***
Ее щеки промокли от пота, но не от слез. Киеко сидела на грязной неудобной койке, прислонившись затылком к каменной стене. Она была одна, отданная на съедение тишине, которая медленно выводила ее из себя и не давала успокоиться. Если бы только она знала, что случилось с Кагеямой, что они собирались с ним сделать… и был ли он вообще еще жив. Киеко провела рукой, которая была вся в синяках, по запутанным волосам, пытаясь отвлечься, но тут же поняла, что все было тщетно. Она слишком устала, чтобы попробовать распутать волосы, а кожа ее головы была слишком чувствительной после того, как из прически вырвали все шпильки. Потом ее бросили в эту клетку. Она сумела спрятать одну шпильку под языком и уже переместила ее под грязное сено койки. Киеко не собиралась тут умирать, пускай она пока понятия не имела, как выбраться из этой камеры, из этого замка, и вернуться обратно в ее лес. Обратно к ее семье. Сперва она нуждалась в информации. А еще должен был вернуться Кагеяма. Она должна была хотя бы узнать, что произошло. Она закрыла глаза, пытаясь отогнать от себя мысли о худших сценариях, и начала думать о сочных зеленых листьях, шумящих на ветру, запахе земли и аромате приготовленной Асахи еды в конце долгого дня. Она представила руки Суги, легкую травяную нотку в воздухе, которая всегда чувствовалась рядом с ним, и как нежно его голос и руки позаботились бы сейчас о ее ранах. Как жестче проявила бы себя доброта Саеко. Киеко прижала колени к груди и подумала о смехе Ячи, об их переплетенных пальцах, аромате цветов и ощущении лета. И ее сердце продолжало биться, биться, биться.***
Звуки гремящих цепей и сломленный смех, эхом разнесшиеся по подземелью, вырвали ее из успокаивающей полудремы. Хоть и будучи сонной, она все равно инстинктивно слезла с койки и отползла в самый дальний угол камеры, и, когда дверь снова открылась, резкие слова стражников она разобрать не смогла. Моргнув, она слишком поздно сообразила, что впихнули к ней Кагеяму, который явно едва стоял на ногах. Она рванулась вперед и захрипела под его весом в попытке смягчить его падение. Тяжелый. Живой. Даже смеющийся. Только его руки были связаны тяжелыми оковами. Его голова упала ей на плечо, когда он рухнул на колени, и она замерла от неожиданного прикосновения, но не отстранилась. Правила жизни теперь у них были другие, из знакомых они превратились в союзников с нерушимой связью. Киеко просто продолжала поддерживать Кагеяму до тех пор, пока дверь снова оглушительно не захлопнулась, а тяжелые шаги не стихли. Когда вокруг них вновь воцарилась тишина, и они остались одни, она отстранилась и убедилась, что Кагеяма смотрел на нее и внимательно слушал. — С тобой все будет в порядке, — ее голос чуть надорвался, а во рту было слишком сухо. Она бы душу продала за чашку воды, набор чистой одежды, ломоть хлеба. Они были избиты, истощены, отчаянны и беспомощны — вовсе не в порядке, но… — С нами обоими все будет хорошо. Кагеяма выдохнул и приподнял голову, прожигая взглядом тяжелый замок на двери, а затем посмотрел на свои запястья в оковах. Киеко чуть отползла в сторону, благодарная тому, что он все-таки успокоился, и нашла шпильку. — Когда придут стражники, надо будет снова надеть их, — мягко сказала она ему, успокаивая себя новым заданием, и начала хитрить со шпилькой. Она надеялась, что еще не позабыла эту часть своих тренировок. Вздохнув, она приступила к работе. Как глупо было так долго сражаться со своим прошлым, считать, что его надо было забыть и отречься от всего до ее перехода через границу — весь этот болезненный, тяжелый путь к смирению — и теперь ее наказывали за это десять лет спустя. Если бы только ей хватило смелости выжечь поблекшие чернила, помечавшие ее шпионкой. Раньше метка была гарантией поддержки, знаком признания у людей из Джоузенжи, целью которых было внедриться в соседнее королевство, с которым они уже так давно неофициально воевали. Но когда их движение раскрыли, метка стала опасностью для каждого ее владельца — даже для тех, кто никогда не хотел ее носить. В лесу все это было неважно. Оковы открылись с громким, удовлетворяющим ее звуком, и Кагеяма выдохнул, вынимая руки. Испытываемая им боль явно отражалась на его лице, когда он вытянул плечи в более удобное положение, морщась и осторожно разминая свое больное плечо. — Спасибо, — прохрипел он. Киеко заставила себя вымученно улыбнуться. — Надо только чтобы стража не заметила. Когда мимо пройдет патруль, думаю, достаточно будет просто нацепить их и не защелкивать. Стратегия. На этом языке