* * *
Лязг мечей отдавался в ушах Кенмы гулким звоном, пока он сам уютно вытянулся на траве. Ямагучи, сидевший рядом с ним, прекратил работать над стрелой, положив ее себе на колени, и вместо этого наблюдал за практикующимися Тсукишимой и Куроо. Их спарринг продолжался так долго, что дыхания на колкие комментарии уже не оставалось. Наверное, они собирались заканчивать через несколько минут. Кенма присел, вспоминая, что у него был с собой изюм — ему было все равно, зато Ямагучи, кажется, любил это лакомство. Тут в небе промелькнула тень, и сонная атмосфера вокруг словно испарилась. Кенма приветственно вытянул руку, а Ворона слету села прямо на нее. Бедная птица казалась жутко взволнованной, она дико трясла крыльями и несколько раз дала ему по лицу, каркая на него с неожиданным пылом. Глаза Ямагучи распахнулись, отражая тот самый ужас, что почувствовал Кенма. Его грудь словно сжалась, и он выдавил: — Что-то случилось. Ямагучи выглядел напуганным — Кенма знал, что его воображение сейчас усиленно работало, как и его собственное, вырисовывая все жуткие вещи, что могли произойти с их друзьями. Слишком хорошо зная, что он этого никакого толку не будет, Кенма попытался вытащить его из отягчающих мыслей. Не успел он и рта открыть, как испуг в глазах Ямагучи исчез, уступая место решительности. — Мы должны помочь им. Не тратя время на напрашивающуюся похвалу, Кенма кивнул и встал на ноги, чтобы прервать и предупредить Куроо с Тсукишимой. Волнение, обвивавшееся вокруг его горла тугой веревкой, угнетало его все больше с каждым шагом. А ведь солнце уже опускалось за горизонт. Хотелось бы ему расправиться с ненужными мыслями, как это получилось у Ямагучи, но вопросы упорно роились в его голове. Сколько пролетела Ворона? Как далеко они успели уйти перед тем, как на них... что? Напали? Ворона по-прежнему с ужасом каркала, и Кенма погладил ее, что-то шепча, чтобы хоть немного успокоить. Питомица Хинаты еще никогда не выглядела такой напуганной, и Кенма боялся, что у нее мог случиться инфаркт. Он начал искать изюм по карманам, зная, как она его любит. — Куроо! — позвал он, не сомневаясь, что друг его непременно услышит. Лишь взглянув на его лицо и Ворону на его руке, Куроо опустил оружие и безо всяких колебаний побежал к ним, а за ним последовал и Тсукишима. Присутствие Куроо немного успокоило Кенму. — Ворона вернулась, — угрюмо сказал Куроо. — Вот дерьмо. Коротко и ясно. Тсукишима молчал, сохраняя нейтральное выражение лица, но Кенма знал его достаточно, чтобы заметить, как потемнели его глаза, а на переносице появилась морщинка, говорившая об охватившем его беспокойстве. Воцарившаяся тишина казалась тяжелой. Кенма покормил Ворону изюмом, который она склевала за считанные секунды. Судя по тому, какой она была уставшей, Хината с ребятами успели уйти достаточно далеко. Их миссия уже казалась практически невозможной. — Скоро стемнеет, — заметил Кенма, в упор глядя на Куроо. Лидер распрямил плечи. — Значит, нам пора выдвигаться.* * *
— Даичи, серьезно. Мы разберемся, — Куроо вопросительно посмотрел на Тсукишиму и Ямагучи, ища подтверждение тому, что они были не против. С Кенмой все было и так понятно. Ямагучи рьяно кивнул, а Тсукишима цыкнул и, наигранно скучая, согласился: — Конечно. — Что-то случилось с моими детьми, а вы хотите, чтобы я сидел, сложа руки?! — Даичи был жутко взволнованным, его реакция даже спугнула Ворону, которая полетела на поиски Асахи. Кенма молчал, стоя поодаль. Но Куроо шагнул вперед и схватил руку Даичи, решительно глядя на него. — Даичи. Доверься мне. Это твои дети, и мы вернем их. Ты вообще когда в последний раз спал? Мы с Тсукишимой можем сражаться бок о бок вслепую, Ямагучи любого одолеет своим луком, а Кенма обладает острейшим умом, что я видел своими глазами. Мы справимся. Я просто хотел предупредить тебя перед уходом. Челюсть Даичи была напряжена, и он отвел взгляд, пялясь в землю. — Ладно, — наконец, выдохнул он. Куроо провел ладонью ему до плеча и сжал его. — Мы тебя не подведем. Ты можешь на нас рассчитывать. Мы вернем их, я тебе обещаю.* * *
