* * *
Дождь, барабанящий по крыше над их головами, наконец ослаб до грибного, и Ячи вытянула руки перед собой, закрыв глаза, а потом подтянула колени к груди и уперлась в них подбородком. Вокруг царило умиротворение, вот только Хината явно нуждался не в этом после целого дня в четырех стенах. Запах земли был отчетливее обычного, а воздух был свеж и чуть ли не дразнился, пытаясь выманить его обратно наружу для избавления от накопившейся энергии. Его нога беспокойно стучала по полу, а пальцы не могли сосредоточиться на ювелирной работе, которой нагрузил всех Суга в качестве оправдания того, что он никому не давал выходить на улицу. Совсем недавно по лагерям прошлась волна простуд, наполнившая лазареты до отказа. Зараза не щадила никого, и в итоге даже Кагеяма оказался прикован к постели (и очень зол по этому поводу) на семь дней. Поэтому Суга, будучи Сугой, отказался выпускать кого-либо под дождь, и никаких исключений, разумеется, быть не могло, пускай сейчас там уже едва капало. Все было безнадежно. Нога Хинаты нервозно выстукивала какой-то ритм. — А что если дождь никогда не прекратится, — внезапно сказала Ячи, распахнув глаза. — Он всегда заканчивается, — ответил он, пожимая плечами. Об этом волноваться не стоило, все с ними будет в порядке. — Ну, если бы он шел все время, нам пришлось бы плавать. Вот было бы ужасно. Ячи тихо и взволнованно пискнула и сморщила нос, представив эту картину. — У Кагеямы были бы проблемы, он по-прежнему плавает не очень, — задумчиво произнес Хината. — Да у нас у всех были бы проблемы! — вскрикнула Ячи. — А что если бы мы устали и утонули! Дождь никогда бы не закончился, и мы все бы умерли, и тогда, даже если бы я собралась с силами, то никогда не смогла бы… ну, я все равно вряд ли справилась бы, но… Саеко попросила меня… Она глубоко вздохнула, оборвав себя и пряча голову за ладонями, а до Хинаты как бы дошло, что речь тут шла вовсе не о дожде и опасности утонуть. Упс. — Что такое? С чем бы ты не справилась? Как твой брат, могу тебя заверить, что ты способна справиться с чем угодно. Ячи поглядела на него сквозь щелки между пальцев. — Вчера я споткнулась о кучу дров и утянула Ною за собой. Я его чуть не убила! Хината попытался подавить порыв смеха (опять), но никак не мог отделаться от примерного представления того, о чем ему рассказала Ячи, поэтому его миссия провалилась, пускай он и прикрыл рот ладонью. — Ну, он ведь помог тебе сложить их обратно! Мертвецы такого не могут. Ячи снова устало вздохнула и положила лоб на колени, дрожащим голосом бормоча: — Что мне делать… похоже, она была во мне вполне уверена, но… — Погоди-ка! — дернулся Хината, наполнившись радостным предвкушением. — Неужто Саеко попросила тебя!.. Ячи приподняла голову, чтобы посмотреть на него из-за заслона своих коленей, и слабо кивнула. Он видел, как покраснели ее щеки, а в глазах засияла приглушенная радость. — Ва-а-а-у! Это!.. Это так круто! Ты точно должна согласиться! — Но!.. — Ячи снова выпрямилась, глядя на него несколько растерянным взглядом. — Что, если я… что, если я недостаточно хороша? Это ведь… так важно. Хината широко улыбнулся ей. — О чем ты говоришь! Ты прекрасно подойдешь для этого! К тому же, Киеко ведь будет с тобой? Ячи посмотрела на свои ладони, и ее губы тоже расплылись в скромной улыбке. — Ты прав… — Видишь, ты ведь не будешь одна! А покуда ты не одна, то ты способна на все. Мы способны на все! Буквально на что угодно! Хината поднял руку, и Ячи захихикала, словно наполнившись надеждой, когда она дала ему «пять». — На что угодно? — На что угодно! — уверенно повторил Хината, а потом глянул в сторону непрекращающегося дождя. — Ладно, может, мы не выживем после целого дня в лазарете, — проворчал Хината, и Ячи захихикала, прислонившись к его плечу. — Вполне уверена, что ты это переживешь. — Черта с два! — А что бы сказал Кагеяма? Хината пригладил свои волосы, напяливая на себя нахмуренное выражение лица «Теперь-я-Кагеяма». — Придурок, придурок Хината! — произнес он низким голосом, чувствуя себя довольным, когда услышал смех Ячи, а потом чуть ли не давясь своими собственными словами, когда к ним заглянул Кагеяма, напялив на себя нахмуренное выражение лица «Я-настоящий-Кагеяма-и-я-сдавлю-тебе-голову-маленький-ты-засранец». Ох, блин. — В общем, Ячи! — спешно сказал он ей, подскакивая на ноги. — Ты потрясающая и точно должна на это согласиться, ну а мне пора-а-а-а-а… Он сорвался с места, проносясь мимо Кагеямы прямо под дождь. Изо рта Кагеямы вырвался негодующий протест, превратившийся в крик позади него, и Хината истерически засмеялся, когда его ноги коснулись земли, напряг тело до предела, чувствуя себя живым, когда холодные капли застучали по его коже, а Кагеяма погнался за ним; сердце его делало сальто каждый раз, когда он оказывался на опасно близком расстоянии. — Придурок ты! — завопил он, как и было предсказано, и Хината лишь рассмеялся еще громче, пытаясь бежать быстрее. Они гонялись друг за другом по всему лагерю дикими зигзагами, пока в легких Хинаты не стало жечь от недостатка кислорода, а сам он едва мог смеяться, тащась в сторону от Кагеямы, который легко его нагнал. — Маленький ты засранец, — рыкнул он, обхватывая его руками за талию. На какое-то мгновение Хината подумал, что ему ничего не грозит, а потом понял, насколько был наивен, когда Кагеяма забросил его на свое здоровое плечо. — Какого!.. — пискнул Хината, тщетно пытаясь вырваться. — Опусти меня! Опусти! — Я брошу тебя в лошадиный навоз, который ты до сих пор не убрал. Хината попытался пнуть его в грудь. — Не будь ты таким вульгарным! И ты бы не пошел на такое! — А ты сам посмотри. — Ты… тупой… придурок!.. Опусти меня! Кагеяма невозмутимо направился к конюшням, словно Хината ничего и не весил и не сражался за свою жизнь, как бешеный зверек. Когда из лазарета показался Суга с кулаками на боках и взглядом грознее туч над их головами, Хината понял, что он был одновременно обречен и спасен от Кагеямы. Суга его точно остановит. — И что это ты, по-твоему, делаешь, — спросил он опасно спокойным тоном. — Собираюсь бросить Хинату в лошадиный навоз, — тут же ответил Кагеяма, и Хината вновь попытался его пнуть, вынудив Кагеяму схватить его за ноги другой рукой. — Спаси меня! — вскрикнул Хината. — Ну, уверен, ты сам напросился. Вот только учти, Кагеяма: ты спишь с ним в одной кровати. И если ты снова заболеешь, я заставлю тебя выпить твой любимый сироп от кашля. Кагеяма замер. — Только не это, — он чуть ли не ахнул от ужаса. Суга одарил их своей ангельской улыбкой. — Ох, то самое. Это же касается и Хинаты. — Лучше убираться из-под дождя, — пробормотал Кагеяма, чуть ли не побежав в сторону новой конюшни, пока Хината беспомощно болтался сверху, будучи преданным своим хранителем, и орал благим матом. В конце концов, Кагеяма бросил его в чистое сено, а потом обвинил в том, что он напугал Фрикадельку. (Словно их лошадь вообще могло что-либо напугать после всех тех происшествий, преследовавших их на каждом шагу путешествия.) Убирая солому из волос и одежды, Хината прищурился, глядя на Кагеяму. — Почему ты вообще меня похитил! — Похитил, говоришь! — издевательски повторил Кагеяма. — Да! Это однозначно было похищение! — Пфф. А я-то думал, что ты будешь не против провести тут немного времени. Кагеяма протянул руку, мягко кладя ее на шею Фрикадельки. В его разуме всплыли воспоминания других времен, когда они были наедине, вдвоем и со своей лошадью, всегда в пути. Может, Хината и впрямь был совсем не против побыть тут немного. — Эй, Кагеяма, — пробормотал он, тыча пальцем ему в ребра и радуясь трещащему удивленному звуку, сорвавшемуся с губ Кагеямы. Перед тем, как тот успел бы разозлиться, он продолжил. — Ты — наиглупейший идиот, которого я знаю. Но я рад, что ты мой идиот. Он поднялся на носки, чтобы поцеловать его в щеку, а потом отступил назад, вприпрыжку обходя Фрикадельку, чтобы и Бегунью тоже проверить. Уголком глаза он заметил, как покраснели кончики ушей Кагеямы, и улыбнулся сам себе.* * *
