Fallout: Equestria. Параллельность

      Мотли полагала, что собственнолично расправилась со своими бывшими компаньонами и любимым. И крайне ненавидела себя за это. Я её прекрасно понимаю...       Вайолет выжила, не без веры в Анклав и его идеалы, но от неё пришлось избавиться: она не остановилась бы в осуществлении своих планов и в стремлении убить Мотли.       Теперь же оказывается, что жив ещё один член отряда каштановогривой пегаски — Блейз.       Поведёт ли Блейз себя так же, как Вайолет, когда узнает, что его бывший капитан жива и невредима? Мотли рассказывала как-то, что Блейз не был столь идеологически настроенным. В Анклав он также пришёл по своим материальным причинам, однако не хочет конфликтовать с ним. Я очень надеюсь, что мне и Мотли удастся решить этот вопрос без убийств.

***

      — Как же такое возможно?.. — наконец проговорила Мотли, глядя, как Блейз с лёгкостью только что одолел своего оппонента.       Её вопрос однозначно относится не к одержанной победе. С момента начала поединка пегаска не проронила ни единого слова, она с шокированным выражением лица наблюдала за ним, словно за ожившим мертвецом, которого она когда-то лично убила. Я был бы ошарашен не менее, чем она, если бы увидел ожившую Брис.       В боевом искусстве Блейз не уступал Мотли, правда, его движения не так плавны и изящны. Оппонент пытался атаковать перевязанную спину Чёрного Пера. Последний на это и надеялся и был заранее готов. Мне кажется, большинство поединков он выиграл именно таким способом — противник атаковал перебинтованную спину, предполагая, что когда-то в том месте он получил серьёзные повреждения. Интересный способ предвидеть намерения своего противника — так он обернул уязвимость в превосходство. И всё же: если оппонент достиг бы больного места — разве это не гарантия проигрыша?       Когда судья объявил победу Чёрного Пера, он сообщил и о следующем поединке. Нелишне упомянуть, что поединок Блейза с его соперником вызывал бурные овации у зрителей, наблюдавших за ходом боя с непередаваемым восхищением. Почти все взгляды были прикованы к поединку, где сражался один из самых опытных бойцов среди рабов. Происходящее на соседней арене, где поединки вели хозяева, мало кого интересовало, действо на ней представлялось зрителям крайне неинтересным. Ещё бы! Даже не зная о его прошлом, я в любом случае наблюдал бы только за его сражением, пусть оно и было кратковременным. В какой-то момент мне захотелось посмотреть, как Блейз сразился бы с Эриком. Полагаю, всё выглядело бы очень захватывающе.       Блейз исчез из виду, а Мотли повернулась ко мне лицом — по её взгляду можно понять, что она совершенно не понимает, как ей сейчас поступить.       — Хочешь поговорить с ним? — тихо спросил я. Лицо пегаски отображает гамму эмоций. Все они относятся к разряду неуверенности, волнения и растерянности. Зрители вокруг не обращают на нас никакого внимания: все они поглощены бурными эмоциями после наблюдения столь красивого и изумительного боя.       — Я... Это... так неожиданно, — наконец изрекла она. — Я уже мысленно похоронила своих друзей и особенного пони. Не знаю, как отреагирует Блейз на моё появление. Вайолет...       — Я помню её реакцию.       — Он сражался на площадке для рабов, а это значит, что он лишён свободы, ровно как и возможности летать, — голос Мотли задрожал.       — Если не хочешь с ним говорить...       — Из-за меня он оказался в таком положении, — продолжила она, тяжело дыша, но стараясь держать себя в копытах. — Единственное, что я в состоянии сделать... так это освободить его.       — Я бы тоже этого хотел, но ты можешь представить, сколько стоят рабы-бойцы? Тем более, такие популярные и способные. У нас просто крышек не хватит. Управление Арены предложит его хозяину или хозяйке большую сумму крышек, которую мы не сможем перекрыть. К тому же я сомневаюсь, что он или она захочет продавать такого опытного бойца кому-либо ещё. Сомневаюсь, что этот факт неизвестен хозяевам.       — Думаешь, я и без тебя не знаю?! — Мотли повысила голос, глядя на меня. — Он был моим другом! Мы были одной командой! — её голос понизился до шёпота, а взгляд устремился куда-то в сторону. — Я не смогу оставить его здесь, в этом ужасе. Я... Уже и так его покалечила на одно крыло тогда в перестрелке. Из-за меня хозяева ради собственного садистского желания и удовольствия оторвали ему и второе крыло... — она тяжело опустила голову.       — Давай найдём его и его владельца, а там видно будет, — сказал я.       Я более чем уверен, что Блейз будет очень недоволен встречей со знакомой, из-за которой он оказался здесь. Лишился возможности летать.

***

      Я забрал оружие в главном вестибюле, и мы с Мотли через некоторое время отыскали Блейза и его хозяйку в помещении для рабов-бойцов, где когда-то располагалась раздевалка для игроков в хоккей. Здесь находятся другие рабы и их хозяева.       Блейз первым обратил внимание на появление новых пони в непосредственной близости от него. Его зелёные глаза широко распахнулись от удивления, а затем наполнились гневом и злостью, когда он узнал в бежевой пегаске своего бывшего капитана. Он уже собрался наброситься на Мотли, но его жестом копыта остановила единорожка с оливковой шёрсткой и с короткой гривой тёмно-алого цвета.       — Воу-воу, полегче, — поспешно остановила своего раба хозяйка. — Успокойся, если ты им навредишь, то отвечать придётся мне.       — Да мне насрать на второго, мне нужна только она! — злобно выговорил пегас тёмно-серого цвета без крыльев. — Дай мне выпотрошить эту су...       Он закричал — единорожка передним копытом ударила его по перевязанной спине, в зону с наложенными бинтами.       — Я сказала, успокойся, блять! Ты знаешь, что я с тобой сделаю, если ты не будешь повиноваться!       Гнев серого пегаса с чёрной гривой сменился на едва заметный страх, и он затих, но продолжал с нескрываемой яростью смотреть на Мотли, которая в свою очередь не знала, что сказать. По выражению лица можно понять, что в голове её разразилась невероятных масштабов буря из мыслей и эмоций.       — Так, — начала единорожка, глядя на нас, — давайте по порядку. Кто вы такие?       — Просто зрители, — спокойно ответил я, пытаясь поддерживать дружелюбие в голосе, хоть это и трудно было сделать. — И мы хотели бы выкупить вашего раба.       — Мне сложно поверить в то, что вы знаете его не более, как обычного раба, учитывая его недавнюю реакцию. Так что не вешай мне лапши на уши.       — Старый... знакомый, — объяснил я. — Мы и не предполагали обнаружить его здесь. Нам необходимо уладить с ним некоторые дела.       — Какие именно дела? — поинтересовалась единорожка, сосредоточив своё внимание на мне, изредка поглядывая на Мотли, которая уставилась на Блейза.       — Тебя это не должно касаться. Мы только хотим выкупить его у тебя. — Единорожка засмеялась.       — Этому не бывать. Он способный боец, как на ринге, так и в... постели. Мне нравится, как он любит выпрашивать у меня возможность сразиться на Арене... — При этих словах Блейз от отвращения, смешанного со стыдом, отвёл глаза. — Потом сведёте с ним счёты. Где-то через год он будет на свободе. А может, и раньше, зависит от того, как он будет уметь просить. И вести с вами торг я не намерена, разве что вы не предложите мне минимум тринадцать кусков за этого красавца.       Я неловко отвёл глаза в сторону. Твою же мать, какая наглая сучка попалась. За своё время пребывания в Пустошах я ни разу не слышал, чтобы рабы стоили таких денег!       — Ваше молчание говорит о том, что у вас нет такой суммы, поэтому этот разговор больше не имеет смысла. Поэтому советую вам улепётывать, иначе всё это до добра не дойдёт.       Единорожка самоуверенно и напыщенно прошла мимо нас, за ней следом с неохотой зашагал и Блейз, который, проходя рядом с Мотли, на краткое мгновение приостановился и едва слышно для меня прошептал ей: — Погоди, ты ответишь за всё, что я здесь пережил, ебучая ты сука, — он дерзко толкнул её своим плечом и проследовал за своей хозяйкой.       Его гнев можно понять — как и гнев Вайолет. Обоим пришлось нелегко. И оба навешали всех собак на Мотли, хотя она только защищалась, в то время как они сами отправились за ней.       Пегаска так и стоит, будто её копыта прикованы к полу, не решаясь что-либо произнести. Тут у неё подкосились ноги, и, чтобы не упасть, она присела на находящуюся рядом скамейку и склонила голову.       — Мотли? — осторожно произнёс я, подходя к ней.       — Что?! — она подняла голову.       Её глаза слезятся. Моё сердце сжалось от боли, а желудок словно завязался узлом и провалился в огромную дыру. Я присел рядом и успокаивающее обнял. Мотли уткнулась носом в мою шею и горько всхлипнула, стараясь удержаться от рыданий. Я медленными движениями гладил её по голове.       Я прижимаю её крепко к себе, укрыв своим телом в попытке защитить её боли, которую доставляет ей окружающий мир.       — Я понимаю, что ты сейчас испытываешь, — сказал я с сочувствием.       Её друг, бывший член отряда, потерявший крыло, а затем и второе, теперь является изгоем Анклава и находится в оковах рабства, пройдя боль и мучения. И всё это частично лежит на совести пегаски. На её месте я всю вину взвалил бы на себя, и оттого осознаю, как сильно ей нужна поддержка.       — Не думай «а если бы...» Сейчас надо думать о настоящем и о том, как облегчить его страдания и освободить его.       — Как? — сломленным голосом проговорила она, словно не веря, что у нас что-то получится. Она обняла меня покрепче.       — Не унывай так. Выход есть всегда. Его нет, когда на твой гроб падает земля, да и то не факт.       Я вдруг вспомнил, как я дважды был заживо закопан в могиле и был спасён: один раз секьюритроном, а второй раз единственным не предавшим меня охотником за головами.       — Я здесь, с тобой, и я помогу тебе, так что шансы на успех у тебя есть. Мы что-нибудь придумаем, обещаю, а пока пойдём отсюда. Если я даю обещания, то в лепёшку разобьюсь, но исполню их.

***

      Я купил немного еды, и мы сняли в одном из отелей, находящихся рядом с Ареной, номер для двоих с двумя отдельными кроватями, что немаловажно, хоть и в одной комнате.       — Кем Блейз был в вашем отряде? — спросил я, сидя в одном из мягких кресел, Мотли сидит в другом впритык рядом с моим. Она волнуется, не находит себе места от осознания, что её близкий друг сейчас страдает.       — Хороший и способный солдат. Неплохо стрелял из разных видов оружия, не уступал мне в копытопашном бою и разбирался в технологиях, но в рамках разного рода воздушного транспорта.       — То есть он был пилотом?       — Лучшим на курсе, — слабо улыбнулась Мотли, а затем беспокойно покусывала губы во время своих пауз. — Он мог умело пилотировать различные виды транспорта, как обычные, так и боевые. От этого он получал не меньше удовольствия, чем от полётов. Потеря крыльев для пегаса равносильна...       — Кастрации жеребца, я понял, — вставил я.       Разноцветные глаза пегаски как-то странно смотрели на меня, однако она слабо кивнула.        — Я пытался избегать этой темы, понимая, как тяжело тебе. Но что всё-таки произошло в той перестрелке? — поинтересовался я. — Ты можешь не отвечать, если тебе больно это вспомин...       — Всё в порядке. Мне нужно рассказать... — она тяжело вздохнула и вновь прикусила нижнюю губу от волнения.       Трудно смотреть на это, поэтому, дабы её немного успокоить приободрить, я положил своё копыто на неё. Сначала она вздрогнула от прикосновения и взглянула на меня, а затем слабо кивнула и продолжила говорить, медленно и иногда с длинными паузами между предложениями.       — В какой-то момент боя Вайолет применила против меня энергомагическую гранату. Я сумела отбросить её назад, и она взорвалась рядом с Вайолет. Видимо, не так близко, если она сумела выжить после этого, но её точно выбросило в окно ударной волной. Во время боя угодила Блейзу в крыло. От этого оно начало... плавиться, и он закричал в агонии и свалился. Не нужно долго думать, чтобы понять, что второе крыло ему просто оторвали — для полноценности, так сказать, — с горечью и отвращением в голосе произнесла пегаска. — Лайт... За время перестрелки он ни разу не атаковал в полную силу. Скорее всего, он просто изматывал меня, чтобы потом захватить. Я была тяжело ранена. Он решил, что это хороший шанс схватить меня живой, и подошёл близко ко мне. Я, зная слабое место в силовой броне, проткнула его встроенным жалом. Этот удар оказался для него смертельным.       — По крайней мере, ты не убила своих дру...       — Вместо этого я сломала им жизни: из-за меня они испытали страдания и муки. Это гораздо хуже смерти. Вся ответственность на мне... — прервала она меня, не поднимая головы. Появление Блейза вновь оживило в ней эти разъедающие мысли и чувства.       — Они виноваты, что последовали за тобой.       — Вайолет... Лайт... Все они погибли из-за меня. Если бы это было возможно, я бы отдала жизнь за них троих, лишь бы они не страдали и были живы.       Я погладил её плечо.       — Я бы тоже отдал за Брис свою жизнь. Но нужно думать о сегодняшнем. Что мы ещё можем исправить. Блейз по-прежнему жив, и это самое главное. Так что давай вместе подумаем о том, как вытянуть твоего друга из дерьма, в которое он попал. Сделай глубокий вдох. Нет, давай вместе...       Я сделал глубокий вдох; пегаска повторила за мной и проделала тоже самое. Затем я выдохнул, как и она. Ещё несколько раз она самостоятельно проделала несколько глубоких вздохов.       — Спасибо, что... помогаешь мне справиться, — в её голосе чувствуется неловкость, но совсем иного рода. Осознав, что она успокоилась, я убрал с её ноги свои копыта и уселся нормально.       — Продолжим о Блейзе. Я тут вспомнил слова его хозяйки, когда она упомянула, что делает с ним, то почему ему было так противно это слышать?       — Дело в том, что Блейз... хм... как бы сказать... Он не любит кобыл в этом плане, — проговорила Мотли, из-за чего я впал в небольшой ступор. Дискорд... Не повезло ему с кобылой-рабовладелицей.       — А... — я мотнул головой, стряхивая с себя ненужные размышления, которые, как обычно, заводят меня не в те дебри. — Что ещё расскажешь о нём?       — Немного циничный, но добропорядочный. Он любил пошутить; по большей части получалось у него неудачно, собственно, как и у тебя, — пегаска выждала короткую паузу, изучая моё лицо, на котором ничего особенного не прояснилось.       Даже в такие моменты она пытается меня подколоть. Молодец. Судя по всему, она сама в своём прошлом любила пошутить.       — Он пытался разрядить общую напряжённость во время миссий и заданий. Все неудачи воспринимал в шутливом тоне с долей цинизма, по-философски, как он говорил: мол, в сравнении с вечностью это всё пустяки. Как-то так. Когда я посмотрела на него сегодня, мне стало особо больно от того, что с ним стало. Я впервые увидела его таким подавленным и измученным. По моей вине он оказался в таком положении. А как он отреагировал на меня... столько гнева и злости... Было ещё хуже слышать подобное от него.       — Но ты держалась, — тепло улыбнулся я ей. — И я тобой горжусь.       — Только потому, что ты мне помог. Без тебя...       Я ей улыбнулся.       — Я рад быть полезным для тебя. Как же мы будем вытаскивать его из этой передряги...       Я широко зевнул, и Мотли следом за мной тоже.       — О, — изрёк я, — подумаем об этом завтра, сейчас на мою сонную голову ничего дельного не приходит. Пойдём спать.       — Пойду подышу свежим воздухом... да побольше. Спокойной ночи, — сказала она, покинув номер, не дав мне что-либо сказать.       Что ж, мне будет проще уснуть в её отсутствии. Я разделся и запрыгнул на кровать, плотно укутавшись одеялом, и почти сразу провалился в сон.