говорили они оба, причем намного лучше, чем на любом другом, где требовались обмены любезностями. — У тебя не получилось выяснить, сколько и когда? — спросил Кагеяма и попытался проморгаться, но потом сообразил, что теперь он мог просто поднять руку. Киеко напряглась, чувствуя, как потрепанные остатки ее здравомыслия сдерживали вместе нить логики, ведущую к назначенной миссии. И их целеустремленность поможет им все это пережить. — Еще не успела. Но положись на меня, я скоро все выясню. Кагеяма кивнул, и он казался еще более истощенным, чем она — а ведь Киеко казалось, что она и пальцем пошевелить скоро не сможет от усталости. Она мало чего знала о прошлом Кагеямы, но догадывалась, что это место сильно било ему по самым больным местам. По крайней мере, ему не придется справляться с этим одному. Никому из них не придется. И, по крайней мере, ни Ячи, ни Хинаты с ними в этой дыре не было. Ворона сорвалась с места, как пущенная стрела, летя за помощью… к утру Карасуно явно придут их спасать. Остальные варианты развития событий были немыслимы. — Я уже давно не был в этом замке, но по-прежнему помню его план, да и систему караула они вряд ли сменили, — предположил Кагеяма, и тут Киеко впервые искренне улыбнулась. Они выберутся отсюда и вернутся домой — они справятся.***
Ушиджима сосредоточился лишь на том, чтобы переставлять одну ногу за другой; его голова кружилась, болела, когда он раз за разом вспоминал произошедшее — с того момента, как стража утащила Тобио, до его планов проведения публичной казни человека, которого большую часть своей жизни Тоору пытался защитить. Нет, Ушиджима не мог думать об этом в таком ключе — привязанность Тоору всегда заканчивалась тем, что он не обращал внимания на преступления Тобио, и Ушиджима не мог податься на такие же сантименты из-за одной ностальгии. Сейчас он нуждался в неприкосновенности своих покоев и в тишине. Никакой бумажной работы, никаких казней, которые казались необходимыми формально, но не морально — все. Хватит. Пройдя мимо стражи в свою комнату, он удивился поприветствовавшему его во тьме свежему бризу. Давящее чувство того, что он был не один, быстро охватило его, и он невольно сглотнул. В его голове раздался голос, который он вот уже давно должен был забыть. Когда мы встретимся в следующий раз, мне придется тебя убить. Если это и впрямь был он, Ушиджима не мог позволить страже вмешаться. Задержав дыхание, он медленно закрыл за собой дверь, чувствуя, что каждая мышца его тела была готова уклониться от оружия или кулака. — Вакатоши, — этот голос Ушиджима узнал тут же, но ему все равно потребовалось немного времени, чтобы сопоставить его с нужным именем — не виделись они уже очень давно. В конце концов, когда его последний раз звали по имени? — Сатори, — ответил он пару мгновений спустя, не совсем вежливо, но Тендо вообще забрался в его покои без приглашения. В этом противостоянии вежливость явно отходила на второй план. Подойдя к своему столу, Ушиджима не смог найти масляную лампу, которая в ту же секунду загорелась с кресла у окна, бросив тени на ухмыляющееся лицо Тендо. — Сюда, Ваше Величество, — его титул из уст Тендо прозвучал, как привычное прозвище. Ушиджима чувствовал себя неготовым, но смирился и присоединился к человеку у окна, сел в кресло напротив, чувствуя, как по его оголенным рукам от сквозняка побежали мурашки. Что нужно сказать человеку, которого ты не видел со дня смерти своего брата и отца? То были трагедии, оставившие его единственным наследником королевской семьи, сделали Ушиджиму королем за одну ночь. Изменили его жизнь навсегда. А как сильно изменился Тендо, работая на границе? Прошло так много времени. Пускай Ушиджима отказался от их когда-то сильной связи, он внезапно испытал ностальгию по той легкой дружбе, что была у них с Тендо. Возможно, это у него просто день выдался такой, со всей этой непонятно откуда взявшейся ностальгией. — Ты вернулся, — признал Ушиджима. Губы Тендо изогнулись в острой улыбке. — Только не обделайся от счастья, Вакатоши. Вижу, ты тут занят работой могучего короля. Какое великолепное шоу — объявление публичной казни предателя. Ушиджиму охватило пронизывающее горячее чувство, будто разливающееся под кожей, когда он осознал, что Тендо видел приговор, и Ушиджима не мог понять — почему он так себя чувствовал, почему от этого ему было не по себе. — Убийство моего отца не может остаться безнаказанным, — слишком уж настойчиво сказал он. Тендо вздохнул и поставил лампу на стол между ними, оставив попытки добиться желанного им