Он заявил Ячи, что они смогут преодолеть все что угодно, но в конце концов именно Хината вынужден был сдаться. Этот враг для него был непобедим. Он проиграл битву, в которой хотел одержать верх ради своей сестры… Саеко… своего лагеря. Все было кончено. Он умрет прямо здесь и сейчас, задушенный дурацкой белой простыней. Издав приглушенный стон, он попытался вытянуть ее достаточно высоко, чтобы стало физически возможно закрепить ее на дереве, как должно было быть, но тщетно. Вот и все. Пришел его конец. — Придурок! Или еще нет. Простыня натянулась, и в итоге Хината держал ее над своей головой, прищурившись, глядя на Кагеяму, который безо всяких усилий поднял ее намного выше. Дурацкая разница в росте. Но он должен был признать, что Кагеяма выглядел и впрямь симпатично со своими синими глазами и растрепанными волосами на белом фоне. Только его хмурое выражение лица, как обычно, немного портило картину. И все же он был очень красив. И ведь Хинате доводилось его поцеловать. Но сейчас ему вовсе ничего такого не хотелось. Это было бы грубо! — Это кто тут еще придурок, а, — ответил Хината. Кагеяма протянул руку, чтобы потянуть его за пряди волос, свисавшие ему на глаза, и Хината на какое-то мгновение задумался, а не укусить ли его за пальцы. — Это все потому, что ты ничего не видишь с такими лохмами. — Ну, твое глупое лицо я вижу прекрасно! Кагеяма снова попытался потянуть его за волосы, но Хината шлепнул его по ладони, и в итоге они оказались чуть ли не погребены под этой чертовой простыней. Зачем тут вообще нужна была простыня. Хината просто не понимал, кому это понадобилось. — Какой же ты дурак! — прошипел Хината, и Кагеяма огрызнулся в ответ: «Уж кто бы говорил», и Хината мог поклясться, что он намеревался выкинуть что-то еще и даже как-нибудь хитро обозвать его. В том, что у него этого не вышло, виноват был явно Кагеяма, который наклонился и поймал его губы своими в легком поцелуе. Даже не дал ему выдать что-нибудь достойное в ответ! Закрыв глаза, Хината подумал было пнуть Кагеяму в голень, раз уж тот отвлекся, но его тело предало его, когда вместо этого он прикоснулся к щекам Кагеямы своими ладонями, и они вдвоем приняли какую-то невообразимую позу под огромной белой простыней. Он почувствовал, как губы Кагеямы изогнулись в небольшую улыбку, и его сердце пропустило удар. А в следующее мгновение оно чуть не остановилось, когда кто-то сильно хлопнул его по спине. — Эй, эй, чего это вы тут творите, а! Уединитесь нахрен! — позвал Нишиноя, и Хината ощутил, как его щеки нагрелись, когда он услышал, как засмеялся Танака. — Ничего мы тут не творим!.. — ответил он им, пытаясь выбраться из-под простыни, но запутавшись лишь сильнее и врезав Кагеяме локтем в грудь. Ну, теперь он хотя бы голову высунул. — Не халтурьте там! — крикнул Даичи. — Мы и не халтурим! — тут же выдал Кагеяма. — Сами тоже там не отлынивайте! Даичи одарил его взглядом, из-за которого у Асахи случился бы инфаркт, но каким-то образом,обмены такими грозными взорами стали их странным способом общения и выражения любви друг к другу. — Не огрызайся мне тут! Кагеяма усмехнулся и потянул простыню. — Давай повесим ее, куда надо, а то кое-кто взбесится! — намеренно громко протянул он. — Эй, я все слышал! — Если я замечу, как кто-нибудь филонит, в наказание будете убирать сортиры целый месяц! — крикнул Суга, и все внезапно оказались чрезвычайно заняты. — Мне нужна помощь! — позвал Асахи. — Или еда не будет готова вовремя! Кагеяма бросил простыню, оставляя запутавшегося Хинату бороться с ней в одиночку. — Вот предатель, — прошипел Хината, уткнувшись ртом в ткань, и продолжил выбираться оттуда. Он ненавидел эти чертовы декорации. Хотя когда они, наконец, наконец были развешаны, Хината не мог не восхититься увиденным. День медленно подходил к концу, омывая лагеря более мягким светом, чем беспощадное полуденное солнце, которое заставляло весь лагерь обливаться потом. Разумеется, дождь-таки прекратился уже несколько дней назад, и небо постепенно приобретало вид, которого желала Саеко — пастельное свечение перед самыми сумерками — озаряя лагерь самым подходящим оттенком, чтобы все выглядело еще прекраснее. Весна принесла с собой множество цветущих цветов, волн зелени с яркими разноцветными проблесками то тут, то там, придавая всему вокруг свежесть. Длинные веревки с повязанными на них цветами, развешанные между деревьями и жилищами, лишь усиливали общее впечатление, особенно на фоне выстиранных белых треклятых простыней, которые стоили Хинате стольких нервов. Но благодаря им атмосфера в лагере была намного более праздничной и… особенной. Особенная обстановка для особенного дня. Разумеется, фонари тоже снова висели повсюду. В этот раз Хината был благодарен, что поводом тому не было чье-то отправление в долгое путешествие, особенно не их собственное. Каким бы оно ни было невероятным и прекрасным, он не имел ничего против мирных деньков, наступивших с их возвращением домой. (Ну, по крайней мере, обычно. Потому что последние несколько дней были далеко не мирными.) Все суетились, выкрикивая указания, извинения и просьбы. Возникла сумятица, когда Нишиноя сбил Нариту с лестницы, а Суга с Кагеямой чуть не врезались друг в друга головами, спеша к нему на помощь, но, в конце концов, сотрясение мозга никто не заработал. Суть последующего происшествия Хината вообще почти не понял, но Даичи словно пережил слабый экзистенциальный кризис, а Танаке теперь было запрещено подходить к кострищу. Ура, теперь Хината хотя бы был не один такой! Он лишь надеялся, что брови Асахи были еще при нем… А если в общем, за последние несколько дней лагерь и впрямь привык переживать один инцидент за другим. Чем больше они приближались к главному событию, тем больше все, казалось, пыталось выйти из-под контроля. — Вы все выглядите, будто весь день копались в грязи! — чуть ли не пропищала Ячи, обхватив голову руками и бегло осматривая всех. Косичка у нее на спине начала расплетаться, а челка торчала в разные стороны, словно она уже далеко не впервые ерошила свою прическу ладонями. Должно быть, так оно и было. — Вполне буквально, — с каменным лицом ответил Энношита. Нарита дал ему локтем по ребрам. — Так никуда не годится! Ладно, ладно! — она хлопнула в ладоши. — У кого есть неотложные дела?! Ни у кого, кроме поваров, верно?! А все остальные передо мной отчитаются! Переоденьтесь в свои лучшие костюмы, а потом решим, что с этим делать! И еще, бога