— Надо купить лошадь. А то и две, или даже три, — пробормотал Куроо в десятый раз за час. У Кенмы не было сил попросить его заткнуться, но он все равно был с ним согласен. Тогда им не нужно было бы тащиться через лес пешком посреди ночи. Несмотря на то, что у них была лампа, усталость и тени вокруг заставляли Кенму спотыкаться о корни и камни все чаще и чаще. Они не отдыхали с того момента, как выдвинулись из лагеря — у них не было времени на привал. И все же Кенма чувствовал, что достигал своего предела. Обычно тот факт, что он был не так физически развит, как его семья, не играл большой роли — но здесь и сейчас Кенма ненавидел себя за это. Теперь он мог их задержать и подставить Хинату со всеми остальными. Он сжал зубы, впиваясь ногтями себе в ладони, и заставил себя идти дальше. Хуже утомленности и нывших от постоянных падений лодыжек были лишь картины, которые показывало ему его сознание — сцены того, что могло происходить с их друзьями прямо сейчас. Ворона тенью следовала за ними, намного медленнее обычного, явно уставшая. Но она не хотела оставаться в лагере, как бы Кенма ни пытался отогнать ее — и у птицы явно были на то причины. Когда она, наконец, села ему на плечо, он испытал облегчение, что она не умрет от истощения до того, как они достигнут Хинаты и... спасут их всех от того, что бы ни там случилось. Ямагучи пытался помочь Кенме советом от Ячи, который та дала ему уже очень давно. Может, это тени вокруг усложняли веру в светлое будущее — Кенме от этого все равно лучше не становилось, и в итоге Ямагучи смутился, извинился и ускорился. Кенме было неловко за это, он подумывал над тем, как бы извиниться, глядя ему в спину. Ямагучи споткнулся и упал, вскрикнув. Кенма сделал два широких шага к нему, но тут же замер, понимая, что его помощь не требовалась — Куроо ухватил Ямагучи за руку, быстро подхватывая его. — Ты в порядке? — выдохнул он, и его голос звучал очень громко в обволакивающей их тишине. — Д-да. Спасибо. — Отлично, — Куроо слегка неловко потрепал его по плечу и вновь пристроился за Ямагучи. Губы Кенмы растянулись в легкой улыбке, которая помогла ему выбросить из головы образ бледного Хинаты, истекавшего кровью. — Ловко, — прошептал он достаточно громко, чтобы услышал его только Куроо. Его друг вздрогнул, недовольно глядя на него поверх лампы. — Молчал бы. Кенма ответил ему каменным лицом. — Какой же ты иногда зануда, — услышал он. Кенма пожал плечами. — Зато говорю по делу. Куроо усмехнулся, слегка пихая его в плечо. Они погрузились в комфортное молчание, а Ямагучи с Тсукишимой тихо беседовали. Кенма уловил что-то про осторожность, но больше пытался не слушать. Слова не были предназначены для него. Спустя какое-то время Кенма ощутил на себе пристальный взгляд Куроо. Разумеется, его друг заметил, каково ему было. Не успел он и ничего сказать, как Кенма перебил его: — Мы не можем отдыхать, нам нужно двигаться дальше, если мы хотим успеть вовремя. Куроо снова закрыл рот, выглядя задумчиво. — Нам не обязательно останавливаться, чтобы ты немного передохнул. Эй, Кенма? Он поднял руку, потирая пальцы друг о друга и молча спрашивая — ты не против, если я коснусь тебя? Он был слишком погружён в свои страхи, чтобы обратить на жест внимание, но его взвинченные нервы, судя по всему, не имели ничего против. Мысль о том, что к нему прикоснутся — обычно вызывающая у него желание избежать этого как можно скорее — уже не казалась такой плохой. Поэтому он кивнул, но когда Куроо тут же приблизился к нему, то прищурился. — Что ты де... Куроо!.. Его протестующий вскрик был напрочь проигнорирован, и Куроо беспечно присел перед ним, подхватил его под коленями и поднял себе на спину одним быстрым движением. Кенма слегка ударил его по спине, ерзая ногами. — Отпусти