***
Невыносимо было слушать голос этой всезнайки, когда она доносила суть плана против Хищника-11. Оса и Дракониха уже были в курсе, но всё же сосредоточенно внимали ей: нелишне мысленно пройтись по ключевым моментам плана. У основания Глушилки — огромной белой башни, почти достающей до облаков, — находились технические помещения, откуда и происходило управление ею. Башня располагалась у подножья горы. Близ того места на низкой высоте парил в воздухе Хищник-11. Гора же являлась частью горного хребта, который испещрён сетью пересекающихся друг с другом пещер. В них сейчас и прячутся немногочисленные работники и охранники башни, а также часть грифонов с Порога Феникса — того самого городка на Грин-Айленде, не укрытого барьером, но и для Анклава не интересного. Силы Ванхувера в меньшинстве — даже полсотни не наберётся против Хищника, способного вмещать больше сотни пегасов. И пусть из них бойцами являются лишь около двух третей, идти против такой силы в открытую — подписать себе смертный приговор. Спасение для сил Ванхувера было только одно — бесконечная сеть пещер. Проходы в неё неизвестны захватчикам: возможно, они даже не подозревают, что не только гора, но и весь горный хребет пронизан сообщающимися туннелями. На это и делается ставка. Во время вторжения сопротивляться было бесполезно, поэтому работники и охранники Глушилки быстро отступили — практически без потерь, успев до вторжения перенести в пещеры ящики со снаряжением, продовольствием и некоторым оборудованием. На данный момент неизвестно, что думают офицеры и командиры Анклава относительно местонахождения отступивших, а для уточнения нужно прослушать радиочастоту, с расшифровкой которой согласилась помочь Кэролайн. Выяснив степень осведомлённости врага, можно будет заняться деталями плана. Общая концепция сохранится независимо от того, что будет услышано в радиопереговорах. Разворошить осиное гнездо, рассредоточить силы, атакуя из разных проходов и прячась там же — для Анклава это будет напоминать игру, где молотком необходимо попасть по кротам, вылезающим из нор. Попади по кроту. Едва ли они решатся зайти вовнутрь, опасаясь ловушек и особенно потери своего главного преимущества — полёта. Пегасы и их вертибаки будут распылены вдоль склона горы, что позволит двум грифонам относительно спокойно прицелиться и выстрелить по Хищнику мини-заклинательными снарядами из гранатомётов. Согласно расчётам агента Принца, генераторы, подпитывающие щит, выйдут из строя, сами щиты выключатся, но не более чем на пятнадцать секунд. За это время они будут подключаться непосредственно к ядру Хищника (стандартная практика облагораживания критических систем собственными источниками питания, чтобы всё не пошло по одному месту, как в централизованной структуре при неполадках с электропитанием). Тогда в дело вступит Дракониха. Она воспользуется своей огненной телепортацией против Хищника-11, чьи командиры, к слову, решили опустить его достаточно низко — практически на причал у основания башни — чтобы лучше её контролировать. Возможно, они подключились к ней или наоборот питают системы воздушного судна. В любом случае его положение уязвимо. Ограниченность ресурсов и возможностей заставляет прибегнуть к более сложному плану. Дракониху придётся использовать для добивания, поскольку в распоряжении Ванхувера осталось лишь два гранатомёта и два мини-заклинательных снаряда. Будь их больше — не пришлось бы рисковать единорогом со столь редкой магией. На этом этапе силы Ванхувера столкнулись с проблемой: кто поймает падающую Дракониху после телепортации? Хищник — металлическая махина объёмом в несколько десятиэтажных домов. Чтобы пройти всё это насквозь, потребуется много магии. Агент Принца сообщила Драконихе детальную схему среднестатистического Хищника, а та в свою очередь экспериментировала с возможностями своей телепортации, поэтому по собственным прикидкам она хоть и пробьёт его насквозь, поразив ядро, но настолько ослабнет, что не сможет нормально шевелить ногами. В худшем случае — вовсе потеряет сознание, ведь на пути могут оказаться какие-нибудь пегасы или предметы интерьера, на преодоление которых также уйдёт магическая энергия. Почему это проблема? Находиться вблизи взрывающегося Хищника, набитого энергомагическим оборудованием, снаряжением и прочим — вредно для здоровья. Что на земле, что в воздухе. Особенно в воздухе — из-за взрывной волны. Дракониху нужно вытащить из зоны поражения, не говоря уже о том, что, несмотря на взрывы, на неё могут обратить внимание невпечатлительные солдаты Анклава и добить её или взять в плен. То есть вытаскивать её придётся в окружении паникующих или не особо паникующих, но метких пегасов. Группа, которая должна этим заниматься, обязана добраться туда до телепортации, но при этом продержаться некоторое время, поскольку до взрыва даже с растянутыми по всему склону силами будет достаточно охочих подпалить хвосты членов этой группы. К примеру, те же турели и пушки на самом Хищнике. Для этого дела нужна меткость, мобильность и мощная защита. Желающих пойти на такой риск и соответствующих критериям попросту нет у сил Ванхувера. Вернее, не было. Кэролайн со своей меткостью и Хирург с самыми прочными барьерами идеально подходят для этой операции. Я и Мотли будем вспомогательной силой. Нам четверым нужно будет добраться до предполагаемого места появления или падения Драконихи, продержаться под натиском Анклава, забрать Дракониху и отойти в ближайший проход пещеры. На всё это уйдёт несколько минут, но крайне напряжённых и смертельно опасных. Ведь на открытом пространстве, пусть и в снежной буре, мы будем как на ладони для продвинутых датчиков силовой брони и боевых вертибаков. Отступаем в пещеры и ждём. Без Хищника, без своей логистики выжившие солдаты Анклава не смогут контролировать башню Глушилки. Им придётся отступить или бежать. Огненная телепортация, к слову, как моё громоподобное "Озарение" в Оазисе должно оказать устрашающий эффект на выживших. Это единственный план с минимальными потерями для сил Ванхувера. Если он не удастся... Будет кровавая война. На кон поставлено всё.***
Шорох копыт эхом разносился по пещере, свет нашлемного фонаря прыгал по её неровностям, бросая карикатурные тени. Я возвращался к остальным. После обсуждения плана сходить по малой нужде было благом — это позволило мне размять затёкшие мышцы и немного разогнать кровь, увеличив насыщение мозга кислородом. Я неоднократно прокручивал в голове план в поисках альтернативы, но безрезультатно. Ударить быстро, больно — и скрыться. Что тебя не устраивает? Не знаю. Я не привык иметь столь незначительную роль в чём-то серьёзном. Спасение редкого специалиста... или единорога — для тебя это что-то незначительное? Незначительность сама по себе не волнует меня, но риски несопоставимы с ней. Мотли, Хирург... Кэролайн максимум потеряет своё продвинутое тело, но существовать не перестанет. Ты можешь отказаться. Ты Король и имеешь право, но что ты скажешь остальным? Что ты испугался потерять дорогих тебе пони при исполнении столь незначительной задачи? Нет! Ну... Нет... Может... Или не совсем... Чёрт, я не знаю. Понятия не имею, как к этому относиться. Из моих лёгких вырвался тяжёлый вздох. С каждым шагом дышать становилось проще, а тёплый свет фонаря становился всё ярче и ближе. Разговоры среди присутствующих не велись. Кудрявая единорожка была окружена маленькими огоньками магии, внутри них в воздухе парила пища: мясо животных и свежие овощи. Рядом на деревянных ящиках поблёскивали в жёлтом и синем свете четыре белые керамические тарелки. Продукты прямо на глазах темнели и скукоживались, от них с шипением исходил пар. Жёлтые глаза пегаски заворожённо таращились на готовящуюся еду, торчащие ушки были повёрнуты в ту же сторону. Она облизнулась, не отрывая взгляда от аппетитного зрелища. Мой желудок протяжно заурчал, посылая соответствующие сигналы в мозг, настойчиво требуя подойти и ухватить себе чего-нибудь. С самого утра я не ел сытно, удовлетворялся небольшими перекусами, а сейчас поздний вечер, сумерки уже прошли. Мотли — уже без шлема — и Хирург с интересом поглядывали на эту живую помесь духовки, котла и кухонной плиты. Еда в магическом пламени обрабатывалась равномерно, с необходимым количеством времени и нужной температурой. Просто мечта любого повара. Я подошёл вплотную, словно под гипнозом — который, однако, быстро развеялся, когда передней правой ногой я задел неровность пещеры, едва не свалившись с ног и не полетев лицом в масляный фонарь. Молчание нарушила только пегаска-Король. — Околдовывает, да, — проговорила она, подавив смешок. Я примостил круп рядом с Мотли. Агент Принца вместе с Кэролайн ушли куда-то вглубь пещеры, в место хранения радиоэлектроники. Вспомнив о Кэролайн, я вновь заволновался. Отправлять её без присмотра показалось плохой затеей. Однако все мои тревоги беспочвенны, ведь Кэролайн дистанционно управляет телом: в нём нет ничего, что можно было бы перепрограммировать. Разве что перехватить контроль, не более. Она в безопасности, ей ничего не грозит, но всё же... Нет доверия к этой зазнавшейся лисице. Впрочем, у неё ко мне — тоже. Запах свежеприготовленной идеальной еды со скрытностью и незаметностью партизана прошёл через мой нос, выдёргивая меня из размышлений и заполняя только одной мыслью, которая повторяется, как заезженная пластинка — жрать, жрать, хочу жрать. Секунды тянулись годами, пока я смотрел на еду. Кудрявая единорожка не испытывала совершенно никаких трудностей от манипуляции температурой в своём пламени. Для неё это настолько же привычное дело, как налить стакан воды — легко, непринуждённо и безмятежно. Всё это наблюдается на её лице. Даже завидно. С влажным увесистым шлепком — от этого звука по моему телу пробежалась будоражащая дрожь — еда распределилась по тарелкам. Одна тарелка заполнилась лишь порубленными на мелкие кусочки печёными овощами: картошка, морковь, капуста, зелень и прочее, что я не смог распознать. Подозреваю, что она достанется Мотли. Остальные блюда помимо овощей включали в себя хорошо прожаренное мясо, чей аромат заставил желудок радостно подпрыгнуть в предвкушении. Три тарелки в синем пламени поплыли по воздуху к нам — мне, Мотли и Осе. Четвёртая осталась парить у лица единорожки. Несколько секунд та с сомнением глядела на аликорна. — Ты точно не хочешь? Даже после аппетитного запаха? Зелёная крылатая единорожка отрицательно покачала головой. — Аромат тоже не вызывает у меня аппетита. Разумеется, мой желудок переварит еду, но удовлетворения я не испытаю. Я уже бесцеремонно вгрызся зубами в равномерно прожаренное мясо, парящее перед лицом в синей дымке моего телекинеза. Стандартное мясо брамина, но до чего же оно вкусное! Горячее, со всех сторон на вкус и на ощупь одинаковое — просто праздник. Широкая улыбка мешала мне нормально жевать, но я просто не мог не улыбаться. Будто еда приятно щекотала мои щёки, оттягивая, как за верёвки, уголки губ. — Особенности твоего организма, — отдельные синие и белые локоны качнулись, когда Дракониха с завистью в глазах наклонила голову, — мечта для тех, кто хочет поддерживать тело в необходимой физической форме. Магия сама снабжает его всеми необходимыми элементами, как обычные тела пони и грифонов справляются с терморегуляцией. Не больше и не меньше. Один и тот же вес. Прямо как у диких гулей. По лицу Хирург было видно, что она хотела ответить, но в итоге просто кивнула. Она как-то поведала мне о том, что, если вокруг наблюдаются какие-то проблемы с магией или другие аномалии, из-за которых у единорогов не восстанавливается магия, то у неё — как и у аликорнов Единства — сразу наблюдается ухудшение состояния, голод, слабость и прочее признаки истощения. Очевидно, Хирург не решилась сообщить об этом кому-то ещё. Это секрет аликорнов Единства, одна из их уязвимостей. Не понимаю, что тут такого. Проблем с магией вокруг я ещё ни разу не наблюдал. За исключением Стойла Шестьдесят Шесть, которое высасывает и магические запасы, и жизненную энергию из всех, кто окажется в зоне влияния кристалла. Таких мест слишком мало. Все простые смертные, разумные и неразумные, испытывают потребность в еде — это одна из главных вещей, стоящих у истока многих конфликтов. Аликорнам Единства повезло, что им не приходится вести борьбу за это. Выше этой потребности только потребность в воде — чего Хирург тоже не испытывает. Завидно. Я активно и с удовольствием пережёвывал куски мяса и печёных овощей, которые качеством термической обработки не уступали мясу. Всё звонко хрустело, а на выдохе я едва не мычал от удовольствия... нет, я едва не постанывал — как когда Мотли седлала меня. Пришлось себя контролировать. Я облегчённо вздохнул и откинулся назад, на холодную каменную неровность пещеры. Отдельные её острые части упёрлись в плащ и броню, но особого дискомфорта не вызвали. Вокруг немного сквозит морозным воздухом, но мне хорошо, чувствую приятную тяжесть — мои передние ноги невольно шевельнулись, погладив часть брони, под которой теплился сытый бежевый живот. Блаженство. Сейчас бы вздремнуть — и тогда вообще сказка. — Ты посмотри, как он балдеет от твоей готовки, — раздался голос пегаски-Короля. Я резко наклонил голову, осознав, что мой рот приоткрыт. Будто я интенсивно потрудился в шахте и только что выбрался на поверхность, чтобы вдохнуть свежего чистого воздуха. Кудрявая единорожка самодовольно обвела взглядом всех едоков, задержавшись на мне, чтобы потешить своё самолюбие: моё лицо ярче прочих сияло расслабленным наслаждением. На четырёх тарелках не осталось ни крошки. — Должна признать, — заговорила Мотли, — это было волшебно. Тебе бы следовало податься в кухонное дело, а не в Короли. Кудрявая единорожка как-то странно улыбнулась, а пегаска-Король хмыкнула, снисходительно покачав головой. — Одно другому не мешает, — ответила Дракониха. — У меня свой ресторан. И я там готовлю. Но не каждый день, а через день. — Я слышала о ресторане "Синее Пламя", что неподалёку от Мейнстрит, — заговорила Оса, — но не доводилось там бывать. Хоть и знала, что принадлежит Королю. — Почему? — в голосе Драконихи проскользнули нотки обиды. Светло-фиолетовая пегаска громко рассмеялась, будто ей только что рассказали хороший анекдот. Её зачёсанная назад грива песчаного цвета с отдельными золотистыми волосами хорошо сочеталась с жёлтым светом масляного фонаря. Я не любитель коротких стрижек, но на Осе смотрится отлично. — Ты разве не знаешь, какая у тебя там очередь? — Ну... на две недели. Бывает, что на три. Ты могла бы просто записаться. — Ага, щас. Через три недели я забуду, что вообще куда-то записывалась. Тогда я не понимала этого ажиотажа вокруг твоего ресторана. Однако распробовав твою готовку... Ожидание, возможно, того стоит. А ещё цены у тебя невысокие, оттого и очереди. Считай, что у тебя ещё один постоянный клиент. Синяя единорожка перевела задумчивый взгляд на меня, а затем снова на пегаску, и так несколько раз, после чего подала голос — спокойный и равномерный, но в нём слышалась тень беспокойства. — Если вся эта операция с Хищником закончится хорошо... Я раз в неделю в свободный от работы день буду выделять время, чтобы лично для вас приготовить то, что захотите. За мой счёт. — Щедро, — с уважением закивала пегаска-Король, выпятив нижнюю губу. — Согласен. А я могу кого-нибудь с собой пригласить? — уточнил я. — В пределах разумного, само собой, — ответила