***

      17 число Месяца Вереска, Еллоудэй. Пятьдесят пятый день пребывания.       Так... где я? А, точно. Вспомнил. Я чувствую себя просто прекрасно после долгого сна.       Я медленно открыл глаза и посмотрел на часы на стене. Ранее утро.       Я посмотрел на соседнюю кровать, где спала... должна была спать Мотли. Но, судя по скомканному постельному белью, она уже проснулась. Только вот где сама пегаска? Куда она свалила? Полежав минут двадцать и придя в себя, я оделся и уже собирался покинуть номер, встав у выхода, как дверь передо мной открылась, а за ней показалась моя погружённая в размышления спутница. Заметив меня перед собой в дверном проёме, она смущённо вскрикнула.       — О, ты уже проснулся, а я тут... Пока ты спал, я решила сходить в ресторан позавтракать. Чтобы не возвращаться с пустыми копытами, зная, что тебе также захочется есть... в общем... купила тебе немного еды... — проговорила она, нагнувшись и зубами достав из сумки небольшой пакет.       — О, большое спасибо за заботу, — улыбнулся я, магией забирая пакет и возвращаясь обратно в номер. Я сел в кресло и стал разбирать содержимое пакета. Мотли села в другое кресло.       — А где ты взяла деньги на это? — невзначай спросил я.       В пакете лёгкий завтрак: сахарные бомбы, два свежих яблока, большой свежеиспечённый маффин и бутылка «Поцелуя Королевы». В последний раз я пил его, когда был в «Роскоши» с Фло.       Что-то мне захотелось клубничного десерта...       — Те, что я выиграла у тебя на ставках.       — Не стоило раскошеливаться ради меня. У меня же своих полно...       — Нет-нет. Всё нормально, — мягко улыбнулась она. — Так или иначе, на них ничего особенного не купишь.       — Ну, тогда ещё одно очередное спасибо, — ответил я, благодарно улыбнувшись. О, так это же, получается, подарок. Как это мило с её стороны... Напомнило мне момент, когда она с Блюрайз ходила за покупками и взяла себе закуски, а про меня даже и не вспомнила, но после купила мне печёных яблок на палочке.       — Ага, — изрекла Мотли, улыбнувшись и глядя на то, как я поглощаю свой завтрак. Чтобы она просто не таращилась на то, как ем, я решил задать несколько совсем не лишённых смысла вопросов.       — Как ты смогла, уснув позже меня, проснуться раньше? — поинтересовался я и закинул в рот очередную сахарною бомбочку.       Люблю порой побаловать себя сладеньким с утра. Хоть я и не такой уж любитель сладкого.       — Я была на крыше и просто смотрела на облака, — выражение лица пегаски на время подёрнулось тенью ностальгии. — Меня всё не покидали мысли о Блейзе. В итоге я едва проспала пару часов. В голову лезли неприятные и неспокойные мысли. За завтраком я размышляла о том, как вытащить Блейза.       — По-моему, я говорил, что мы будем размышлять вместе. Ну да ладно. Она всё равно нам его не продаст, — проговорил я, прожевав последнюю бомбочку. — По крайней мере... — я взял маффин и надкусил его.       Свежая и сладкая выпечка... ну прямо песня. Вкусно!       —...пока он не выиграет последний, сотый поединок, — добавил я, прожевав кусочек маффина. — Что произойдёт не раньше, чем через год.       — Я не выдержу такого ожидания.       — Можем попробовать его украсть.       — Украсть? — удивилась пегаска, а потом нахмурилась. — Это же опасно, к тому же, хозяйке известно о нашем интересе к Блейзу.       — Нам нужно алиби, — проговорил я, доедая мягкий маффин.       Я взялся за яблоко. Откусывая кусочек за кусочком от него, я периодически облизывал свои губы, слизывая с них яблочный сок. Я заметил на себе взгляд Мотли, вернее, на яблоке. И предложил ей второе яблоко.       — А?.. Нет, спасибо, я не хочу, — произнесла она, одарив меня лёгкой улыбкой.       — Да бери, я же вижу, как ты смотришь на яблоко... самой, наверное, есть захотелось.       — Да я вообще не на еду смотр... — пегаска внезапно умолкла, сжав свои губы.       — А на ч... — не успел я задать вопрос, как она уже выхватила из моих копыт яблоко и, с несколько горячими щеками, начала его есть.       Вот сейчас я не совсем понимаю, почему такая резкая смена решения? Что её так смутило и куда, как не на еду, она см... Тут я вспомнил, как пялился на то, как Фло ела клубничный десерт в отеле; меня посещала мысль о двусмысленности увиденного. И ещё припомнил, как ответил на слова пегаски, что умело работаю языком.       Какое же у неё извращённое воображение. Прямо как у меня.       — Так вот, — продолжил я, —нам нужно алиби. Попросим наших друзей решить вопрос о перемене владельца. Ты знаешь, о каких друзьях я говорю... — сказал я, намекая на Стойло со сбежавшими рабами.       — Что будем делать?       — Для начала вернёмся туда и попросим подсказать, кто смог бы нам помочь, — проговорил я, доедая яблоко.       Бутылку «Поцелуя Королевы» я положил в сумку. Потом выпью... Да и не хочется мне в последнее время пить алкоголь.       Я только сейчас заметил... В этом городе великий ассортимент алкогольных напитков, но почему пегаска выбрала именно этот? Я не припомню, чтобы рассказывал ей, что когда-то пробовал его. Такое чувство, будто названием напитка она мне что-то намекает. «Поцелуй...».       Всё это маловероятно. Просто совпадение. И я, как обычно, ищу смысл там, где его нет, особенно сейчас, когда часть меня подталкивает меня ближе к Мотли. Дискордовы гормоны...       Я сдал номер администратору, и мы направились к Авантюре.