ради, умойтесь! — Думаю, мне нужно… — начал было Даичи, но Суга встал перед ним, поставив руку себе на бок и одарив лидера по-фальшивому милой улыбкой, которая заставила всех вокруг вздрогнуть от пробежавших по спине мурашек. — О нет, дорогой, ты переоденешься, как и все остальные, а потом позволишь своей дочери заняться твоим внешним видом. Он пихнул его в сторону их жилища и показал Ячи поднятые к небу большие пальцы. — Держись там, Яччан! — позвал Нишиноя. — Можно мне ее уже увидеть?! — заныл Танака. Ячи покачала головой: — Еще нет! — строго отказала она. — И, я надеюсь, ты понимаешь, что тебе надо выглядеть надо просто отлично! Ты почистил свои ботинки?! Танака не смел встретиться с ней взглядом, и Ячи снова взъерошила волосы ладонями. — Какие же вы все безнадежные! Именно в этот момент вся Некома совершила громкое и хаотичное прибытие на банкет, все одетые в лучшие костюмы, такие умытые и аккуратные, и Ячи чуть не прослезилась от счастья. — В мире не без разумных людей, — прошептала она, прижимая руки к груди. Хината понял, что быть подружкой невесты — работа и впрямь тяжелая. — Вы все выглядите чертовски стремно! — крикнул Куроо, стоящий во главе прибывших Котов у входа. — Заткнись нахрен! — ответил Даичи с другого конца территории, а волнующиеся Вороны и озорные Коты стали перемешиваться, повергая лагерь в еще более громкий хаос. Инуока заметил Хинату и помахал ему, но Асахи тут же припахал его к работе на кухне, а потом он увидел Льва, чья голова торчала в гуще всего этого беспорядка. Яку было сложно заметить, зато просто услышать. — Иди одеваться! — наказали Даичи строгие Суга с Ячи, и, ворча, он, наконец, исчез. Вероятно, попросту надеясь спастись от суматохи, царящей вокруг. Жить вместе было временами непросто, но тут все обстояло иначе, ведь радость и праздничное настроение у всех зашкаливало. В лесу такого еще никогда не было. Даже Ямамото начистил свои ботинки, что для Хинаты было весьма впечатляюще. По сравнению с состоянием Карасуно, все члены Некомы, которых он успел увидеть, выглядели такими чертовски разодетыми и деловыми. Фукунага сразу пошел помогать по кухне, Мичимия тут же рванула к Лебедю, чтобы поприветствовать ее поцелуем. То, как они жили в разных лагерях и виделись не так часто, казалось Хинате довольно странным, ведь сам он привык к тому, что Кагеяма храпел ему в ухо и иногда ударял его во сне. Взаимные приветствия понемногу стихли, когда все разошлись помогать то тут, то там, и взялись за работу, беседуя лишь со стоящими рядом людьми, а не вопя «ЙОУ, ХИНАТА!» с другого конца лагеря. Лев запилил какой-то жутко сложный и длинный монолог, из которого Хината ни слова не понял, но потом его позвали подсобить в другое место. — Йоу, мелкий, полагаю, Тсукки и Ямагучи сейчас с женихом? — спросил Куроо Хинату, который чуть ли не подпрыгнул, будучи слишком вовлеченным в набирающие обороты события. Им еще предстояло столько всего увидеть. Сегодня был не день, а просто нечто. — Да, я самих участников вообще весь день не видел, — сказал ему Хината. — Их уже давно нету. Пару раз натыкался на Киеко или Тсукишиму, и они выглядели… гва-ах, ну, усталыми, но очень напряженными! Куроо усмехнулся. — Любовь непроста, а свадьбы — так и вовсе сущий ад, — он прошелся руками по волосам. — Поверить не могу, что такой парень женится на такой женщине, как Саеко. — Ну, он ведь вырезал для нее цветок, — ответил Хината, пожав плечами. Он был не лучшим собеседником, когда дело доходило до этой темы, поэтому не хотел в нее углубляться. — Как думаешь, та простыня не упадет? Куроо поглядел наверх, туда, куда показывал Хината. — Эх, по-моему, все нормально. Тебе, наверное, тоже надо бы привести себя в порядок? А то твоя сестра скоро с ума сойдет. Хината ахнул. Он вообще не был уверен, что сможет соответствовать стандартам Ячи. Она хотела, чтобы у него были чистые ногти. Чистые ногти! — Э-э-э, думаю, да? — Иди уже, — рассмеялся Куроо, слегка толкая его, и, мягко хныкнув, Хината сдался своей нелегкой судьбе.* * *
— Казалось бы, взрослые люди, должны знать, что такое гигиена, — пробормотала Ячи, макая тряпку в ведро. Хината зажмурил левый глаз, когда она начала отмывать ему что-то за ухом чуть сильнее, чем требовалось. — Разве этого недостаточно? Я и так уже чистый. На этой рубашке вообще пятен нет. — Давай хотя бы на один особенный день притворимся, что мы не живем в лесу, ладно? Неплохо для разнообразия. Разодетый Даичи даже не так устрашающе выглядит. — А еще, на мой взгляд, он выглядит угрюмее. — Это все потому, что вы, ребята, по-прежнему дети. А теперь не двигайся! Хината пискнул, увидев, как она взяла расческу. — Эй-эй, что ты собираешься… — Расчесать тебе волосы! Боже, ты либо будешь чаще этим заниматься, либо обрежешь их… — И почему мне все об этом твердят, — пожаловался Хината, пытаясь увернуться от расчески. — О нет, даже не думай! Сиди смирно, Хината, я тут не убить тебя пытаюсь. — А вот по ощущениям похоже, — выдавил он, когда Ячи начала беспечно проводить чертовой расческой ему по волосам. Они у него едва доходили до плеч, и распутывать их было так сложно, как Ячи вообще выживала со своими волосами?! В конце концов, все это тяжелое испытание расческой перешло от «агонической боли» к «терпимо, но лишь потому что он был сильным, взрослым парнем», а потом к чему-то даже… приятному, когда самые запутанные колтуны поддались и исчезли. Медленно проходя сквозь его волосы, расческа расслабляла его достаточно, чтобы начало клонить в сон, и Хината закрыл глаза, отдаваясь успокаивающему ощущению. На Ячи процесс, похоже, действовал так же, потому что она попросту продолжала медленно расчесывать его. Хината одобрительно замычал, и все эти одевания уже не казались чем-то настолько плохим. — Лагерь выглядит так чудесно, — вздохнула Ячи. — Я едва на ногах стою, но зато теперь вижу… вокруг так красиво. Хината, чуть ли не убаюканный в состояние, подобное трансу, лишь кивнул в ответ. Язык казался тяжеловат. Может, Ячи согласится делать это почаще… а Кагеяма, возможно, перестанет выносить ему мозг на тему волос… — Интересно, а так ли все будет… если я… Расческа замерла, и Ячи вздохнула, внезапно замолчав. Хината моргнул и снова открыл глаза, чувствуя, как она нервно елозила позади него. — А ты иногда… — начала она и снова стихла. — Что такое? — спросил Хината, чуть ли не начиная волноваться. — Я просто думаю, что было бы хорошо… стать когда-нибудь невестой, — очень стеснительно пробормотала Ячи. Это создавало бросающийся в глаза контраст с раздраженной Королевой лагеря, которая сумела всех скоординировать своим железным кулаком и заставила даже Даичи прилично одеться. Таким похвастать не мог даже Суга. — Возможно, это как-то глупо. С чего Киеко захочет провести со мной всю свою жизнь? Но мечтать, наверное, не вредно… — Разумеется, она захочет, — прервал ее Хината. — Когда она смотрит на тебя, то выглядит, как человек, глядящий на море — с восхищением, удивлением и благодарностью. С чего бы она стала тебя покидать? Вот это и впрямь глупо. И из тебя вышла бы очень красивая невеста! Ради этого я бы даже снова привел себя в порядок. Ячи ярко ему улыбнулась, чмокнув в щеку. — Спасибо большое! Это… это правда многое