единорожка. — Чудно. И за какое время нам тебя предупреждать о своём прибытии? — Я работаю через день. Если не буду занята где-то ещё, то в ресторане меня и найдёте. Всё равно нужно следить за бизнесом даже в выходной день: обычно где-то в полдень я точно посещаю ресторан. — Ты волнуешься, — сказала пегаска, сидящая справа от неё. Не один я заметил. Дракониха неожиданно уставилась в пустоту, наклонив голову вниз. В черноте зрачков ярко отражался оранжевый свет фонаря. Из груди вырвался протяжный и судорожный вздох. — Я не привыкла действовать в команде, — заговорила она. В воздухе моментально повисло неловкое напряжение. — В особенности с другими Королями. Словно по велению неведомой силы мы с Осой одновременной переглянулись друг с другом. Мы оба понимаем, что Короли привыкли действовать в одиночку: в основном из-за гордости или недоверия, что их подставят, чтобы забрать всю славу себе или чтобы сыграть роль важнее, чем у другого Короля. В Ред Спарке Хамелеон был готов сотрудничать с другим Королём — уже не помню его прозвища, но тот не согласился. Иными словами, Дракониха по привычке не надеялась на нашу помощь, поэтому искала способ, чтобы побудить нас не оставлять её в трудной ситуации. Готовка ужина, обещание бесплатного еженедельного угощения — всё это теперь ощущается иначе. В голове всплыла избитая поговорка, которая с небольшой поправкой легко впишется в здешние реалии. Звучать одна будет так: "Путь к сердцу кобылы или жеребца лежит через желудок". Пегаска-Король, придя, очевидно, к такому же выводу, подобрала правильные слова быстрее, чем я. — Кобылу со столь чудесной готовкой я терять не намерена, — весело проговорила она. Её искренность и теплота рассеяли повисшее напряжение. Осталась только некая недосказанность и незавершённость, которая могла развеяться словами ещё одного пони. Взгляд жёлтых глаз медленно переключился на меня. Мой ход. Нужные слова моментально посетили мою голову, как старый знакомый, ввалившийся в дом со словами: "Дэнни! Сколько лет, сколько зим!" — Я как-то зарёкся, что не умру, пока не испробую клубничного десерта. Теперь вдобавок буду страдать от того, что уже не смогу испробовать твоих идеальных блюд, если не уберегу тебя. — Для тебя так важен клубничный десерт? — усмехнулась Оса, приподняв бровь. — Не обязательно десерт, но что-то напичканное клубникой. — Я не готовлю сладкое, — заговорила Дракониха, — но если бы готовила, ни за что не подала бы тебе что-нибудь клубничное. Чтоб помирать не вздумал. Безмятежный смех прокатился среди присутствующих. Громче всех смеялась Мотли. — Э-э-э, — подыграл я, — так нечестно. Чем рассмешил еще сильнее, после чего рассмеялся сам. Напряжение полностью исчезло. Воцарилась дружеская идиллия, крайне важная перед предстоящим событием. Я искреннее удивлён эмпатией Осы. Быстро подобрала слова для Драконихи. Почему ты удивлён? Солнышко тоже выразила поддержку заместителю капитана Эйс, найдя нужные слова в стиле своего хищного и дерзкого характера. В таком случае я удивлён, что Дракониха без отговорок не только признала свою тревогу, но ещё и объяснила её причину. Личности с подобным статусом не привыкли выражать свои чувства. У неё нет выбора. Она понимает значимость своей роли, как и риски для своей жизни, но в то же время осознаёт, что не может отказаться — иначе в конечном итоге она всё равно пострадает, равно как и её бизнес, друзья, знакомые и близкие. Долгая война во всех смыслах истощит кого угодно. В общем, ситуация у неё уникальная, поэтому и поведение будет соответствующим. Может, тогда и тебе стоит сообщить о том, что ты боишься потерять свою особенную пони и остальных, исполняя столь незначительную роль при несопоставимых рисках? Не думаю, что это хорошая затея. Ты знаешь, почему. Хм. Она боится быть брошенной на произвол судьбы, что вполне нормально, а ты — командир группы — боишься потерять своих подопечных в бою. Выразив это, ты демотивируешь остальных участников. Тем самым показав, что ты не в силах совладать с чувством ответственности за членов своей группы. А это в свою очередь говорит о том, что из-за страхов ты можешь отступить в самый ответственный момент. Правильно. Но разве это не относится и к самой Драконихе? Разве она не может струсить? Ей нужна уверенность, что её не бросят. Ей нужно убедиться, что мы сыграем свою роль — иными словами, всё зависит от действий соратников. Для меня подобная роскошь недоступна: никто не может гарантировать выживание моих компаньонов. Имеет смысл... В таком случае тебе остаётся только одно. Не думать об этом. И это самое сложное.***
— В нём есть что-то притягательное, — жёлтые глаза смотрели в область плеча аликорна. На кожаном ремне висел, сверкая и переливаясь, кристальный меч. — Старый артефакт, — пояснила Хирург. — Он рубит всё на своём пути. Как физические, так и магические преграды. Утаивание свойств меча не имеет смысла, ведь Солнышко видела, как аликорн с его помощью проделала брешь в барьере, который не смогли пробить Хищники. Я уверен: этот вопрос будет рано или поздно задан кем-то из присутствующих. В рассказе о происходящем внутри города хоть и не было ничего о проходе сквозь барьер, но подразумевалось, что зелёная аликорн проникла в город вместе со мной, хотя этой возможностью обладали только Короли. — Могу я посмотреть вблизи? — полюбопытствовала кобыла с короткой зачёсанной назад гривой. Хирург заколебалась. Её лицо оставалось повёрнутым к пегаске, но голос прозвучал в моей голове. Соглашаться? Это твой меч. Тебе и решать. С приглушённым шорохом кристальный меч выскользнул из креплений ремня. Зелёная дымка окутала так называемую рукоятку. Меч купался в ярком тёплом свете фонаря, когда пролетел над ним, устремившись к передним ногам пегаски, скрытым под серой боевой бронёй. Он аккуратно лёг на её поднятые копыта — под его тяжестью они слегка опустились, но тут же поднялись на прежний уровень. Любопытный взгляд пегаски всё это время не отрывался от меча. Она увлечённо пробежалась глазами по поверхности лезвия, которое гипнотически переливалось всеми цветами радуги: от острия мимо гарды и до кончика рукоятки и обратно. Несколько раз. Голова единорожки наклонилась поближе, её белые и синие кручёные локоны нависли над ним. — Таким мечом эффективно могут пользоваться разве что единороги, — заключила пегаска. В её тоне не было ни намёка досаду, хотя слова подразумевали её. Она так буднично и небрежно бросила эту фразу, что та скорее ощущалось насмешкой. Пони оценивающе покачала копытами вверх и вниз, затем высоко их подняла, показывая тем самым, что Хирург может его забрать. Что последняя и сделала, просунув меч в крепление на кожаном ремне. — От него веет магией, — добавила Дракониха. — Мощной магией. Он магический. Неудивительно, что он смог прорубить барьер. — Много ты знаешь о магических мечах? — спросил я. — Подобные магические артефакты никогда не попадали в фокус моего внимания. Меня больше интересовала сама природа магии. Впрочем, это и так очевидно, — мягко улыбнулась она. Я кивнул. — Но слышала, что были попытки использовать магию для разрезания. — Она повернулась к пегаске. — У тебя ведь нечто похожее, правильно? Я только сейчас понял, что в снаряжении пегаски нет ни намёка на оружие. Ни боевого седла, ни накопытных или наножных приспособлений с клинками или ещё чем-то, как у Уайда или Хамелеона, ни кобуры с пистолетами. Лишь обычный боевой шлем висит на боку и маленькие сумки с важными медикаментами утыканы на поверхности брони в удобных местах. С обмундированием Драконихи дело обстоит аналогично, но у той есть козырь в виде огненной магии, с помощью которой она может сжечь любого, до кого дотянется. Задумавшаяся пегаска усмехнулась, прикрыв глаза. В следующую секунду её правая нога поднялась: словно оратор вскинул руку, привлекая внимание толпы и готовясь произнести эмоциональную речь, которая непременно должна завершиться взрывом аплодисментов. Её копыто стремительно окутала жёлтая дымка, которая, сгущаясь, вытянулась от копыта к потолку, обретая форму лезвия. Оно не мерцало и не сияло, как дымка телекинеза у единорога. Бледное, матовое, оно будто наоборот поглощало свет. Вокруг копыта образовалось что-то вроде непрозрачного жёлтого крепления в виде ремня, который удерживал лезвие боком по отношению к ноге. За две секунды дымка превратилась в непрозрачный жёлтый клинок — такого же цвета, как глаза пегаски. Я привык к заклинаниям, телепортации и прочей магии, но только что увиденное выглядело настоящим, неподдельным волшебством даже на этом фоне. — Осколочный клинок, — с толикой самодовольства проговорила пегаска, поворачивая ногой и демонстрируя оружие с разных сторон, как обворожительная танцовщица кичится своими формами, выпячивая их напоказ. — Но я привыкла называть его Душегубом. Длина лезвия сопоставима с длиной её ноги от копыта до плеча. С этим клинком она не сможет поставить копыто на землю. Придётся стоять на трёх ногах или постоянно находиться в воздухе, махая крыльями. Впрочем, если он образуется из воздуха, то перед тем, как опустить ногу, она могла бы его... развеять? Не знаю, как это работает. Словно прочитав мои мысли, Оса опустила правую ногу на ящик, но клинок не развеялся. Он должен был с громким треском прорезать дерево, но вместо этого бесшумно и без сопротивления прошёл насквозь, будто это какая-то иллюзия — дерево ящика не повредилось. Я моргнул от удивления. Дважды. Нет, трижды. Моё сознание отказывалось верить увиденному. Крайняя часть жёлтого лезвия кокетливо выглядывала рядом с ремнём такого же цвета, пока остальная часть пряталась в недрах деревянного ящика, будто не было ящика или клинка. Но оба однозначно были там. Одновременно. Могу с уверенностью сказать одно: он не режет по принципу кристального меча, если проходит сквозь объекты и не задевает их. — Идеальное орудие убийства, — продолжила пегаска. — Не оставляет следов, никаких пятен крови. Вскрытие ничего не покажет, будто организму ничего не навредило — но он уже неживой. В голове ярко сверкнула безумная мысль, которая, воспользовавшись моей растерянностью, бесцеремонно и внезапно вырвалась со скоростью отрыжки, прозвучав грубо и обвинительно. — Ты случаем не Молчаливый Призрак? Оса уставилась на меня так, будто я влепил ей затрещину, а затем громко и звонко расхохоталась. Откинувшись спиной на стену пещеры, она продолжала безудержно хохотать около минуты. Смех эхом разносился по пещере, на мгновение вызвав у меня тревожное опасение, что она каким-то образом привлечёт демонов или мутантов, несмотря на то, что ничего враждебного для нас здесь нет. Единорожка глядела на пегаску с понимающей улыбкой — она тоже сочла моё предположение нелепым. — Ох... — протянула Оса, после чего с её уст сорвалось несколько смешков — остатки воздуха, глубоко втянутого во время хохота. — Молчаливый Призрак если и убивает, не подставляя под несчастные случаи, то всегда оставляет следы на теле жертвы. Мой осколочный клинок ничего не оставляет. Или ты не слушал? Я прекрасно всё слушал, но... — Я мало знаю о жертвах Молчаливого Призрака. — То-то же. — Но... почему я так подумал... — я посмотрел на Мотли, которая, вероятно, догадывалась об истоках моей догадки. — Если он смог проникнуть в Хищник и уничтожить его, значит, он смог взаимодействовать с облачными механизмами: замки, терминалы и прочее. У нас есть подозрение, что это пегас. Дракониха и Оса переглянулись, усмехнувшись и покачав головой. — Эта гипотеза имеет право на существование, — заговорила Дракониха, — но за историю послевоенного Ванхувера были озвучены всевозможные версии. Про пегасов в том числе. Но самая забавная, на мой взгляд, версия: Молчаливый Призрак — это Принц. — Не только самая забавная, — кивнула пегаска, едва не хрюкнув от новых позывов расхохотаться, — но имеющая кучу всевозможных вариаций. Мол, Принц таким образом удовлетворяет жажду убийств. Или он уже давным-давно убил Молчаливого Призрака и использует его облик для своих целей. — Или это вовсе его вторая личность, — подхватила Дракониха с тем же весёлым тоном, — о существовании которой сам Принц не знает. И это сейчас он в облике Молчаливого Призрака хулиганит за пределами барьера. В конце концов, никто не видел их двоих в одной комнате. Подумай об этом, — закончила она с усмешкой, постучав правой ногой у своего виска. Обе одновременно разразились смехом. Странно, ведь Хамелеон шикнул на двух грифонов, которые обсуждали эту тему. Чего же эти двое относятся к этому иначе? — А как насчёт связи Молчаливого Призрака с семейством Мид... Их смех будто бы со скрипом закончившейся звукозаписывающей плёнки резко оборвался, и они почти синхронно зашипели, но с немного с разной интонацией. — Т-с-с-с! — А, ну... т-с-с-с-с! Двое Королей обратились ко мне с омрачённым и серьёзным видом, непроизвольно оглянувшись по сторонам в поиске чего-то ужасного, что я, возможно, разбудил своей необдуманной фразой, отчего по моему телу пробежался холодок, вынудивший меня поёжиться. — Не делай так, — заговорила пегаска. Её тон спокойный, но с предостерегающими интонациями. Похоже, в обсуждении Молчаливого Призрака была некая тонкость, которую я не заметил. — Что именно? За неё ответила Дракониха. Её голос выдавал куда больше благоговейного страха. — Не связывай Молчаливого Призрака с кем-либо из семейств. В особенности... ну, ты сам это сказал. — А есть разница? Вы рассуждали о связи Молчаливого Призрака с Принцем. В чём тог... — Ну... — быстро прервала меня Оса, — мы понимаем, что это табу для Королей... да и всех жителей. Но упомянутые гипотезы и так на слуху. Они безобидные. За них не убивают, а это значит, что версия о Молчаливом Призраке и Принце как об одной и той же личности не соответствует действительности. Про остальные... гипотетические связи... лучше не заикаться. — Не исключено, что это сделано специально? Как говорят: если хочешь что-то спрятать, спрячь на самом видном месте. — Может быть, — жёлтые глаза блестели от света масляного фонаря, в них прослеживалась задумчивость. Да уж... — заговорила Белоснежка в моей голове. — Если и разбираться в истинных корнях легенды о Молчаливом Призраке, то на помощь Королей можно не рассчитывать. Они слишком напуганы, чтобы обсуждать нечто подобное. Кто или что их так запугало? Ощущение, будто Молчаливый Призрак лично угрожал каждому. Думаю, их предостерегал Принц или Редстоун. Помнишь, как последний говорил, что двое Королей были убиты после того, как они слишком глубоко копнули в теме Молчаливого Призрака? Думаю, это их пугает. Ведь он может дотянуться не только до них самих, но и до их близких. Слушай... а ведь правда. И смерть Блэкуотера, первого встреченного нами Короля, чей труп мы нашли неподалёку границы Ванхуверской Пустоши и остальной Эквестрии. Я думаю, его смерть может быть связана с Молчаливым Призраком. Только никто не решится об этом высказаться. Да и мне не следует — на всякий случай. Тем временем моё подсознание, не в силах остановиться, подсветило для сознания другую мысль, от которой с каждым мгновением сердце всё крепче сковывал мороз. Мои зубы едва не застучали, во рту пересохло, а по позвоночнику прошлось что-то острое и ледяное, запустив волну пугающей дрожи по телу. Понадобилось усилие, чтобы не дёрнуться. Молчаливый Призрак подстроил смерть Блэкуотера, и я слышал, как последний разбился на своём автомобиле неподалёку от дороги. Иными словами, Он был рядом