***
Я с тяжёлым дыханием вывалился в коридор девятнадцатого этажа, скинул рюкзак и всё свисающее снаряжение. Облегчённо сняв шлем, я лёг на пол и уставился в облупившийся потолок. — Ура... — устало радовался я, словно занял первое место в изнурительном марафоне. Своим копытом я убрал пот с лица и глубоко вдохнул местного затхлого воздуха. Никогда не думал, что буду столь ему рад. Как только моё дыхание стабилизировалось, я обратил своё внимание на коридор, в котором оказался. Он длинный и широкий, в нём расставлены диванчики, небольшие столики, устланные газетами и журналами. Почти как вестибюль внизу. Странное архитектурное решение. Я приподнимаю голову. На полу повсюду, куда только падает мой взор, лежит мусор и... ещё скелеты... с противоположной от меня стороны этого просторного и высокого помещения. Коридором его всё-таки сложно назвать из-за наличия больших окон с обеих сторон. Дальнейший путь преграждает огромная решётка, а за ней, видимо, пост охраны. Я наслаждался отдыхом ещё несколько минут, а затем встал, подобрал своё снаряжение и с интересом подошёл к этой решётке. Компас Пип-Боя не показывает ничего необычного. Пусто, как в карманах нищего. Однако вид довоенных останков... тревожит меня. Среди останков есть послевоенные... относительно недавние, свежие. Об этом свидетельствуют счастливо резвящиеся трупные черви по всему телу. Без шлема трупный запах ощущается отчётливо. Я быстро надел шлем обратно, чтобы меня не стошнило. Подошёл ближе к решётке; компас Пип-Боя засверкал нейтральными метками, с потолка возникли две армейские турели, а за металлическим ограждением откуда-то нарисовалось двое «Стражей» на четырёх массивных колёсах. Чем-то напоминают стандартных роботов-охранников. Копытоводство по выживанию на Пустошах утверждает, что это самый опасный и смертоносный тип роботов. Учитывая их массивный и бронебойный вид с пушками по бокам, с этим трудно не согласиться. Удивительно, что они ещё работают. На защиту самых больших секретов денег не жалели... поэтому и источники питания здесь посерьёзнее, а магическая защита определённо всё ещё в действии. Стёкла на окнах целые и чистые. Без магического вмешательства не обошлось. Наверняка ещё и бронированные. Я вздрогнул. — Доступ на верхние этажи разрешён только для старшего руководства. Идентифицируйте себя, — металлическим и грубым голосом обратился ко мне один из «Стражей». — Э-э... Кекс, — рассеянно ответил я, приходя в себя от его внезапного обращения ко мне. — Спасибо, сэр. Можете проходить, — последовал ответ «Стража». Металлическая дверь решётки отъехала в сторону. Я почувствовал, что моргнул в изумлении, глядя на открытые ворота. Что только что произошло? Вот же везение... Видимо, какая-то ошибка в программе, если конкретное слово интерпретировалось роботом, как необходимый ответ на его запрос. Я настороженно прошёл мимо охраны, «Стражи» и турели меня не тронули. У меня такое чувство, как будто эти роботы сейчас внезапно скажут: «Сюрприз, ублюдок!» и размажут моими внутренностями это унылое просторное помещение. Дальше лифты уже работали. Как интересно... Внутри с его помощью можно было перемещаться только между девятнадцатым и двадцать вторым этажом. Девятнадцатый этаж сам по себе был контрольно-пропускным пунктом. Всё вокруг словно излучает защитные магические заклинания. Они двести лет спустя всё ещё исправно исполняют свою обязанность. Разве что роботы требуют программной корректировки. Двадцатый этаж представлял собой... залы для заседаний, для приёма высокопоставленных пони, для простого отдыха и беззаботных развлечений. Ничего важного, что связанно с исследованиями телепортации и других миров, там не оказалось. Видимо, когда упали мегазаклинания, находившийся здесь персонал какое-то время укрывался в этих помещениях, а потом почти все ушли. Неудивительно, ведь запасы еды истощились. Ещё в местной коммуникации явно присутствовал водный талисман. Редкая и бесценная в условиях Пустоши штука. Один из самых желанных предметов для мародёров, ибо за один талисман можно обеспечить себе беззаботную жизнь в Башне Тенпони. Ушедший через некоторое время после Судного Дня персонал снял и забрал его с собой. Жаль... Не могли мне оставить водный талисман?! Я был бы не прочь насладиться всеми услугами Башни Тенпони. Возможно, я бы тогда смог выведать у местных картографов и исследователей информацию о научных центрах, проводивших эксперименты по телепортации или о возникших аномалиях, в которых бесследно пропадают жертвы любопытства. Останков здесь почти нет. Одна пони решила остаться, но от одиночества давным-давно застрелилась. Записок эта пони не оставила. Её ствол я присвоил себе — на всякий случай. Это уже второй ствол, который стреляет местными боеприпасами. Хоть что-то хорошее. Я ещё к первому стволу не приноровился... из-за того, что и тот, и этот сконструированы таким образом, чтобы ими можно было пользоваться ртом. Нет стандартной рукоятки и спускового крючка. Придётся по новой учиться. На костях шеи земной пони находилось какое-то необычное ожерелье из драгоценных камешков тёмно-красного цвета. Я воспользовался своим телекинезом, чтобы снять его... ...и моя магия телекинеза вокруг ожерелья испарилась. — Какого... Я попытался применить свой телекинез на ожерелье, но всё повторилось. Не могу даже воздействовать телекинезом на останки пони. — Странное ожерелье... Кажется, оно зачаровано особым образом. Моя магия рассеивается, как только соприкасается с ним или останками пони. В первую очередь я бы подумал, что ожерелье может нести угрозу моей способности пользоваться магией. Однако хоть и принадлежало оно земной пони, носила она его явно не ради красоты. Я пару минут потратил на то, чтобы своими копытами правильно ухватиться за ожерелье и снять его с останков. В очередной раз радуюсь тому, что я превратился в единорога, а не в земного пони... Всё время пользоваться ртом, когда хочется за что-то ухватиться жутко неудобно. Мой Пип-Бой отметил его как «Ожерелье Министерства Чародейных Наук - Защита от телекинеза». А-а-а-а... Так вот почему я не мог взять его при помощи телекинеза. Возможно, оно работает как своего рода электромагнитное приспособление против заклинания. Весьма полезная штука! Никакой единорог не сможет поднять и обездвижить меня при помощи своего телекинеза. Великолепно! Теперь я буду чувствовать себя более уверенно в схватке с единорогом. Я с помощью передней ноги надел ожерелье и проверил, могу ли я в принципе пользоваться магией. Леветирующий ствол застрелившейся земной пони говорит о том, что могу. Круто! Я отправился на двадцать второй этаж. Там я нашёл ещё кое-какую информацию о Министерствах. К примеру, силовая броня для земных пони была создана двумя министерствами — Военных Технологий и Чародейных Наук. Вплоть до падения мегазаклинаний технология силовой брони постоянно совершенствовалась, в частности другими Министерствами и даже частными структурами, к примеру, в шахтёрской промышленности. Экзоскелеты имеют весьма широкий спектр возможностей применения. И такого здесь навалом. Кто-то создавал технологию или заклинание, а другие структуры, организации и предприятия пытались их совершенствовать и адаптировать к своей сфере деятельности. По многим проектам упоминались лишь названия и их краткое описание, а что собой представляли эти проекты и где они располагались — для меня так и осталось секретом. Чтобы получить доступ к ним, нужна была специальная идентифицирующая ключ-карта, которая имелась лишь у представителей Министерств в этом информационном центре. Искать было бесполезно... всё забрал с собой ушедший персонал. К слову, по записям, они ушли через секретные подземные туннели. Последней пони некуда было бежать... а с выжившими коллегами она сильно конфликтовала, вот и осталась. В общем, раскодировать шифрование в этих терминалах без ключей шифрования мог лишь только профессиональный хакер с соответствующим оборудованием. Я, конечно, могу взломать обычный терминал, для которого нужен лишь стандартный пароль, а не высокоуровневые терминалы со сложной кодировкой, многоуровневым шифрованием, хитровыебанной структурой защиты и так далее. Неужели проекты под грифом «секретно» не были доступны всем работникам старшего руководства? Да… видимо, они были очень важны для страны, а особенно для врагов. На двадцать втором этаже наблюдалась аналогичная ситуация. Было несколько проектов, связанных с телепортацией, но ничего революционного в них не исследовалось. Кое-где пытались применять телепортацию в бытовых целях, где-то в медицине... к примеру, извлекать таким способом случайно попавшие вовнутрь инородные предметы, что не могут выйти потом естественным образом через... одно место. Развивались направления с телепортированием органов для их дальнейшей пересадки или обратной имплантации без хирургического вмешательства. Звучит... несколько абсурдно, но любопытно. Тем не менее — никаких зацепок относительно телепортации на большие расстояния и исследований других миров. Потолок над дверью слегка осыпался, когда я раздражённо хлопнул дверью последнего осмотренного кабинета на этаже. — Итак... — вздохнул я, глядя на ступени, ведущие на двадцать третий этаж. Горечь в горле от разочарования. — Надеюсь, там мне повезёт... На последнем этаже я ощутил, как мой желудок изголодался. Из-за голода гневу легко поддаться, нужно его утолить. Я открыл банку двухсотлетней сладкой кукурузы «Принцесса Зерна». Спасибо местной науке за то, что здешние консерванты столь же мощные и эффективные, что и в человеческом мире. И, главное, почти безвредные! Почти...***
Я проглотил последнее зёрнышко сладкой кукурузы, и поставил опустевшую баночку «Принцессы Зерна» возле уничтоженного насильственным и грубым способом терминала, принадлежавшего довоенному пони из высшего начальства. К моему удивлению, все терминалы уничтожены. Выживший персонал свалил из этого места, прихватив всю самую важную информацию с собой и уничтожив исходные материалы. Я уже смирился с этим обстоятельством, а набитый желудок, как ни парадоксально, придаёт чувство приятного облегчения и сонливости. Голод утолён, можно и расслабиться. Я бы не прочь даже вздремнуть. Но для начала нужно осмотреть запертый и нетронутый сейф. Я радостно потёр передние копыта и приступил к делу. Замок сложный... Прошло около двадцати минут изнурительного противостояния, прежде чем мне удалось обойти все защитные механизмы. — Наконец-то! — радуюсь я. — А теперь посмотрим, что ты с таким упорством пытался от меня скрыть. Содержимым сейфа оказались малоценная документация относительно самого здания, а также две учебные книги по магическим заклинаниям: «Магический барьер. Продвинутый Уровень: специалист» и «Телепортация. Начинающий Уровень». Вот так улов! Определённо не зря сюда сходил. С интересом листая книгу, из неё выпал исписанный... я бы сказал вручную, но это будет неточно... лист бумаги. — А это ещё что... — пробурчал я. «Привет, двоюродная сестричка! Я так рада твоему повышению! Я всегда первой узнаю, кто в ИЦПЛ получит доступ к единственному проекту, который я отслеживаю. Теперь ты выше меня и у тебя есть к нему частичный доступ. В мои обязанности входит рассылка поручений, связанных с этим проектом, во все отделения ИЦПЛ. Уверена, что у тебя на плечах не одна сотня других проектов, но ты определённо должна проявить к этому особый интерес. У него наивысший приоритет. Его ключевой особенностью является сбережение ВСЕХ научных и исторических знаний, чертежей и образцов технологий Эквестрии. Мы содействуем тому, чтобы в случае самого печального из исходов не потерять всего, чего мы сумели достичь, узнать и открыть. Название проекта — «Купол». Там вся подробная информация. Жду твоей реакции ;)». Сбережение всех знаний и открытий в разных сферах жизни... Если до войны и были какие-то наработки по телепортации в далёкие места, то в этом «Куполе» они должны быть. — Вот оно! — неосознанно выкрикнул я. Наконец-то дело сдвинулось с мёртвой точки! Мне необходимо найти этот «Купол» и, если он был завершён и уцелел, отыскать в нём необходимую мне информацию. Ох... точно... Я даже не знаю, откуда начать поиски «Купола». Мне известно лишь название и его предназначение. Вернее, одно из предназначений, ключевое. Придётся хорошенько попотеть, чтобы выяснить хотя бы примерное расположение. Сомневаюсь, что Хомэйдж что-то знает об этом засекреченном проекте. В ином случае она бы сообщила, что есть место в Пустошах, где собрана вся информация. Я забрал письмо с собой и направился к лифту. В его ожидании я повернул голову к окну, а за ней увидел сплошную темноту. Ночь. Осознавая время суток, я широко зевнул. Ну, устрою здесь ночлег. Здесь безопасно...Это место было целых двести лет под надёжной защитой. Определённо, это сейчас самое безопасное место в Пустошах. За несколько часов до сна я полистал книгу по магическому ремонту, что приобрёл в Башне Тенпони.***
12 число Месяца Хлеба, Саяндэй. Двадцать первый день пребывания. Я посмотрел на свой плащ с числом «21». Самое желанное число в Нью-Вегасе... символ моей странной удачи. Интересно, с чем мне повезёт столкнуться? Плотно позавтракав, я размялся, собрал своё снаряжение и направился к выходу. Я приблизился к лифту и нажал кнопку. Куда мне пойти дальше? Откуда следует начать поиски «Купола»? Одно могу сказать точно: это будет нелегко. Хомэйдж вряд ли знает что-нибудь об этом проекте. Возможно, Наблюдатель что-то знает о нём?.. Прозвучал характерный звонок, и двери лифта отворились. Я в ужасе отступил назад. Большой крылатый единорог вышел мне навстречу. И не один, а целых три! Они, судя по очертаниям мордочек, являлись особями женского пола, одна была тёмно-синего цвета, вторая — тёмно-зелёного, а третья тёмно-фиолетового. Как они прошли через турели и «Стражи»? — Так-так, кто это у нас здесь? — с высокомерной насмешкой спросила меня фиолетовая аликорн, выйдя вперёд. — Счастье твоё, — лихорадочно ответил я, пытаясь собраться с мыслями и обдумать план действий. — На самом деле я ужас, летящий на крыльях ночи. Это же... те самые аликорны, которых упоминали Хомэйдж и Копытоводство. — Ты забавный, — проговорила она, без тени дружелюбия. — Как тебя зовут, путешественник? — Меня не зовут, я сам прихожу, когда мне необходимо. Они сильны в магии, а в силе их телекинеза я не сомневаюсь. Как же мне повезло, что я вчера нашёл то защитное ожерелье! — Как ты прошёл мимо охраны на девятнадцатом этаже? — в её голосе уже было слышно раздражение. — Секрет фирмы «Облепиха». Они сейчас в полной боевой готовности: не успеет мой рог засверкать, как они испепелят каким-нибудь энергетически мощным заклинанием. Возможно, попытаются меня обездвижить... и я дам им эту возможность. Мне необходим элемент неожиданности — вряд ли они ожидают наличия ожерелья, защищающего от телекинеза. — Что ты здесь искал? — её тон становится всё раздражительней. — Бальзам прекраснодушия. — Ну всё! Достал! — в гневе выпалила аликорн. Мои ответы им явно не понравились. Их закрученные рога угрожающе засверкали. Магия фиолетовой в мгновение ока обволокла меня и попыталась обездвижить телекинезом... И тут же рассеялась. Секундное недоумение дорого им обошлось. Я активировал VATS и боевой микроволновый имплантат. Только бы не задействовать его случайно... Прогремел выстрел крупнокалиберного пистолета. Загривок фиолетовой аликорн брызнул кровью, заляпав фиолетовую шёрстку и сложенные крылья на спине. Ствол