Fallout: Equestria. Параллельность

      — Так и какими судьбами ты здесь? — поинтересовалась Черри, поприветствовав меня и идя рядом со мной в прогулке по коридорам Стойла Пятьдесят Три. Мотли посадила вертибак неподалёку от входа в пещеру, дабы в случае хвоста не приводить его к логову сбежавших рабов. Пегаска осталась приглядывать за Нарой. Маленькая оранжевая пони норовила пойти за мной... Благо, Мотли и я сумели убедить её остаться в транспорте и подождать меня некоторое время.       — Я хотел повидаться с Фло и кое-что ей предложить, — ответил я, не глядя на вишнёвого цвета единорожку.       — А что за предложение, если не секрет?        — Предложение работать поваром в моём скромном гнёздышке.       — Небесная Гавань?       — Ага...       Откуда она знает? Черри понимающе улыбнулась.       — Мотли же давала мне о тебе отчёт.       — А... Точно, вспомнил.       — Мотли... — с тенью улыбки проговорила собеседница, будто глядя на что-то перед собой. — Скажу честно, когда пегаска вернулась после того, как ушла вслед за тобой, то я её не узнала. Это меня удивило даже больше, чем посещение сердца «Кратера» и убийство главного заводилы рейдеров, равно как и проникновение в «Нортерн-Соул» и добыча двух вертибаков.       — В каком смысле удивило?       — Ну... — повернулась она ко мне лицом. — Я не узнала её по выражению лица. Вспомни, какой ты видел её при первой встрече. Она всегда была угрюмой, апатичной и с безразличным отношением ко всему, что её окружало: создавалось впечатление, будто над ней постоянно висела мрачная туча. Мотли не показывала никаких эмоций или заинтересованности в чём-либо вообще. Ей была безразлична судьба окружающих, ей всё казалось безнадёжным и бессмысленным.       — Да, помню, — согласился я.       И правда, при воспоминании о знакомстве она представляется именно такой, какой её описала Черри. Она совсем не похожа на ту Мотли, которую я знаю сейчас. Чёрт, да я даже на Буна не смог повлиять: он за два года нашего знакомства лишь пару раз искренне улыбнулся, в то время как Мотли улыбается каждый день и даже порой шутит.       Или же это из-за меня... Она явно что-то чувствует ко мне.       — Я впервые увидела её улыбку, — продолжила она. — С того времени, как она у нас появилась, она ни разу не показывала никакой эмоциональной... связи с окружающим миром.       — Каково ей здесь было в первое время?       — Очень тяжело, — уныло ответила Черри. После небольшой паузы она продолжила в мрачном тоне. — Доджер притащил её сюда по нескольким причинам. Она же бывшая разведчица Анклава, а значит, имеет много полезной информации. У неё было высокотехнологичное оборудование — силовая броня и энергомагическое оружие на дороге не валяются. Позже оказалось, что её броня получила серьёзные повреждения, а одна из её винтовок на седле полностью уничтожена и восстановлению не подлежит. Что же касается брони, то для её починки понадобились бы не только необходимые запчасти, но и специализированные навыки в ремонте подобных вещей.       — Так значит, пегаску пустили сюда не по доброте душевной, — недовольным тоном заключил я.       Я могу их понять, но всё же... такое отношение к моей спутнице вызывает неприятные чувства. Раздражение.       — И да, и нет. Доджер намеревался выведать информацию, связанную с Анклавом, которая, возможно, нам бы пригодилась. По этой причине он пытался подружиться с Мотли. Она видела его истинный мотив, как сквозь стекло, и отчётливо понимала, по каким причинам действительно находится здесь. У неё пропало доверие к кому-либо ещё до появления здесь. Неудивительно, учитывая, что она пережила...       — Она рассказала мне свою историю, — произнёс я. Черри с непередаваемым изумлением взглянула на меня.       — Поразительно, — едва проговорила она вслух. — Лишь мне она рассказала о себе, — добавила она, а затем с едва скрываемым огорчением продолжила: — До того, как я узнала истинную причину, к ней, как к бывшей разведчице таинственного Анклава, в этом месте ни у кого не было доверия, собственно, как и у меня. Её в тихую ненавидели, считали засланной сюда с намерением наблюдать за нами, а попытки выбить из неё информацию не увенчались успехом, поэтому её и оставили в покое. Никто не осмелился противостоять грубой силой разведчику Анклава, пусть и бывшему. Её порой даже остерегались. Она редко показывалась из своей комнаты, и это только усилило подозрения окружающих — мол, она что-то замышляет или планирует. Да и мы пришли к выводу, что ничего полезного она не поведает...       — Ты ей не доверяла и лично наблюдала за ней, я прав?       — Да. Однажды я услышала, как она плакала. Она была разбита. И кое-как смогла убедить её рассказать обо всём. Убила своего любимого... своих подчинённых... А всё из-за того, что она жестоко убила важного пегаса, который мог иметь отношение к изнасилованию и смерти её сестры, и ей пришлось бежать.       — Мог?       — А ты в это веришь?       — Ну...       Мне хочется верить. Правда хочется, но Черри выглядит так, словно осуждает меня.       — Она, — начала Черри, — не имела никаких вещественных доказательств его причастности. Неудивительно, что суд его оправдал. К кобылам нередко пристают жеребцы, предлагают секс или ещё что. Над ней мог по совпадению надругаться кто-то ещё. Два события слишком близко друг от друга... А признание того пегаса... под пытками жертва может сказать всё, что угодно, лишь бы мучения прекратились.       — А как насчёт того, что её сестра не принимала наркотики? Её выставили наркоманкой на суде.       — Её могли насильно накачать. Или же Мотли плохо знала свою сестру. Такое бывает: даже родня порой не знает, что происходит на самом деле в их семье. Или она видела то, что желала увидеть. Причуды нашей психики. И многого мы не замечаем, пока нам не скажут об этом со стороны.       Теперь понятно, благодаря кому Мотли начала сомневаться.       — Значит... ты её... не поддержала?       — Я обняла её, посочувствовала её утрате, но свои сомнения высказала позже.       — Как она отреагировала?       — Отрицала. Доказывала обратное. Её эмоции были сильны. Я настояла на своём. В итоге она перестала верить самой себе: посчитала себя ужасной пони и замкнулась. Я просто хотела ей показать, что она поторопилась с выводами, но она приняла это так, словно я её осуждаю за пытки, за убийства. Опять же, я понимаю её эмоции, но не оправдываю. Даже если пегас действительно окажется виновным, то лишь из-за удачного совпадения. Нам нельзя полагаться на случайности и косвенные намёки. Только факты. В общем... я рада, что она стала улыбаться. Что ты сделал для неё?       Во многом ей стало легче из-за меня, из-за моего схожего опыта, но... я не хочу говорить об этом Черри.       — Мы... много вместе сражались.       — Когда смерть рядом, привязываешься к тем, кто пережил эти ощущения вместе с тобой и не оставил в беде. Или же ты ей нравишься. Она положительно о тебе отзывается в отчётах. Я чувствую некоторую долю предвзятости.       Мы вошли в Атриум, и мимо нас пробежало двое веселящихся жеребят. Здесь, в самом просторном зале, пони что-то бурно и весело обсуждают, шутят, рассказывают что-нибудь интересное из своей обыденной и практически беззаботной жизни.       В этом месте царит уют и веселье... И Мотли чувствует себя жестокой, неконтролируемой убийцей на фоне этого.

***

      Я не заметил, как через некоторое время вместе с Черри пришёл к Фло. Она как раз на кухне занимается готовкой. Вокруг множество пони, занятых своим делом. Меня впустили сюда по просьбе вишнёвой единорожки. По запаху можно определить, что розовая земная пони готовит что-то сладкое и вкусное...       Ух, аж слюнки потекли, так хочется испробовать это!       — Привет, Фло, — сказал я розовой пони в белом переднике. Она вздрогнула от неожиданности и повернулась, а я заглянул в кастрюлю. — Вижу, учишься готовить сладкое не покладая копыт, чтобы приготовить мне отменный и самый вкусный клубничный десерт?       — Дэниэл! — радостно воскликнула она и крепко обняла меня, когда я глядел на содержимое кастрюли. Черри стоит в сторонке, изредка удостаивая нас улыбкой, и наблюдает за нами, не вмешиваясь. — Как же всё-таки давно я вас не видела, — добавила розовая пони.       — Всего-то пару недель... А где обычное «привет»? — улыбнулся я, разомкнув объятия.       — Я думала, что объятие и будет жестом приветствия... — с оттенком беспокойства и лёгкого непонимания проговорила она.       — Да я же шучу, — хохотнул я и легонько ткнул её копытом. — Всё нормально. Кстати, а как у тебя дела? Научилась готовить сладкое?       — Ещё пока учусь, спасибо, что поинтересовались, но у меня пока всё получается неважно. Готовить основные блюда есть кому, поэтому я помогаю, когда меня попросят.       — А как на свободе живётся? Как с самостоятельностью и ответственностью за саму себя? Уже не так страшно?       — Ну, — Фло задумалась, чтобы подобрать необходимые слова. — Довольно необычно и трудно... и по-прежнему страшно, зато у меня есть поддержка. Взамен так и хочется делать что-то в ответ. И не потому, что меня кто-то попросил. Всё ещё затруднительно.       — И, тем не менее, это тоже отрадно слышать, ведь прогресс есть, даже если ты его не замечаешь, — воскликнул я, а потом с естественной интонацией продолжил: — Я пришёл сюда не просто поздороваться, а с предложением работать поваром у мен... — не успел я договорить, как меня прервали.       — Согласна-согласна! — ликуя, прокричала Фло. Она сама себе удивилась от такого внезапного и громкого ответа. Остальные даже обратили на нас внимание, но потом почти сразу вернулись к своему делу.       — Э... Так... быстро? — произнёс я.       Хотя я ожидал подобной реакции, но всё же трудно поверить, что я для неё что-то значу.       — У вас я больше всего хочу работать, ибо вы едва ли не единственный, кто с добрым побуждением отнёсся ко мне. Вы поверили в меня, в то, что я могу быть полезной и ответственной за саму себя. Горю желанием сделать вам нечто равносильно хорошее.       — Пакуй вещички. Буду ждать тебя у входа, — сказал я.       — Хорошо. Я мигом! — услышал я позади бодрый голос Фло.       Думаю, Кэролайн со своей нелюбовью к ограничениям поможет Фло быстрее освоиться с самостоятельностью.

***

      Я и Черри у выхода из Стойла. Она нажала пару кнопок на консоли, и механизмы с противным скрежетом пришли в движение, усердно работая, дабы убрать с моего пути массивную, непробиваемую даже жар-бомбой стальную дверь.       — Фло приходится тяжело на новом месте, — невзначай сказала Черри, глядя в тёмную пустоту пещеры. — Она всю жизнь была зависима от своего хозяина. Сейчас у нас крайне редко появляются бывшие рабы, поэтому мне не составило труда присмотреть и за ней. Она стремится быть полезной для всех, кто бы ни попросил.       Я рассматриваю на стене довоенный плакат с изображением милой жёлтой пегаски с нежно-розовой гривой и хвостом, вокруг неё столпились несколько маленьких зверушек. Она призывает пони быть добрее. Полезная пропаганда, возразить нечего. Правда, выглядит слишком наивно.       — Я вот подумал: рабам в «Школе» прочищают память? Фло ничего не помнит о своём прошлом. Может, из-за юного возраста — или из-за того, что ей прочистили память?       — Стереть память труднее, чем просто записать воспоминание из чьего-то мозга, и ещё это дорого, поскольку пони, освоивших заклинания, связанные с памятью, крайне и крайне мало. Рабов много, поэтому маловероятно, что ей стёрли воспоминания. Простая промывка мозгов при помощи голозаписей, повторяющихся из раза в раз, переубедит кого угодно рано или поздно, если отрезать доступ к другой информации.       — И это работает?       — Экспериментально доказано, что переубедить в чём-то можно кого угодно, вопрос лишь во времени. Необходима подходящая методология — в «Школе» этого достигали на протяжении нескольких десятилетий, прежде чем показали свою эффективность. Убеждали рабов в том, что нужно быть полезными для других, а об остальном позаботится хозяин. Зачистка памяти невыгодна ещё и потому, что большинство тех, кто может использовать заклинания памяти, работают в порноиндустрии.       — Каким образом их туда занесло? — изумился я.       — Шары памяти позволяют ощутить то, что в точности испытывает хозяин воспоминания на тот момент. Думаю, ты понимаешь, каково содержание этих шаров. И подобное как обычно популярно. Это лучше, чем просто таращиться в журнал или смотреть голофильмы.       — И, само собой, они не дёшевы?       — Естественно. Подобные шары памяти довольно дороги, но это не отменяет того факта, что их хотят купить. Семейство Софтхувз имеет с этого предприятия огромную прибыль, как и с казино. Само собой, они и голофильмы с подобным содержанием выпускают, но испытать такое разнообразие пикантных чувств на собственной шкуре... хочет чуть ли не каждый. Поэтому много усилий направлено именно на это.       — Но просматривать шары памяти могут только единороги, а их существенно меньше в сравнении с земными пони.       — Ну, единороги чаще живут зажиточно, — она слегка постучала копытом по своему рогу. — Благодаря магическим навыкам мы бедными не будем. А вообще память может храниться на особых устройствах, называемых реколлекторами — нечто наподобие чёрной диадемы, которую может надеть любой, и эффект будет тот же, что и при просмотре шара воспоминания. Правда, такие устройства довольно редкие, соответственно, более дорогие. К тому же те, кто работает там с подобной памятью, не только получают очень хорошие крышечки, несравнимые с оплатой за прочистку памяти рабов, но и халявную клубничку.       — Спасибо за крайне подробные разъяснения, — ухмыльнулся я, отчего Черри растерянно отвела взгляд. Она явно не понаслышке знает о подобных шарах памяти. Ведь ночь Эрика и его жены я нашёл чисто случайно... Всё было настолько реальным. — Есть идеи, как избавиться от работорговли без серьёзных последствий?       — Это невозможно, поскольку негативные последствия непременно будут. Если вот так сразу запретить работорговлю, то рабы останутся на попечении самих себя, а они не могут так жить. Полезны для других, но не для себя. Да и попробуй этих выскочек-рабовладельцев заставить отказаться от покорных слуг, которыми они могут всячески распоряжаться, так как те — лишь инструмент, а у него, как говорится, нет собственного мнения.       — Верно говоришь, — отметил я, слыша цоканье копыт об бетонный пол Стойла.       Источником звука в коридоре оказалась Фло. Она в той самой тёплой кожанке, которую я когда-то ей приобрёл. Из кармана едва выглядывает толстая книжка. Я не могу разглядеть, что на ней изображено, поскольку она почти целиком спрятана в широком отделении кожанки.       — Всё? Ты собралась? — уточнил я.       — Да у меня и собирать-то особо нечего. Разве что кроме этой одёжки, которую вы мне когда-то купили.       — А что за книженция?       — Её мне подарил Эппл Сид, местный повар, в благодарность за несколько моих приёмов улучшения горячих блюд. Здесь есть рецепты сладких блюд.       — Ох... — наигранно вздохнул я и драматически закатил глаза. — Располнею я ещё на твоей вкусной и неповторимой стряпне.       Фло мило хихикнула. Как же мне приятно видеть её, бывшую рабыню, счастливой. Вот и понимаешь, что штука крышек однозначно потрачена не зря.       — Удачи тебе, Фло, — сказала ей Черри, улыбнувшись. — Я уверена, что у тебя получится готовить отменные маффины и пироги.       — Спасибо, Черри, я крайне признательна вам за помощь.       Попрощавшись со Смотрительницей, мы покинули убежище, а следом и пещеру. Фло, как моя собственная тень, следовала за мной, с опаской — впрочем, как и раньше — поглядывая по сторонам. Когда она наконец увидела вертибак, то принялась увлечённо рассматривать его. Ей точно захотелось подробнее выяснить, что за хренотень, немного похожая на насекомое своей передней частью.       — Это моя Авантюра, — сказал я, заметив выражение её милой мордашки. — Летающий транспорт...       — Летающий? — изумилась Фло, перебив меня и даже не заметив.       — Ага. А это значит, что ты сегодня полетаешь... и речь не об употреблении наркотических веществ.       Фло взвизгнула в предвкушении полёта среди облаков.       Только мы поднялись на борт вертибака, как я увидел милую картину: Нара мирно сопит под крылом, владелица которого с нежной улыбкой взирает на умиротворённую кобылку. Я едва не испустил вздох умиления от созерцания сего события.       — Сколько она уже дремлет? — аккуратно спросил я шёпотом.       — Да почти всё время с того момента, как ты ушёл, — тихо ответила пегаска, не поднимая на меня взгляда. Значит, не меньше часа.       Я услышал, как что-то зашуршало — Нара проснулась. Она сонно открыла глаза и, завидев Фло, тут же согнала с себя остатки сна и сжалась под крылом пегаски.       — Тише-тише, — вполголоса проговорил я оранжевой маленькой пони. — Не волнуйся, она мой друг. Как только мы окажемся дома, она приготовит тебе что-нибудь вкусненькое...Верно? — я обернулся к Фло. Та легонько кивнула, хоть и в недоумении от того, что кобылка её испугалась. Я кратко сообщил Фло о том, что произошло с Нарой. Она с пониманием отнеслась к этому, но не имела ни малейшего понятия, как общаться с жеребятами. Поэтому её попытка поговорить с ней выглядела, мягко говоря, неудачно. Она расстроилась из-за этого, и я её успокоил.       Пегаска с ностальгией и ноткой печали напомнила мне, что когда-то присматривала за своей маленькой сестричкой, поэтому кое-какой опыт общения с детьми у неё есть. Даже несмотря на боль, которую она испытала годом ранее, пегаска с материнской заботой отнеслась к Наре. Это отчётливо ощущается в её взгляде, устремлённом на маленькую пони. Я до сих пор не могу поверить, что я смог так сильно повлиять на кого-то. Особенно на Мотли. Встретила бы она Нару, будучи ещё мрачной Мотли — даже и глазом не моргнула бы. Наверное.       Когда Авантюра поднялась в воздух, Нара уже не испытывала страх, а практически полностью поддалась чувству эйфории — правда, всё также не визжала от восторга, явно боясь издать лишний шум, который мог бы привлечь барсуков. Однако она испугалась, когда Фло закричала от восторга и частичкой страха от неожиданного подъёма. Ещё бы не испугаться! Я сам едва не обделался от такого резкого визга. Розовая пони заметила, как она напугала Нару, и застенчиво повернулась ко мне. Увидев моё чуть испуганное от неожиданности лицо, она неловко потёрла одну свою переднюю ногу об другую. Я утешающе улыбнулся ей.       Фло менее сдержанная, чем Нара. И всё же приятное чувство полёта испытывали обе. Наблюдать за ними одно удовольствие.       Перед тем, как отправиться в Небесную Гавань, я попросил Мотли посетить Ванхувер, чтобы выяснить, почему Принц ищет меня. Не для душевной беседы за ромашковым чаем с печеньками, я полагаю.       Само собой, если это будет задание, то сейчас выполнять я его не намерен. Я сильно устал и вымотался, когда сражался с когтистыми и опасными мутантами, именуемыми барсуками. Хочется хорошенько отдохнуть и как следует набраться сил перед новыми опасностями. Теперь я не сам по себе: необходимо думать и о других, об их нуждах и комфорте.