со мной. И, возможно, знал, что рядом кто-то едет. Почувствовал. Иначе зачем инсценировать смерть в лесной глуши при отсутствии свидетелей? В Пустошах нередко кто-нибудь бесследно пропадает: из-за хищников, к примеру, или подцепив какую-то заразу, которая почти сразу загоняет в могилу посреди нигде. Там, где вряд ли кто-нибудь найдёт, кроме животных, ведь на место аварии успели сбежаться яо-гаи. Инсценировка была запланирована? Или это вынужденная мера из-за объявившегося потенциального свидетеля? Я понял, что всё время размышлений смотрел на матовый жёлтый — возможно, бестелесный, — клинок. Мне нужно отвлечься. — Давай тогда сменим тему. Продолжим то, с чего начали. Ты назвала его Душегубом неспроста, я полагаю? По телу всё ещё волнами отдавалось эхо холодного ужаса от осознания, что я и Лилиак едва не стали очередными жертвами неуловимого молчаливого убийцы. Правая передняя нога в серой броне поднялась, треугольная верхушка лезвия устремилась в мою сторону. — Он ничего не режет... кроме души, — пробирающим до костей тоном проговорила она и выдержала долгую многозначительную паузу, а затем, опустив ногу с клинком, продолжила будничным тоном: — Или жизненной энергии, как это ещё называют. Все живые существа ею обладают. Зебры научились делать из неё оружие, использовать для брони и для других нужд. — Это оружие зебр? Ты нашла на теле одного из них? — "Да" на оба вопроса. Шпионка зебр, которая искала "Купол". В моей голове не просто закружились шестерёнки, а загромыхали удары молотов и лязг металла, как на сталелитейном заводе в Питте. Я не могу оторвать взгляда от пегаски, боясь упустить не то что слово, но даже какой-либо звук. — Было что-то о его местонахождении? — почти с трепетом спросил я. — К сожалению, нет. Сердце упало вниз, а тело охватила слабость. Слегка закружилась голова. Калейдоскоп эмоций: надежда резко вспыхнула ярким пламенем, но её тут же потушили, залив ледяной водой. — В основном, шпионка зебр — то есть сама зебра — проводила поиски "Купола", тестируя заодно новый вид духовного клинка. Я понятия не имею, почему его назвали осколочным. Как ты заметил, у меня клинок приобрёл жёлтый цвет, как и у радужек моих глаз. У единорогов цвет магии почти всегда зависит от цвета глаз, но иногда от кьютимарки, я права? — на этих словах она повернулась к кудрявой кобыле, которая быстро ответила кивком. — И вот... — продолжила пегаска. — От цвета глаз зависит также цвет жизненной энергии, если удаётся её обличить, ведь её нельзя увидеть обычным зрением. Снова пришлось напрячь мозги и думать в контексте здешних законов мироздания. — Ты хочешь сказать, что этот клинок в данном случае является продолжением твоей... души? Жизненной энергии? — Совершенно верно. Этот клинок не просто на моей ноге, я чувствую этим клинком. Как будто он часть моего тела. Ты не сможешь у меня его отобрать или украсть — только снять с моих холодных мёртвых копыт. Так я и забрала его с останков довоенной шпионки. Отдать его могу только по желанию. Для шпионов оружие почти идеально. Легко спрятать, нельзя отнять, невозможно засечь всякими сенсорами и датчиками. — А почему почти идеально? — Против роботов, техники и всего, что лишено жизненной энергии, он совершенно бесполезен. — Как он убивает? — подала задумчивый голос Хирург. От её голоса я вздрогнул, поскольку совершенно позабыл о её существовании. Рассуждения о Молчаливом Призраке являются хорошим средством отвлечься от окружающей действительности и забыться — не хуже алкоголя, как я погляжу. — Достаточно провести им в любом месте между мозгом и сердцем. Разрубить между ними жизненную связь — и жертва моментально умрёт. Никакое лечение алхимией, медицинскими препаратами и заклинаниями уже не поможет. Если же провести клинком в другом месте, к примеру, в районе плеча, то нога будто парализуется, не сможешь ею управлять, не сможешь её чувствовать. На некоторое время. После чего связь восстановится. Промежуток связи между мозгом и сердцем критический, его разрыв приводит к моментальной смерти. — Ты можешь убить им себя? — продолжила она. — Нет, поскольку он часть моей жизненной энергии. — Ну... против пегасов в силовой броне Анклава в самый раз, — заключил я. — Всё правильно. Я научилась летать с этим клинком и попадать по мелким юрким птицам. Сомневаюсь, что у Анклава есть подобный опыт. В скорости и ловкости мне нет равных. Так что готовься к дождю из мертвых анклавовцев, — произнесла она, демонстративно рассекая клинком пустоту. Я краем глаза взглянул на Мотли: едва заметная усмешка на её устах говорила о том, что пёстроглазая пегаска почувствовала вызов: "Нет равных? Это мы ещё посмотрим, дорогуша!" Я не смог удержаться — улыбка прокралась на мои губы. Жёлтый матовый клинок вновь оказался в фокусе моего зрения. Правая нога всё ещё поднята, но лезвие и ремень зарябили, как далёкие объекты в пустыне на горячем воздухе. Спустя секунду их очертания окончательно потеряли форму, превратившись в непонятное месиво, а завершилось всё той же немерцающей дымкой, которая стремительно растворялась в окружающем холодном воздухе. За две секунды на ноге пегаски не осталось каких-либо признаков только что красовавшегося там Душегуба. Грозное и почти мистическое оружие. Любое оружие и острые предметы ранят, а пуля в голову практически безоговорочно отправляет в небытие, но в осколочном клинке есть что-то устрашающее. Возможно, это влияние культуры с разговорами о душе и прочем влияют на меня. Я чувствую пробирающий до глубины моего естества холод при мысли, что он поразит меня и лишит жизни, даже не ранив. Что-то в этом есть, да. А им можно убить неубиваемого Принца? Паралич мыслей разом сковал и мои мышцы — я совершенно не могу пошевелиться, тупо уставившись на переднюю ногу пегаски. В голове прозвучал смешок второй личности. Я хорошенько тебя озадачил. Подозреваю, что пегаска никогда не задумывалась над перспективностью и значимостью своего клинка. Она Король, и не похоже, что этот клинок является чем-то секретным. Принц в курсе о его возможностях и не боится? При условии, что у него есть душа... или жизненная энергия. Он же не является пони в привычном смысле этого слова. Он местный аналог андроида, как Харкнесс, мер Ривет-Сити, только куда могущественнее. Искусственно созданный организм, если гипотеза подтвердится. У тебя похожая ситуация... у нас. Мы же — человек, тоже не являемся пони в привычно смысле этого слова. Но... у нас душа появилась. Вроде бы. Всё это подтверждают события в том Стойле с тем необычном кристаллом. Призраки, если они там действительно были, реагировали на нас, будто она у нас есть. Хотели забрать наше тело, обрести "одежду", выгнав душу владельца. Я говорю "нас", поскольку та кобылка-призрак, воплощение всех умерших жеребят, намекнула, что у нас раздвоенная душа. Возможно, Принц не верит, что обладает ею. И, возможно, тебе стоит на всякий случай присмотреться к Осе, разузнать, думала ли она об этом в таком свете, но чтобы ничего не заподозрила. Не думаю, что это реализуемо.***
— Ты завладела осколочным клинком до или после становления Королём? — спросил я у пегаски, сидящей напротив нас. Ответ на этот вопрос даст мне подсказу о том, понимал ли Принц, кого назначает в Короли. Разве он не должен был распознать в такой личности угрозу для себя? Её задумчивый взор заполнен светом фонаря, расположенного между нами. Жёлтые глаза моментально прояснились, устремившись на меня. Сначала показалось, что она усмехнётся моему невежеству — но неожиданно для меня в глазах её блеснула странная смесь печали и гнева: её лицо напряглось, будто от воспоминаний о чём-то неприятном, но почти сразу разгладилось, а ушки безвольно поникли. — Моё прозвище подразумевает, что этот клинок появился у меня до становления. На удивление в её голосе промелькнули весёлые нотки, но пару мгновений спустя я заметил в них натужность. Слова прозвучали скорее саркастически, с лёгким упрёком. Возможно, ответ планировался дружеским, но она не добилась нужного эффекта. — А иначе и быть не могло, — добавила она. В этот раз никакой весёлости в нём не ощущалось. Значит, Принц знал о свойствах её оружия, и всё же наделил её этим статусом. Но сейчас эти размышления потеряли для меня важность, будто сдулся воздушный шарик, куском ткани повиснув в моём сознании. Странные интонации в голосе Осы заставили переключить внимание на неё. Молчание затянулось. Трудно понять, задумалась ли пегаска или посчитала свой ответ исчерпывающим, но я захотел разузнать про источник перемены её настроения. Сидящая рядом Дракониха не выглядела удивлённой, более того, на её лице читалось сочувствие и понимание. Она что-то знает, а если посторонний знает — Оса, возможно, скажет мне, в чём причина. — Что значит "а иначе и быть не могло"? — уточнил я. Светло-фиолетовая пони не шевельнулась от моего вопроса, продолжая смотреть на фонарь. — Если бы не клинок, я бы вряд ли смогла одолеть своего отца... и убить его. Я резко моргнул, распахнув глаза. Чего-чего, а вот этого я нисколько не ожидал. Я бегло взглянул на Дракониху, но не увидел перемены: сочувствие и понимание по-прежнему отражалось на её светло-синем лице. Похоже, это не является каким-то откровением, если Драконихе, с которой Оса практически не контактировала или вовсе не была знакома лично, знакома такая деталь биографии. Это что-то публичное, известное всем — если быть вовлечённым в происходящее в городе, знать о Королях. Где же это могло произойти? Должно было быть много свидетелей, и это убийство сошло ей с рук... с копыт. Ведь на тот момент, судя по всему, она не являлась Королём. Что же это за место такое? Мысль молнией сверкнула в моей голове. И как только она появилась, я осознал, что другой правдоподобной версии просто не существует. Это кажется самим собой разумеющимся. Более того, я уже бывал с Мотли в этом месте. Не только рабы пытаются доказать там свою возможность быть ответственным и свободным — как оказалось, со своими хитростями, не допускающими достижения ими этой цели, — хозяева Ванхувера также щеголяют своими мускулами, гибкостью суставов, скоростью и другими навыками ближнего боя. — Ты убила его на Арене? Уста пегаски-Короля шевельнулись, слегка оттянулись назад, изображая самую горькую усмешку, какую я когда-либо видел. Кажется, если бы её можно было попробовать на вкус, моя шея свернулась бы в трубочку. Последовал протяжный вздох, а затем и едва заметный кивок. Ну, при таком раскладе Принц точно не может не знать свойств клинка. По привычке я едва не выразил ей своё сочувствие, но остановился. В конце концов, в чём его смысл и предназначение? Очевидно, пегаска не питала к своему отцу тёплых чувств, если исходить из гнева в её взгляде — она не испытывала ни капли стыда, вины или сомнения. Но что за горькая печаль? В отношении чего? — Не хочу лезть не в своё дело, — медленно начал я, — но мне кажется, что... Хотя я даже не знаю, что и думать. — Ты про моё отношение? — Оса вернула на меня взгляд. Он такой тяжёлый и угрюмый, что стало немного не по себе. Кажется, я совершил ошибку, напомнив ей об этом моменте. Впрочем, откуда мне было знать, что обычный вопрос вызовёт в ней столько неприятных и, возможно, болезненных ассоциаций? — Да. Я не могу понять, как его трактовать... — А это важно? Меня резко охватил стыд, и я просто промолчал. Моя любознательность — мой главный порок, и я не могу с ним бороться. К моему приятному удивлению, пегаска всё же прояснила суть произошедшего. — Убить родного пони... родного отца... несмотря на то, что он был редкостным мерзавцем, всё равно нелегко. Я с подобным в своей жизни никогда не сталкивался, поэтому и представить не могу, что за смесь эмоций бушевала в ней. Без малейшего понятия, с чем это можно сравнить. Это не убийство тех, кого любишь — как то, что совершили я и Мотли. Это убийство буквально родного пони, от которого ты плоть и кровь, и которого ненавидишь. — И нелегко жить с тем, — пегаска говорила в каком-то трансе, словно позабыла, что она не одна, — что этот сукин сын всё-таки добился своего. — Ты это о чём? — спросил я. Взор её жёлтых глаз резко прояснился, она покачала головой, то ли отгоняя наваждение, то ли показывая своё нежелание углубляться в эту тему. — Неважно. Это... личное. Это... наши разногласия, и я не хочу озвучивать его взгляды, продлевая им жизнь, — на последних словах её губы приподнялись, обнажив стиснутые зубы, ноздри широко раскрылись от глубокого вдоха, а правая передняя нога приподнялась и громко ударила по ящику так, что он затрещал, чего её затуманенные гневными воспоминаниями глаза не заметили. В воздухе повисла тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием пегаски. — Ты уж извини, — заговорила Дракониха с искренним сочувствием, — но это всё равно не большой секрет. Отец Осы был Королём по прозвищу Прыгун. Один из самых талантливых единорогов в городе. Мастер телепортации. Жёлтые глаза недовольно сверкнули, взглядом уколов кудрявую единорожку, но Дракониха не испугалась. — Чувства чувствами, — прояснила она, — но я не могу не отметить его магический талант. Мне довелось даже несколько раз перекинуться с ним словом, когда я впервые стала Королём, ибо лишь тогда он удостоил меня своим вниманием. — Я и не удивлена, — презрение в голосе пегаски готово было перерасти в шипение. Опять же, непонятно, на кого направлены эмоции: на воспоминания об отце или на благосклонность в отношении к нему. — Да, согласна. С ним... неудобно было. Требовательный характер. Трудная личность для общения. На этих словах взгляд Осы смягчился. Похоже, её немного удовлетворил такой ответ. — Из-за этого я редко бываю в компании Королей, — с каждым произнесённым словом раздражение пегаски сходило на нет. Она протяжно вздохнула. — Кто-нибудь рано или поздно упомянёт его... ещё и в хорошем свете, — жёлтые глаза вновь сверкнули гневом. — Поэтому прошу: не упоминайте о нём. Если я буду в состоянии говорить о нём, я расскажу. Я и Дракониха кивнули почти одновременно. — Спасибо, — сказала Оса и посмотрела на меня. — Чего тебя интересовал этот вопрос о периоде, когда я заполучила клинок? — Да так... обычное любопытство. — У меня есть вопрос, — подала голос Хирург, обратив на себя всеобщее внимание. — Задавай, — кивнула Оса. — Вернее, просьба. Я хотела протестировать твой осколочный клинок на моём кристальном мече. Светло-фиолетовое лицо немного вытянулось, но спустя мгновение на устах возникла усмешка, а в жёлтых глазах заиграли возбуждённые искорки. — Хочешь сразиться со мной? — усмехнулась она. — Нет-нет, — с волнением запротестовала аликорн. От такого вопроса во мне бы тоже всё похолодело. — Я просто хочу узнать, какое воздействие окажет твой клинок на меч, который рубит любые преграды. Оса засомневалась. Дракониху, как и меня, тоже заинтересовал этот момент. — Думаешь, он сможет разрубить Душегуба? — спросила пегаска-Король. — Не знаю. Просто интересно, какова будет реакция от соприкосновения. Сомнение Осы усилилось, даже проблески страха возникли в глазах. Состязательный дух из неё полностью выветрился. Она явно глубже задумалась о предложении Хирург скрестить два необычных лезвия. Одно из них режет всё на своём пути, а второе проходит через всё. Что будет, если они соприкоснутся? По идее, духовный клинок должен пройти насквозь, но вдруг случится что-то другое? — А давай... — сказала она. — Всё равно сидеть надоело. Немного разомнусь. Она спрыгнула