значит. Хината усмехнулся ей в ответ. — Всегда пожалуйста! Мне теперь расчесать твои волосы? Ячи помахала рукой. — Ах, нет-нет — все нормально, Киеко пообещала мне помочь. К тому же, ты бы мне от скальпа ничего не оставил. Без обид. Хината лишь пожал плечами. — Ладно! Значит, э-э, думаешь, сойдет, если просто хвостик сделать? — Разумеется. Ты выглядишь очень симпатично. Она отложила расческу, проводя пальцами по его волосам и придавая им более нарядный вид, в отличие от Хинаты, который просто брал и подвязывал их веревкой. Но ему было приятно чувствовать ее пальцы в своих волосах. Может, стоило попросить ее почаще это делать… — Кстати, Хината… а ты иногда думаешь о… ну, тебе и Кагеяме?.. Хината умудрился подавиться собственной слюной, что было даже в каком-то роде достижением. — Я. Что! — пискнул он, теряя контроль над собственным голосом. — Ха-ха, извини. Забудь об этом. Я просто подумала… ну, даже не знаю. Вы двое почти всегда вместе. Я не могу представить, чтобы это могло быть иначе, поэтому… но неважно. Извини, я просто сильно погрузилась во всю эту атмосферу! Она нервно хихикнула, заканчивая приводить его прическу в порядок. — Вот и готово. Э-э, Хината… с тобой все нормально? — Да! Конечно! Ха-ха, что тут ненормального! — Ты сильно покраснел. Просто дыши! Я не хотела, чтобы ты запаниковал! Расслабленной атмосферы как не бывало, и вот уже Ячи суетно хлопотала над ним, а Хината тщетно пытался угомонить свое сердце, и в итоге оба издавали нервозные звуки, пытаясь успокоить друг друга. — Извини, извини! Я не хотела! Правда не хотела! Дыши! — Да дышу я! — Что-то не похоже! — Я бы не говорил с тобой, если бы не дышал! — У вас тут. Все нормально? — неуверенно спросил Кагеяма, заглядывая внутрь. — Все отлично! — вырвалось у Хинаты. — Просто замечательно! И нам вовсе не нужно обсуждать то, что сейчас произошло! Ты у себя за ушами помыл! Ячи, может, тебе лучше его проверить! А я пойду помогу… э-э, с декорациями, снова там что-то не так! — Так разве их уже не разве… — начал было Кагеяма, но Ячи его перебила. — Даже не думай сейчас запачкаться! — крикнула она ему вслед, когда Хината пробежал мимо нее и ничего не понимающего Кагеямы. Он лишь надеялся, что его она о таких странностях спрашивать не будет. Какого черта. Какого черта! — Йо, как дела! — поинтересовался Нишиноя, и Хината резко нырнул в сторону, избегая его, но тут же врезался прямо в Тсукишиму. — Смотри, куда несешься, — прошипел он. — И не смей там напортачить. Непонятно откуда взявшаяся напряженность Тсукишимы его беспокоила. Все так сильно нервничали из-за свадьбы. Даже он! Хотя с ним все понятно, он ведь все-таки его брат. Сзади показался Ямагучи, который выглядел так, словно его вот-вот стошнит; руки у него тряслись. — Э-э, Т-Тсукки, м-может, тебе стоит вернуться… Я н-не могу у-успокоить его… — Боже, Ямагучи, да у тебя все хуже, чем у него, — простонал Тсукишима. Он резко повернулся и исчез в своем жилище, оставив Хинату со своим дрожащим другом. — Почему ты так нервничаешь? Не ты ведь женишься, — искренне недоумевая, спросил Хината, но до него запоздало дошло, что это был не лучший вопрос, потому что Ямагучи, казалось, позеленел чуть больше, услышав слово «женитьба». — Ты не понимаешь, — прошептал в ответ он, словно видел нечто, чего Хинате понять было не надо, напомнив ему Ячи. Неужто быть частью свадьбы было настолько плохо? Может, он никогда ни на ком и не женится. Ни за что. Боже, опять он об этом подумал. Ему сейчас точно нельзя волноваться! — Э-э, с тобой все будет в порядке? — спросил Хината. Ямагучи сжал губы и кивнул, все еще выглядя слишком уж бледным. — Эй, эй! — позвал Куроо, и Ямагучи дернулся, но не шевельнулся, когда тот приобнял его рукой за шею. Если это и произвело какой-либо эффект, то теперь он выглядел еще более нервным. Он точно справится?! — Как там дела у жениха? Его уже стошнило? — Эм… — Ямагучи нервно глянул на лицо Куроо, сжал губы еще крепче и высвободился из его хватки. Хината мог его понять. Куроо умел быть ужасающим. — Эм, в-вообще-то, мне надо бы проверить, э-э, проверить их! Он дернул рукой, вероятно, намереваясь помахать им, вот только выглядело это так, словно пьяница просто попытался ударить воздух. — У-увидимся! Куроо ничего не оставалось, кроме как растерянно провести рукой по своим волосам, а Хината заметил, каким он выглядел взволнованным, и снова выпал в осадок. Почему Куроо так реагировал на тот факт, что Акитеру женился. — Я ведь ничего из ряда вон не сделал, правда? — внезапно спросил он его с таким выражением лица, словно и впрямь очень хотел услышать ответ. Почему все сегодня ждали от Хинаты каких-то ответов. — Декорации! — выпалил он, развернулся и куда-то умчался. К несчастью, ему больше уже нечего было делать. Все уже было почти готово, а Суга и Яку собирали всех в центре территории, вероятно, попросту стараясь не дать ребятам что-нибудь поджечь. Или украсть еду. Или спонтанно заняться армрестлингом в хорошей одежде, как те же Танака с Ямамото. — Эй, — Кагеяма возник рядом будто из ниоткуда. Хината пискнул и поднял руки, готовясь уклоняться от него. — Серьезно, с тобой все в порядке. Тебя словно вот-вот вырвет. Как и всех остальных. Почему? Они ведь вроде как просто произнесут свои клятвы и все? Хината опустил руки, стараясь не обращать внимания на то, как шла Кагеяме темная одежда с этой синей банданой на шее, так замечательно подчеркивающей его глаза. А еще он изо всех сил старался не думать о том, о чем спросила его Ячи. — Романтика вам совсем неведома, правда ведь, — сказал сзади Энношита. Кагеяма все еще недоумевал по поводу всей этой суматохи в лагере, но не успел он задать еще вопросы, как тут появилась Ячи, сразу же привлекая общее внимание. Ее волосы были заплетены в аккуратную косичку, в которую были вплетены цветы, а одета она была в свое единственное и лучшее платье, и, увидев ее, Хината понял, почему сегодня все хотели выглядеть как можно приличнее. Разница и впрямь ощущалась. Она всем улыбнулась и хлопнула в ладоши, а Хината все продолжал восхищаться тем, какой красивой она была в красном. — Невеста готова! Танака уже с ней, он даже сумел не разрыдаться, я им так горжусь. Время идти за женихом! Тут все готовы?! Ответом ей послужил хор согласных голосов. — Асахи, а ты? Нервно дергая свою рубашку, он кивнул, стараясь казаться уверенным. Смешанная толпа Котов и Воронов разделилась пополам, формируя проход посередине, и все как-то странно притихли. Хината никогда не видел их всех в одном месте и таких организованных, но царившая в воздухе атмосфера и впрямь была особенной. Подготовка велась уже очень давно, все так трудились ради этого мгновения. Они редко так заморачивались со своим внешним видом, но оно того стоило, хотя бы для разнообразия. В воздухе пахло разбросанными повсюду цветами и предвкушением чего-то совершенно прекрасного и уникального. Делая медленный вдох, Хината восхитился уже тем фактом, что он был частью происходящего. — Все будет хорошо. Только держись, — первым делом услышала толпа, пока Тсукишима с Ячи пытались подтолкнуть вперед дрожащего Ямагучи и самого человека дня, Акитеру. Он и впрямь казался еще более взволнованным, чем Ямагучи, но почему-то все равно оставался