — усмехнулся тот. — Я скорее соглашусь подписать мир с мятежниками! — Ну, что ж, вы сами напросились! Но пощады теперь не ждите! — Рик уверенно подался вперёд, занеся верное оружье для удара. — Не смеши меня, — Фобос выставил руку, отгораживаясь от врага. — Лошара, ты же продул малолетке! — Но вам я не продую! В этот миг Седрик оказался совсем рядом и наотмашь ударил по мечу, выбив его из рук противника и тем самым лишив его возможности дальше защищаться. После, мгновенно оказавшись за спиной, он крепко схватил князя за плечо и приставил лезвие к горлу, преграждая путь к бегству. — Вот и всё, — прошептал он. — Вы проиграли. — Эй, немедленно отпусти меня! — потребовал тот, яростно сверля своего пленителя мрачным взглядом. — Ну уж нет, вы сами виноваты, — усмехнулся Седрик, сильнее прижимая его к себе. — Теперь вы моя законная добыча. — Держи его крепче! — Элион, отлучившаяся во время боя, выбежала из коридора, сжимая в руке внушительных размеров нож. — Принесём побеждённого в жертву богам! С этими словами, продолжая угрожающе помахивать ритуальным орудием, она неспешно двинулась в сторону приятелей. Её брат, смекнувший, что пора делать ноги, со всего размаху ударил Седрика локтем в грудь, заставив ослабить хватку, и рванулся вперёд. Оказавшись на свободе, он показал сестре язык и побежал к лестнице наверх. — Поймать беглеца! — скомандовала Элион и вместе со своим «верным слугой» бросилась вслед. Фобос влетел на второй этаж и остановился перевести дух, когда услышал за спиной злорадное «Куда же ты, братишка?» и голос приспешника. — Покоритесь своей судьбе! — призывал тот, коварно усмехаясь. — Отстаньте, дебилы! — выпалил князь, которому порядком надоела эта игра, где ему полагалось быть поверженной жертвой. Он вбежал в тёмное помещение чердака и с ноги захлопнул за собой дверь, преградив преследователям путь. Прислонившись спиной к деревянной поверхности двери, Фобос выдохнул и прислушался к возне снаружи. Среди торопливых шагов и прочих шумов, сопровождавших попытку взлома, он разобрал тихий шёпот сестры: — Эта дверь не защитит тебя. За ним последовал ласковый голос Седрика: — Ну же, не сопротивляйтесь. Мы обещаем сохранить вам жизнь. — В… всё равно не открою, ненормальные! — яростно откликнулся Фобос, чем прекратил дальнейшие переговоры. Когда преследователи оставили его в покое, он наконец взял на себя труд оглядеться. Чердак, на котором, как ни странно, он до сих пор ни разу не был, оказался довольно мрачным местом в этот тёмный грозовой вечер. За двумя наглухо закрытыми окнами беспросветной стеной на фоне иссиня-чёрного неба лил дождь; то ли обогреватель не был включён, то ли он вовсе отсутствовал, но из-за этого досадного упущения здесь стоял жуткий холод; в густом полумраке, насквозь пронизанном сыростью, виднелись очертания каких-то предметов, ящиков, доверху забитых разнообразным хламом, неопределённых гор всякой белиберды, накрытых огромными кусками материи. Князя нисколько не пугала такая обстановка, наоборот, он чувствовал, что отсюда веет родимым домом, по которому он уже начал тосковать. Так и не обнаружив выключатель, он подождал, пока глаза привыкнут к полумраку, и медленно побрёл по тихо поскрипывавшему деревянному полу к единственным источникам света, окнам. Аккуратно лавируя между препятствиями, то и дело возникавшими на его тернистом пути, он оглядывал местную обитель тьмы и отчаяния, тихонько радуясь тому, что забрёл сюда в гордом одиночестве. Посторонние, наверняка, испортили бы ему всё наслаждение. Достигнув наконец цели своего похода, Фобос остановился, заворожённо взирая на серо-чёрную бурю за окном. Да, такое положение дел ему определённо нравилось! Тишина, темнота, холод с примесью жутковатой атмосферы какого-нибудь фильма ужасов, от которой даже у самого Эсканора мурашки по телу пробегали, вызванные отчасти его