с ящика, встав крупом к проходу, ведущему вглубь пещеры. Зашевелила крыльями: каждый их взмах энергичнее предыдущего. Она вытянула передние ноги, наклоняя грудь и выпячивая круп к потолку пещеры, протяжно вдыхая от удовольствия. Песочного цвета хвост с отдельными золотистыми локонами колыхнулся в разные стороны. Положение её тела изменилось: теперь она опустила заднюю часть к земле, грациозно выгнув спину и вытянув задние ноги назад, опираясь на передние. Из её рта вырвался ещё один протяжный стон. Размяв суставы, пегаска зарысила на месте, разгоняя кровь по телу. Россыпь мелкой горной породы шуршала под её обувью. У меня резко пересохло во рту. Я ощутил позыв облизнуться, но краем глаза заметил Мотли: со сдержанной усмешкой и приподнятой бровью она смотрела на меня. Как только я встретился с ней взглядом, она наклонилась к моему уху в упор, прикрыв свой рот передней ногой в чёрной силовой броне Анклава. — Видимо, — начала таким тихим голосом, что было слышно, как соприкасаются её губы, — мне нужно поскорее тебя оседлать, чтобы не засматривался на других пегасок. Она отклонилась назад, любуясь моей реакцией, ведь было чем: моё лицо обдало жаром, будто я открыл и заглянул в разогретую до предела печь. Дракониха тем временем с хорошо прикрытым вожделением разглядывала разминающуюся светло-лиловую пегаску. Она не заметила, как Мотли наклонилась ко мне. Вид ещё одной пони, что поглядывала на гибкую кобылу, усмирил хлынувший на меня жар: всё-таки не я один залюбовался её грациозностью. Разминка закончилась. Оса встала в боевую стойку, вскинув правую ногу, на которой за две секунды возник духовный клинок. Кристальный меч с зелёной дымкой у рукоятки выскользнул из крепления на кожаном ремне, пролетел над масляным фонарём и боком остановился перед лицом замахнувшейся пегаски. — Лучше не бей сильно, — попросила Хирург. Светло-фиолетовая кобыла усмехнулась и покачала головой. — Не сломаю я твой меч, не переживай. Зелёная пони приоткрыла рот, но быстро сообразила, что это была шутка. Хирург молча уставилась, затаив дыхание, как и все мы. Правая нога пегаски с осколочным клинком опустилась быстро, но не стремительно: такой скоростью обычно мясник рубит мясо на дощечке. В момент столкновения у меня подпрыгнуло сердце. Я ожидал, что клинок пройдёт насквозь или каким-то образом со звоном остановится на кристальном лезвии. Случилось второе, но не так, как я предполагал. Глаза владелицы осколочного клинка округлись и выпучились настолько, что готовы были выпасть и покатиться по неровному холодному полу пещеры. Это был нестандартный звон металла об металл или металла обо что-либо ещё вроде минерала или кристалла. Это... странный вибрирующий гул, словно он отдался не в ушах, а где-то внутри меня. Внутри моего сердца. Внутри моей... души? — Вы тоже это прочувствовали? — прозвучал ошеломлённый голос Драконихи. Все утвердительно кивнули. — Что это было? — спросил я. Пегаска так и стояла на трёх ногах, скрестив жёлтый матовый клинок с лезвием кристального меча. Вибрирующий гул возник в момент удара, после чего стих. Естественный скрежет от невидимых глазу движений отсутствовал. Хотя, если прислушаться, можно расслышать эхо той самой вибрации, затрагивающее моё естество. — Без малейшего понятия, — ответила Дракониха. — Оса? Пегаска несколько раз изумлённо моргнула, покачала головой и осторожно, словно боясь вспугнуть зверя, подняла правую ногу и взглянула на клинок как в первый раз, осматривая со всех сторон. Трещин нет — ни на Душегубе, ни на кристальном мече. Хирург выглядела удивлённой, но не так сильно, как пегаска. — Думаю, — меч с зелёной дымкой вокруг рукоятки медленно вернулся к Хирург, — мы все предполагали, что клинки могут столкнуться. Но не ожидали услышать... это. Будто я прочувствовала звук не через уши, а через... вибрацию внутри себя. Меч так и остался парить боком возле её лица; она задумчиво разглядывала его. Пегаска неуверенной походкой вернулась на ящик. Осколочный клинок уже развеялся. — У меня есть предположение... — заговорила она, всё ещё обескураженная, глядя куда-то в пустоту позади меня и Хирург, — каким образом духовный клинок зебр не прошёл сквозь кристальный меч. — Кристальный меч связан с зебрами? — предположил я. — Не знаю. Я о другом хотела сказать. Осколочный клинок не может пройти только через другое духовно зачарованное оружие или объект. Это было указано в дневнике той шпионки. Только там не было упоминания, что именно произойдёт в момент столкновения. — Её взгляд сфокусировался на кристальном мече. — Даже если этот меч не духовный, в нём определённо была задействована духовная магия. В нём есть душа. И довольно сильная. — Откуда ты знаешь? — Я чувствую клинком, не забыл? Оно веет сильным... духом или жизненной энергией. На порядки сильнее моего. Если бы я попыталась ударить сильнее — сломала бы свой клинок об него. И это безвозвратно. Его можно будет восстановить только у тех, кто его создал. Слабый духовный клинок проиграет сильному. В больших зелёных глазах Хирург теперь читалось куда большее изумление, чем у пегаски в момент столкновения лезвий. Я не мог оторваться от радужных переливов меча. Жёлтый свет блеснул на лезвии, словно хитро подмигнул мне, отчего внутри меня всё наполнилось холодом. Что в нём сокрыто? Чья душа заключена в нём? Возможно, душа Хирург и её воспоминания — а может, чего-то или кого-то другого. Молчание затянулось, нарушаемое лишь завыванием несильного сквозняка. Все переваривали увиденное. Каждый с различной периодичностью бросал взгляд то на правую переднюю ногу пегаски, то на меч. Вновь мою голову посетил единственный вопрос: где Хирург — в своей прошлой жизни, до превращения в аликорна — раздобыла его? Профессор упомянул Филлидельфию как место известности Хирурга. Наверняка меч был найден где-то в её окрестностях или отобран у кого-то. Надеюсь, он не имеет сознания или чего-нибудь в этом духе и не следит за нами. Не думай об этом. У тебя нет доказательств или видимых оснований. Наличие души или жизненной энергии ещё не означает, что оно живое, поэтому не городи гипотезы на ровном месте. Я счёл этот совет дельным и попытался сосредоточиться на других вещах. Моргнул, осознав, что долгое время смотрел на Осу — та, судя по глазам, тоже задумалась и витала где-то далеко-далеко. — Твой отец был Королём, — начал я. Пегаска вздрогнула, её взгляд моментально стал осмысленным и острым, пересёкшись с моим. — Разве у тебя не возникло... дурных ассоциаций с этим статусом? Я внимательно следил за чертами её лица: хотел убедиться, что не захожу слишком далеко, упоминая её отца. Главное — никакой похвалы в его адрес. Хотя я и не знаю его — но, исходя из прозвища, Прыгун был опасным противником: телепортировался, возможно, не на далёкие расстояния, но часто и быстро. Ни что на лице пегаски не выдало гнева. Она лишь подняла взор к потолку, а потом опустила обратно на меня. — Отчасти. — Почему же ты тогда стала Королём? — Обстоятельства так сложились. Они связаны с отцом, потому я не хочу упоминать их. Впрочем, статус даёт много привилегий. Мало кто смеет мне перечить — лишь другие Короли или сам Принц. — А ты даёшь много поводов для этого? Она как-то странно улыбнулась. Чем-то она достала остальных — возможно, даже Принца, — но по неким причинам он всё же сделал её Королём. — Скажем так, я одна из тех, кто открыто презирает рабство. Кудрявая единорожка вдруг наклонила голову и обречённо приложила правое копыто к своему лицу. По-видимому, слишком хорошо знакома с её мировоззрением. В моих глазах пегаска-Король резко получила сто очков симпатии из ста. Даже я не решаюсь открыто заявлять, что презираю рабство, поскольку не стремлюсь конфликтовать с остальными: мне ещё предстоят поиски "Купола", а обзаводиться врагами из-за расхождения во взглядах в мои намерения не входит. Враги находят меня сами. Способствовать увеличению их количества я не желаю. Не только в моих глазах она стала приятнее. Взгляды Мотли и Хирург заметно потеплели, как воздух в утреннем рассвете после прохладной ночи. — В таком случае я удивлён, что Принц наделил тебя этим статусом. Её взгляд огрубел, стал мрачнее и злее. Её губы приподнялись и обнажили стиснутые зубы. — Всё это связано с отцом... И нет, не хочу об этом говорить. — А что насчёт твоего отношения к рабству? Ты достала остальных разговорами об этом? — Не то чтобы достала, но многих это подбешивает. Возможно, потому, что я говорю правду, только никто не хочет признавать. — Признавать что? Дракониха сокрушённо покачала головой. Подозреваю, что репутация пегаски-Короля не просто говорит, а трубит на весь город — ведь прежде кобылы не были знакомы лично. — Даже если исключить моральную составляющую, на которую многим в городе и так плевать с высокой колокольни — рабство... стало слишком дорогим и затратным. Город достиг лимита и не может нормально развиваться дальше как раз из-за того, что многих приходится держать в рабстве. Ресурсы уходят именно на это. Дешевле нанять обычного рабочего, чем купить раба, ухаживать за ним, следить за здоровьем и прочим. Сплошная головная боль. — Вынуждена вмешаться, — привлекла внимание Дракониха. Голос её, вопреки ожиданиям, не выражал возмущения или протеста. — И согласиться. Я думала о том, чтобы использовать рабов в моём ресторане, но нанимать персонал, чтобы следить за ними, выделять деньги на кормёжку, лечение, жильё и так далее... Нет уж, извольте. Лучше найму обычных хозяев, которым буду давать деньги только за работу. За деньги кто угодно будет вести себя послушно. Оса удивлённо моргала, глядя на собеседницу, словно увидела её впервые. — Ого... Ну, хотя бы ты согласна с этим. Та с улыбкой пожала плечами. — Однако рабство необходимо, чтобы заткнуть необходимые пробелы в производстве. Далеко не все добровольно пойдут работать в шахтах и на заводах. Многие хотят лёгкой работы или вообще коптить небо и только развлекаться. Пускай хоть как-то приносят пользу городу. Кроме того, в мире полно опасных идиотов, которым нельзя давать свободу. Те же рейдеры. — А так хорошо начиналось, — разочарованно вздохнула пегаска. — Ты разве не видишь, что рабство тормозит прогресс? На городе словно упряжка, к которой прицепили гору, в недрах которой мы сейчас сидим. Производство усложняется, рабов приходится больше и дольше обучать, чтобы они пользовались новыми станками, верстаками, инструментами и так далее. Принуждать к интеллектуальному труду сложнее, чем к обычному физическому. Нам нужно на порядки больше свободных и специализированных пони, чем рабов! Я давно заметил, что рабство в Ванхувере комплексное и переусложнённое не только из-за мировоззрения, которое им насаждают, но и из-за ухода за ними как собственностью. Недостаточно просто заковать кого-то в рабство при нынешнем развитии и нуждах города. Обучать раба долго, необходимо вести постоянный надзор в самых разных смыслах этого слова, поэтому его смерть в одних лишь крышках не исчисляется. Это не то рабство, которое расцвело практически сразу после апокалипсиса. По словам пегаски, в городе ощущается своего рода кризис. И я думаю, что Принц — один из тех, кто тормозит развитие из-за нежелания отказываться от своей политики и мировоззрения. Ванхувер уже давным-давно не просто вышел бы за пределы самого города, дамбы, теплиц и шахт поблизости, но истал бы процветающим центром в Ванхуверской Пустоши, вокруг которой на более дальние расстояния как грибы растут новые поселения и даже города, налаживая новую логистическую инфраструктуру или восстанавливая довоенную. Он мог бы стать столицей новой империи. Как в своё время возникла Новая Калифорнийская Республика из маленького городка под названием Шэйди-Сэндс. Сейчас Ванхувер воспринимается мной как замкнувшаяся на самой себе империя Красного Глаза. Изолированная, с нереализованным потенциалом — что к лучшему. Впрочем, прояви Принц желание — давно захватил и поработил бы существенную часть Пустошей. Не верится, что он отказался от экспансии из-за взглядов. Он же где-то сто лет назад оборвал все связи с Хуфлэндом — ближайшим довоенным регионом, что на юге отсюда. Да, с религиозными фанатиками, культистами и другими группами с упором в эзотерику, считавшими его опасным демоном, но тем не менее. Возможно, Принц просто боится. Боится навредить городу — своему ребёнку, которого столько лет бережно и любяще взращивал, — привлекая внимание, а вместе с тем и потенциальные угрозы. Иными словами, мы наблюдаем у Принца распространённый среди родителей синдром гиперопеки. Но ты задай себе другой вопрос. Изменится ли Ванхувер к лучшему, если Принца не станет? Что, если весь свой более чем столетний опыт работы с рабами Семейства во время экспансии распространят на остальную Пустошь подобно тому, чем сейчас занимается Армия Красного Глаза? В конце концов, в новых местах понадобится любая дешёвая рабочая сила. Семейства Ванхувера будут чертовски эффективны в плане порабощения, ведь квалифицированный персонал требуется лишь в чертах города, а не в новых местах, где пригодятся все, даже калеки. Возможно, лучше не убирать Принца, чтобы не навлечь на остальную Пустошь "более квалифицированную армию работорговцев"? Я моргнул, заметив, что все притихли. Уши пони навострились в сторону тёмного прохода, ведущего вглубь, где пролегает та самая бесконечная сеть пещер. Спустя секунду я расслышал нарастающий топот копыт. В тёмном проходе нарастала интенсивность лилового свечения, и вскоре из-за поворота показалась единорожка. Рядом не отставал чёрно-синий силуэт с формами и очертаниями кобылы. На металлическом лице сверкал холодный и отрешённый взор двух синих кружочков. В непосредственной близости на лице розовой единорожки, агента Принца, я разглядел беспокойство. Её громкое дыхание эхом разносилось по пещере вперемешку с глухим стуком её обуви и металлических копыт Кэролайн. Однозначно что-то случилось. Кэролайн могла заранее предупредить меня по радиосвязи, но, видимо, решила оставить объяснения Агенту. — Что случилось? — встревоженная Дракониха явно ожидала плохих новостей. — Бесстрашный Король, — выдохнула агент, подойдя ко мне вплотную. Её смятение и растерянность передались и мне через тяжёлое горячее дыхание, обдающее моё лицо. — Быстро отвечай! Ты был с ними, ты знал об этом? — С кем? — Со Стальными Рейнджерами! У них есть мощные технологии по глушению связи? Требовательный тон выбил из равновесия мой мысленный поток, словно огромный валун, брошенный в скромный ручеёк и расплескавший воду вокруг. Я понятия не имею, о чём она спрашивает и почему вдруг местные Стальные Рейнджеры очутились в центре внимания. — Не знаю, — проронил я растерянно. Пони вспыхнула гневом. Будто раздражённой собаке ударили по носу: она готова наброситься на меня и вонзить зубы в мою шею. Хотелось крикнуть, что среди Стальных Рейнджеров уже лет двадцать как затесался агент Принца, поэтому об их секретах она должна знать куда лучше. Усилием воли я заставил себя замолчать. Впрочем, и её гнев сменил адресата. — Блять! — простонала она, возведя глаза к потолку — будто в надежде узреть там какой-то ответ или выход из ситуации. Передней ногой она сокрушённо схватилась за голову и судорожно вздохнула. — В чём дело? — спросил я, подавляя нарастающее раздражение. Почему нельзя всё рассказать по порядку? Откуда такая спешка? Её гневный взгляд тяжело опустился на меня подобно огромному молоту. — Лучше бы тебе