драматического эффекта. — Боже, — пробормотал Тендо, вытягивая руки и устраиваясь в кресле поудобнее, а потом положил руки на живот. — Убийца твоего отца был наказан уже давно. — Тобио поймали буквально только что, так что я в этом сомневаюсь, — холодно ответил Ушиджима, но нервозность его не покидала — причем еще с того момента, как поймали Тобио. — Ты не того брата взял, Вакатоши, — пояснил Тендо, напряженно вглядываясь в него. — Мы оба это знаем, не так ли? — Этот человек мне не брат, — Ушиджима выдал это быстрее, чем даже успел обдумать. Он посмотрел на свои руки и осознал, что они дрожали. — Наличие у нас одного отца не делает Тобио моим братом. — Странно, а ведь в случае с Тоору этого было более чем достаточно. Но я не собираюсь тут вдаваться в семантику, — Тендо пренебрежительно помахал рукой, но выпрямился и заговорил более тяжелым голосом. — Тот наемный убийца, сидящий в твоей темнице в ожидании повешенья, виновен в смерти твоего отца так же, как и ты. Как и я! Разумеется, это значит, что он совершенно чист — не считая убийственные кутежи, заказанные твоим отцом. Но, опять же, это всего лишь семантика! Ушиджима начал раздражаться, что редко с ним случалось, а потому раздражало его еще сильнее. — Чего ты хочешь? Чего ты намереваешься добиться? Ты пытаешься запутать меня, мне что, отпустить этого человека из-за неубедительных доказательств, которые никто из нас подтвердить не может? У меня нет выбора. — Ты ведь король, Вакатоши, — упрямо парировал Тендо. — Ни у кого в этой стране нет такого обширного выбора, как у тебя. А можно ли повесить человека из-за неубедительных доказательств, которые никто из нас подтвердить не может? — Все не так просто, — как смеет Тендо врываться сюда и считать, что он может все вот так разрешить? — Я не могу колебаться, ибо есть люди, которые хотят изничтожить нашу династию. Я единственный наследник этой короны. Ответственность не оставляет места личным выборам. — Выборы, выборы, выборы, — Тендо снова помахал рукой, и Ушиджима впервые заметил огромный, рваный шрам, проходящий от его локтя до ладони. — Значит, ты хочешь пожертвовать маленьким Тобио, чтобы сделать заявление. Ладно. Но разве ты кое-что не забыл? — Уверен, что коли так, ты меня просветишь. Тендо издевательски усмехнулся, и пляшущие в его глазах огоньки заставили Ушиджиму увидеть его не таким незнакомцем, а скорее рыцарем с горячей головой, каким его знал Ушиджима все детство. — Скучал я по этому, — сказал Тендо с толикой тепла в голосе и тут же перешел к беспощадному, резкому тону. — Все так хотят наказать убийцу твоего отца, аж с ног сбиваются, но разве тебе не интереснее, кто убил твоего брата? Тоору. Ушиджима закрыл глаза, почувствовав нахлынувшие воспоминания, сжал кулаки. Когда он снова открыл их, Тендо сидел, наклонившись вперед и поставив локти на колени, внимательно глядя на него. — Бинго, — прошептал он. — На этот вопрос уже есть ответ, — напряженно ответил Ушиджима. Сегодня он был слишком выбит из колеи, чтобы справиться со всеми этими воспоминаниями и вызываемыми ими эмоциями. — Я уже давно смирился с его… — С его чем? — спросил Тендо. — Его планами убить тебя, и поэтому перед тем, как он успел это осуществить, они быстро убили его? Да еще и Иваизуми заодно? И что странно, это стоило жизни Ширабу пару дней спустя? — Да, — выдавил Ушиджима через стиснутые зубы. — Нет никакой необходимости… Тендо оборвал его. — Необходимость в правде есть всегда, потому что ложь тебя парализует. Она не дает тебе править своим королевством. Ушиджима сглотнул, подумывая позвать стражу и закончить уже этот разговор. Но это был бы подход труса. Ушиджима глубоко, размеренно вздохнул, и сумел спокойно заговорить: — Прошу прощения. Тендо аж ухмыльнулся. — Не надо мне этих твоих формальностей, аж жутко становится. Я знаю, что за твоим каменным лицом есть нечто большее, как бы сильно ты ни изменился. — Ты почти не изменился, — мрачно пробормотал Ушиджима, и Тендо опять хохотнул. — В одном ты прав. Врагов у тебя больше, чем союзников, и все они хотят увидеть твою голову на серебряном блюде, Вакатоши. Ситуация на границе ухудшается с каждым днем. Эта страна на грани войны, и тут ты планируешь публичную казнь, чтобы доказать силу своей династии. Такой шаг может дать совершенно другую отдачу, и в итоге ты останешься либо без жизни, либо без чести, а скорее всего без ничего. С какой стороны не посмотри — это просто безумие. Ушиджима выпрямился и приподнял подбородок. — Если ты пытаешь заставить меня отменить эти планы и пойти по пути труса, вместо