собственным бурным воображением — всё это было так мило его сердцу. Сделав ещё шаг к подоконнику, он вдруг почувствовал, что его кеды погрузились во что-то мокрое, о чём возвестил громкий всплеск и неприятное ощущение. Ладонь, которую он успел возложить на подоконник, оказалась, по-видимому, в той же тёмной холодной жиже. Цвет определить так и не удалось, но металлический запах подсказал ему, что сия лужа и подозрительные разводы на стене под окном могли вполне оказаться… «Это не кровь. Это точно не кровь», — стараясь умерить разыгравшуюся фантазию, убеждал себя Фобос. — «Скорее всего, просто ржавая вода… М-может быть… Наверное…» В этот момент сверкнула ослепительная молния, и практически сразу раздался такой раскат грома, что у бедного князя заложило уши и он в ужасе отпрянул от злополучного окна. Как только рябь в глазах унялась и перед ним более-менее чётко предстали очертания комнаты, они больше не показались ему такими мрачно-привлекательными. Бешено колотящееся сердце больно отдавалось в висках, руки чуть подрагивали, а разум громко вопил о том, что оставаться в этом гиблом месте дольше как минимум небезопасно. «Пойду-ка я отсюда подобру-поздорову, а прятаться и в ванной можно», — заключил Фобос, разворачиваясь и решительно направляясь к выходу. Теперь он старался поменьше смотреть на тёмные силуэты, нагромождённые у стен и подозрительно напоминающие различных существ, а скрип от собственных шагов казался ему неприятным и каким-то чужим, будто за ним след в след двигалось что-то живое… или неживое. Самым же сомнительным и недружелюбным на всём чердаке Фобосу чудился внушительных размеров старый шкаф тёмного дерева. Так и виделось ему, как за закрытыми дверями его что-то копошится, стараясь вырваться наружу, чувствуя, что добыча в лице невинного князя тьмы совсем рядом, стоит лишь протянуть лапу, свою когтистую, длинную, с мерзкой, спадающей с голых костей кожей… Фобос нервно сглотнул, торопливо проходя мимо сей зловещей конструкции и стараясь не оборачиваться. И вдруг, когда страшный предмет мебели оказался уже за спиной, подозрительный скрип раздался как раз с той стороны. Княже замер как вкопанный, боясь даже вздохнуть, отчаянно глядя на дверь, что была от него всего в каком-то несчастном метре — так близко, но так далеко! Мерзкий, леденящий душу звук повторился. Медленно-медленно, прилагая все усилия, чтобы не закричать, Эсканор повернул голову к его источнику и чуть не свалился в глубокий обморок: створка пресловутого шкафа тяжело открывалась, являя миру непроницаемую темноту, таившуюся в глубинах деревянного гиганта. Холодный пот выступил на лице несчастного Фобоса, он сделал неуверенный шаг, а потом молниеносно сорвался с места, подлетел к двери и яростно дёрнул ручку на себя. И тут его мир окончательно пошатнулся. Дверь намертво засела в косяке, отрезая желанный путь наружу. Князь рванул ещё раз, и ещё, и ещё — бесполезно. — СЕДРИК!!! — в отчаянии истошно возопил он, косясь на ожившую створку шкафа. — Что-то случилось? — снаружи мгновенно послышался взволнованный голос приспешника. — Д-дверь! Её з-заклинило! — нервно отозвался тот, продолжая теребить ручку. — Вытащи меня отсюда! — Секунду, — Седрик, смекнувший по тону повелителя, что там происходит что-то вызывающее опасения, потребовал у Элион нож и принялся копаться в замке, встроенном в ручку. Когда раздался долгожданный щелчок и поломка была устранена, дверь распахнулась, и на пороге возник узник чердака. Опустив голову и дрожа всем телом, он почти что упал в вовремя подставленные объятия Рика, тут же молча вцепившись в него, словно в последнюю надежду на защиту, и уткнувшись лицом в плечо. — Споко-ойно, — тихо протянул тот, удивлённый таким поведением своего патрона, и ласково погладил его по голове. — Что произошло-то? — Шка-а-аф! — простонал тот. — Он сам открылся, а