говорить правду. Лучше бы! — она обернулась к остальным, с жаром обводя их взглядом. — Быстро собирайтесь! Времени в обрез. — Да что происходит? — не выдержала пегаска, глядя, как агент Принца побежала обратно в проход. — Пусть твоя Кэролайн объяснит по дороге! — бросила та без оглядки. — И ящики не забудьте! Никто даже не переглянулся. Мы подскочили и засуетились, точно под нашими копытами задвигалась земля. Кудрявая единорожка обволокла пламенным телекинезом ящик с гранатомётами и мини-заклинательными снарядами. Она пустилась галопом первая. За ней пегаска, а затем уже я с остальными. Кэролайн поравнялась со мной. По неровностям пещеры запрыгали лучи нашлемных фонарей и свечение рогов — синего и зелёного. — Кэролайн, говори же, — взмолился я. — В чём дело? — Розовая единорожка приняла решение действовать сейчас. Чтобы не отвлечься и не споткнуться, я сдержал позыв закатить глаза. — Это мы уже поняли, — сказала пегаска-Король впереди. Её хвост песочного цвета колыхался передо мной, как плащ на ветру. — А почему сейчас? — Я оказала содействие во взломе радиочастоты Анклава. Освободившись, я уже была на полпути обратно, когда розовая единорожка догнала меня. Я всё время прослушиваю радиочастоту Анклава, поэтому имею догадку о причинах такого поведения. Теперь понятно, почему Кэролайн ничего не говорила. Она дожидалась слов Агента. — Главный офицер связи из Гнезда сообщила об утрате связи с Хищником-42, который занимается Стальными Рейнджерами в юго-западной части Ванхуверского региона. — Как это произошло? — Её ответ породил во мне ещё больше вопросов, и я понятия не имел, за какой из них браться. — К сожалению, не могу сказать точно. Отправленный Гнездом разведывательный отряд ещё не добрался. Я в этот момент была на полпути настигнута Агентом. Позже она задала вопрос о технологии глушения связи. Могу предположить, что дело в этом. — Вот оно что... — протянул я. Все молчали, осознав причины такой спешки. Нас сопровождала лишь мешанина из топота нескольких пони и металлического тела, издающего лёгкое гудение подвижных элементов. Если грянули проблемы с ещё одним Хищником, все имеющиеся ресурсы, какие не страшно перенаправить, не ослабив себя перед лицом Молчаливого Призрака, распределят на него. Вероятность того, что Гнездо отправит помощь Хищнику-11, снижается. Более того, потеря связи с Хищником-42 и атака на Хищник-11 уже окончательно вынудят их отступить. Единственная проблема заключается в причинах утраты связи с Хищником-42. Ситуация однозначно возникла не по воле тех, кто представляет Ванхувер — иначе агент Принца не требовала бы от меня столь настойчиво и агрессивно ответов о возможностях Стальных Рейнджеров. Чтобы принять решение о начале операции, Агенту необходимо было знать, действительно ли это какие-то мощные технологии радиоподавления — или технический сбой аппаратуры Хищника. Подчинённые Хищнику-42 пегасы слишком далеко, чтобы с помощью передатчиков в силовой броне напрямую связаться с Гнездом и объяснить причину. Горные хребты, пронизывающие регион, также не лучшим образом сказываются на качестве связи. И Агенту нужно было выбирать. Действовать сейчас и рискнуть, чтобы воспользоваться растерянностью в штабе — или подождать и как следует подготовиться, пока отправленные пегасы со спецсвязью доберутся и выяснят причины случившегося. Неудивительно, почему она так разозлилась, не получив от меня ответа. От её решения зависит множество жизней. Если она рискнет, но причиной обрыва связи окажется технический сбой, поспешность может привести к провалу всей операции. А если не пренебрегать тщательной подготовкой, командиры Анклава могут опомниться и что-нибудь предпринять, снизив успешность плана — тогда в этом дополнительном времени на подготовку окажется не больше пользы, чем в подсчёте песчинок на пляже. Она приняла решение действовать немедленно. Столько ответственности я бы вряд ли выдержал. Принимать решения в такой непонятной ситуации сложнее всего, ведь крупные конфликты или войны всегда полны сюрпризов, и ни одна из сторон не знает точно, получится ли обернуть их в свою пользу, пойдя на риски. Успешные манёвры становятся таковыми во многом благодаря стечениям обстоятельств и умению командиров разглядеть возможность. Можно увидеть её и упустить — но хуже всего принять её, воспользоваться и осознать, что это было катастрофической ошибкой, которая не просто стоила многим жизни и ресурсов, а ещё перевернула ход войны в пользу противника. Возглавлять военные операции — самая тяжёлая ответственность, которую только можно представить. Я неосознанно поставил себя на место Агента, и моё тело пробрала дрожь, от которой ослабли колени. Я едва не споткнулся. Как же хорошо, что я не на её месте сейчас. Впрочем, мне не нравится торопиться и готовиться в спешке. Нужно поскорее наладить взаимоотношение между членами моего отряда. Вся эта внезапность со Стальными Рейнджерами вызвала у меня сомнения. Если у них была технология по глушению радиосигнала — почему они применили её только сейчас? Чего они ждали больше суток? Что-то здесь не сходится.***
Галоп по ветвистым и запутанным туннелям занял у нас немало времени. Сеть пещер обширна и заходит далеко вглубь горных хребтов. Без карт или сопровождающих заблудиться здесь проще, чем моргнуть, что может объяснять, почему Анклав не торопился заходить в эти пещеры— при условии, что знает об их существовании. В более просторной части мы наткнулись на группу суетящихся пони и грифонов, окружённых десятками деревянных и металлических ящиков с оружием, негромоздкой аппаратурой и прочим, что могло принести пользу в предстоящем бою. Всё освещалось россыпью масляных фонарей и прожекторами, питающимися от маленьких топливных генераторов. Несколько боевых роботов разных моделей помогали доставлять ящики на огневые позиции — они исчезали в темноте пещерных коридоров. Заметив нас, некоторые пони и грифоны замолкали и задерживали взгляды — в основном на большой крылатой единорожке: одна кобыла малинового цвета, засмотревшись, столкнулась с роботом на четырёх колёсах и опрокинула с него ящик. Присутствующие были слишком заняты и не обратили внимания на этот инцидент — лишь кто-то рядом с той кобылой залился смехом. Робот как ни в чём не бывало подобрал ящик металлическими клешнями и водрузил обратно на свою "спину". Остальные, проведя нас глазами, вернулись к своим делам: проверке оружия и снаряжения, размещению сумок и подсумок на теле. Единороги тестировали заклинания. Грифоны махали крыльями и разминали массивные лапы. Присутствующие переговаривались, создавая возбуждённый галдёж — как в забитом под завязку баре, где посетители слушали и бурно комментировали спортивный матч по радио. Отчётливо выделились голоса двух жеребцов, на которых остальные не обращали внимания. Они вели такой ожесточённый спор, словно от исхода зависела судьба всего сущего. — Сорок два! — повторял один из них. — Сорок четыре! — упирался оппонент. — Сорок два! — Сорок четыре! Не имею ни малейшего понятия, о чём они спорили, но, кажется, это впрямь было важнее подготовки к сражению. Они продолжали препираться, но их никто не останавливал. Мы приблизились к розовой единорожке, которая, как я и предполагал, возглавляла операцию — её статус в иерархии агентов Принца однозначно высок. Перед ней на двух ящиках лежала развёрнутая карта с прямоугольными складками. Ходы пещер, изображённые на ней, разделялись и соединялись вновь, напоминая сложный узор испорченной паутины, что со временем порвалась, искривилась и слиплась во многих местах. — Бесстрашный Король. Ты со своей группой отправишься к этому выходу, — она провела карандашом, не касаясь стержнем поверхности карты. Я внимательно проследил маршрут, запоминая развилки, и кивнул. — Запомни. Действуй только когда начнётся стрельба, а до того времени даже не подходи близко к проходу! Я ещё раз кивнул. Датчики и сенсоры Анклава в силовой броне пегасов, на вертибаках или вовсе Хищнике-11 могут засечь тепловую активность. — Беги, давай! Второй раз просить не пришлось. По пути я держал в голове только карту и маршрут, который мне предстояло пройти. Моя группа следовала за мной. Свет нашлемного фонаря освещал путь, качаясь в такт моим движениям. Мотли взяла на себя наше командное взаимодействие на тактическом уровне, чтобы мне не пришлось отвлекаться мыслями на остальных. Я лишь иногда вставлял замечания и задавал уточняющие вопросы. В конце концов, она когда-то была командиром своего отряда. Впереди замаячил выход, и мы остановились. Он довольно узкий и неприметный: с обратной стороны легко не заметить, если не знаешь, куда нужно смотреть. Хирург едва ли смогла бы в него протиснуться, не задев при этом стены прохода. Снаружи свет не проникал. Поздний вечер. Мы сели, глубоко вздохнули и вслушались в завывания метели, ощущая на себе пронизывающий мороз снаружи. Если бы не высокотехнологичная броня "Ночного Дозора", холод однозначно был бы неприятным — а сейчас я не испытываю никакого дискомфорта. Для боя то, что нужно. Я обернулся на своих компаньонов. Зелёная и оранжевая плазменные винтовки в боевом седле Мотли приведены в готовность. Её черный раскрашенный жёлтой краской шлем и жёлтые фасетчатые линзы отражали свет моего нашлемного фонаря. Кристальный меч висел на кожаном ремне. В предстоящей операции он без надобности: Хирург будет сосредоточена на барьере. Сегментированный хвост Кэролайн с растопыренными когтями и синим сиянием в центре застыл в воздухе, как у скорпиона. Молниевая винтовка в синем облачке магии подлетела впритык к красным визорам моего шлема. Её плавные обтекаемые формы и чужеродные элементы — следствие кустарных модификаций от главного писца Стальных Рейнджеров — поблёскивали в белом свете. Я щёлкнул переключателем. Оружие вздрогнуло, лениво завибрировало и загудело, словно проснувшись от дневного сна. В средней части прозрачного цилиндра замерцал почти прямой луч из множества слившихся воедино крошечных молний. На дисплее с белым фоном вспыхнули синие иконки: ни одна из них не показывала проблем с работой оружия. Я тут же переключил его в режим постоянного луча, на что оружие отреагировало сменой интенсивности и характера вибраций. Оно мгновенно проснулось, жаждая вырваться наружу. Я поднял взгляд обратно на своих компаньонов. — Ну вот. В ближайшее время решится судьба Ванхувера. — Мы знаем, что на кону, — подала весёлый голос моя особенная пони. — Ты можешь избавить нас от воодушевляющей речи. Я не смог сдержать усмешки и хохотнул. — И правда, нам это ни к чему. Всего лишь скажу: берегите себя. Спустя примерно десять минут напряжённого и волнительного ожидания — впрочем, оно не шло в сравнение с муками перед штурмом Оазиса — снаружи донеслись отдельные выстрелы крупнокалиберного и бронебойного оружия. С каждой секундой они нарастали. Спустя минуту продолжительный и заунывный вой боевой сирены Хищника прокатился по округе. Он громкий и протяжный — на фоне стрельбы он как волк, что громогласно завыл на полную луну под шелест листьев и качание веток в лесу. Думаю, это послужит сигналом и для нас. Я глубоко вздохнул — настолько глубоко, что в броне почувствовалось лёгкое стеснение, — и едва не зашагал на выход из пещеры, но передняя нога Мотли упала мне на круп. — Ты куда? — шутливо спросила она. — Роботы вперёд. Я едва не совершил ошибку в самом начале. Хочется скорее покончить с этим и расслабиться. Кэролайн вышла вперёд, следом за ней Хирург, а потом уже я и Мотли. К этому моменту вой сирены полностью затих. Темно. Метель ещё сильнее закрывала обзор. Нихрена не видно — только вдалеке вспыхивали зелёные и красные огоньки магических орудий под аккомпанемент характерных звуков лопающейся туго натянутой резины или металлического троса. Стреляло что-то особенно громкое — орудия Хищника-11. Всё вокруг содрогалось от каждого выстрела, и казалось, что трепещет даже заснеженный горный склон справа от нас. Рано или поздно может сойти лавина. Хирург возвела над нами плоскую стену из магии — не слишком обширную, чтобы не растрачивать силы. Мы укрылись под ней, как под зонтиком, приготовившись выглядывать только при приближении врага. Без специального снаряжения не обойтись — без него ты как в огромном безлунном ночном лесу, а единственным источником света служит лишь огонь от спички. Я включил тепловизоры шлема. На душе сразу полегчало, настроение поднялось. Вдалеке мельтешил целый рой едва заметных оранжевых облачков — пегасы с ошеломительной скоростью лихорадочно перемещались по небу, пытаясь не только выследить, но и попасть по "кротам", что показывались из бесчисленного множества щелей. Поверхность под нами наклонена, и ничего не стоило, споткнувшись, покатиться колбаской вниз — следовало присматриватьсяперед каждым своим шагом. Мы держались как можно ближе к скалам: неровности заснеженного горного склона послужат небольшим прикрытием, если Хищник-11 повернёт на нас одно из своих грозных орудий. С нашей стороны выходы из пещер отсутствовали, поэтому нам не должны уделять особого внимания. Большинство атак приходилось с верхней части. Что и неудивительно: тактического преимущества всегда больше у тех, кто возвышается над противником. Забавное стечение обстоятельств. Летающие создания оказались ниже нелетающих. Мы приближались и не стреляли, оттягивая момент нашего обнаружения. Возможно, нас уже заприметили и доложили, но решили оставить на потом. Они ещё не пустили в ход все свои силы. Рокот вертибаков только набирал обороты. Хищник-11 на моём тепловизоре представлялся огромным тёмно-синим пятном, едва различимым на фоне холодной метели — однако его орудия и другие активные части подсвечивались жёлтыми, оранжевыми и даже красными пятнами. Последние были ни чем иным как разогретыми от выстрела стволами энергомагических орудий. Эта махина и без того была близко, а мы по собственной воле двигались ей навстречу. Я передвигался хуже и медленнее остальных, поскольку одно дело бежать рысью по ровной поверхности, и совершенно другое — по высоким сугробам на небольшом склоне. Пришлось рысить вприпрыжку, чтобы не отставать. Огромный выстрел поразил одну из щелей пещеры, озарив яркой оранжево-красной вспышкой башню Глушилки: только это дало мне понять, где она находится. К разлетевшимся каменным обломкам прибавились куски чьих-то тел. Первые зафиксированные жертвы с нашей стороны. Впрочем, силы Ванхувера не отставали: грохот свинцового дождя крупнокалиберных пулемётов практически не смолкал, пегасы, сбитые с траектории, кувыркались в воздухе. Почти все выравнивали полёт, а кто не сумел — врезался в заснеженные скалы или в корпус Хищника-11. Силовая броня пегасов неплохо защищала даже против бронебойных пуль. Барьер вокруг Хищника пропускает сквозь себя пегасов Анклава, включая подбитых. Само собой. Иначе как бы они вылетали из его недр? Приближавшийся к скале пегас резко крутанулся назад, перевернувшись через голову, по инерции пролетел вперёд и — бесшумно в какофонии пулемётов и энергомагических орудий — шмякнулся об скалу, не пытаясь взлететь или выровнять полёт. Кому-то повезло попасть ему в голову. "Мёртвая петля" заиграла новыми красками. Мы приближались к Хищнику, звучно раздавливая снег в сугробах. Если бы солнце было над нами, мы оказались бы в тени Хищника-11. Ещё немного, и... — Четыре цели с запада, — прожужжал металлической голос Кэролайн достаточно громко, чтобы его можно было