того, чтобы показать народу, что им нельзя сомневаться в могуществе моего правлени… — А разве ты на страхе и ненависти хочешь построить свое правление? — вставил Тендо, на что Ушиджима так и не смог ответить. Тендо вздохнул и потер висок. — В общем, повеселиться я не прочь — делай, как знаешь. Важно с умом выбирать тех немногих людей, кому ты можешь доверять. Это значительно бы упростило мою работу. — Твою работу? — спросил Ушиджима. У него было ощущение, что Тендо говорил не о настоящей причине, по которой его отозвали с границ — то было посещение встречи для обсуждения стратегии по подавлению выказываемой Джоузенджи агрессии. Мир между королевствами был слишком короток, слишком хрупок, чтобы выдержать нынешние конфликты, и правительство собиралось принимать более кардинальные меры. — Я здесь затем, чтобы свершилось чудо, — загадочно ответил Тендо и встал на ноги. Ушиджима последовал за ним в двух шагах. Какая-то часть Ушиджимы, несмотря на все разочарование и вопросы, что поднял в нем Тендо, не хотела, чтобы тот уже уходил. — И что же конкретно ты имеешь в виду? — поинтересовался он. Тендо резко повернулся и снова удивил Ушиджиму, положив свою теплую руку ему на плечо. — Разумеется, чтобы твоя голова не пала с плеч, несмотря на то, что почти все желают твоей смерти, — он ухмыльнулся, и пускай большая часть его речей в лучшем случае его несколько беспокоила, Ушиджима почувствовал… небольшой прилив надежды. Последнее время с этим понятием он был практически не знаком. — Рад был вернуться, — вздохнул Тендо. — Хотел еще раньше, но как-то это было до странного невозможно. Очередное любопытное обстоятельство. Но! Мне пора спать, да и мы не хотим, чтобы твоя стража что-то заподозрила. Утром мы сможем еще поразгадывать любые загадки, — Тендо отсалютовал ему двумя пальцами. — Еще две вещи! — он отдернул руку от виска и с ухмылкой помахал ей. — Во-первых, не рассказывай своим консулам о моем маленьком визите, ладно? Ушиджима нахмурился, но не успел он ответить или спросить, к чему такой уровень секретности, как Тендо продолжил. — Во-вторых — ты какой-то напряженный. Я договорился, и завтра ночью к тебе придет очень приятная девушка. — Я не заинтересован, — немедленно ответил Ушиджима. Еще ему не хватало… Но Тендо потрепал его по щеке, и что-то в его улыбке привлекло внимание Ушиджимы. — Поверь мне, она тебе очень понравится. Наслаждайся. И с этим он выпрыгнул из окна в ночную мглу. — Мог бы воспользоваться дверью, — ровным голосом выдал Ушиджима, глядя на удаляющийся силуэт друга, и остался в тишине наедине с вопросами, которые он должен был забыть и никогда, никогда себе не задавать.* * *
— Ваше Величество! Ушиджима ахнул, резко вдыхая, все еще видя перед собой кровь Тоору. — Ваше Величество, это был просто сон — Вы в порядке? То есть, Вы точно в порядке, ведь я рядом! Еще один жадный глоток воздуха. Его легкие по-прежнему работали. Он был все еще жив. Ушиджима был жив. — Ваше Величество? Бояться нечего… Проведя дрожащей рукой по усталому лицу, Ушиджима заставил себя должным образом открыть глаза. В приглушенном свете лампы он увидел яркие глаза и круглое лицо, находившееся слишком уж близко. Когда они встретились взглядами, улыбка незнакомца стала еще шире. — Ну вот! Все хорошо! Это был просто сон! Просто сон. Ушиджима приподнялся; он еще не пришел себя. Казалось, что все было по-настоящему. Как всегда. Но когда он посмотрел на свои руки, никакой крови на них не было — они были чисты, как всегда. Ушиджима оторвал взгляд от них и решил разобраться с незнакомцем в покоях, чтобы взять себя в руки. — Почему ты… — Здесь? — радостно спросил рыцарь, беззаботно обрывая его. — Я услышал странные звуки и хотел удостовериться, что Вы в порядке! Странные звуки?.. Эти кошмары следовали за Ушиджимой с той самой секунды, когда он нашел Тоору с Хаджиме вот уже много лет назад. Но никто этого не замечал. Это же как громко метался Ушиджима, чтобы привлечь внимание стражи? Так не пойдет. Распрямив плечи, Ушиджима вновь принял позу, излучающую непоколебимую силу, каким он и должен всегда быть по своему статусу. Он оглянулся, собираясь сказать всем, чтобы они вернулись на свои посты, но был озадачен тем, что больше в комнате никого не было. Стражник проследил за его взглядом, явно смутившийся. — Э-э… на самом деле, тут только я. Звуки были не такими уж громкими… но я беспокоился, а потому должен был проверить! Мой коллега считает, что у меня отберут должность уже в первый день, и, э-э, на самом деле было бы очень круто, если бы вы этого