револьвера направляется к зелёной аликорн. Происходит выстрел. Пуля врезается в зелёную невидимую стену. Ох... чёрт... Рог синей аликорн разразился ослепительной синей вспышкой, за которым последовала магическая ударная волна. Она сбила меня с ног, что я осознал, уже лёжа на боку. Я перевернулся. Меня придавили копытом за горло. Дышать тяжело, двигаться не в состоянии. — Ты убил моё дитя! — громкий и торжественно-величественный голос. Эхом за ним тихо вторили другие голоса. — Я лишь защищался... — оправдывался я, глядя на синюю аликорн. Второй ногой она снимала с меня всё снаряжение и отбрасывала телекинезом в сторону. Она хочет добраться до защитного ожерелья. — Я наслышан о вашей репутации. Горло резко разболелось. Аликорн сильнее надавила на него. — Хитрости тебе не занимать... — процедила она. Я пытаюсь использовать телекинез, чтобы ослабить давление на моё горло, но магия вдруг стала вялой и неконтролируемой. — Что, трудно сосредоточить свою магию, когда задыхаешься? Я не смог ответить. Все внутренности словно сжимаются от недостатка воздуха. —Знаешь... Будешь моим новым дитя. Послужишь на благо Единства. Её хватка ослабла, позволив мне свободно вдохнуть. Я закашлял, и пытался восстановить дыхание. — Спасибо за... — я обхватил своей передней ногой большую синюю ногу, что сдавливает моё горло, — столь щедрое предложение. — Это не предложение. — Правда? — вынужденно кашлянул я. — А я думал, что могу отказаться. — Ты не в том положении, чтобы... Я сильнее сжал её переднюю ногу, и всё её тело в мгновение ока вспыхнуло ярким красно-оранжевым пламенем. Она отпрянула в ужасе и закричала от боли. Богиня моментально потеряла контроль над аликорном... или же намеренно это сделала, чтобы не испытывать боль. Подожжённая крылатая единорожка махала своими массивными крыльями, бегала по помещению, пытаясь как-нибудь остановить огонь. Зелёная аликорн с дрожащим страхом и недоумением уставилась на происходящие. Я достал свой серебряный револьвер и окончил страдания синей. Её душераздирающие вопли мгновенно прекратились, оставив после себя эхо, что разошлось по округе. Тело глухо рухнуло на пол. Синяя шёрстка и перья всё ещё дымятся. В последнего аликорна стрелять не имеет смысла. Пока я повернул ствол в её сторону, она вовремя спохватилась и окружила себя защитным барьером, который мне не пробить. С тем же успехом можно биться головой о стену. Я встал на ноги, держа зелёного крылатого единорога на прицеле. Её рассеянный и перепуганный взгляд говорит о том, что она предпочтёт остаться в оборонительной позиции. Наличие защитного ожерелья... воспламеняющее касание... Она парализована от ужаса и не знает, чего от меня можно ждать. Её подсознательный и цепенящий страх перед непредсказуемым единорогом мне на руку... и даже в какой-то мере льстит. — Да, я полон сюрпризов, — сказал я с чувством самодовольства. Парящий револьвер в голубой дымке моей магии всё время направлен на аликорна, находящегося под надёжной и безопасной магической защитой. Я спокойно собирал отброшенные Богиней части своего снаряжения. Мой спокойный и беспечный вид ещё сильнее усилил её страх. Преимущество на моей стороне. Как поступить с ней? Она просто так не отпустит того, кто убил двух её соратниц... а я не могу пробить её щит. Тупиковое положение. Нужно как-то вынудить её снять магическую защиту. Подумав некоторое время над ситуацией, я осторожно отступил к лестнице, ведущей на крышу. Устрою там засаду или спрячусь до тех пор, пока она не уйдёт. Скрывшись из её вида, я побежал наверх и активировал стелс-режим своего Пип-Боя. Крыша является посадочной площадкой. Выбрал самую удобную позицию, разложил снайперскую винтовку и приготовился к стрельбе. Интересно... она последует за мной или нет? Через несколько минут слышится порхание массивных крыльев. Я чувствовал себя настолько глупо, что мне захотелось хлопнуть себя по лицу. Ох... я и забыл, что они умеют летать! Зелёная крылатая единорожка показалась на приличном расстоянии от крыши, добавив мне трудности при прицеливании. Ещё всё время движется, а её поведение непредсказуемое. Умная пони. А вообще, стоит ли мне её убивать? Она не знает, куда я скрылся. Она в какой-то мере разумное существо, которое хочет жить... и которое желает моей смерти. Богиня с аликорнами похищают невинных пони и насильно превращают в себе подобных. По большей части единорогов, вроде меня. Они всё равно продолжат своё дело. А после случившегося меня не оставят в покое. У аликорнов преимущество в виде полётов. И эта выжившая явно будет искать меня... Эх... как обидно, что недостаточно просто спрятаться от противника, чтобы через несколько минут он забыл про меня, и я смог бы спокойно уйти. Я терпеливо выжидал... заряд Пип-Боя заканчивается, а аликорн упорно отказывается улетать в закат. Мельтешит перед глазами и пытается меня выманить. Если я буду тянуть, то невидимость развеется, и эта зелёная бабочка сможет меня увидеть. Остались секунды. Сама напросилась! Я отключил стелс-режим, а оставшийся заряд пустил на VATS. Я тщательно прицелился и нажал на спусковой крючок. Пуля задела её пышную колыхающеюся зелёную гриву, и она тут же меня заметила. Блять! Быстро! Она устремилась мне навстречу, попутно пуская в меня магические молнии. Они сверкнули в опасной близости от меня. Третьей магической атакой аликорн избрала ударную волну, что сбила меня с ног и повалила навзничь. Не успел я всё это осознать, как меня прижало к посадочной площадке её зелёной магией, а она сама встала надо мной. Какого хрена ожерелье не работает?! — Мать просила тебя не убивать. Ты слишком дорого нам обошёлся. Две мои сестры... — в её голосе звучала смесь гнева и горечи. Четыре угла крыши загудели, зашипели, пронзительно заскрежетали. Возникли три массивные турели, четвёртая застряла и не выдвинулась полностью. — Это запретная зона, — прозвучало в унисон из их динамиков, — идентифицируйте себя или будете уничтожены. — Что за?.. — недоумевала аликорн. — Ответ неверный. Запущен протокол уничтожения. Они угрожающе зажужжали, а дверь в здание закрылась с последующим металлическим хлопком запирающей задвижки. Рог аликорна засиял ярче. Вокруг неё образовался зелёный магический купол, и лазерный дождь обрушился на него. Она болезненно застонала, пытаясь сдержать свои неприятные ощущения от сокрушительного давления на её магический щит. Так вот почему ожерелье не подействовало... Она придавила меня не телекинезом, а барьером. Опять же, умная пони. Аликорн вскрикнула, её зелёный защитный купол лопнул, вспыхнув, магическим светом, а вместе с ним рассеялся и барьер, что меня удерживал. Турели остановили стрельбу из-за перегрева. Огромное тело упало на меня — аликорн без сознания. Интимная ситуация... ещё с такой большой пони... Так, грязные фантазии в сторону... у меня появилась возможность для побега! Но куда, и каким образом я этой возможностью распоряжусь? Я огляделся и увидел рядом с дверью пожарный кран, а в нём — длинный серый шланг. Телекинезом я столкнул с себя тяжёлое тело зелёного аликорна, пулей побежал к пожарному ящику, открыл его и при помощи своего телекинеза начал вытягивать шланг и обматывать его вокруг себя, отступая к краю крыши. — Процесс охлаждения завершится через пять секунд. — Я поднёс к себе снайперскую винтовку. Аликорн не двигалась. — Четыре. — Глупо так умереть, находясь без сознания, даже для неё. Пусть умрёт, я всё равно пытался её убить. — Три. — Но если бы не она, то турели превратили бы меня в порошок, который вскоре развеялся бы на ветру. — Два. — Хоть они и пытались схватить меня и превратить в себе подобного, но убить не планировали. — Один... Ой, в пизду! Не могу я просто так взять и бросить того, кто меня спас от гибели! Синяя магия моего телекинеза обволокла аликорна и я резко потянул её к себе. Хоть бы не выпустить её из магической хватки, пока буду падать вниз навстречу бетонной улице. Надеюсь, меня не разорвёт пополам от торможения. Вещи и броня на мне должны смягчить давление шланга от резкого торможения... попробую подключить магию и ещё больше ослабить его. — Процесс охлаждения завершён. Мы спрыгнули вниз, и я услышал, как лазерный поток энергии угодил в край крыши, на которой стоял. — Ебаный в ро-о-о-от! — закричал я от чувства почти что свободного падения. Главное только не потерять концентрацию, чтобы аликорн не улетела вниз, когда длина шланга закончится, и меня резко остановит. Моё тело быстро стремится вниз, поток воздуха давит на мою броню. Невероятные ощущения! Без брони они были бы, наверное, совсем другими... Сосредоточиться на поясе! Меня резко дёрнуло и остановило, а потом чуть не пришибло об уцелевшее стекло здания, от переизбытка эмоций и нахлынувшей боли в районе обмотки шланга я едва не выронил аликорна. Мой телекинез на пределе. Какая же тяжёлая кобыла! Я сейчас лопну от перенапряжения… шланг тоже, поскольку чувствую, как медленно опускаюсь. Твою мать, да он сейчас порвётся! Я оттолкнулся от окна, быстро достав револьвер, и расстрелял его. Стекло рассыпалось мелкими осколками, я сперва закинул перед собой аликорншу, а затем по инерции сам влетел в окно именно в тот момент, когда оборвался шланг. Я приземлился прямо на кобылу. Её большие и мягкие габариты оказались уместными. Таким образом, моё тело приземлилось на весьма удобное, комфортное и... большое место. Я неохотно слез с кобылы и с тяжёлым дыханием свалился на пол. Посмотрел на оторванный шланг, а затем вновь на аликорншу. Она дышит, но до сих пор без сознания. Глубокими вдохами я пытаюсь перевести дух и побороть дрожь. Встреча с аликорнами, разряды молний... а теперь ещё и прыжок с крыши многоэтажного здания. Не смотря на то, что у меня болит спина и живот, я разразился смехом от того, что остался жив. — Это было чертовски классное падение! — с восторгом сказал я и дружески пнул аликорна без сознания. Ох, я и забыл, что мы враги. Воистину головокружительные ощущения. Я медленно поднялся на все четыре ноги. Возле разбитого окна я скинул с себя остаток шланга, магией закрутил его и выбросил в окно. — И-и-иха-аа! — кричу я. — Я смог! И не пытайтесь заставить меня повторить это снова, ибо хер вы меня заставите. Смерть дышит мне в затылок, в теле бьёт адреналин... и как только всё обошлось... наступает колоссальное облегчение. Возникает чувство свободы. Всё это было как оргазм, только круче. Я осмотрел аликорна. До сих пор без сознания. Её пульс стабильный. — Ау! Проснись и пой! — я несколько раз ткнул её копытом в нос. Она не отреагировала. Я проделал несколько попыток привести её в чувства, но безрезультатно. — Ну и хрен с тобой, — сказал я, идя к лифту. Пусть лежит, её всё равно никто здесь не тронет. Она волей случая спасла мою шкуру от испепеления. Заслужила. Над лифтом красовалась надпись из двух цифр «16». Ну и длинный же шланг...***
После нескольких нажатий на кнопку лифта я вспомнил, что лифты до 19 этажа обесточены. Спускался я на своих четырёх ногах. Торопиться было некуда. Покинув «Информационный Центр Принцессы Луны», я хорошенько задумался над тем, куда же мне всё-таки направиться за информацией о «Куполе». Неподалёку объявилась летающая и круглая металлическая машина. Спрайт-бот. Он полетел в мою сторону. — Вижу, ходишь в опасные места? — спросил знакомый грубый металлический голос. Наблюдатель! Ты-то мне и нужен! Вовремя ты дал о себе знать. — Я пони преисполненный любопытства. — Это видно и это порок. Я снисходительно пожал плечами, а затем вспомнил суть его прозвища. — И... кто бы говорил, наблюдатель... В общем, у меня к тебе дело. — Какое? — в его голосе объявился искренний интерес. — Ты наверняка знаешь о многих интересных вещах, что будоражат умы не особо образованных жителей Пустоши. Но что насчёт довоенных вещей? Насколько глубоки твои довоенные познания? — Продолжай. — Тебе известно о государственном проекте под названием «Купол»? В ответ молчание. У меня затаилось дыхание от ожидания. Я мысленно скрестил пальцы. Последняя и известная мне на данный момент возможность получить необходимую информацию. — Впечатляет. — Ты это о чём? — О нём мало кто знал до Конца Света, а сейчас и подавно. Удивительно, что сейчас о нём уцелели хоть какие-то тексты. — Но ты знаешь... — Я сам не определился, прозвучало ли это как вопрос или как утверждение. — К твоему счастью, да. Я с трудом удержал себя, чтобы не подпрыгнуть от радости. Да! Даже если связь прервётся ещё до того, как я смогу вытянуть из него хоть что-нибудь о «Куполе», теперь у меня есть зацепка в виде этого таинственного Наблюдателя. За надобностью я могу к нему обратиться, останется его только отыскать или привлечь внимание. — Я так понимаю... ты этой информацией просто так со мной не поделишься? — До вчерашнего дня — да. — Поясни... — в недоумении моргнул я. О чём он говорит? Что именно заставило его сменить мнение обо мне? — Я видел, как ты обошёлся с той пони. — Какой? — Той, которую ты спас от рейдеров, подлечил, а потом ещё указал на безопасный источник еды и воды. Мать и её юная кобылка. — А, — момент осознания, — вспомнил. Получается, ты шпионишь за мной? — Ну, немножко. Совсем чуть-чуть, — иронически и невинным тоном произнёс он. Я осознал свою глупость. Он же Наблюдатель... этим он и занимается. — Разумеется, я слежу за интересными для меня пони. Зачем ты ей помог? Я не против этого, а даже, наоборот, приветствую подобный альтруизм. Мне просто интересно, что тобой двигало в тот момент? — Наивное желание делать этот мир лучше. — Звучит так, будто это что-то плохое. — В каком-то смысле, да, — сказал я. — В своё время я сильно обжёгся на этом. Помогал всем подряд. Но в жителях Пустошей трудно различить их мотивы и намерения. Одни мной пользовались... другие оказывались... кем-то вроде шпионов или наёмных убийц. Помог им, и в результате пострадали невинные. — Понимаю тебя... А что случилось с тем жеребёнком? — Ты про Расти? — Да, я видел, что вы направлялись в Башню Тенпони. Через два дня я увидел тебя на пути оттуда уже без него. — Я пристроил его там. — Правда? — Да, друг его отца проживал в том месте и согласился взять над ним опеку. — Это... приятная новость, — ответил Наблюдатель после краткой паузы. — И именно поэтому я расскажу тебе о «Куполе». Я снова моргнул в удивлении. — Ого... Не ожидал. Думал, что придётся поторговаться... — Ты уже сделал две услуги. Информация в обмен на добрые дела. Интересный способ торговли. Наблюдатель вдруг показался мне ещё более наивным, чем я в первые месяцы пребывания на Пустоши, когда мне было восемнадцать. — Хотя это скорее проверка... — продолжил Наблюдатель, — А ещё ты соврал, что являешься отцом того жеребёнка. — В историю об отце-одиночке проще поверить, чем в то, что пони ни с того ни с сего решил присмотреть за незнакомым ему жеребёнком. Пришлось бы долго и нудно объясняться. — Ну ладно, не все мы идеальны... перейдём к делу, пока соединение со спрайт-ботом стабильно. — Точно! Так-с... «Купол»... В первую очередь, что это вообще такое? — Научно-исследовательский центр. Его особенностью было хранение всех исторических и научных знаний Эквестрии... ну и развитие их, создание чего-то нового. — Вся информация собрана в одном месте. Да это место просто обязано стать оплотом технологического и магического развития! — Именно. Первый и единственный проект, задуманный сразу всеми Шестью Министерствами. Курировало строительство и следило за его секретностью специально созданное для этих целей подразделение Министерства Морали. Я уже