расслышать. Полноценный отряд пегасов, который обычно именуется «Небо» или «Крыло» с цифровым обозначением, возник откуда-то из недр Хищника-11 и устремился в нашу сторону. Четыре жёлто-оранжевых огонька увеличивались в размерах, обретая всё более чёткие очертания, и открыли по нам огонь. Они слегка покачивались влево и вправо, чтобы нам было сложнее по ним попасть. Один из пегасов пальнул плазменными винтовками, тогда как остальные трое лишь из лазерного оружия. Два плазменных снаряда с шипением разбились о поверхность зелёного щита, который слегка завибрировал от попадания. Хирург не шелохнулась, продолжая свой нелёгкий путь. Такие выстрелы ей нипочём — при условии, что их не слишком много за один раз. Пара красных лазерных лучей угодила следом за ними. Остальные две пары — в снег по бокам от нас. Переждав их выстрелы, я воспользовался моментом: на секунду выскочил из-под уютного зелёного зонта, попутно активируя систему прицеливания VATS. Мои чувства обострились, а скорость мыслей возросла — казалось, будто время вокруг сильно замедлилось. Оранжевые огоньки обрели столь чёткие очертания, что я уже мог различить взмахи крыльев. Ствол "Озарения" с тремя молниеобразными зубьями направился на пегаса с плазменными винтовками. Выждав, пока тот завершит колебательное движение вправо, я прицелился и выстрелил. Молния преодолела расстояние незаметно даже для моих обострённых чувств, но пролетела под крылом на расстоянии вытянутого язычка. Я поднял ствол (а вместе с ним и луч), чтобы достать до крыла — самого слабого и уязвимого места пегаса даже в силовой броне. По громкости выстрела "Озарение" не уступило орудиям Хищника-11, но на общем беспорядочном фоне всё равно терялось. Цель поражена. Не знаю, поражена ли эмоционально, но продолжительный синий луч из бесчисленного количества маленьких молний угодил в крыло. Оранжевый огонёк дёрнулся в сторону. Я тут же нырнул обратно под зелёный магический зонтик и выключил VATS. Тем временем Кэролайн, на секунду выпрыгнув из укрытия, успевает сделать два точных выстрела; она тоже целилась в крылья, и ей сопутствовал успех. Мотли осталась под защитой барьера. Если кого-то из нас подстрелят, она оттащит меня или Кэролайн обратно. В любом случае она потратила бы на полсекунды дольше, чтобы выйти из-под защиты, прицелиться, выстрелить и спрятаться обратно. Трое подстреленных пегасов закувыркались, пролетая над нами. Один из них едва не столкнулся со скалой, но своевременно выровнял полёт и увернулся от неприятной перспективы знакомства с острым камнем. Они полетели достаточно далеко, развернулись и по той же методике направились к нам с тыла — правда, полёт их утратил былую уверенность и плавность. Поражение крыльев не прошло бесследно. Меткость троицы снизилась. После их залпа Кэролайн первой выскочила из-за укрытия и сделала два выстрела. Один из них поразил уже второе крыло подбитого ранее противника, а второй пронёсся мимо: пегас несвоевременно отклонился в сторону. Я, учащённо и тяжело дышав попытках не отстать, снова выпрыгнул из укрытия. В этот раз мне повезло: луч сразу цапнул за крыло. Продержав его ещё с полсекунды, я уже возвращался под "зонтик", когда парный выстрел лазерного оружия одного из двух неподстреленных пегасов прожёг край моего плаща и зарядил прямиком в левую ягодицу. Материал брони "Ночного Дозора" быстро распределил энергию по всей своей поверхности, но всё же кровь застыла в жилах от жгучего жара сзади. Я едва не потерял равновесие. Я был чертовски близок. Стрелять назад сложнее и опаснее, чем перед собой. Ну его нахрен. Если два луча одновременно угодили бы в мою броню, энергии было бы достаточно, чтобы оставить ожоги. А вот парный выстрел плазменного оружия моментально сварил бы меня вкрутую, как яйцо. Оранжевый огонёк подстреленного мной пегаса закувыркался и устремился вниз. В этот раз столкновения со скалой избежать не удалось — правда, случилось это за пределами нашей видимости. Один из неподстреленных пегасов метнулся следом за упавшим, скрывшись из виду. Тот, что подстрелен Кэролайн, выровнял полёт, но повернул в сторону, облетая нас по широкой дуге. Оставшийся пегас пролетел над нами, не сделав ни единого выстрела. Через секунду чутьём единорога я почувствовал, как насыщенное магией нечто приземлилось рядом с нами, неслышное в грохоте битвы. Я обернулся. В сугробе сбоку от меня зияла дыра. Мгновенно нащупав телекинезом плазменную гранату, я отбросил её дальше вниз по склону. Она взорвалась спустя полсекунды в воздухе, окрасив заснеженные скалы яркой вспышкой магического пламени. Взрывная волна всё же сбила меня с ног: я нырнул головой в сугроб — но "Озарение" не выронил. Мотли обхватила меня передними ногами и, помогая крыльями, затащила обратно под барьер. Хирург не сбавляла темп. Со своими длинными ногами она не испытывала трудностей в сугробах. Меня окатило волной зависти. — Спасибо, — сказал я своей пегаске и быстро вскочил на ноги. Я окинул взглядом небо. Куда подевались наши пернатые оккупанты? Оранжевое пятно, облетевшее нас по дуге, вернулось обратно в Хищник-11. Скинувший на нас гранату — тоже. Упавший и последовавший за ним показались в воздухе. Второй тащил на себе первого. Они летели хоть и далеко сбоку от нас, но слишком медленно. Я направил на них "Озарение", продолжая рысь вприпрыжку, переключил на усиленный режим стрельбы, активировал систему прицеливания VATS. Время замедлилось, и... моё сердце замерло, а в коленях образовалась предательская слабость, отчего при очередном приземлении мои ноги едва не подогнулись. Всего лишь на мгновение, но нажать на спусковой крючок стало тяжелее, чем сдвинуть огромный валун: пегас тащил на себе раненного товарища. Вспомнив, что они бы не стали удостаивать меня, Мотли или кого бы то ни было из моих друзей аналогичной милости, я почувствовал в себе импульс и нажал на спусковой крючок. Оглушительный грохот откликнулся внутри меня неприятным холодом. Два оранжевых пятна камнем полетели вниз. Их убийство не принесло мне никакого удовлетворения — в отличие от расправы над теми мерзавцами в ванхуверском коллекторе. Я быстро мотнул головой, осознав, что отстал, и что мне следовало бы ускориться. Уже в безопасности под барьером зелёного аликорна меня осенило: громкость усиленного выстрела "Озарения" превзошла выстрел энергомагического орудия Хищника-11, что в свою очередь означало только одно. Львиная доля оранжевых огоньков будто замедлилась, приостановилась, отвлёкшись на столь выразительный выстрел. Теперь в их глазах мы, должно быть, стали куда более опасной целью, чем все остальные силы Ванхувера. Ты только что подписал себе и друзьям смертный приговор.***
Одно из массивных орудий Хищника-11 размером с карету грозно и медленно повернулось в нашу сторону, как голова перекачанного хулигана, когда мелкая шпана вякнула что-то нехорошее в его адрес. Разогретый ствол отображался на тепловизоре насыщенным красным цветом. Из недр махины вырвалась пара мельтешащих оранжевых огоньков, направившихся в нашу сторону подобно глазам разъяренного зверя, узревшего добычу. Боевые вертибаки. Мы хоть и не беззащитная, но крайне аппетитная и привлекательная добыча. Остальные успевали, отстрелявшись, спрятаться в проходах пещер — нам же такая роскошь была недоступна. Хирург мгновенно осознала перемену обстановки и двинулась к скале, за неровностями и углублениями которой можно хотя бы частично спрятаться, но орудие Хищника уже вспыхнуло ярким светом, и луч разрушительной магии ударился об её барьер. Взрывная волна раскидала снег. Тягучая вибрация от вспышки прокатилась по всему моему телу: жуткое, пробирающее до костей ощущение породило удушающий и всеохватывающий ужас. Такой выстрел от меня даже пепла не оставит. Оно за долю секунды просто сотрёт меня из ткани пространства и времени. Барьер нашей крылатой единорожки выдержал — повезло, что я тогда дал ей зелье восстановления магии, — но хаотичное и беспорядочное мерцание, напоминающее искажения в телевизоре, не предвещало ничего позитивного. Второй выстрел он не переживёт. Хирург едва не споткнулась от такой силы удара. Однако не Хищником единым: два боевых вертибака воспользовались моментом и следом запустили по нам из всего, что у них было. Россыпь красных лучей угодила в магическую стену, а меньшая часть из них пронзила ещё не опустившиеся комья снега вокруг нас. Следом в барьер с шипением прилетела ракета, а вторая взорвалась, ударившись об скалу позади, и засыпала нас каменными обломками. Сквозь грохотя расслышал вскрик. Барьер Хирург превратился в хаотичное мерцание, которое окончательно испарилось, когда огромное зелёное тело вжалось в углубление в скале. Вертибаки развернулись вправо для захода на новый залп, а орудие Хищника заметно нагрелось, гудя, чтобы разразиться очередным выстрелом. Мы уже скрылись в неровностях заснеженного склона, когда в скалу поблизости вонзился очередной магический луч. Прижимаясь к скале, я всем телом прочувствовал вибрацию не только от магического взрыва, но от дрожания гор. Сложилось пугающее впечатление, что вот-вот обрушится лавина, которая похоронит нас глубоко под тяжёлым снегом, затвердевшим, как бетон. На пару секунд беспорядочный грохот затих. Хирург стонала от боли в роге. Главное, что жива. Кэролайн тоже в порядке и никаких трудностей не испытывает. Мотли... неожиданно вспорхнула в воздух, сообщив по рации только одно: — Я попытаюсь отвлечь на себя вертибаки. — Нет! Это не по плану! — выпалил я, но было уже поздно: оранжевый огонёк, рассекая воздух, устремился к Хищнику-11. Орудия не успевали нацелиться на неё — а вот другие пегасы и боевые бронированные вертибаки несли угрозу из-за своей мобильности и подвижности. Другая проблема заключалась в риске попасть под дружеский огонь бронебойных крупнокалиберных пулемётов — по этой причине грифоны не участвовали в воздушном сражении. Мою пегаску легко принять за вражескую цель: я и сам не отличу её от других оранжевых пятен на тепловизоре. Надеюсь, она полностью осознаёт своё положение. Анклав имеет кучу датчиков для определения своих и чужих, пегасы без колебаний расстреляют Мотли. Ощутив дрожь в теле, я в панике посмотрел наверх, полагая, что начался сход лавины, но спустя мгновение осознал, что сам я дрожу в испуге за судьбу любимой. В конце концов, у неё проблемы с сердцем — эмоциональное и физическое перенапряжение может усугубить её состояние. И это в лучшем случае. В худшем... Дьявол! Скала поблизости дрогнула от попадания луча, вытянув меня из вязко-тягучих пучин тревоги. Кэролайн продолжала отстреливаться от пролетающих мимо пегасов, вжимаясь в скалу. Теперь в каждой цели мне будет мерещиться Мотли. Да чтоб тебя! Вертибаки развернулись, но пара красных огоньков от двигателей и разогретых винтов отделились от другой пары. Я поискал глазами. Один из вертибаков последовал за небольшим оранжевым огоньком, который грациозно и беспечно кружился в воздухе, порой разворачиваясь, чтобы произвести парный выстрел из плазменных винтовок. Подобные выстрелы вертибаку всё равно что Когтю Смерти — дробина. Единственное слабое место — винты, но по ним ещё попробуй попади. Хирург не в состоянии возвести ещё один барьер. До предполагаемого места приземления Драконихи секунд десять галопа, но дальше от нашего укрытия скала уходила вправо: там негде укрыться от большого орудия. Снова залп Хищника-11, сопровождаемый ошеломительным грохотом и чудовищной вибрацией. Меня немного присыпало снегом, как сахарной пудрой. Оставшийся вертибак сопровождали ещё четыре огонька — ещё один отряд Анклава. Им всем ничего не стоит отклониться от траектории и выйти на более удобное положение для стрельбы по нам, сидящим в укрытии. Что они и сделали. У меня не осталось выхода. Нужно успеть выйти из укрытия прежде, чем они окажутся на линии выстрела по нам, и до того, как орудие Хищника разразится вновь — обычно интервал между выстрелами составляет четыре или пять секунд. Я щёлкнул переключателем, "Озарение" изменило характер вибрации в синем облачке моей магии. Я активировал VATS и выглянул из-за укрытия. Целясь в самого левого по отношению ко мне пегаса, я нажал на спусковой крючок; постоянный луч из множества мелких молний рассёк воздух и успешно нашёл свою цель. На выцеливание крыльев не оставалось времени, поэтому я резко повёл луч вправо, пытаясь задеть каждого пегаса и оба винта вертибака. Луч из молний пометил всех четырёх пегасов, сбив их с траектории: они закувыркались и попытались выровнять полёт. Я и не планировал их убивать — лишь нарушить их построение. Винты я не задел: вертибак по-прежнему приближался к нам. Вот чёрт! На белом встроенном кустарным образом дисплее вспыхнула иконка разраженной батареи. Спарк-батарея полностью выдохлась после трёх залпов постоянного луча и одного усиленного. — Кэролайн! — крикнул я. Счёт идёт на доли секунды. Надеюсь, она быстро поняла, что нужно подбить винты вертибака до того, как он запустит ракету. По моим подсчётам осталось меньше двух секунд! Механическое тело решительно загудело. Меньше чем за секунду надо мной промелькнуло два выстрела синего магического луча. Один из них угодил примерно туда, куда я попал из "Озарения" — чуть ниже винта, а второй добился результата. Разогретые лопасти вспыхнули и отлетели. Боевой вертибак резко накренился, но мне пришлось снова искать укрытие в углублениях скалы: в этот самый момент Хищник выпустил очередной залп. Вспышка, летящий снег и обломки скалы закрыли обзор. Вертибак завертелся, подобно неумелой танцовщице, и резко стал терять высоту. Пилоту повезло: был отстрелен правый винт, поэтому летающую машину понесло вправо, отдаляя от скалы. Из вращающейся машины выпрыгнул оранжевый огонёк. Этот сукин сын спасся! Огонёк уцелевшего винта и перегретое место попадания рисовали узоры на тёмно-синем небе. Подстреленные четыре пегаса перегруппировались, выравнивая полёт и разворачиваясь. Не знаю, заходят ли они на очередной залп — ведь я могу снова проделать тот же трюк, но в этот раз мне уже поможет Кэролайн. Они должны это понимать. Стараясь особо не отвлекаться на подбитый вертибак, я вытянул спарк-батарею из "Озарения" и вставил другую. Синяя иконка пустой батареи на белом фоне сменилась изображением полностью заряженной. Громыхнул ещё один мощный залп крупного орудия, после которого я выглянул и оценил обстановку. Залпы энергомагических винтовок, других орудий Хищника-11 и нескольких боевых вертибаков сокрушали склоны скалы. В ответ доносился беспорядочный рокот крупнокалиберных пулемётов. Меня интересовал вертибак, который преследовал Мотли. Через две секунды высматривания я их нашёл. Они порхали далеко сбоку от нас, выше нашего уровня. Слишком далеко, чтобы я мог прицелиться по винтам. Огонёк Мотли устремился в нашу сторону, радио в моём шлеме разразилось треском помех, и я услышал вялый голос. — Мне что-то... нехорошо... — с трудом выговорила она, и её силуэт начал снижаться. Я, парализованный ужасом, уставился на мелькающий от взмахов крыльев огонёк Мотли: тот спускался всё ниже и ниже. Каждый удар сердца отдавался волнами слабости и холода внутри меня. Я инстинктивно потянулся к ней навстречу, и в этот момент в скалу снова врезался тяжёлый магический луч, заставивший меня опомниться и вернуться обратно в укрытие. Мотли продолжила опускаться, слегка сбавляя скорость, но у меня пропала уверенность, что она сможет остановиться вовремя. Я вышел