***

      — Может, вы хотите, чтобы я нарисовала вас на картине? — спросила земная пони тёмно-бирюзового цвета, преградив нам путь.       — Зачем мне это? — недоумевал я. Лицо кобылы выражает отчаяние.       — Это же прекрасно, когда ваша личность останется на полотне. Это будет вашим собственным зеркалом эмоций и чувств, которые вы испытали в тот момент!       — Для этого существуют фотоаппараты.       — Бездушные и холодные аппараты могут запомнить реальность, но не более того, ведь они не видят внутреннего состояния, души, эмоций и впечатлений. Лишь живые могут узреть душу, отобразить её на полотне такой, какой мы её видим. Показать истинную красоту души и глубину сердца. Ну так... — волновалась кобылка. — Возьмёте заказ? Или хотя бы купите картину?       — Художники — редкость на Пустошах, — сказал я.       Я вспомнил ранее знакомого художника Майкла Анджело, проживавшего на Стрипе Нью-Вегаса и страдавшего агорафобией, то есть боязнью открытого пространства. Когда-то я помог ему с вдохновением, бегая по всей Мохаве и фотографируя известные вывески достопримечательностей. Однако и до этого встречал художников разного уровня мастерства и в других уголках Пустошей.       — Я был бы не против, но к чему такая спешка?       — У меня проблемы с доходами, вот и всё. В последнее время заказчиков почти нет, немногим нужны картины, особенно от малоизвестных художников. Мне же со связями не повезло... Так вы согласны?       — Проблема не совсем в этом, поскольку у художников, насколько я знаю, всегда будут заказы, особенно в нынешнее время, когда они в избытке. Связи помогают найти только богатых покупателей. Ещё раз спрошу, куда спешка? Я же вижу тревогу.       — Мой муж пропал. У дверей я обнаружила записку, в которой говорилось о выкупе. Если за неделю не соберу необходимое количество крышек, то они отдадут его в рабство и сотрут всю память! — глаза художницы наполнились слезами. — И найти его в этом огромном городе я уже не смогу.       — Сколько они потребовали?       — Двенадцать тысяч крышек. Прошло уже пять дней, а я даже и треть суммы не успела собрать       — А в полицию обратиться?       — Похитители упоминали, что, если полиция начнёт расследование, они убьют его... К тому же полиция может искать месяцами, все знают, как медленно они работают в таких случаях. Мне ничего не остаётся, кроме как работать день и ночь, но даже так я не успеваю...       Думаю, мне стоит попробовать поискать её мужа. Принц же говорил, что мне нужно породниться с городом, а как это можно сделать, не помогая его жителям? К тому же, я не против помочь.       — Мы поищем его, — сказал я. — Я вам помогу, вот только скажите, откуда начать поиски?       — Н-но я же вам говорила, что если начнётся рассл...       — Речь шла о полиции, — осторожно перебил я пони, — а я к ней не принадлежу. Просто случайный прохожий, или ваш знакомый, который решил поискать своего непутёвого друга, — тепло улыбнулся я.       Странно, что похитители установили столь короткие сроки и такую сумму. К тому же не округлённую, допустим, в десять, двадцать тысяч. И я сомневаюсь, что её мужа оставят в живых, даже если она отдаст необходимую сумму. Она сама сказала, что у неё нет связей, а полиция здесь вряд ли сделает хоть что-нибудь.       — Когда он пропал?       — Большое вам спасибо! Пять дней назад он должен был вернуться с работы на заводе, но так и не дошёл. Он всегда опаздывал, поскольку любил посетить какой-нибудь бар по пути домой.       — А какой именно?       — Он не посещал один и тот же бар несколько раз кряду, его выбор был случайным. Но обычно заведения расположены не слишком далеко от дороги домой.       — Можете дать мне описание вашего мужа?       — Его зовут Лонгхувз, ему двадцать девять лет, лавандового окраса земной пони, короткая волнистая белая грива, дымчато-синие глаза, был одет в красный свитер, поверх него кожаная серая куртка, а также серые брюки. Он работает на заводе по переработке металла, который находится в семи кварталах на восток отсюда. Прошу, найдите его за эти два дня, иначе его... — проговорила кобыла, опустив голову. Я подошёл к ней и положил своё копыто ей на плечо. Она подняла на меня свой взгляд.       — Мы его найдём, обещаю.       — Спасибо... Я пока продолжу свою работу, может, удастся что-нибудь продать прохожим.       Мы направились в сторону завода.       — Мотли, — начал я, — тебе же быстрее передвигаться. Слетай на завод и расспроси администрацию, покинул ли наш пропавший завод и в какое примерно время, а я начну ходить по барам... ну, для расследования.       — Конечно.       Я потратил несколько часов, гуляя по различным кабакам, расспрашивая барпони о пропавшем. Всё безуспешно, все эти бары Лонгхувз не посещал пять дней назад, но его самого помнят, как частого посетителя. Когда Мотли вернулась ко мне, сообщила, что пять дней назад он в обычном порядке в семь часов вечера покинул завод, и с тех пор его не видели.       Мы с Мотли опять разделились. Теперь и она ходит по барам, только отдельно от меня. Так будет быстрее. И, если нам к вечеру не удастся добиться успехов, то мы возвратимся к художнице. Тогда вступит в действие план «Б»: мы проверим место, где должны быть оставлены крышки. Похититель должен сам проверить его. Так мы его и сцапаем! Я как-то забыл расспросить художницу об этом. Дискорд, а я даже её имени не знаю. От осознания этого у меня случился мысленный фейсхуф.       — Здравствуйте, — сказал я очередному барпони. Он без особого интереса посмотрел на меня, протирая большой стакан. — Вы не видели пять дней назад, где-то между семью и восемью часами вечера, лавандового земного пони лет тридцати с белой гривой, в кожаной серой куртке и в красном свитере?       — Дайте подумать, — ответил он и поставил стакан на стол, прислонившись к стойке и погрузившись в размышления. — Да, помню. В тот день он сильно напился с одним из посетителей, они целый час довольно шумно разговаривали и не давали покоя остальным. Пришлось несколько раз просить их быть по-тише.       — Когда и как они ушли?       — Тот, кого вы описали, был пьян в зюзю, едва стоял на своих ногах. Второй заплатил за него и помог ему покинуть мой бар. Вроде бы они свернули налево...       — Хм... А как выглядел второй?       — Не помню. Тёплое пальто.       — Спасибо, — проговорил я и покинул заведение.       Я вышел на улицу.       Они свернули налево. Пойду-ка по улице в ту строну — посмотрим, может, получится что-нибудь выяснить. Я прошёл немного вдоль улицы, но не заметил ничего необычного и встал на месте. Пони проходят по своим делам мимо, даже не обращая внимания на моё присутствие.       Может, стоит пройтись по местным домам и расспросить жильцов?..       — Эй, красавчик, — окликнул меня голос кобылы.       Кобыла белой расцветки стоит на задних ногах в небольшом переулке, упёршись спиной в каменную стену и покуривая сигарету.       — Думаешь над тем, как бы развлечься и расслабиться? — спросила она       Она одета в вызывающий открытый чёрный наряд, вырезы в нём располагаются в районе бёдер, привлекая туда внимание клиентов, а лицо пони изрядно наштукатурено. Губная помада, подведённые брови...       Стоп, если она здесь часто бывает, то может...       — О чём думаешь, сахарок, — улыбнулась она. — Думаешь, что мы могли бы сделать наедине, а? — ласково спросила она, выкинув сигарету, и начала подходить ко мне.       — Не совсем, — улыбнулся я. — Скажи, как часто ты здесь бываешь?       — Хочешь навестить меня в следующий раз, дорогой? — спросила она, подойдя ко мне вплотную.       — Может быть, зависит от того, что ты ответишь.       — И что же такого обаяшку интересует?       — Пять дней назад, где-то в восемь часов вечера не заметила ли ты здесь двух пьяных жеребцов, один их них ещё помогал идти второму.       — Хм... Тогда я была здесь. И пьяных было немало...       — Один из них был в серой куртке, второй в тёплом пальто. Не видела их?       — А-а... Вспомнила.       — Не расскажешь, куда они пошли?       — Информация стоит крышечек, — она закинула свои передние ноги мне на плечи и посмотрела мне в глаза. — Пятьдесят крышечек и я расскажу. Или я сделаю тебе скидочку, всего лишь двести крышек, и мы проведём час удовольствий вместе, а затем расскажу тебе о них. Я могу не только отсосать, но ещё заглотнуть твоего дружка так глубоко, что ты будешь фантазировать об этом одинокими ночами, — нежно промурлыкала кобыла.       Тяжелее всего убалтывать именно подобных... личностей. Они зарабатывают своим... острым языком, их так просто не провести.       — А может, красавица расскажет мне информацию бесплатно? Или она действительно хочет раззадорить «острые» побуждения у жеребца? — ласково произнёс я, частично вытянув шоковый меч из ножен. Кобыла заволновалась, когда её взгляд упал на него. — Что скажешь?       — Ну ладно... — она вымучено улыбнулась и убрала с моих плеч свои копыта и повернулась, глядя в сторону переулка на соседней стороне улицы. — Я тогда предложила им хорошо провести время, но более трезвый жеребец отказался и пошёл в тот переулок, — проговорила она, указывая туда.       — Благодарю.       Я пошёл в тот переулок, в который она указала. Позади я услышал какое-то ругательство в мой адрес, судя по тону.       Я прошёл по тому переулку и вышел на другую улицу, где находятся преимущественно бедные дома и квартиры.       Какой-то плохой район, учитывая вонь и мусор на улицах, а также то, что здесь не ходят рабы и уж тем более хорошо одетые не-рабы. Проходящие мимо меня пони странно и с нескрываемой настороженностью, а порой и презрением, поглядывают на меня... Нехорошо это. Если подумают ограбить меня, наживут себе неприятностей, потому как я легко не дамся. Здесь всё пропитано духом улиц Фрисайда в Мохаве или улиц Нью-Рино.       — Эй, что ты здесь забыл? — недружелюбно спросила меня хриплым голосом кобыла со стороны мусорного контейнера.       Возле контейнеры лежит на старых и грязных газетах и прочем мусоре земная пони в лохмотьях. Вся она грязная, и от неё доносится неприятный запах. Кобыла окинула меня настороженным взглядом, после чего немного смягчилась.       — Ты собираешься отвечать, что ты здесь делаешь?— нетерпеливо спросила она.       — Ищу кое-кого, — ответил я, подходя к ней. — Разве тебя не должно волновать присутствие столь заметного пони, как я?       — Нет. Ты здесь явно не для того, чтобы отлавливать бедных и продавать их в рабство по дешёвке.       — А почему ты не хочешь добровольно кому-то служить?       — Да пошло оно нахуй! Не хочу я выпрашивать себе ошейник у богатого хозяина. Стану рабыней, или нет, неважно. Это мой выбор. Я сама несу ответственность за себя... пока могу. Я же лучше умру сама по себе.       — А как же «Кратер» или Пустоши?       — Хрена я там выживу. Меня скорее закуют в цепи и будут до смерти трахать и издеваться.       — Так почему ты считаешь, что я не один из тех, кто похищает жителей и отдаёт их в рабство?       — Они не тупые, чтобы так светиться, как ты. Бояться нужно бедно одетых пони и нищих, как я. Либо они окажутся подсадными утками, либо захотят заработать и сами нас словят и продадут. К чему эти вопросы? Оставь меня в покое, дай мне спокойно умереть свободной. И убирайся отсюда, если жизнь дорога.       — Ты видела здесь двух пьяных жеребцов, пять дней назад, один из них тащил другого на себе? Они вышли из того же переулка, что и я.       — Возможно, и видела...       Я достал бутылку «Поцелуя Королевы». Глаза земной пони чуть ли не засверкали, когда она увидела её. Нехорошо отдавать то, что из-за заботы приобрела мне Мотли, да и ещё на свои крышки, выигранные у меня на Арене во время дружеских ставок. Но я думаю, она меня поймёт.       — Столько времени прошло с тех давних пор, как я пила свой любимой напиток... О ком ты спрашивал... они пошли в тот дом, — проговорила она, указывая жестом копыта на один дом и не отрывая заворожённого взгляда от бутылки с жидкостью прозрачного нежно-золотистого цвета.       — Спасибо, — ответил я и отдал бутылку нищей.       Она прижала её к своей щеке и с любовью потёрлась ею об неё.       Указанный дом имеет три этажа. Над главным входом прибито несколько деревянных досок, на которых краской написано «Дешёвый ночлег».       Зайдя в ночлежку, я обратился к смотрителю. Земной пони сидит за сломанным деревянным рабочим столом, на котором ничего нет, кроме каких-то бумаг. Похоже, это были некогда страницы журналов, книг и всяческих газет. Все они грязные, помятые... Я думаю, что этот жеребец просто хочет скоротать время, пытаясь разобраться, что там написано или нарисовано. Это видно по его скучающему взгляду, устремлённому на вырванную страницу, находящуюся у него на копытах. Заметив меня, он со скучающим видом поднял на меня глаза, которые моментом позже начали выражать слабую тревогу.       — Не видели двух пьяных пони, один из которых тащил другого на себе пять дней назад в этом районе?       — Какое вам до этого дело? — неприветливым тоном ответил пони. На его лице отражается вся его внутренняя обеспокоенность.       — Важное. Ищу своего друга. Всё никак не могу отыскать своего незадачливого приятеля, потерявшегося в этом городе. Эти двое единственные, кто его видели и знали о нём.       — Ну... — жеребец задумался, слегка смягчившись во взгляде. Я кинул на стол небольшой мешочек. Там было под сотню крышек. — Да... — ответил он после того, как увидел звенящий мешочек. — Идёшь прямо, а потом поворачиваешь направо, третья дверь.       — Благодарю. — Я двинулся в указанном мне направлении и достал свой револьвер, как только оказался у двери. Всё здесь грязное, заплесневелое, стены и потолок облуплены, в воздухе противный смрад.       Я встал у двери и прислушался, пытаясь уловить звук изнутри. Тишина.       Надеюсь, это не ошибка, иначе мне придётся чинить не одни сломанные двери.       Я лягнул их со всей силы. Ручка сломалась и слетела, а дверь отворилась вовнутрь и грохнулась в грязную бетонную стену.       Внутри всё то же, что и в коридоре — пыль, грязь и плесень. Скромная кровать, на которой лежит связанный пони... На стуле сидит тёмно-оранжевого цвета жеребец в коричневом плаще, читающий какой-то журнал моды, а теперь оторопело смотрящий на меня.       — Не двигайся! — выкрикнул я, направляя ствол на единорога в плаще. Тот попытался применить на мне телекинез, но безуспешно из-за моего защитного ожерелья; он резко соскочил с места и выпрыгнул в окно, разбив его.       Теперь ещё и за окно платить.       Я пробежал по комнате и выпрыгнул следом.       Чёрт, как же этот хер быстр!       Очутившись на улице, я увидел, как похититель побежал вдоль неё. Прохожие с удивлением смотрят на нас. Не теряя времени, я погнался за ним.       — Остановись! — крикнул я ему вслед. — А не то хуже будет!       — Нахуй пошёл!       Я сконцентрировался и телепортировался очень близко к нему: теперь нас разделяли лишь несколько метров. Использовав телекинез, я на короткое мгновение ухватился за его заднюю ногу — он грохнулся на холодный асфальт, я запрыгнул на него и револьвером крепко приложил по голове.       — Ай, сука... больно!— простонал он.       — Попробуешь выкинуть какой-либо магический фокус— и твои мозги окажутся на асфальте, — пригрозил я, приставив ствол к его загривку.       — Остынь, друг, может, договоримся? — со страхом проговорил тот.       — А кто только что посылал меня, а?       — Я погорячился, давай утряхнём это всё.       — Пой, а я потом решу.       — Хорошо... Ты из полиции? — настороженно спросил похититель.       — Может да, а может, и нет. Зависит от того, зачем ты похитил того пони?       — Да мы выпили с ним, и я помог ему дойти до дома. Вот и всё.       — Только не до того дома. Ошибся адресом, дружок. Я сейчас позволю тебе встать. Сделаешь лишнее движение и вспомнишь, что я говорил тебе о мозгах... Впрочем, тогда ты уже ничего вспомнить не сможешь.       — Окей-окей, мне не нужны проблемы, — сказал он.       Я позволил ему встать, но телекинезом удерживал ствол, направив дуло в его висок. На всякий случай обыскал его на предмет оружия, обнаружив среднекалиберный пистолет.       — Пошли. Ты мне всё объяснишь.       Мы оказались в той комнате. Я вытянул кляп изо рта связанного Лонгхувза, а также развязал путы. Он поблагодарил меня, а затем с ненавистью глянул на похитителя.       — Он хотел меня изнасиловать! — возмущённо и с отвращением выпалил тот, указывая копытом на тёмно-оранжевого единорога с жёлтой гривой.       — Успокойся, — ответил похититель. — Я просто пошутил и делал вид. Ты славный и милый жеребец, но... нет.       — Нихера себе шутки! Заглядывал... туда...       — Думал, может, ты согласишься. Если продемонстрирую свои способности. Но ты извивался так, что мне уже стало неинтересно. Хер — такая штука, что и краном не подымешь, если он сам не захочет.       Лонгхувз с перекошенным лицом посмотрел на меня.       — Что ты собираешься с ним делать?       — Да, — согласился похититель, с интересом поворачиваясь ко мне. — Свяжешь и выпорешь меня? Покатаешь на банане?       — Извини, но я не для жеребцов растил свой банан, — ответил я и повернулся к лавандовому земному пони. — До дома дойдёшь? Твоя жена сильно переволновалась.       — Доберусь. А ты разберись с этим ублюдком. Он мне голодовку устроил и говорил, что собирался сделать со мной, чтобы скоротать время, — с омерзением выговорил пони.       — Я следил за твоей фигурой, приятель, — ухмыльнулся похититель. — И да, длинное у тебя только имя.       — Да пошёл ты на хрен, — покраснел Лонгхувз и покинул нас. Я остался наедине с единорогом.       — С чувством юмора, — начал мой заключённый, — у него крайне плохо. Шуток не понимает. К слову, что ты действительно собирался сделать со мной?       — Для начала мне нужно починить дверь и залатать окно.       — Да это грёбанная помойка! — возмутился похититель. — Дай смотрящему десять крышек и не парься. Он за пару крышек весь ремонт здесь захерачит.       — Ну, если ты так говоришь, — проговорил я. — Как тебя зовут-то?       — Нейт Харт. А как тебя, мой шальной баклажан?       Он серьёзно, что ли?       — Дэниэл. И я тебе не шальной баклажан, по крайней мере, не баклажан уж точно.       — Ха-ха-ха, — захохотал Нейт. — А ты неплохой малый с необычным именем. Может, пойдём отсюда, выпьем где-нибудь по рюмочке? Мне уже надоело здесь торчать, в который раз перечитывать журнал и греться шутками.       — Нет, — сказал я, улыбнувшись и пряча свой револьвер в кобуру. Мы пошли на выход. Я на всякий случай шёл за ним. — Пить я с тобой не собираюсь. Вдруг проснусь потом где-то на помойке с болью в заднице.       — Ммм... Какая улыбка, — сказал он вполоборота. — А мой ствол вернёшь или как?       — Ты его не заслужил.       — А что я должен сделать, чтобы заслужить его? Откалибровать твой «ствол»? — озорно улыбнулся Нейт. Несмотря на шутки, он волновался. Возможно, он пытался снизить напряжение и успокоить себя.       — Когда ответишь на мои вопросы.       — Будем играть в игру «кто хочет стать миллионером»?       — Вроде того. Ответы должны быть честными, — сказал я и дал смотрящему ещё пару десятков крышек, когда мы проходили мимо него. — Извини за дверь и окно, — добавил я ему, неловко улыбнувшись. Тот в недоумении уставился на меня, но мы быстро покинули здание.       — Мягкий ты. О твоём крупе можно сказать тоже самое?       — Ты забыл, что я говорил ранее? — спросил я.       — Я подумал, вдруг ты захочешь попробовать.       — Спасибо, но я так и не смог пересилить себя. Так что, нет.       — Эх... — вздохнул Нейт. — Порой так трудно найти хорошего жеребца. Вечно эти кобылы отбирают самых лучших.       — Мне кажется, — начал я, — что причина нелюбви к кобылам кроется не только в твоих предпочтениях.       — Может быть, но в основном я ненавижу кобыл из Софтхувз. Всегда делают жеребцов козлами отпущения. Всех собак всегда и везде вешают на нас, понимаешь, братишка?       — Теперь я хочу услышать ответы. Зачем ты похитил Лонгхувза?       — Не ожидал, что у тебя проблемы с верхней головкой. Чтобы крышек срубить, естественно!       — Это я понял, но для чего? Сумма выкупа выдалась довольно странной, будто предназначалась для чётко определённой цели или предмета. И столь короткие сроки, учитывая, что она просто не успевала собрать такое количество крышек.       — Ну... Стоп, серьёзно не успевала? — искренне удивился тот. Я кивнул. — Блендер мне в жопу! Вот же промахнулся в выборе цели... Слушай, парень, всё началось в баре. Мы с ним начали выпивать, болтали о разных вещах. В общем, мы разговорились, и он поведал мне о своей жене, отличной художнице. Я думал, что она зарабатывают хорошие деньги. Вот и решил поиграть в похитителя.       — Поиграть? — удивился я.       — Типа того. Я умышленно припугнул его жену, чтобы она работала быстрее. Само собой, я бы отпустил его.       — А о том, что тебя будут преследовать, не подумал?       — Я бы припугнул его, учитывая, что в этом плане он жеребцов терпеть не может. Сказал бы, что в следующий раз его найду и хорошо так развлекусь с ним.       — Жестоко.       — Для него — да.       — Так… я понял, что ты не собирался его отдавать в рабство с промыванием...       — Не собирался, он нормальный жеребчик.       —... но ты так и не ответил. Для чего собирал крышечки? Я же нутром чую, что здесь что-то не так. Ты не мог внезапно захотеть поиграть в похитителя.       — Если отпустишь, скажу.       — Я отпущу, если ты пообещаешь, что таких игр больше не повторится.       — Да хоть сейчас, только если это не будет касаться постельного фронта.       — Нет, — улыбнулся я, — там играй, во что хочешь. Мне по барабану, конечно, если согласие обоюдно.       — Базаришь! Естественно, иначе я презираю. Хотя если понарошку... Я же не тронул Лонгхувза... ну почти не тронул. Так вот. Брат сказал мне раздобыть крышек, чтобы закупить кое-какие ништячки. Дабы грабануть самих элитных шлюшек Ванхувера!       — Кого?       — Я говорю о Софтхувз.       — Почему именно их?       — Помимо того, что они богаты? Мой брат ведь когда-то работал на них, а я ему говорил, что это до добра не доведёт. Ну, ему же нравятся кобылы, в отличие от меня, а они применили на нём свои чары, чтобы потом использовать, суки. Он был умным пони, разбирался в терминалах и всякой технике. На его работе возникли какие-то проблемы, в которых обвинили моего брата, хоть он не имел к ним абсолютно никакого отношения. Его уволили и забрали все положенные крышки, оставили на улице с голой жопой. Не знаю, каково бы ему пришлось дальше, если бы у него не было меня. Сделали бы рабом, вот и всё. В итоге он захотел им отомстить, но крышек явно недостаточно для того, чтобы провернуть такое.       — И что же вы собирались грабить?       — «Хрустальный лотос»       — Вдвоём?! — изумился я.       — Ну... да.       — Вы ебанулись?!       — Да-да, я знаю, что это самое богатое и большое казино семейства Софтхувз. Но соль в том, что там хранятся личные капиталы Матери семейства, этой ебаной пизды. Ты представь, поднасрать ей, отомстив за всех бедных жеребцов, с которыми эти сучки, в частности и Мать, жестоко обошлись. И не верь тому, что у этого семейства жеребцам просто не позволено иметь какой-либо бизнес или предприятие, кроме, понятное дело, кровных родственников. Это всё равно, что поверить в то, что рейдеры насилуют, грабят и убивают во имя добра и справедливости!       — Как вы вдвоём собирались ограбить самое богатое и защищённое казино?       — Не знаю. Составлением планов занимается мой брат. Он умнее меня, правда, ирония в том, что у меня два рога, у него один... Он земной пони. Его желание — насолить этими шлюшкам. И я его хочу в этом поддержать. А на эту вечеринку справедливости он пригласит ещё несколько гостей, которые разделяют наши взгляды и способны помочь своими навыками.       — А ты что умеешь?       — Мы были сиротами и, считай, выросли на улицах, занимаясь воровством. Благодаря его смекалке мы смогли избежать «Школ». Я могу обчистить тебя, и ты даже и не заметишь.       — Да не говори ерунды... — я замолчал, увидев в его телекинетическом поле ствол, отобранный мною при обыске.       — Он вернулся к папочке, — проговорил он, глядя на оружие, а затем спрятал его в недрах своего плаща. Он посмотрел на меня и слабо улыбнулся. — А у тебя рот широко раскрывается. Ты точно не по жеребцам?       — Если у меня что-то пропадёт, пеняй на себя.       — Не бойся. Мы грабим только отпетых ублюдков и богачей. Так вот, я умею быть незаметным, взламывать замки и шарить по карманам. А мой брат шарит в технологиях, взламывает терминалы и также может быть незаметным, как когда кто-то пускает шептуна.       — Это намёк на стрельбу из оружия с глушителем?       — Нет, — хохотнул тёмно-оранжевый единорог. — Я говорил в прямом смысле. Странная у тебя привычка: искать смысл там, где его нет. Но... ты подкинул мне идейку, что сказать, когда слышишь рокот, исходящий из чьей-то задницы: «Кто там стреляет, да и ещё без глушителя?».       Я не удержался и засмеялся.       — И смех у тебя мелодичный... — сказал мне Нейт, улыбнувшись. Волнение из его голоса уже точно выветрилось. — Ну точно милашка.       — А вам не кажется, что всё это довольно рискованно? Я про снятие финансового бремени с плеч Софтхвуз.       — Не парься, мы ещё не скоро выступим, так как в этом городе нельзя доверять никому. Но ты вроде ничего. Брат просто попросил меня найти крышечек для кое-какого оборудования. Я мог бы просто грабить хозяев, но мне это надоело, вот и захотел попробовать чего-то новенького.       — А вы берёте заказы?       — Ты меня заинтересовал; в чём соль?       — Нужно освободить одного раба. И не просто украсть: нужно украсть и сжечь документы его владельца о том, что он является его рабом, а ещё подправить несколько данных о нём в регистрационной книге... только в какой именно, я не знаю...       — Не кипишуй, я знаю, о каких документах идёт речь, они ссылаются друг на друга. Я не раз таким с братом промышлял. Обстряпаем в лучшем виде. Это будет стоить три тысячи звенящих. Работа рискованная, сам понимаешь.       — Забыл сказать: этот раб-жеребец является секс-игрушкой в копытах одной единорожки. Проблема в том, что он не по кобылам.       — Не говори больше не слова. Снижаю цену до двух тысяч. Своих не бросаем!       — Он был раньше пегасом, но из-за того, что он потерял крыло, второе оторвали для полноценности...       — Слушай, а его хозяйка имеет значение для тебя?       — Ты её убить собрался?       — Может быть. Посмотрим, какая она из себя дамочка... Но если не понравится мне... то сначала воздам этой сучке по заслугам. Сломаю ей рог и засуну ей в задний проход, а во влагалище засыплю углей. А уже потом убью.       — Я не хочу нести ответственность за её смерть!       Мне совсем не понравились его намерения; за такое поведение с другими я бы наказал, но вряд ли подобным образом. Я вообще за изнасилование кастрировал бы. А тут... не знаю. Не нравится мне всё это и то, к чему оно может привести. Сомневаюсь, что смогу отговорить его от этой затеи, да и защищать единорожку я не собираюсь. Но какое отношение будет к этому у Мотли? Она же когда-то мстила за свою сестру, учинив жестокую расправу над тем пегасом, в виновности которого она уже и сама не уверена. Как она отреагирует?       — Ты что? Такую привилегию я не за что тебе не отдам, — улыбнулся он. — Это полностью моя инициатива. Мы сегодня же возьмёмся за это дело. Дай всю известную инфу и эта маленькая пизда получит по заслугам.       Я рассказал ему всё, что знал сам. Он был огорчён, что я не знал её имени, но удивился, когда узнал, что её рабом был один из самых известных бойцов Арены. Нейт добавил, что в таком случае придётся ещё изменить данные в Арене, выдавая исчезновение за смерть по неизвестным причинам, однако цену не изменил. Стоило мне упомянуть, что Блейзу, Чёрному Перу, приходится выпрашивать у хозяйки возможность сражаться ради свободы — Нейт Харт загорелся таким приступом ненависти к этой кобыле... что я могу только посочувствовать ей.       Что же, лучше пусть он сейчас узнает об этом, чем на месте. Так его гнев может немного поутихнуть, и он подумает. Сомневаюсь, что он оставит её в живых. Я сказал Нейту, чтобы он, когда освободят Блейза, пришёл к художнице, чьего мужа похитил. Он согласился, сказал, что заодно заберёт и крышки за выполненную работу. И я останусь чист. Мне в целом не нравится, что хозяйку убьют, но, с другой стороны, она начнёт мутить воду и перепадёт всем, мне в первую очередь. Она заподозрит меня, так как я был заинтересован в его покупке.       Нейт, как и сказал, поступит по известному принципу: нет пони — нет проблемы.