забыл, как оно называлось. Что-то связанное с контролем... Ну да ладно, не суть. — Животрепещущий вопрос. Где оно располагалось? — Если память мне не изменяет... — Наблюдатель заговорил словно сам с собой, — на Западном побережье... Нет, не Хуфлэнд. И я точно помню, что не поблизости Сталлионграда. Да и вообще не в южной части побережья. Далеко на севере... О, вспомнил. Где-то возле Ванхувера. — Где это? — Прямо на севере от Хуфлэнда, за горами. — Далековато... — Ещё бы. Местность вокруг Ванхувера начали осваивать недавно, после того, как там обнаружили целые пласты полезных ископаемых. Шахты, заводы и фабрики возникали как грибы после дождя. Отличное место для строительства столь массивного исследовательского центра. А ещё далеко от фронта. Идеально. Я нахожусь под впечатлением от довоенных познаний Наблюдателя, словно он действительно тогда жил! Возможно, он и вправду гуль. — И какова сейчас обстановка? — Без малейшего понятия. Чего-чего, а такого ответа я совершенно не ожидал. Я услышал его неловкий смешок. — Да... Та местность мне недоступна. Слишком далеко для контроля над спрайт-ботами. — И даже догадок нет? — Догадок и гипотез больше, чем драгоценных камней в пещере взрослого дракона. Больше, чем нужно. Интересная аналогия... Всё время забываю, что в этом мире, кактус мне в жопу, есть драконы! — Почему так много догадок? — Хуфлэнд — рассадник религиозных групп. Чего они только не нафантазировали. Однако могу с уверенностью сказать, что из Ванхувера не возвращаются. Ну, или, по крайней мере, мне не посчастливилось встретить возвращенцев, даже караваны не ходят. В Пустоши есть немало других интересных мест, вроде тех же Великих Пустынь с их гигантскими подземными существами, Жёлтый Туман на юге Сапфирового моря и гигантские чудовища на севере. Не хочу ничего слышать о гигантских чудовищах на севере моря... У меня скоро крыша поедет от существования в этом мире столь огромных тварей, как драконы и им подобные. — Может, в Ванхувере учёные из «Купола» построили настоящий рай, из которого не хочется возвращаться? Наблюдатель небрежно рассмеялся. — Я могу назвать тебе не один десяток подобных историй. Однако в большинстве случаев истории о Ванхувере зловещие и мистические. Часто упоминается какой-то бессмертный белый демон, захватывающий души слабых. Может, в этом что-то есть. — И всё же, спасибо за наводку. Отправлюсь туда. Вообще, знаешь... Ты прямо как муха на дерьме — всё видишь и знаешь: секретный проект, события столетней давности. Как же ты... Спрайт-бот приглушённо щёлкнул и заиграл вдохновляющий патриотический марш. Он полетел прочь, оставив меня моргать в недоумении. — Конь педальный...***
Бумажная карта всей территории послевоенной Эквестрии в развёрнутом виде парит передо мной в синей дымке моей магии. На ней профессиональным в рамках Пустоши образом отмечены ключевые достопримечательности, караванные пути и города. И Ванхувера в большой компании этих точек нет. Я обречённо уставился на затянутое серыми облаками небо. Глубокий и спокойный вздох... долгий и раздражённый выдох. Пойти наугад на северо-восток... или вернуться в Башню Тенпони и попытаться узнать более точные координаты? А может, направиться в тот самый Хуфлэнд, а оттуда двинуться прямиком на север, через горы? — Это же не вопрос о двух стульях... Почему выбор такой сложный? Неподалёку разразился выстрел. Я инстинктивно свернул карту и приготовился к бою. На компасе никого нет. Слишком далеко. Выстрелы доносятся с определённой периодичностью. Стрельба ведётся из одного типа ружья, поэтому это не перестрелка пони или грифонов между собой. Я последовал на звуки. Выйдя на небольшое возвышение, между пригородными домиками Мэйнхэттена я увидел земную пони, что отстреливается на крыше самоходного транспорта бурого цвета. Вокруг неё кружит стая голодных собак. Убито четверо, осталось ещё трое. Громыхнул выстрел. Собака болезненно заскулила и свалилась на землю. Она пару раз дёрнула задней лапой и окончательно затихла. Оставшихся собак инстинкт самосохранения — добыча слишком сильна и опасна — побудил убежать в страхе. К счастью, в противоположную от меня сторону. Я посмотрел на пони через прицел снайперской винтовки. Светло-сиреневого цвета земная пони отложила свою винтовку с прицелом и попыталась слезть с крыши. Её движения тяжёлые, осторожные и медленные, кажутся неуклюжими. Она пожилого возраста. Об этом свидетельствует её полностью седая грива, широко раскрытый рот из-за одышки. Всё её тело облачено в крепкую тёмную броню из кожи и металлических пластин. Ничего необычного... за исключением транспорта, с крыши которого пони отстреливалась. Судя по виду, он явно на ходу. Высокий и укреплённый внедорожник с крупными и хорошо защищёнными колёсами, открытое багажное отделение. Толстая броня, окна оснащены дополнительными металлическими пластинами, что открываются и закрываются, как жалюзи, в случае огнестрельного нападения. Корпус испачкан засохшей грязью и пылью, но из-за его бурого цвета это не бросается в глаза. Почти что бронетранспортёр. Спустившись, сиреневая пони делала глубокие вдохи и схватилась за грудь. Она громко закашляла. Отдышавшись, она подошла к капоту, открыла его и принялась осматривать двигатель. Она пошла к багажнику и достала оттуда инструменты, которые затем разложила на асфальте возле передней части внедорожника. Взяв в рот инструмент, она взялась работать с двигателем. Думаю, шум внедорожника привлёк стаю собак, они за ним погнались, а двигатель подло заглох в неподходящий момент. И пони пришлось отбиваться от них. Я когда-то в Столичной Пустоши водил байк, а по открытой местности Западного побережья и Мохаве в частности разъезжал на внедорожнике, подобном этому. Большая проблема была в недостатке топлива... ну и вечно барахлящий двигатель. Новые никто толком не делает, поэтому приходиться реанимировать и поддерживать довоенные образцы, что лучше всего сохранились и проще всего поддаются ремонту и модификациям. С помощью этого внедорожника я мог бы быстрее добраться до Ванхувера. Сиреневая пони отвернулась от капота и громко раскашлялась. Под ней я увидел пятно крови. Что-то неладное с её легкими... Подойду к ней. Хоть она явно умеет постоять за себя и в состоянии убить меня за секунду, стоит ей меня заметить, но что-то подсказывает мне, что она не начнёт стрелять в меня. Несмотря на свой возраст, она услышала, как я приближаюсь. Она подняла свою седую голову и оценила меня измученным взглядом, держа в зубах гаечный ключ. После секундной оценки моего внешнего вида продолжила копаться в двигателе. — Хороший слух, — сказал я, подойдя ближе. Мой голос искажён динамиком моего шлема. В ответ на это она подняла переднюю ногу, тем самым отблагодарив за комплимент. Я подошёл ещё поближе, наклонил голову и наблюдал за её работой, попутно оценивая устройство двигателя. — Двигатель барахлит? — Угу, — промычала она с инструментом в зубах. Ловко же она им орудует. Содержимое под капотом автомобиля практически нечем не отличается от того, что находится в транспорте нашего мира. Цилиндры, радиатор, воздушный фильтр, электрическая... в данном случае, энергомагическая батарея. В целом, предназначение каждого элемента интуитивно понятно. — Помочь? Сиреневая пони остановилась, подняла голову с инструментом в зубах и с любопытством на меня посмотрела. Она аккуратно отложила инструмент на энергомагическую батарею. — С чего такая любезность? — спросила она своим хрипловатым и низком голосом. — Вдруг нам по пути... Мне нужно попасть либо в Хуфлэнд, либо в Ванхувер, но желательно именно в Ванхувер. Её уста слегка растянулись в улыбке от понимания корыстных мотивов предложенной мной помощи. — Что ж... Неудивительно, что ты заинтересовался моим старым другом. — Она раздражительно пнула защитную решётку на бампере. — Он уже на последнем издыхании, как и я, — усмехнулась она. Я взглянул на пятно крови, что появилось на асфальте от её кашля. — Но, надеюсь, дотянет до Западного побережья. Тебе повезло, что и я туда направляюсь. — За сколько? — Бесплатно, если поможешь мне добывать еду, воду и... — она медленно проводит копытом по коричневому корпусу, — ...чинить эту рухлядь время от времени. Водители крайне редко берут незнакомых попутчиков — по соображениям осторожности. Особенно, если путешествуют в одиночку без прикрытия и по важному делу. Непривычно, что она так легко согласилась взять меня с собой. Слишком хорошее предложение для меня. — Звучит слишком привлекательно, чтобы быть правдой. Я вообще удивляюсь, что ты согласилась взять меня с собой. Она ещё раз оценила мой внешний вид. — У тебя есть винтовка с прицелом, да и ещё с глушителем. Мог бы с лёгкостью меня убить, оставить моё дряхлое тело на растерзание тем собакам и забрать «Медведя» себе. Но ты этого не сделал. Это уже о чём-то да говорит. Внедорожник и впрямь выглядит как медведь или яо-гай. Крупный, бурого цвета, с толстой защитой... — А вдруг у меня на тебя другие планы? — Для раба я никуда не гожусь, — она отвернулась, прикрыла рот копытом и болезненно закашляла. — Возраст не тот. Я едва на крышу залезла, чтобы спастись от жалких собак. И правда, если задуматься, на ней крышек не заработаешь, а с учётом её здоровья ей тяжело добывать в пути пищу и воду, не говоря уже о починке автомобиля. Ей выгодно иметь попутчика, который будет за ней приглядывать. — Ну так что, согласен? — спросила она. — Ещё бы! Она приветливо улыбнулась. — Тогда будем знакомы... — она подняла копыто для приветствия. — Меня зовут Лилиак Джорни, картограф. О, она из тех, кто занимается составлением карт на Пустошах? Вот так повезло... С ней я точно не заблужусь на Эквестрийских Пустошах! Отправляюсь в путешествие с Джорни... Забавно звучит. Я снял свой шлем и улыбнулся. — Дэниэл, курьер и путешественник, — сказал я, и приветливо ударил её поднятое копыто. — Можно просто Дэнни. При слове «путешественник» пожилая земная пони восприняла меня иначе: во взгляде и едва заметной улыбке чувствовалось восхищение и радость.***
Починка двигателя не заняла много времени. Это позволило мне потренировать свою магию и применить знания из книги по магическому ремонту, что я почерпнул вчера перед сном. И мы поехали. Внедорожник слегка потряхивает от неровностей дороги, но амортизаторы справляются отлично. Приятно расслабиться и лениво наблюдать за меняющимся пейзажем. Прогнивших деревянных домов и усадьб становилось всё меньше по мере того, как мы отдалялись от руин Мэйнхэттена. — «Медведь» неповоротливый и медленный, — болтала Лилиак Джорни, сидя за рулём и объезжая ямы, — зато крепкий и выносливый. Малокалиберных пуль он вообще не боится. С учётом остановок, включая вероятные поломки, до Ванхувера доберёмся примерно за шесть-семь дней. — Топлива хватит? Мы миновали заправочную станцию, возле которой устроил привал крупный караван. Лилиак предусмотрительно задвинула защитные пластины на окнах как можно плотнее, чтобы снизить шансы попадания пуль вовнутрь салона, но задвинула не полностью, чтобы видеть дорогу. Сторожевая земная пони с боевым седлом на крыше держала нас на прицеле, пока мы не проехали мимо. — За кого ты меня принимаешь? Я всю свою жизнь разъезжаю на самоходном транспорте. Я знаю, где находится Ванхувер и сколько примерно понадобится топлива, чтобы туда добраться. — Ты была там? — Нет. Она закашляла, на секунду потеряв контроль над управлением, из-за чего машину слегка дёрнуло в сторону. Моё тело напряглось, я вжался в мягкое сиденье. — Прости... — Ничего страшного, — я скрыл свой нервный вздох. — Так и... почему тебе не довелось посетить Ванхувер? — Я исследовала северную часть восточного побережья и определённую часть бывшего Королевства Грифонов. Ванхувер же находится на противоположном побережье. — То есть, ты не покидала пределы территории, на которой работала? Тогда откуда ты знаешь, сколько туда примерно ехать? — Покидала, и в основном мы посещали все довоенные города или другие интересные довоенные достопримечательности. Включая Хуфлэнд, на севере которого в горной местности и должен располагаться Ванхувер. — Мы? Ты путешествовала не одна? — Ага... с одним особенным пони, с которым я прожила почти всю свою жизнь. Лилиак замолкла и погрузилась в раздумья, глядя прямо на дорогу. На её устах возникла ностальгическая улыбка. Судя по ней, тот особенный пони для неё много значил. И не нужно быть семи пядей во лбу, дабы понять, что его давно нет в живых. Кто-то с тоской и печалью вспоминает своё прошлое, а кто-то... Сиреневая пони продолжает слегка улыбаться. Сейчас она далеко... в своём молодом и счастливом прошлом. Мне завидно... Завидую, как она легко вспоминает любимого пони, радостные моменты их совместной жизни, не беря во внимание, что его уже нет среди живых.***
Вечер. Растительность вокруг необычайно высокая, что редко на Пустошах. Чрезвычайно пышный и густой лес. Слабый ветер колышет многочисленные ветки с зелёными листьями, большие кусты и высокую траву. Лилиак открыла хорошо защищённый металлический ящик. Внутри него стопки помеченных цифрами дневников и сложенных нарисованных карт. Большинство из них потрёпанные, некоторые с виду активно писались и использовались четыре десятилетия назад. Из интереса я наугад взял магией одну из карт, пока картограф искала один из исписанных ею дневников. Я бережно развернул старую карту. На ней изображено восточное побережье с большим количеством обозначений, каждое имеет сноску на дневники, как я полагаю. Думаю, дневники в подробностях описывают те зоны, которые здесь отмечены. Что же это за регион? «Сектор КГ-13, окрестности Лайонхарт», гласит надпись в углу. — Лайонхарт? — произнёс я вслух. — Столица Королевства Грифонов, — с хриплым дыханием бросила Лилиак. Ей тяжело. Удивительно, как она ещё держится. — О, нашла! Она вытянула в зубах дневник, обтянутый кожей, под номером «42».