***

      Я стою в кабинете Принца в Стойле Шестьдесят Восемь. Мотли приземлила Авантюру рядом с резиденцией Королей на Мейнстрит. Это навело шороху среди окружающих, которые, видимо, уже наслышаны о подобной хреновине. Лишь несколько заинтересованных пони подошли поближе, чтобы как следует рассмотреть это чудо инженерного искусства.       Формана в резиденции и в самом убежище нет. Может, где-то со шлюхами в борделе развлекается на вырученные крышки, или греет задницу на стуле какого-нибудь кабака или казино, или находится в наркотическом дурмане от сочетания различных препаратов — а может, всё одновременно. В Ванхувере имеется масса заведений для развлечений.       — Я слышал от Формана, что ты хотел меня видеть, — сообщил я Принцу, который сидит в своём кресле и внимательно рассматривает меня. Видимо, не заметив ничего нового или необычного, он неодобрительно вздохнул. Это точно не касалось моей внешности, а чего-то иного... чего-то поглубже.       — И как ты с подобным раскладом намерен стать Королём? — риторически и неодобрительно спросил он. — Тебя в городе невозможно отыскать.       — У меня были дела за пределами города.       — Это вполне ожидаемо, но я предполагал, что ты будешь и в городе чем-нибудь продуктивным заниматься. Репутация в этом месте — самое главное. Если твоё имя не будет на слуху у жителей, если не получишь хотя бы рекомендации от какой-нибудь влиятельной особы, то ты не сможешь стать Королём. Хозяева должны знать и, более того, признавать твою личность, а тебя попробуй найди. Нет даже нормальных способов с тобой связаться.       — Я занимался...       — Я знаю, что это ты проник в глубины горячего «Кратера» и убил предводителя местных дикарей. Это ты сумел пробраться в неприступную крепость под названием «Нортерн-Соул» и добыл оттуда редкий и полезный транспорт для Стилмейнов — вертибак. Это ты подобрал правильную команду, раз сумел попасть в такие места и выжить.       — Откуда?..       — Мои уши и глаза везде, а такие громкие события не остаются незамеченными. Ещё не стоит забывать и Формана, отзывавшегося Редстоуну о твоих хороших боевых навыках, проявленных в Стойле Шестьдесят.       Кримсон Скай из ВПИ рассказывала, что Принц и Софтхувз имеют самых лучших агентов.       — Вот, содеянное мной уже на слуху.       — Никто не поверит. Уже неоднократно появлялись проходимцы, пытавшиеся поживиться славой. Это настолько громкие события, что необходимо время для подлинного выяснения, кто стоит за ними. У Формана глаза на лоб вылезли, когда он узнал от Лейтенанта Редстоуна, что это твоих копыт дело. Он просто не поверил.       — К тому же, я не был один тогда, так что слава и так должна принадлежать не мне.       — Я сомневаюсь, что ты заставил их сотрудничать крышками или чем-то материальным, поскольку добиться с помощью этого таких успехов крайне сложно, значит, можно назвать и твоей заслугой. Заставлять окружающих уважать тебя — одна из главных черт Королей. Не знаю, держится ли твоя команда на страхе или чём-нибудь подобном, однако у тебя, как лидера, судя по достижениям и слаженности работы с компаньонами, это точно есть. Ты отвечал за их жизни. Вы прикрывали друг друга. Но никто не может проверить эти деяния, поэтому тебе нужно всем показать, что ты на такое способен.       — И что мне делать?       — Тебе нужна поддержка другого Короля или главы семейства, что маловероятно. Они должны видеть, что ты действительно можешь сделать то, что сделал в «Кратере» и «Нортерн-Соуле».       —Уотерфолл и Стилмейн и так знают об этом.       — Но они вряд ли за тебя вступятся. Им невыгодно и рискованно вступаться за тех, кто не связан кровью или обязательством перед их семейством. На них не надейся. За всю историю такое происходило дважды. Знакомься с городом... в городе, а не за его пределами. Ванхувер должен чувствовать с тобой... родство.       — И что конкретно я должен делать?       — Делай, что захочешь — в пределах разумного, само собой. Можешь сходить и посоревноваться на Арене, многие Короли получали известность именно там.       Форман там и получил имя «Разящий Коготь». Совсем недурно, только я несомненно проиграю большинству профессиональных бойцов.       — Из них вышли хорошие бойцы, — продолжил Принц, — правда, они... недальновидны для некоторых деликатных дел. Ещё могу посоветовать открыть собственный бизнес, если, конечно, крышечек хватит, и ты выдержишь давление семейств. Покажи своё упорство, свою независимость. Благодаря бизнесу ты будешь ближе к городу и его жителям. Будешь вовлечён в жизнь города. Ты почувствуешь ответственность перед ними.       Ответственность перед городом... Я не в восторге от города, от рабства в нём, но мне не хочется привязываться к нему. Я однажды привязался к Разлому — и уничтожил его своей посылкой позже. Но, похоже, у меня нет другого выбора. Никто не смог найти «Купол» за двести лет. Да большинство считает его и вовсе вымыслом или довоенным мифом, но мне больше ничего не остаётся. Почему у меня должно получиться? Да и ещё без статуса Короля? Это единственный быстрый способ облегчить поиски.       —Хорошо, — сказал я. — Реально быть независимым в городе?       — Конечно. В городе есть немало независимых предприятий, которыми владеют влиятельные хозяева, почти все из них Короли, остальные — потенциальные кандидаты. К примеру, Арена, Радиостанция, «Школы», ВПИ и немало известных предприятий и заведений, которыми семейства не могут полностью управлять. Последних много на Мейнстрит: вспомни «Роскошь».       — В любом случае сегодня я точно не в состоянии гулять по городу.       — А я и не говорю, чтобы ты прямо сейчас этим занялся, — подметил Принц. — Это в твоих интересах стать Королём. Это всё, что я хотел тебе сказать. Если о тебе будут говорить, причём говорить как о хорошем исполнителе, и за тебя вступится кто-нибудь из Королей, то я дам тебе проверочное задание — и ты в дамках.       — А какое задание-испытание я должен буду пройти? — заинтересовался я.       — Пока не заслужишь возможность исполнить его, — резко заявил Принц, — подробностей не узнаешь. Свободен.

***

      — Как всё прошло? — поинтересовалась Мотли, как только я вошёл на борт Авантюры.       — Как в сказке — Принц пригласил меня на бал в свои владения, — ответил я, не глядя на пегаску и усаживаясь на пассажирское сиденье. — Давай в Гавань, там расскажу.       Через некоторое время мы приземлились в Небесной Гавани.       Когда Нара впервые покинула Авантюру, она взглянула на довольно высокие потолки и сжалась от нахлынувшей паники. Я ласково подтолкнул её, чтобы не боялась. Потом усадил её себе на спину, чтобы она немного привыкла, и пока умостилась там.       Фло понравился этот бункер. Довольно просторный и чистый, как она мне сказала. Я показал ей жилые комнаты и остальные помещения, а также кухню вместе с её содержимым. Она сообщила, что здесь есть необходимые ингредиенты и кухонная утварь для приготовления нормальной еды. Я уведомил её, что если нужно будет что-нибудь купить, то пусть составит список, дабы потом я отдал его Блюрайз, и она сделала бы оптовые закупки по низким ценам.       — Фло, — обратилась пегаска к розовой пони, находясь с нами на кухне, — не доверяй Дэниэлу сковородки. А то он использует их не по назначению.       — Ха-ха. Удачная шутка, — саркастически произнёс я. — Ладно, Фло, — я повернулся к новоиспечённому повару, — что понадобится — зови, — улыбнулся я. Фло кивнула, и мы покинули её, чтобы не мешать готовить ужин.       Наконец, пройдя по помещениям Небесной Гавани, Нара осмелела и стала ходить на собственных ногах. Она выбрала себе комнату, а затем, оставив её на себя, тут же принялась исследовать всё в бункере вплоть до мельчащих деталей, а именно — системные и вентиляционные туннели. Они не такие разветвлённые, поэтому исследование её быстро закончились. Наверняка она делала это в целях собственной безопасности, чтобы в случае нападения знать пути отхода. Судя по лицу маленькой оранжевой пони, она более-менее удовлетворена местом, хотя порой боится пользоваться обычными путями, когда перемещается между помещениями и уровнями. Позднее она приняла ванну, и мы дали ей нормальную одежду. Правда, из-за этих привычек лазать по вентиляции она почти сразу испачкала её, собрав на себя всю неубранную после ремонта пыль.       Мотли и меня Нара не остерегалась. К Фло она также более-менее привыкла. Кое-какое время она побаивалась Ферриса, однако с любопытством наблюдала за его питомцем — Эйджем. Тот в свою очередь был дружествен с ней и вскоре начал с ней играть. Правда, сама Нара не настроена столь оптимистично, как пернатый хищник.       При первой встрече с Капитаном Нара, собственно, как и Фло, перепугалась не на шутку. Обе впервые увидели гуля. Это лишь усилило мои догадки, касающиеся гулей в Ванхувере. Фло не сразу, но привыкла к гулю, хоть и с настороженностью поглядывала на него, когда тот появлялся в зоне видимости. Нара так и не может привыкнуть к ходячему разлагающемуся мертвецу. И всякий раз, когда она его видит, тут же прячется за чем-то или за кем-то.       Сам же Капитан отметил, что у малышки какая-то психическая травма или фобия, связанная с военными. Кажется, Стил Сан даже не видит или не хочет понимать, что его тело разлагается, если не замечает разницы между своим телом и телом обычного негулифицированного пони. Его восприятие мира настолько отличается от нашего, что иногда становится страшно.       Кэролайн, равно как и её тело, Нара восприняла весьма неоднозначно. Вроде бы она и видела роботов и им подобных, но впервые лицезрела столь живо говорящее программное обеспечение. Она не боится, но порой с непониманием смотрит на всё это. Позже она привыкла к любознательной Кэролайн — хотя почти не понимала, что этот компьютер ей говорит на своём заумном языке машин. К слову о любопытности: ИИ хотела расспросить Нару о её Стойле, но сразу поняла, что сейчас не время, да и к тому же она пока плохо её понимает. Вместо этого она расспрашивала меня и Мотли о случившемся. Естественно, мы удовлетворили её интерес настолько, насколько это возможно.       Фло сначала не уделяла особого внимания Кэролайн, опять же, из-за её сухого языка машины, но в отличие от неудачного «социального взаимодействия» с Нарой, Кэролайн быстро смогла нащупать этот фундамент с Фло. И теперь розовая земная пони слушает с интересом, что говорит эта машина о полезности, которая напрямую связана со свободой.       Как я и думал. Фло будет частенько навещать Кэролайн, так как последняя понимает все возможности и реальные угрозы свободы даже лучше меня. К Феррису Фло отнеслась без какого-либо особого внимания.       Через пару часов после прибытия в бункер она приготовила отличный ужин из того, что у нас есть. Стряпня Фло понравилась всем за исключением Кэролайн — органическая субстанция для функционирования её программ и систем совершенно не нужна, но посидеть в дружной и весёлой компании она не отказалась, осознавая социальную силу таких посиделок. Ей проще анализировать поведение живых организмов, когда они взаимодействуют между собой. После ужина мы все разошлись по своим койкам. Я сам жутко уставший после сражений с барсуками в подземных и тесных помещениях.       Я оказался в своих «скромных» апартаментах, плюхнулся на кровать и почти сразу вырубился.