не сделали! — стражник приподнял челку двумя пальцами и усмехнулся Ушиджиме. — Обещаю, лучше рыцаря вы не сыщете! Какой странный человек, но, казалось, именно к таким был всегда расположен Ушиджима. Он моргнул, будучи неуверенным, как разрешить эту ситуацию, и решил прислушаться к интуиции. — Как тебя зовут? — Гошики Тсутому! Я из маленькой деревни на границе Шираторизавы! Я часто помогал разбираться с пограничными конфликтами и оттачивал свои навыки в надеждах служить Вам и убедить Вас, каким ценным бойцом я буду рядом с Вами! — Гошики гордо ему улыбался, причем делал это насколько искренне и свободно, что это застало Ушиджиму врасплох. — На самом деле, я наслышан и о Ваших собственных навыках владения клинком, и я стремлюсь превзойти Вас! …и тогда Вам точно следует оставить меня при себе и объявить меня сильнейшим рыцарем королевства! — внезапно осознав, что он подверг свой новый пост опасности, Гошики запнулся, но все равно предложил Ушиджиме стакан чистой воды. — Прошу, простите мое вторжение. Я лишь хотел быть абсолютно уверен, что Вы в полной безопасности, а застал Вас в хватке ночных кошмаров… моя мать говорила мне, что чистая вода и доброе слово помогут очистить после них голову. Ушиджима принял стакан и обрадовался прохладе в ладони. — Моя мать пела мне и моему брату, — и почему он вообще это сказал. Вероятно, дело в позднем времени. — Звучит замечательно, — ответил Гошики с чуть дрожащей улыбкой. — Покоится она с миром. — Да, — согласился Ушиджима, засмотревшись на то, как играл свет в его стакане с водой. Она могла быть отравленной: возможно, Гошики послали сюда улыбаться и погрузить его в ложное ощущение безопасности. Это был бы действительно креативный подход к покушению на убийство. В его голове ясно прозвенел голос Тендо. Важно с умом выбирать тех немногих людей, кому ты можешь доверять. Чистая вода и доброе слово, значит? Ушиджима в три глотка выпил весь стакан.* * *
— Экономь выданную воду, — голос казался глубоким, несмотря на то, каким он был низким и хриплым, а присутствие другого человека в камере напротив ошарашило Киеко. Она немного задремала, размышляя над тем, когда ждать следующей порции, и сколько она могла выпить сейчас. И тут из соседней камеры раздался этот голос. Они пробыли здесь как минимум двадцать четыре часа безо всяких признаков того, что кто-то кроме них гниет в этом подземелье, от чего у Киеко по коже пробежали мурашки. Судя по всему, здесь никто не задерживался ни до суда, ни для длительного заключения — скорее, камеры были временными вместилищами для людей, которых вскоре передавали для свершения их настоящего приговора. Вероятнее всего — смерть. А, возможно, и нечто похуже. Она не могла решить, хороший это знак или плохой — завести соседа. Так или иначе, им надо выбираться отсюда, и поскорее. — И еду тоже, — добавил незнакомец. — Все, что ты получишь в три следующих раза, будет на вкус, как дерьмо, и притупит твои чувства. Сволочь Рауч всегда добавляет свой фирменный штрих. Киеко закрыла глаза, пытаясь игнорировать дыру в желудке и сухое горло, отчаянно нуждающееся в большем количестве воды. Им даже такой простой вещи не дадут, значит? — Спасибо за предупреждение, — вежливо ответила она, тем самым помогая себе не разрыдаться — вот это была бы совершенно напрасная трата энергии. Как и ее попытки поработать шпилькой с огромным замком, когда она чувствовала, что сходит с ума. Пускай она знала, что это было тщетно, Киеко предпочитала чем-то себя занимать. Мужчина в соседней камере лишь что-то пробурчал в ответ. Кагеяма начал метаться в своем беспокойном сне. Киеко начала обратный отсчет с 10000. На 8796 она уже не могла выносить эту тишину. — Как вас зовут? — спросила она. Никакого ответа. На 7551 незнакомец прохрипел: — Он придет сюда с утра. Приготовься. Будет ужасно. Как и всегда. От последнего предложения по спине Киеко пробежала дрожь, а сердце закололо от такой предопределенности. Сколько же это человек тут пробыл? И к чему такое особое обращение? — Как я могу приготовиться? — спросила она. Мужчина то ли рявкнул, то ли усмехнулся, будто она спросила что-то глупое, будто готовиться было бесполезно. — Тебе повезло, он будет больше заинтересован в твоем спутнике. Если ты достаточно глупа, чтобы попытаться его защитить, будь готова страдать вместо него. Как обнадеживающе. — Вы имеете в виду Кагеяму? — спросила она, поражаясь тому, как спокойно звучал ее голос. — Он хочет причинить боль Кагеяме? — А кто здесь еще, кроме меня, — мрачно пробормотал мужчина и притих. С бешено