очень красивым. Кто-то очень постарался, наряжая их по случаю. — Ямагучи, все будет хорошо, — заверила его Ячи. — Во время самой церемонии от тебя ничего не потребуется, просто стой рядом. — Я спокоен, — выпалил Ямагучи. Ячи потрепала его по руке, пока они вели их обоих по проходу. Послышалось несколько комплиментов в сторону Акитеру и пара смешков, когда кто-то крикнул ему: «Ты женишься, а не кончаешь с собой», но Акитеру на все это никак не реагировал, смотря вперед широко распахнутыми глазами. — А что, если она не… — Она придет. Ты не упадешь. Видишь, мы уже здесь. Ямагучи, держись давай! Весь язык жестов Тсукишимы так и вопил: «Я на это не подписывался», но голос его звучал удивительно терпеливо для человека, который сегодня в одиночку помогал жениху и его перепуганному другу не потерять головы. Он и сам мог вполне лишиться здравомыслия в процессе. — Я н-не могу, — ответил Ямагучи, и Акитеру спрятал лицо в ладонях. — Даже не думайте сейчас трусить, — скомандовал Тсукишима. — Не для этого я вас неделями готовил. Только шевельнитесь мне. Ты ведь хочешь жениться на ней, вот и женись. — Разумеется, я хочу жениться на ней, — подтвердил Акитеру. — Больше от тебя ничего и не требуется, — мягким голосом ответил Асахи. Казалось, он своей роли радовался больше него, пускай готовка его и немало напрягала — ведь это он должен был защитить еду и удостовериться, что никто ничего не подожжет — но вот возможность заключить этот брак, похоже, и впрямь осчастливила его. — А остальное все само приложится. Так что не переживай. Каким-то чудом один из самых беспокойных людей в лагере и впрямь умудрился успокоить Тсукишиму Акитеру за несколько минут до его свадьбы. — Ямагучи, ты там дышишь? — спросила Ячи. — Ага, — ответил он, распрямляя плечи. Теперь его голос лишь слегка подрагивал. — Я успокоился, простите. — Ну наконец-то, — пробормотал между ними Тсукишима. — Итак, теперь все готовы поприветствовать невесту? — спросила Ячи. В ответ все как-то хаотично закричали, но их одобрение было ясно слышно. — Отлично! Теперь, тише! Готовьтесь! Ячи спешно куда-то ушла, чуть ли не подпрыгивая — и взволнованно, и радостно одновременно — и лагерь стих. Акитеру восстановил дыхание, заняв свое надлежащее место в ожидании невесты, рядом встал Тсукишима, а за ним — Ямагучи. Акитеру начал поправлять цветок, прикрепленный к рубашке, манжеты, волосы, спешно спрашивая Тсукишиму, а не напортачил ли он. На какую-то секунду Хината было думал, что Тсукишима просто развернется и уйдет. Вместо этого он вздохнул и пригладил волосы брата там, где они слегка встали торчком. — Успокойся. Ты так долго этого ждал. Она любит тебя, а ты любишь ее. Ничего не изменится. Это всего лишь обещание. Прибыли Ячи с Киеко, держась за руки и быстро проходя по маленькому проходу, вставая напротив жениха и его братьев в ожидании Саеко. Киеко выглядела просто чудесно, но тоже как-то устало. Когда Хината увидел их, стоящих там и держащихся за руки, окруженных цветами и декорациями, до него даже частично дошло, почему его сестра тогда подняла тему свадьбы. Казалось, ей бы все это явно понравилось. Когда-нибудь эти двое явно женятся друг на друге. И Хината уже не мог дождаться, предвкушая то, какой счастливой будет выглядеть его сестра. По толпе прошла волна шокированных вздохов, и Хината изогнул шею, чуть присаживаясь, а потом прыгнул высоко над всеми, чтобы тоже увидеть Саеко. У него перехватило дыхание лишь от мимолетного ее видения, и он пробрался к краю прохода, чтобы как следует ее рассмотреть. Выглядела Саеко просто невероятно. Она была босая и с распущенными волосами, в которых виднелся единственный цветок — тот самый, что был и у нее на правом плече, который вырезал для нее Акитеру. Ее простое платье заканчивалось сразу под коленями и закреплялось на шее, оставляя открытыми ее руки и спину со всеми ее татуировками, показывая всем историю ее жизни, пока она медленно шагала навстречу тому, что станет ее обещанием будущего. Каким-то образом простота ее платья лишь подчеркивала ее собственную красоту, приковывала больше внимания к ней самой, к выражению ее лица и тому, как она двигалась, явно сдерживая порывы радости. Танака держал ее за руку, ведя вперед, явно изо всех сил стараясь не расплакаться, но тщетно, потому что у него по щекам уже бежали слезы, а сам он тихонько всхлипывал. Они шли медленно, наслаждаясь моментом, пока все Карасуно и Некома затаили дыхание от восхищения, и даже самые беспокойные наблюдали за происходящим абсолютно молча. Когда Акитеру увидел ее, его челюсть попросту отпала. Всей его обеспокоенности уже как не бывало, глаза у него были широко распахнуты и шокированы, напоминая Хинате о том, как он впервые увидел море и всю его божественную красоту, которой раньше не мог и представить. Мгновение спустя Акитеру опомнился и закрыл рот, но глаз от Саеко так и не отвел, словно в каком-то трансе наблюдая за ее приближением, но Хината мог его понять. Никто не мог отвести от нее взгляда. Встретившись взглядом со своим женихом, Саеко широко ухмыльнулась, внезапно потянув Танаку за собой, присоединяясь к Акитеру и небольшой группке людей. Танака быстро утер слезы, заняв свое место позади нее, рядом с Ячи и Киеко, и Хината был вполне уверен, что он видел, как Саеко беззвучно сказала Акитеру «Не могу дождаться нашего поцелуя». Асахи прочистил горло, выглядя так, словно у него уже тоже слезы на глаза навернулись. Нишиноя с Ямамото уже рыдали. Танака все еще пытался вытереть глаза, и Ячи взяла его за руку. Сердце Хинаты едва ли не остановилось, когда Кагеяма молча взял его ладонь в свою, просто сжав ее покрепче. Заставляя себя продолжать нормально дышать, он сжал его руку в ответ, и Кагеяма резко выдохнул. — Мои дорогие Коты и Вороны, для меня большая честь находиться здесь в этот день. Событие, которое сегодня свело нас всех вместе, является одним их прекраснейших — празднество любви, сильнейшей известной нам силы. Празднество того, что связывает наши судьбы, определяет наши жизни и дает нам надежду, решительность и волю продолжать жить каждый день. Хината заметил, как Суга прислонился к Даичи, приобняв его рукой за бедро, и прошептал что-то ему на ухо. Пускай Хината не видел лица Даичи, он был вполне уверен, что тот улыбался. Асахи глубоко вздохнул и улыбнулся Саеко, а затем Акитеру. — Двое наших любимых друзей решили дать обещания совместной жизни. Их любовь и стала причиной того, что сегодня все мы здесь сегодня собрались. Она уже доказала свою силу и показала, что даже при самых ужасных обстоятельствах может взрасти и зацвести нечто прекрасное. Хината сглотнул. Обстоятельства, при которых встретились эти двое… ничто прежде так не потрясало этот лес. И тот факт, что вся его семья могла собраться тут сегодня, что она лишь разрослась… это было настоящее чудо. Асахи снова глубоко вздохнул, широко улыбаясь; глаза у него поблескивали. Кагеяма, стоявший рядом с Хинатой, сглотнул, а Нишиноя, Танака и Ямамото зарыдали с новой силой. — Вначале нам было нелегко. Но, Акитеру, ты действительно стал частью этой семьи. И ничто не радует меня, как то, что ты стоишь здесь, счастливый, в столь особенный день. Асахи попытался посмотреть ему в глаза, но Акитеру был