***

      15 число Месяца Вереска, Рэддэй. Пятьдесят третий день пребывания.       Я проспал почти девять часов, и в данный момент около девяти утра. Для полноценного отдыха этого более чем достаточно. Я бодр настолько, что не против сразиться с Когтем Смерти одной лишь пластиковой вилкой!       Повалявшись ещё несколько минут в кровати, чтобы прийти в себя, я поднялся и пошёл в ванную, где принял необходимые утренние процедуры. Чувствуя себя свежим, как огурчик, отправился к остальным.       Утром Капитан сообщил мне, что ему необходимо проверить положение дел в «Нортерн-Соуле». Он сказал, что вернётся сюда через некоторое время. Либо сразу — в случае, если будет срочно мне необходим, ведь за ужином я сообщил, что планирую длительный поход по Ванхуверу, где ему не рады. Он просто не хочет впустую тратить время в ожидании моих приказов, когда я буду отсутствовать. В общем, Мотли соизволила подкинуть нашего бравого вояку в его «лагерь».       А я тем временем решил снова повозиться с силовой бронёй Мотли в мастерской, окружённый различными деталями, запчастями и инструментами. Феррис занимается своими делами. Надеюсь, сегодня удастся закончить ремонт. За пару дней у меня было время хорошенько подумать над тем, как и что можно исправить для возобновления работы брони.       Силовая броня Великого Пегасьего Анклава имеет меньшие габариты, да и прочность у неё меньше — правда, это компенсируется хорошей обтекаемостью, от которой многое зависит в полёте, а также относительной лёгкостью, благодаря которой можно вести копытопашный бой, особо не теряя скорости и манёвренности. Такой тип брони я бы и сам не прочь использовать, но она сконструирована определённо под пегаса и его крылья. Так что не суждено. Очередной минус рога. Устройство шлема силовой брони не позволяет сделать необходимое отверстие: это, несомненно, нарушит работу. Пришлось бы пожертвовать несколькими функциями брони.       Мотли вернулась крайне быстро, весело доложила мне о выполнении задания, обратившись ко мне как к полковнику Блэкрайту, и так осталась в мастерской, наблюдая за моей работой.       Я что, гипнотизирую манипуляциями своей магии? Она как-то проявляла интерес к единорогам... Впрочем, она молчит, читает свою книгу о «Трёхстороннем Единстве» и ведёт себя незаметно, так что я порой забываю о её присутствии поблизости, пока вновь не натыкаюсь на неё взглядом — настолько я погружён в работу.       Такое чувство, будто ей нечем заняться. Главное на неё не смотреть. И вот я снова о ней думаю! Это неудивительно... ведь я занимаюсь ремонтом её брони.       Я до вечера провозился с бронёй, прерываясь лишь на обед и туалет. В одних моментах для починки брони я использовал лишь магию, в других брал простой материал и с помощью магии преобразовывал и интегрировал его в конструкцию, а под конец, когда моя магия практически истощилась, использовал инструменты и запчасти для починки. По окончании работы пегаска радостно воскликнула, когда увидала результат — по её словам, броня в идеальном состоянии.       Всё сделано так, как нужно.       На самом деле, там ещё много проблем, но всё равно спасибо за её ободрение. Её жизни ничего угрожать не будет.       Стандартные движения в броне и её функции работали без сбоев. Особенность силовой брони у пегасов заключалась ещё в наличии клинка-лезвия на конце хвоста. Выглядит это, к слову, угрожающее и опасно, что аж мурашки по коже табуном пробежались. Лезвие настолько острое, что можно получить порез, лишь дотронувшись. И ещё оно... зачаровано, видимо, чтобы не тупилось от использования. Я чувствую проходящую через него магию.       — Ты просто чудо-механик! — с восхищением воскликнула Мотли.       Необычно видеть эту милую пегаску в столь устрашающей броне. Однако, несмотря на чёрную хитинообразную, матовую броню и насекомоподобный шлем, а также скорпионий хвост, выглядит она довольно мило. Я глубоко сомневаюсь, что у меня повернётся язык назвать кого-нибудь в этой устрашающей броне милой, кроме как Мотли, пока вижу её симпатичную мордашку... и снова я о ней думаю.       — Ну естественно! Я же когда-то метил на пост главного инженера своего Стойла,ещё будучи подростком. Иди и испытай эту броню, — сказал я с улыбкой, чувствуя себя измотанным. — Не хочу, чтобы во время боя что-нибудь отказало. Только не переусердствуй!       — Ага, — произнесла она, после чего она надела шлем, и направилась к выходу из бункера. Я невольно проследил за тем, как она уходила, и мой взгляд задержался на том месте, где она скрылась из виду.       — По-моему, — не оборачиваясь начал Феррис, сидя за оборудованием и верстаками, — она хочет, чтобы ты её трахнул.       — Ты так разбираешься в поведении пони? — спросил я, покачав головой.       — Кобылы неоднократно проявляли ко мне интерес, постоянно находясь рядом.       — Я чинил её броню. Она просто хотела убедиться, что я не испорчу.       — Да-да... Только ради этого. Ты почти всё время был сосредоточен на починке брони, но, сколько бы я ни оборачивался на пегаску, она постоянно отвлекалась и поглядывала именно на тебя, а не на броню. При этом её губы постоянно двигаются. Беспокойно. Волнительно. Чтобы она к тебе ни испытывала, но она хочет быть с тобой рядом. Она даже ходила на обед вместе с тобой. Попроси её рассказать что-нибудь, обсудить что-то — неважно, что, любую скучную хрень — и она согласится. Помяни моё слово.       Феррис всё никак не отстаёт, но что с него взять. Он стал невольным наблюдателем: естественно, ему хочется поболтать об этом, но... если то, что он говорит — правда, то... Нет. Мне сначала нужно убедиться.       К слову, Феррис был счастлив, когда я вчера позволил исследовать Апостол. Оружие довольно хитро сконструировано, поэтому он периодически занимается его исследованием, так как я им пока не пользуюсь. Шумит оно как небесные раскаты грома, а если применять автоматический режим стрельбы, то жутко настолько, что можно и богу душу отдать.       — Откуда такой... интерес? Тебя волнует то, что происходит между мной и Мотли?       — Да просто тяжело смотреть на тех, кто испытывает друг к другу чувства, и при этом молчат об этом.       — Не всё так просто...       — Пони вообще трусы. Если кто-то разбил тебе сердце — вырви сердце своего обидчика.       — У меня нет когтей, — подыграл я.       — О... Точно. Забыл. В общем, действуй. Пегаска, судя по всему, действовать не будет. И это хорошо. Доминировать должен ты.       — Ну началось... — я воздел глаза к потолку.       Тёмно-серый грифон рассмеялся. Его белое оперение с серыми кончиками на голове заколыхалось от покачиваний головы.       — Как знаешь. Я вашей нянькой быть не собираюсь.       — Спасибо. Расскажи лучше о себе. А то мы только и говорим о доминировании, о Мотли, о том, чтобы вырывать сердца своим обидчикам. Как ты оказался в Пустошах? Ты говорил, что не хочешь быть в Ванхувере, а ещё твои навыки явно выходят за рамки умений обычного оружейника. В городе есть всё, что нужно для жизни, так что ты просто не мог покинуть это место по личным соображениям. Могу предположить, что у тебя был конфликт с местными властями. В особенности с семействами. Твои навыки свидетельствуют, что ты занимал не последнее место в социуме — поэтому живёшь подальше от города, чтобы снизить риск, что тебя увидят и опознают.       — Как и раньше, я восхищён твоей проницательностью, — не пойму, произнёс ли он это искренне или иронически, — ты прав. — Грифон выждал небольшую паузу, и, как бы взглянув по сторонам, добавил: — Можешь сказать это остальным своим или нет, но в Ванхувере меня вообще-то считают мёртвым.       — Ого, — чуть удивился я. — Как же ты избежал этой участи?       — Перехитрил своих преследователей. Но сейчас это не важно. Ты всё равно можешь случайно назвать в разговоре с кем-то моё имя... Поэтому... лучше проясню тебе всё. Для начала скажу тебе моё полное имя — Феррис... Фалкон.       — Ты же из... — изумился я.       — Да. Из семейства Фалкон, — кивнул он с кислой улыбкой. — Конфликт. Не совсем такой, как ты предполагал. Проще говоря, меня обвинили в убийствах, которые я не совершал. По закону моего семейства за это меня должны были без промедления казнить. Надеюсь, ты никому в Ванхувере не сообщишь, что я на самом деле жив. Это я к тому, что ты любопытный и вдруг начнёшь расспрашивать обо мне. Опасно упоминать моё имя в городе.       — Не беспокойся об этом. Буду молчать в тряпочку. А кто был убит? — спросил я, не вдаваясь в особые подробности.       — Я ценю, что ты веришь мне, — с благодарностью проговорил Феррис, когда в своём вопросе я не сослался на него, как на виновного. По правде говоря, я действительно верю в то, что он не совершал этого.       Чёрт. И ему я симпатизирую. Сначала Мотли с её убийством пегаса, которого она по косвенным признакам обвиняла в преступлении, теперь Феррис... который, к тому же, оказался связанным кровью с семейством Фалкон.       — Но, как бы то ни было, у меня пока нет желания вспоминать об этом, тем более, спустя семь лет. И... — вымучено улыбнулся Феррис, а затем задумался, будто бы на него снизошло небольшое озарение. — Ловко ты сменил тему, говнолаз. Потом поговорим об этом. Занимайся пока своими делами, а пока, если позволишь, я посмотрю твой «Шёпот Ночи», — произнёс он, кивком головы указывая на мою винтовку, лежащую на одной из полок. Я принёс её сюда до того, как занялся бронёй пегаски, дабы просто прочистить её, — Всё равно ты не будешь ею пользоваться в ближайшие несколько дней, если не неделю.       Вчера за ужином я сообщил всем, что отправлюсь в Ванхувер без основного своего снаряжения, без «Шёпота Ночи» в частности, с намерением накрутить себе немного известности. В изысканном тёмно-синем костюме с белыми вставками, с шоковым мечом и понячим револьвером, дабы не привлекать чересчур много ненужного внимания к своей персоне, но и безобидным бродягой также не казаться.       — Конечно. А что ты с ней делать будешь? — спросил я, левитируя винтовку грифону.       — Посмотрю, может, модифицирую.       — Куда уже там её улучшать, — проронил я вслух. Она и так уже напичкана улучшениями, начиная с простых сплавов лёгких, однако прочных металлов, и заканчивая сложными механизмами, повышающими эффективность в бою. — Чего ты-то сможешь сделать?       — Может ты и метил на пост главного инженера Стойла, и ремонтировать вещи ты можешь, как неистовый зверь с отвёртками вместо когтей, но я ещё до того, как полностью повзрослел, уже прошёл сложное обучение в ВПИ. А недавно Кэролайн подсказала мне несколько интересных моментов относительно материала и конструкции огнестрельного оружия. Поразительно иметь рядом искусственный интеллект с такими мощностями. Да и как своё детище-то не узнать? — риторически проговорил грифон с оттенком ностальгии, держа оружие, сначала с материнской заботой взглянув на него, а потом на меня, явно ожидая моей реакции.       Меня будто облили ледяной водой из бочки.       Стоп, он же говорил, да я и видел, что он спроектировал собственное оружие, а вернее, пистолет. Ещё его научный интерес к телу Кэролайн. Да и во время ремонта бункера, хоть он и сильно ленился, но проявил безупречные навыки и точность в починке разного рода технологий. Я не особо удивился, узнав, что научные познания в области конструирования он получил в ВПИ. Семейство Фалкон занимается вооружением, а Феррис у них точно был каким-то главным инженером.       Он не просто какой-то левый хозяин, а полноценный кровный родственник семейства! Не ожидал, что он настолько близок с семейством Ванхувера. Может, он кому-то был неугоден, вот его и подставили. Либо же он оказался не в то время не в том месте.       Оказывается, что со мной всё это время находится небезызвестный беглец из семейства Фалкон!       Дискорд! Как же он застал меня врасплох этим признанием.       Это видно и по его ухмылке.       — Ты это... — сказал он, слабо улыбнувшись. — Рот прикрой. Мало ли что туда может залететь.

***

      Пока Мотли где-то в Пустошах тестирует отремонтированную мною броню, я решил проверить тот шар памяти, что обнаружил в одном из сейфов банка Норт-Парка.       Я взял шар и умостился на своей кровати, магией сконцентрировался на нём, и всё вокруг меня исчезло, сменившись красками прошлого.