потом… потом… Пресвятой Оракул! В нём точно что-то есть! Или кто-то! — Да нет там ничего, — пожала плечами Элион, которая в момент оказалась у вышеозначенного атрибута меблировки. — Ну открылся, ну бывает… он просто стоит неровно, оттого и открывается по временам. Успокоенный этим объяснением и заботливым обхождением приспешника, Фобос, ничуть не смущённый своим собственным поведением, высвободился из рук Седрика и уставился в дверной проём, озарённый теперь светом, идущим извне. Его сестра же вновь закрыла злополучный шкаф и теперь задумчиво рассматривала помещение. — А знаете, — наконец сказала она, — в такие стрёмные вечера мы с предками собирались на этом чердаке и травили страшилки. А го? — Ну нет, лично я пас! — Фобос собрался было спуститься в гостиную, будучи не отошедшим ещё до конца от недавнего потрясения, но Седрик успел крепко схватить его за руку. — Пойдёмте! — с энтузиазмом проговорил он. — Я как раз знаю одну офигеннейшую страшилочку! — Не-не-не! А ну пусти! Седрик! — князь отчаянно пытался освободить конечность из цепкой хватки приспешника, но тот стоял на своём и, посоветовав не ломаться, затащил упирающегося князя в комнату, закрыв за ним дверь. А для верности ещё уселся прямо около неё, загородив проход. И вот, когда друзья разместились на полу, Элион-таки включила обогреватель (да, он всё же там оказался вопреки опасениям Фобоса) и отдала найденный здесь же в куче барахла фонарик Седрику, тот направил принятый из её рук дар себе в лицо, подсветив «ужасающую пасть» для пущей жути, и начал свою жуткую повесть. — А дело было так, — оборотень понизил голос и повёл рассказ медленным темпом, затягивая слушателей в глубину событий. — Жил был один дяденька. И переехал он в другой город, где абсолютно не ориентировался. Одинаковые серые коробки многоэтажек сбивали его с толку, а однообразные названия улиц никак не помогали в пути. Вот однажды пошёл он в магазин, но заблудился. И никто толком не мог указать ему дорогу. Долго блуждал он среди городских джунглей и в конечном итоге вышел на окраину. Совсем уставший и подавленный, он случайно спросил у прохожего про расположение не своей улицы, а магазина. Ему вновь указали куда-то в неопределённом направлении, и отчаявшийся дядька побрёл в ту сторону. Уже совсем стемнело, когда он вдруг забрался на кладбище. Хотел уж он повернуть назад, как кто-то его окликнул. Глядь, а там бабка какая-то у могильного камня сидит. Подошёл к ней дядька, а она и говорит: «Эх, милок, не поможешь ли могилку раскопать?» Удивился он, но помог — очень уж бабка упрашивала. Вот достали они гроб, крышку подняли, тут бабушка к нему наклонилась, присела и давай от мертвеца кусочки отрывать, заглатывать да причмокивать. Испугался дядька, спрашивает, а сам весь трясётся: «Бабушка», — говорит, — «ты что же это… трупы ешь?» А она поворачивается к нему медленно, — Седрик перешёл на шёпот, от которого у его друзей мороз по коже побежал, — и говорит… На мгновение повисла тишина, змей обвёл слушателей немигающим взглядом, как казалось, фосфоресцировавших глаз и вдруг резко подался вперёд, крикнув чужим, скрежещущим голосом: — ДА, ЕМ!!! В этот самый момент вновь ударила молния, и голос его потонул в оглушительном громе. В наступившей следом тишине были слышны малейшие шорохи — Эсканоры сидели, затаив дыхание, и во все глаза таращились на рассказчика. Тут Элион закатила свои лучезарные очи и со слабым стоном грохнулась на спину, а дар речи наконец вернулся к её брату, и тот закричал, отчаянно жестикулируя: — Т-ТЫ СОВСЕМ РЕХНУЛСЯ?! МЕНЯ ЧУТЬ УДАР НЕ ХВАТИЛ, ИДИОТ! Седрик удовлетворённо заржал, осознав, что это были минуты его славы. Если уж слушатели так реагируют, то это верный признак, что ораторского дара рассказчик отнюдь не лишён. Отсмеявшись, змей справедливо заметил, что это была полная фигня, а не страшилка, но Фобос