Глаза сиреневой пони неожиданно сузились, рот широко раскрылся, выронив дневник. Звук его падения на грунт полностью заглушил разразившийся кашель кобылы. — Ты как? — спросил я, положив копыто ей на плечо. Она присела и пыталась подавить кашель. — Я... в порядке. Пока что, — сказала она, откашлявшись. — Мои бедные лёгкие нахватались всякой дряни. И вот результат... Подозреваю, что её лёгкие поражены какой-то серьёзной болезнью. Или несколькими. Возможно, даже рак, что неудивительно в таком-то возрасте. — Это поправимо? — спросил я. Ответом послужил усталый и печальный взгляд лиловых глаз. — Врачи Башни Тенпони ничем не могут мне помочь, — добавила она. — Препараты облегчают боль, но не избавляют... Ну, хватит об этом. Вот дневник... — она посмотрела на него. Моя магия подняла его, и я медленно его перелистывал. В нём крайне мало сведений. Лилиак заметила моё недоумение. — Более подробная информация стоит приличных крышек. К тому же грифоны не особо желают продавать ценные сведения пони. Да и не было желания исследовать этот Заповедник. Он просто прекрасен сам по себе. Ветки и листья громко зашелестели. Порыв ветра едва не вырвал дневник из моей синей магической хватки. — Грифоны облюбовали его? — А ты не знал? Она исследовала по большей части Королевство Грифонов и северную часть Восточного побережья. Следовательно, ей проще наврать о том, что происходит на юге. — Я с южных земель, так что... — А-а-а... Раньше здесь был самый большой заповедник Эквестрии. Во время войны с зебрами его в знак союза передали Королевству Грифонов. Мегазаклинания целили на военные и стратегически важные объекты, а заповедники, как ты понимаешь, не попадают в этот список. — Количество солнечного света резко уменьшилось, — мои глаза обращены к затянутому серыми облаками небу. Пегасы поддерживают эту завесу двести лет. — Как могла сохраниться такая бурная растительность при резком и существенном недостатке света? В ответ на это Лилиак растеряно пожала плечами. — Наверное, — добавила она, — адаптировалась под влиянием какой-то дозы радиации, приносимой ветрами из соседних регионов. — Очень удачная доза... Перед глазами возникли зелёные коридоры Убежища Двадцать Два, заполненные растительностью и опасными споровидными существами, что прячутся в них. Разразился шипящий и угрожающий рык, от которого по телу пробежал неприятный холодок. Я качнул головой, отгоняя свои воспоминания. Возможно, в заповеднике велись подобные эксперименты по выведению особых видов растений, которые могут приспособиться к самым суровым условиям окружающей среды. Ещё припоминаю Оазис в Столичной Пустоши, отличавшийся особо бурной растительностью, причиной которой было говорящее дерево по имени Гарольд. Такую диковинку хрен забудешь. — В общем, — продолжил я, — после Великой Войны это стало новым домом грифонов? — Да, но не сразу. Как только Великий Анклав Пегасов начал разграблять остатки Королевства Грифонов, грифоны бежали на юг. Часть из них заняли заповедник и комфортно обустроились в нём, превратив в охотничьи угодья. Фантазии у грифонов немного, вот и назвали его Заповедником. С тех пор... они превратились в главных поставщиков ягод, шкур и мяса по эту сторону Великих Пустынь. Этот заповедник... этот источник мяса и шкур, а также различных ягод, диких фруктов и овощей... лакомый кусочек в Пустошах. Неудивительно, почему грифоны с неохотой продают полезные сведения о флоре и фауне. Они на нём зарабатывают, поэтому оберегают. Любопытных они явно не любят... соответственно, от меня у них зубы от злости заскрипят. Вернее, клювы. Грифоны же имеют черты птиц и львов. — Теперь я понимаю... И у меня возникают сомнения. Лилиак мягко улыбнулась, и с поразительной точностью озвучила мои опасения. — Что мы без разрешения охотимся на их территории? — Да... — У тебя есть винтовка с глушителем. Много шума она не издаст. К тому же, мы едва вступили на их территорию. Здесь охотников нет. Вроде бы. — Твоё «вроде бы» не внушает оптимизма. Она открыла рот, собираясь что-то сказать, но болезненно раскашлялась. — Всё... иди... мне нужно принять лекарства, — сказала она, и полезла в салон «Медведя». Я обречённо покачал головой ей вслед и отправился на охоту. Из снаряжения для удобного передвижения я взял минимум вещей. Раз уж она исследовала Королевство Грифонов, а вместе с этим их поведение и культуру... то, надеюсь, она понимает, о чём говорит... и за «браконьерство» наши шкуры не сдерут.***
Дрова и ветки потрескивают в костре. Над ними на импровизированном из стальных прутьев вертеле жарится сочная тушка местной разновидности кабана. Почти без содержания радиации. Лилиак отдыхает на спине в спальном мешке возле Медведя и наслаждается тёмным небом, глядя на него сквозь густые кроны деревьев. Я возле костра слежу за тем, чтобы мясо не пережарилось и огонь не потух. Рот наполнился слюной от запаха жарящегося мяса. Из-за горячего воздуха от костра я ощутил жажду. Я достал свой конденсатор воды и перелил из него собранную влагу во флягу. Часть холодной жидкости я отпил, и по телу прошлась приятная волна наслаждения. — Чрезвычайно полезная штука, — сказала сиреневая пони. Её голова повернулась ко мне. Лиловые глаза блестят от света огня. — Очень, — согласился я, сосредоточившись на мясе. — Нашёл её в одном научном центре. — Повезло с находкой... Хотя не вижу в ней особого смысла. Я вновь обернулся, чувствуя недоумение. — Ты о чём? — Водные талисманы справляются с этим гораздо лучше. А, вот оно что... Зачем нужна более простая версия технологии, когда с этим превосходно справляются магические аналоги? — Его хотели пустить в массовое производство, как аналог водных талисманов, — соврал я. — Не всё же должно быть завязано на магии. — О, то есть, в ней нет ни капли магии? Она прикрыла рот копытом и закашляла. — В этом его особенность, — кивнул я. В целом, так оно и есть. Технология создана в человеческом мире, без всякой там магической энергии, мудрёных заклинаний и танцев с бубнами. — Как же я устала от этого кашля... Лёгкие словно горят, — прохрипела она истощённым голосом. Она достала стеклянный флакон, довоенное лекарственное средство с труднопроизносимым названием. Глотнула немного и вздохнула с облегчением. Закрыв флакон, она поднесла его к своим глазам. На лице отразилось безнадёжное и гнетущее уныние. Я не мог оторвать от неё взгляда. Моё сердце сжимается в груди. — Осталось ещё на один раз, — добавила она. — Как много у тебя лекарств осталось? — Это последнее. — Оу... Её уста растянулись в горькой улыбке. — Стареть хреново, — сказала она. — Куча неприятных проблем со здоровьем... Довоенных специфических лекарств почти не осталось, а те, что есть — дорогие, как мой внедорожник. — Что же ты будешь делать? — Попытаю удачи в Новом Лайонхарте. — Сначала мы охотимся на дичь, что принадлежит грифонам, а теперь будем просить у них лекарство? Да и за счёт чего нам его дадут, даже если оно у них окажется? Она небрежно и самодовольно хмыкнула. — Чем Дискорд не шутит? Я безнадёжно покачал головой. Она смелая и неописуемо безбашенная. Видно, что она побывала в землях грифонов, самых умелых хищников на Пустошах. Пропиталась их суровостью, как её лёгкие — вредным и загрязнённым воздухом. — Ты это... не качай головой, словно она маятник, а следи за мясом. Я ещё хочу успеть поесть свежего прожаренного мясца, — она жадно облизнулась. — Куда это ты так торопишься? Я повернулся к костру и перепроверил состояние прожаренного мяса. — С моим возрастом и болячками, которые беспрестанно прогрессируют, каждый сон для меня как последний. Так что... давай, хватит жарить мясо, оторви мне кусок побольше. И не забудь добавить специй.***
13 число Месяца Хлеба, Блюдэй. Двадцать второй день пребывания. Я бережно толкнул в плечо спящую сиреневую земную пони. Она не отреагировала. Я толкнул её ещё раз — никакой реакции, но видно, как она мирно вздыхает. — Эй, проснись. Охотники! — А? — её тело вздрогнуло, глаза в панике распахнулись. — Тамблвид, собирай вещи и... — она резко умолкла, когда не смогла быстро подняться. Её лицо исказилось гримасой боли. — Ох... спина... — Она болезненно взглянула по сторонам и сосредоточила взгляд своих глаз на мне. — Раздери тебя Дискорд... — с раздражением простонала она и плюхнулась обратно на спину. — Ну, ты и так проспала много. Я успел позавтракать и заняться магическим ремонтом на твоём «Медведе». — Смотри мне... — она с упрёком и предостережением подняла копыто. — Если мы заглохнем посреди дороги, а нас окружат Адские Гончие... — Они здесь не водятся, — улыбнулся я. За эту информацию я благодарен Дитзи Ду. — Да и не переживай. Я сам когда-то водил транспорт. Так что я и двигатели — закадычные друзья. — Это я уже поняла вчера. Но всё же... я не люблю, когда кто-то суёт свои шаловливые копыта в моего «Медведя». — Будь уверена, копытами к нему я даже и не притрагивался, — улыбнулся я, и мой рог засверкал магией голубого цвета. Лилиак закатила глаза. — А кто такой Тамблвид? — Как ты о нём узнал? — её глаза выглядят чрезвычайно удивлёнными. — Ну... ты только что сама о нём упомянула, когда я тебя разбудил. — Правда? — недоумевала она. — Ты меня внезапно разбудил... я уже и не помню, что сказала. — Так... кто же это? Её взгляд устремился к небу. Кроны деревьев лениво покачиваются на ветру. — Мой особенный пони... — И как он... того... — начал я. Не похоже, что она вспоминает о нём с болью. Надеюсь, ничего серьёзного не случится, если я поспрашиваю о том, как он умер. И всё же я не знаю, как без обид и неприятных ассоциаций сформулировать вопрос деликатно. — Старость... Ему повезло меньше, чем мне. Это произошло семь лет назад. — Мне... жаль. Из твоего отношения к нему могу предположить, что он был чудесным пони. — Спасибо, — она повернулась ко мне. Её уста слегка растянулись в улыбке. — На Пустошах обычно нет дела до потерь других, когда у самих полно горя за плечами... Даже слова сочувствия произнести не могут. Лилиак позавтракала вчерашним кабаном, оставшееся мясо мы прихватили с собой и отправились в Новый Лайонхарт, последнюю столицу грифонов. Этот город возник у меня перед глазами внезапно. Многочисленные деревья всё-таки преграждают обзор, поэтому я и не мог предугадать, когда ожидать его появления. К тому же я был увлечён изучением магических книг по телепортации и барьеру. А невозмутимый вид моего картографа, напротив, говорил о том, что она точно знала, когда город появится. — Здесь раньше, — заговорила Лилиак, когда мы миновали бетонные ограждения с вырезами из железных прутьев, — была администрация заповедника со всякими служебными зданиями для его обслуживания, и также туристический отель. Сейчас в ней гнездится вся элита грифонов Заповедника. Мы остановились на расчищенной и залатанной парковке неподалёку от белого административного здания. Я выбрался из внедорожника и с интересом оглянулся. Парковка просторная, ухоженная и... утыкана различными повозками и транспортом на ходу. В основном они принадлежат караванщикам, оставшейся частью располагают всякие путешественники, наёмники и курьеры. Почти все, кого я вижу, являются... грифонами. Огромные пернатые птицы. Да и ещё в таком количестве! В разноцветности они не уступают пони, но цвет их перьев и клювов не столь выраженный и кричащий. В сравнении с пони их цветовая палитра менее насыщена, темнее. Один по-настоящему массивный грифон, в полтора раза выше меня, с тёмно-зелёным оперением прошёл мимо моего изучающего окрестности взгляда. Он с безразличием посмотрел на меня сверху вниз, как на никчёмное насекомое. Его жёлтый клюв мог бы пробить мой череп, как яйцо. Мои коленки подкосились от слабости, по телу пробежала неприятная дрожь. Я беззащитная и крохотная дичь, которая существует только для его охотничьих развлечений. Я нервно сглотнул, глядя в пустоту. Он уже прошёл мимо, когда я осознал свои чувства. Внутри меня переполняет тревога, мой взгляд упёрся в заколоченное досками окно белого административного здания. — Впечатляет, да? — послышался голос Лилиак. Я обессилено кивнул. —Это тебе не захудалые грифоны с Восточного побережья. — Она закашляла. — Здесь они выносливые и сильные. Могут легко сцепиться лапами с Адской Гончей. — Я... ещё не видел таких размеров... — Грифоны Нового Лайнхарта крупнее обычных грифонов. — Из-за чего они такие... крупные? Я смог овладеть собой и обернуться на пожилого картографа. — Заповедник изменил их... Не знаю как. Возможно, через подверженные радиацией растения или ещё кое-чем. — Она пожала плечами. — Не суй свой милый бежевый нос в их секреты, если в твои планы не входило оставить свою рогатую голову на стене трофеев какого-либо грифона. — Буду иметь в виду. — Нет, я серьёзно. Не ходи тёмными переулками. Для большинства грифонов мы всё равно что брамины. В особенности земные пони, вроде меня. Тебе повезло, что ты единорог. Ты для них в какой-то мере непредсказуем из-за магических способностей. Они будут за тобой приглядывать и просто так переходить тебе дорогу не будут. По крайней мере открыто. Я осторожно оглянулся и обратил внимание на пристальные взгляды некоторых пернатых охотников. Непредсказуем...Ага, как же. А у меня толком нет никаких магических способностей. Придётся блефовать в щекотливых и угрожающих моей жизни ситуациях. Лилиак сдерживала свои сильные позывы кашля. — Что это в целом за место? — Единственное, куда пускают пони. Не покидай пределы асфальтовой дороги и... заграждений администрации. — Её копыто, закованное в броню из кожи и бронепластин, выпрямилось в сторону бетонного забора с металлическими решётками. — Я же не шутила, что ты можешь стать их дичью. В ином случае они сочтут тебя нарушителем границ и будут вольны делать с тобой всё, что посчитают нужным. — Как они узнают... я не видел охраны по пути или камер наблюдения. Лилиак повернулась и странно улыбнулась. — Именно: если чего-то не заметил, это не значит, что этого нет. Грифоны прячутся. Они на деревьях, Дэнни. Я вновь нервно сглотнул. Окружающая растительность вдруг показалась враждебной и опасной... из-за таящихся в ней хищных и азартных к охоте грифонов. Мне уже хочется убраться из этого места, броситься подальше от заповедника. Каждый грифон может овладеть мной как... трофеем. Я ведь единорог, который в качестве трофея будет ценнее. — Бояться грифонов нормально. Пошли... Держись рядом и всё пройдёт как по маслу. Пока ты на территории Нового Лайонхарта, с тобой ничего не случится. Мы пришли в туристический отель. Он используется по довоенному назначению. Там можно снять номер, поторговать, сходить в ресторан или бар, а также посетить местного врача, ремонтника и мастеров других специфических услуг. В другие здания, что грифоны приспособили под свои нужды, пони не пускают, — Почему? — спросил я. — Так не терпится, — лиловые глаза пожилой пони с предостережением посмотрели на меня, — увидеть головы пони на стенах? Я моргнул, мой рот приоткрылся от удивления. Я никогда не привыкну к этому миру... Миру, где есть сразу несколько рас разумных существ. Тому, как они воспринимают друг друга. Ближайшие ощущения я испытывал в обществе нейтральных супермутантов, для которых естественно кушать человеческую плоть. Самым приветливым супермутантом был Маркус из Джейкобстауна. Ну, почему был... он до сих пор им является. Однако супермутанты являются видоизменёнными людьми, а грифоны по отношению к пони — совершенно другая раса. — Чем могу помочь? — спросил администратор отеля. Голос высокий, женский. Грифина с серым оперением. Она выглядит не столь устрашающей, а даже немного милой. На контрасте с другими суровыми грифонами, по крайней мере. На ней нет какой-либо одежды или защитного снаряжения – впрочем, как и на большинстве грифонов. — Эш Боун до сих пор Хранитель Заповедника? Глаза серой грифины выглядят несколько удивлёнными... от столь смелого вопроса Лилиак, я полагаю. Запрашивать самого главного грифона! Наверное, самого главного. Я не знаю, что этот титул означает, но уверен, что он занимает достаточно высокий пост, поэтому к нему так легко не попасть. И администратор утвердительно кивнула на её вопрос. — Чудно... —Лилиак с трудом удержала свой кашель. — Позови его в ресторан. Глаза грифины распахнулись ещё шире, настолько, что сиреневая пожилая пони могла бы в них пролезть. Смелости ей не занимать. После того, что она рассказала о здешних грифонах, мне трудно оставаться равнодушным. Страх, что из-за её дерзости нас сейчас пустят на мясо. Жалею, что я не надел шлем, чтобы скрыть свою тревогу. — Скажи ему, — добавила Лилиак, — что лиловый картограф пришла повидаться с ним. Он поймёт. Откуда она его знает?.. — Хорошо... — я сообщу. Тон грифоны угрожающий и холодный, как ночь в пустыне Мохаве. — Но если вы впустую потратите его время... — Я смерти не боюсь, дорогая, — сказала она, ухмыляясь. Она отвернулась и закашляла. — Вот же Дискорд... Пошли, — она повернулась ко мне. — Пообедаем. Выбор мяса у них самый лучший на Пустошах! — Может... — я пошёл следом за ней. — Ты будешь вести себя чуть более скромно? Хоть ты и не боишься смерти, но я ещё молодой... — А ещё