<-=======ooOOoo=======->

      Холод... Зима. Вокруг меня лениво падают снежинки. Я иду по улице — на ней почти никого нет, она покрыта толстым слоем снега. Ощущаю, как дышу холодным и свежим воздухом, который наполняет лёгкие хозяина воспоминаний. На дороге следы от проезжавших повозок. Солнце уже давно скрылось за горизонтом, и улицу освещает ряд фонарей, испускающих жёлто-белый свет. Возле одного из них я только что прошёл. Освещённости прибавляет и свет, льющийся из окон домов и низких зданий поблизости.       Улицы довольно знакомые.       Владелец воспоминания — судя по ощущениям, жеребец — неспешным и ленивым ходом двигается по тротуару, мимо него по дороге проехала повозка. Вот он прошёл мимо пони, курящего сигару с длительной затяжкой и задумчиво глядящего на дорогу. Он не обратил на меня внимания или же просто не заметил. Хозяин воспоминания также полностью игнорирует прохожих, словно они какие-то призраки. Его в свою очередь тоже будто считают призраком. Во время ходьбы ощущаю многослойную уплотнённую ткань, что-то наподобие защиты, я думаю. От летящих в лицо снежинок слегка защищает тёплая фетровая шляпа.       Он остановился у местного бара, из которого доносится бурный шум веселья и крайней беззаботности. Хозяин воспоминания осматривает его внимательно, стараясь подметить каждую деталь. Формы окон, текстуру стен, высоту всего здания, двойные деревянные двери, соседние дома, вывеску, подсвечивающую синими оттенками название: «Снеговик-разбойник». С виду бар ничем примечательным не отличается, однако меня заинтересовал пристальный осмотр.       Рассмотрев всё, что только можно, хозяин воспоминания вытащил из внутреннего кармана коричневого тренча, который встречался и у обычных прохожих, что не выделяло его из толпы, фотографию кобылы: среднего возраста земная пони каменистого окраса со светлой гривой и хвостом. Видимо, в очередной раз внимательно осмотрев фотографию, пони положил её обратно во внутренний карман, глубоко вздохнул и со спокойным, по ощущению, видом вошёл в бар через двойные двери.       Когда мы зашли внутрь, на нас никто не обратил внимания. Одни посетители сидят у небольших круглых столиков и попивают алкогольные напитки, другие что-то бурно обсуждают, третьи играют в карточные игры. Как раз двое жеребцов завязали спор, касающийся хуфбольных команд, а именно какая из них победит в следующем матче, и всё это переросло в громкую перепалку, а затем в драку. Я понял, что такое случается довольно часто, раз только пара посетителей удостоила почти равнодушным взглядом эту безобидную суматоху. Многие погружены в размышления о своих бытовых проблемах и неудачах. В целом народу совсем немного. Не больше дюжины.       Владелец воспоминания подошёл к барной стойке и заказал у барпони стакан виски. Этот голос... Какой же он знакомый.       Эрик Фрост!       И вновь мне посчастливилось попасть в воспоминание именно этого пони. Барпони оказалась той самой кобылой с фотографии, лежащей во внутреннем кармане Эрика. Я отчётливо ощущаю, как Эрик напрягся, когда она на него посмотрела, давая его заказ. Та в свою очередь, как только заметила его, смотрит на него скрытым испытывающим взглядом, уже предполагая, что за джентлькольт сидит у её стойки и с какой целью он здесь оказался.       Между ними словно произошёл немой диалог.       Эрик спокойно оплатил свой заказ и тут же пригубил стакан с виски. Я ощутил, как жгучее тепло медленно распространяется по всему телу. В это время барпони спокойно подошла к тем двум дерущимся пони и вышвырнула их на улицу, сказав, чтобы те выясняли свои отношения снаружи.       Боевая кобыла...       Она повернулась к остальным, неожиданно сообщив, что бар закрывается. Через несколько минут все с возмущением и негодованием всё же покинули помещение. Однако Эрик даже не шелохнулся. Он лишь тихо продолжил пить свой виски. Он спокоен, завидно спокоен.       Я вспомнил о том, что Стил Сан говорил о предательстве и убийствах в рядах Контролёров перед самой Тишиной, то есть падением мегазаклинаний. И что Эрик в этом замешан. Неужели он действительно имеет к этому прямое отношение?       В баре тихо. Слышатся лишь, как затворились двери и щёлкнул замок на них. Эрик окончательно осушил стакан и внезапно заговорил, взглянув в пустую стеклянную ёмкость.       — Почему ты медлишь, если поняла, кто я и зачем я здесь? — с оттенком удивления спросил он, не оборачиваясь.       Ох, Эрик, невежливо ты поступаешь. И, учитывая напряжённую обстановку, ты делаешь ошибку, поскольку она может напасть или выкинуть фокус в любой момент.       Я слышал всё намного лучше, чем обычно. Такое чувство, будто я могу слышать дыхание собеседницы Эрика на таком неблизком расстоянии. Я даже не успеваю осознавать и полностью различать те звуки, которые улавливает Эрик с помощью своего отточенного слуха.       И этому обучали и тренировали Контролёров? Ох, нихера...       — Прежде чем разобраться с тобой, я должна выяснить, где же я совершила ошибку, когда выполняла свою работу, чтобы не допустить подобную оплошность вновь. Как по мне, всё прошло шито-крыто.       — Это тебе только так кажется, — также, не оборачиваясь, произнёс Эрик. — Самоуверенность до добра не доводит. Всё, что мы видим — всего лишь иллюзия. Наше восприятие мира далеко от истины. Мы не можем знать всего. Секретные документы, которые ты украла, находятся под нашим особым наблюдением. Подделку быстро заметили. — От этих слов барпони хмыкнула. — Похитила секретные документы из главного отдела Стойл-Тек в Ред Спарке и быстро вернулась в Норт-Парк. Мы не настолько слепы, как ты или твои наниматели полагают. Твоя ошибка заключалась в том, что ты взялась за это опасное дело, не понимая, во что ввязалась. И, насколько нам известно, они пока ещё у тебя, ведь прошло слишком мало времени.       Норт-Парк. То-то я думаю, почему мне эти улицы знакомые.       — Поначалу мне показалось, — сказала барпони, в её тоне ощущается тревога, — что это ты должен был забрать документы и отдать мне деньги.       — Поэтому ты просто хотела удостовериться, так ли это?       — Нет, просто я слишком поздно осознала, что за документами должны прийти завтра вечером. Так что ты тот самый Чистильщик — особый агент Контролёров, занимающийся поимкой опасных врагов и шпионов Эквестрии. Я польщена, что меня включили в этот ваш список.       — Ну надо же, какая ты осведомлённая, — с искренним удивлением проговорил Эрик, но с тенью улыбки на устах, по-прежнему не оборачиваясь.       — Я же профессиональная воровка, — её голос заметно дрожит в некоторых моментах. — Её пугает спокойствие Эрика. Меня тоже. Либо же это из-за знания о предательствах и убийствах в его рядах, а не из-за спокойствия. — Рискованно идти на неизведанную территорию. Однако я не ожидала, что навлеку на себя гнев Контролёров, взявшись за эту работу. А это значит, что я притронулась к вашим грязным секретам. «Купол», верно? — Эрик промолчал. Неуверенный насмешливый тон выдаёт её волнение. — Как бы там ни было, меня волнуют лишь деньги за выполненную работу, неважно, какую, поэтому я и не знала, какова ценность тех файлов, когда мне предложили это дело. Так что это всего лишь случайность.       — Враги Эквестрии, — ровным тоном сказал Эрик, — привыкли работать через третьих лиц, чтобы труднее было их отследить. Как ни мне это знать, Чистильщику. Я вижу картину мира шире, чем ты. Не ты первая, не ты последняя в таком положении дел. И, тем не менее, как я и говорил, ты сделала ошибку, когда взялась за эту работу.       — Какой самоуверенный засранец. Даже не соизволил вести беседу с глазу на глаз! — резко выпалила она.       Слабый шорох, и голова Эрика резко накренилась вправо, а до ушей донёсся лёгкий свист. Раздался звук бьющегося стекла — этому послужил причиной пролетевший мимо нож, который угодил в бутылку, находящуюся на полке за барной стойкой, раздробив её. Содержимое полилось на пол.       Ох, ебать! Реакция у него просто неимоверная! Примерно такого уровня можно достичь, если ты под Дэшем.       Доносится цокот копыт по деревянному полу. Не успели осколки и жидкость из разбитой бутылки достичь пола, да и я не успел опомниться, как Эрик ловко вскочил на стол. Разлетелся в щепки деревянный стул, на котором он сидел, из-за сильного удара передним копытом кобылы.       Вот это силушка! Ну, она же земная пони, неудивительно, откуда у неё такая неистовая сила.       Эрик, не теряя времени, с резкого разворота нанёс удар по кобыле. Та не сумела увернуться, но успела выставить блок. От силы удара она не устояла и упала. Дальше Эрик прыгнул на неё, целясь передним копытом ей в голову. Она вовремя дёрнула головой в сторону, и его копыто угодило в деревянный пол с последующим лёгким треском дерева. Я ощущаю небольшую боль от этого промаха.       Несмотря на то, что Эрик после промаха навалился своим телом на кобылу, та с помощью задних копыт отбросила его от себя, и он упёрся спиной в стойку.       Прошло около десяти секунд боя, динамичного и впечатлительного действия, в котором ни один из них не пропускает удары. Они двигаются с такой скоростью, что на мгновение мне это показалось невозможным — но я отчётливо ощущаю, как усиленно работают мускулы под кожей Эрика и с какой уверенностью тот двигается, собственно, как и его противница. В бою она чувствует себя гораздо уверенней, чем в разговоре с Чистильщиком. И вот Эрик увидел хорошую возможность атаковать: увернуться от такого удара было практически невозможно.       Он не преминул воспользоваться таким шансом и нанёс кобыле серьёзный удар копытом в бок, из-за силы удара она потеряла равновесие, однако каким-то образом сумела устоять на своих ногах. Эрик не растерялся и нанёс следующий удар прямо по целовальнику, что наконец повалило кобылу.       Безупречно сработано. Молодец, мистер Фрост.       Короткий, но эффектный бой окончен. Может, потом стоит попробовать самому потренироваться проделать эти приёмы, ведь я ощутил и увидел правильность их исполнения. Фактически личный опыт.       Он набросился на неё и магией телекинеза придавил её горло, и она, получившая до этого сильный удар по лицу, не может противостоять этому, хоть и отчаянно пытается дать отпор. Через некоторое время кобыла безвольно обмякла и не могла уже сопротивляться. Эрик убрал магию, а затем потянул её, бессознательную, в комнаты, где с помощью её же одежды из шкафа связал и заткнул ей рот, а также завязал глаза.       Дальше он стал быстро рыскать по комнате. Он заглядывает в столы, шкафы, за картины, под ковёр, дабы, видимо, отыскать украденные ею документы, но так и не находит ничего существенного. В какой-то момент он просто остановился и, кажется, задумался.       О чём думаешь, Эрик?       Он вновь окинул взглядом комнату. Внимание Эрика привлёк шкаф, из которого он вытащил одежду, чтобы связать барпони. Он подошёл к нему и неожиданно для меня пробормотал: — А ведь точно.       Я не понимал, о чём он говорит, пока он не попытался сдвинуть шкаф, но тот даже не поддался. Теперь и до меня дошло. Я так понял, во время поисков он заметил, что шкаф каким-то образом прибит к стенке, но в начале, когда доставал оттуда одежду, он не придал этому значения. И, как следует поразмыслив, он решил всё-таки внимательней рассмотреть этот шкаф. Изнутри он нащупал магией едва заметный переключатель. Когда Эрик нажал на него, задняя стенка шкафа чуть-чуть оттопырилась, давая возможность без лишних усилий и танцев с бубнами отодвинуть её.       Сделав это, Эрик обнаружил своего рода небольшую и тесную каморку, в которой трудновато развернуться, чтобы не зацепить здесь что-нибудь. Внутри знакомая серовато-чёрная броня... Да это же!..       Такую же стелс-броню носил тот рейдер в Стойле Ред Спарка, а теперь я! Это же «Ночной Дозор».       — Хех... — прозвучало от Эрика, и я ощутил, как его уста растянулись в слабой улыбке. — Она даже сумела украсть прототип стелс-брони, — размышлял он про себя вслух. — А инженеры и учёные всё недоумевают, куда он делся: не исчез же, в самом деле. Неудивительно, почему моему начальству было крайне трудно отследить эту воровку — она мастер своего дела.       Он взглянул на небольшую полку, на которой лежит папка с украденными документами. Он лишь быстро пролистал их, чтобы удостовериться, те ли это бумаги. И, убедившись, спрятал их под своим костюмом.       Моё сознание успело только увидеть надпись крупными буквами на некоторых листах, а именно наименование Стойл: Сорок Четыре, Пятьдесят Два... и ещё не один десяток. Но единственное промелькнувшее Стойло, на какое я хотел бы посмотреть, это Шестьдесят Шестое. Судя по всему, здесь абсолютно все планы и полная информация по Стойлам в этом регионе и поблизости, а учитывая, что ключ-карты находились именно в них, то понятное дело, почему документы хотели украсть и почему Контролёры следили за подобными вещами крайне внимательно.       Эрик вернулся в комнату, где в сознание пришла та барпони. Но она явно едва соображает, что сейчас происходит, поскольку крайне вяло и медленно подняла голову на звуки приближающегося Эрика. Он присел перед ней.       — Знаешь, а ведь это моё первое задание. Кто бы подумал, что на самом деле ты являешься той самой Серой Лисицей. Не взялась бы ты за это, никто так бы и не узнал, что это ты. Но ты пожадничала и взялась за рискованное дело. В общем, ты отправишься со мной и забудешь обо мне, равно как и о выполненном тобой деле, документах и «Куполе». Не знаю, что с тобой сделает моё начальство после этого, да мне и наплевать. Для меня главное — не допустить, чтобы последняя надежда на светлое будущее рассыпалась в прах. Я предполагаю, что тебя просто упекут за решётку в Ред Спарке. Вижу по твоему удивлённому и пугливому взгляду: ты задаёшься вопросом, зачем я тебе это рассказываю. Как понимаешь, с чувством гордости трудно бороться, хочется растянуть этот момент. Особенно, когда поймал ту самую неуловимую Серую Лисицу.       Я чувствую ухмылку на его лице. С ним я в этом согласен. Я почувствовал, как в роге Эрика начала бурлить магия, он воспроизводит какое-то заклинание и синяя аура окутывает голову кобылы, барпони вновь потеряла сознание, и её голова просто наклонилась и повисла.       В этот же момент и воспоминание Эрика завершилось, и меня выбросило в реальный мир.

<-=======ooOOoo=======->

      Не похоже, что «Купол» — выдумка. Эрик действительно верит, что он существует. Это не может не радовать. Даёт надежду на то, что довоенные знания и разработки уцелели в этом месте. Главное, чтобы сам комплекс уцелел.