твёрдо вознамерился высказать приспешнику всё по поводу распространения нежелательных произведений устного народного творчества. Тут и Элион отошла от обморока и в унисон с братом принялась восторженно верещать что-то о прелестях страшилки. — Во-от, Элион знает толк в хорроре! — самодовольно проговорил оборотень, потом возвестил, что они засиделись, и вырубил фонарик, снова погрузив помещение во мрак. — И как я, по-твоему, теперь усну?! — возмущённо вопросил Эсканор-старший, следуя за сестрой, что, отворив дверь, бодренько унеслась вниз. — Меня же кошмары замучают! — О, хотите, я вам помогу? — многозначительно улыбаясь, прошептал шедший рядом Седрик. — Поверьте, вам будет не до кошмаров. — Иди ты к чёрту, грязный извращенец! — выпалил Фобос, ускоряя шаг. В ответ он услышал лишь издевательское хихиканье нага, но решил оставить его без внимания.

***

Комната Элион была оформлена даже чересчур миленько, однако это не шло вразрез с повседневным стилем её хозяйки. Над уютной кроватью, накрытой одеялом в сердечках всех форм и размеров, располагалась книжная полка, полная различного «девчачьего» барахла. В противоположном углу стоял белый письменный стол, заваленный мягкими игрушками, тетрадями и канцтоварами. Окно рядом было задёрнуто нежно-розовыми полосатыми занавесками, а в узком шкафчике поодаль аккуратно лежали всё те же «конфетно-стразовые» кофточки, юбочки и платьица. И вся эта обитель слащавости и умиления помещалась на покрытом белым пушистом ковром полу и на фоне кремовых обоев с каким-то нечётким рисунком. В этих апартаментах, оформленных, так скажем, на любителя, и проживала девочка-подросток, законная королева Меридиана и наша героиня. И сейчас, сидя в вышеупомянутой кровати, она вновь предавалась любимому своему занятию — ныла. — Ну Ри-и-ик! Ну не уходи-и-и! — Но тебе пора спать, — Седрик тщетно пытался убедить девочку в разумности своих слов. — Мне стра-а-ашно! — продолжая та. — И эта бабка-трупоед в шкафу мерещится! — О, Элион, — вздохнул оборотень, — это всё такие глупости… — Но Ри-и-ик! Тот адресовал повелителю беспомощный взгляд, но Фобос, стоявший у двери и равнодушно дожидавшийся развязки этой сцены, и не собирался вмешиваться. Седрик решил, что ему абсолютно надоело и дальше вести бессмысленные переговоры с подругой. — "Всё" я сказал. У меня тоже дела есть, — с этими словами он легонько чмокнул девочку в лоб. — Спи давай! Он развернулся и отправился восвояси, увлекая за собой ошарашенного Фобоса. Если этот небольшой жест дружеской ласки был для Седрика не более того, чем являлся, то для Эсканоров он нёс куда больше рокового смысла, чем он в него вкладывал. Для одной это оказалось высшим счастьем, для другого — тяжёлым ударом. Одна, прижимая подушку к лицу, тихонько смеялась, стараясь как можно незаметнее выплеснуть переполнявшую её радость, другой пытался осмыслить произошедший на его глазах инцидент и справиться с возрастающим отчаянием. Заветная мечта одной сбылась, тайные надежды другого обрушились. И лишь третий, тот, что был причиной таких контрастных изменений в их душах, и не подозревал о судьбоносных последствиях своего, казалось бы, незначительного поступка. — Седрик, мне кажется, ты слегка забываешь, на чьей ты стороне, — заявил Фобос, едва дверь за ними закрылась. — К чему вы это? — спросил тот, удивлённый таким началом разговора. — К тому, что ты, похоже, слишком привязался к моей сестре, — ответил Эсканор, смерив приспешника холодным взглядом. — Ваши опасения напрасны, мой князь, и вам это вполне известно, — возразил Седрик, — И вообще-то… Но княже не дал ему закончить, потому как тут у него вырвался, что называется, крик души. И он вывалил всё накипевшее за последние дни. Он говорил, как ему надоело сочувствие, с которым змей относится к Элион, когда утешает её, сопутствует во всех её затеях, беседует на все