***

      — Смотрите, кто идёт! — услышал я знакомый женский голос. Я взглянул на его источник. Это художница, и она стоит возле своего дома, там же, где мы впервые её встретили. Рядом находится её муж, а неподалёку от них Мотли, со скучающим видом рассматривающая окрестности и прохожих пони. Заметив меня, она приободрилась и слабо улыбнулась, приветливо помахав мне копытом.       Я улыбнулся, видя, насколько рада художница возвращению своего благоверного. Эта радость на её лице... Хотелось бы видеть такое выражение постоянно. Внутри становится тепло и приятно.       — Спасибо вам! — подбежала ко мне художница, крепко обняв.       — Рад служить, — проговорил я, подарив кобыле свою улыбку и разомкнув объятия. Говоря откровенно, выследить похитителя оказалось легко. Видно, что Нейт не отнёсся серьёзно к этому делу.       — Мне словами трудно выразить, как же я вам благодарна за спасение муженька... — она повернулась к пегаске. — Вам я также благодарна.       — Да я ничего и не сделала толком, — ответила та. — Всё сделал этот джентлькольт, — добавила она, указывая на меня.       — Не скромничай, — сказал я, став рядом с ней и дружески обняв, перекинув свою правую переднюю ногу через неё. — Моральная поддержка также важна.       — Как же мне вас отблагодарить... — проговорила художница, задумчиво глядя на нас. Через пару секунд её глаза расширились. — Придумала! Достойным вознаграждением будет ваше изображение на полотне.       — Мы должны будем позировать для картины или как? — шутливо спросил я.       — Не обязательно... Ваш образ уже запечалился в моей памяти. Я его не забуду, а экспозиция для картины... как раз подходящая, — проговорила она, указывая на нас копытом.       — Спасибо вам, — я повертел копытом в ожидании, что меня дополнят.       — Дипп Блю, — сказала она, одарив нас мягкой улыбкой. — А вас как зовут?       — Я Дэниэл, — произнёс я, а затем жестом копыта указал на пегаску. — А сию чудесную пони зовут Мотли, — к её щекам прильнула кровь.       — Отлично. Я через некоторое время напишу для вас прекрасную картину. Вы, наверное, спешите, не буду вас задерживать. А как мне найти вас, чтобы отдать портрет?       — Мы вернёмся сюда завтра. Нас кое-кто будет ждать. Но, если к этому времени вы не успеете, у меня есть знакомая, работающая в магазине «Бездонный сундук» в Оазисе Ванхувера. Она всё поймёт, когда увидит изображение.       — Хорошо. Замётано. И ещё раз большое вам спасибо!       — С меня выпивка, — сказал молчавший до этого Лонгхувз.       — Ловлю тебя на слове, — прищурившись, проговорил я и указывал на него копытом. — Завтра, наверное, увидимся.       — Всего вам хорошего, — добавила Дипп. Я помахал на прощание, и мы двинулись по улице. Уже начало темнеть.       — Что ты сделал с похитителем? — поинтересовалась пегаска, идя наравне со мной.       — План насчёт Блейза меняется. — Бежевая пони с удивлением посмотрела на меня. Кажется, она решила, что я передумал его вызволять. — Я нанял для освобождения кое-кого другого. А именно того самого похитителя.       — Что? — изумилась пегаска.       — Он показал себя вполне ничего таким пони. Правда, неопытным в похищении и выкупе. Он... захотел побыть похитителем, попробовать, каково это, и у него всё пошло не по плану — он действительно не предполагал, что жена Лонгхувза окажется на самом деле не такой уж и богатой художницей. Крышки ему были нужны, но он решил попробовать кое-что новенькое, так как обычные воровские дела ему малость наскучили.       — Он вор?       — Да, и причём неплохой. Он сумел незаметно стащить у меня свой же ствол, который я отнял у него во время задержания. Также он говорил, что делал подобное не раз — я имею в виду кражу рабов. У него есть брат — пони с хорошей смекалкой, который поможет в этом. И этот похититель, кстати, его зовут Нейт Харт, согласился освободить твоего Блейза и подправить документы о его существовании, как раба — за плату, естественно. Он едва ли не сам проявил желание освободить его, когда я поведал, как Блейз страдает в копытах кобылы. И да, Нейт тоже по жеребцам.       — Как ты это выяснил? — поинтересовалась Мотли.       — Не на практике, это точно, — пошутил я. Пегаска мило хихикнула. — Но он пару раз открыто намекал на это, предлагая кое-что... Ты поняла. — Она кивнула. — Однако меня всё ещё кое-что грызёт...       — Что именно?       — Скажем так, хозяйка Блейза может сильно пострадать и умереть. У Нейта зуб на кобыл, если те ущемляют жеребцов. Особенно велика его ненависть к Софтхуз — всё из-за его брата, которого те подставили. Он озвучил свои планы на рабовладелицу... Я невольно вспомнил, как ты рассказывала, что сделала с тем пегасом. — Мотли понурила голову. — Нет, я понимаю, что сам вряд ли бы поступил иначе. Со стороны легко говорить о том, что жестокость излишня. Хочу узнать, что ты думаешь об этом.       — Не знаю, — после небольшой паузы ответила пегаска, а затем посмотрела на меня.       — Я не просил его об этом, — я пожал плечами. — Он сказал, что сам ещё не уверен. Он должен посмотреть, какая она из себя. Но лично я, если с моим другом поступили бы жестоко, как минимум разукрасил бы обидчику физиономию. Тут... не знаю. Мне просто интересно твоё мнение: заслуживает ли смерти та напыщенная единорожка?       — Пусть он сам решает.       — То есть ты не совсем против этого?       — Я против, и хочу сказать, что ни за что тебя не упрекаю, но пускай будет, как звёзды лягут.       — Верно... — я на мгновение посмотрел вперёд, а потом по сторонам. — Куда пойдём?       — Не знаю, меня до сих пор ещё тревожит судьба Блейза.       — Может, давай вместе займёмся тем, что отвлечёт тебя от этих мыслей? Что думаешь о предложении потренировать меня в ближнем бою?       Она кивнула.       Мы вернулись в отель, но сняли номер побольше, чтобы было место, где развернуться. Закупили еды и питья для пополнения сил и начали тренировку. Мотли, как и я, полностью погрузилась в тренировку. Все наши мысли были только об этом, только это мы и обсуждали. Под конец дня мы легли в свои кровати и почти сразу уснули от усталости.

***

      18 число Месяца Вереска, Гриндэй. Пятьдесят шестой день пребывания.       — Только не ты, — ошеломлённо проговорил Блейз, когда он увидел Мотли. В середине дня мы отправились к Дипп Блю, а моя пегаска очень волновалась перед встречей с бывшим членом отряда. Нейта поблизости я не вижу. Странно. Спина пегаса так и осталась перевязанной.       — Так... — протянул я, подняв копыта. — Полегче. Я понимаю, что ты испытываешь к Мотли, и знаю, через что тебе довелось пройти, но вы же сами тогда последовали за ней.       Блейз молчит. В его взгляде, устремлённом на пегаску, бурлит множество эмоций — в основном гнев. Та в свою очередь также не говорила ни слова, но выглядела взволнованной и виноватой.       — Поговорите наедине,— сказал я, — только, пожалуйста, мирно. Она из кожи вон лезла, чтобы тебе помочь, всё думала, как тебя спасти, когда узнала, что ты жив. Хотя бы выслушай её, будь любезен.       — А Нейт говорил мне, что это ты его попросил, — ответил Блейз, хмыкнув.       — А меня об этом попросила Мотли. Не знаю, что случилось с твоей хозяйкой...       — Не упоминай больше об этой больной сучке! Это в прошлом, равно как и она сама — история. Манипулировала мной с помощью отростков на спине. Ты не представляешь, как болит, когда туда бьют. Если бы не препараты, смягчавшие боль, я бы не смог даже сражаться.       Всё-таки Нейт не оставил хозяйку в живых.       — Я благодарен, — продолжил Блейз, глядя на меня, словно прочёл мои мысли, — что ты нашёл именно его. Хороший пони, который посочувствовал моему положению. Теперь я могу понять, — он повернулся к Мотли, — что ты чувствовала, желая отомстить обидчику за сестру, даже без подтверждения его вины. Я в основном наблюдал, как эта пизда страдает. Мне стало немного легче, когда её не стало.       — Знаешь, — начал я, вспомнив, что такое месть, — когда-то меня чуть не убили, прострелив голову и закопав в могилу. Но я сумел выжить, и я отомстил. Не пытал, не заставлял страдать — просто застрелил. Понимал, что я просто очередной труп на его пути. Ничего личного для него не было. Для меня — да.       — Тебя он тоже пытался быстро убить, да? Поэтому неудивительно, почему ты просто его застрелил. А эта пизда... Она издевалась надо мной год.       — Понимаю...       — Нихрена ты не понимаешь, — сказал он.       Мотли вмешалась в наш разговор.       — Я не ожидаю, что ты будешь считать меня другом и простишь меня. Дай мне высказаться, а потом делай, что хочешь.       — Посмотрим, — проговорил он, поворачиваясь, и пошёл куда-то вперёд. Мотли последовала за ним. Пегас на секунду повернулся ко мне, бросив одну фразу и кивком головы указав на скучающего пони на противоположной стороне улицы: — И да, не забудь отблагодарить кое-кого.       Я кивнул и направился к этому пони. Он в бежевом пальто, на его голове красуется фетровая шляпа такого же цвета; он прислонился к фонарному столбу и держал в передних ногах свежую газету. Я мельком увидел на главной странице заголовок: «УБИЙЦА ГЛАВАРЯ РЕЙДЕРОВ В "КРАТЕРЕ" ПО-ПРЕЖНЕМУ ДОСТОВЕРНО НЕИЗВЕСТЕН».       — Здравствуй, как поживаешь? — спросил я Нейта.       — Мы разве знакомы? — удивился тот, опустив журнал.       — Ты же Нейт, разве нет?       — Внимательно присмотрись.       Нет, я же не слепой и вижу: эти мягкие очертания лица, та же тёмно-оранжевая расцветка шёрстки... нежно-жёлтая грива... тот же приятный голос... Тут он снял шляпу — я не сразу догадался, к чему этот жест. Я вспомнил слова Нейта: «У меня два рога, у него один». У этого пони рог отсутствует.       — Ты его брат? — Пони слабо кивнул. — Близнец? — Он в очередной раз кивнул, добавив до этого: — Отличия только в том, что у него два рога, а...       — ... у тебя один, — дополнил я. Жеребец мягко улыбнулся.       — Да. Это в его стиле. Только вот ума не хватает. Поиграть в похитителя... с ума сойти. Честно, я так и не смог догадаться, куда он пропал на целых пять дней. Я благодарен, что ты не сдал моего незадачливого братца. Не ожидал, что кто-то здесь так снисходительно отнесётся к незнакомцу, который ещё и совершил преступление.       — Как тебя зовут?       — Раймонд.       — Приятно познакомится. Я Дэниэл. Твой брат рассказывал о вашей затее. Не слишком ли это рискованно?       — Я хочу их проучить, но осознаю риск. Поэтому тщательно готовлюсь. Требуется нанять надёжных пони — но попробуй таких найти: у «элитных шлюшек» Ванхувера широкая сеть информаторов, лучше, чем у любого другого семейства.       — И ты хочешь переступить дорогу тем, у кого хорошие информаторы... — простонал я, закатив глаза.       Безумец, честное слово.       — Знаю, поэтому я отношусь к этому очень деликатно и неспешно. Дела заметно сдвинулись бы с места, если бы с нами был тот, кто работал именно в «Хрустальном лотосе» и соответственно знает достаточно об этом месте. Однако Софтхувз очень щепетильно относятся к уволенным — зачастую их просто находят мёртвыми в канавах и закоулках — так что найти такого маловероятно.       — Почему столь радикально?       —Удаление воспоминаний ненадёжно. Несколько пони из ста восстанавливают удалённые части. Мозгу свойственно восстанавливать ближайшие нейронные связи.       — Кроме надёжных пони, что нужно для твоего дела?       — Средства. К слову о средствах...       — Точно, — проговорил я, выписывая чек на две тысячи крышек, и протянул Раймонду. Он положил его во внутренний карман.       — Благодарю. Надеюсь, ты не будешь трепаться об этом деле. В конце концов, мы знаем, кто похитил Чёрное Перо.       Я кивнул. Он может шантажировать меня, но тогда и он попадёт под удар. Он воспользуется этим только в случае угрозы для себя, если я разболтаю.       — А теперь мне пора, — он собрался уходить, но я его придержал.       — Если мне вновь понадобятся ваши услуги, как мне найти вас? — Раймонд вынул из внутреннего кармана какую-то бумажку с адресом и протянул её мне. Я быстро взглянул на неё — там был указан адрес, но... — Но это же адрес курьерской службы доставки, — я с недоумением посмотрел на пони в тёплом пальто.       — Знаю. Пони моей профессии должны быть острожными. Не беспокойся. У меня надёжные связи. Просто отправь туда письмо адресату с инициалами «Р.Х.».       Я вернулся к дому Дипп Блю и посмотрел по сторонам. Блейз и Мотли разговаривают неподалёку. Я абсолютно ничего не слышу из того, что они говорят, да ещё шумная улица мешает различать звуки, ведь по ней постоянно взад-вперёд бродят хозяева со своими рабами. Однако я могу с уверенностью сказать, что разговор идёт мирный — а большего мне и не нужно.       Я пока решил навестить художницу в её доме.       Старясь не тревожить Дипп Блю, без особого шума вошёл вовнутрь. В главной комнате множество недописанных полотен, приспособлений для живописи и прочих радостей жизни художника. Она превосходно рисует— я отметил это, когда засмотрелся на неготовую картину.       Такой талант... Жаль, что очень мало пони сейчас интересуется творчеством. Дипп Блю настолько увлечена рисованием, что и не заметила моего появления.       — Привет, — тихо сказал я ей.       — О, — воскликнула она, вздрогнув и повернувшись. — Это вы... Ох... Вы меня напугали, — добавила она, тяжело дыша. На ней передник, весь заляпанный разноцветной краской.       — Можно и без официального тона.       — Хорошо.       — А что ты рисуе... — начал я, но пони резко замахала копытам.       — Нет-нет, — поспешно произнесла она. — Смотреть нельзя, пока я не закончу готовить сюрприз.       — Ну ладно, — улыбнулся я. — А где Лонгхувз? Помнится, он должен мне выпивку.       — Он сегодня же пошёл искать работу, — сказала художница, продолжив работу и изредка поглядывая на меня. — Из-за пятидневного отсутствия его уволили, заменив другим. Он пытается вернуться на завод. Нравилось ему там работать, у него ведь там хорошие знакомые.       Угощение Лонгхувза мне сегодня точно не светит. Ну, ничего.       Я вышел на улицу, присел на ближайшую лавочку и взялся читать книги заклинаний. Спустя десять минут...       — Куда пойдём, начальник? — спросил Блейз. Мотли стоит рядом с ним. Судя по её лицу, всё прошло нормально: она не выглядит грустной или подавленной. Они пришли к какому-то перемирию.       — А ты куда хочешь?       — Не знаю. Я вроде в городе недавно, но, поскольку меня знают многие, я бы не рисковал просто так прогуливаться по его улицам, учитывая, что официально я считаюсь мёртвым на Арене. Поэтому показывай своё жильё.       Я вопросительно посмотрел на пегаску. Она смущённо опустила взгляд и начала с интересом копать шахту в тротуаре.       — Я подумала, — начала она, — что ты не станешь возражать, если он будет жить с нами.       — А, я уже и забыл, что вы завели длительный разговор. Не стоило мне удивляться. Пойдём, покажу сюрприз, думаю, ты-то оценишь. Мотли, ты рассказывала нашему Блейзу о моей Авантюре?       Пегаска отрицательно повертела головой.       — Какой ещё сюрприз? — недоумевал жеребец. — И какая ещё авантюра? Ты что, обожаешь опасные приключения?       — Страстно люблю…