***

      16 число Месяца Вереска, Орэндждэй. Пятьдесят четвёртый день пребывания.       Я стою перед зеркалом.       Пора отправляться в Ванхувер. Пора и там навести шороху и подзаработать доверие местного населения. Но... что если «Купол» не даст мне необходимого? Что, если там нет ничего, что связано с телепортацией на дальние расстояния и в другие миры? Что, если «Купол» не уцелел, как и знания в нём? Что мне делать дальше? Придётся искать в другом месте. Но где? Я не настолько хорошо знаю эту Пустошь — да и мир в целом. Я освоился в бытовом плане жизни пони, но не в географическом и историческом, чтобы сориентироваться на дальнейшие действия, выбрать направление.       Кэролайн может поведать мне то, что она вычитала в книгах, которые принесли с собой жители криокапсул Стойла Шестьдесят Семь. Вряд ли в тех книгах содержится информация о довоенных научных объектах, которые наверняка были под грифом «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО», а дальнюю телепортацию явно не изучали публично, иначе я бы увидел намёки на этой ещё в магазине книг заклинаний Башни Тенпони. Но всё же я спрошу Кэролайн об этом.       Мне нужно узнать текущее положение дел. Но из всех моих знакомых на это способны только Хомэйдж, Наблюдатель, который и дал мне наводку о расположении «Купола» и вкратце упомянул другие интересные места, и Мотли. Она жила за облаками, и как капитан наверняка интересовалась тем, что происходит в Пустошах. В отчёте об Анклаве она упомянула, что они по большей части собирают информацию о том, что происходит на поверхности, и вмешивается лишь в редких случаях. Для Мотли это наверняка будет скучно, но... Как и сказал Феррис, если она действительно ко мне неравнодушна, то непременно согласится рассказать обо всём прямо сейчас, если не будет занята чем-нибудь критическим... К примеру, принятием душа...       Я и хочу её, и при этом не хочу причинять ей вред своим... своим стилем жизни. Из-за меня непременно кто-нибудь страдает. Лемон из-за того, что я её... Эх... Считает себя виноватой, хотя виноват только я. Не хочу, чтобы и Мотли... Она не заслуживает этого. Она не понимает, что за опасность я для неё представляю. Долго рассказывать придётся. А если просто отказать, она может принять это близко к сердцу. Да и не хочется отказывать, но нужно.       Нужно что-то сделать со своими противоречивыми эмоциями. Контролировать себя нетрудно, когда они появляются по отдельности, но вместе они устраивают горящий коктейль, обжигающий мысли настолько, что почти что невозможно здраво мыслить.       — Что с тобой не так, Дэн? — спросил я, пристально глядя в свои голубые глаза. — Что с тобой, Дискорд побери, происходит? — требовательно сказал я.       В ответ видел лишь молчание и нахмуренный взгляд. Бежевый единорог внимательно глядит на меня. Чёрная грива остроконечной формы наклонилась вперёд, слегка попав в поле зрения единорога.       — Ты даже, — начал я и губы в отражении также пришли в движение, — употребляешь здешние выражения не только с самим собой, но и в своих мыслях. Нам. Не. Нужно. Отвлекаться. На. Ответственность. За. Других. Блюрайз, Лемон... Мотли... Чем ближе они становятся, тем тяжелее ответственность за них.       Я вошёл в душевую кабинку, встал на задние ноги и подставил голову поближе к разбрызгивателю, включил прохладную воду. Мне на голову, а затем и на всё тело льётся освежающая и чистая вода.       Чувствуя на душе облегчение, я полноценно принял душ и пошёл завтракать. Фло приготовила освежающие салаты из разных овощей и цветов, ещё сено и каши. Мотли без промедления выбрала место для завтрака. Напротив меня. За одним столом. Снова.       Эти каштановые волосы так напоминают мне Брис. Вот она поднимает взгляд на меня. Замечает, как я на неё смотрю. Слегка улыбается, опускает свой милый носик в тарелку, чтобы схватиться за бутон цветка в соусе.       Я моргнул и помотал головой, вернувшись к своему завтраку.       После трапезы все начали расходиться. Первыми ушли Нара и Эйдж. Большой орёл не летал, он гнался за Нарой, которая с улыбкой пыталась от него убежать. Орёл может летать, но так ему явно будет не интересно.       Феррис ушёл в мастерскую, Кэролайн отправилась помогать ему, так как во время завтрака они много говорили о сплавах, о конструкции оружия. На мой вопрос о том, известно ли ей что-нибудь по поводу телепортации на дальние расстояния, она ответила отрицательно. Могла лишь рассказать о том, что встречалось в художественных книгах, ещё могла рассказать о мифической Кристальной Империи, о которой мне как-то рассказывала Лилиак в контексте их влияния на культуру и развитие грифонов.       Даже если и в художественных книгах нет фактов, там могут содержаться представления и взгляды пони на магию. На магические возможности в целом. Но это в следующий раз.       — А зачем тебе, — начала Мотли, когда все ушли из столовой, — телепортация на дальние расстояния?       Что ей ответить на это? Не сказать же ей, что я существо из другого мира, которое просто хочет вернуться домой до того, как привяжется и полюбит милую, привлекательную бежевую пегаску.       — Я... просто магический интерес. Единорогов всегда интересуют такие штуки. Сложные. Да и сам по себе я ужасно любопытный.       — Я это заметила.       — Ты... была в Анклаве. Упоминала в отчёте о трёх небесных городах... Нью-Пегасус, что поблизости Хуфлэнда, я не забуду, а остальные два вылетели из головы...       —Винд-Луис неподалёку от Сан-Сити. Скайрок — примерно между Тейслфилдом и Рейнпортом, но на востоке от Дороги Звёзд.       Мне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать услышанное. Слишком много названий.       Она хорошо знает географию.       — Училась ты прилежно, если до сих пор помнишь такие нюансы.       Мотли довольно улыбнулась.       — Можешь рассказать мне об истории Эквестрии и мире за её пределами? Как Анклав видит всё происходящее раньше и сейчас? Вдруг из того, что Анклаву — и тебе в частности — известно, я могу отследить признаки того, что я ищу.       Правда. Мне это интересно. А ещё я узнаю, действительно ли ты ко мне неравнодушна. Если она откажет, значит, и я, и Феррис воспринимали её поведение неверно.       — Я... это займёт слишком много времени, я полагаю, но... Я всё равно никуда не тороплюсь. — Она развела передние копыта в сторону. — Спрашивай.       — Напомни мне об облачных городах. А дальше видно будет.       —Всего было пять городов. Клаудсдейл, столица пегасов, полностью уничтожена, как и Вингсайд. Лас-Пегасус, Скайрок и Винд-Луис уцелели частично. Как в случае с Лас-Пегасусом, их успели слегка сместить в сторону от траекторий попадания мегазаклинаний. В этом преимущество расположения города на облаках — их можно отодвинуть от приближающейся угрозы, по крайней мере, снизив потенциальный уровень повреждений.       — Насколько я помню, в отчёте, который ты составила об Анклаве, ты упоминала четыре его подразделения: Северо-Западное, Северо-Восточное, Центрально-Южное и Южное. Я думал, что они пошли от крупных облачных городов.       — Так и было. Южное подразделение Анклава состоит из потомков выживших пегасов Скайрока и его окрестностей. Центрально-Южное — Винд-Луиса и его окрестностей. Северо-Западное — Лас-Пегасуса и его окрестностей. В Северо-Восточном подразделении Анклава находятся потомки из окрестностей двух городов — Кладусдейла и Вингсайда.       — И это последнее подразделение считается самым главным, насколько я помню.       — Да, — ответила Мотли.       — Все эти двести лет, не считая нападения на Королевство Грифонов, Анклав занимался разведывательными и собирательными заданиями. Что им известно относительно других мест?       — На руинах Империи Зебр ситуация обстоит не лучше, чем в Эквестрии. Там так же, как и у нас, подобно грибам, растут племена и организации, но они объединяются между собой в небольшие... легионы, альянсы и союзы. Зебры куда более едины... чем пони, хотя и у них все эти различные формы объединений обычно существуют не дольше, чем период течки у кобылы, из-за внутренних разногласий и трактовок традиций. У них есть что-то наподобие пророчества... Суть его заключается в том, что должен объявиться новый Цезарь, гораздо лучше и умнее всех предыдущих лидеров, который объединит все разрозненные племена зебр и восстановит Империю.       — Оттуда есть угроза для пегасов? — поинтересовался я, поскольку подобные стремления должны представлять приличную опасность.       — Информации мало, а большая часть её засекречена. Однако угрозы нет... Наверное, нет, ибо зебры не умеют летать. Единственными их крылатыми союзниками были драконы, которые в данный момент занимаются внутренними разборками за владение территориями. Единство им помогли обрести зебры во время конфликта с Эквестрией, а до этого они так же, как и сегодня, занимались междоусобными войнами и зубодробительными стычками.       — Из довоенной истории я помню, что Королевство Грифонов было союзником Эквестрии.       — Всё верно. Территория Королевства Грифонов служила эдакой буферной зоной, защищающей север Эквестрии от налёта драконов. Они быстро согласились на альянс с Эквестрией, ведь постоянно грызлись и царапались с драконами, находящимися фактически у их порога.       Лилиак было бы что рассказать про это место. Она провела там большую часть своей жизни. Поведала мне его историю и происхождение.       — А что насчёт остальных рас?— спросил я.— Какова их роль?       До меня только сейчас дошло, что о телепортации на дальние расстояния могут знать другие расы. Я не должен ограничиваться только Эквестрией.       — У быков, как и у бэтпони — или фестралов, как тебе удобней — не было своей независимой страны, они являлись частью Эквестрии. Что первые, что вторые не горели желанием участвовать на стороне Эквестрии в войне против полосатой угрозы, особенно быки после того, как их территории в Великой Пустыне, нарушив мирные соглашения, начали осваивать пони ради нужд своей армии, добычи ископаемых и транспортировки. В тех местах постоянно происходили нападения, жестокие вооружённые столкновения. Дошло до гражданской войны между племенами быков — одни хотели уступить пони, тогда как вторые воевали за свою независимость и не хотели сдаваться из-за того, что пони оскверняют их священные земли Великих Пустынь. До падения мегазаклинаний там активно шли гражданские конфликты. Из-за мегазаклинаний почти вся раса едва не была истреблена, как и бэтпони, что проживали в пустынной зоне, но им повезло гораздо больше, ведь жили они в уютных пещерах скалистых гор.       Дизти Ду в своём «Копытоводстве по выживанию в Пустоши» упоминала местных аналогов Когтей Смерти с энергетическим... энергомагическим оружием. Что Мотли и Анклав знают об их истории?       — А как насчёт Алмазных Псов, ставших впоследствии Адскими Гончими из-за Порчи? Да, я помню, что их пытались выгнать из родных домов, но они до этого воевали на стороне Эквестрии? Или изначально жили с нею как кошка с собакой?       — Судьбы пони их нисколько не волновали, лишь самоцветы на уме. В довоенное время ходили слухи, что зебрам была известна их заметная жадность к самоцветам, поэтому они пытались заключить союз с Алмазными Псами, взывая к их неудержимой любви к этим чудесным магическим камешкам и нашёптывая им, какими запасами обладают пони. Они намеревались использовать их как тайных шпионов или солдат в тылу врага. К тому же они немного разбирались в природе самоцветов. Выгода для зебр налицо, как видишь. Неизвестно, был ли этот союз заключён, но все эти слухи, которые, вероятно, распространяли сами же зебры, окончательно вбили клин между расой пони и Алмазными Псами.       — И чем эта вражда в итоге обернулась?       — Из-за стремительного развития промышленности с повальным использованием самоцветов пони вторглись в их дома в Прекрасной Долине с богатыми запасами этих ресурсов и понастроили там научные комплексы по их исследованию и электростанции. Алмазных Псов принудительно — без вооружённых конфликтов не обошлось — переселили в другие места, а их дома использовали для хранения побочных продуктов от использования магии самоцветов и последствий неудачных экспериментов, вроде Зелья Вынужденной Трансформации, которые при смешении в итоге образовали... Порчу. Страшным оказалось то, что они вернулись в свои дома под конец войны — никто не предупредил об опасности, поджидающей их там. Да и узнали они об этом не сразу. Лишь после серии взрывов от мегазаклинаний опасное содержимое бочек распространилось в воздух и смешалось. Но сильнее всего пострадали именно они, став в итоге Адскими Гончими.       В довоенное время в конфликте с зебрами пони не уступали нам. Но это закономерно: каждое существо хочет жить и производить потомство. Довоенные Штаты также вторгались третьими лицами в страны, богатые на ценные ископаемые, а затем также посредниками переправляли добытые ресурсы на свою территорию. Куда ни глянь, история одна и та же.       — Не похоже на образ радужных и миролюбивых созданий, которых рисовала пропаганда, — сказал я. — Насколько я понимаю, его поддерживала Принцесса Селестия?       — Да. На протяжении тысячи лет. Пони прошлого действительно стали считать себя миролюбивым и дружеским видом, считать, что все проблемы можно решить небезызвестной дружбой. Зебры также не ожидали таких действий от пони по отношению к жившим на их территории расам, как быки и Алмазные Псы.       — С чем связано? С Принцессой Луной?       — В основном. Она была заметно жёстче старшей сестры. Эти действия в долгосрочной перспективе помогли остановить наступление и стабилизировать фронт, но, с другой стороны, дали очередную порцию идей властям зебр для пропаганды на их территории. Теперь им не приходилось даже изворачиваться перед своим населением с целью убедить их в том, какими пони могут оказаться жестокими и беспощадными, особенно во главе с Луной, что лишний раз доказывало их убеждение, что она ужасное и беспощадное Дитя Звёзд, которое «заботится» лишь о своих подданных. На самом деле она была довольно миловидной и с виду наивной — ну, это только внешне. И этим она умело пользовалась.       — Ты упоминала яков. Какими фруктами они являлись?       — Они, несмотря на свою тягу к разрушению, не хотели участвовать в убийствах. Их территории на юге и так отчасти граничили с Тартаром, поэтому у них были... свои развлечения. Защищаться они любят; упорные и стойкие, дерутся до конца. Зебры их за это уважали, хоть и всячески пытались склонить на свою сторону. Лишь драконы изредка устраивали налёты в попытках полакомиться чем-нибудь мясным и крупным, ведь яки довольно большие. Мегазаклинания задели и их: сейчас ситуация плачевная. Их культура сильно деградировала — как у нас на поверхности.       — Драконы вообще кого-то оставляли в покое? — удивлялся я от услышанных историй этого мира.       — Да... зебр. Они умудрились заручиться их поддержкой, временно объединив большую часть драконов, и тем самым обезопасили себя от налётов большинства представителей их вида. Без алхимических способностей и определённой части самоцветов там не обошлось. Это было эдакой платой.       — Понятно. Это все расы?       — Знаешь про остров Эрис?       — Что за остров?       — Он выглядит одиноким и отстранённым от происходящего в мире, — пояснила пегаска, — но плотно заселён. Там в изоляции от всего мира живут летающие гиппогрифы. Это словно помесь пони и грифона: телосложение почти как у пони, в том числе грива и хвост, однако вместо передних копыт лапы с когтями, а вместо носа — клюв. Невероятно слабы в научной сфере, однако необычайно творческие личности: музыканты, писатели, художники, скульпторы... Многое Эквестрия позаимствовала у них. Попасть к ним труднее, чем пролезть через ухо, ибо они излишне недоверчивы и предвзяты к остальным расам. Воевать умеют, но лишь для обороны, подобно якам. Как зебры, так и пони пытались их склонить на свою сторону, но безрезультатно. Последствия падений мегазаклинаний на континенте они почти не почувствовали, однако после этого вообще ни кого не пускают. Туда можно попасть только с использованием физической силы, поэтому данных о происходящем там сейчас с гулькин нос.       — Любопытно... И что из всего выше перечисленного является потенциальной угрозой Анклаву?       — В порядке спадания от большей степени опасности к меньшей: драконы, Богиня и Единство, Армия Красного Глаза из-за наличия в ней немалого количества грифонов, Стальные Рейнджеры, Ванхувер... и в целом всё. Анклав часто вмешивался в дела жителей поверхности, дабы ликвидировать зарождающиеся угрозы для себя, но лишь те, зачистка которых имела низкий риск обнаружения. В основном поэтому у пони не было единства.       — Ты говорила, что пони не настолько едины, как зебры. В этом виноват Анклав?       — Отчасти. У зебр есть пророчество, неизвестно откуда взявшееся, что побуждает их к попыткам объединения. Подобного у пони не было.       — А как же баснословная Дружба и Гармония у пони?       — Вся эта доктрина дружбы была осквернена и запятнана в войне с зебрами, особенно после прихода Принцессы Луны. Да, они верили в неё и почитали, но в ходе всей этой войны и под её стальным копытом пони словно позабыли то, чему обучала их Селестия. Их одолевал страх. И гнев — по отношению к зебрам. По этой причине сейчас пони не верят в силу дружбы, как это было при Селестии. Анклав обливается холодным потом, предполагая, что против них могут объединиться и сплотиться выжившие обитатели поверхности. Как видишь, боятся напрасно. Хотя лучше перебдеть, чем недобдеть. Однако случались просчёты и халатность. Вроде той же Богини и её аликорнов и армии Красного Глаза, успевших разрастись до опасных масштабов. Хоть они и не несут прямую угрозу Анклаву, но косвенно её представляли.       — А как насчёт Стальных Рейнджеров и Ванхувера?       — Как ты знаешь, Принца нельзя убить обычными способами... Если это вообще возможно. Анклав, вероятно, не решался привлекать его внимание, так как не знал, что с ним делать. Стальные Рейнджеры... тут ситуация немного сложнее. Они, как особое спецподразделение армии Эквестрии, существовали ещё до появления Анклава. Я мало помню об их истории.       — Расскажи, что помнишь.       — Хм... Несмотря на то, что Стальные Рейнджеры существовали до войны, их нынешние цели по защите и сбору технологий сформировались в окрестностях Сталлионграда. Там был их центральный штаб — и до сих пор остаётся.       — А почему там? Я никогда там не был.       — Сталлионград — огромнейший город в мире, построенный трудолюбивыми земными пони. Министерство Военных Технологий составляли в основном земные пони, учёные и инженеры из этого города. Именно в нём и проходил научно-промышленный прогресс Эквестрии: там создали первый паровоз, пушки и много других технологий. В военное время они быстро «перековали орала на пушки», как и в Филлидельфии, а с приходом Луны начали стремительно развиваться благодаря государственным инвестициям.       — Откуда деньги на столь быстрое развитие?       —Отмена огромного количества социальных привилегий, субсидий и прочего... Но вместо этого по стране прошёлся каток научного развития, в особенности в Сталлионграде. К слову, в нём и производили силовую броню, а до этого там как корпорация образовался Стойл-Тек. Там же зародилась космическая программа, были построены стартовые площадки для ракет, на орбиту были запущены спутники, с которыми сейчас и синхронизируются ПипБаки. — Мотли кивнула на мою переднюю левую ногу с упомянутым компьютерным устройством, заставив меня мельком взглянуть на него. — Передовые умы земных пони жили в этом месте... Выжившие там Стальные Рейнджеры определили свои цели по поиску технологий и написали свод правил и установок — Кодекс. Именно они указывали путь всей организации. Отдельные подразделения могут действовать автономно и делать то, что не противоречит Кодексу. Изначально было двенадцать подразделений, отправленных в руины и окрестности каждого крупного города.       — Я слышал, что бойцы одного подразделения обязаны подчиняться старшим по рангу из других подразделений. Это разве не приводило бы к конфликтам между Старейшинами?       — Естественно, проводило бы, поэтому у каждого подразделения прикреплена своя территория поиска во избежание внутренних конфликтов.       — Погоди... Все крупные города в Эквестрии в той или иной мере уничтожены. Думаю, что Сталлионград как город с научно-исследовательскими центрами не остался без внимания зебр, по крайней мере, в момент падения мегазаклинаний получил приличную долю оных. Как в таком месте могло сформироваться столь мощное подразделение?       — Это же город земных трудолюбивых пони. «Земные» не просто так в названии расы. Они умеет обрабатывать землю и работать с ней. Понимаешь, к чему я веду? Немало их научных центров и лабораторий спрятаны под землёй. И не обязательно под городом: где-нибудь в его окрестностях. Сестра Министерской Кобылы МВТ была одной из основателей Стойл-Тек, занимавшегося строительством подземных сооружений. Немудрено, что Стальные Рейнджеры из-за столь прямой... близкой и интимной связи с МВТ располагали информацией о местонахождении многих из этих военных или научно-исследовательских объектов. Вскоре они проделали ходы и —или —обнаружили уцелевшие запасные. Разведку в тех местах Анклав проводил с трудом, и именно этих стальномордых они боятся больше всего. В последнее время у тех и вовсе замечена странная активность, что не на шутку встревожило моих бывших старших офицеров.       — Занимательно... Ты сказала, что изначально было двенадцать подразделений. Сколько сейчас?       — Тринадцать.       — Немного... Хотя это счастливое число. И куда же это подразделение было отправлено? — поинтересовался я, но после этого ответ пришёл в голову сам собой.       — Ванхувер, — подтвердила мою догадку Мотли. — Изначально этот город и его окрестности были закреплены за Стальными Рейнджерами Хуфлэнда, что на юге, но из-за отдалённости и горной местности они не смогли оперативно и эффективно контролировать проводимые поисковые операции. Всё изменилось, когда Королева Ванхувера создала столь крупную организованную группировку, состоящую из рабовладельцев, рабов, Семейств и Королей, и объявился Принц. Стальных Рейнджеров это встревожило. Заодно они начали задаваться вопросами относительно столь стремительного экономического роста, что побудило их сформировать отдельное подразделение для поиска ответов. Анклав в свою очередь ещё только начинал проводить разведывательные операции в поиске потенциальных угроз... И обратил внимание на Ванхувер уже после того, как это сделали Стальные Рейнджеры. Из-за бессмертия Принца обе стороны, имеющие в распоряжении силовую броню, не знали, как подступиться к этому городу — поэтому за регионом просто наблюдали. С другой стороны, как ты знаешь, Принц сам не решался предпринимать против своих потенциальных врагов каких-либо открытых действий, чтобы город, экономика и уклад жизни при этом не пострадали. Так и играли в гляделки больше сотни лет.       — Интересно... А что до остальных подразделений?       — В среднем в каждом из них числится около тысячи пони личного состава. Хотя есть и исключения вроде Сталлионградского и Балтимэйерского подразделения. В первом точное количество неизвестно даже Анклаву... Их примерно до десяти тысяч. Много их баз находится под землёй всё-таки. Ещё одна особенность этого подразделения — там аж три Старейшины.       — А между ними нет конфликтов? — невольно усмехнулся я.       — Это скорее... Совет. Нет, конфликтов нет. Разве что споры и разногласия по определённым вопросам, не более. Это подразделение смогло даже восстановить и поставить на службу железнодорожный путь, начинающийся где-то в окрестностях Сталлионграда и идущий вдоль центральной части западного побережья вплоть до Хуфлэнда.       — Что там относительно второго, который в Балтимэйере?       — В самом печальном состоянии. Личный состав не превышает и сотни пони.       — Почему так?       — В довоенное время Балтимэйер был оккупирован зебрами, но за несколько лет до падения мегазаклинаний пони отбили город и пошли в наступление. За пару лет полностью вытеснили зебр с Эквестрии. Столь резкой перемене в расстановке сил послужило создание энергомагического оружия, Силовой Брони, «Хищников» и других технологий.       — А почему зебры начали проигрывать и сдавать позиции?       — По многим причинам, среди которых ключевую роль играет истощение. Не только пони устали от затяжной войны, но и зебры. Это порождало внутренние конфликты в высших элитах власти и активной части гражданского населения. Немало было зебр, которые недолюбливал Цезаря: одни за его медлительность, вторые — за поспешность, что привела к ошибкам и проигрышам как на фронте, так и в политике. Но практически все хотели победы над Эквестрией. Поэтому в воздухе ходили слухи о перевороте, дабы поставить более разумного и сильного лидера у власти. Возможно, это в свою очередь и послужило фундаментом пророчества, сформировавшегося уже в послевоенное время— о новом Цезаре, который восстановит их славную Империю. Разумеется, внутренние конфликты не обходили стороной и Эквестрию. Стоит хотя бы вспомнить быков, Алмазных Псов и растущее недовольство среди пегасов, что вылилось в появление Анклава незадолго до апокалипсиса. Разница заключалась в том, что Эквестрия обладала огромными запасами самоцветов, которые после многих лет интенсивных исследований в военное время помогли им склонить чашу весов в свою сторону.       — Где проходила линия фронта?       — Она постоянно смещалась в начале войны, однако за пару лет стабилизировалась после прихода Принцессы Луны. К этому времени зебры оккупировали Балтимейер и множество прибрежных городов на восточном побережье в южной и центральной части Эквестрии. Северную территорию они доверили драконам, и сами зебры там практически не участвовали. Они также захватили и восточные железнодорожные пути, что фактически ускорило строительство оных в центре пустынной зоны. Это, как ты помнишь, не нравилось быкам, считавшим, что пони оскверняют их священные земли. На самом деле линей фронта фактически являлось Сапфировое море, разделявшее два континента, и все острова и побережья, что оно омывало. Меньше всего от военных действий страдало побережье в районе Мэйнхэттена и Троттингхема.       — И каким образом это относится к упадку Стальных Рейнджеров Балтимэйера? — пытался я сообразить, к чему вели её рассказы о прошлом. Лилиак упоминала что-то о большом союзе торговцев, и сейчас они наверняка могущественны, если противостоят Империи Красного Глаза. — Я знаю, что там сильная экономика.       — После падения мегазаклинаний там зародилась нынешняя экономика Пустошей — крышки, потеснив стандартную бартерную систему. Этому также способствовали зебры, приплывавшие в Балтимэйер. Этот город за время оккупации им породнился... за десять-то лет! Обычные пони смогли с ними поладить,тогда как Стальные Рейнджеры винят их в том, что произошло со страной. Стальные Рейнджеры хорошо помнят историю, тогда как обычные жители Пустоши волновались лишь о выживании. Им всё равно с кем сотрудничать, лишь бы от этого была польза.       — Я понял, к чему ты клонишь... — хмыкнул я. — Это в стиле стальномордых. Ксенофобы.       — Ага... Действия Стальных Рейнджеров мало кому приходились по вкусу, и у них не было преимуществ, кроме технологий. Но из-за активной торговли Стальным Рейнджерам там давали отпор, безусловно не без помощи ресурсов и оружия, которые регулярно проходили через руины города. Благодаря такому ходу дел торговые организации восстановили железнодорожный путь, который шёл вдоль восточного побережья прямиком к Троттингхему, а тамошнее подразделение Стальных Рейнджеров на протяжении двухсот лет в той или иной степени оставалось самым «мягким» из всех: они не препятствовали проходу караванов с технологиями. Как понимаешь, там существуют условия для процветания караванного бизнеса. Красный Глаз положил свой... глаз на караваны и железные дороги, ведь Филлидельфия и Троттингхем находятся сравнительно близко. Благодаря этим караванам и восстановленной ими железной дороге у него будет лёгкий доступ к ресурсам, добытым не только жителями Эквестрии, но и на соседнем континенте, а соответственно, доступ к так называемой экзотике. Он уже пытается всё это захватить.       Лилиак как-то упоминала, что всё внимание Красного Глаза сосредоточено на юге. В сторону Балтимэйера, где...       — Пони и зебры сумели поладить... — проговорил я.       В руинах Сан-Франциско экипаж с китайской подлодки основал свою группировку Ши, и моряки вполне поладили с местными жителями. Даже Братство Стали особо не выступало против них. Потомки китайцев и потомки жителей США сотрудничают.       — По большей части лишь в окрестностях Балтимэйера, — сказала Мотли. — Почти все руины города после взрывов погрузились под воду, и поэтому там часто плавают на лодках и подлодках при исследовании руин и морского дна. Препятствие заключалось лишь в приличном уровне радиации. Вообще, сейчас к зебрам предвзято относятся лишь те, кто хорошо знаком с историей. В остальные места Эквестрии зебры особо не суются — да и опасно нынче в южной части Сапфирового моря.       — Чего так?       — Не знаешь? Там образовался перемещающийся магический туман. Жёлтый Туман,— драматично-устрашающим тоном произнесла пони. Наблюдатель как-то упоминал о нём. — В северной части Сапфирового моря высокая магическая нестабильность, порождающая погодные аномалии, как и в Пустынном океане. Так вот, южная часть моря не подвергалась бомбардировке, как и любая территория поблизости, но после падения мегазаклинаний в Эквестрии как гром среди ясного неба образовался этот туман... который словно обладает разумом: он аккурат преследует плывущие в тех местах корабли. Он оказывается быстрее них в разы. Попавших в туман больше никогда не видели.       — И в него также нельзя проникнуть, как в центр Пустынного океана?       — Да.       — Что за магическая нестабильность, и причём тут мегазаклинания?       — Без понятия... Думала, ты как единорог должен знать.       — Я по технической части спец, а не по глобальной магии... — улыбнулся я. — Меня она заинтересует только в том случае, если телепортирует на дальние расстояния.       — Я в этот вопрос не вникала. Знаю только лишь то, что две такие нестабильности возникли в Великих Пустынях с подземными червями и в северной части Сапфирового моря, где возникли огромные твари, сражающиеся за это место. Возникли из-за падения мегазаклинаний. Мы знаем нестабильность из-за погодных аномалий, что она порождает по тому принципу, что и в Пустынном океане и в Тартаре на восток от Империи Зебр.       Нужно будет кого-нибудь ещё расспросить об этой магической нестабильности. Вдруг она и правда способна телепортировать. Но Мотли явно в этом не разбирается.       — Так что знаешь об этом Жёлтом Тумане?       — О нём также сложено немало легенд и мифов — как среди пони, так и среди зебр, ибо он также объявляется и у берегов их континента Солстис, когда там в море выходят корабли. Известно лишь то, что в этой области велись ожесточённые морские бои во время войны Эквестрии с Империей Зебр.       — Интересное совпадение. Высокой магической нестабильности не наблюдается, однако эта погодная аномалия в виде тумана всё же образовалась.       — Одна из загадок послевоенного мира,— кивнула Мотли.       — Я так понимаю, ты, работая на Анклав, расследовала северно-западную часть Эквестрии. Там же находился Хуфлэнд. Что скажешь о тамошних Стальных Рейнджерах?       — О... Кровавые Рейнджеры. Да, о них я знаю лучше, чем об остальных подразделениях.       — Почему они кровавые? — произнёс я, ожидая худшего: обезумевших в край стальномордых.       Хотя, насколько мне известно, это место заселено всякими культами и религиозными группировками. Даже Принцу Ванхувера придумали прозвище Белый Демон, что поглощает души слабых, или что-то вроде этого. Поэтому Принц и не хотел с ними сотрудничать, считал их слишком... сумасшедшими.       — Хуфлэнд являлся курортно-туристическим местом, почти как Лас-Пегасус для пегасов. Они даже находятся относительно близко друг к другу. Туда на отдых и отпуск съезжалось огромное количество пони с разными взглядами на жизнь, мировоззрениями и причудами из всех уголков Эквестрии. После падения мегазаклинаний эта поликультурность породила неимоверное количество различных культов и излишне религиозных группировок с разной степенью безумия, среди которых были немало и тех, кто поклонялся технологиям — или их ненавидел и пытался уничтожить. Стальным Рейнджерам с таким соседством не позавидуешь. Несмотря на своё прозвище, они ничем не отличались от остальных подразделений, однако из-за высокой концентрации ополоумевших фанатиков им пришлось принимать свои силовые методы соразмерно чаще, ибо это настоящий рассадник мифов, небылиц, верований, религий и культов.       — Теперь понятно, откуда ноги растут.       — Благодаря этим суеверным и чудаковатым пони Ванхувер и приобрёл в итоге столь зловещую репутацию, которая затем распространилась по остальным уголкам Эквестрии. И это... слушай, Дэниэл... я устала.       — Да и на этом большое спасибо! Столько всего интересного рассказала. С вашей высоты всё происходящее вы воспринимаете иначе. Такую лекцию устроила... Поражает.       Мотли смущённо улыбнулась.       — Я пойду, потренируюсь и разомнусь, — проговорила пегаска, уходя из столовой.       Я остался переваривать информацию, которую только что услышал от Мотли, смешивая с тем, что мне частично известно. Мотли рассказала много о Стальных Рейнджерах и немного о населяющих расах. Если бы другие расы имели отношение к телепортации на дальние расстояния, Мотли непременно бы мне это сообщила.       Итак... Север Эквестрии, где находится Кантерлот, Мэйнхэттен, Филлидельфия, Троттингхэм, Хуфлэнд и, конечно же, Ванхувер. Пока что в этой части интересен только «Купол». В Мэйнхэттене я уже был, и там нет ничего интересного — пока что. В Филлидельфии хозяйничает Красный Глаз. В Троттингхэме «мягкие» Стальные Рейнджеры. За Солнечным заливом на севере Сапфирового моря обитают огромные твари, которые сражаются с драконами. На юг вдоль моря следует Лавовый остров, тоже населённый драконами. Затем свободное водное пространство, по которому ходят корабли от Империи зебр в Балтимэйер и обратно... Затем Жёлтый Туман, который стремительно перемещается по южной части моря.       Интересный туман. Жаль, он не имеет никакого отношения к дальним телепортациям, поэтому исследовать его не хочу.       На юге Эквестрии, за Великими Пустынями, располагаются остальные города Эквестрии, среди которых Балтимэйер и Сталлионград. В первом, по сути, мировая торговля, а во втором— основа Стальных Рейнджеров и технологии довоенного мира. Это два района, которые следует посетить в случае неудачи с «Куполом».       Другие расы посещать не имеет смысла. Они не настолько развиты, как пони или зебры.       Что до магической нестабильности — хочется знать больше, но в Пустошах попробуй найди кого-то, кто в этом разбирается. Разве что в Анклаве. Учёные какие-нибудь. Если будет какой-то намёк на телепортации на дальние расстояния, то... Придётся посетить север Сапфирового моря, разузнать про Пустынный океан, осмотреть Великие Пустыни и обследовать Тартар, населённый странными существами, порождёнными этой нестабильностью.       В общем, интересных мест достаточно. Хотя бы есть общее представление о том, куда мне двигаться после Ванхувера. Но мне хочется верить, что в «Куполе» будет то, что я ищу.       Мотли действительно с радостью согласилась всё рассказать. И делала это до тех пор, пока не устала. Любой другой уснул бы от такого потока информации. Но не она. Она явно хочет делать что-то для меня. Я ей небезразличен... Вот же проблема.       Пойду собираться в Ванхувер.