меня! — Ты что-то сказал? Я не расслышал~ — Идиот, — пробормотал Кенма, ослабляя хватку. — Ты точно не против? Устанешь ведь. — Отдохни, Кенма. Со мной все будет нормально. Кенма обхватил руками шею Куроо, кладя подбородок ему на плечо. Его тело болело от их продолжительной прогулки, и плавное покачивание заставляло его вспомнить те времена, когда они оба были намного моложе и наивнее, безо всех ужасных воспоминаний, мучавших их по ночам. Он прикрыл глаза. — Ты точно будешь в порядке? — Отдохни, — вновь сказал ему Куроо низким голосом, успокаивающим нервы и беспокойства Кенмы.* * *
— Должно быть, они добрались до привала, — простонал Тсукишима, когда начало светать. Они сидели в кругу, Кенма облокачивался на Куроо. Усталость лишь усиливалась с рассветом — он был болезненным напоминанием о том, что они совсем не спали. — Уже не так далеко, — попытался Куроо, явно надеясь показаться оптимистичным, но прозвучало это как-то уныло и неуверенно. Кенма приоткрыл один глаз, одаривая Куроо невпечатленным взглядом — как и Тсукишима. Ямагучи посмотрел на свои ладони и пробормотал: — Э-э, ты... уверен? Просто я думаю, что... это не... Куроо устало усмехнулся. — Что же вы все такие оптимистичные, ребята. Энтузиазм из вас прям фонтаном бьет. — Но что, если... ч-что, если мы не достаточно быстры?.. — спросил Ямагучи, озвучивая то, о чем они все думали. Кенма взял ладонь Куроо в свою и переплел их пальцы, пытаясь успокоиться. — Не думай об этом, — резко сказал Тсукишима, удивив Кенму. — Ты ведь знаешь, насколько они упрямы. Хината достанет людей до смерти, не успеют они им и навредить толком, Кагеяма любому глотку порвет, если кто посмеет их тронуть, Ячи вообще разберется с тремя за раз. К тому времени, как мы придем, они уже, наверное, уберутся и угостят нас обедом, — он глубоко вздохнул, явно застав себя врасплох своей собственной речью. Тсукишима покачал головой и встал на ноги. — Скоро вернусь, — сказал он, исчезнув в лесу. Ямагучи пристально посмотрел ему вслед, и Кенма заметил, как в его глазах вновь зажглась надежда. Они все испытали прилив энергии, с аппетитом уничтожив припасы. — Поверить не могу, что нас вдохновил Тсукишима, — сказал спустя какое-то время Куроо, звуча при этом так неверяще, что Ямагучи искренне рассмеялся, прикрывая рот рукой. Куроо слегка улыбнулся, услышав это, и даже немного выпрямился. Как все очевидно, подумал Кенма, слегка покачав головой. — Я прям хочу надрать ему задницу! — объявил Куроо, но тон его голоса выдавал, что он очень гордился Тсукишимой. — За языком следи, — донеслось сзади замечание Тсукишимы. — Ты себе только еще больше испортишь свою дурацкую прическу. Куроо широко раскрыл рот от удивления, а Кенма фыркнул. Ямагучи не сумел замаскировать свой смешок под кашель. — Кто так относится к своему учителю?! Никакого уважения к старшим, Тсукишима. — Ты мне что, дедушка? — цыкнул Тсукишима, словно он уже успел пожалеть о том, что связался с Куроо. Он положил руки на колени, оглядываясь вокруг. — Можно продолжить путь, если у тебя суставы не сильно ломит, дедуля. — Как грубо! — воскликнул Куроо, собирая провиант и распихивая его обратно по сумкам. Он продолжал разглагольствовать по поводу отсутствия манер у учеников и о святости положения учителя — в общем, просто болтал. Кенма выдохнул и поднялся на ноги. Даже с помощью Куроо он жутко устал за ночь, а от маленьких привалов толку было мало. Но его усталость могла подождать — ведь одни из его самых близких друзей были в опасности. Поспать и отдохнуть они успеют позже. Держись там, Хината, взмолился он, глядя на протянувшуюся вперед дорогу. Мы идем к вам на помощь.* * *