бьющимся сердцем Киеко посмотрела на свои побитые руки. Сможет ли она вспомнить все те уроки, что так старательно подавляла в себе и старалась забыть? Но… она не была монстром, не была машиной для убийства. Я не могу потерять контроль над собой, пообещала она себе. Это невозможно. Я защищу себя и его. Кровавые бойни невозможны. Мне не нужно себя бояться. Если бы только она могла в это поверить. У нее никогда не получалось. Киеко снова закрыла глаза. Значит, в нее собирались вбить какой-то урок? Сделай или умри. А смерть никогда не была для нее вариантом. Кагеяма резко проснулся и выглядел таким потерянным, что Киеко поспешила к нему, сменив свои приоритеты. То, как он старался спокойно протереть глаза и быть собранным, лишь привлекало ее внимание к его запуганному взгляду, напряженной позе. — Кошмар? — мягко спросила Киеко. Кагеяма покачал головой со скромной, печальной улыбкой. — Мне теперь снится только он, — ответил он и снова лег на койку, прикрывая глаза руками. — Что за дерьмо, — прошептал он, и в этих простых словах было столько боли, что это поразило Киеко до глубины души. Она практически радовалась тому, что засыпала лишь иногда, и ее сны всегда ограничивались лишь эхами и размытыми образами. — Мы скоро вернемся, — пообещала она. Мужчина в соседней камере фыркнул, будто ее обещание было самой нелепой вещью, что он когда либо слышал. Киеко задумалась, а могла ли она довериться незнакомому, неразговорчивому человеку достаточно, чтобы вовлечь его в потенциальный план побега. В эти дни она только и делала, что планировала да задумывалась. Выбор стоял между этим или безумием, и он был очевиден.* * *
Ушиджима не планировал повиноваться желаниям Тендо, но было бы странно упомянуть странную ночную встречу на собрании по стратегии, поэтому он подыграл ему скорее из удобства, нежели из убежденности, и смирно кивнул всем благородным людям, занимая свое место во главе круглого стола. Все было просто — несмотря на пробудившиеся в Ушиджиме воспоминания после поимки Тобио, это не было его первостепенной проблемой. Накаляющаяся между Шираторизавой и Джоузенджи атмосфера создавала необходимость в рассчитанных действиях, пока пограничные жители не начали действовать самостоятельно в каком-нибудь порыве движений народа. Какое «рассчитанное действие» они предпримут — предстояло решить с главами совета, и Тендо был главным источником информации с учетом его продолжительной работы на границах в последние годы. Да, все было просто. И все же, пока Ушиджима слушал, кивал и пытался переварить противоречащие друг другу данные и мнения, в его голове снова начал раздаваться этот надоедливый голос. Это был голос сомнения, деятельности которого Тендо вчера активно поспособствовал после того, как Ушиджима многие годы его игнорировал. Почему Ушиджима проводил совет с мужчинами и женщинами, которых он и не видел никогда в жизни? Эти люди руководили его страной от его имени. Они были его доверенными. Среди них Ушиджима знал только Тендо, потому что они росли вместе. И все же они не виделись около десяти лет. Какое противоречие. Аристократка из портов рассказывала о нападениях бандитов на корабли и бухты, и якобы они явно были из Джоузенджи. Ушиджима кивал и слушал, он пытался. Но все это время он не мог ответить себе, почему не знал ее имени, и он не мог не смотреть на Тендо, выражение лица которого активно менялось со сказанным. Он все качал головой, молча шептал «ложь» или таращился на рассказчицу с деланым шоком. Никакого подтекста. Что странно, Ушиджима также думал о заявлении того рыцаря-новичка прошлым вечером — Я наслышан и о ваших собственных навыках владения клинком, и я стремлюсь превзойти вас! Когда Ушиджима вообще в последний раз касался меча? Как он должен был решить судьбу надвигающейся войны, если он даже не помнил вес эфеса в своей ладони? Что же он делал? — Ваше Величество, что вы делаете? — Данрель встала со своего места, и ее обычно мягкий взгляд чуть ли не рвал и метал — Ушиджима никогда ее такой не видел, и это заставило его обратить внимание на то, что он сделал. Почему он встал на ноги? Он уставился на свои побелевшие пальцы, сжимающие край стола, и не смог заставить себя сесть обратно. Подняв взгляд, Ушиджима заметил сияющий восторг в глаза Тендо, который впервые за все собрание сосредоточил на нем свое внимание. — Мне будет сложно прийти к заключению таким образом, — честно признался Ушиджима. Аристократ с юга и другой его советник, явно старше и опытнее Ушиджимы, резко зашептались, чуть склонив головы. Ушиджиму это