***

      — Превосходно выглядишь, — проговорила Мотли, как только я вошёл в большой зал в своём тёмно-синем наряде с белыми вставками по краям.       — Спасибо. Подкинешь меня на Авантюре до Ванхувера?       — Я это... — замялась пегаска. Ох... нет. — Ты не будешь возражать, если я пойду с тобой?       — Почему? — спросил я, вновь сдерживая поднявшийся гормональный шторм, порождаемый внутренними противоречиями. Мне кажется, в скором времени я расколюсь на две части, если ничего не предприму.       — Ну, это... У тебя же нет надёжной защиты. Ты не столь хорош в ближнем бою,— проговорила она, смущённо потерев копытом за загривком.       Шторм усилился.       Она права в одном, быть одному в Ванхувере действительно опасно, когда не на кого положиться и некому довериться. Мотли спасала меня в «Кратере» и «Нортерн-Соуле». Мне будет спокойней, когда она рядом. В тоже время риск сблизиться с ней возрастает, что вызывает во мне беспокойство и страх. И...       Она с очаровательным ожиданием смотрит на меня своим глазами голубого и жёлтого цвета.       ...у меня не хватает духу, чтобы отказать. Дискорд. Ведь у меня есть рог и телекинез. А ещё я владею телепортацией. И... не могу, просто не могу.       — Ладно... Пойдём со мной.       Мотли едва не засветилась от радости.       — Но мне нечего надеть, — проговорила она в следующий момент, обречённо опустив глаза.       — Не понял? — удивился я. — Ты же будешь моим охранником. У тебя же есть ещё два комплекта хорошей брони для этого.       — Я... думала, — она опустила голову, и краткими и лихорадочными движениями водила копытом по полу, — что мы оба будем выглядеть, как обычные хозяева города. Ты же сам говорил, что не будешь надевать броню, дабы не привлекать лишнее внимание.       — Ты хочешь играть ту же роль, что и я? — уточнил я.       — Типа того, — ответила она.       —Купишь себе подходящий наряд или платье, когда будем в городе.       — Правда? — с радостным взором спросила она.       — Я же не скряга. Друзьям ничего не жалко.       Скряга... двадцать тысяч крышек отдал Блюрайз просто так.       — Ох, спасибо, — она заключила меня в объятия.       И вновь её нежные и радостные объятия. Так хорошо, когда её передние ножки обвивают мою шею. Я чувствую приятный аромат её гривы. Свежий.       И почти сразу она их разомкнула. Я приоткрыл рот от досады.       — Гхм... да... — что-то там промямлила она, неловко отведя взор куда-то в сторону. — Так. Я пойду приму душ.       Я просто кивнул, стараясь не представлять её мокрой в душе.       Она быстро развернулась и зашагала куда-то вглубь Небесной Гавани. Как же мне хочется вновь ощутить её нежные объятия. Или, что ещё лучше, — обнять её самому. Прижать к себе, ощутить тепло её тела, прикосновение её шёрстки к моей...       Нет... Я должен сопротивляться. Я не могу позволить такой милой и очаровательной пони страдать из-за страха, что со мной что-нибудь случится, ведь у меня опасная жизнь. Впрочем, как и у неё.       А ещё я человек. Она не примет меня. Не забывай об этом. Она разобьёт тебе сердце... пожалеет, что вообще испытывала что-то ко мне.

***

      Нара отвлекает меня от размышлений. Она взбирается на мебель различными методами, в разных местах и положениях. Может, мне стоит развеяться? Я слишком сосредоточен на своих мыслях. Поиграю с ней немного.       Она никак на меня не отреагировала, когда я к ней подошёл. Я предложил ей повеселиться. Она согласилась и первое, что пришло мне на ум—то, что ей нравилось находиться у меня на спине.       Я усадил маленькую оранжевую кобылку на спину и начал бегать по всему бункеру, будто за мной гонится помесь Когтя Смерти и касадора. Бегаю по всем помещениям, имитируя характерный рёв двигателя спортивной гоночной машины.       — Врум-врум! Вр-у-у-у-ум! — издаю я.       Я бегаю на всех парусах по Небесной Гавани, иногда перепрыгивая препятствия в виде мебели.       Первое время Нара перепугалась от моих имитаций звучания мощного двигателя и от стремительного бега.Крепко вцепилась в меня, но вскоре привыкла и её хватка немного расслабилась. Получает удовольствие и широко улыбается.       Через несколько минут она уже визжит от радости и восторга. У неё такой тоненький и привычный детский смех... Особенно, когда его источник у меня прямо возле ушей. Но мне он нравился, так что я, не сбавляя обороты, продолжаю носиться по убежищу.       — Оранжевый Вихрь выходит в лидеры, — страстно кричал я, обгоняя Розовую Жвачку! — Осталось совсем немного, и победа у неё в кармане! — Тут мы побежали по ступенькам. — Ух! Какие здесь на подъёме ухабистые дороги!       Фло, завидев нас, неистово несущихся по коридорам, просто вытаращилась на нас, не понимая, что происходит. Это она та самая Розовая Жвачка, а Нара, соответственно, — Оранжевый Вихрь. И розовая пони в недоумении поглядывала на нас, когда мы несколько раз пробегали мимо неё или были в зоне её видимости. Остальные особого внимания этому не уделили.       Через двадцать минут я окончательно выдохся и свалился на один из диванов в главном зале.       — Победа! Мы достигли финиша! А у транспорта кончилось топливо, — устало сказал я своему пассажиру, лёжа на диване и уткнувшись в него лицом.       — Я хочу ещё! — воскликнула она.       — Машинка устала, нет топлива, — обессилено проговорил я, с трудом подняв копыто.       — Ну я хочу ещё... — буркнула Нара, слегка толкая мне в спину.       Я попробовал издать звук, будто автомобиль отчаянно всасывает остатки топлива, а потом сделал вид, что полностью отрубился и никак не реагировал на последующие её просьбы. Она слезла с моей спины, целеустремлённо куда-то побежав.       Я так и пролежал, уткнувшись лицом в сиденье дивана. Услышал цокот копыт по полу, уныло повернул голову и увидел Нару со Спаркл-Колой в зубах, с нетерпеливым выжиданием глядящую на меня. Я не удержался и задорно рассмеялся, обратно спрятал своё лицо в диване, не прекращая сдавленно смеяться.       Как же я не люблю Спаркл-Колу...       — Фэффи... — невнятно произнесла она. Я неохотно промычал и поднялся, нормально сев на диване.       — Спасибо, — проговорил я, устало улыбаясь и покачивая головой.       Нара мило улыбнулась и с ожиданием на меня посмотрела. Я магией левитировал к себе бутылку, откупорил пробку и отпил немного, затем поставив бутылку на маленький столик.       Я приложил все усилия, чтобы скрыть неприятные ощущения от газированного морковного сока. Не хочу её огорчать.       — У меня ещё и двигатели перегрелись от усиленной работы. Так что всё, хватит. Поиграй с Феррисом или Эйджем.       Нара надула губки и с расстроенным видом на меня посмотрела. Я не выдержал и приобнял её. Она довольно улыбнулась, но всё же с грустным видом ушла восвояси. В главном зале явилась Мотли.       — О! Прелестно выглядишь, — сказал я похорошевшей пегаске, одетой в боевые доспехи.       — Спасибо, — сказала она, слабо кивнув и подойдя ко мне. — Вы довольно мило выглядели, — добавила она, а потом повернулась к маленькому столику со Спаркл-Колой.       — Не так мило, как Нара на твоей спине. — Каштаногривая отвернулась, вновь посмотрев на столик с бутылкой.       Мы взяли курс на «Оазис Ванхувера» и совершили посадку на крыше магазина «Бездонный сундук», обширное двухэтажное здание, владельцем которого является наша знакомая Блюрайз. С нами отправился один из «Стражей», который будет исполнять роль сторожа, если кому-то придёт в голову вновь позариться на мою крошку. Хотя всё равно завести двигатели вертибака без особого кода хрен у кого получится, но осторожность никогда не помешает.       В тот раз я не знал, где обжилась Блюрайз, а теперь знаю. И лучше буду оставлять вертибак у неё над домом. Надеюсь, она не будет против, что на крыше её магазина красуется такая бандура. С другой стороны, это лишь привлечёт больше клиентов! Так что она должна будет сказать мне спасибо!       — Ты не возражаешь? — с сосредоточенным видом спросил я у Блюрайз, которая стояла на выходе из магазина с раскрытым от шока ртом. Мотли спустила меня с крыши, так как спуститься, не переломав себе при этом копыта, не представлялось возможным.       Хотя я мог просто телепортироваться — и потратить часть своей магии.       — Я даже не знаю, что сказать, — проговорила она, глядя сначала на вертибак, а затем на меня. — Я, конечно, не на шутку перепугалась, когда потолок моего магазина вздрогнул. Но это точно привлечёт внимание! А значит — больше возможных покупателей, которые придут поглазеть на эту хреновину.       — Значит, — хмыкнул я, внутренне обрадовавшись, что мы оба увидели в этом пользу, — ты не против. И не парься, там находится «Страж», а ещё коды безопасности. Так что эту вещь в очередной раз не умыкнут у меня. Как у тебя дела? — невинно спросил я, словно и не было этого разговора.       — Да отлично всё, — она внимательно оглядела меня. — Отлично выглядишь, — улыбнулась она. — И куда это мы так вырядились?       — Дела и всё такое. Нужно будет послоняться по городу и набить себе немного репутации.       — Ну, тогда хорошо, — проговорила она, и мы направились прочь. — Удачи вам, — крикнула она вслед, после небольшой паузы добавив: — голубки.       Я незаметно взглянул на пегаску, которая на мгновение растерялась.       — Ну, мы на рынке, — проговорил я, полностью повернувшись к пегаске. — Будешь искать, во что приодеться, или как?       — Что?.. А, да, — она поспешно и нервно взглянула по сторонам. — А ты... пройдёшь со мной? — она неуверенно посмотрела на меня.       — Может, — начал я, улыбнувшись, — мне ещё и помочь тебе примерить что-нибудь и собственно копытно надеть?       На лице пегаски появилось замешательство, розовый румянец окрасил щёки. Задумчивое состояние.       — Ха-ха. Удачная шутка, — с той же иронией проговорила она.       На самом деле, это была не столько шутка, сколько предложение... я думаю. Мне сложно понять себя в последнее время.       — А я уже думал помочь тебе в этом, — с наигранным огорчением проговорил я.       — Ох, — страдальчески выдохнула пегаска, проходя мимо меня. — Иди ты туда, куда не светит солнце.       — В пещеру? — невинно спросил я.       — Да... — протянула она таким тоном, словно имеет ввиду нечто другое. — Туда...       Мы прошли мимо магазинов с одеждой, причём неплохих, однако пегаска быстро пробежалась взглядом по их содержимому через витрины и, не удовлетворившись товарами, прорысила дальше.       Да что же она ищет? Королевское платье? У меня вообще крышек хватит на оплату?       В конечном итоге мы покинули рынок, и через двадцать минут пегаска нашла подходящий салон одежды. Он довольно крупный по размерам и с богатым ассортиментом.       Мой кошелёк сжался от страха и норовил убежать куда-то подальше от этого места. Маленький скряга во мне подсказывает, что появится бездонная и беспощадная пропасть в моём бюджете, если я и дальше буду ходить с этой перевозбуждённой пегаской по магазинам. Однако ради её улыбки и счастья я пойду на эту героическую жертву.       Главное, чтобы на еду и боеприпасы хватило потом.       Здесь много манекенов... то есть поникенов, демонстрирующих разнообразные платья всех возможных цветов и фасонов. От такой резкой смены красок у меня кружится голова. Лампы освещают помещение жёлтым светом, а стены выкрашены бежевой краской, пол покрыт крепким и надёжным паркетом. На фоне играет мягкая и ненавязчивая, едва заметная мелодия. Напоминает фойе Тенпенни-Тауэр и Башни Тенпони.       Большинство посетителей— кобылы. Они выбирают себе очередной наряд, так как они отдают абсолютное предпочтение дорогой и изысканной одежде.       Судя по тому, как здесь всё чисто, ново и чудесно, этот салон, я более чем уверен, принадлежит семейству Софтхувз, для которых мода и стиль превыше всего.       Я уже ощущаю, во сколько обойдётся здесь одно платье.       Я присел в одно из коричневых мягких кресел и окинул взором помещение, пытаясь отыскать Мотли, которая, заскочив в магазин, тут же исчезла из виду, как молния после вспышки. И зачем я ей тогда сдался?.. А, точно, я же забыл, что все деньги-то пока при мне.       Я просидел около десяти минут, читая — вернее, рассматривая фотографии старого довоенного журнала о моде. В нём нет ничего полезного для меня, но поглазеть на стандарты красоты этого мира я не против.       Мотли показалась в новом и красивом платье; рядом с ней бордового цвета продавщица в скромном наряде.       Подол платья слегка волнообразный и исключительно синего, почти сапфирового цвета, остальная часть, отделённая белым поясом с пряжкой где-то в районе живота, полностью в узорах в виде волн синего оттенка. Довольно необычно, но прелестно смотрится, особенно на Мотли. Оно не излишне кричащее, но и не простое. Также в комплект входят изящные голубые накопытники, гармонирующие с цветом наряда. Для полноты картины только шляпки не достаёт.       — Ну... Как я выгляжу? — робко спросила Мотли, подойдя ко мне, и сделала грациозный оборот вокруг себя, полностью раскрывая красоту наряда.       — Как цветок душистых прерий, — улыбнулся я. — Что не надень, ты всегда будешь выглядеть просто бесподобно — это ты красишь одежду, придавая ей утончённый и изысканный вид. Примерил бы кто другой это платье — оно сразу бы потеряло свою незабываемую красоту и утончённость...       Продавщица слабо хихикнула, прикрыв рот копытцем. На лице Мотли можно жарить мясо, и, чтобы справиться с этим жаром, она водит копытом по полу. Наверное, от смущения хочет вырыть себе яму и там спрятаться.       Как же я это люблю — вводить других в такое состояние. В этом есть своя прелесть. Хотя мысленно я удивляюсь, как легко разбрасываюсь комплиментами, особенно в адрес Мотли.       — Сколько за всё? — спросил я у продавщицы, любуясь пегаской. Она съёжилась.       — Восемьсот крышек, — спокойно ответила продавщица.       Меня выдернуло из океана размышлений, я словно едва не захлебнулся под водой.       Да она о стену уебалась!       — Это как купить, или как продать? — после небольшой паузы осведомился я, хохотнув. — Вы же видите, как превосходно сидит на этом цветке платье, — ровно и в то же время нежно проговорил я, от чего продавщица приподняла бровь. — Какой оттенок, какой покрой, а какой материал... Ух! — восторженно и воодушевлённо изрёк я, явно чувствуя, как увлёкся. — Полную и истинную красоту этому платью придаёт эта миловидная пегаска, этот удивительный цветок Пустошей. Без неё оно — ничто, — снизив голос, я заговорил театральным тоном. — Согласитесь, разве нет? Именно ей суждено носить это чудесное одеяние, ибо только эта нежнейшая и ласковая красавица может открыть в полной мере его величие и очарование. Все жеребцы начнут вожделенно и томно вздыхать при виде этой привлекательной особы, а кобылы — только мечтательно вздыхать и бросать ревнивые взгляды.       — Ох, — вздохнула продавщица, на пару секунд прикрыв глаза. Похоже, я нащупал общий язык с продавщицей. Она ценит красоту одежды и её значение. — Мне бы подобное говорили... Ла-а-дно. Семьсот крышек для этого цветка.       — Вижу, вы смыслите в красоте одежды. И, — ласково проговорил я, внимательно глядя ей прямо в глаза, — понимаете, каким будет упущением, если это уникальное и драгоценное платье попадёт в другие копыта, я прав? — наклонился я ближе к ней, с нежностью посмотрев на неё.       — Думаю, да...       — В других копытах это превосходное одеяние потеряет свою восхитительную красоту. Только эта пони, надев это платье, даст послание всем остальным своим видом, насколько оно великолепно и бесподобно. И если спросят, откуда взялась такая красота, мы ответим, что его создало семейство Софтхувз. Создало именно для этой пегаски! Софтхувз создаёт наряды специально для каждого. И вот оно... подтверждение.       — Ох... Ладно, пускай будет шестьсот пятьдесят. Это моя последняя цена.       Мотли не знала, куда себя деть, и уже всерьёз собиралась провалиться сквозь пол. Это настолько неописуемое зрелище, когда бывший капитан разведывательного отряда Анклава реагирует подобным образам.       — Благодарю, — улыбнулся я.       Я выдал продавщице чек на указанную сумму. Она удалилась. Я был готов и восемьсот крышек заплатить, только бы видеть Мотли счастливой и довольной. Но я не буду самим собой, если откажусь от такой возможности заставить кого-то чувствовать себя неловко, да и к тому же это отличный способ потренировать свои навыки убеждения.       Она вышла чуть позже, поскольку забирала ещё и свою броню.       — Ты же не будешь таскать э... — я спокойно повернул голову к ней, однако не успел не то, что договорить предложение, но и полностью повернуться, как пегаска быстро пискнула: — Я сейчас, — с этими словами она резко взлетела и исчезла из виду.       Пегаска, видимо, перегрелась от такой горячей торговли. Я перегнул палку. Надеюсь, в полёте остынет.       Через пару минут она вернулась.       — Ты действительно умеешь работать языком, — сказала она, не смотря мне в глаза. Она подняла взгляд.       — Ты не представляешь, насколько... — подмигнул я, не удержавшись.       Да что со мной происходит? Почему я так прямо с ней флиртую? Я не могу устоять перед этим.       Пегаска покрылась очередной густой розовой пеленой смущения. Какое же наслаждение это приносит мне!       — На самом деле, у меня получилось её убедить, поскольку я говорил искренне. Я нисколько не преувеличивал, когда пытался снизить цену, — нежно улыбнулся я. Ибо действительно своим видом она беспощадно сразила меня и проткнула моё сердце. Она прекрасна в этом платье. — Я всегда говорю от души и не скуплюсь на комплименты.       — Спасибо, — едва слышно молвила она, опустив голову.