Они были вынуждены устроить очередную передышку, когда солнце поднялось высоко в небо, а они уже не чувствовали ног. Кенма много поел и прислонился к Куроо, закрыв глаза, он пытаясь противостоять обволакивающей его сонливости. Он погрузился в полудрему, по-прежнему слушая, что происходило вокруг, но не шевелясь, и видел какие-то меняющиеся цвета и пятна перед глазами. — Ты все еще голоден, да, Ямагучи? Доешь мое. — Н-нет, все нормально, правда! Не переживай! Лучше оставь Кенме. Тсукишима цыкнул языком, и Ямагучи удивленно охнул. — Тогда поешь моего. Только не голодай. — Ах, извини, Тсукки! Спасибо. Они вновь погрузились в гнетущее молчание, чувствуя взваленную на их плечи ношу. Чем дольше они не могли найти никаких следов пропавших Ворон, тем более напряженной и нервной становилась атмосфера. Куроо поерзал, рукой прижимая Кенму поближе к себе, словно чувствуя, что тому сейчас не помешает поддержка. Кенма вздохнул, устраиваясь поудобнее. Он был практически благодарен своей усталости, которая замедляла его мысленные процессы и предотвращала появление новых жутких образов. И тут, впервые с начала их путешествия, они услышали звук, явно изданный человеком. Воздух вокруг них словно наэлектризовался, как перед ударом молнии. Глаза Кенмы распахнулись, а сердце тяжело забилось — источник шума был совсем рядом. Кенма развернулся и молча ахнул, увидев, как Тсукишиму грубо оттащили назад, прижав клинок к его горлу. Куроо обнажил меч, но Ямагучи оказался быстрее. Быстрым движением он выхватил лук и нацелил натянутую стрелу прямо в лоб нападавшего. Все замерли. Куроо оглядел атакующего, Тсукишиму в чужой хватке и Ямагучи в стойке. Он ничего не мог поделать, как и Кенма. Они оказались обездвижены перед угрозой жизни Тсукишимы. Только Ямагучи уравнивал условия ответной демонстрацией оружия. — Ах, Валентин, — выдохнул Тсукишима, и Кенма восхитился его стойкому самообладанию в столь опасной ситуации. — Судя по всему, ты как был старым трусом, так им и остался. Тсукишима подавил гортанный стон, когда Валентин дернул его и на мгновение пережал горло. — А ты, похоже, так и не научился следить за своим языком. Мы уже не солдаты — я могу тебя прикончить. — Если тронешь его, — рявкнул Ямагучи, и Кенма понял, что никогда его таким не слышал — даже и не подозревал, что он мог так говорить, — сразу же последуешь за ним. Мужчина дружелюбно улыбнулся ему. Его лицо выглядело едва ли не невинным, непричастным — но хватка вокруг ножа была крепкой, беспощадной. Она выводила его на чистую воду. — Хочешь узнать, что сработает быстрее — твоя стрела или мой клинок? Ямагучи не ответил и злобно напряг челюсть. — Какого хрена тебе тут надо, красавчик? — прошипел Куроо, по-прежнему держа свое оружие на высоте, пускай никто и не мог двинуться с места. Это была лишь иллюзия контроля, а на самом деле Куроо мог лишь наблюдать за тем, как незнакомец распоряжался жизнью Тсукишимы. — Ох, молчи ты, — отмахнулся от него Валентин, словно Куроо был надоедливой мухой. — Вы можете идти, мне нужны только эти двое. — Какая жалость, но они мне тоже нужны, — рыкнул Куроо, дергаясь от такого напряжения. — Куроо, — произнес Кенма тихим, успокаивающим голосом, напоминая ему держать себя в руках, несмотря на то, каким он был разгневанным. Стрела Ямагучи временно обеспечивала безопасность Тсукишимы. Любые поспешные решения могли это изменить и подвергнуть его еще большей опасности. — Похоже, с тобой по-прежнему ошиваются люди, которые достаточно тебя жалеют, — сказал Валентин Ямагучи; его мягкая улыбка сильно контрастировала с жестокими, расчетливыми словами. — Поздравляю, наверное. Куроо протестующе хмыкнул, его ладонь дернулась на клинке, а Тсукишима, похоже, обдумывал, стоило ли рисковать и врезать Валентину локтем в живот. — Отпусти его, — потребовал Ямагучи. — Никто не должен пострадать. — Ох, Ямагучи, — снисходительно протянул Валентин, вздыхая. — Но ведь в этом вся прелесть мести. Лишь услышав это слово, Кенма почувствовал, как напряжение поглотило его с головой. Это слово стоило им их дома, многих ранений, непередаваемого страдания, страха и чуть ли не смерти — и у них к нему было соответствующее отношение. Ямагучи резко