слишком занят, любуясь Саеко и выглядя так, словно он только что обнаружил себя в самом потрясающем сне и молился, чтобы он мог никогда не просыпаться. — Саеко, твоя жизнь была полна опасностей, препятствий и неожиданностей. Твоя сила привела тебя сюда, и то, что ты обрела мир, дом и счастье, которые ты так долго искала, это лучший подарок, на который мы могли надеяться. Даже Хината заморгал чуть чаще, стараясь не присоединиться к уже прослезившимся людям. Все оказались охвачены этим особенным чувством, вспоминая о прошедших страданиях, но в то же время наслаждаясь чистой радостью сегодняшнего события и тем, чем они были награждены за то, что они пережили. — Даже не думай давить из меня слезу, — пробормотала Саеко, тыча в сторону Асахи указательным пальцем, и все вокруг рассмеялись. Асахи лишь улыбнулся шире. Хината сглотнул, чувствуя, как в груди будто все натянулось, и улыбнулся так старательно, что аж щеки заболели. — Танака Саеко, находишься ли ты здесь сегодня по собственной воле? — Ставлю твою обожаемую бороду на то, что да. Асахи провел костяшками по бороде со слегка неловкой улыбкой, а Акитеру улыбнулся Саеко, будто она была всем его миром и всей его красотой, и, возможно, для него так оно и было. Саеко пыталась сосредоточиться на Асахи, но она слегка покачивалась на ногах, а пальцы ее чуть дергались, словно ей уже не терпелось взять Акитеру за руку. — Тогда желаешь ли ты принять руку стоящего рядом с тобой мужчины, пройти с ним через все его трудности и пообещать всегда оставаться рядом, несмотря ни на что? Саеко повернула голову, глядя на Акитеру мягким, любящим взглядом. Она прекратила покачиваться и переплела пальцы своих рук. — Больше всего на свете, — сказала она громким, уверенным голосом. Хината за свою жизнь повидал много улыбок, много счастья, но мало из того могло посоревноваться с тем, какой осчастливленной выглядела Саеко и с тем, как сияла ее улыбка. Услышав ее слова, Акитеру, казалось, чуть не рухнул замертво от счастья, словно на какое-то мгновение он и впрямь ожидал, что она откажет ему. — Всю свою жизнь я провела в бегах — в работе и в поисках. Ты — мое убежище, моя крыша над головой, мой дом. Пожалуйста, заботься обо мне с этих пор. Асахи попытался как можно незаметнее протереть глаза, вздохнул, собираясь с силами, и продолжил. — Тсукишима Акитеру, находишься ли ты здесь сегодня по собственной воле? Акитеру никак не отреагировал на его слова, все еще слишком занятый рассматриванием Саеко блестящими от радости глазами. Асахи прочистил горло, а по толпе прошлась очередная волна смешков. Кенма дал Куроо локтем в бок за то, что тот наделал больше всего шуму. Акитеру спустился с небес на землю. — Э-э, простите, что? Асахи сдержался и не фыркнул, но изгиб его губ выдавал подавленный смех. Он чуть более весело повторил: — Ты находишься здесь по собственной воле? — Да! Да, конечно, — бездыханно ответил Акитеру, уже вновь смотря на Саеко, которая ухмыльнулась ему, буквально излучая ослепительную любовь и счастье. Она выглядела просто ошеломительно красивой. Нишиноя едва сумел приглушить всхлип обеими руками. — Желаешь ли ты принять руку стоящей рядом с тобой женщины, пройти с ней через все ее трудности и пообещать всегда оставаться рядом, несмотря ни на что? — Для меня это будет честью. Ладонь Акитеру дернулась, словно он готов был протянуть руку к Саеко, но вспомнил, что пока еще было рано, и вновь расслабил ее. Похоже, им обоим уже не терпелось сделать это. Акитеру прикусил губу, глубоко и неровно вздохнул и заговорил наполненным вырывающимися на волю эмоциями голосом: — Ты — все, о чем я только мог желать, и даже больше. Ты… ты отнимаешь у меня дар речи. Даже сейчас. Не знаю, каким образом я умудрился тебя заслужить, но ты делаешь меня самым счастливым человеком во всем мире. И я… я сделаю все, что угодно, чтобы сделать тебя такой же счастливой. Асахи снова прочистил горло, заметив, как Саеко, судя по всему, собиралась тут же прильнуть к Акитеру и поцеловать его. Замерев, Саеко одарила его многозначительной ухмылкой. Асахи вздохнул, явно прощаясь с большой частью своей речи ради этих двоих, мягко беря в свою руку ладонь Саеко, а потом и Акитеру. — Тогда с этого дня ваши судьбы будут переплетены. Он свел их руки вместе, и они переплели свои пальцы. К этому моменту Асахи уже перестал пытаться обратить на себя их внимание, ведь они были так заняты, рассматривая друг друга. Он осторожно взял светло-голубую ленточку, которую они выбрали, и обвязал ею их поднесенные друг к другу запястья, оставив сверху бантик. — И если от мира вновь останутся одни лишь руины, наши руки по-прежнему будут переплетены, — в унисон прошептали Саеко и Акитеру. — А теперь вы можете закрепить ваше обеща… — предложение Асахи превратилось в шокированный вскрик, когда Саеко резко приблизилась к Акитеру, обняла его свободной рукой за талию и заставила его наклониться, чтобы поцеловать. Приглушенный звук удивления, который он издал, вовсе не казался недовольным. Вокруг послышалось еще больше смеха и первые признаки сумятицы, когда Нишиноя и Ямамото рванули вперед в ту же секунду, когда Саеко прекратила целовать Акитеру до смерти, размахивая своими собственными ленточками, которые выглядели весьма потрепанными. На самом деле, Хината несколько волновался из-за своей. Согласно традициям, ты должен был вышить пожелания удачи или какие-нибудь символы на ленточке. Вот только он шить не умел. На фоне созданного Ячи шедевра, на его собственном были крошечные черные кляксы разных форм, которые, возможно, можно было принять за перья, а вот Кагеяма обозвал их кучками дерьма. (Наверное, он просто завидовал, потому что его поделка была еще хуже.) Он почти ничего не мог увидеть, когда все начали проталкиваться вперед, предлагая свои ленточки и обвязывая ими руки Саеко и Акитеру. К тому времени, как Хината добрался до них, яркие ленточки связывали их вместе аж до самых плеч, а Саеко никак не могла перестать смеяться. — Слишком большая у нас семья! — крикнула она, жестикулируя свободной рукой, пока Танака не прилип к ней, уткнувшись лицом в плечо, все еще плача. — Э-э… — начал Хината, понятия не имея, куда пришпандорить его ленточку. — Она прекрасна! — сказала ему Саеко, ярко улыбаясь, и Акитеру неохотно кивнул, а пальцы у него дернулись. Может, в их семье и впрямь было многовато людей, судя по всем этим ленточкам, но разве это не было лучшей возможной проблемой? Хината втиснул свою между двумя другими, которые выглядели не особо… умело сделанными. — Пожалуйста, примите и мою тоже! — Кагеяма склонил голову, выглядя, пожалуй, слишком серьезно и напряженно, учитывая то, что он лишь добавлял очередную ленточку к разноцветной куче, уже связывающей Саеко и Акитеру. — О-о-о-у, разумеется, — с легкостью ответила Саеко, потрепав его волосы и оставляя Кагеяму с ошарашенным выражением лица, над которым посмеялся Хината. Ленточка Суги была последней — светло-зеленая с несколькими цветами; нацепив ее, он усмехнулся им. — Теперь только обещания могут вас освободить, — довольно сказал он. — Удачи. Акитеру рассмеялся, пожав одним плечом. То, как ухмыльнулась ему в ответ Саеко, заставило Сугу подозрительно нахмуриться. — Ох, еще нет, — сказала она