называешь себя путешественником! — хохотнула она без оглядки. — В путешествиях твоя жизнь всегда подвержена риску. На фоне этой пони, что провела всю жизнь в исследовании разрушенного Королевства Грифонов и культуры свирепых и бесстрашных грифонов, я не более чем сопляк из Башни Тенпони. — Осторожность не означает трусость, — буркнул я. Огромный просторный зал, без каких-либо изысков. Белые облупленные стены. На всех окнах выбиты стёкла, и они заколочены листами фанеры для защиты от ветра. Освещением служат маслянистые фонари на столах. За большинством деревянных столов сидят пони и грифоны. По отрывкам разговоров ясно, что они обсуждают бизнес и торговые отношения с ближайшими поселениями. Заводят новые знакомства и так далее. Лилиак Джорни уселась за ближайший свободный столик, и я к ней присоединился. — Если хочешь поговорить с грифоном из Заповедника, — начала лиловая земная пони, когда я с любопытством засматривался на соседние столики, — лучшего места тебе не найти. — В нём есть что-то особенное? — Грифоны, мягко говоря, не в восторге, когда их отрывает от дел всякая дичь вроде нас с тобой, — она закашляла. — Скорее всего, дичь вроде тебя. Меня... старую и дряхлую они трогать не станут. Даже на мясо не гожусь. Просто пристрелят и кинут на корм собакам. Я чувствую, что вновь уставился на неё. С каким же легкомыслием и спокойствием она об этом рассуждает в обществе грифонов, что не брезгуют мясом пони. У меня недостаточно смелости, чтобы говорить это. Разве что в шутку, но без грифонов вокруг. — Так вот... чем особенно это место. Ты можешь только запросить аудиенцию у кого-то конкретного, и он, если захочет, придёт в отель, а именно в ресторан или бар. Или можешь подсесть к любому из уже находящихся здесь грифонов. Если грифон пришёл сюда, значит, он расположен к разговору с пони и на мясо тебя не пустит, если не спровоцируешь. Всё просто. — Что будете заказывать? — подошла молодая грифина с тёмно-оранжевым оперением. По росту в холке она ниже меня. У неё недовольный и рассерженный вид, она явно не хочет заниматься обслуживанием в ресторане. — Копченого мяса лося, овощного рагу и свежего сока из ягод, — сказала Лилиак. — И мне того же... — кивнул я. Раздумывать над выбором блюда мне совершенно не хотелось. Сейчас я как на иголках. Оранжевая грифина без лишних слов и жестов удалилась. Её продолговатый хвост мелькнул перед глазами и исчез за первым ближайшим столиком с посетителями. — Что с ней? — спросил я, имея в виду её далеко не приветливый вид даже для грифона. — За нарушения правил грифонов могут наказывать в виде... как это называлось в прошлом... — пожилая пони задумчиво постучала по деревянному столу. — О! Вспомнила. Общественными работами. — То есть? — Гордый грифон заповедника прислуживает пони... что ещё может быть унизительнее этого для поддержания порядка? — риторически спросила она, улыбаясь. — Отвращение к прислуживанию сильнее страха смерти в бою или на охоте. На этом и держится здешний порядок. По большей части суровые преступления, само собой, тоже караются выстрелом в голову или строгой изоляцией. — А-а... и что же она могла нарушить? — Не знаю. Может, украла что-нибудь у другого грифона. Между грифонами примерно те же правила, что и между пони. Я вздрогнул — разразился уверенный и чёткий голос грифона. — Кого я вижу! Из входа в ресторан к нам направлялся грифон, чьё светло-серое оперение подсвечивалось жёлтым светом маслянистых фонарей. Грифон облачён в тёмно-зелёную броню с откинутым назад капюшоном. Раскраска брони напоминает растительность заповедника. — Того, — продолжила Лилиак его слова, — кого ты не видел вот уже десять лет. Грифон без промедления подсел к нам, сложив лапу в кулак и протянув её Лилиак. Та в ответ ударила об него своим копытом. Белый грифон обернулся в мою сторону и с интересом уставился на меня своими рубиновыми глазами. — А это кто? — Просто попутчик, — ответила она. — Ты начала брать попутчиков? Как же ты изменилась... Действительно, я слишком долго тебя не видел. Ну, будем знакомы, — кивнул он. Он протянул лапу. Я неуверенно протянул ему своё копыто. Его крепкая когтистая лапа резко и крепко схватилась за него и потрясла. Почти как рукопожатие. — Хранитель Заповедника, Эш Боун. — Э-э... Дэниэл, — сказал я с волнением и убрал копыто. — Рад знакомству. — Ага... — проговорил он без особого радушия. Его интерес вернулся, когда его взгляд обратился к лиловому картографу. — Где твой Тамблвид? — Семь лет любуется восходом солнца на берегу Восточного побережья, — она позволила себе расслабиться, и на её лице возникла лёгкая тоска. Странная формулировка для того, кто уже умер. Что она означает? — А-а-а... мне жаль, — искренне произнёс Эш Боун. — У тебя с ним была общая страсть к путешествиям... Как ты себя чувствуешь после произошедшего? Суровый хищный грифон, Хранитель всея Заповедника, интересуется чувствами пожилой пони?.. Что-о?.. А ещё он знает, что означает её фраза о любовании солнцем? Как хорошо они знают друг друга? — Изначально было тяжело... Не хочу даже вспоминать об этом. Но потом кое-что переосмыслила и... смирилась с этим. Смирилась со смертью своего любимого пони, да так, что может легко о нём вспоминать? Что именно она переосмыслила? Нужно обязательно как-то спросить её об этом. — Переборола свою боль... Вот это дух! — искреннее восхитился Хранитель. — Прямо как у закалённого грифона! Оранжевая грифина вернулась с большим металлическим подносом и нашим заказом. При виде Хранителя Заповедника за столом она едва не обронила наши блюда. Её глаза расширились от изумления, вот-вот выпадут из орбит. В следующую секунду она со смиренным видом опустила голову и оставила заказ. — Э-э-эх, — с беспокойством вздыхает молодая оранжевая грифина. — Я... Э... То есть, вы что-нибудь хотите?.. — тихо спросила она. Светло-серый грифон в маскировочной броне отрицательно покачал головой. — И... — продолжила в чём-то провинившаяся грифина, повернувшись к нам. Её длинный коготь на правой передней лапе нервно скребёт деревянный пол. — Ваш счёт за еду... Большая серая когтистая лапа поднялась в воздух. Грифина вздрогнула и взглянула на неё, затаив дыхание. — Не нужно, — сказал Хранитель. — Это за счёт заведения. Она торопливо закивала, учтиво поклонилась и скрылась из виду. Да уж, Эш Боун однозначно птичка высокого полёта. Чем выше статус, тем ниже опускают головы... И Лилиак находится у него в друзьях?! Да ну нахуй! — Твой попутчик, кажется, чем-то удивлён, — слегка улыбнулся Эш. — Полагаю, ему невдомёк, что самый главный в Заповеднике и Новом Лайонхарте имеет связи с такой старой и дряхлой пони, как я. Они оба беззаботно рассмеялись. Что происходит?.. — Рот открыл... — улыбалась пожилая земная пони. Отхватив кусок закопченного лося, запила его ягодным соком. — Теперь ешь. Я, как послушная собачка, взялся уплетать за обе щёки уже не свой заказ, а угощение, так как оно досталось мне бесплатно. — Так... — начал Эш, когда мы съели почти половину из того, что принесли. В молчании я смог свыкнуться с ситуацией и обдумать случившееся. Ещё мне понравился ягодный сок. Захотелось ещё! Однако я решил проявить скромность и не просил добавки. — Что там на Востоке? Красный Глаз действительно имеет такое влияние? Я слышал об аликорнах на его стороне... Подождите... Единство и Красный Глаз со своей армией работают вместе? Что-то Хомэйдж и Литлпип забыли упомянуть столь важную информацию! Это крайне опасный союз. В таком случае никто не сможет им противостоять, только если они вдруг не разосрутся по какой-то причине. — Определённо. Он уже как несколько лет полностью захватил Филлидельфию и окружающие территории. Медленно продвигается на запад, поскольку сейчас он сосредоточен на юго-восток, в Хуффингтон. — Хочет подготовить почву для отношений с южной частью довоенной Эквестрии? Хочет быть единственным торговым партнёром с этой стороны Пустошей? Лилиак раскашлялась, отдышалась. — Пока что, думаю, да. Хотя, возможно, он уже не хочет церемониться с деловыми отношениями и имеет планы по захвату железнодорожного пути, что идёт в Балтимэйер. — А у него хватит силёнок, чтобы противостоять центру всей торговли на Пустошах? — со скептицизмом проговорил Эш. Пожилая пони растеряно развела копытами. — Дискорд его знает... Может, да, может, и нет. Готова поспорить на все свои оставшиеся зубы: что у Красного Глаза и Богини, что у Балтимэйерского Союза Торговцев припасено несколько козырей. С крупными силами всегда так... или я не права? — улыбнулась она, глядя на Эша. — Твой Заповедник тоже должен иметь свои припрятанные козыри, не так ли... Хранитель? Не она ли мне говорила, чтобы я не заикался об их секретах и не совал нос в их дела? Хотя... она имеет полное право так себя вести из-за связей с ним, в то время как мне, неизвестному единорогу, не следует подражать её наглому поведению. Хранитель Заповедника обречённо закатил глаза и покачал головой. А ещё Лилиак своей фразой о припрятанных козырях разожгла мой интерес к тому, что же спрятано в этом Заповеднике. — А разве твои разведчики и другие путешественники не сообщают обо всём, что связано с самой сильной империей на Пустошах? — И не только они... — с кислым выражением лица проговорил Эш. — О чём это ты? — Красный Глаз уже присылал сюда своих послов. И... он даже этот ход продумал. Он присылает своих грифонов на переговоры. — Ого... А вообще, как ты относишься к тому, что на него работает так много грифонов? — Сложно сказать. Если грифоны на него работают, значит либо он им хорошо платит, либо они действительно считают его сильным вождём. В любом случае... Я ему свой Заповедник так просто не отдам. Заповедник должен остаться неприкосновенным. Да и... — Светло-серый грифон рассеянно посмотрел на соседние столики, его голос стал тихим. — Большинство грифонов не позволят мне отдать Заповедник пони, каким бы могущественным и влиятельным он не был. — Понимаю... Ты не знаешь, какими силами и возможностями он располагает. А послы могли либо приукрасить, либо чего-то недосказать. Вот ты и не знаешь, как поступить в такой ситуации. Он мрачно кивнул и продолжил говорить в своём привычном тоне. — Хорошо, что его внимание сейчас сосредоточено на юго-востоке. Да и Анклав вдруг потерял интерес к Заповеднику. Всё это даёт мне больше времени на размышления. Анклав проявлял интерес к Заповеднику? Хранитель сталкивался с их солдатами или разведчиками? Возможно, даже воевал с ними? В этом Заповеднике и впрямь есть что-то интересное, если даже Анклаву любопытно, что обнаружилось грифонами в этом обычном с виду довоенном заповеднике. Мне следует... приложить максимум усилий, чтобы сдержать своё любопытство. Моя жизнь может оказаться под угрозой, не говоря уже о риске быть втянутым в политический, гражданский или военный конфликт. Слишком большая ответственность за моё любопытство. Лилиак разразилась очередным болезненным кашлем. — А ты... куда направляешься? Сомневаюсь, что ты приехала просто так повидать старого грифона. И сдаётся мне, что это связано с твоим кашлем... Не нравится он мне. — Ты прав, — она доела всю порцию и полностью осушила большую чашку с соком. — Скоро начну лёгкие выплёвывать вместе с кашлем... но до этого вряд ли дойдёт. Умру быстрее. Последние месяцы я крайне хреново себя чувствую. Лекарства уже не помогают, а только... облегчают симптомы. Но и они закончились. Лилиак озвучила перечень лекарств, от названий которых можно язык сломать. Хранитель Заповедника был в таком же недоумении от названий, что и я. — Прости... но ничего подобного у нас и близко нет. А что, простые лечебные зелья не помогут? — Лечебные зелья действуют лишь на свежие раны и повреждения. Болезни имеют несколько иной характер. Зелья не помогут. — Она так сильно раскашлялась, что съеденное едва не вернулось обратно на стол. — Блять... — устало простонала она, глядя на кровавое пятно на копыте. В рубиновых глазах промелькнуло сочувствие и грусть. — Всё настолько плохо... И ты хочешь терпеть до конца? — Я должна доехать до Западного побережья, а там... посмотрим. — Если бы я мог тебе помочь, я бы это сделал... ты же знаешь. Пока я жив, ты всегда желанный гость в Заповеднике и Новом Лайонхарте. — Да, я помню... Мы уже воспользовались твоим гостеприимством вчера. — Я наклонил чашку, чтобы допить остатки ягодного сока и подавился. Эш с недоумением взглянул, как мой кашель не уступает по силе болезненному кашлю Лилиак. Она в своём уме говорить об этом?! — Охотились в моём Заповеднике? — он замолчал. — Надеюсь, дичь попалась вкусная? — И не говори... Что? Почему ты так на меня смотришь? — спросила Лилиак, улыбаясь в мою сторону. — Но ты же предупреждала, что... — Я не знала, жив ли Эш Боун к тому моменту, — она невинно пожала плечами. — А обнадёживать тебя не хотела. Вдруг ты расслабился бы и совершил глупость. Вот же... Вот же... Впустую заставила меня волноваться, когда я охотился на того кабана! Чувствую непреодолимое желание утопить её в чашке ягодного сока. Эш Боун слегка улыбался, глядя за нашим разговором. Лилиак обернулась к нему, вернув серьёзное выражение лица. — В общем, ты ещё можешь мне помочь... Я планировала обменять свою винтовку с оптическим прицелом на несколько канистр с топливом для своего внедорожника... — Больше ни слова, — сказал светло-серый грифон. — Получишь топливо бесплатно. Я уведомлю нашего механика. — Большое спасибо... — она признательно кивнула. К Эшу Боуну подошёл незнакомый мне грифон и что-то прошептал ему на ухо. Он кивнул ему и тот удалился. — Ну, — он встал из-за стола. — Вынужден бежать по делам. Было приятно увидеться с тобой вновь. Его серая лапа легла на плечо Лилиак. — Взаимно, — улыбнулась она и закашляла. — Думаю, это последний раз, когда мы видимся. Хранитель Заповедника помрачнел. — Я буду скучать грифине по духу, — он похлопал лапой по её плечу. Она признательно кивнула, её глаза выглядят так, словно вот-вот заслезятся. Грифон развернулся и покинул ресторан, явно стараясь не растягивать болезненное прощание. Мы остались наедине. Лилиак опустила голову к пустой тарелке. — Подожди ещё чуть-чуть... мне нужно... — Я никуда тебя не тороплю, — сказал я. — Спасибо... —Тяжело прощаться со старыми друзьями... но ты уверена, что больше его не увидишь? Что не вернёшься с Западного побережья? Она подняла голову. Её взгляд... Ох... Моё сердце... все внутренности... всё скрутилось от горечи. — Да. Уверена.***