***

      — Нихуя себе! — воскликнул пегас, глядя на крышу «Бездонного сундука». — Где вы его раздобыли, Дискорд бы вас побрал?!       — Можешь сам узнать, — улыбнулся я. — Там живут несколько моих друзей. И да, если в том бункере встретишь на выходе пониподобного робота, или какое-нибудь ещё ведро с гайками, целящееся тебе в морду, скажи им, что ты от меня.       — Надеюсь, Мотли, — начал пегас без крыльев, не отрывая взгляда от Авантюры, — в навигационной системе вертибака есть координаты вашего бункера.       — Бункер называется Небесная Гавань, а вертибак — Авантюра.       — Не бойся, я твоей птичке не наврежу. А как мне знать, когда вас забрать?       — Я могла бы сама перен...       — Я включу...       Я и Мотли начали одновременно. Она позволила мне закончить первым.       — В моём запасном ПипБаке установлен специальный чип, синхронизированный с навигационными системами Авантюры. С его помощью можно отследить моё расположение с точностью до нескольких метров. Если я включу его, это послужит сигналом, чтобы забрать нас. Караулить момент включения будет робот, дистанционно управляемый Кэролайн.       — Кэролайн?       — Узнаешь по прибытии. Полетишь сейчас или пройдёшься по рынку?       — Нет, хочу уже спокойно отдохнуть в тишине и покое.       — В бункере много свободных комнат, выбирай любую из них.       — Спасибо. Ты же не против, если я немного полетаю на этой крохе?       — Конечно, только не привлекай лишнего внимания.       Блейз собрался взлететь на крышу, но с горечью вспомнил, что не может летать. Он едва не лёг без сил на холодный тротуар, прикрывая голову копытами. Мотли помогла ему попасть на крышу и ненадолго задержалась там. Блюрайз не выходит из магазина: она занята обслуживанием клиентов. Увидев нас, через окно приветственно помахала нам копытом, что сделали и мы в ответ.       Мотли спустилась с крыши. Винты Авантюры пришли в движение. Через несколько секунд раздался знакомый рокот — он вновь привлёк внимание ближайших хозяев, а также тех, кто находится внутри магазина. Авантюра поднялась в воздух и не спеша полетела вдаль.       — Он так обрадовался, когда сел за штурвал, — начала Мотли, слабо улыбнувшись при виде улетающего вертибака. — Сказал, что хочет как можно скорее полетать, а меня, если я не собираюсь остаться и полететь с ним, попросил скорее выметаться. Дэниэл... — обратилась она ко мне. — Большое спасибо, что вернул мне друга.       — Он тебя простил и снова считает другом?       — Нет, он сказал, что для этого прошло слишком мало времени. Да я и не заслуживаю этого. Но спасибо тебе за то, что помог ему. — Она подошла поближе и обняла меня, а затем отпустила. — С тех пор, как всё это началось, я впервые вновь увидела его хоть немного счастливым, когда он уселся за штурвал Авантюры. Я более чем уверена, что у тебя теперь появился новый пилот.       — Я чувствую в твоём голосе тоску? — я любопытно взглянул на стоящую рядом пони.       — Есть немного: просто за это короткое время я уже привыкла к ней. Авантюра поистине восхитительна. Пусть Блейз насытится ею вдоволь.       — Ну а теперь куда пойдём?       — Мне стало легче оттого, что всё так закончилось. Какое-то расслабленное состояние, и на ум ничего не приходит.       — Давай хорошенько покушаем?       — Да, давай.       В ресторане почти всё время её разноцветные глаза направлены на мои глаза или лицо. Она... внимательная. Это льстит. Мне и неловко и в тоже время приятно. В своём бело-синем наряде пегаска прекрасна. Её губы... так хочется к ним прильнуть.       Я не могу не думать о ней.       И не могу полностью ей отдаться.       Столько противоречий внутри меня. Я хочу её — и боюсь стать ближе с пони, чувствуя какую-то неправильность от сближения в принципе.       Окружающие пони нас не интересуют, и мы не интересуем их. Местечко отнюдь не тихое. Неподалёку от нас свободное пространство, где некоторые пони танцуют под спокойную мелодию.       Мы поужинали и теперь просто разговариваем.       —... конечно, от отца я получил нагоняй, но хорошие впечатления это окупили, — произнёс я.       — Не могу поверить, — смеялась бежевая пегаска, — что ты так жестоко поступил со своим отцом... Превратил его электробритву в шокер. Веселы твои приключения в Стойле. Как ты нашёл своё призвание? Призвание копаться в технологиях и прочие штуки.       — В железобетонном сундуке особых развлечений не сыщешь. Ещё до школы разбирал и собирал всё, до чего только мог дотянуться. Меня распирало от любопытства, как работает всё то, что меня окружает. Ещё я любил исследовать своё Стойло, но в большинство помещений юных ребятишек не пускают — вот я и лазал по вентиляции и всяким тесным помещениям.       — Ты... что-то находил в своих приключениях? Довелось... подглядывать за другими? — шутливым и озорным тоном спросила пегаска, прикусив губу.       Подглядывать за другими... В голове вновь всплыл образ моющейся в душе Мотли, которая ещё ублажала себя.       Я моргнул, вернувшись к реальности.       — Нет... ничего такого. Я... однажды набрёл на давно... забытую комнату. В ней хранилось множество интересных вещей, таких как музыка, голофильмы, приключенческая литература...       — А почему всё это было скрыто?       — В моём Стойле было установлено что-то наподобие тоталитарного режима. Держать жителей в неведении относительно истинных последствий Великой Войны, получая поддельные радиопередачи, которые рассказывали о более печальной картине жизни за пределами Стойла, чем та, которая была в реальности на Пустошах.       — Зачем?       — Хотели такой ложью удержать жителей от попыток покинуть безопасное убежище, в то время как сам Смотритель имел право его покидать и общаться с внешним миром.       — А та комната? Как она появилась?       — Жители притащили с собой множество вещей... В разряд запрещённого попало много литературы, музыки и голофильмов, поскольку всё это могло способствовать появлению у жителей желания покинуть бункер. О той тайной комнате все забыли, а рассказывать о находке после обнаружения не было желания: вдруг Смотритель захочет всё уничтожить.       — И ты хотел покинуть бункер ещё до того, как нашёл комнату?       — Да. Мне всё время не сиделось на месте, и та комната была отрадой для меня — там было столько всего интересного...       — Активный жеребчик. Как же ты стал опытным стрелком, живя в мирном бункере?       — На десятилетие отец подарил мне пневматическое ружьё. И на реакторном уровне мне соорудили специальную площадку, где я мог практиковаться в стрельбе.       — У тебя прекрасный отец. Каким он был?       — Неплохой учёный и медик. Он обучил меня навыкам первой помощи, которые закрепил в Пустошах. В остальном же благодаря моим родителям-учёным у меня что-то вроде быстрой обучаемости. Гены предрасполагают к запоминанию. Не углублённо, конечно же, но самые простые азы я выучивал быстро.       —Ты не раз упоминал, что работал охотником за головами. Если ты хотел избегать кровопролития, зачем же тогда пошёл по этой стезе?       — Я уже и не помню, — честно сказал я, задумавшись. — Моими первыми неофициальными контрактами стали трое рейдеров, которые не давали покоя местным правоохранительным органам.       Было бы излишне сказать Мотли, что это был довольно сплочённый вид рейдеров, именуемых Чертями, а теми «органами» являлась НКР.       — Тот, кто меня нанял, поблагодарил меня за избавление, сообщив, что я поднимаю моральный дух бойцов. Сделал их жизнь проще. Делать жизнь проще... Избавлять мир от тех, кто мешает другим...       — Это тебя мотивировало?       — Да. Это меня и побуждало определённое время. Позже я официально — если можно так сказать — вступил в одну контору. Управлял ею всего лишь один... сотрудник. Этот сквернословный и циничный пони стал мне другом. Он открыл контору по охоте за головами по той причине, что хотел выследить и убить одну личность, дабы отомстить за своих жестоко убитых близких. Он понял бы твою жажду мести. В какой-то момент я осознал, что не смогу так всю жизнь — лишать жизни других без разбирательств и суда.       — Так... вы нашли того, кого искали?       — Да... Этот мой друг погиб от его копыт. И уже мне пришлось мстить подонку— не только за друга, но и за другие вещи, которые он делал у меня на глазах.       — После этого ты и покинул работу охотника за головами?       — Я осознал, что, пока убиваю одних безжалостных ублюдков, на их место встают другие, и это запускает всё новые и новые цепи смертей, которые фактически на моей совести. Моя ответственность начинается в тот момент, когда нажимаю на спусковой крючок. Бесконечный круг убийств... В этой, казалось бы, правильной борьбе можно испачкаться настолько, что уподобишься тем, против кого сражался. Я не страдал фанатичной справедливостью и быстро осознал, что всё гораздо сложнее, чем кажется. Поэтому уже не мог заниматься выслеживанием других ради того, чтобы их убивать.       — А как же... Ведь из-за их действий будут страдать другие, те, кто не хотят кровопролития.       — Слишком много ответственности. Я и так за девять лет в Пустоши наделал немало дел. В момент переосмысления своих действий в охоте за головами я начал отпускать тех, кого должен был убить. Однако только тех, кто покончил с преступной деятельностью. Какой мне смысл лишать кого-то жизни, если он уже не будет вредить? Может, он даже принесёт какую-то пользу. А что до справедливого наказания в таком случае... Сложно это всё, однако знаю, что от этого лучше никому не станет и уж тем более ничего не изменится. Всего лишь фанатизм по справедливости, в котором я едва не утонул и не захлебнулся.       — Если бы я... — начала Мотли, — если бы тебя наняли охотиться за моей головой, за то, что я отомстила за сестру...       Внутри какой-то протест. Против того, чтобы её судить, не говоря уже об убийстве из-за одного её преступления.       — За одно убийство не пытаются казнить.       — ...а потом ещё троих пони, — добавила пегаска.       — Двое в итоге выжили.       — Неважно... Я убийца. Четыре мёртвых пони за сутки. За меня бы уже назначили награду. Чтобы ты сделал?       Какой же сложный вопрос. В голове проносится столько вариантов, я даже не успеваю их осознать. Я в любом случае чувствую протест. Резкий и бескомпромиссный к тому, чтобы пытаться убить Мотли за вознаграждение.       — Если бы я не знал твоей истории... И если бы я был в том ментальном состоянии, когда начинал охоту за головами... Да. Но! Но... Если бы я знал твою историю, и это произошло бы тогда, когда я уже завязывал с этим — отпустил бы.       — Даже если моя месть могла быть… и несправедливой? Ошиблась с виновником?       — Да. А другие три смерти — это самооборона.       — Ты бы,— вновь начала пегаска, глядя на опустевшую тарелку перед собой и двигая её туда-сюда. — Ты бы хотел... Как насчёт... Я... Ты... Ох. Забудь. Это глупо.       — Что ты хотела спросить?       — Нет. Ничего. Просто... глупые и наивные мысли лезут.       — Точно не хочешь сказать?       Разноцветные глаза пегаски смотрят на меня. Её губы плотно сомкнулись. Она будто хочет что-то сказать мне или спросить, но сопротивляется. Усиленно сопротивляется. Она встряхнула головой и глубоко вздохнула.       Перед этим мне показалось, что она готова была заплакать.       Что же её волнует сейчас?       — Да, — ответила она. — Не хочу.       Я глубоко вздохнул, прикрыв глаза.       По-моему, она рассказала мне все самые ужасные вещи о себе. Что ещё быть ужаснее того, что она сделала? Такого, что она так стыдится и сопротивляется?       — Расскажи о своей Брис. Если ты... Не против. И если тебе будет комфортно.       Если бы не Лилиак — я бы вряд ли мог спокойно о ней говорить, сейчас же могу. Без проблем. Я ценю всё то время, что я провёл со своей первой любовью, ведь немногие встречают её и не понимают насколько это прекрасно. Пусть такое счастье и длилось недолго, но оно было в моей жизни, в отличие от многих.       Хороший момент, чтобы перевести тему на что-то приятное.       — Мы были знакомы ещё с младенчества, что в целом естественно, учитывая, что детей одного возраста не так много в отдельном Стойле. Она ходила к моему отцу на обучение медицине. Умна и сообразительна. Стремилась к знаниям, искала способы использовать их на пользу другим. Интересовалась всеми сферами науки, хотя бы поверхностно, поэтому страстно любила книги. Программирование, медицина, химия, энергетика... Мы оба стремились к исследованию, и это нас объединяло. Анализировала всё, что нас окружало. Она больше любила цель исследования, а я — сам процесс.       — Что было, когда она оказались в Пустошах?       — Она научилась неплохо владеть энергетическим оружием и открыла для себя, что немного разбирается во взрывчатке. Но в этом ей до тебя далеко.       Мы засмеялись.       — Она очень быстро училась,— продолжил я, — и я пытался от неё не отставать в этом плане. Я вообще удивляюсь, что она полюбила такого беззаботного дурачка, как я...       — А для меня это не удивление, — проговорила пегаска. Она смущённо опустила глаза на свои постукивающие друг об друга копыта.       Как. Это. Мило. И слова, и её смущение...       Я признательно ей улыбнулся, от чего она засмущалась ещё больше.       — Она не умела так веселиться, как я, — продолжил я. — Пришлось учить её расслабляться. В своё время она помогла мне пережить смерть моего отца, моего лучшего друга Псины — моего питомца. Дороже неё в моей жизни никого не было. Я счастлив, что она выбрала и любила меня не меньше, чем я её. Я горжусь ею и безгранично счастлив, что она у меня была. С ней связана лишь одна неприятная эмоция — ненависть. Ненависть к себе за то, что лишил её жизни.       — Понимаю тебя... Очень хорошо понимаю.       Хочу её обнять. Сильно. Здесь и сейчас. Но — не могу. Другая часть почему-то не позволяет мне к ней приблизиться.       — Спасибо, — ответил я. — Ну а что ты расскажешь о Лайте? Каким он был?       — Спокойный и тихий пони, — вздохнула она с улыбкой. —Я познакомилась с ним, когда он был зачислен в мой отряд, которым я едва успела прокомандовать два года. Уединённость Лайта отражалась в его специализации — он был снайпером. Всегда подчинялся приказу, был верен идеалам тех, кому мы служили, предполагая, что они действительно делают благое дело и что однажды помогут жителям поверхности. Я не разделяла его наивных убеждений, и он это знал.       — Это было одной из причин ваших споров?       — Да. Хоть мы старались не затрагивать эту тему, но... Не получалось. С другой стороны, его попытки понять других, показать им лучшее, что есть в организации...       — Поэтому он пытался заставить тебя вернуться? Чтобы смягчить приговор?       — Да... Он предпочёл бы, чтобы я была жива и находилась под стражей, чем убита или всё время в бегах. Он мог бы посещать меня в тюрьме. Но я не хотела туда. Просто не хотела.       — Долгими ли были ваши отношения?       — На момент его смерти им был год. Я просто хотела, чтобы мы спокойно жили вместе... Наслаждались друг другом каждый день. Временами я думала, что для него важнее: я или... ну, ты знаешь кто.       Анклав.       — Я всё не решалась задать подобный вопрос. Мне кажется, он держался за свои идеи до конца. Иначе не попытался вернуть меня силой.       — Возможно, он просто не мог принять тот факт, что ты будешь в бегах. Те, кому он служит, будут желать твоей смерти — он не сможет это принять. Видимо, предпочёл либо привести назад тебя силой, либо умереть. Может, его идеалы и были важнее всего, но, похоже, ты была важнее, чем его собственная жизнь.       Мотли смотрела на меня широко раскрытыми глазами, которые быстро наполнились слезами. Она тут же прикрыла копытом глаза и вытерла ими слёзы.       — Возможно, — взглянула она вниз. — Не знаю... Никогда не думала так. Спасибо.       Я протянул своё копыто к ней. Она взглянула на меня, и я слабо улыбнулся.       — Что он любил в тебе? — спросил я. — Очевидно, что его чувства к тебе были сильны. Интересно узнать, что ещё он увидел в тебе прекрасного.       — Ещё? Что ты уже видишь во мне... такого?       Я почувствовал себя неловко. Внутренние противоречия, желание признаться ей в том, что считаю её привлекательной, но в тоже время чувствую себя неправильно, что так привязываюсь к этой пони. Даже больше, чем к Лемон и Блюрайз вместе взятым.       — Ну... Мне нравится... как ты двигаешься.       Бежевая пегаска захихикала, поправив синее платье с белыми узорами.       — Я это заметила. Ему это тоже нравилось. Ну и ещё другие штуки. Он... Мы...       Пегаска замолчала, покраснев от смущения. Подозреваю, что она имеет в виду какие-то вещи, связанные с сексом. Какие-то... извращённые вещи, по её мнению.       Ну, я побывал в Нью-Рино и Нью-Вегасе: повидал самые разные извращения. Да у меня самого фетиш на мокрые тела. Даже любопытно стало, что извращение есть у неё.       — Потанцуешь со мной? — с волнением проговорила пегаска.       У меня кровь застыла в жилах, а лицо, кажется, вспыхнуло— мне оно кажется горячим.       — Э-э-э, чего? — изумился я.       Да ну нахер! С чего это вдруг она пригласила меня на танец?       — Танец. Я уже очень давно не расслаблялась подобным образом. Так хочешь... увидеть вблизи, как я двигаюсь? П-прикоснуться ко мне, когда мы... Ох. Почему это так ужасно звучит из моих уст?       А по-моему, это звучит слишком возбуждающе и привлекательно.       — А почему именно сейчас? — сказал я. Только это и смог сказать.       Гормональный шторм поднимается. Опять назревает внутренний конфликт. Нужно поскорей решить этот вопрос с Мотли, иначе с ума сойду от раздвоения своих взглядов на один и тот же вопрос.       Чувствую, как стучит моё сердце.       — Музыка подходящая: очень красивая и приятная, немного заводная. Хочется отдаться в её объятия, не могу сдерживаться. А одной... — она задумалась, — ...неинтересно.       За разговорами я совсем забыл, что здесь играет мягкая и приятная музыка, которая к этому времени уже сменилась на более динамичную, но не настолько, чтобы заставить меня танцевать, как дурачка, когда никто не видит.       — Составишь мне к-компанию? — тихо спросила она, склонив голову. Она обеспокоено потирает копыта, иногда мягко и тихо постукивает ими.       Это так умилительно выглядит... Зачем ты заставляешь меня страдать! Я сейчас закричу...       Прошу, Мотли, не нужно! Я не умею танцевать! Мало того, что не умею, так ещё и совсем не знаю, как танцуют пони. К тому же, танцевать с Мотли, с этой очаровательной пегаской? С той, кто заставляет мои гормоны устраивать друг с другом мордобой?       Да и ещё при всех?       Да ну нахуй!       — Я не умею танцевать...       Ёбанный стыд, не помню, чтобы когда-либо чувствовал себя настолько неловко. И почему мне так «везёт»? Судьба — вещь странная. Почему со мной случается такое? Если моей судьбой кто-то управляет, то... Эй, ты, кем бы ты ни был, ты бессердечный и больной ублюдок, зачем заставляешь меня так страдать?       — Это не так сложно, как кажется, я тебе покажу, — Мотли приободрилась, поскольку поняла, из-за чего я волновался. Она подняла голову — её глаза начали выпрашивать согласия. Они терроризируют меня своей милотой.       Хватит... пожалуйста. Дайте мне покой...       Я борюсь между тем, чтобы расстроить её отказом, и своим позором. Может, стоит напиться? Всё-таки, как говорят, от неуверенности до самоуверенности один стакан. В моём же случае нужно несколько... бутылок крепкого пойла. Или не стоит? Я хочу в ярчайших красках запомнить свой позор. Или удивительный момент с восхитительной пегаской? Нужно думать оптимистически.       Да... ну его всё в жопу! Прыгну в этот гормональный шторм. Пусть меня разорвёт в клочья!       — Ладно, мой ангел, — выговорил я сквозь зубы. Лицо пегаски засияло от счастья, точно мощный прожектор.       Ох, только не обожги меня. Я и так сейчас сгорю от нарастающего конфликта внутри.       Мы встали, и пегаска повела меня туда, где танцуют остальные пони. Я почувствовал себя безвольной куклой. Внутри меня происходит такая буря... Ну, хоть взгляды будут прикованы не только к нам. Пытаюсь уследить за тем, как танцуют другие. Некоторые из них просто стоят рядом друг с другом и покачивают телами в такт музыке. Другие стоят на задних копытах и обнимают своего партнёра, поддерживая таким образом друг друга.       Совсем как люди.       Я глубоко вдохнул и выдохнул, думая о спокойствии. Как тяжело... Ничего не могу произнести, словно задыхаюсь.       Я в порядке... Я в порядке! Я в порядке? В порядке ли я? Боже, а в каком я порядке? Что это вообще значит?       Я и не заметил, как уже стоял на задних ногах, передними обнимая пегаску, которая также сама обнимала меня за шею и застенчиво избегала взгляда.       Она так близко от моего лица, что я ощущаю её нежное и чуть неровное от волнения тёплое дыхание. Я двигаюсь совершенно интуитивно. Парализован. Тело двигается само. Я словно наблюдатель. Благо движения совсем простые. Небольшими шажками то в одну сторону, то в другую...       Как же приятно её обнимать. Удерживать своими копытами. Её бело-синее платье с узорами мешает почувствовать прикосновение к её бежевой шёрстке.       Музыка становится всё динамичней и быстрее. Пегаска не отстаёт от её темпа, исполняя более сложные движения. А я... играю роль поддержки и слежу, чтобы Мотли не упала. Она так изящно и великолепно извивается в танце, крутится и подпрыгивает вокруг меня. Её глаза полностью закрыты, и она всецело доверяет себя тому, кто вообще не смыслит в танцах, но находит их завораживающими и великолепными.       Ощущаю себя шестом, вокруг которого изящно извивается прекрасная танцовщица. Но я всё равно участвую в этом! В этом танце я её опора; мне захотелось и по жизни ею быть. Не отпускать.       Её движения плавные и грациозные. За ними так и хочется наблюдать и не упускать из виду всю эту красоту и великолепие. Дискорд, да я моргнуть даже боюсь! Или это тело боится? Ничего не понимаю.       Эмоции захватывают меня настолько, что я часто забываю об окружающих. Перед собой я вижу только бежевое милое создание в синем платье, которое вертится и выгибается в порыве чувств; подол её одежды развевается по сторонам вслед её движениям, порой образуя завораживающий вертящийся диск. Танец поглотил её, заставив позабыть всё вокруг. Она знала лишь одно — я её поддержу.       Всё настолько прекрасно, что я потерялся во времени. Не хочу, чтобы этот захватывающий танец заканчивался.       Или наоборот, желаю, чтобы закончился поскорей. Моя вторая часть усиленно противится близости.       Чудесный момент закончился неожиданно. Я стою на задних ногах и наклоняюсь, передними пытаясь удерживать за спину милую каштаногривую пони. Она смотрит на меня и тяжело дышит, но по её едва заметной улыбке видно, что ей ещё как приятно.        Внезапно внутри меня всё стихло. На мгновение мне показалось, что я потерял слух и восприятие времени. Ощущается лишь лёгкость и... блаженство. Неужели конфликт внутри меня так легко прекратился? Почему я испытываю влечение к Мотли, но не ощущаю отторжения, как в предыдущие разы? Неужели мои молитвы были услышаны? Кем бы ты ни был, творец моей судьбы, я прощаю тебя, ты не прогадал в этот раз...       Тут я услышал вокруг нас топот копыт. Я осмотрелся — к нам приковано всеобщее внимание, и все пони расступились, освободив нам пространство. И почти все они улыбаются и стучат передними копытами по полу.       Они нам аплодируют?       Все смотрели на наш танец. Никакого стыда, никакого сомнения не испытываю. Лёгкость... или же это просто отход или откат от воздействия гормонального шторма?       — Похоже, — тихо начала Мотли, глядя по сторонам, — мы им помешали развлекаться.       — Они наслаждались великолепным шоу в исполнении прекрасной танцовщицы Мотли и её партнёра-шеста Дэниэла, — хихикнул я, словно пьяный.       Необычайная эмоциональная лёгкость; словно часть меня куда-то ушла. Что же произошло?       Мы покинули танцевальную площадку, которую вновь заполонили пони, и вернулись к своему столику. Я шёл неравномерным шагом, словно вот-вот свалюсь и упаду. Мотли села и тут же налила себе бокал вина, залпом осушив его наполовину. Я несколько удивлённо посмотрел на сие действо, но затем понимающе улыбнулся. Наверное, устала, бедняжка. Либо же сама переволновалась.       — Тебе понравилось? — робко спросила пегаска, проглотив половину содержимого бокала.       — Ха, — сквозь тяжёлое дыхание донеслось от меня. — Ты была просто великолепна, — улыбнулся я, устало махнув копытом. — Я уверен, что всем понравилось. Видишь, как я дышу — мне жарко стало: настолько ты была восхитительна.       — Спасибо, — тихо произнесла покрасневшая пегаска. — Я сильно волновалась.        — Оно и видно. Что ты ещё скрываешь от меня, танцующий ангел? — шутливо спросил я и слегка съехал вниз на стуле. Ещё налили себе вина. — Такой талант!       — Я это... хотела сказать, что ты, — ещё сильнее покраснев, начала она, а потом тряхнула головой. — То есть, я хотела сказать, что ещё умею играть в карточные игры. Ну... это... в общем, да.       Мне показалось, что у меня челюсть упала на стол. Я понимаю, что у кобыл должна быть изюминка, но из неё хоть компот вари! Умеет драться, танцует, разбирается во взрывчатке, играет в карты...       Ну конечно же! Она же из Лас-Пегасуса, города развлечений и казино. Неудивительно, что она разбирается в игральных картах. Кажется, я понял, как мы проведём остаток вечера.       В Нью-Вегасе я побывал в каждом казино и везде рано или поздно срывал огромный куш, после чего меня выгоняли из заведения и не позволяли там больше играть. Эх, как я тогда поднялся по деньгам... Можно даже было и не заниматься всякой грязной работой.       — Чего же ты раньше мне не сказала? — усмехнулся я, отхлебнув вина. — Пойдём в казино и «ограбим» его.       — Ну... это было давно, когда я ещё в академии училась.       — Я тебя научу, как ловко играть в любые карточные игры. Покажу всевозможные трюки, которые мне известны. Крышечки никогда лишними не будут.       — А почему ты уверен, что не разоришься? — заинтересованно спросила пегаска.       — Хе-хе, — я озорно улыбнулся. — Сколько ни было бы проигрышей, количество побед было больше. В долгосрочной перспективе я всегда был в плюсе. Теперь мой черёд тебя просить: составишь мне компанию? — подмигнул я.       — С радостью! — улыбнулась она.       Я задаюсь лишь одним вопросом: куда исчезло моё отторжение к отношениям с кем-либо в этом мире? Сейчас я гляжу на Мотли и единственное, чего мне хочется, так это узнать её поближе, прильнуть к её телу. Хочется её трахнуть.       Сомнения лишь по тому поводу, получится ли у меня с ней что-либо. Я хочу попробовать, ибо эта бежевая пегаска мне небезразлична. В ней слишком много того, что мне нравится в данный момент. И возбуждает.       Осталось выбрать момент, когда стоит сказать ей о своих чувствах, однако, сдаётся мне, она сама не разобралась в себе. Что ж, не буду её торопить, заодно сам ещё взвешу своё решение: не хочу её заранее обнадёживать. Даже если ничего не получится, когда она узнает о моём истинном происхождении — что, безусловно, было бы обидно — всё равно я попробую. В этом есть... доля азарта.       Я оплатил счёт, и мы отправились гулять по улицам Ванхувера, пока не нашли одно казино. Из-за приятного времяпровождения с Мотли, о котором нисколько не жалел, я совсем забыл о том, ради чего брожу по улицам Ванхувера. Репутация, которая мне необходимо, дабы к моим словам прислушались и рассмотрели тот факт, что устранение главаря рейдеров в «Кратере» произошло не без моего прямого участия. Получить известность самого удачливого игрока тоже довольно неплохо — ну, я так считаю.