***

      Принц напомнил мне об Арене в Ванхувере. Я и так хотел посетить это место просто из интереса, а теперь у меня появилось время, ведь след к «Куполу» пока утерян и я не знаю, что делать в этом направлении. Буду плотнее изучать жизнь города; вдруг узнаю что-нибудь полезное.       По пути к Арене всплыли воспоминания о Питте.       Я однажды оказался под видом раба — чтобы получить свободу, необходимо было сразиться в Дыре и выиграть три тяжёлых поединка с применением любого оружия и любых способов, которые были в распоряжении. Бои шли насмерть. Я сумел победить только благодаря помощи одной женщины с заводского двора. Она обучила меня многому, и мои боевые навыки значительно возросли.       Арена... Интересно, какая она здесь? Я помню правила участия и значение для города, но хотелось бы визуально оценить это место, одно из самых популярных. Насилие и агрессия является частью нашей природы, как людей, так и пони, грифонов... без разницы кого. Оно помогало выживать. И его нужно как-то утолять, поэтому неудивительно, что Арена для боёв является излюбленным местом.       Я вспомнил, что нечто подобное было и в Нью-Рино, где проводились более-менее официальные состязания между бойцами, а именно бокс в спортзале «Джунгли». Я там не участвовал, не было желания терять часть своих зубов ради развлечения... Однако слышал, что однажды тот самый Избранный стал чемпионом. Подтверждение этому я вычитал в его мемуарах. Вообще довольно весёлый парень, несмотря на то, что дикарь из племени; он сумел неплохо ужиться в цивилизованном мире, насколько вообще современное общество можно считать цивилизованным.       Помимо стандартного предназначения поединков — выплёскивания агрессии —Арена сейчас имеет и ещё одно предназначение: проверка раба на его способность к самостоятельности и ответственности за свою жизнь. Рабы надеются доказать свою способность защищать себя, не отнимая чужих жизней: оппонента нельзя убивать, в ином случае участнику грозит штраф и последующая дисквалификация.       Через некоторое время мы подошли к той самой Арене Ванхувера, расположенной в десяти кварталах от Мейнстрит. Здание арены вытянутой прямоугольной формы высотой приблизительно в пять этажей. Вокруг здания суетится два десятка хозяев со своими рабами. Часть рабов отличается от тех, что я видел ранее, более крепкой и внушительной мускулатурой, но также есть рабы с обычным телосложением. Глаза рабов горят запалом сражаться за свою независимость, давая хозяевам возможность заработать приличное количество крышек. Одеты они не хуже своих хозяев. Вокруг также стоят на посту и охранники Арены.       А на охрану они не скупятся, как я погляжу, и за порядком следят. Да и ещё забавная у них экипировка.       Мы пришли уже под конец дня, поэтому здесь много народу. Между прочим, как я выяснил позже, на этом месте когда-то была площадка для игры в хоккей. Поэтому охрана носит довольно специфичную экипировку, сильно напоминающую обмундирование довоенных хоккеистов с плакатов. Из оружия у них в основном хоккейные клюшки, лишь парочка охранников на своих сёдлах носят по два минигана.       Кое-где здание выглядит потрёпанным временем и анархией, воцарившимися сразу после падения мегазаклинаний, однако, судя по едва заметным различиям, появившимся при восстановлении, оно находится в хорошем состоянии по меркам Пустошей и города в целом.       Для входа на Арену необходимо заплатить сто крышек за тело. Неважно, сколько ты там пробудешь, цена за вход одинакова в любое время дня. Арена открыта для посетителей с десяти утра до трёх часов ночи. Больше всего народу сходится после наступления сумерек, поскольку большинство хозяев где-то в этом время освобождаются от своей работы и могут насладиться зрелищем.       Заплатив за себя, мы прошли вовнутрь и оказались в вестибюле, полностью огибающем арену и повторяющем форму самого здания. Здесь до войны сдавали верхнюю одежду, а сейчас это места для сдачи оружия, потому как вход с оружием и боеприпасами на трибуны строго запрещён. В этом же месте располагаются и продавцы, которые торгуют только едой и напитками.       И правильно. Если посетитель покинет здание Арены, то обратно не вернётся, пока не заплатит очередные сто крышек. Уже отсюда слышно, как толпа восторженно ликует и громко кричит, поддерживая одного из бойцов.       Мы направились к трибунам, к которым ведут всего лишь четыре входа из вестибюльного помещения, находящиеся в каждом из углов главного зала. У этих входов стоит охрана, дабы удостовериться, что всё оружие мы оставили у гардероба. Лишней верхней тёплой одежды на нас нет: ещё не настолько холодно, чтобы её носить. Вопрос коснулся только оружия. Его оставил только я, поскольку Мотли не брала с собой оружия совсем, ей более чем достаточно своих копыт.       На трибунах мы с Мотли огляделись. Вокруг арены располагаются места для сидения в виде пластиковых кресел, соединённых между собой. Стены отделаны светло-серой штукатуркой, на потолке установлены такого же цвета небольшие прожекторы, которые заливают центральную часть зала белым светом. Почти все места уже заняты: у основания полностью, а уже ближе к верху посвободней. Мы едва нашли два свободных места где-то посередине ряда, однако даже отсюда всё хорошо видно.       Лёд на хоккейной площадке отсутствует, вместо него всё засыпано уже давным-давно отвердевшим слоем грунта, который у краёв даже порос невысокой травой. Площадка разделена на две арены, так что одновременно можно наблюдать за двумя боями. На одной сражаются рабы, на другой — обычные хозяева. Видимо, желающих проявить себя более чем достаточно среди обоих. Это место действительно имеет большое значение в жизни города.       Для безопасности рабов-бойцов с них снимают ошейники, дабы во время боя случайным образом их не повредить. Применение каких-либо наркотиков среди бойцов строго запрещается. Перед боем каждого участника проверяют на наличие в крови наркотических веществ при помощи магических заклинаний или приборов. Однако я уверен, что жульничеством тут всё пропитано насквозь, ведь это один из способов проверяющих вытрясти больше крышек с хозяина, если тот хочет, чтобы его раб или он сам победил при помощи наркотиков. Я думаю, это ограничение как раз и ввели с подобной целью. Ещё один способ наживы, не вполне законный.       Имплантаты также запрещены, разве что кроме необходимых для поддержания жизни, к примеру, кардиостимуляторов. Проход на арену мне закрыт. Я думаю, что ситуация с имплантатами обстоит также, как и с наркотиками: заплатил крышек — и строгое правило тебя больше не касается. Любое оружие, включая и холодное, а также металлические или любые другие приспособления на копытах, позволяющие получить превосходство над оппонентом, также запрещены.       Бой идёт не больше двадцати минут; если кто-либо из бойцов не сдастся, судья объявляет ничью. Никто ничего не потерял и не выиграл. Проигравшим на арене считается тот, кто не в состоянии подняться на все четыре ноги в течение десяти секунд. Рядом с двумя площадками дежурят пони в белых халатах на случай, если тяжело раненому бойцу понадобится срочное лечение. Естественно, за символическую плату они окажут эту услугу.       На арене нет запрещённых приёмов. В случае смерти раба хозяину полагается компенсация согласно стоимости утраченного имущества, а убившему снимается десять предыдущих побед в его продвижении к свободе. И, как и говорила Фло, после пяти случайных убийств следует пожизненная дисквалификация.       По достижении рабами сотой победы управляющие Арены могут проявить желание перекупить победителей у их хозяев за незатейливую сумму крышечек — в два раза больше первоначальной стоимости раба. Однако хозяева имеют право отказаться от этого предложения, но в большинстве случаев они соглашаются, поскольку раб, победивший в сотне боёв, уже не может участвовать в поединках, а в крепких охранниках сам хозяин не нуждается. Управление Арены оставляет этих бойцов в качестве тех самых охранников. Узнав об этом, я более внимательно рассмотрел одного из охранников и заметил под слоем экипировки едва заметный ошейник.       Охранникам не нужно платить, а их опыт в копытопашном бою уже давным-давно наглядно проверен. Отличные бойцовские псы, стоящие на страже. Управление Арены от этого только выигрывает.       Ставки делаются до начала боя; их можно сделать в вестибюле в определённом месте. Там же есть и список участвующих в боях на этот день. Записывающийся на бой должен ждать своей очереди, обычно она доходит на следующий день. Это зависит от продолжительности боёв, которые в обычном случае редко длятся больше десяти минут.       Я не стал предлагать Мотли участвовать в поединках, потому как для этого нужно ждать своей очереди, а ставки мы делали между собой. В итоге она заработала около двух сотен крышек на собственные расходы, несмотря на то, что я и так всё оплачиваю. Интересно, куда же она их намерена потратить? Она лучше разбирается в этом деле, нежели я.       Мы рассуждали о бойцах, о том, как они сражаются, обсуждали исполненные ими приёмы. Некоторые приёмы я бы однозначно смог повторить, однако большая часть была мне не по силам, их исполнение выглядело довольно непросто. Сражались бойцы очень-таки неплохо в сравнении с Мотли. Однако я уверен, что точные движения моей пегаски уделают даже массивного противника — чем выше шкаф, тем громче он падает. Она смогла бы побеждать противников, щёлкая их, как орешки.       Просидели около трёх часов, наблюдая за боями и обсуждая их. Зрители на трибунах ликуют, звучат овации. Они просто веселятся и получают удовольствие от созерцания захватывающих боёв, утоляя свои агрессивные порывы. Я пару раз ходил за напитками, а Мотли приглядывала за нашими местами, поскольку их мог занять любой желающий: уже в разгар вечера мест на всех зрителей хватало с натяжкой. Кроме как о боях, с Мотли я ни о чём больше не говорил. Какая ни была бы тема разговора, мне с ней приятно просто находиться рядом и обсуждать что-то.       На арену для рабов вышел тёмно-серого цвета земной пони с чёрной гривой и хвостом, некоторые пряди волос были белыми. Все приветствовали его сценическим именем — Чёрное Перо. Даже рабам зрители дают прозвища, а всё потому, что среди участников он имеет наименьшее число поражений в соотношении числу побед: пять к шестидесяти. Его глаза горят уверенностью в себе, он полностью настроен на сегодняшнюю победу в надежде добыть свободу. Судя по его прямому взгляду, нехарактерному для раба, он закован в ошейник не так уж и долго. Один или два года. Как же такой опытный боец, как он, стал ра...       — Не может быть! — шокировано воскликнула Мотли, перебив мои размышления. Я с удивлением и непониманием взглянул на пегаску, ошеломлённый взгляд которой устремлён на Чёрное Перо. Поединок уже начался, и она смотрит на бойца, будто на призрака. — Это же Блейз! Он же... погиб... из-за меня...       Это же земной пони. Может, она спутала его с кем-то другим? Я помню, что Блейз являлся членом отряда Мотли, но... как земной пони мог служить в Анклаве, в качестве развед...       Погодите-ка минуту... Небольшая часть его спины перебинтована. Я сначала счёл это за повреждения, полученные в предыдущих сражениях. Под бинтами что-то едва заметно выпирает, если приглядеться. Два бугорка... в том месте, где у пегасов обычно находятся крылья.       Ох...