эти дурацкие пустые темы, что заполнили разум глупой девчонки, хотя и так понятно, что самому ему они глубоко до лампочки. Он говорил, как раздражает его та издевательская ирония, что постоянно проскакивает в обращении советника к нему, это стремление подколоть, задеть… Он говорил, как раздосадовала его, наконец, та чёртова симпатия, что видна невооружённым глазом в попытках нага расположить к себе принцессу. Это сильнее всего разжигало обиду в душе Фобоса, ведь поведение Седрика казалось ему таким естественным, что никак не могло возникнуть сомнений в его искренности. Едва сия тирада завершилась, оборотень, не тратя времени на высокопарные формулировки, лаконично возразил: — Вообще-то, это не так. И кстати, — добавил он, направляясь в комнату земных родителей Элион, — не орите под дверью, разбудите. — Вот видишь! — Фобос нехотя отправился следом. — Заботишься! — Да я просто не хочу, чтобы она проснулась и мешалась. — Н… ну и что! — выпалил князь, слегка сбитый с толку неожиданным доводом. — Я от тебя уже другого и не жду, вот и… — Да вы что, ревнуете, что ли? — не выдержал Седрик. — Идиот! Конечно, нет! — моментально вспылил Фобос. Тот ничего не ответил, зная, что спорить со своенравным правителем бесполезно. Снял очки, устраивая их на тумбе в соответствии со своими перфекционистскими представлениями, и уселся на стул рядом. Фобос остался стоять, скрестив руки на груди. Он отнюдь не был удовлетворён ответом приспешника, гласившим, что всё сказанное не является правдой. — И всё-таки мне кажется, ты слишком заигрался в друга-покровителя, — сказал он. — И всё-таки мне кажется, вы слишком близко к сердцу всё принимаете, — отозвался Седрик, устало поглаживая виски. — Думаешь, я не вижу, как ты с ней носишься?! — вновь завёлся Фобос. Его ужасно раздражало спокойствие, с каким тот выслушивал его гневные речи. — Это обычная дружба… — Лжец! — в сердцах выкрикнул князь. — Как у тебя только смелости хватает так открыто врать, зараза?! Факты на лицо! — Но это правда… — Рик никак не мог понять, почему так негодует его повелитель. — НЕТ! Нет, нет и нет! Я не верю ни единому твоему слову! — Фобос уже давно превысил допустимый уровень громкости в столь поздний час и, похоже, останавливаться не собирался. — Уж сделайте милость! — теперь возмутился и Седрик, которому надоело слушать абсолютно незаслуженные упрёки. — Сами дали мне миссию войти в доверие к вашей дорогой сестрице, а теперь ругаете за успешное её выполнение! Логика ваших действий просто зашкаливает! — Замолчи! Как ты вообще смеешь со мной так разговаривать?! — А чего вы на меня напустились? — не прекращал наступления тот. — Между прочим, я работаю на благо Вашего Сиятельства, если вы ещё вдруг не заметили! И если начистоту, то ваши распри с Элион сильно портят мне все планы! — Я же не виноват, что она так меня бесит! Лучше б мне её вообще не видеть… — Вот и сидели бы на своём благостном Меридиане, а в мои дела не лезли! — в порыве чувств оборотень даже вскочил со стула и подошёл к князю. — Ну кто вас просил соваться сюда, а? Кто?! Спор принимал всё более опасные масштабы, но разгорячённые противники не спешили сбавлять обороты, уже не заботясь о том, что в соседней комнате всё может быть прекрасно слышно. Элион не спалось. Эмоции били ключом в её возбуждённом разуме, настырно разгоняя подступавшие грёзы. Проворочавшись в кровати и так и не достигнув желаемого результата, девочка решила, что раз не спится, надо поесть. Придя к этому заключению, она поднялась, на ощупь разыскала тапочки, включила мобильник, освещая себе путь в тёмном коридоре, и направилась в сторону кухни. И разумеется, доносившаяся из спальни ругань не могла не привлечь её внимание. Мнимый голод как рукой сняло, и Элион устремилась утолять своё безмерное любопытство. Идти ей приходилось как можно тише, поэтому — медленнее. А в