Текст книги по телепортации жутко интересный и увлекательный, но я никак не могу сосредоточиться на чтении. Всё время отвлекают мысли о Лилиак. Мне хочется с ней поболтать, что я бы и сделал, не будь она погружена в размышления. Она попросила меня помолчать некоторое время с того момента, как мы покинули Новый Лайонхарт. Ей необходимо всё переосмыслить. Я сгораю от любопытства! Книга по телепортации захлопнулась, и я отложил её на заднее сиденье «Медведя». Увидев, что Лилиак мысленно всё ещё находится где-то далеко, — при этом умудряясь ловко объезжать ямы и выбоины на дороге, — я повернулся к окну и наблюдал за движущемся пейзажем роскошной растительности Заповедника. Вдалеке я увидел убегающую от нас группу оленей. Какие события связывают Лилиак и Эш Боуна? Спустя десять лет Эш Боун хорошо помнит её особого пони, Тамбливида. Прошло слишком много времени, чтобы это помнить. Вывод только один. Они хорошо друг друга знали и чудесно проводили время. Я отчётливо помню взгляды грифона и Лилиак друг на друга. В них так много ностальгической тоски и печали от расставания. Одна из причин, почему я оставлял аудиозаписи перед уходом из Столичной Пустоши, а затем и Нью-Вегаса — слишком тягостные и щемящие чувства от осознания во время прощания, что видишься, возможно, последний раз в жизни. Двигатель глухо загрохотал, издал несколько кратких хлопков и заглох. Лилиак раздражённо стукнула копытом об руль. — Да чтоб тебя! — выпалила она, бережно остановив машину на обочину. — Пару часов назад отправились же! Лилиак открыла дверь и тяжело выбралась наружу. Я вышел следом за ней. Мы вместе начали приводить «Медведя» в чувство. — И как у тебя хватало терпения им до сих пор пользоваться? — удивился я, воздействуя своей магией на изношенные и вышедшие из строя механизмы двигателя. Земная пони встала на задние ноги и прислонилась к бамперу. Она внимательно следила за тем, что я делаю. — Пару лет назад он был куда более стабильным... — она отвернулась и закашляла. — Дерьмо... Впрочем, как и моё здоровье. — Синхронно стареете, — сказал я. Раздался приглушённый хлопок, по всему телу пронеслась неприятная боль. Я инстинктивно отскочил от капота. — Ай, блять... — вырвалось из меня. Лилиак рассмеялась. — Ого, как он огрызается... Видимо, не понравилось, что ты считаешь его старым. — Эй! Меня тут магическим разрядом ёбнуло, — моё копыто потянулось к рогу. В нём ощущается ноющая боль, думать и концентрироваться на чём-то тяжело. — Ничего страшного, — она небрежно махнула копытом. — Пройдёт. — Ох... Разряд лишил меня магии... — Я потёр копытом свой рог, и резко закивал головой, пытаясь отогнать вялость и рассеянность мыслей. — Примерно в течение нескольких часов восстановлюсь. — Тогда давай перекусим. К тому же мне вновь захотелось ягодного сока, — она опустилась на все четыре и пошла к дверям салона. — Налей, пожалуйста, и мне... — Я пошёл к своему переднему сидению. — Старуха нянчится с молодым жеребёнком... Может, мне тебя ещё и в рог поцеловать, чтобы не болел? — Было бы неплохо, — сказал я. Лилиак хохотнула. —Такой достойный ответ заслуживает награды. Сладкое журчание льющегося сока доносится до моих ушей. Земная пони протянула мне металлическую чашку с ягодной жидкостью. Я зажал её передними копытами, поднёс к губам и отхлебнул. — Какой же он чудесный... — простонал я в удовольствии. — Я вот всё думаю... — Да? — она повернулась ко мне, облизнув свои старые губы. — Что вас связывает? Эш Боун с лёгкостью поделился с тобой несколькими канистрами с топливом, увесистой бутылью сока... Только ленивый не заметит того, что он у тебя в неоплатном долгу. За что-то. Я наполнил свой рот очередной порцией сока и проглотил его. — В двух словах... с моей помощью он стал Хранителем Заповедника. — Ого... — Ага... Удачно совпало. Ты же помнишь, что я исследовала Королевство Грифонов? Так вот, мне случайно довелось выяснить, что один крайне важный артефакт их культуры уцелел. — Это был могущественный артефакт? — Лишь с символической точки зрения. Грифоны ценят свою культуру... а этот предмет существовал с незапамятных времён. Его происхождение, вроде бы, упирается в некую мифологическую Кристальную Империю. Эш Боун, впрочем, не любит поднимать эту тему. Он считает, что его создали грифоны. Лично мне без разницы. В голове промелькнуло воспоминание о том, как я посетил библиотеку Хомэйдж. Несколько тамошних книг были посвящены этой империи. — Что-то слышал о таком... — И это удивительно. О Кристальной Империи практически мало кто знал и до Великой Войны. За исключением историков и археологов. — Так и что это был за артефакт? — Связка кристаллов в виде когтей грифонов. Что-то вроде ожерелья. — Насколько велики кристаллы? — В натуральную величину грифоньего когтя. — Она раскашлялась, посмотрела на копыто с пятном крови. Вытерла его об свою тёмную броню из кожи и металлических пластин. — Как думаешь, оно действительно имеет отношение к Кристальной Империи? — Я думаю, что мне плевать на всё это. Да и вообще, у довоенных «историков», — Лилиак изобразила воздушные кавычки двумя копытами, — была мода на приписывание найденных кристаллов Кристальной Империи. Грифоны, зебры, гиппогрифы, драконы, яки... ЭшБоун утверждает, что оно принадлежало первому в истории объединению грифонов. — Были и вторые объединения? — Ты же видел, какие они хищники... Индивидуалисты. Это удивительно, что они вообще смогли объединиться в целое королевство. В общем, да. Семнадцать кланов впервые объединились. Каждый клан из кристалла вытесал копию когтя своего лидера. Это... ожерелье передавалось королю. Продолжалось... это недолго, и королевство распалось, а ожерелье временно затерялось. Грифоны вновь объединились уже по другим причинам. — И... какую роль это ожерелье из кристальных когтей сыграло в судьбе Эша? — Он привлёк к себе внимание, добился уважения и власти, а затем устроил перемены. Я невольно просвистел от изумления. С помощью этого исторического артефакта Эш Боун взлетел высоко по иерархии. Символ власти и уважения. Настолько влиятельный символ, что это помогло ему добиться перемен... К слову, об этом. — Какие перемены? Лилиак разразилась очередным кашлем, который продолжался около минуты. Она настолько разодрала себе горло, что выпила несколько чашек ягодного сока. — Как же он меня достал... На чём я закончила? — На вопрос о переменах в Заповеднике. — А, точно... Больше ста лет в Заповедник пони попадали только в виде трофеев или мяса. Из-за Анклава, что подло вставил кинжал в их крылья, они возненавидели всех пони. С тех пор грифоны не доверяют пони. Да и вообще кому-либо помимо своих сородичей. За годы, разумеется, этот гнев поутих. Самым лояльным к пони оказался... Эш Боун. — Как ты с ним познакомилась? Пожилая пони обнажила свои испорченные зубы и странно улыбнулась. — Я и Тамблвид решили поохотиться в Заповеднике... Я уставился на её улыбку и... не смог удержать своего истерического смеха. — Да... — кивнула она. — С учётом того, что мы с тобой вчера сделали... могу понять твою реакцию. В общем, меня и Тамблвида засёк пролетавший грифон Заповедника... Нам невероятно повезло. Был бы это не Эш Боун — нас бы уже пустили на мясо. — Охуеть... А я думал, что только мне может повезти подобным образом. — Удача сопутствует каждому, только не всегда виден результат её воздействия. К примеру, информация о том кристальном ожерелье в виде когтей грифонов пригодилась спустя восемь лет после того, как я о нём узнала. Мы разговорились... Эшу я понравилась. Тамблвид, естественно, меня приревновал... Картограф задумалась. На её устах образовалась тоскливая улыбка... которая исчезла в приступе очередного кашля. — Как же болят лёгкие... я была бы счастлива, если бы грифон их изодрал в клочья! — прохрипела она. — Ну что... твоя магия ещё не вернулась? Я попытался воспользоваться телекинезом. И у меня получилось поднять пустую металлическую чашку, но с трудом. Я смог удержать её в течение минуты, после чего утратил контроль. — Этого достаточно... — сказал я. — Достаточно, чтобы успеть сделать инструментами хоть что-то. — Учись ловко работать ртом, а не своим рогом, — сказала она мне вслед. — Звучит крайне неоднозначно... — бросил я, закрыв дверь. — Знаю. Я рассмеялся, наклонившись к двигателю.***
14 число Месяца Хлеба, Вайолетдэй. Двадцать третий день пребывания. Огонь потрескивает в костре. Я сижу вблизи него, ощущаю его облегчающее тепло посреди окружающей меня вечерней прохлады. Тихий шелест редких кустов и одиноких деревьев неподалёку. Чем дальше мы отдаляемся от Нового Лайонхарта, тем меньше растительности вокруг становится. Мы съехали как можно дальше от дороги, чтобы свет огня особо не привлекал путешественников. Хотя в сторону Ванхувера никто не ездит. По пути нет поселений. Скоро начнутся и вовсе просторные и голые земли. Лилиак лежит напротив меня. Она поужинала жареными лисицами, запив всё ягодным соком. Закутана несколькими слоями покрывал, её взор устремлён в тёмное облачное небо. — Как часто, — начал я, — ты видела чистое небо, без облаков? — В Королевстве Грифонов оно нередко было безоблачным, — с трудом проговорила она. Ей всё труднее разговаривать. Когда она молчит, я могу расслышать её утробное дыхание. — Восхитительное зрелище, должно быть... — Ну и вдоль Восточного и Западного побережья, над водой, можно увидеть безоблачное небо. — Она громко закашляла, прикрыв рот копытом. — А ты? Как часто его видел ты? — Я же вырос в Стойле, на самом юге. Южнее Рейнпорта. — По карте это самый крупный южный город Эквестрии.— Увидел небо, когда едва дорос до восемнадцати. —Какие же были твои ощущения, когда его увидел? — Это было... — я поднял глаза к тёмному небу, пытаясь вспомнить свои первые ощущения. — Головокружительно. Бесконечный серый потолок. Лилиак рассмеялась, а затем раскашлялась. — Дискорд тебя дери... Смеяться нужно аккуратней. Тяжело было привыкать? — Первые два месяца избегал взгляда в эту бездну, а потом уже... да. Смирился. И научился им любоваться. — Ты прожил всю жизнь под землёй... Почему же ты ушёл? — Мне пришлось уйти. Смотритель меня возненавидел. — За какие такие шалости? Я чувствую, что улыбаюсь. Когда-то я действительно шалил... Но убегал я во время всеобщей тревоги. — Отец ушёл, чем вызвал хаос среди жителей. Я сразу ушёл вслед за ним. — Надеюсь, у него была веская причина. А что насчёт матери? — Умерла при родах. Я её никогда не знал. — Я не знала обоих своих родителей. Оба были караванщиками. Погибли ещё до того, как я произнесла первое слово, которое в итоге оказалось ещё и первым ругательством. Мои губы растянулись в усмешке. — Моя тётя за мной приглядывала. Тебя, я так понимаю, воспитывал отец... Нашёл ли ты его на Пустошах? — Да... — вздохнул я, видя перед собой его умирающее лицо за бронированным стеклом в комплексе проекта «Чистота». — Он умер за своё дело незадолго до того, как я его нашёл. — Соболезную... Я восхищаюсь такими, как он. У него была цель. Стержень, за который он держался до самого конца. Что насчёт тебя? Какая же у тебя цель? Ты ушёл так далеко... Вопрос, который я задаю себе вот уже девять лет. Были самые разные варианты ответа в разные периоды путешествий. Среди ответов ближе всего кажутся странствия по Пустошам. — С тех пор, как отца не стало... и я помог довершить дело всей его жизни... В общем, я просто странствую. Иногда выполняю всякую курьерскую работу. И польза, и удовольствие. Хочу повидать мир, в котором живу. Узнать, что его населяет. Что в нём интересного и как сделать его лучше. — Как я тебя понимаю... — она болезненно раскашлялась. Помолчала, и продолжила. — Многообразие этого мира меня воодушевляет и наполняет... смыслом. Я вот тоже пыталась приносить пользу жителям Пустошей. Изучала и описывала местность и преуспела в этом. Надеясь, что в увиденной мной территории другие увидят... какую-то пользу или выгоду. Полезный ресурс, местность для создания поселения или ещё что... Много ты повидал? На меня нахлынули образы из прошлого. Какие только пейзажи я не видел! — Достаточно, но по-прежнему есть много мест, которые ещё интересны для меня. — Ванхувер? — Да... Я узнал, что поблизости того города есть некий «Купол». Довоенный секретный объект. Научный центр, что хранит в себе знания, чертежи и технологии довоенного мира. — Ого... Будь я моложе, тоже отправилась бы на его поиски. Место, где сохранились довоенные знания, которые успели сохранить. Обалдеть можно. Но зачем ты его ищешь? — Ищу... Ну, не говорить же ей, что я ищу возможность вернуться в свой параллельный мир. Она мне всё равно не поверила бы, с другой стороны, её знание о мире под конец жизни обогатилось бы... Нет, она не поверит. К тому же, придётся долго объяснять. — Я ищу возможность телепортироваться на большие расстояния... чтобы было проще путешествовать и не чинить каждые два часа довоенную рухлядь. Я посмотрел на внушительный корпус бурого, как у медведя, цвета. Картограф понимающе улыбнулась. — К слову об этом... — продолжил я. — Ты случаем не встречала на своём пути каких-либо исследовательских центров, что изучают вопрос далёких телепортаций? Лицо Лилиак Джорни болезненно скривилось. Она прикрыла рот и закашляла. — К сожалению, нет... Есть ли какая-то конкретная конечная цель в странствиях? — спросила она едва слышным голосом, повернувшись ко мне.— Сейчас твой запрос прозвучал так, словно у тебя есть цель. — Ну... В каком-то смысле, да. Ищу своё место в жизни. Для начала хочу увидеть все возможности, что этот мир может предоставить. Повидаться с его жителями, пообщаться... сформировать понимание сурового мира, в котором нахожусь. Поразмышлять над увиденными руинами больших городов, заброшенных селений... — Что ты чувствовал, когда видел руины городов Эквестрии, вроде Рейнпорта, Филлидельфии? — Какую-то... тоску? Гнетущее чувство одиночества... Трудно объяснить. Даже немного обидно, какой чудесный мир мы потеряли. Глаза Лилиак блестят от огня, на который устремлены. — Руины напоминают мне о том, как временно счастье. Что мир недолговечный. И как легко всё может исчезнуть. Мы редко осознаём то счастье, что имеем. После утраты... — её глаза посмотрели прямо на меня, — остаётся только ценить воспоминания и испытанные эмоции. Радоваться тому, что нам повезло иметь счастье. Уголки её губ приподнялись. Я моргнул, так как почувствовал, что уставился на лиловую пони, закутанную покрывалами. Мой рот приоткрылся. Мне нечего добавить к её словам. — Хорошо сказано... Если подумать, то, когда я смотрю на безжизненные руины, мне порой хочется вернуть время вспять и увидеть подлинную красоту былого мира. — Ты-то можешь... Шары воспоминаний тебе помогут. Шар памяти о владелице магазина, к которой пришёл устраиваться новый сотрудник. Но те воспоминания о помещении, за окном почти ничего не было видно. И в тоже время... — Хочется увидеть всё своими глазами... ощутить присутствие своим телом. —Вовремя... ты объявился в моей жизни, когда она почти подошла к концу. — Она перевернулась обратно на спину. — Как приятно общаться с тем, кто разделяет те же впечатления и переживания, что и я. Я уже и забыла, каково это... — Тамблвид? Она закашляла, и молчала около минуты. Видимо, собиралась с мыслями. — Да... Мы понимали друг друга, у нас была общая страсть. — Исследовать опасные территории Королевства Грифонов? Лилиак кивнула с ностальгической улыбкой. Я подкинул больше веток в костёр, и он затрещал интенсивнее. — Чем руины того королевства отличаются от здешних? — спросил я, поправляя ветки в костре. — Ничем. Те же руины. Та же радиация. Мутанты и прочее хреновина. Правда, место куда более... пустынней, чем наши Пустоши. Спасибо Анклаву, который высосал оттуда всё, что мог. — Так чего же вас туда тянуло? — Всё-таки некоторые отличия были. Другая культура... да и всегда хотелось чего-то необычного. Не так много пони её повидали. Культура грифонов казалась... особенной. — Неудивительно, почему она чувствует себя уверенно в обществе грифонов. — И опасной. На Сапфировом море, возле побережья, можно было услышать отдалённые вопли, увидеть вспышки света над водой у горизонта. — Что же там происходило? — Я и Тамблвид в шутку называли это Морем Гигантов. — Жуткое название... — Именно. Не знаю, что произошло в той части моря, но после падения мегазаклинаний там откуда-то возникли огромные морские чудища. Они ведут ожесточённые схватки с драконами за ту территорию. — Драконами? — удивился я. То есть она хочет сказать, что в этом мире у драконов появились достойные конкуренты? Охренеть... — Ага. Соседний