вдохнул. Куроо задрожал, а в глазах Тсукишимы вспыхнуло что-то, что заставило Кенму опасаться худшего, словно он собирался повернуться и попытаться разрешить ситуацию прямо сейчас, прежде, чем она смогла усугубиться. Кенма слегка расслабился лишь тогда, когда Тсукишима сделал глубокий вдох, а одичалая вспышка исчезла из его взгляда. Несмотря на то, что он едва шевелился, он все равно прекрасно владел собой. — Не делай этого, — взмолился Ямагучи, и его голос дрогнул, несмотря на его изучающую уверенностью стойку и замершую на тетиве стрелу. Должно быть, такое положение отнимало у него много сил. Но он оставался непоколебимым — лишь Кенма заметил, как он начал уставать. — Пожалуйста. — Ох, Ямагучи. Для этого уже слишком поздно. — Прошло столько лет, — рассеяно ответил Ямагучи. — Почему ты решился на это сейчас? Игнорируя его вопрос, Валентин оставил при себе сочувствующее, почти что дружелюбное выражение лица, но слова вновь выдали его настоящие намерения: — Интересно, как долго ты сможешь так целиться в меня? То, что ты умеешь обращаться с оружием, не превратит тебя из хныкающего плаксы в мужчину. — Я уже не тот, что прежде, — прошипел Ямагучи, а его стойка, казалось, стала еще увереннее. — Я продержу стрелу столько, сколько будет необходимо. — Да, хотелось бы мне это посмотреть, — практически непринужденно ответил Валентин. — Но меня уже, наверное, потеряли. Кенма замер, слишком поздно осознавав, что они упустили шанс предпринять что-либо. Он не один. Он не один! Кенма присел, мгновенно вытащил свой клинок, и их тут же окружила группа людей. Куроо подскочил к Ямагучи, чтобы прикрыть его сзади, ведь тот не мог двинуться, охраняя Тсукишиму. Кенма попытался пробиться к ним и встать рядом, но ему тут же преградили путь. Ему жутко не хотелось этого делать, но он сжал клинок покрепче, зажмурился и бросился в атаку. Лезвие кого-то задело, подтверждением чему послужил болезненный вопль, но не успел он замахнуться еще раз, как жесткий удар бросил его на землю. Он рухнул вниз, на мгновение потеряв ориентацию, и атакующий немедленно прижал его голову к земле. Кенме хотелось завопить, вся ситуация казалась слишком уж знакомой. — Кенма! — услышал он вскрик Куроо, напомнивший ему о не так давно минувших событиях и повергавший его в ужас. Не зная, помочь ли ему или защитить Ямагучи, Куроо не сумел отбиться от двух нападающих сразу. Кенма попытался освободиться, но тщетно. Он попробовал пнуть кого-то и попал — он услышал ворчание и почувствовал, как хватка на нем ослабла. Дрожа и ощущая противный привкус желчи на языке вкупе с охватившей его тошнотой, он с трудом поднялся обратно на ноги. Когда Куроо отвлекся на трех врагов, спина Ямагучи превратилась в мишень. Кенма хотел закричать, предупредить его, но в этом не было смысла — Ямагучи прекрасно видел все вокруг, но был вынужден стоять смирно, чтобы уберечь своего друга. — Нет! Нет! Отпустите, уроды, я!.. — заорал Куроо в попытке отбиться от нападающих, но через несколько ударов он был вынужден рухнуть на колени. Избегая чьего-то захвата, Кенма со всех ног помчался к нему. Он успел где-то обронить нож, но это было не важно. Приглушенно вскрикнув, он прыгнул на врага, который хотел ударить Куроо в спину, и утащил его за собой. Он не знал, чем занимался Куроо позади, будучи слишком занятым своей борьбой с атакующим намного больше него. — Тсукки, Ямагучи... нет!.. — вскрикнул Куроо, и Кенму пихнули на землю. Он закашлялся, почувствовав, как заломило все тело. Краем глаза он видел, как женщина отдернула Ямагучи от Валентина. Его стрела беспомощно воткнулась в землю рядом с захватчиком. Женщина прижала Ямагучи к земле и вывернула его руки за спину. Ямагучи кричал и вопил. Он сражался и отбивался, но это лишь делало ее более жестокой по отношению к нему. Кенма пытался кусаться и пинаться, а Куроо просто орал и буйствовал до тех пор, пока кто-то не воткнул ему в рот