это время в спальне разворачивался настоящий скандал меж двух сильных мира чужого. Если бы эту сцену видел кто-нибудь из их соотечественников, ох какие слушки потекли бы по королевству! Благо сейчас из всего населения Меридиана здесь имели место только два представителя, которые, собственно, и затеяли всё это действо. — Да чего вы прицепились?! — вопрошал лорд. — Я лишь исполняю возложенные на меня обязанности! — Ты чересчур увлёкся их исполнением, судя по всему! — яростно отзывался князь. — С чего вы это взяли, мне интересно?! — О, ты уже даже не замечаешь, да? Ну конечно, ведь ты искренне испытываешь влечение к ней! — Ничего себе, предъявили! — возмутился Седрик. — На каком основании?! — Ты так себя ведёшь… — Как? — Как будто, пытаешься привлечь её внимание… — Конкретнее! — Все эти знаки симпатии… — Конкретнее! — Не подозреваешь?! А кто поцеловал её на ночь?! — внезапно для самого себя выпалил Фобос. — О, так вот что вас задело! — ядовито усмехнулся оборотень. — А может, хотите чтобы я и вас поцеловал, в таком случае?! — А может, и хочу! — огрызнулся тот, потом спохватился, поняв, что только что брякнул, и смущённо заткнулся. Не дожидаясь, пока его патрон что-нибудь предпримет, чтобы сгладить острый край ситуации, Седрик обхватил его за талию, вгоняя в ещё больший ступор. — Ладно, но не жалуйтесь потом. С этими словами он притянул удивлённого Фобоса к себе и, лукаво прищурившись, наклонился к его лицу. Слишком поздно Эсканор осознал, что намерения Седрика отнюдь не шуточные. Поэтому он не успел предотвратить их воплощение, и тот исполнил свою угрозу. Из-за недоумения, в которое впал ошарашенный князь, он не сопротивлялся, позволяя наглому приспешнику продолжать поцелуй. Фобос не знал, возмущаться ему, пытаться вырваться из цепких объятий или оставить всё как есть и самому получать кайф от происходящего. Ведь вопреки всем ожиданиям, он не испытывал ничего пугающего. Даже наоборот, это оказалось куда приятнее, чем рисовало порой его шальное воображение. И, наконец… разве не этого искренне желал сам Фобос? Поэтому, отослав куда подальше все свои предрассудки, решив, что разберётся во всём после, он закрыл глаза и подался вперёд, отвечая на поцелуй. «Чё-то они затихли», — удивлённо подумала Элион, достигнув желанной цели. До этого её мысли всецело были заняты стремлением не нашуметь, поэтому в разговор она не особенно вслушивалась, упустив львиную долю информации. Едва она высунула свою любопытную головку из-за косяка, её взору во всех красках предстала вышеописанная сцена, которая моментально повергла девочку в крайнюю степень изумления. Вскрик чуть было не вырвался из её уст, но Элион вовремя зажала рот рукой, продолжая смотреть на развернувшуюся перед ней картину с нескрываемым ужасом. Однако в шок её поверг отнюдь не факт поцелуя двух мужчин, а осознание того, что Седрик выбрал не её. Что победа осталась за братом. Что все её надежды больше не существовали, они разбивались, словно стекло, рассыпались в прах, исчезали, таяли, будто дымка. Битва была проиграна, больше не было смысла продолжать борьбу. Единственное, чего она добивалась, к чему стремилась, что было для неё смыслом жизни, теперь оказалось утерянным навсегда. Брат обошёл её, сделал подчистую, разгромил, уничтожил. Слеза горечи скатилась по щеке, за ней вторая, третья. Элион не замечала, как они текут, оставляя мокрые следы — ей было слишком больно, чтобы заботиться о таких мелочах; сердце предательски ныло, тело била мелкая дрожь, эмоции отчаянно искали выход, но ни звука не вырвалось из груди. «Что мне делать?» — мучительная мысль вертелась в её затуманенном разуме. — «Что мне теперь делать?» Ответ пришёл сам собой; взгляд Элион упал на мобильник, что та крепко сжимала в руке. Недолго думая, она поднесла его к лицу, направляя объектив на парочку. Чуть слышный щелчок, и компромат