не смутило, сколько бы протоколов он ни нарушал. — Так и что же, — раздраженно заскрежетала Данрель. — Поэтому вы созвали глав страны, которые правят от вашего имени и способны оценить ситуацию — чтобы прислушаться к их мнениям. Мы должны действовать, Ваше Величество. У нас нет роскоши сидеть, сложа руки! Ушиджима чуть наклонил голову. — Разумеется, я и не собираюсь бездействовать. Однако столь деликатный вопрос не может быть решен за ночь. Это не планирование церемонии, совет, это вопрос объявления войны. И я прошу вас всех задержаться в столице. — Вы не можете ожидать от нас!.. — аристократ, так спокойно вещающий о бесчисленных атак, внезапно побагровел. — Неужели ваши заместители такие ненадежные, что вы не можете пока оставить свои посты в их руках? Возможно, тогда вам стоит пересмотреть свои выборы. А на сегодня встреча окончена. Мне нужно время подумать, и я прошу всех вас последовать моему примеру, — он склонил голову. — Мы обязательно продолжим наши обсуждения, хорошо поразмышляв над всей полученной информацией. Прошу прощения, мне пора. Игнорируя взгляды восторга, неудовлетворения и откровенной злобы, Ушиджима вышел из комнаты, и ноги понесли его прочь даже быстрее мечущихся в голове мыслей. Каким бы неподобающим ни было его поведение, то, чем он собирался заняться, было для него яснее всего остального. Когда он дошел до рыцарских помещений, во всей этой суете людей, пытающихся угодить королю, кто-то, наконец, нашел Гошики Тсутому, как их и просили. — Ваше Величество? — спросил молодой рыцарь с широко распахнутыми глазами, наполовину кланяясь, наполовину готовясь непонятно к чему. Кто-то вокруг ухмылялся, будто ожидая, что его разжалуют, но планы Ушиджимы были совершенно иными. — Если у тебя найдется для меня время, — просто сказал он, — я хотел бы испытать твои навыки владения мечом, о которых ты мне вчера рассказывал.* * *
— Смотрю, вы двое уже близко знакомы, — заметил стоящий неподалеку со скрещенными руками Тендо, опиравшийся плечом на дверной проем. Удивительно скромное появление. Ушиджима отер пот с бровей, все еще тяжело дыша. Гошики напротив был в таком же состоянии, только с дикой ухмылкой на лице, которую Ушиджима не мог повторить. Как давно в нем так вскипала кровь, а тело казалось таким легким? В кои-то веки Ушиджима почувствовал себя живым, почувствовал себя уютно в своем теле. — Значит, ты надрал зад Вакатоши? Гошики оскорбленно приоткрыл рот, услышав, как нагло отзывается о Ушиджиме Тендо, но самому королю было совершенно все равно. Даже приятно, как в старые времена — когда Ушиджима проводил большую часть дня с мечом в руке, а ужинал с Ойкавой, который все болтал и болтал о звездах, историях или каких-нибудь выдуманных им играх. Разумеется, со временем все изменилось. И все же это вызывало приятные ощущения — он практически мог почувствовать вкус наваристого бульона и услышать голос Ойкавы. — Он действительно меня одолел, — признал Ушиджима, а Гошики резко затряс головой. — Просто Ваше Высочество уже давно не практиковались! Мне нужно работать намного усерднее, если я хочу сохранить свое преимущество! — Так, так, — Тендо цыкнул и оттолкнулся о проема, заходя в конюшни с какой-то хищнической аурой. — Тсутому, о чем мы с тобой договаривались? Гошики повесил голову, будто кто-то нашел переключатель и выключил весь его восторг и рвение: — Никаких показательных боев на территории замка. Но именно поэтому я решил, что конюшни отлично подойдут!.. — Зачем скрывать такой талант? — спросил Ушиджима, опуская деревянный меч — они взяли их после первого пореза, осознав, что оба слишком хорошо владели оружием и были слишком запальчивы. Зато теперь все были в синяках. Тендо мягко собрал своими длинными пальцами сено с липкой груди Ушиджимы, явно умиляясь происходящему. Гошики выглядел не лучше, хотя почему-то большая часть сена застряла в его гладких волосах. — Он ведь ас нашей миссии. Тут Гошики ухмыльнулся, его глаза засияли от восторга, и он гордо выпятил вперед грудь. — Миссии сохранить мне жизнь? — спросил Ушиджима. Тендо чуть наклонил голову. — Именно. Если никто не знает, что какой-то мелкий деревенщина может одолеть большинство рыцарей в замке, то твоей спине будет намного безопаснее от стрел и кинжалов, — Тендо положил руку на плечо Гошики, сжал его и чуть потряс юного рыцаря, который смущенно улыбался от восхищенного тона голоса Тендо. — Поверь мне, он спасет твою жизнь столько раз, что ты ему когда-нибудь будешь должен своего первенца. — Это уже перебор, — с ужасом возразил Гошики. — Не