континент всё-таки находится ближе всего именно к территории Королевства Грифонов, а на юге в центре моря, что разделяет два континента, находится Лавовый остров. Его тоже населяют драконы. — Что же такого в той части Сапфирового моря? Почему они именно там? Почему не разбрелись по всей планете? — Я слышала о какой-то непонятной магической активности, погодных аномалиях и просто аномалиях, что привлекает и драконов и чудищ. Как свет привлекает мотыльков. Чрезвычайно опасная зона. Держись от той части моря подальше. Её тон полностью серьёзный. Не похоже, что она преувеличивает. Если она так мрачно отзывается о происходящем... мне действительно лучше держаться оттуда подальше. Усмирить своё любопытство и запихать глубоко в своё сознание. По телу волной прошёлся пугающий холод. Я зябко поёжился. — Жуть... — Огромные существа, что дерутся в воде между собой... В мире людей нет так огромных и опасных тварей. Разве что в научно-фантастических фильмах. Недавно Наблюдатель тоже упоминал об огромных существах на севере Сапфирового моря. Не хочу думать об этом. Лучше сменить тему. — Скучаешь по тем временам? — Надеюсь, вопрос риторический... — Она болезненно закашляла. — В ином случае это глупый вопрос. Разумеется. Мы видели столько всего... и, что самое важное, вместе. От вида безжизненных руин рядом с ним я не чувствовала себя одинокой в этом большом мире. Мы делились впечатлениями, мыслями об увиденных красотах и диковинках. Это были лучшие времена. Я бы с удовольствием пережила всё это снова с ним... если бы только могла. Языки пламени резвятся у меня перед глазами. Лилиак продолжала глядеть в небо. — Я тоскую по его любящим объятиям, по его нежным касаниям и ласкам, по теплу его тела... по его улыбке, когда он любуется восходом солнца. Восход солнца... — Ты как-то упомянула в разговоре с Эшем Боуном... что твой особенный пони уже семь лет наблюдает за восходом солнца. Грифон это понял... а я так и не догадался. Что это значит? Лилиак помолчала. Она издала тяжёлый, продолжительный и болезненный вздох. — Он обожал любоваться восходом солнца. Смотреть, как это могучее светило возвышается над морем. Как его утренний свет ярко отражается на воде... Как он и хотел, его тело я оставила на Восточном побережье под открытым небом, обращённым к морю... Лилиак закрыла глаза. Я почувствовал, как у меня щиплет глаза, ком подкатился к горлу. Сердце заныло от её слов. — С тех пор он не пропускает ни единого восхода солнца.***
16 число Месяца Хлеба, Орэндждэй. Двадцать пятый день пребывания. Мозги закипают от книг по телепортации и магическому барьеру. Лилиак управляет транспортом, и я с пользой провожу данную мне возможность обучения, пока мы в пути. Двигатель успел заглохнуть... тринадцать раз за три дня с момента, как мы покинули Новый Лайонхарт. Я его уже возненавидел. В один момент я в порыве злости не удержался и заехал по нему увесистым разводным ключом, за что Лилиак заехала копытом мне круп. В остальное время я сохранял спокойствие... благодаря рассказам Лилиак из своего прошлого. К примеру, как она вместе с Эшем и Тамбливидом отправились за тем кристальным ожерельем. Я, естественно, озвучивал небольшие эпизоды из своей жизни. Без всяких подробностей и названий, чтобы не вызвать подозрений. Ей было интересно слушать меня, а мне приходилось виртуозно изворачиваться от её встречных вопросов о том, где именно это происходило. Она любит путешествия так же, как и я... Общаться с ней одно удовольствие. Жаль, что с каждым часом её здоровье становится всё хуже и хуже. «Медведь» съехал на обочину, он наклонился и был готов перевернуться. — Твою... — выпалил я, магией схватившись за руль и выровняв машину. — Лилиак? — Ох... — простонала она, держась за грудь. И нажала задней ногой на тормоза. — Я... — Да я вижу, что тебе плохо. В который раз. Давай я уже наконец-то сяду за руль. — Я ещё могу... — закашляла она. Машина остановилась. — Нет, не можешь... давай, садись на моё место и отдыхай. Чем больше ты перенапрягаешься, тем сильнее твой кашель. — Всё в порядке, я справлюсь. Я покачал головой, открыл дверь и выбрался наружу, навстречу бушующему холодному ветру, которому способствовала открытая и голая местность. Деревьев и кустов нет. Вдалеке виднеются горы со снежными шапками. Пустота. Какие же мы крошечные на этом фоне... Ничего живого. Лишь я и Лилиак. Открыв водительскую дверь, моя магия обволокла пожилую пони и переместила на пассажирское сиденье. Я уселся за руль и нажал на педаль газа. Лилиак уже показывала мне на картах, где можно проехать к Ванхуверу. С этим проблем не возникнет. — Просто отдыхай. — Х-хорошо... — сдалась она, едва повернувшись на сиденье. Её лицо исказила гримаса боли, она схватилась за грудь и раскашлялась. Тяжело смотреть на её мучения. Тяжелее было только осознание, что я ничем не могу ей помочь. Её глаза закрыты, а дыхание хриплое и утробное. — Не молчи... — простонала она. Говорит она медленно и аккуратно, чтобы не вызвать болезненный приступ кашля. — Расскажи что-нибудь. — О чём? — О своей особенной пони... Ты когда-нибудь любил? — Да... — ответил я. Мои копыта сильнее обхватили руль. Не хочется мне об этом разговаривать с другими. Не люблю я это. В горле чувствуется горечь, а сердце ноет от боли. К тому же, меня начала донимать зависть к той долгой любви, что была у Лилиак. Не знаю из-за чего именно, но я не могу молчать. Я не могу отказывать тем, кто находиться в столь... болезненном состоянии. — О... это хорошо... Какой она была? — Чудесной. На устах Лилиак я заметил улыбку. — Лестно отзываешься... Значит, она для тебя не пустое место. Но мне хочется узнать больше... что ты в ней нашёл? Я закрыл глаза, и попытался представить Брис. Моё сердце сжимается от нахлынувшей вины. Я вижу лишь её кровь на своих руках. Нет, соберись... Думай о хорошем. Игнорируй плохое. — Её любопытность... Она была такой же любознательной, как и я. Часто обсуждали друг с другом полученные знания. Наш взгляд на мир формировался практически... синхронно. У нас ведь были одни и те же книги. Хотя читать она любила больше, я любил больше копаться в технике. — Она... отправилась с тобой в Пустоши? — Ага... Но лучше бы она осталась в безопасности под землёй. Осталась бы живой. — Жизнь может оборваться в любой момент, — сказала Лилиак и тяжело и громко закашляла. «Руины напоминают мне о том, как временно счастье. Что мир недолговечный. И как легко всё может исчезнуть». — Да... — Не могла постоять за себя? Я не могу сдержать улыбки. — Могла... ещё и как! Энергомагическое оружие... Взрывчатка... От того, кто меня обидел, она и мокрого места не оставляла. Лилиак засмеялась, болезненно раскашлявшись. — Всё... хватит меня смешить... Иначе увидишь мои омерзительные лёгкие на защитной решётке. — Хорошо... не буду. В общем, она была умна и способна. Медицинские навыки на высоте. С ней мне всегда было интересно общаться. И даже чувство юмора было неплохое... — Не вспоминай её шутки... — осторожно предупредила Лилиак. — А что ещё расскажешь помимо её юмора? — Ну...***
18 число Месяца Хлеба, Гриндэй. Двадцать седьмой день пребывания. Впервые за два дня я увидел хоть что-то помимо камней, голой земли и заснеженных гор впереди. Железнодорожная станция, а за ней заброшенный городишко, через который пролегает железная дорога. Она идёт с юга, после станции она сворачивает на запад и ведёт в сторону Ванхувера. Если повернуть на юг, можно добраться до руин Хуфлэнда. Ни табличек, ни надписей о названии. Ничего. Раздались приглушённые хлопки... уже ставшие для меня раздражающими. Я покрепче надавил копытами на руль, глубоко вздохнул и выдохнул. Вдох... Выдох... Я аккуратно остановил этот анекдот на четырёх колёсах на обочине одного из кирпичных домов. Лилиак дремлет. Ясно слышу её мучительное и хриплое дыхание. Дверь открылась, и я выбрался наружу. Мой плащ затрепыхался под гуляющим пронзительным ветром. Вдалеке слышен тоскливый скрип какой-то металлической конструкции. И больше никаких звуков. В последнее время я слишком сильно отсидел свои мышцы. Пойду осмотрюсь. Двигаться полезно. Пассажирская платформа и здание вокзала почти развалились. Внутри всё завалено бумажным мусором, покрыто пылью и грязью. Я осматривал дом за домом в надежде обнаружить что-то ценное или интересное. Из-за сильных ветров кирпичные дома обветрились, в каждом из них крыши обвалились, в некоторых — целые части стен. Оставаться там опасно. Обследовав примерно полдюжины домов, я набрёл на очередной дом, где обнаружил за трухлявым шкафом спрятанный сейф. Я ощутил прилив радости от находки. Я не терял ни минуты и взялся играть с замочком. Особых препятствий не возникло. Внутри есть на что посмотреть: канцелярские бумаги с кучей мудрёных математических расчётов, сложных даже для меня, и небольшая коробка-футляр. Осторожно, Дэниэл... не забывай, что произошло с тобой, когда ты схватился за тот шар памяти. Всё что угодно может быть магической ловушкой. Я свернул в трубочку несколько листов бумаги и аккуратно потыкал коробку-футляр. Ничего странного не произошло. Потыкав её ещё несколько раз, я бережно взял её магией и поднёс к себе. Коробка-футляр из красного дерева, с выгравированной надписью золотистого цвета: «Воспоминания». С напряжением от предвкушения опасности я открыл футляр. Внутри я обнаружил фотоальбом молодожёнов, подписанный как «Эрик и Минди». На фотографиях запечатлена счастливая пара единорогов. Каждое весомое, по их мнению, событие их счастливой жизни вклеено сюда. От радостных улыбок у меня самого на лице появилась улыбка. Листая фотоальбом, я пришёл к выводу, что вместе они всего несколько лет: молодая страсть и искры счастья читались на их лицах, как чёрный текст на белой бумаге. Я отложил в сторону фотоальбом и поглядел на остальное содержимое коробки-футляра. Там ещё оказался шар памяти, а рядом сложенная записка. Не уверен, стоит ли мне снова заглядывать в шар памяти, но записку стоит прочесть. Хотя бы узнаю, чего следует ожидать. Второй шар памяти на моей... памяти. Забавно звучит. Взвесив «за» и «против», я всё-таки решил заглянуть в него. Но уже сидя внутри «Медведя». Сейчас я ограничился запиской. Минди Её больше нет. В тот день, когда я вернулся с работы, обнаружил полицию у своего дома. От них я узнал самое ужасное в своей жизни: моя жена стала жертвой ограбления, её убили. Сложно описать словами всю ту бурю эмоций, что я испытал. Сейчас осознаю, что в первые мгновения меня охватило недоверие, за ним последовал страх и нарастающее беспокойство, и последнее и уже после того, как я увидел её мёртвое тело, в тот момент мне показалось, что всё вокруг исчезло. Вся моя жизнь оборвалась в одно мгновение. Тело холодное и неподвижное, как лёд на мели. Эта страшная картина до сих пор не выходит у меня из головы. Полное осознание произошедшего настигло меня спустя несколько часов, до этого времени всё казалось жестоким кошмаром; тот вечер стал для меня вечностью. Полиция расспрашивала меня, что было ценного в моём доме, что могли унести грабители. Мне было не до того, я никого не слушал, я пребывал в каком-то трансе, стоял с пустым взглядом на наш дом. По моим щекам ручьём бежали слёзы, сердце разрывалось от боли. Казалось, что я задыхаюсь. Я до сих пор чувствую эхо этих эмоций. Всё же через некоторое время я выполнил просьбу полицейских и проверил свой дом. Без всякого интереса рассматривал тот бардак, который устроили грабители, но вещи из дома не исчезли, лишь беспорядочно валялись по всему дому. Сами по себе все они ускользали от моего сознания, но отчётливо напоминали о прошлом меня и любимой. Всё в этом доме напоминало мне о ней. Воспоминания хлынули на меня потоком. Я заплакал. Ноги подкосились. Упал. Уснул. Перед этим полицейские пытались мне помочь. Проснулся утром на своей кровати. Видимо, кто-то положил меня туда, как меня не смогли привести в чувства. У моего дома дежурила полицейская. Может, это она тогда положила меня в кровать. Не знаю. Да мне и всё равно. Утром не сразу осознал произошедшее вчера. Сначала всё показалось кошмаром, но потом всё вернулось. Ограбление. Минди. Смерть. Пустота. Боль в груди. Вновь хлынули слёзы. Мне понадобилось время, чтобы прийти в себя и ответить на вопросы полицейской. В какой-то момент я не выдержал и наорал на неё за назойливость. Она спокойно это перенесла, даже с грустью и сочувствием ко мне. В конце концов я ответил на её вопросы и сообщил ей, что ничего не украли. Почти. Грабители украли у меня только Минди. Мой лучик солнца. Моё желание жить. С того момента прошла неделя. За это время я похоронил свою любимую. Грабители. Они ничего не украли, и их труднее будет отследить, как мне сказали. Тогда я не воспринял это должным образом. Минди нет, а значит, другое уже не имеет значения. Дома почти не бывал, ночевал на вокзале, а когда бодрствовал, то ходил по улицам городка, порой покидал его пределы. Не до конца осознаю этих своих действий, может, подсознательно искал причину для жизни, может, искал свою смерть, может, хотел быть подальше от дома и приносящих боль воспоминаний, а может, всё сразу. Я решил переехать, найти новую работу. Без Минди дом, где я сейчас пишу это, не имеет для меня смысла, мне в нём больно находиться, сердце постоянно сжимается, как я смотрю на его стены и мебель. Грабители осквернили его. Да. Грабители. У меня появилась новая цель. Я найду их. Не имеют значения их цели. Неважно, как, но я найду этих ублюдков и отдам под суд. Я буду судьёй на этом суде. Здесь же я оставлю эту записку и воспоминание перед тем роковым днём. Было бы неправильно предать забвению того, кого я любил здесь. Минди, как только я завершу здесь дела, мы встретимся. Я люблю тебя, мой лучик. Эрик Фрост. Столь яркие подробности... моё сердце ноет от собственных воспоминаний. Я знаю, каково это — чувство потери близкого человека. Всё в тот момент теряет всякий смысл. Кажется, что дальше жить не стоит. Эрик нашёл свою новую цель жизни — месть. Что до меня... и до Брис... мне некому было мстить. Вина лежит полностью на мне.***