ему, явно смакуя момент. Хината ощутил очередной приступ радости. Так они все-таки сделают это! Остальные, похоже, тоже уже поняли. Некоторые начали возвращаться на свои прежние места, и все с радостью следовали их примеру. Ячи захлопала ладонями от радости, Киеко улыбнулась рядом с ней, а вот Даичи — Даичи и впрямь следовало предвидеть нечто подобное, ведь эта кучка идиотов не стала бы вести себя так тихо-смирно, не будь у них в наличии другой план по внесению хаоса в этот день. Он оглянулся на людей, которые снова стояли тихо, и посмотрел на Асахи, который занял свое прежнее место. — Что это еще за розыгрыш, — безо всяких эмоций спросил он. Саеко рассмеялась и прошла вперед, таща за собой Акитеру, а потом хлопнула лидера по плечу. — Ну что, засранец. Теперь иди и сделай это, как все нормальные люди, а? Даичи чуть не проглотил свой язык. — Чего. — Вот ведь гребанный тугодум. Иди и принеси свои долбанные клятвы! — крикнул со своего места Куроо. Даичи встретился взглядом с Сугой, и они, похоже, тут же осознали, в чем было дело; глаза Суги распахнулись шире, пока он пытался выговорить что-то: — Но… — начал было он, и его тут же подхватил Даичи, потому что это было нелепо. — Это ведь ваш день! Зачем нам… Саеко с такой силой пихнула его вперед по проходу в сторону Асахи, что «пихнула» — это было еще мягко сказано. — К тому же, мы не… — Даичи слегка повернулся и снова посмотрел на Сугу. — Нам это не нужно. И никогда нужно не было. Мы… В его словах были сомнения. Они вместе построили свой дом, вместе провели свои жизни, они вместе вырастили детей и столько всего пережили. Зачем придавать чему-то столь тривиальному значение? — Но… — снова начал Суга, прикусывая губу. — Разве ты… как бы… не хочешь?.. Даичи задумался на мгновение. — Боже. Черт побери, да. Они ярко улыбнулись друг другу, люди вокруг разразились радостными возгласами, а Саеко снова пихнула его вперед. На этот раз Даичи и сам пошел, невольно протягивая руку Суге, когда тот присоединился к нему, но тут же замирая, когда Танака возопил на него, что для этого было еще слишком рано. Даичи пристально на него посмотрел, но потом улыбнулся, когда увидел, что там, где раньше стояли Тсукишима, Ямагучи и Танака, его теперь ждали Ячи и Хината. Хината притянул за собой и Кагеяму, который пытался было отбиться, но замер, когда они оба подошли ближе, судя по всему, отдаваясь в руки судьбе. — Йо, хочешь, чтобы я был твоим шафером, женишок? — позвал Куроо. — Мечтай дальше! — ответил Даичи, и Яку усмехнулся, потрепав Куроо по плечу; а тот весьма многозначительно и с чувством надул губы для взрослого человека. Ущипнув себя за нос, Даичи глубоко вздохнул. — Как же я об этом пожалею. Поднимайся сюда, говнюк ты этакий. Куроо это застало врасплох, и он двинулся с места только тогда, когда Яку его слегка подтолкнул, широко улыбаясь. — Серьезно?! — Спросишь еще раз, и я передумаю. Куроо прошел вперед, разворачиваясь и эмоционально жестикулируя: — Видите?! Видите?! Я его гребанный шафер! — Я передумал, — проворчал Даичи, но Куроо уже подошел к нему, приобняв его за плечо, и рассмеялся. — А ведь раньше мы друг друга прикончить хотели, подумать можно! Суга проигнорировал полные энтузиазма махинации Куроо, и Киеко намного спокойнее встала рядом с ним. Даичи умолк, видя, что они уже стояли практически перед Асахи. Боже правый. Что он вообще творил?! Даичи был готов к свадьбе Саеко и Акитеру, а не к непонятно откуда взявшейся собственной, причем буквально в последний момент. Что ему вообще говорить? Твою ж мать. Он ничего не продумал. Никто ничего не продумал. — Ты действительно уверен, что это… — начал было он, но Асахи уверенно на него посмотрел, и Даичи обнаружил в его взгляде некое теплое утешение, какую-то силу. Его друг не позволит ему сейчас сбежать. Их роли как-то странно поменялись. Даичи повернул голову, глядя на то, как все его друзья, вся его семья наблюдали за ними, постепенно успокаиваясь. Воцарилась полнейшая тишина, и все взгляды были направлены на них. Они наблюдали лишь за ними, чтобы увидеть, как они сделают это. А потом он посмотрел налево, где стоял Суга, и увидел его такую же нервную, но радостно взволнованную улыбку. Они всегда отвергали брак и все обязательства, что тот подразумевал, но… сейчас их никто не заставлял, и никто от них ничего не ждал. Это был лишь шанс создать значимое воспоминание, которым они в дальнейшем могли делиться со своими любимыми. Он посмотрел на своих детей, которые искренне улыбались ему. А потом вновь перевел взгляд на добрую улыбку Асахи. — Даичи, находишься ли ты здесь сегодня по собственной воле? Он не поленился повернуться и многозначительно посмотреть на Саеко, которая была по-прежнему привязана двадцатью пятью ленточками к своему новоиспеченному мужу, и потом снова обернулся. — Ну, что-то вроде того. Уголком глаза он заметил, каким пристальным взглядом одарил его Суга, и Даичи в ответ ухмыльнулся. Асахи мягко покачал головой, но продолжил. — Итак, желаешь ли ты принять руку стоящего рядом с тобой мужчины, пройти с ним через все его трудности и пообещать всегда оставаться рядом, несмотря ни на что? — Если честно, по-моему, я это уже сделал. — Даичи, — тихо простонал Суга рядом с ним. Даичи вдохнул и, для пущего эффекта, встретился взглядом с Сугой, прежде чем вновь заговорить: — Я останусь с тобой, несмотря ни на что. Это само собой разумеется. С клятвами или без, я всегда буду рядом. Улыбка Суги этого однозначно стоила. Он мог столь многое ему наговорить, но решил не заходить слишком далеко. — Ты — мой компас, и ты привел меня в место, где я хочу оставаться, где я горд и счастлив находиться. Спасибо за то, что поделился своим прошлым, и за то, что делишься со мной своим будущим. Боже. Как-то сентиментально вышло, нет? Асахи прослезился, что ли? Чертов дурачок. Только не Суга, нет же. Даичи сжал кулаки. Он не присоединится к тому балбесу. Черта с два. Никакой он не сентиментальный. Ячи посмотрела на него, и Даичи понял, что пошло оно все лесом, он чувствовал себя жутко сентиментальным и до нелепого счастливым, а это мгновение казалось столь особенным, что он практически сожалел о том, что они не сделали это раньше. Даичи сейчас точно не помешало бы семейное групповое объятие, чтобы справиться со всем тем теплом, накопившимся у него внутри. Или, может, ему надо было ударить мешок с мукой. Его грудь словно была набита эмоциями до отказа. Асахи повернулся к Суге, и Даичи понял, что был к этому совершенно не готов. — Суга, находишься ли ты здесь сегодня по собственной воле? Суга не поленился одарить Даичи взглядом «вот, как это делается», и тут же ответил: «На самом деле, именно так». — Тогда желаешь ли ты принять руку стоящего рядом с тобой мужчины, пройти с ним через все его трудности и пообещать всегда оставаться рядом, несмотря ни на что? И когда они снова посмотрели друг на друга, дыхание Даичи сперло в его глотку от неимоверного количества тепла и любви в мягком, но в то же время уверенном взгляде Суги. — Разумеется. Они улыбнулись друг другу, и Даичи благодарно осознал каким же он был счастливчиком, что Суга всю его жизнь был рядом с ним, до этого самого момента. И завтра, и послезавтра, и, вероятно, до того мгновения, как