***

      — Зачем ты пошла на службу? — спросил я.       Первый поход по казино прошёл более-менее удачно. В данном случае мы разошлись не на шутку и закупили дорогой еды в ресторане казино.       — Ради денег, — ответила пегаска. — Мой отец... был специалистом по взрывчатке, одним из лучших. Сам он не был приверженцем идеалов тех, кому служил, такой была и я: сомнительной и недоверчивой в отношении своих начальников. Мама постоянно говорила, что у меня больше отцовских черт, чем её. Он был твоего характера, весёлый и неунывающий, только с особой любовью к взрывчатым веществам. Я удивлялась, как он сошёлся с моей матерью, поскольку она не любила шум и была весьма строгой, но заботливой.       — Противоположности притягиваются, — улыбнулся я.       — В этом случае верю, — засмеялась пегаска.       — Кем была твоя мать?       — Медсестрой. В главной больнице. Моя маленькая сестра больше пошла в мать как характером, так и интересами. Вот она всё изучала с детства. Проводила там большую часть времени, когда подросла. Мать была... я бы не сказала, что строгой, но её трудно развеселить. Старается быть практичной. Больше всего любила отца за его стойкость духа. За то, что он смог её терпеть. Лично я бы не смогла полюбить пони, которая ведёт себя как моя мать, — хохотнула Мотли. — Надеюсь, с ней всё в порядке.       — Ты больше кого любила?       — Ну, это нечестный вопрос. Я бы сказала иначе. Ближе всего я была к отцу, чем к матери. Моя сестра наоборот — ближе к матери. Свою сестру я любила так же сильно, как отца. Я видела, как она росла. Я её воспитывала, кормила — она выросла у меня на копытах.       Неудивительно, почему она так стремилась отомстить за неё.       — Почему отец, так сильно отличающийся от твоей матери, полюбил её?       — Я спрашивала это у него много раз. Обычно ответ сводился к тому, что она единственная, кто его терпит, и кто умеет... деликатно утихомирить его... задорный характер. Они оба говорили, что — как это попроще выразиться — балансируют друг друга. Матери не хватает папиного веселья, а папе не хватало маминого спокойствия. Да, знаю. Такое сочетание характеров крайне редкое.       — Что там было нужно утихомиривать в твоём отце?       — Отец, как он шутил, любил решать проблемы с помощью взрывчатки, заставляя их исчезнуть, а ещё он говорил, что искусство — это миг чистой красоты, находящейся во взрыве. Его страсть к ним частично передалась и мне. Мне нравилось, когда он взрывал фейерверки и устраивал для меня, своей дочурки, представления подальше от жилых и военных зон.       Отец любил взрывать... чистая красота... во мгновении... что? Мотли нравятся взрывы, особенно если они красочные и фееричные. Я представил ситуацию, когда такая пони находится у тебя в жёнах. Чуть что не то — и ты с красотой и шиком взлетел на воздух и куда-то далеко-далеко...       — Много проводили времени вместе? — спросил я.       — Да. Он обучил меня многим вещам по сапёрному делу. Но мне больше нравятся танцы.       — Это и неудивительно. Ты танцуешь невероятно красиво. Приятно находиться рядом в этот момент.       Просто приятно... Вот это, конечно, приуменьшил.       Мотли застенчиво улыбнулась.       — Я танцы страсть как любила и до сих пор люблю. Когда двигаешься в ритме, то чувствуешь необычайную свободу, лёгкость и непринуждённость. Эти эмоции меня так переполняют, что я теряюсь в объятиях удовольствия и экстаза. Я любила двигаться. Хм... Хочешь жить — умей вертеться, — улыбнулась пегаска. — Я даже в специальную танцевальную школу ходила ещё до появления кьютимарки.       — Каким образом ты хотела реализовать свою... двигательную энергию? Не для боевого искусства, я полагаю?       Мотли вновь рассмеялась. Она заметно больше смеётся в последнее время. И я рад этому. Ещё мне нравится наблюдать за тем, как ей хорошо. Как она смеётся.       — Нет. Боевые искусства пришли позже. Я... хотела открыть собственную школу танцев. Пробовать что-то новое и энергичное, обучать других. Помочь им раскрыть свой потенциал, давать им необходимую поддержку для развития. Не позволять им сдаваться после ошибок.       — И как же ты оказалась на службе?       — Когда умер мой отец, я поняла, что с имеющимися средствами танцевальную школу невозможно открыть. Зарплаты матери явно не хватало на меня и сестру. И мне пришлось пойти в академию. Для родственников погибших даётся бесплатное обучение, словно... замена. Свою способность к танцам я адаптировала для ближнего боя и скрытности, а навыки, полученные от отца, позволили мне развить свои способности в обращении со взрывчаткой. Я пошла на службу не столько ради денег, сколько ради своей мечты. А какова твоя мечта, Дэнни? Зачем ты ищешь... то, что позволит тебе телепортироваться на дальние расстояния? Тебя интересует «Купол» только ради этого?       Я просто хочу вернуться домой... Но сейчас меня это не так сильно волнует. До вчерашнего танца волновало сильнее.       — Хм... У этого нет чётко определённой цели. Я за свою жизнь привык слоняться по окрестностям и исследовать опасные места. Обнаруженные знания или технологии помогут окружающим. Хочется как-то облегчить жизнь, как свою, так и чужую. Порой это выходит боком не только мне... и мне приходиться бороться между желанием помочь и страхом ответственности за это.       — Некоторые вообще ничего не делают для этого. Ты не боишься брать ответственность на себя. И... Честно... восторгаюсь этим.       Я почувствовал себя ещё более неловко, чем в момент, когда она предложила потанцевать. Тогда я терял контроль из-за противоречий, а сейчас... Я... Даже не знаю, как реагировать на это. Я просто потерян.       — Спасибо, — только и проговорил я.       Мотли слегка улыбнулась. Видимо, заметила какие-то эмоции у меня на лице.       — Ты делаешь прекрасную работу в этом плане. Под твоим лидерством мы выжили в «Кратере», «Нортерн-Соуле», без последствий пережили Норт-Парк и Стойло Нары...       — Ну, это... благодаря тебе, то есть... всем вам. Всем, кто помогал.       — Но именно ты всем заведовал. Хорошо причём.       Всё, мне жарко. Я не заслуживаю только хвальбы. Если бы она знала, сколько людей погибло в Разломе. Сколько жизней я унёс, всего лишь доставляя грёбанную посылку.       Нужно срочно сменить тему.       —А как ты сумела, если хотела танцевать, стать командиром небольшого отряда? У тебя же не было желания служить подобным им.       — Ну... в академии у меня была хорошая подруга. Не помню, говорила ли я о ней. Она-то мне и помогла с учёбой. Сомневаюсь, что без неё я бы вообще смогла вступить на службу. Училась она просто отлично. Изучала чуть ли не всё, лишь бы быть уверенной в себе. Немного помешана на контроле. С чувством юмора у неё не очень. У неё... были свои заскоки и проблемы из-за прошлого, но она научилась с ними справляться благодаря знаниям.       —Ты с ней не виделась после академии?       — Под конец учёбы у нас возникали разногласия. Всё чаще ссорились, и решили, что пока лучше побыть порознь. Но я всё равно хотела бы посмотреть, чего она достигла. Мы много провели времени вместе, хорошо друг друга знаем.       — Мне кажется, — многозначно улыбнулся я, — что вы были с ней не просто подругами.       — Ну... да... — щёчки пегаски порозовели, и она смущённо потёрла копытом загривок. — Мы были очень близки.       — Ох-хо-хо! — захохотал я.— Ты ещё скажи, что это был твой первый раз, — пегаска промолчала, сжав губы.       Хотя это не должно казаться удивительным: представительницы прекрасного пола здесь встречаются ощутимо чаще.       — Да... — продолжила Мотли неловко, держа своё копыто за загривком. — Я, как и многие кобылы, люблю и тех, и других. И она тоже. Мы были близки. Думали, что будем вместе, даже строили планы на будущее. Однако, как я говорила ранее, у нас возникали разногласия. А ты... насколько я знаю, жеребцы бисексуалы встречаются крайне редко. Но всё же спрошу: у тебя не было простого любопытства?       Мои друзья в классе Убежища Сто Один любили подначивать меня с Бучем на эту тему. У меня же с ним часто выходили ссоры и сложные моменты, которых я ловко и красноречиво избегал. Друзья шутили, что причина крылась в другом. Это усилилось, когда Буч стал парикмахером—стилистом, как он любил говорить. Я действительно задумывался об этом, но до дела не дошло. Представить себя в объятиях мужчины было странно и непонятно. Поэтому подобные внезапные мысли исчезали так же мгновенно, как и появлялись.       — Нет, — ответил я в раздумьях. — Ничего такого не было.