вперёд, сосредоточил перед собой магию телекинеза, чтобы поймать её. Она должна успеть долететь к нам до того, как орудие Хищника вновь напомнит о себе. Раздался взрыв упавшего боевого вертибака, подбитого Кэролайн. Я встал на задние ноги. Пегаска в силовой магически облегчённой броне на небольшой скорости обволоклась телекинезом и почти сразу влетела в меня, откинув нас двоих обратно в углубление скалы. Я спиной ударился об неровную поверхность. Тело пронзила боль, на которую я не обратил внимания. Не знаю, что побудило меня ловить её: силовая броня пегасов на такой незначительной скорости без проблем защитит своего носителя от последствий столкновения. Инстинкты сработали. Прежде чем я успел что-либо осознать, сокрушающее орудие в очередной раз заявило о себе, оглушив меня. Оглядевшись спустя секунду, я почувствовал на себе тело Мотли. Перед осознанием, что она не шевелится, я заметил, как преследовавший её боевой вертибак сокращает дистанцию между нами и готовится открыть огонь. Мы слишком удобная мишень. Кэролайн выступила первой и выпустила из сегментированного хвоста целую очередь синих энергомагических лучей. Чем ближе подлетал вертибак, тем точнее становились выстрелы. В момент запуска ракеты она отстрелила винт; вертибак слегка накренился, и траектория выпущенной спустя мгновение ракеты изменилась: теперь она летела куда-то в сторону. Я в ужасе смотрел на чёрную силовую броню, измазанную жёлтой краской. — Мотли... — прошептал я по радио, слегка встряхнув её. С каждой секундой молчания все мои внутренности обжигало опустошающим бессилием. — Ответь, пожалуйста. Она... — болезненный голос Хирург раздался в моей голове. — В искусственной коме. Заклинание. Само. Когда нагрузка на сердце. Она будет в порядке. Я её выведу... как только моя магия восстановится. Казалось, от облегчения я воспарил над землёй. Из моих лёгких вырвался долгий вздох, глаза прикрылись, словно меня разморило, захотелось отдохнуть и уснуть. Но не тут-то было. Орудие Хищника-11 продолжало неугомонно терроризировать нас. Второй вертибак, что преследовал Мотли, уже опустился ниже нашего уровня и грохнулся у подножья скалы. Четыре пегаса, которых я за одну ходку подбил постоянным лучом "Озарения", снова собрались в группу и зашли на очередную попытку залпа. Теперь они на разных уровнях: нет ни пары пегасов, которые находились бы в одном ряду. Я, сбитый с толку калейдоскопом эмоций, не смог отреагировать. К счастью, Кэролайн и не думала отдыхать — она отстреливалась, подбив двоих и вынудив остальных отступить, чтобы заняться ранеными. Вновь раздался залп из орудия. Порой её хладнокровный расчёт и точность пугает до чёртиков. Не хотел бы я оказаться её враждебной целью. Вычислительные мощности и завидная подвижность делают её одним из самых смертоносных роботов на Пустошах. За время пребывания на поверхности она научилась быстро реагировать в бою. Параноидальные мысли испарились в мгновение ока: я обернулся и взглянул на корпус Хищника-11, озарённый внезапной вспышкой, что заслепила мой тепловизор — его пришлось на время выключить. За первой вспышкой последовала ещё одна. Вспышки слились воедино, утопив всё вокруг пестротой магического пламени; взрывная волна разогнала хлопья падающего снега. Тёмное время суток на несколько секунд перестало быть таковым. Ближайшие к месту взрывов пегасы закувыркались в воздухе, но почти все быстро выровняли полёт и в секундном колебании уставились на последствия взрыва мини-заклинательных снарядов. За эти пару мгновений я любовался завораживающим танцем огней, что целиком охватили Хищник-11 и его белый полупрозрачный барьер, который сначала задрожал, как зелёный щит Хирург, а затем испарился и развеялся подобно дыму. Под тёмным корпусом оказалось что-то вроде густого тумана... нет, облаков. Те самые зачарованные облака, которые поддерживают его массу в воздухе и которые не так легко разогнать. Безмолвным свидетелем рядом высилась башня, на чьей белой поверхности отражалось пламя. Пегасы, занявшие небольшой служебно-технический комплексу её основания, переполошились. Не успел я насладиться взрывом, как Хищник-11 начал резкий и неожиданный подъём в воздух. Такая махина не может моментально перейти в режим подъёма: зуб даю, что пилоты готовились задолго до попадания снарядов. Возможно, сразу, как начался штурм. Сейчас он устремляется в небо слишком быстро. Огненная телепортация Драконихи не успеет пронзить его полностью! Блять! Как же не вовремя! Два единственных снаряда были использованы впустую! Темнота в тандеме с густой метелью быстро окутали всё вокруг, что заставило меня снова включить тепловизор. Очертания Хищника уже выделялись на фоне тёмно-фиолетового пространства. Не знаю, чем это вызвано — последствиями взрыва или выведенного из строя где-то на пятнадцать секунд барьера, что перестал сдерживать тепло, — но грозное орудие позабыло о нас. Или при такой скорости подъёма они просто не успевают навести на нас энергомагическое дуло. Провал? Всё закончилось? Что теперь делать? Фонтан мыслей парализовал моё тело. Хищник-11 был уже достаточно высоко — как вдруг по горизонтали его насквозь озарил яркий синий луч. Он подобен выстрелу "Озарения": длинный, широкий, сокрушительный, но беззвучный на фоне происходящей вакханалии. Эдакое магическое копье на пару мгновений пронзило всю конструкцию, из недр которой последовала череда приглушённых взрывов и хлопков. Поверхность корпуса в отдельных местах начала нагреваться; из самых слабых участков фюзеляжа вырвались столбы магического пламени вместе с обломками. Из-за набранной скорости воздушный корабль некоторое время продолжал подъём, постепенно снижая скорость. Я моргнул. Ох, блять... Это же Дракониха! Но как она оказалась в воздухе?.. Я подскочил, уложив Мотли у склона горы, и побежал вприпрыжку по сугробам, держа в голове место обрыва синей вспышки. Впрочем, это было ни к чему: на тепловизоре отображалось что-то невероятно горячее, камнем падающеес неба. Взрывающийся Хищник не мог её затмить. Наслаждаться взрывом было некогда — нужно словить Дракониху, прежде чем её беззащитное тело разобьётся о скалы. Что-то размером с пони с металлическим звоном грохнулось об скалу неподалёку. ...и уклоняться от обломков корабля, который разрывало изнутри и пучило всё сильнее. Я подбежал достаточно близко, чтобы дотянуться телекинезом до единорожки, обволочь её дымкой своей магии и замедлить падение. Именно замедлить, а не остановить: она падала слишком быстро. К счастью, сугробы внесли свой вклад и смягчили её приземление. Я потянул к себе её обнажённое синее тело и ощутил жар, исходящий от него. Снег, в который она нырнула, стремительно таял, капельки воды испарялись. Я бросил взгляд вверх. Хищник-11 с нарастающей скоростью терял высоту: металлическая конструкция протяжно стонала и скрежетала под собственным весом, словно раненный зверь. Он находился в опасной близости и быстро сокращал расстояние. Махина не летела прямиком на нас, но грозилась упасть рядом, а обломки, подобно конфетти разлетающиеся во от взрывов изнутри, могли нас задеть. Я зарысил вприпрыжку назад, понимая, что не успеваю обогнуть скалу и спрятаться за ней. На телепортацию не было времени. Я разместил Дракониху позади себя, развернулся к Хищнику, который вот-вот грохнется об скалу рядом с нами, и возвёл синюю стену из магии, сконцентрировав всю силу перед собой. Я ощутил позади себя чьё-то присутствие — помимо Драконихи. В следующий миг корпус рухнул об скалу с такой силой, что гора содрогнулась. Самая сильная взрывная волна обрушилась на нас, обдав грудой обломков. Я закрыл глаза и сосредоточил всё своё внимание на барьере. Первые мгновения ощущались странно. Ничего не произошло — но позади раздался болезненный сдавленный крик, словно кто-то пытался совладать с нахлынувшей на него болью. Затем моя стена из магии наконец задрожала, встретившись с грудой металлолома. Рог будто охватило сверхгорячее пламя. Я застонал сквозь зубы, но вскоре, не сдержавшись, закричал. Барьер мне не удержать. Я развеял его во избежание потери контроля над телекинезом — и несколько обломков едва не сбили меня с ног. Моё тело разворачивало в разные стороны, колени подгибались. В какой-то момент обломки и снег закончились. Я затаил дыхание. Взрывы продолжались. Я рефлекторно сомкнул веки, хотя шлем надёжно защищал мои глаза. Спустя пару секунд взрывы зазвучали с меньшей интенсивностью. Огромный металлический корпус протяжно заскрежетал: он скользил вниз и тёрся о неровности и выступы скалы. Ещё несколько секунд — и я наконец-то решился распахнуть глаза и оглядеться. Хищник, издыхая, опускался к основанию горы. Пегасы вокруг мельтешили в растерянности. Оглушительный рокот крупнокалиберных пулемётов усилился — большинство участников отвлекающего манёвра, как я понимаю, вышли разом, чтобы убить как можно больше застигнутых врасплох пегасов Анклава. Вокруг меня снега почти не осталось: его сдуло взрывной волной. Расплавленные и покорёженные обломки Хищника-11 усыпали склон, некоторые из них дымились и шипели. Я огляделся. Кудрявая единорожка осталась невредима, но рядом лежало огромное зелёное тело. Вот кто подошёл сзади. Она поставила барьер передо мной, чтобы облегчить мне... Ох, чёрт... Осознание пронзило мой мозг, а ужас зажал сердце в холодные когти, когда я подошёл к Хирург, лежащей на остатках снега. Её вздымающаяся грудь вырвала меня из оцепенения. Она жива. Слава небесам! Я обогнул склон, уже припорошённый свежим снегом. Метель и не думала останавливаться. Мотли и Кэролайн находились в укрытии. Обеих, похоже, взрывом не задело. Я испустил облегчённый вздох, слёзы невольно навернулись на глаза от осознания, что мы едва не умерли. Будь мы на открытом пространстве, на какой-нибудь равнине, мы бы уже были мертвы. Я моргнул, чтобы пелена слёз не закрывала обзор. Посреди рокота пулемётов и энергомагических выстрелов опомнившихся пегасов откуда-то сверху раздался приглушённый, но выразительный грохот. Под ногами нарастала вибрация. Кэролайн озвучила мои опасения бесстрастным голосом робота: — Лавина. Я в панике огляделся, сердце застучало так сильно, что в ушах зазвенело. Трое пони без сознания. Моя магия слишком слаба, чтобы тащить ещё кого-то, а если положу на спину — сам не успею добежать до прохода. Кэролайн тоже не удержит двоих. Что-то громко рухнуло позади. Я вздрогнул, подскочив, и обернулся. Рядом лежало тело пегаса, закованное в тёмную силовую броню Анклава. Беглый осмотр не выявил существенных повреждений — только потрёпанность, царапины и вмятины. В следующую секунду возле меня приземлилась пегаска. Очередная волна ужаса охватила меня: "Озарение" висело на моей спине, я не успевал им воспользоваться! Но секундного промедления было достаточно, чтобы вспомнить об Осе. — У нас тут лавина сходит, — отметила она небрежно и осмотрелась, поворачивая голову в закрытом шлеме. — И, похоже, ты в растерянности. Ослаб. Не знаешь, кого брать. Значит, так: неси Дракониху и дальше, я дотащу твою бывшую разведчицу Анклава, а что до зелёной подруги... — Я возьму её, — зазвенел механический голос сбоку. Сегментированный хвост Кэролайн крепко обмотался вокруг талии аликорна. Зелёные ноги безвольно повисли по обе стороны от сине-чёрной спины Кэролайн. Ещё раз я осознал, насколько же аликорн большая и высокая — её передние ноги почти доставали до земли. В следующий момент робопони быстро зашагала. Оса тем временем закинула Мотли наспину и побежала вслед за Кэролайн, весело бросив мне напоследок: — Только Дракониху не потеряй по пути. Нам ещё с неё идеальные блюда требовать. Я впервые за время боя усмехнулся и зарысил вприпрыжку. Кажется, всё наконец-то складывается благополучно. Тело обнажённой кобылы парило рядом со мной. Где-то сверху неумолимо спускалась лавина, чьё приближение я чувствовал копытами.***
Проход позади меня с грохотом засыпало снегом. Вместо тепловизора в темноте пещеры я ориентировался при помощи нашлемного фонаря. Оса опустила Мотли на землю ногами вниз, подогнув их под неё — не слишком аккуратно, но и не небрежно. Она издала облегчённый вздох и повернулась ко мне. Только сейчас в белом свете своего фонаря я разглядел, что лицевая часть её серой брони от шлема и до кончиков передних копыт закопчена, будто что-то горячее вспыхнуло в её объятиях. Оса встала на задние ноги, ухватилась передними за свой шлем, повернула его и сняла, повесив себе на бок. Встряхнула головой, расправляя короткую зачёсанную назад гриву. — Ага, — проронила она, поймав мой взгляд. — Дракониха будет должна мне или новую броню. Или починку этой, — добавила она с весёлой усмешкой. Кажется, я примерно понимаю, что произошло, и каким образом Дракониха дотянулась до Хищника-11. Кэролайн стояла рядом с нами, удерживая над металлической спиной Хирург. Дракониха парила рядом со мной в синей дымке телекинеза. Я задумчиво взглянул под ноги. Свет упал на тёмный пол пещеры, неровный и покрытый обломками. Класть обнажённую Дракониху на холодную поверхность не хотелось, как и Хирург. Видимо, Кэролайн это понимала, вот и не торопилась опускать её. Я повернулся к Осе. Она сокрушённо закатила глаза и цокнула зубами, видимо, сообразив, что я собираюсь её о чём-то попросить. — Принеси, пожалуйста, какие-нибудь толстые покрывала. Или лежанку какую-нибудь. Что-нибудь мягкое. Не класть же их на холод, правильно? Оса понуро прижала ушки. — Ла-а-а-адно, — выдавила она. — Но за тобой должок, — добавила она обычным голосом, наклонив голову вбок. — А иначе и быть не может, — усмехнулся я. Пегаска-Король развернулась и пустилась галопом вглубь пещеры. Я остался наедине с Кэролайн. Два синих диодных кружочка уставились на меня в ожидании. — Спасибо за твою помощь, — проговорил я. — Без твоей точности и реакции мы бы не справились. — Рада быть полезной! — механический голос прозвучал энергично и бодро. — Что там по радиопереговорам Анклава? — тут я сообразил, что сейчас она зальёт меня пересказами эфира, поэтому быстро дополнил свою просьбу: — Вкратце опиши настрой относительно Хищника-11. Синие светящиеся кружочки не шевелились. — Связисты охвачены паникой. Пытаются разобраться с ситуацией и определить выживших. Всё чаще озвучивается необходимость отступления от Башни-38. Башня-38. Официальное название Глушилки Ванхувера с позиции Анклава. Этот номер подразумевает, что всего их около полусотни по всей Эквестрии — вернее, по той территории, что от неё осталась. — Надеюсь, — заговорил я, — они в итоге отступят. Сообщишь мне, когда такое решение будет принято, хорошо? — Принято, — загудело из динамика робота. Пришло минут десять. Из глубины прохода донёсся нарастающий цокот копыт. Замерцал жёлтый свет, и из-за поворота показалась Оса с масляным фонарём в зубах; через её спину были перекинуты вещи. При её приближении помимо толстых покрывал из кожи и меха я разглядел ещё сумки, в которых что-то звенело и гремело. Стеклянное и лёгкое металлическое. Она зубами стащила с себя тёмное кожаное покрывало и расстелила его. К этому моменту тело Драконихи заметно остыло, и покрывалу ничего не угрожало. Уложив её, я принялся самостоятельно подготавливать комфортное место для Хирург, после чего Кэролайн аккуратно положила её на мягкую ткань. Я укутал её принесённым меховым одеялом и краем глаза заметил, как Оса с умением и заботой укутывала Дракониху. Зрелище показалось мне трогательным и странным. Или моё представление о Королях