С подавленным чувством я вернулся к Лилиак. Она всё ещё дремала. Я уставился на светящийся шар, который зажал в своих копытах. Сделаю это сейчас, чтобы в дальнейшем не испортить себе настроение. Я был в теле единорога, Эрика. Он заполнял кое-какие важные бумаги — рутина, да и только. Через несколько минут он устал, судя по его тяжёлым вздохам, и пошёл спать, направившись в свою спальню. Там его ждала Минди в ночной полупрозрачной пижаме. Живая. Любящая пони счастливого жеребца, которую он вскоре потеряет. Они быстро перешли к любовным утехам. Своей сексуальной одеждой и настроем она подняла бодрость в уставшем от работы жеребце, словно бы передала ему свою энергию. Это было уж слишком личное. Мне не стоило заглядывать. Неправильно всё это, но прервать воспоминание я не мог. Я видел и чувствовал всё то, что и Эрик. Это было приятно... чертовски приятно. Сложно противиться чужим ощущениям. Особенно таким чудесным. Возникал конфликт... между моим отношениям к ним и тем, что я сейчас испытываю через Эрика. Шёрстка Минди приятно пахла какой-то сладостью, а грива — нежными и ненавязчивыми духами. Эрик, прости меня за вторжение... Надеюсь, ты простил бы, если бы был жив. Абстрагировавшись от тех знаний об их судьбе, я попытался воспринять с точки зрения экспериментатора или научного наблюдателя. Поглощая информацию, как Эрик — соки Минди... Да чтоб... Тяжело сосредоточиться, когда перед тобой такие виды, а химические процессы организма принадлежат не тебе. Отсюда как бы я не думал о противном, отвращения не испытаю. Мне подвластно лишь осознание происходящего. Так... Почерпнув необходимую мне информацию, я подтвердил свои догадки о том, что в совокуплении пони не было каких-либо необычных для меня телодвижений, только отсутствие ловких пальцев, которые могли доставить больше удовольствия, чем копыта. Хотя и копыта тоже могли что-нибудь доставить; а ещё Эрик умело засовывал свои оба ствола... Не думал, что им можно это делать. Теперь я понял, какое ещё преимущество приносит рог не только для самого владельца: у единорогов один из стволов всегда будет стоять, всегда будет твёрдым. Неоценимое преимущество в магической и... постельной жизни единорогов. Но всё же стоит быть осторожным с рогом: лишнее или резкое движение — и приятное времяпровождение резко превращается в болезненное. Хотя кому-то и такое по душе. Ещё я узнал новые позиции для... фехтования рогами и теперь мой арсенал пополнился ещё на несколько интересных позиций для атаки. Чем больше вариантов позиций, тем больше вероятность, что цель потерпит сокрушительное поражение. Когда закончилось сие действие, меня выбросило из прекрасных воспоминаний в реальность, оставив лишь возбуждение от увиденного и «прочувствованного». Однако оно почти что сразу исчезло, так как вернулось осознание, какая судьба ждала эту парочку... вернее, одного из них. Я думаю, Эрик оставил это воспоминание, чтобы его дом всегда помнил тех, кто здесь жил... и для других, если найдут, какое счастье он когда-то имел. Иметь счастье и потерять... как я, как Лилиак... Лилиак продолжала дремать. Пускай и дальше спит. Во сне она хотя бы свободна от болезненного и мучительного кашля. Я вернул шар памяти в дом Эрика, а затем пошёл приводить старого и разваливающегося медведя в чувства. Я закрыл капот бурого цвета со вмятинами. И огляделся. Слишком темно. Я не вижу даже дома, у которого мы остановились, если не посмотреть на него со включённым фонариком на шлеме. Не вижу смысла ехать в темноте, а свет фар может привлечь внимание, однако в тоже время спать не хотелось. В голову пришла мысль, как можно нагнать сонливость. Я достал книгу по магическому барьеру и взялся читать... Время пролетело незаметно. Завтра утром попрактикуюсь.***
19 число Месяца Хлеба, Саяндэй. Двадцать восьмой день пребывания. Седьмой день на пути к Ванхуверу. По расчётам Лилиак мы уже должны были добраться, но частые поломки и долгие починки отняли слишком много времени. А ещё я практикуюсь в магии, что тоже вносит свою лепту в оттягивании времени. Мерцающий синим светом барьер полностью окружает меня. Хоть и всего лишь ненадолго, секунд десять, но это всё равно достижение! Я запрыгал от радости. Лилиак к тому моменту уже проснулась и наблюдала за мной. На моё ликование она отреагировала с улыбкой. И в очередной раз позавидовала возможностям единорогов. Хорошенько позавтракав, мы двинулись в путь. Спустя час пути двигатель снова заглох, но был и положительный момент. Мы заглохли в широком ущелье. По ориентирам мы находимся на границе Ванхуверского региона. Неужели мы до него добрались? По сторонам от меня возвышаются высокие горные массивы, впереди виднеются другие горные массивы. На старых довоенных картах изображается, что Ванхуверский регион окружают, подобно чаше, высокие вереницы гор. Внутри горные массивы также возвышаются, но не столь высоко. Горы сверху покрыты толстым слоем снега, на равнинах виднеются группы елей с тёмно-зелёными иголками. Неподалёку от нас пролегает та самая железная дорога, что идёт с Хуфлэнда. — Вот, готово... — неосознанно пробурчал я и закрыл капот. — Можно выдвигаться. Слышен какой-то приближающийся звук. Я напряг свои уши. Это похоже на шум автомобиля. Я в мгновение заскочил в салон и достал оттуда снайперскую винтовку. — Что случилось?.. — тяжёлым голосом спросила Лилиак. — Кто-то едет нам навстречу. Выбрал я позицию повыше и подготавливал винтовку к стрельбе, как раздался грохот удара и столкновения. Они разбились? Я выждал около пяти минут, но ничего не происходило. Никто не появлялся за скалами и холмами впереди. — Да что же это такое? — буркнул я и пошёл обратно к «Медведю» с винтовкой. — Что там? — Не знаю. Кто-то разбился. Давай подъедем поближе к тому возвышению. Доехав до нужной точки, я вышел с винтовкой проверить окрестности. За высокими тёмно-зелёными елями я увидел перевёрнутый и покорёженный от нескольких переворотов автомобиль. Возле него суетится медведь. Он... лакомится телом пони. Возможно, тот пони разбился из-за того, что на него внезапно выскочил медведь. Неважно, выжил ли пони вовремя столкновения, он уже всё равно стал обедом счастливого медведя. Больше никого в окрестностях не видно. Я вытянул магазин из винтовки, зарядил экспансивным патроном и вставил магазин обратно. Прицелился. Прости, мишка. Голову медведя частично разорвало от столь мощного выстрела. Его тело, покрытое бурым мехом, тяжело рухнуло на землю. Я спустился вниз к месту аварии. Голова мёртвого пони уже обглодана, но это не помешало мне увидеть, что он является единорогом. По крайней мере являлся. Бедняга. На нём чёрная боевая броня с символом на плечах, изображавшим череп пони с короной. Легковой автомобиль серого оттенка. Даже после аварии видно, что его движок и остальные механизмы впечатляли своей новизной и качеством. Корпус сильно помят, в хлам, внутри салона всё перевёрнуто, как в «Лаки 38» после празднования моего Дня Рождения. Жёсткая авария. Какой бы хорошей эта машина не была, она уже никуда не поедет. В ящиках запасы провизии и патроны крупного калибра почти как у моей винтовки. И без долгих поисков я обнаружил оружие, к которому они применялись. Это снайперская винтовка с длинным стволом почти в идеальном состоянии, с глушителем, а также с мощным оптическим прицелом. Сама винтовка окрашена в матовый тёмно-синий цвет с чёрными узорами, напоминавшие очертания ветра. Она определённо делалась по заказу — «Шёпот Ночи». Такое же название было выгравировано белыми буквами под рукояткой. Загляденье... Вот это искусство. Её бы в музей. Среди остальных обнаруженных вещей оказался съёмный укороченный ствол, под которым прикреплён лазерный прицел. Он такого же оттенка и с теми же узорами, что и «Шёпот Ночи». Сообразив, что к чему, я попробовал отсоединить длинный ствол с этой винтовки. Он отсоединился, что дало мне возможность с лёгкостью установить короткий ствол. Я снял глушитель с длинного ствола и присоединил к этому. Теперь оружие похоже на карабин со снайперским прицелом, который тоже можно без проблем снять, если он окажется ненужным, поставив вместо него, к примеру, лазерный прицел, который также находился здесь. У оружия высокая скорострельность, как для снайперской винтовки, но недостаточно высокая, как для обычного карабина. «Шёпот Ночи» лёгок, удобен, приятен на спуск и со слабой отдачей. Всё. Я должен это признать. Не могу больше сдерживать свои эмоции. Это однозначно любовь с первого взгляда. В образовавшемся хаосе я смог достать: три сотни бутылочных крышек, непонятную металлическую карточку золотистого цвета с именем «Блэкуотер» и чёрным изображением черепа пони с короной, бинокль, лечебные принадлежности, пистолет с глушителем крупного калибра и боеприпасы к нему, географические довоенные карты, несколько Стелс-Баков... Автомобиль с таким хорошими содержимым под капотом... дорогое и редкое снаряжение. Золотая волна бьёт из-под угла у этого разведчика. Обеспеченный и богатый до безобразия. По крайне мере был таковым. Пока мне не надоело рыться в бардаке, из интересного я обнаружил записку. Блэкуотер, твоё основное задание — исследовать изменения Пустоши за пределами Ванхуверского региона за последние два десятилетия. Хуфлэнд и его окрестности — исключение: нам и так известно, что там происходит. Исследуй ближайшие регионы. Чем дальше от Ванхувера, тем меньше подробностей можешь собирать. Принц возлагает на тебя большие надежды. Лейтенант Принца, Редстоун. Принц? Лейтенант Редстоун? Любопытно... Вопреки мифическим россказням из Хуфлэнда здесь бурлит жизнь, причём бьёт через край, судя по столь обеспеченному разведчику. Забавно, что Хуфлэнд в записке упоминается как исключение. Всё-таки в Ванхувер оттуда ходят. Но почему мало кто возвращается? Возможно, жизнь в Ванхувере в сравнении с религиозными группами кажется куда привлекательней? С улыбкой хмыкнув от этой мысли, я пошёл обратно к «Медведю». У меня больше нет желания перебирать оставшееся добро. — Рассказывай... — прохрипела Лилиак, когда я завёл двигатель. Он протяжно застонал, но в итоге завёлся. — Мне интересно... — Какой-то богатый разведчик разбился на своей машине. Даже в разбитом состоянии его движок выглядит получше нашего, — хохотнул я. — Так что, как видишь, в Ванхувере жизнь бьёт ключом. Лилиак болезненно раскашлялась. — Жаль, что... в таком состоянии я... не смогу насладиться его улицами. От её слов у меня заныло в груди.***
Еловые леса сопровождают нас на пути к Ванхуверу. Я не могу налюбоваться их красотой. Несколько дней подряд мы видели только голые и пустынные земли. Такое разнообразие доставляет визуальное наслаждение. — Здесь красиво... — простонала Лилиак, повернувшись к своему окну. — Да... И этот воздух, насыщенный запахом елей... Он чудесный. — Не могу сказать об этом... болезнь мешает насладиться. Ощущение красоты сменилось печалью... Стало как-то не по себе, что могу испытывать то, чего не может она. Машину слегка качнуло от ямы на асфальте. Я смотрел только вперёд. Не знаю, что говорить... На душе чувствуется какая-то тяжесть. Справа от меня доносится едва слышный из-за гудения двигателя шорох. Лилиак в тёмной броне повернулась в мою сторону. — Я думала о твоей утерянной любви так рано... — сказала она и хрипло закашляла. Даже звук её кашля болезненно режет слух. Мои копыта сильнее ухватились за руль, а уши напряглись в ожидании того, что она скажет. — Когда Тамблвида не стало... кажется, что я потеряла всё. Жизнь перестала меня интересовать. Я оставила его тело под открытым небом на берегу. Несколько месяцев подряд я не могла наплакаться. Боль утраты оказалась слишком сильна, как бы я к ней ни готовилась. Мы оба знали, что это случится... но... как оказалось, всё было куда сложнее. — Ты... сейчас с такой лёгкостью его вспоминаешь. — Время лечит, но я пришла к выводу... — от неё начал исходить грубый и режущий горло кашель. — Ох... как же тяжело... Видишь... Старение — это крайне неприятная, мучительная... невыносимая... роскошь. Я повернулся к ней. На её устах видна усталая улыбка. — Почему ты удивлён?.. Я не могу объяснить ей своё удивление. Не припомню, чтобы кто-то так отзывался о старости. — Не знаю... — А я знаю... Ты ещё молодой и не понимаешь этого. На Пустошах редко кому удаётся дожить до такого возраста, как я. Радиация, болезни, рейдеры и воры... Старость — это роскошь в Пустошах. Большинство жеребят не доживают даже и до десяти лет. Они не успевают познать любовь к особенному пони. А те, что становятся взрослыми, в большинстве случаев не узнали искренней любви и заботы. Я начал догадываться, куда она клонит. — Да, боль утраты невыносима, но... я всё равно по-прежнему одна из самых счастливых пони на свете. Я всю жизнь занималась любимым делом, получала от этого незабываемое удовольствие... повидала потрясающие виды. А ещё... я всё это пережила с любимым пони. Дожила вместе с ним до старости. Я прожила насыщенную и яркую жизнь. — Не припомню, чтобы... на Пустошах так удачно сложилось чья-то жизнь. — Именно... это осознание заглушило мою боль. Да, бывало тоскливо, но я всегда напоминала себе об этом. Так я смогла научиться вспоминать только хорошее. Его объятия... его тепло... его улыбку... Ценить то, что имела такое счастье. Ты тоже имел счастье любви. Пусть и недолго, но всё равно ты имел то, чего подавляющее большинство не испытывало. Я чувствую влагу на своих глазах. Мои губы крепко сжаты. — Счастье, как и мир, в любом случае недолговечно. Цени то, что имеешь сейчас... и даже после утраты продолжай радоваться тому, что ты имел это счастье. Цени пережитые в ходе этого счастья эмоции. Будь то общение с теми, кто тебе безумно нравится, но вы не можете быть вместе. Помни и цени то, как тебе было весело и интересно с ними. Цени то, что тебе повезло с ними пересечься, и что они вызывали в тебе приятные и любовные чувства. Цени смех с ними. Цени радостные эмоции. Цени то, что ты испытывал к Брис... и то, что ваши чувства были взаимными. Горло будто сдавило от сухой горечи и болезненной тоски. Во рту всё пересохло. — Мне повезло встретиться с тобой под конец своей жизни... — она закашляла. — Когда я отправлялась в путь на Западное побережье, я не ожидала, что встречу такого попутчика, как ты. Приятный и интересный собеседник, добрый пони с чувством юмора... который разделяет те же переживания по поводу странствий. Так... приятно на душе, что в конце моей жизни удача подбросила мне тебя. Старой пони было с кем наговориться перед смертью. Да, я хотела этого, поэтому и взяла тебя с собой, но не ожидала, что всё так чудесно обернётся. Я ценю это... — И я ценю это... По моим щекам скатилась слеза. — Ох... извини. Я не хотела тебя расстраивать. — Не переживай, ты не в ответе за мои эмоции. — Но всё же... чувствую себя виноватой. — Считай это слезами радости, — с трудом улыбнулся я. — Как же мне хочется тебе помочь... от бессилия мне становится плохо. — Ты можешь мне в кое-чём помочь, — ответила она после небольшого молчания. Она хрипло раскашлялась. — Всё, что в моих силах... — сказал я. — Я боюсь, что могу не дотянуть до побережья. И... я даже забыла тебе сказать, зачем туда направлялась... общение с тобой слишком приятное. Помнишь, мой Тамбливид любил наблюдать за восходом солнца над морем? — Да... — А я любила наблюдать закат солнца над водой... — Ох... — сердце заныло от понимания её последнего желания. — Если не доберусь вовремя... Ты только не вини себя тогда. Оставь меня под открытым небом... обратив меня к солнцу, как я оставила Тамбливида. — Мне... казалось, что влюблённые хотели бы быть вместе после смерти. — Нет... Нам такое клише неинтересно. — Даже сейчас, в таком состоянии, она продолжает шутить. Наслаждается жизнью до последнего. — Мы и так прожили всю жизнь вместе, мы уважали интересы друг друга, — добавила она. — А вот наблюдать за восходом и закатом солнца над водой нам удавалось крайне редко. — Хорошо... я обещаю. Я костьми лягу, но выполню твою просьбу. Впервые за последние несколько дней страданий Лилиак широко улыбнулась. Её улыбка излучает благодарность. — Что мне делать с твоими вещами? «Медведем»... твоими картами и записями... — Как тебе... захочется... «Медведь» и так уже на последнем издыхании. А записи... сейчас они устарели. Вся информация в разных объёмах известна другим. Эти записи имели значения только для меня. — Ну, тогда я оставлю этот ящик с тобой... В конце концов, это была работа твоей жизни. Лилиак Джорни болезненно раскашлялась. Её горло надрывалось от столь грубого и режущего кашля. — Пока есть возможность. Ты лучшее, что у меня случалось после Тамблвида. У меня нет слов, чтобы выразить свою благодарность... если бы могла, я бы тебя обняла. Я не могу сопротивляться этому желанию. Просто не могу. Синяя магия моего телекинеза удерживает концентрацию на руле и педалях, пока я наклонился к Лилиак и крепко удерживаю её в своих объятиях.