***

      20 число Месяца Вереска, Блюдэй. Пятьдесят восьмой день пребывания.       С позавчерашнего дня мы просидели в нескольких казино, пока нас оттуда не выталкивали из-за частых выигрышей. Мотли знала немало интересных уловок, мы смогли выработать эффективную тактику действия. Мы сумели наскрести... тридцать кусков. Пару раз нас даже пытались ограбить, но Мотли всыпала воришкам горячих. Дискорд, как же всё-таки странно, что тебя защищает такой восхитительный ангел-хранитель.       В целом мне приятно проводить время с Мотли. Мы рассказывали друг другу разные и незначительные бытовые истории из своего прошлого — само собой, мои истории завуалированы, названий и имён я почти не упоминал — шутили и веселились. Или же просто болтали о том, что видели.       В какой-то момент я осознал, что неподалёку находится местечко под названием «Райское наслаждение». Иными словами, та самая порностудия, о которой знают все. Мотли, естественно, застенчиво отнекивалась на предложение посетить это место, и это было просто неописуемо. Я же ответил, что если она хочет, то пускай остаётся здесь, а я пойду туда один. В итоге я пошёл, однако пегаска через несколько минут меня нагнала и молча последовала за мной.       Интересно поглядеть на ассортимент того, чем обычно пони развлекают себя в постели.       В просторном, с дорогим интерьером, помещении, в котором гармонично переливаются красные и тёмно-бордовые тона, можно пройти в разные отделы. Отсюда можно попасть в отделение порностудии и кастинга, магазин взрослых игрушек и всяких журналов и голофильмов с «клубничным» содержанием, а также в место продажи шаров памяти и самих воспоминаний с тем же содержимым. Похоже, здесь и до войны была порностудия.       Эти мир никогда не перестаёт меня удивлять: пони в этом плане такие же любители запретного плода, как и люди, но не такие стыдливые — этому способствует то, что пони довольно часто ходят без одежды. В то же время телосложение пони по большей части скрывает их гениталии, которые до возбуждения не так заметны.       Забавно: с такими взглядами на тему секса и эротики Мотли ведёт себя излишне стеснительно.       Поглазел на игрушки и приспособления. Полки и стеллажи, забитые товарами, вокруг с десяток клиентов. И, честно признаюсь, такого разнообразия ассортимента я ещё нигде не видел. Фаллосы самых различных цветов, форм и размеров, с какими-то дополнительными функциями, вроде вибрации, а некоторые и вовсе могут вмещать жидкость. Конкретно для жеребцов тоже есть какие-то полые цилиндры. Оказывается, они в некоторой степени имитируют половые органы кобылы... и не только. Вот последнего в моём мире не было.       Приспособления для порки, связываний и другие установочные конструкции для пленения, вызывающие одеяния, костюмы и отдельные аксессуары, включая и латексные, а также немало и вещей, которые можно куда угодно засунуть и получить от этого удовольствие. Ну и стандартные смазки и другие расходные товары, создаваемые уже после войны. Популярность этого места оправдывает себя, раз производство всех этих вещей по-прежнему налажено. Разумеется, цены тоже высоки.       Больше всего меня поражает список в виде небольшой книжечки. Это перечень магических заклинаний, которые можно приспособить для утех — а некоторые и вовсе предназначены только для этого. И копии книг этих заклинаний здесь можно купить. Этот список... там столько всего, что у меня едва челюсть не отвалилась и не пробила пол.       — Нашёл кое-что интересное? — с неуверенностью поинтересовалась стоявшая рядом со мной Мотли, когда я уставился в список заклинаний.       — Да... просто... Я ничего подобного ещё не видел, — с трудом произнёс я. В этот момент подошла единорожка бронзового цвета. Она хотела поглядеть в список, но мы с Мотли ей мешали.       — Вы там долго ещё думать будете? — поинтересовалась она.       — А? Нет... Мы уже уходим, — проговорил я и направился к выходу из магазина.       Так, не забывать, это мир магии. И у пони не было такого строго запрета или морального осуждения на нечто подобное. Поэтому это было ожидаемо. Я же знаю, что электронные копии книг заклинаний можно купить и в библиотеке ВПИ, но у меня не было времени их посмотреть. У меня не хватило бы крышек на них. Здесь также заклинания не из дешёвых. Однако у меня нет времени их изучать, ведь глава писцов Стальных Рейнджеров и так подкинул мне электронную версию книгу с набором заклинаний по магическому ремонту. Она сложная и объёмная, так что пока у меня нет времени на эти «клубничные» заклинания.       — Ох, — откликнулась пегаска. — В этом плане я завидую единорогам. Их рог способен на многое. Такие возможности.       Я лишь повернул голову и уставился на Мотли. От моего взгляда она смутилась и отвернулась.       Мне всё меньше хочется покидать этот мир — с таким-то возможностями! Здесь магия и вправду не только облегчает жизнь, но и приносит физическое удовольствие и наслаждение.       Так... осталось посмотреть отделение, где продают шары памяти.       Мы очутились в довольно немаленьком зале, вдоль стен которого тянутся длинные витрины, гордо пестрящие выставленными внутри шарами воспоминаний. А посетителей здесь немало, не меньше двух десятков; они стоят у витрин и рассматривают какие-то журналы. Здесь и кобылы, и жеребцы, а также представители грифоньего вида.       Я уже подумывал, какое бы воспоминание себе взять. Погрузившись в размышления, я невольно посмотрел на посетителей: мой взгляд зацепился за грифину. И тут я понял, какое воспоминание выберу.       Как только одна из касс освободилась, коих здесь несколько, я подошёл к ней. Мотли всё ещё чувствует себя неловко, но стоит рядом со мной. Я завёл разговор с кассиршей, накрашенной единорожкой нежно-оранжевого цвета.       — Я вас слушаю, — сказала она мне, приветливо улыбнувшись.       — Я здесь впервые, поэтому можете посоветовать мне что-нибудь? Какое воспоминание мне можете предложить?       — На любой вкус, дорогой господин. Воспоминания кобылы во время восхитительной любви с жеребцом и наоборот, однополая любовь кобыл, жеребцов и грифонов, смешанная любовь грифонов и пони, только грифоны, «групповуха», жёсткая или нежная любовь... В журналах есть фотографии хозяев воспоминаний, а также тех, с кем они в паре. Там же и указан их номер, вы говорите мне, какое из них желает ваша сущность, и мы запишем его.       — Запишете?       — Если, конечно, у вас есть шар памяти... Точно, вы же здесь впервые. Мы записываем здесь около тысячи воспоминаний каждый год, однако шаров памяти не так много, а их создание дорого обходится, и делаются они в крайнем случае, к примеру, для их создания требуется определённый вид самоцветов, которые трудно вырастить. И это лишь одна из проблем в их производстве для нынешнего времени, когда у нас ещё и так дефицит этих самых самоцветов. Поэтому мы просто заменяем воспоминание, уже находящееся в шаре памяти, на другое. Проще же, не правда ли?       Получается, они используют шары памяти, оставшиеся с довоенных времён, стирая запечатлённый на них мир, тот мир, который был до этого жестокого времени, ради этих прихотей.       — А где вы храните столько воспоминаний? — заинтересованно спросил я.       Действительно, тысяча — это довольно немало.       — Зачем их где-то хранить? Они остаются в памяти наших сотрудников, пока они ещё живы, но вы же знаете, что через пару лет появляются новые, а эти уже никому не интересны. Лишь только самые популярные записываются в шары памяти, которые как раз и выставляются на этих витринах. С этих шаров наши сотрудники «копируют» их на другие. Вот и всё.       — И сколько шары памяти здесь стоят?       — Две тысячи крышек каждый. Стоимость воспоминания отдельная, она колеблется от ста до пятисот крышек.       Ого. Недёшево, но всё равно почувствовать эти сладкие воспоминания на себе хочет каждый. Стоимость воспоминаний примерно такая же, как и плата за услуги проституток, только за них ты платишь один раз, в то время как шаром памяти ты можешь пользоваться бесчисленное количество раз, пока тебе не надоест.       — То есть будь у меня шар памяти, я бы платил только за само воспоминание?       Я само собой не собираюсь стирать воспоминания, связанные с Эриком. Вдруг ещё пригодятся.       — Да. Мы бы просто стёрли то, что у вас уже имеется, и заменили тем, чем вы хотите.       — А меня не обдурят? Не будет ли кота в мешке?       — Не смешите меня, — хохотнула продавщица. — Если бы мы так поступали, то это место не было бы таким популярным. Слухи всё бы испортили, а так у нас железная репутация!       — Ладно. Тогда я беру и шар памяти, и воспоминание.       — Какое именно? — поинтересовалась кобылка.       — Ну... Давайте воспоминание единорога с грифиной и пегаской. Есть такое?       Я украдкой посмотрел на Мотли. Сказать, что она выглядела удивлённой, значит, ничего не сказать. У неё просто отвисла челюсть, если не выпала. Ну а что? Она намекнула мне на возможности единорога, а ей намекнул, как меня интересует пегаски.       — Одно такое как раз есть, — ответила продавщица после небольшой паузы, заглядывая в список с воспоминаниями, лежавшим на прилавке. — Несмотря на то, что такая комбинация есть лишь в одном воспоминании, но именно его здесь берут чаще всего... — единорожка посмотрела на стоящую рядом Мотли.       — Подруга, — легко и просто ответил я. — Не спрашивайте больше. Мне просто нравится её смущать.       — А-а... Вы вообще неплохо смотритесь вместе. Зачем же вам, любезный, нужно воспоминание с пегаской? Хотите подготовиться?       — Да просто пегаски меня интересуют. Я им завидую, — медленно и чётко произнёс я, и краем глаза наблюдал за Мотли, которая и вовсе недоумевает от происходящего; её лицо горит от смущения. — Крылья... У них ведь такие возможности.       — Если вашу подругу, — начала единорожка оранжевого цвета, — тоже интересуют клубничные воспоминания, то у нас есть специальные реколлекторы для не единорогов. Дороже шаров памяти в два раза, конечно же, но...       — Нет-нет, мне не нужно, — внезапно вырвалось у Мотли. Единорожка выдала лёгкий смешок, а затем, наклонившись ко мне прошептала, но так, чтобы это и Мотли слышала: — Не упускайте эту милашку, которая является ещё и пегаской. Мне самой нравятся они, так что не отпускайте просто так эту птичку.       — Буду иметь ввиду, — улыбнулся я.       Я получил шар памяти, заплатив за него и за воспоминание две тысячи четыреста крышек, и мы покинули «Райское наслаждение». Некоторое время после посещения этого места Мотли боялась взглянуть мне в глаза.

***

      После недолгих блужданий мы наткнулись на очередное казино.       Вырученные на играх крышечкия потрачу на обновку Небесной Гавани. Нужно закупить мягкой и тёплой мебели в этот подземный особняк. Я вспоминаю шикарную бархатную мебель из отеля «Роскошь», который я посещал вместе с Фло. Хочу себе такую же.       — Ну что, — я повернулся к Мотли. — Пойдём? — поинтересовался я, кивком головы указывая на вывеску очередной «жертвы».       — «Стеклянный ключ»? — произнесла она, глядя на вывеску с изображением наклоненного ключа.       — Ага. Выглядит недёшево, милый на вид, да и просторный. Вроде бы там даже номера снять можно. А ещё можно сорвать нехилый куш!       — Ну, давай посмотрим, что там как, — без особого энтузиазма проронила пегаска, входя вовнутрь.       Я последовал за ней.       Мы выиграли здесь около тринадцати кусков, прежде чем нам запретили играть. Моё удивление вызвало не количество крышек, оно как раз нормальное, но для этого казино... Посетителей крайне мало, а множество игральных столов и автоматов пустуют. Обслуживающего персонала тоже мало. Да и ремонт помещений не помешал бы, к слову, некоторые из них при осмотре оказались заколочены. Странно, что нам позволили выиграть столько фишек.       Весь интерьер казино выдержан преимущественно в бежевых тонах с небольшим количеством серого. Куда не кинь взгляд, всюду маячит символ казино: стеклянный ключ. На вид ничем не примечательный: на «бородке» прямоугольные зазубрины, а головка ключа представляет узор в форме сердца с отсутствующей внутренней частью.       Каждое казино Ванхувера имеет собственную символику, которая изображается везде: игральные карты, столы, автоматы... «Стеклянный ключ» не исключение. Несмотря на слегка заброшенный внешний вид, он мне приглянулся. Может, потому что ключи обычно связаны с замками, которые я люблю взламывать, щёлкая их, как орешки. Вот бы иметь ключ, который открывал бы все замки... Нет, так даже не интересно. Я процесс люблю больше, чем сам результат всё-таки.       Мы подошли к кассе обменивать фишки. Кассирша выпучила глаза на возникшее перед ней количество фишек и покачала головой.       — К сожалению, у нас недостаточно крышек, чтобы обменять столько, — виновато сказала она. Я обменялся взглядом с Мотли.       — Не понял? — недоумённо спросил я. — А как же нам позволили выиграть сумму, которую вы не в состоянии уплатить?       — Давайте я отведу вас к владельцу, он вам всё объяснит.       У меня очень плохое предчувствие.       Вместе с кассиршей мы зашли в кабинет владельца. Комната средних размеров, но скромная, ничего особо изысканного или дорогого. Для казино здесь довольно бедно и уныло.       — Мистер Голдберг, у нас возникла неприятная ситуация, — сказала кассирша пожилому пони, сидящему в кресле за рабочим столом. Он светло-жёлтого окраса, его лицо выражает усталость и скуку.       — Ну что опять, Триплдаст? — неохотно спросил он, лениво подняв на нас взгляд.       — Эти пони выиграли здесь немалое количество фишек. У нас не хватает средств, чтобы их обменять на деньги.       — И сколько?       — Чуть больше тринадцати тысяч.       — Блять, ну что за напасть! Я же говорил, чтобы вы не позволяли посетителям выигрывать столько, что они могут нас разорить. Эх, — владелец тяжело вздохнул, — ладно. Возвращайся к работе. Я всё улажу.       — Хорошо, — сказала она и удалилась, закрыв за собой двери.       — Ну, рассказывайте, — сказал Голдберг, с любопытством рассматривая нас.       — Мы хотим получить свои крышки.       — Я понимаю. Дискорд... Такая сумма. За последние года у нас не было посетителей, которые могли выиграть у нас столько. Наверное, крупье немного увлёкся игрой и хотел отыграться, да не получилось. Или, быть может, его кто-то шантажировал, чтобы таким образом заставить нас обанкротиться. Не беспокойтесь, я знаю, что это не вы.       — Поэтому ваше казино изнутри выглядит несколько... заброшенно? — полюбопытствовал я и как бы невзначай окинул взглядом кабинет.       — Семейства! — гневно вскрикнул пожилой пони. — Дискорд бы их побрал! Я всю свою жизнь пытаюсь сопротивляться их влиянию, но Софтхувз самые упёртые из всех, всегда ставят мне палки в колёса. Сучки... Пару дней назад моего заместителя нашли мёртвым в мусорном контейнере. Я уверен, что всё это бляди Софтхувз подстроили. До этого у нас часто происходили кражи, появлялись поддельные фишки в больших объёмах, запугивали моих сотрудников ради того, чтобы разорить меня, вынудив продать казино за гроши! Поскольку я жеребец, они решили действовать самым радикальным образом в отношении моего казино.       — Вы сами, судя по всему, не менее упрямы, — сказал я.       — Это уж точно! Но... блять, я просто вымотался. Столько лет усердного труда... Я лучше умру, чем продам своё казино кому-либо из ёбанных семейств! Слушайте, а вы являетесь членами семейства?       — Нет.       — Отлично. Может, выкупите его у меня? Выглядите небедно.       — Зачем оно мне? Заведение же практически заброшено, какой с него прок?       — Я бы здесь всё восстановил и нанял бы персонал получше, но у меня просто не хватит средств на всё это. Видите, даже в моём кабинете нет ничего дороже этого деревянного стола, за которым я сижу. А если владелец казино поменяется, то я уверен, что они на некоторое время приостановят свои действия, чтобы выяснить, что ты за птица такая. Я уже просто устал, а в этом деле нужно вовремя уйти со сцены. Я сомневаюсь, что найдутся те, кто захочет потягаться с Семействами, в особенности с шакалами из Софтхувз. Вы сможете здесь всё наладить, если у вас есть средства, а затем перепродать по выгодной цене или же оставить его у себя и постепенно получать с него прибыль. Что скажете?       — Ну... — я посмотрел на Мотли. Та пожала плечами.       Принц рассказывал, что мне нужно как-то сближаться с жителями города. С самим городом. И лучше всего это делается через ведения бизнеса. Рано или поздно появится связи. Тогда меня будут ещё лучше узнавать, видеть, на что я способен и верить тому, что именно я проник в «Кратер» и «Нортерн-Соул»       — Ладно. Попробую.       — Чудесно! — пони просиял от радости.       У меня такое чувство, будто меня наёбывают. И что проблем с этим казино у меня будет целая масса. Но крышек у меня куры не клюют, так что почему бы и не попытаться?       — За пятнадцать тысяч договоримся? — спросил он.       — Тринадцать. Считайте, столько ваше казино должно было заплатить мне... а не я вам.       — Ладно, тринадцать кусков и казино ваше. Всё равно Софтхувз больше денег никогда не предложило бы, а даже наоборот: заметно меньше.       — Погодите, с чего мне начать восстановление?       — Для начала найдите себя хорошего доверенного заместителя. Он обычно занимается самой тривиальной рутиной в таких делах и осуществит любой ваш каприз, если у вас будет достаточно крышечек, само собой.       Мне быстро оформили все необходимые документы, связанные с правом собственности. Затем мы сходили в учреждение, занимающееся делами недвижимости, чтобы официально подтвердить моё право на казино. Ещё раз спасибо Флинту за паспорт. Интересно, он не забыл, что я хочу стать Королём? Его подруга обещала напоминать ему обо мне.       Закончив дела с переоформлением документов, Голдберг забрал свои крышечки и исчез. В казино также есть и апартаменты владельца. У меня появилась собственная квартира в этом городе, причём официально, где по надобности Принц или ещё кто сможет меня отыскать. К примеру, прислав письмо.       Мне нужно найти управителя, поэтому поиски лучше начать со связей, которые у меня есть в этом городе, а именно с Блюрайз. Надеюсь, она довольно быстро здесь всё прощупала и пронюхала, чтобы указать мне на доверенного и ответственного пони, годящегося для такой важной и трудной работы, так как я часто буду слоняться где-то по Пустошам и не имею желания заниматься чем-то подобным.