кляп. — Нет! Нет! — надрывался Ямагучи. На лице Валентина расплылась жестокая улыбка, когда его рука зашевелилась, и он... — Валентин! Громогласного голоса хватило, чтобы заставить мужчину замереть на месте. — Что ты творишь. — Я... — начал было он, желая объясниться, но не сумел. Внезапно он стал похож на пса, которого застали за нарушением команды. Что бы там ни происходило, подошедший к ним мужчина явно имел власть над остальными, и он был недоволен их действиями. Кенма позволил себе тихий облегченный вздох. Каждая секунда, покуда Тсукишима оставался нетронутым, давала им возможность придумать, как сохранить ему жизнь. И как-нибудь выкарабкаться из этой ситуации. Его суставы болели из-за вывернутых рук, кожу сильно жгло. Дышать и оставаться спокойным было очень тяжело. Как они вообще могли отсюда выкарабкаться? — Отправился на поиски приключений и не сказал, что нашел людей? Ты молод, решителен, но беспечен и глуп, — напряжение, казалось, спало — они были схвачены и обездвижены, но им хотя бы не угрожала смертельная опасность. Покуда они дышали... вот и Кенма заставил себя сделать вдох и выдох, как можно глубже. — Они уже схвачены. Убери этот нож, я не хочу, чтобы ты повредил наши товары. Ты еще будешь наказан за это, а если вздумаешь выкинуть еще одно сольное выступление — отправишься на все четыре стороны, понял? Не заставляй меня терять еще больше людей, — мужчина повернулся, выкрикивая приказы остальным: — Свяжите их и доставьте на базу. Он повернулся и ушел. Мышцы Кенмы словно окаменели. Товары. Он назвал их товарами. Работорговцы. Они попали в руки работорговцев. — Кенма, — невнятно выдавил Куроо, несмотря на рассеченную губу и кровь на зубах. — Дыши. Посмотри на меня и дыши. Кенма. Но Кенма умирал, он не мог дышать. Он пытался сосредоточиться на глазах Куроо, но это не помогало, ведь его крепко держали, а запястья и лодыжки пылали от веса оков. — Кенма!.. Все вокруг потемнело.* * *
Когда он очнулся, в ушах звенело, а запястья были связаны за спиной. Сердце Кенмы тяжело билось, словно он все это время продолжал испытывать ужас, даже будучи без сознания. — Кенма, — немедленно донесся до него голос Куроо. — Дыши со мной. Посмотри на меня. С тобой все хорошо. Все нормально. Мы живы, и мы сможем выбраться отсюда. Ты слышишь меня? Пока мы дышим, мы справимся. Ты не один. Продолжай дышать. Да, отлично. Хорошо. С тобой все в порядке, все хорошо. Я здесь. Дыши. Так он и продолжал, терпеливо успокаивая его, пока Кенма, наконец, не отдышался, а покалывание в его щеках и пальцах рук и ног не спало. Кенма прислонился больной спиной к коре дерева, прикрыв глаза, чувствуя обуревавшую его усталость. Ленивая, полная ужаса его часть просто хотела опять потерять сознание. Но вот другая, намного более сильная, требовала от него приличного плана. Он снова открыл глаза, заставляя себя проверить, были ли Тсукишима и Ямагучи поблизости и невредимы, и он был в полном шоке, когда его взгляд встретился со знакомыми карими глазами. Широко распахнутыми, покрасневшими, но очень даже живыми. — Кенма, — пробормотал Хината, чуть ли не заикаясь. — Ты в порядке? Вообще-то Кенме хотелось узнать у него то же самое. Что вообще могло случиться с Хинатой, если он превратился лишь в жалкое подобие себя всего за день? Он казался сломленным и бледным, будто смертельно больным, и синяки контрастировали с его кожей. Волосы были совсем растрёпаны — но хуже всего выглядели глаза: дикие, полные ужаса и разрушительной энергии, словно он был пойманным зверем. Сердце Кенмы изнывало от боли, когда он видел друга в таком состоянии. — Со мной все нормально. Что... — он хотел было спросить, что произошло, но тут заметил Ячи. Она сидела, притянув колени к груди, и подсматривала за ними; пыталась спрятаться, но в то же время интересовалась состоянием Кенмы. Милая Ячи. Он практически не видел ее лица, но выглядела она такой же замученной, сломленной, усталой и