слишком прохладное, или дело в особенностях конкретно Осы. Короли не склонны проявлять такую бережность и вниманиек другим Королям. Пегаска почувствовала мой заинтересованный взгляд. Она залилась краской, но хмуро поджала губы. Когда кто-то делает милые вещи, при этом пытаясь оставаться серьёзным — в этом есть какой-то особый шарм. — Нужно же позаботиться о ней, — оправдывалась она, вспыхнув. — Я не знаю, как будет лучше... но думаю, что в тепле она быстрее восстановится. Я имею ввиду, её особая магия будет восстанавливаться быстрее. И очнётся тоже скорее... — Хорошо, — проговорил я, после чего ощутил улыбку на своих устах. — Просто... Не ожидал подобной хлопотливости у Короля по отношении к другим. Смятение на её лице стремительно таяло, оставляя лишь задумчивость и теплоту. Жёлтый свет фонаря согревал её лицо, отбрасывая небольшие тени. — У меня есть старший брат, за которым я присматриваю. Я кивнул. Её повышенная эмпатия, ранее проявленная к Драконихе, теперь обрела смысл. — Думаю, — добавил я, — что для тебя он действительно важен. У него какая-то болезнь и за ним нужен уход? — Ему... нужен уход и присмотр. Он... — она нерешительно посмотрела на меня. Долгий оценивающий взгляд, глубокий вздох. Закрыв глаза, она покачала головой. — Тебе это знать не нужно. Не люблю, когда в наши семейные дела кто-нибудь лезет. Я уверен, что это каким-то образом связано с её отцом, о котором она не хочет упоминать. Возможно, он как-то покалечил её брата, и теперь она занимается опекой, хоть тот и старше по отношению к ней. Впрочем, я настаивать не собираюсь. — Как скажешь, — без нотки горечи или обиды сказал я. — А что ты ещё принесла? — Консервы и другие холодные блюда. Овощи, мясо и прочее. Ещё есть вяленое мясо. Будешь? — Безусловно, — проговорил я. Желудок внутри меня едва не потянулся к её сумкам, когда она озвучила их содержимое. И физически, и эмоционально я вымотался, поэтому готов проглотить хоть всего брамина целиком. Холодные консервы особого удовольствия не приносят. Холодная пища сложнее усваивается, а вокруг ещё прохладный пещерный воздух. Впрочем, ты не ты, когда голодный, и готов за обе щёки уплетать даже снег. Из холодного и без разогрева мне понравилось заливное блюдо в контейнере: застывший как желе бульон с кусочками разных видов мяса внутри. Мы ели в молчании, погрузившись в свои мысли. Снаружи изредка доносились чьи-то голоса — но далеко, однозначно не рядом с нашим заваленным проходом. Я задержал взгляд на потемневшей спереди броне светло-фиолетовой пегаски. — Так что же произошло с твоей бронёй? — спросил я уже по окончании трапезы, когда пегаска складывала пустые контейнеры и банки обратно в сумку. — Ты видел, что Хищник начал подниматься аккурат после пробития барьера? Я кивнул. — Дракониха быстро среагировала, попросив меня поднять её в воздух. Я её как раз прикрывала. К счастью, запрос не требовал особых усилий, ведь на мне не было ничего кроме брони, а она сама вообще была в чём мать родила. Огненная телепортация сожгла бы всё, что было бы на Драконихе. У неё даже хвостик на затылке расправился: сейчас её сильно вьющиеся синие и белые локоны беспорядочно лежат на кожаном покрывале. — Я подняла её в воздух, поравнявшись с Хищником-11, и когда она попросила, выпустила её из передних ног. Но всё равно она была достаточно близко, чтобы задеть мою броню. Я даже на своих крыльях чувствовала этот жар. Испугалась и едва не проморгала нацелившегося на меня анклавовца. — Для тех, кто не работал в команде, вы быстро сориентировались. Она гордо усмехнулась, подняв голову. — Возможно, — она бросила взгляд на кудрявую синюю единорожку, равномерно дышащую под тёплым меховым одеялом, — ещё как-нибудь поработаю с ней вместе. — Что там относительно происходящего снаружи? Наша помощь точно не нужна? Она небрежно махнула правой ногой с почерневшей бронёй. — Справятся. Наша главная агентша о дополнительной помощи не просила. Лишь поблагодарила меня. Кстати, она передала благодарность и твоей группе. Далее каждый из нас отдыхал и проводил досуг по-своему. Оса легла на живот как можно ближе к фонарю и раскрыла какой-то дневник в кожаном переплёте, положив его на передние ноги. Взяла в зубы карандаш, и с его помощью пролистала страницы почти в самый конец: тишина разбавилась шуршанием бумаги. Возможно, она записывает свои мысли. Кэролайн уселась рядом, внимательно следя за действиями пегаски. Широко раскрытые диодные зрачки напоминали глаза восхищённого ребёнка. Светло-фиолетовую пегаску не волновало присутствие наблюдателя: получается, её занятие не слишком-то личное. Я же тем временем проверил на всякий случай работу своего "Озарения". Состояние оружия не ухудшилось особо, но лучше всегда держать его в хорошем виде. Я проверил каждый элемент: наружный и внутренний провод, соединение, крепление, фокусирующий энергию кристалл, катушки и так далее — в общем, по косточкам её ощупал, восстанавливая подпорченные несбалансированными выстрелами части. Не знаю, когда оружие может снова пригодиться, поэтому важно держать его в готовом виде всегда. Закончив работу, я в молчании смотрел на пегаску, которая продолжала ловко водить карандашом по листу. Я ещё ни разу не видел, чтобы она перевернула страницу. Уровень любопытства круто подскочил, и я, не в силах уже сидеть в сторонке, подошёл поближе, заглянув на бумагу. Теперь понятно, почему она не переворачивала страницы. Она рисовала, при этом не пользуясь ластиком. На белом листе с каждым движением обретала всё большую чёткость и выразительность голова кудрявой единорожки. Упор делался именно на эмоции на лице: проработку изгибов бровей, глаз и линии губ. Голова Драконихи слегка повёрнута вбок, она погружена в какую-то задумчивость с признаками волнения, но в тоже время с решительностью и смелостью во взгляде. Рисунок почти завершён. — Это ты когда успела нарисовать? — поинтересовался я. — Прошло не так много времени. Она раздражённо выпустила карандаш и страдальчески посмотрела на меня, грозно сверкая глазами. Если бы она сразу не выпустила карандаш из зубов, он непременно полетел бы мне в лицо. У-упс. Я и забыл, что в таких случаях не любят, когда отвлекают и выдёргивают из творческого потока. Даже Кэролайн при всём своём любопытстве молчала и вообще не издавала каких-либо звуков, напоминая неподвижный экспонат технологического музея. Она оказалась тактичнее меня. — Когда я и Дракониха ждали своего выхода, я и начала рисовать. — Казалось, ответ готов, но она решила продолжить, действуя на упреждение. Опередить несколько других потенциальных вопросов. Видимо, когда её спрашивают об этом занятии, она повторяет одно и то же как мантру. — В целом я рисую от скуки или в ожидании чего-то, к примеру, перед боем. Это помогает мне очистить мысли и успокоиться, но пытаюсь изобразить я в основном лица и эмоции. Думая о чужих чувствах, мне проще справиться с собственными. Меня потянуло зарисовать нашу горячую единорожку. Она не была против, даже не заметила, как я её рисовала — настолько волновалась и мысленно была где-то далеко. Сейчас же я просто хочу закончить рисунок. Пожалуйста, не отвлекай меня больше. Последнее было не просьбой, а угрозой: карандаш может действительно полететь мне в глаз. — Да без проблем, — я инстинктивно отклонился назад. Её уста улыбнулись, но не глаза. — Вынуждена сообщить, — неожиданно прогудел голос Кэролайн, обратив на себя внимание нас обоих. — Анклав принял решение полностью отступить не только от Башни-38, но и от Ванхувера. Я, задыхаясь, жадно вдохнул, едва не сбитый с ног волной радости. Мы переглянулись с Осой — и, почти одновременно подняв переднюю ногу, воодушевлённо стукнулись копытами. — Да! — выкрикнула пегаска, сияя не хуже светящегося гуля. Меня распирало от победного торжества, я не мог сдерживать его: хотелось кого-то удавить в объятиях. Я повернулся к Мотли и Хирург, но обе по-прежнему находились без сознания. С досады я обернулся к Осе — и тут же оказался в плену её объятий. Она впервые столь близко ко мне, что я прочувствовал аромат лихо зачёсанной назад песочно-золотистой гривы — свежий, бодрящий и фруктовый. Дневник лежал закрытым на земле с карандашом внутри. Хоть с кем-то удалось разделить эту радость. Я поднялся на задние ноги и передними крепко обнял её в ответ. Оса быстро разомкнула объятия, встала на дыбы и энергично замахала передними в воздухе, издавая протяжное "юхуууу" и оживлённо махая крыльями. Обратно встав на четыре ноги, она пританцовывала на месте, будто не может нормально стоять из-за горячей поверхности под собой. Иногда я забываю, насколько милыми кажутся пони, когда их переполняет радость. Кэролайн стояла в стороне и поглядывала на нас с каким-то одиноким и отверженным видом, словно она на вечеринке, на которой ни с кем незнакома. Она явно хотела бы присоединиться, но не понимала, что она могла бы сделать. Я подошёл к ней, протянул переднюю ногу. Она заколебалась на секунду, приподняв правую ногу, но в итоге протянула её мне. Я энергично стукнул по металлическому копыту и обнял. Обнимать холодную стальную конструкцию не так интересно, как выяснилось. Но это делается исключительно для неё. Ей необходимо ощущать свою причастность. — Спасибо, — проговорила она. По её благодарному довольному голосу можно понять, что она действительно хотела, чтобы с ней тоже разделили те эмоции, которые я и Оса разделили между собой. В конце концов, если бы не Кэролайн, меня бы не было в живых. Она тоже заслуживает поздравлений. — А что по Хищнику-42? — спросил я. Оса подошла к нам вплотную. Ровно стоять на месте не могла, продолжая перебирать ногами, но уже куда сдержаннее. — По-прежнему никакой информации. Связь группой пегасов, отправленных на разведку, тоже пропала. Риск преждевременного штурма оправдался. Агенту Принца повезло, и теперь сам Принц проникнется к ней ещё большим почтением. — По этой причине они решили отступить? — уточнил я. — Сложно сказать, что именно повлияло. Выяснилось ещё кое-что. — На этих словах Оса окончательно успокоилась, сосредоточенно вслушиваясь в слова Кэролайн. — Главная связистка Анклава в этом регионе сообщила, что её предупредили свыше о следующем... — Голос Кэролайн в динамке сменился резким треском помех. Зазвучала запись тревожного голоса офицера из радиоэфира, которая, впрочем, умудрялась с горем пополам держать речь чёткой и ровной: — «По всей территории бывшей Эквестрии одновременно утеряна связь со всеми воздушными кораблями и отдельными отрядами, занимавшимися нейтрализацией Стальных Рейнджеров на местах их дислокации. В зависимости от локальной обстановки каждые части воздушного флота Анклава, не утратившие связь с центром, получили свои распоряжения. В связи с уничтожением Хищника-20, Хищника-11 и утерей связи с Хищником-42 уцелевшим частям Первого Нью-Пегасовского воздушного флота отдан приказ на отступление в безопасную и выгодную для обороны зону до поступления дальнейших указаний». Я моргнул в ступоре, широко распахнутыми глазами уставившись на Кэролайн. Утеря связи происходит... в таком масштабе? Охренеть. Подразделения Стальных Рейнджеров контактировали друг с другом в исключительных случаях. Добиться такой синхронности... Невозможно. Но это случилось. Мотли как-то рассказывала мне, что самое крупное, эффективное и успешное подразделение находится в месте основания организации — в Сталлионграде. Его возглавляют аж три Старейшины. Если это их копыт дело, задержка ответа Стальных на вторжение Анклава получает объяснение. Я думаю, что Стальные Рейнджеры из Сталлионграда хотели убедиться, что всё пройдёт синхронно, без сучка и без задоринки, чтобы застать всех врасплох, изолировав часть сил Анклава. Но чтобы что? Допустим, им удалось. Что дальше? У них есть возможность уничтожить или захватить эти практически неприступные воздушные крепости? Не завидую я сейчас адмиралам Анклава. Кажется, Стальные Рейнджеры сняли маски изоляционистов, показали свой потенциал, свою силу. И я не думаю, что местный аналог Братства Стали после столь ошеломительной выходки не выскажет претензий на что-нибудь масштабное. — Что же происходит? — ошеломлённо спросила Оса с опущенными ушами. — Похоже, началось что-то крупное, — сказал я, немного придя в себя. — И куда, к слову, отступают оставшиеся два Хищника из Первого Нью-Пегасовского флота? — В Нортерн-Соул. Они определили его как безопасную позицию. Ох... чёрт. Они не окончательно отступают обратно за облака. Хотят использовать инфраструктуру бывшего военного аэродрома, чтобы перегруппироваться и разобраться в происходящем. На аэродроме ничего кроме гулей и взбесившихся роботов — впрочем, для Хищника они не будут угрозой. Я в любом случае не успею. Мотли без сознания, вертибаком управлять некому — да и что я сделаю в одиночку против двух Хищников сразу? Аэродром окружён открытыми равнинами, и к нему не подступиться незаметно. Капитан Стил Сан не был мне столь близок, как остальные. Он прожил слишком много, при этом его сознание и восприятие мира существенно исказилось, застряв в далёком безоблачном прошлом. В любом случае для него это будет лучшей смертью — за Эквестрию. — Это всё ещё победа, — заговорила Оса всё тем же бодрым и радостным голосом. — Мало кто ожидал от них возвращения за облака. Главное, что от Ванхувера отвязались. Вынудили их отступить далеко, поджав хвосты. Я слабо закивал, соглашаясь. — Дэниэл... — вновь подала голос Кэролайн со странным интонациями волнением в голосе. Её синие зрачки бесстрастно смотрели на меня подобно глазам мертвеца, однако зловещий эффект смягчался жёлтым светом масляного фонаря. — Чего? — В радиоэфире Анклава обсуждаются какие-то проблемы. Её динамик в районе рта снова издал треск статических помех, после чего из него полился голос главной связистки в регионе. — «Хищник 18, повторяю. Доложите обстановку. Вам не приказывали останавливаться. Держите курс на Нортерн-Соул. Как поняли, приём». Пауза. Нет ответа — всё тот же тихий, едва слышный шум радиосигнала. Возле барьера, что окружал Ванхувер, оставались только два Хищника: восемнадцатый и девятнадцатый. — «Всем частям, подчинённым Хищнику-18, доложите обстановку», — произнесла кобыла с нарастающим беспокойством. Уставившись в динамик Кэролайн, я вздрогнул, вдоль моего позвоночника прошёлся лёгкий холодок — будто маленький кубик льда заскользил по нему. Возникло зловещее чувство дежавю. Спустя пару секунд прозвучало бормотание жеребца, не заметившего, что он уже в эфире. — «...когда я ступил на эту Пустошь, то почувствовал ебучую действительность...». — «Кто это? Приём». — «Ох, простите. Долго связь устанавливалась. Черри Глейз, капитан Крыла-21, подразделение Хищник-18, Первый Нью-Пегасовский воздушный флот. Личный номер: 22022042. Мы едва смогли покинуть Хищник-18, но не всем составом: член нашего отряда, что получила вчера ранение, осталась в медицинском отсеке, как и многие другие. Как поняли, приём!». Его голос звучал ровно, отчётливо, как по написанному. — «Крыло-21, объяснитесь! Кто дал вам разрешение оставить воздушное судно во время отступ-». Черри Глейз бесцеремонно прервал её; в голосе капитана не осталось ни намёка на официальность, словно он уже не выдерживал. Ужас, завладевший им, пробрал и меня. — «Хищник-18, мать вашу, захвачен! Часть персонала судна в плену! Сообщите всем, чтобы не приближались к Хищнику-18! Главные орудия ебашат по нам!» — «Захвачен?! Кем?!» — «Молчаливым Призраком!».