думаю, что я мог бы позаботиться о… — Полагаю, это просто оборот такой, — успокоил рыцаря Ушиджима, и тот чуть притих. Казалось, он привык к тому, что предположения Тендо обычно сбывались. — Ох, вы двое, — Тендо умудрился взъерошить им волосы, будто они были детьми, а не королем и его тайным лучшим рыцарем. — И почему я так люблю искренних? В общем, Тсутому, как насчет душа? Гошики тут же поклонился, плотно прижимая руки к бокам. — Всегда рад быть полезным! Давайте еще потренируемся вместе! Спокойной ночи! Он исчез так быстро, это было даже удивительно. Тендо глубоко вздохнул, но в его взгляде по-прежнему отражалась та же нежность. — Такой хороший парень. Я забрал его из деревни, где он защищал всех и каждого одними вилами и силой воли. Ему было только четырнадцать, а он сумел прогнать маленькую бандитскую группировку. — Он талантлив с мечом, — признал Ушиджима. — В штаны не наложи от энтузиазма. Хотя я знаю этот блеск в твоих глазах. Тебе уже не терпится опять сразиться с ним и выиграть, да? — Я никогда особо не любил проигрывать, поэтому и научился так владеть мечом. — Пока, пока, — пропел Тендо, наклонившись вбок, чтобы посмотреть на Ушиджиму со странного угла. — Ты все это не потерял. Почему-то Ушиджиме казалось, что с этой перспективы Тендо прекрасно видел, как на мгновение треснула его маска, показывая всю его боль и то, как ничего за все это время так и не залечилось. Но Ушиджима не собирался дать Тендо разрушить все его старания остаться в своем уме, и он оставался спокойным. — Ты вновь пытаешься выдвинуть ненужные обвинения? — Только один вопрос, — Тендо приподнял указательный палец с острой ухмылкой, полностью не выпрямляясь. Ушиджима тешил себя мыслью, что на него это нисколько не влияло. — Что случилось с Кенджиро? Ушиджима напрягся и похолодел. Приятный горячий пот остыл, и ему внезапно стало некомфортно — сено заставляло кожу чесаться, синяки начинали болеть. Ушиджима сглотнул. — Он умер по пути в изгнание. Тендо согнул указательный палец рядом со своей ухмылкой, а потом снова поднял его в воздух. — Факт номер один: Кенджиро покидает свой пост стражника твоего отца во время осады замка и бросается тебе на помощь. Тендо поднял другой палец, и Ушиджима снова вздрогнул. — Факт номер два: ты умоляешь дворянство не убивать его. Не самый гордый его поступок. Ушиджима смотрел на Тендо молчаливым, пустым взглядом. Несмотря на сильную критику своего поведения от всего дворца, Ушиджима никогда об этом не жалел. Еще один палец. Ухмылка Тендо была явно не к добру. — Факт номер три: в ходе странного трагического инцидента Кенджиро все-таки погибает. — Это действительно была трагедия, — подтверждает Ушиджима, не понимая, зачем Тендо сыпал ему соль на плохо зажившую рану. А они все плохо зажили. Тендо так и оставил три пальца поднятыми в воздух, и почему-то Ушиджима чувствовал в этом угрозу. Будто ему вот-вот собирались вынести приговор. — Скажи мне, Вакатоши: даже если ты не был вовлечен в преступление, разве его игнорирование не делает тебя довольным его исходом? — Достаточно, — его голос звучал жестко, рвано. — Достаточно. — До сих пор больно, не так ли? — Я сказал достаточно. Тендо мрачно кивнул. — Хорошо, Ваше Величество. Ваше желание для меня закон, — он поклонился, будто пародируя искренний жест Гошики. В проеме он крикнул вслед кое-что еще, окончательно добивая Ушиджиму и оставляя его совершенно разочарованным. — Ты не сможешь это забыть, если будешь продолжать игнорировать неприятную правду, король. Хорошего вечера.* * *
Разумеется, Ушиджима проигнорировал последнее предложение: он пытался держать себя в руках при воспоминании обо всех этих смертях, был ошарашен своим резким решением на стратегическом совете. Сначала Ушиджима вымещал эмоции на соломенных чучелах, напрягая себя до тех пор, пока мышцы не загорели от напряжения. Но в конце концов меч выпал из его хватки, пальцы расслабились, и ему пришлось удалиться в свои покои, чтобы передохнуть, удерживая каменное выражение лица при виде пялящихся на него стражников, слуг и даже некоторых аристократов. Если честно, извращенное понятие «веселья» Тендо убивало Ушиджиму, но тут его личный стражник поклонился и сообщил, что его спутницу проверили, и она уже дожидается его в комнате. Как только он открыл комнату, все тут же обрушилось на него одной лавиной: на его кровати сидела ослепительная женщина, одетая в чудные шелка и жемчуга; она скромно сложила руки на коленях и улыбнулась из необходимой вежливости. — Ваше Величество, — заговорила она. — Для меня это честь.