потерянной, как Хината. Кенма продолжал искать. Ямагучи сидел, склонив голову и не встречаясь с ним взглядом. Тсукишима посмотрел на Кенму, но его лицо не выдало его чувств. Все они были связаны и находились близко друг к другу, но недостаточно, чтобы помочь с побегом. Хуже всего было то, что Кенма нигде не видел Киеко и Кагеяму — от осознания этого у него желудок будто свернулся в узел. Товары, вновь услышал он свои мысли. Не повреди наши товары. Их уже забрали. В желудке забурчало, и Кенму едва не вырвало, но он заставил себя досчитать до двадцати, а потом уже сумел открыть глаза и взять себя в руки. Когда он вновь посмотрел на Ямагучи, тот сжимал зубы и явно терял хватку. — Простите меня, — выдавил он. — Мне жаль, я подвел вас. Кенма, Тсукишима и даже Хината открыли рты, намереваясь возразить. Куроо оказался быстрее. — Какого хрена? Подвел нас? Да если бы не ты, тот урод убил бы Тсукки. Твой поступок был выдающимся. Ямагучи покачал головой, а слезы покатились у него по щекам. — Если бы не я, нас бы не схватили... если бы я не... если бы я тогда такого не натворил... — Не трать свое время на эту бесполезную ерунду, — рявкнул Тсукишима и прикусил губу, заметив, как Ямагучи дернулся от резкости его голоса. Он постарался смягчить свой тон. — Я жив лишь благодаря тебе. Нам стоило быть более внимательными, тогда ничего бы не случилось. Нет смысла кого-то винить. Мы попали, и мы с этим разберемся. К тому же, будь проклят этот Валентин. Если кто и виноват, то это он. — Нет, — прошептал Хината, пронзая их взглядом. Потом он уставился в землю пустыми глазами, явно пытаясь сдержать эмоции. — Дело во мне, я оказался слаб. Это все моя вина. Хината выглядел таким потерянным, ушедшим слишком далеко в свои мысли. Дикость его взгляда словно охватила все его тело, и, глядя на него, Кенма не мог вымолвить и слова. Он не знал, что делать, как исправить это. Как помочь Хинате. Каким же он был тогда другом? — Не говори так, — потребовала Ячи. Она вытянула ноги и приподняла подбородок; Кенма поразился тому, какой спокойной и уверенной она выглядела, как ровно звучал ее голос. Он этого не ожидал. — Они использовали грязные трюки. Ты не виноват, а Тсукишима прав. Нет смысла кого-то винить... — она затихла, сглотнув ком в горле, и потом осторожно договорила: — Это не поможет нам добраться домой. — Без него у меня нет дома, — выдавил Хината. Кенма чувствовал, как его сердце разбилось на части, ведь он понимал, что чувствовал себя точно так же, когда потерял Куроо. Без него у меня нет дома. — Знаю, — непреклонно ответила Ячи. — Естественно, мы вернем их домой. Но сначала нам самим нужно освободиться. — Она права, — подтвердил Куроо. Его голос излучал флюиды лидера. — Поэтому отбросьте бесполезное чувство вины и угрызения совести. Мы переживали и худшее. Надежда не потеряна, ничего еще не потеряно. Хината не пошевелился и не ответил. Но на лице Ячи отразилась решительность, а Ямагучи снова приподнял голову, все еще тихо шмыгая носом, но уже возвращая самообладание. Тсукишима слегка кивнул, явно выражая одобрение. Кенма заставил себя сделать глубокий вдох. Они выберутся. Все не так, как тогда — Куроо был с ним, как и многие их друзья. Их не разделят, их никому не продадут. Я не позволю такому случиться опять. Я лучше умру. Именно эту мысль он обещал Куроо отложить до тех пор, пока они не станут старыми и седыми, слишком больными для жизни в лесу. Так что вариантов не было. И своих друзей они обязательно уберегут. — Вы, ребята, какие-то слишком решительные, учитывая, что вы связаны и не можете ничего поделать, — донесся до них уже знакомый голос, заставляя их едва ли не ощетиниться. Куроо одарил Валентина таким взглядом, что Кенма было понадеялся, что тот попросту воспламенится. — Отвали, урод. Ямагучи снова опустил голову, и все это заметили. — Не совсем этого я добивался, но и так сойдет, — сказал ему Валентин, и от его небрежной улыбки