был готов. Теперь её братцу никак было не отвертеться. Оставалось лишь придумать достойную месть, но для этого у Элион была целая ночь. Поэтому, мысленно поблагодарив Фобоса за разбитое сердце, она развернулась и неслышно исчезла в темноте коридора, направляясь в свою комнату. Когда Седрик слегка отстранился от повелителя, давая себе отдышаться, тот открыл глаза и, будучи не в силах прийти в себя после столь сумасшедшего происшествия, отрешённо разглядывал затуманенным взглядом чуть покрасневшую довольную физиономию приспешника. Он ощущал его горячее дыхание на своих губах, чувствовал, как сильные руки аккуратно, но настойчиво прижимают его к груди, в каком-то приятном оцепенении глядел на подрагивающие зрачки змея, обрамлённые фиолетовым ореолом радужки нечеловеческих глаз. Сердце отчаянно барабанило, но где-то совсем далеко, словно в чужом теле, лицо вспотело, но этого почти не ощущалось. Внезапно в отключённом, словно впавшем в анабиоз сознании что-то щёлкнуло, и туманная пелена, равно как и блаженный транс, мгновенно спала. В прояснившемся разуме князя тьмы резко обозначилась вся картинка произошедшего, и от ясного осознания своего положения Фобос на мгновение лишился дара речи, пребывая в глубочайшей степени шока. — ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ, КРЕТИН!!! — яростно возопил он, со всей силы отталкивая Седрика и отшатываясь от него, как от прокажённого. — ТЫ СОВСЕМ СПЯТИЛ?! — Вы сами попросили, — пробормотал тот, не ожидавший столь бурной реакции. — ЗАТКНИСЬ, УРОД, ДЕБИЛ, ИЗВРАЩЕНЕЦ! — Фобос продолжал, срывая голос, поносить приспешника на чём свет стоит. — ЧЕМ ТЫ ДУМАЛ, ЗАРАЗА?! ЧТО ТЫ СЕБЕ ПОЗВОЛЯЕШЬ?! — Прекратите орать, — спокойно посоветовал Седрик. — Молчи, идиота ты кусок! — огрызнулся тот, но громкость сбавил. Потом он вообще отошёл в угол комнаты и уселся там спиной к советнику, подтянув колени к груди и закрыв лицо руками. О, словами вряд ли передашь, что тогда творилось в его душе! Какая гремучая смесь смущения, ярости, желания испепелить зарвавшегося змея на месте, и, наконец, затаённой радости, которую он старательно пытался задушить в зародыше, грызла его изнутри! Как можно было так легкомысленно поддаться искушению, ведь он прекрасно сознавал, что совершает ужасную глупость? Нельзя было этого допустить, нельзя было давать даже повода… нельзя было так безрассудно позволить себе забыться! «Как такое вообще могло случиться со мной?» — вопрошал Фобос, нервно дрожа от напряжения. — «Почему я не могу взять себя в руки? Кто-нибудь, остановите это!» Вдруг горячие губы нежно прикоснулись к его макушке, обдавая вырвавшимся дыханием, от которого всё тело словно слегка ударило разрядом статического электричества. Фобос на мгновение даже затаил дыхание, замерев от неожиданности. — Я спать, — тихо прошептал Седрик. — Спокойной ночи, мой князь. И с этими словами он покинул комнату. Тот хотел было вновь разразиться гневными речами, вызванными столь дерзким поведением приспешника, но так и не произнёс ни слова. Глядя на тёмный проём двери, за которой исчез оборотень, он вдруг расплылся в робкой улыбке, позволив себе наконец увидеть хорошие стороны случившегося, перестав сходить с ума. Всё-таки он и сам отчасти был виновен в данном инциденте, хоть и старался это всячески отрицать. Что ж, на то чтобы разобраться в себе, он мог потратить сколько угодно времени, а пока стоило хотя бы немного расслабиться и порадоваться «победе», в конечном итоге одержанной в этой долгой и кровопролитной войне. Поэтому Фобос, не переставая улыбаться, поднялся на ноги, подошёл к дверному проёму и, обнаружив маячивший в гостиной силуэт Седрика, с минуту смотрел на него, невидимый постороннему взору. Наконец он счастливо вздохнул и, прежде чем скрыться в комнате, чуть слышно ласково прошептал в пустоту коридора: — Спокойной ночи, Рик.