они не перестанут дышать, они никогда не перестанут быть вместе. Но покуда он мог выбирать… он всегда выберет человека, стоящего рядом с ним. — Моя опора, — мягко сказал Суга, описывая его одним словом. — Если бы я мог вернуться назад во времени и что-либо изменить, то не стал бы. Я всегда буду стремиться сюда, что бы нам ни встретилось на нашем пути. Они улыбнулись друг другу, и Даичи не собирался ронять слезу, вовсе нет. — Вы, ребята, посентиментальнее нас будете! — крикнула Саеко, и все вокруг рассмеялись, а Асахи протянулся за их руками, и Даичи почувствовал себя жутко, до бессовестного счастливым. — Тогда с этого дня ваши судьбы будут переплетены. Он сплел пальцы с Сугой и посмотрел на их ладони, которые Асахи связал фиолетовой ленточкой, и эта чертова ленточка для него была всем. Но погодите-ка. Твою ж мать. Он должен был сказать ту фразу. Он ведь совсем недавно ее слышал, что же в ней было? О Боже. О Боже. Он не хотел сейчас напортачить. Будь прокляты все, кто не предупредил его, а потом заставил давать эти гребанные клятвы. Теперь уже официально. У Даичи складывалось такое явное ощущение, что об этой авантюре знали все, кроме них. Ничего, они еще у него за это поплатятся. А, может, и нет, подумал он, когда Суга посмотрел на него и мягко сжал его ладонь. — И если от нашего мира вновь останутся одни лишь руины, наши руки по-прежнему будут переплетены, — сказал он ему. Даичи облизнул губы, а голос его оказался хриплым и низким от накопившихся в нем эмоций. — И если от нашего мира вновь останутся одни лишь руины, наши руки по-прежнему будут переплетены. — Теперь вы можете закрепить ваше обещание, — сказал им Асахи, выглядя таким же счастливым, как они, словно он сам уже долго этого ждал. Даичи протянул руку, прикладывая ее к щеке Суги, и Суга сделал то же самое, мягко проводя большим пальцем по его шраму. — Я тебя люблю, — прошептал он, а ответом Даичи был мягкий поцелуй, который перерос в раздраженный стон, когда он услышал, как Танака радостно закричал, а Куроо присоединился, улюлюкая и присвистывая. Вот ведь парни. — Вы, засранцы, все в этом участвовали, не так ли! — крикнул он в толпу, оборвав поцелуй, и смех лишь стал громче. — Что навело тебя на эту мысль? — спросил Яку, предлагая им заранее приготовленную ленточку. Проворчав что-то и слыша смех Суги, Даичи позволил целителю обвязать ее вокруг их рук. — Погоди-ка, так это значит… — начал было он, чувствуя, как его резко обволок испуг. — Мы сможем снять ленточки, только дав обещания, — подтвердил Суга. — Нам конец, — прошептал Даичи, и к ним подоспел Куроо с самой довольной ухмылкой на лице. — А я и не знал, что ты умеешь быть таким романтичным, сволочь. — Я тоже, — рассмеялся Суга. — Эй! — заворчал Даичи. Куроо повернулся к приближающейся Саеко, за которой по-прежнему с трудом поспевал Акитеру. — Это была лучшая твоя идея, — сказал он ей. Они дали друг другу «пять» кулаками и расхохотались, а Даичи подумал о том, сколько же ему придется дать обещаний на каждого человека и понял, что больше всего ему достанется от Нишинои и Танаки. А ленточки, тем временем, лишь прибывали — на них было множество пожеланий, и все были так чертовски довольны собой. Когда подошла Ячи, она попросту прижалась к нему и зарыдала ему в грудь, а он обнял ее свободной рукой и понял, что уже вообще не может двигаться. Но сейчас ему и не хотелось, ведь он мог обнимать свою семью и быть рядом с ней. Но вскоре ему придется начать избавляться от ленточек, давая обещания взамен. Кто вообще придумал такую дурацкую традицию. — Кому вообще это понадобилось, — спросил он Саеко, глядя на нее над головой Ячи, и заработал удар в ребра от Суги. Она лишь усмехнулась ему, вся счастливая и ни о чем не жалеющая, глаза у нее блестели, и глубоко внутри Даичи знал. Его рука все еще была переплетена с рукой Суги, он был окружен всеми, кем дорожил. Разумеется, он знал. — А теперь можем мы, наконец-то, избавиться от этих ленточек? — крикнула толпе Саеко, и последовавший за вопросом смех лишь подтвердил страхи Даичи. — Да, нам конец, — прошептал Суга, но улыбка у него была невероятно широкая, он выглядел здоровым, сильным и стоял рядом с ним. И ничто не могло этого изменить. Даичи не позволит.* * *
Лишь они двое еще бодрствовали, и Даичи не был уверен, был ли Куроо худшей или лучшей компанией для такого момента. Его наполняло приятное тепло, в голове все мягко и уютно плыло от чертовой выпивки, а Куроо смотрел на звезды таким взглядом, словно давно их не видел. — Ты да я, да выпивка. Ностальгия накатывает, а? — И не напоминай, — простонал Даичи. — Я ведь мог тебя тогда убить. Ты был таким засранцем. Хотя им и остался. — Да, но теперь ты любишь меня за это. — Заткнись, ни черта подобного, — пробормотал Даичи, отталкивая Куроо от себя, а тот не совладал с равновесием и растянулся на траве, смеясь и переворачиваясь на спину; он вытянулся поудобнее и продолжил смотреть на ночное небо. — О да, еще ка-а-ак любишь~ Ты сделал меня своим шафером! Кто твой лучший друг? Я твой лучший друг! — Я уже жалею об этом. Куроо снова рассмеялся, и он казался таким счастливым, что Даичи не смог удержать скромной улыбки, укрытой от него тьмой ночи. — В последнее время так мирно, — вздохнул Куроо. — Жизнь… добра. Даичи согласно хмыкнул. Жизнь в последнее время и впрямь была добра к ним. Последняя зима была мягкой по сравнению с той, что была после инцидента со Скарлет. Вновь пришла весна, богатая прекрасными обещаниями. А теперь он был, нахрен, женат. Вот ведь угораздило. — Надеюсь, оно так и останется еще хоть ненадолго, — пробормотал сам себе Куроо. — Но… не знаю… по-моему… чуть ли не слишком спокойно… — Не каркай, — промямлил в ответ Даичи. — После этих свадеб нам еще только других потрясений не хватало. Вот правда, если мы пережили это, то справимся со всем, с чем угодно, — он усмехнулся, вспоминая о том, как он держал теплую ладонь Суги. — Нам надо бы поспать. Нельзя же мне позволить своему мужу почувствовать себя одиноким. Ответа не последовало. Куроо и впрямь уснул на траве. Чертов кот. Даичи был зрелым, официально женатым взрослым, который по десять раз на дню ругал таких ребят, как Танака и Нишиноя. Но сейчас было темно, и Даичи будет отрицать, что это был он, до конца своих дней, а потому он обмакнул свои пальцы в золу и нарисовал Куроо густые брови и усы. Вытерев пальцы, он хотел было уйти, но тут какое-то движение привлекло его внимание. В полнейшей тишине Даичи наблюдал за чудом, коим являлась простыня, медленно падавшая вниз, планируя в воздухе и укрывая Куроо на манер одеяла. Даичи пришлось приглушить свой смех обеими руками и с трудом отойти от спящего подальше, но уже на полпути к своему убежищу он сдался и присел, чтобы отойти от смеха. Только после этого он все-таки встал и свернулся рядом с Сугой, приобнимая его рукой за талию и утыкаясь носом в его шею. Почувствовав знакомое тепло, Даичи улыбнулся, а когда он подумал о Куроо, накрытом той чертовой простыней, с нарисованными на нем усами, то не удержался и усмехнулся в кожу Суги, пока его муж не заворчал и не попросил его умолкнуть. Они переплели пальцы, и последней мыслью Даичи перед сном было следующее: Я очень надеюсь, что так все и останется.