***

      — Чего желаете? — шутливо обратилась к нам Блюрайз. — Выбор любой. У меня есть немного того, немного сего... Как проводите время? — заинтересованно спросила фиолетовая единорожка небывалой красоты, стоя за прилавком своего магазина и хитро улыбаясь.       Покупателей к вечеру, как я понял, у неё не так уж и много. Я посмотрел ассортимент её магазина и могу сказать, что он заметно обновился с тех пор, как я посещал его в последний раз, появились разнообразные вещи: от металлических ложек и вилок до недорогих стволов и боеприпасов.       — Просто чудесно, — ответил я. — Гуляем по заведениям города и развлекаемся. В последнее время зарабатываем крышки в казино.       — Зарабатываете? — на лице пони выступило слабое непонимание.       — Типа того. Играем в карточные игры, тем самым «грабим» казино, — улыбнулся я.       — А-а-а, — протяжно выдала кобыла. — Понятно.       — Мне частенько везёт... Как и моему ангелу-хранителю, — проговорил я, кивком головы указывая на стоящую позади пегаску. Единорожка мило хихикнула, а позади себя я услышал тяжёлый вздох отчаянья. — Я зачем пришёл... Дело в том, что я со всеми привилегиями и обязанностями получил недвижимость казино.       — Что?.. — пони с изумлением на меня взглянула. — Как?.. Ты помнишь, как дорого обошлось мне открытие этого магазина? — она рассеяно повела копытом вокруг. — А у тебя целое казино...       — У этого казино финансовые проблемы, посему они не смогли полностью отдать мой выигрыш. В конечном итоге, доплатив ещё около десяти тысяч крышек...       — Дискорд тебя дери, Дэниэл! Откуда у тебя водятся такие крышки, что ты разбрасываешься ими направо и налево? Мне завидно.       — Я же говорю, с крышками у меня никогда не возникало проблем. Так о чём это я? Точно. Так вот, игорное заведение, которое называется «Стеклянный ключ», пребывало в очень плачевном состоянии: малое количество сотрудников, коим ещё порой угрожали и даже убивали их, множество помещений закрыты и требуют реставрации. Отсутствие должных мер безопасности, равно как и охранников... Короче, очень многое необходимо сделать, а значит и вложить немалое количество крышек, чтобы казино начало приносить хорошую прибыль. Затем я, наверное, его продам.       — Дай угадаю: Софтхувз ставит палки в колёса? — спросила пони.       — Как ты узнала? — удивился я.       — Я уже достаточно времени провела в этом месте, и знаю, что Софтхувз самые богатые и многочисленные предприниматели в городе. Мода, престиж... богатство... И я в курсе их отношения к жеребцам.       — Всё верно. Так вот, чтобы исправить всё вышеперечисленное, нужны две вещи: крышки и надёжный заместитель, разбирающийся в местных законах и знающий толк в управлении бизнесом, иными словами, «правое копыто». Ты здесь побывала немало, вот я и подумал, что ты сможешь...       —...найти того, кто занимался бы всей этой рутиной? — закончила за меня Блюрайз.       — Бежишь впереди паровоза, неудивительно, почему ты так успешна в своём деле, — мягко улыбнулся я.       — А то! Теперь вернёмся к нашим браминам. Знаю я тут одного пони и могу за него поручиться, как за свою жизнь.       — Ого.       — Что?       — Не ожидал, что ты здесь настолько кому-нибудь доверишься.       — Честно говоря, именно благодаря ему я смогла наладить здесь надёжные связи и получить в распоряжение информацию, как вести в этом городе дела и при этом остаться в живых.       — Ему?       — Его зовут Блэнд. Я познакомилась с ним в баре... Вечером того же дня, когда с твоей помощью сумела открыть здесь бизнес, который, к слову, уже довольно неплохо процветает, я отправилась на разведку. Хотела выяснить, как здесь в городе ведутся дела и тому подобное. Так вот, через некоторое время в том баре ко мне начал приставать один из посетителей. Он был крайне навеселе. Там же присутствовал и Блэнд, который тоже находился под мухой — он-то за меня и заступился...       — Как романтично, — не удержавшись, изрёк я.       — Завязалась драка, — продолжила Блюрайз, словно моей фразы вовсе не было, — но в итоге охранник успел их угомонить прежде, чем они нанесли друг другу увечья. После этого я помогла Блэнду прийти в себя. Он немного протрезвел, и мы завели разговор, в котором он поведал мне, как его несправедливо выгнали с работы, и что сейчас у него из материального фактически ничего нет, поскольку потратил всё, чтобы откупиться, — сочувственно произнесла пони. — Мне было его жаль, вот я и решила помочь ему с работой. Я помогаю ему с мелкими делами, а взамен он делится информацией об опасностях, о том, как их избегать. Рассказал мне о надёжных связях этого города, и как убеждать семейство соглашаться на сделки. К слову, он знал в этом городе многих пони, но естественно, что без крышек ему бы никто из них не помог. Благодаря ему я смогла наладить свой бизнес. Он и сейчас занимается незначительной работой, а хотелось бы дать ему работу получше.       — Ты хочешь сказать...       Блюрайз без промедления кивнула с утверждением.       — Да, — кивнула она. — Он работал в одном крупном казино, называвшемся «Хрустальный лотос», он был там финансовым сотрудником и занимал высокую должность, но его просто подставили, так как он был жеребцом.       — То есть он работал в казино, принадлежащем Софтхувз?       — Они его оставили в живых из-за связей. Ему это дорого обошлось, и он остался без крышек. Он очень умело распоряжался бюджетом благодаря знаниям и связям. И всё же если у тебя нет сочувствующих друзей, а также денег, то никто так просто не возьмёт тебя на новую работу. Поможешь Блэнду, взяв его к себе в заместители? Я и так недавно помогла некой Флитроуз...       О, та самая пони из банка Норт-Парка, которая спугнула яо-гаев и загнала себя в угол.       — Я уверена,— продолжала фиолетовая единорожка с розовой гривой, — он будет искренне рад заниматься чем-то весомым, а не просто быть на побегушках у одной кобылы.       — Я решил взять его к себе ещё тогда, когда ты рекомендовала его, — улыбнулся я.       — Ох, Дэнни, спасибо! — Единорожка внезапно заключали меня в объятия. — Ты лучший.       — Да пустяки.       Чуть позже этим же днём Блюрайз представила нас Блэнду.       Светло-сиреневого цвета единорог лет под тридцать с растрёпанной холодно-лиловой гривой. Заметив нашу фиолетового цвета единорожку, он тепло улыбнулся, а увидев меня и Мотли в её компании, насторожился и стал серьёзен.       Блэнд приятный собеседник, в меру вежлив с незнакомцами. У него необычный мягкий голос: в шумной толпе, если он выкрикивал, то его можно было бы без особых усилий отыскать. Познакомившись с ним, я прямым текстом предложил ему работу. Он незаметно взглянул на единорожку, которая утвердительно кивнула, добавив, что это обо мне она ему рассказывала. Блэнд просиял от осознания того, кто стоит перед ним, и выражение его лица смягчилось и выглядело едва ли не благодарным. Видимо, Блюрайз много ему наговорила.       В конечном итоге светло-сиреневый единорог согласился на предложенную работу, добавив, что друзья Блюрайз — и его друзья. Я отметил про себя, что Блэнд изредка поглядывал на единорожку и пытался быть ближе к ней. Он сообщил, что для него будет в радость работать на такой высокой должности и что он сделает всё возможное для успеха казино.       Мы оставили Блюрайз и направились к казино. Я поведал Блэнду о положении дел в «Стеклянном ключе» — он уведомил меня, что для начала ему придётся осмотреть всё самому.       Выяснив необходимую информацию и воочию увидев заведение, Блэнд сообщил, что из прибыли, получаемой казино, действительно очень трудно, фактически невозможно что-либо восстановить. Без дополнительных средств и вложений, включая расходы на рекламу, не обойтись.       Решив несколько офисных формальностей, в том смысле, что он стал официальным сотрудником с такими-то привилегиями и обязанностями, он приступил к работе, получив доступ к моему банковскому счёту. Он уверил, что будет тщательно распределять мои крышки на процветание казино и на увеличение прибыли. Того количества, что у меня есть, как раз будет достаточно, чтобы сделать это место престижным: медленно, но уверенными шажками этого можно будет достигнуть.       По тому, как Блэнд принялся за работу, можно сказать, что он действительно ответственный и надёжный пони. Мне кажется, он скорее хочет оправдать надежды Блюрайз, чем мои. Похоже, он заинтересовался ею, но старается не подавать вида.       Как-то в беседе речь зашла о Софтхувз, и Блэнд открыто выразил свою неприязнь к этому напыщенному семейству. А я в подтверждение упомянул, что уже встречался с тем, кого они подставили. Я кратко рассказал ему о похищении и о знакомстве с близнецами Харт. Он был заинтересован их способностями, поскольку те показали свои искусные навыки проникновения в труднодоступные места, когда помогли с освобождением Блейза. Он решил, что мог бы воспользоваться их услугами, если кто-то начнёт мешать нам грязными методами.       Блэнд сообщил, что пока от прибыли мне стоит отказаться и всё направить на восстановление казино. Я согласился. Следует подождать ещё минимум пару месяцев, когда я наконец смогу получать неплохую прибыль, если, конечно, нам на голову не упадут горы крышек, которые можно потратить на ремонт и привлечение клиентов.       Стойло Шестьдесят Шесть... Таинственное Стойло. За исследование этого места обещается вознаграждение от самого Принца в размере ста тысяч крышек — не обязательно в виде самых крышек, возможно, будут самоцветы или редкие ресурсы. Нет, поход в то Стойло — самоубийство. Никто ещё не вернулся, даже огромный отряд Стальных Рейнджеров. Хотя любопытство так и тянет туда... Но нужно возвращаться к насущным делам.       Ещё речь зашла о том, как некоторым пони, не имеющим знакомых и связей, трудно найти работу в этом городе. Поэтому мы решили, что не стоит отчуждаться от них и не брать их на работу. Фактически именно Блэнд это и предложил, поскольку во время своей бедности он встретил немало хороших жителей Ванхувера, которым остро необходима надёжная работа. И мы в состоянии им помочь. Он сказал, что будет внимателен в этом вопросе, чтобы снизить риск попадания к нам «гнилых яблок». Когда я без проблем согласился на подобное предложение, по глазам Блэнда стало видно, что он начал уважать меня ещё больше. Чувствую, мы быстро найдём общий язык.       Тяжёлый день с приобретением казино подошёл к концу, и мы направились в свободные номера, коих в заведении множество. К тому же у владельца собственные апартаменты. Я, как теперешний владелец заведения, заселился именно вних. Мотли вновь пошутила о том, что я всегда занимаю самые кошерные места.       Вообще, большинство номеров нужно отреставрировать и почистить, равно как и другие помещения казино, вроде ресторана, бара... Одним из крупных помещений оказался средних размеров зал со сценой, на которой когда-то устраивали шоу.       Ох... воспоминания. Театр «Туз» в Топсе на Стрипе Нью-Вегаса. Для Тони, заведующего театром, я подыскивал хороших артистов, чтобы разбавить развлекательную программу. Среди тех, кого я нашёл, были как музыканты и певцы, так и комики. С пяти процентов прибыли за выступления каждого я получил солидную сумму крышек.       Думаю, если заново открыть это помещение и набрать хороших артистов в «Стеклянный ключ», это принесёт хорошую прибыль и привлечёт посетителей. Я знаю лишь одну возможную кандидатуру для выступлений, но для неё ещё не нашёл виолончель.       Так думаю о бизнесе здесь...       Мне всё меньше хочется покидать этот мир. Магия... а теперь ещё и Мотли, которая возникает в моих мыслях, стоит лишь подумать о причинах остаться. Безусловно, я хочу узнать её поближе. Мне уже тяжело это скрывать. Итак, я дал Мотли кучу намёков, а она ничего не говорит о собственных чувствах ко мне... Что же её так волнует? Из-за чего она беспокоится?       Как же я легко думаю об отношениях с ней. А ведь ещё пару дней назад чуть с ума не сходил от внутреннего конфликта. Надеюсь, он оставил меня окончательно и бесповоротно, ибо из-за него я не мог здраво рассуждать.       Что же делать? Продолжать и дальше давать ей намёки или... Эх, ладно. Потом как-нибудь придумаю момент.

***

      Я читал книги заклинаний, чтобы нагнать сон, но пришлось выключить Пип-Бой и отвлечься от чтения после стука в дверь. Я пошёл проверить, кому не спится в такое позднее время.       Неужели что-то ужасное случилось? Вряд ли. Темп и интенсивность стука, а также отсутствие отчаянных и беспокойных криков свидетельствовали об обратном. Я помотал головой, выбросив из неё дурные мысли, и открыл дверь.       Вот на пороге моего номера стоит знакомая каштаногривая пегаска. Одета в бежевый халат с недавно возникшими в нём самодельными прорезями для крыльев. Смотрит на меня неуверенно.       — Привет, — сказал я, мягко улыбнувшись. — Чего не спишь?       — Да постоянно вертятся мысли в голове и не дают мне покоя, — ответила она, смотря куда-то позади себя. Затем она вновь взглянула на меня. — Можно войти?       — Ах да, конечно, проходи, — сказал я, отходя чуть назад, давая возможность пегаске пройти. — Что тебя тревожит? — заинтересованно спросил я, как только она вошла, и я закрыл за ней двери в номер.       — Ну, — помедлила с ответом бежевая пони, стоя ко мне спиной и глядя при этом на старую, немного запылённую картину с довоенным пейзажем. — Ничего такого дурного или вроде того... Просто, — она повернулась ко мне. — Можешь, пожалуйста, присесть?       — Неужели я могу потерять сознание от того, что ты мне сообщишь? — шутливо спросил я.       — Кто знает, — неуверенно ответила собеседница, глядя по сторонам. Её голос слегка дрожит.       Что-то меня это совсем не успокоило, наоборот, лишь встревожило, однако я выполнил просьбу пегаски и сел на диван, с ожиданием посмотрев на неё. Она медленно и неуверенно двинулась в мою сторону.       Что же её так беспокоит, что она не может спать и не постеснялась прийти ко мне в пижаме.       Погодите-ка, это то, что я думаю? Неужели она захотела прояснить своё поведение?       Мотли села рядом со мной, и, почему-то не поднимая взгляда на меня, смотрит на свои копыта; её голова кажется тяжёлой, что её хрен чем-нибудь поднимешь.       — Дэнни, — начала она, не поднимая головы, — я хотела сказать... Ты же помнишь нашу первую встречу?       — А? — я выпал из своих волнующих размышлений. Несмотря на то, что я решил для себя вопрос относительно её, я всё равно испытываю волнение. И тут же ответил: — Да... И тебя это беспокоит?       — Тогда для меня всё выглядело пустым и несущественным. Хотелось просто лечь и умереть. Все относились ко мне... не лучшим образом, мягко говоря. Потом появился ты, постоянно весёлый, безумный и неудержимый дурачок, — она повернула голову ко мне, но её взгляд оставался где-то в стороне от моего.       — Полностью согласен, — улыбнулся я. Она на мгновение посмотрела мне в лицо, а затем вновь потупила взгляд, изредка возвращая его ко мне.       — Я полагала, что у тебя в жизни были только светлые моменты, но потом я начала лучше тебя узнавать. Потом ты рассказал о Брис. Я задалась вопросом, как тебе удаётся, несмотря на это, оставаться на позитиве и быть счастливым. Ты умудрялся поддерживать других, помогать, несмотря на своё прошлое. Я тебе завидовала. Ты знал, что меня попросили следить за тобой, но всё же относился ко мне так, словно ничего этого и не было. Самая обычная попутчица, которой захотелось побыть в твоей компании. Когда ты улыбаешься мне, обнимаешь меня — зная мои тёмные и ужасные поступки — мне становится словно легче на душе и... гораздо приятней, что кто-то меня принимает с этим багажом. Ты... Так и хотелось быть поближе к тебе, чтобы перенять хоть капельку этих приятных эмоций. Вернуться в то время, когда ничего ужасного не случилось.       Мне кажется, она тренировала эту речь — неоднократно.       — Да, я ужасная пони. Но ты не относишься ко мне соответственно. Всё то время, что мы знакомы, мне с тобой комфортно и... это чувство кажется большим, чем просто комфорт. Внутри меня... теплится очень маленькая... глупая, наивная... надежда. Но для начала — можешь сказать, что ты обо мне д-думаешь?       Её речь под конец и так казалась весьма прерывистой, так ещё и стихла. Я только сейчас заметил, что к её щекам прильнула кровь. Может, сейчас сказать, что я о ней думаю?       — Я думаю, что хочу тебя.       Мотли стеснительно улыбнулась, но удержала на мне свой взгляд. Ответный взгляд. Она чувствует ответное влечение. И меня это радует.       — С тобой приятно. У тебя есть мечты, есть страсть к танцам. Сестра для тебя была одной из важных пони. И твоя месть понятна. Она не делает тебя ужасной. Все мы действуем иррационально время от времени. На тебя и так слишком многое свалилось. Сомневаюсь, что кто-то мог бы остаться спокойным после такого. О... иди сюда.       Она неуверенно подсела поближе. Я обнял её через плечо.       — А ещё мне приятно обнимать тебя. Нравится и то, что ты обнимаешь меня. С тобой мне тоже хорошо. Не могу не думать о тебе в последнее время.       Бежевая пегаска в халате обняла меня в ответ, прильнув щекой к меху на моей груди.       — Я волнуюсь.       — Всё нормально. В этом нет ничего страшного. Порой встречаются те, кто заставляет наше сердце непроизвольно биться чаще. Особенно в бою.       Она неуверенно хохотнула.       — Даже если ты не захочешь быть со мной, я пойму. Просто... я не знаю, что ты испытываешь ко мне. Мне хочется услышать от тебя. Без каких-либо намёков. Я... постоянно сомневаюсь во всём, что касается меня. Как другие меня воспринимают.       — Понятное дело, что ты сексуальна.       Мотли едва заметно хихикнула.       — Ну... в своей внешности я особо не сомневалась. Я сомневаюсь в том, что заслуживаю быть... с хорошими пони. С тобой.       Заслуживаю ли я тебя, Мотли? Ты сама хорошая и чудесная пони. Знала бы больше о том, какая ответственность лежит на моих плечах. Что я наделал.       — Ты заслуживаешь быть с хорошими пони ровно настолько, насколько по твоему мнению заслуживаю я... — сказал я.       Мотли взглянула на меня своими разноцветными глазами, продолжая меня обнимать. Я посмотрел на синий глаз, затем на жёлтый. Самое прекрасное, что я видел в этом мире. Я наклонился к ней, повернув голову, чтобы не задеть её рогом. Она подалась навстречу, прикрыв глаза. Я ощущаю её дыхание, её аромат... с едва заметным привкусом миндаля.       Я прильнул к её губам. Лёгкое касание. Неловкое, сдержанное, неуверенное. На меня нахлынула жадность. Я не могу так легко к ней прикасаться. Я хочу прижаться к ней сильнее!       Я сильнее надавил губами. Лучше чувствую форму её прелестных губ, их пьянящую мягкость. Ни за что не хочу отпускать её. Не хочу, чтобы этот момент заканчивался. Её губы великолепны. Никак не могу ими насладиться.       Мотли разомкнула поцелуй. Она перевела дыхание, посмотрев мне в глаза снизу вверх. Томный и жаждущий взгляд.       — Я так ждала твоего поцелуя.       — Жалею только о том, что не целовал тебя раньше. Такое наслаждение.       Её передние ноги отпустили меня. Она ловко запрыгнула на меня, жадно впилась в мои губы, не дав и шанса набрать воздуха. Обняла меня за шею и прижала к спинке дивана. Мой орган внизу начинает возбуждаться: стремительный приток крови внизу. Через несколько секунд я почувствовал её влагу.       Могу поклясться, что во время поцелуя Мотли заулыбалась.       Она разомкнула поцелуй. Мой напряжённый орган поддевает её за промежность.       — Как он пульсирует... — прошептала она. — Я... уже не могу терпеть.       — Не можешь терпеть? — тихо спросил я.       — Да... Скажи... Ты помнишь... Мы тренировались вместе в бункере, пока нас не прервали?       — Да.       — Я тогда пошла в душ... и...       Её передние ноги вокруг моей шеи напряглись. Всё-таки она намеренно оставила дверь открытой       — Да, я видел тебя.       Она вернулась к моим губам — страстно и горячо. Можно обжечься, но я сейчас готов сгореть. Губы вновь разомкнулись.       — И... как тебе?       — Я слышал, как ты постанывала.       — Правда? Ты был там в этот момент... Тебе ведь нравится мокрое, да?       Об этом знали только двое. Блюрайз и Лемон. Одна из них проболталась. Лемон вряд ли сказала бы об этом: последовали бы вопросы о том, откуда у неё такие подробности. А о моей интимной связи с Блюрайз Мотли подозревала. Видимо, смогла её разболтать.       Она оставила дверь открытой, зная о моей слабости к мокрым телам. Мотли прикрыла мой рот копытом, смущённо улыбнулась.       — Да... я немного смухлевала, — добавила она, двигая тазом, чтобы я лучше прочувствовал рельеф её влажных половых губ.       Сразу видно: она не идёт в бой, если ничего не знает о своём противнике. Истинная разведчица. Расчётливая.       — Устроила мне ловушку... — я закусил губы, наслаждаясь её скольжением по моему твёрдому органу.       — И она сработала?       — Сработала. Но пришлось быстро уйти... Думал, что это случайность.       Мотли слегка расстроилась этим фактом. Её движения ослабли.       — Но, — продолжил я. — Возбуждение, оставленное твоим мокрым телом, никуда не уходило.       — И что же ты сделал? — она закусила губу. Её таз двигается вперёд и назад. Она скользит по мне, её половые губы обхватили член, увлажняя его.       Я хочу воспользоваться магией и усадить её на себя правильным образом. Почувствовать её внутренне тепло.       — Фантазировал. О том, как тихо подхожу к тебе и... вхожу в тебя.       — Вот так?       Она приподнялась, мой орган последовал вслед за ней. Она поймала мягкими половыми губами его головку и резко опустилась. С влажным звуком он заскользил на всю длину. До ушей донёсся её протяжный стон наслаждения, а из моей груди вырвался мой собственный.