Кенме захотелось понаблюдать за тем, как Куроо набил бы этому злодею морду. Без его грязных уловок и элемента неожиданности у него не было и шанса. Представляя это, Кенма даже почувствовал некое удовлетворение. — Звучит самоуверенно для того, кого только что чуть не выгнали, — Кенма не знал, откуда взялся такой резкий ответ; может, он уже просто насмотрелся на страдания своих друзей от рук этих дегенератов. Мужчина прищурился, глядя на него, и Кенма с ужасом понял, что это была ошибка, ощутив мурашки, пробежавшие по его спине. — Лучше молчи, — прошипел Валентин, подходя к нему. Куроо рванулся было наперерез, но веревки крепко держали его на месте. — Ты должен молить меня о пощаде. Кенма приподнял подбородок, стойко выдерживая его взгляд. Как часто он слышал эти слова? Как часто к нему плохо относились, когда понимали, что могли побить его? Но теперь он обладал гордостью и осознанием того, что он был не хуже кого-либо другого. Тем более такого трусливого, недостойного уважения человека. — Ты не заслуживаешь моего уважения. Я не склонюсь перед тобой. От пощечины его голова дернулась в сторону, а щека запылала от боли. Но Кенма предпочел перетерпеть, нежели сдаться и потерять всякое уважение к себе. — Тронешь его еще раз, и это будет последнее, что ты сделаешь в жизни, — яростно зашипел Куроо. — Ты пожалеешь об этом. Я прикончу тебя. — Ты? Прикончишь меня? Как мило. Ты ведь и двинуться не можешь. Посмотри на себя. Это у меня тут есть полномочия. — Да в тебе же нет ни капли достоинства, — рявкнул Тсукишима. — Ты жалок. Теперь Валентин одарил взглядом презрения Тсукишиму. Но не успел он что-либо сказать, как до него донесся другой, более громкий голос. — Достаточно. Оставь их. Ты ведь хочешь, чтобы страдал я, не так ли? — Ямагучи пристально посмотрел на Валентина, вызывающе задрав подбородок. — Так побей меня, если тебе так хочется. — Заткнись, Ямагучи, — прошипел Тсукишима необыкновенно настойчиво. Ямагучи не извинился, как он обычно делал — он молчал, держа голову высоко поднятой. Словно бросал врагу вызов. — Какого это — иметь такую низкую самооценку, что ты изливаешь свой гнев, избивая связанных, — быстро прошипел Кенма, пытаясь отвлечь внимание от Ямагучи. — Я так сильно надеру тебе задницу, что ты будешь плакать и звать мамочку, — грозился Куроо. — Я тебя уже побила, — прокричала Ячи, громко прокричала, заставив всех вздрогнуть от неожиданности. — И я с радостью сделаю это снова! Хината поднял голову, и у Кенмы мурашки побежали от того, как горели его глаза — они пылали с таким напряжением и злобой, которые Кенме и не снились. Хината никогда не выглядел таким непреклонным, таким опасным. — Ты заслуживаешь всего плохого, что случится с тобой, — Кенму успокаивало лишь то, что Валентин, похоже, испугался Хинаты даже больше всех остальных. — Ты будешь страдать за то, что сделал. Мы, вороны, сжуем тебя и выплюнем, — его глаза распахнулись, излучая решительность, и Кенма почувствовал очередную волну мурашек, пробежавших по его спине. — Ты будешь жалеть о том дне, когда ты навредил нам и отнял у меня моих друзей, до конца твоей жалкой, ничтожной жизни. Валентин шагнул назад, чуть не споткнувшись о свои же ноги, развернулся и побежал. Давно Кенма не был таким довольным — он чувствовал облегчение от того, что никто не пострадал, но его желудок вывернулся наизнанку, пока он наблюдал за тем, как Хината чуть ли не прожигал своим взглядом спину удаляющегося врага. Он знал, что Хината бывал пугающим, но не настолько. Нам нужно поскорее выбираться отсюда, тут же подумал он. Пока он совсем не сошел с ума. Пока он не сломался. Кенма сделал глубокий вдох, чтобы сосредоточиться. Я больше не позволю навредить ему. Или кому-то другому. Я вытащу нас отсюда. Но он не мог отделаться от ощущения, что для этого им понадобится чудо. Хотя ради Хинаты Кенма бы сам достал его, если потребуется. И для всех его друзей. Это было меньшее, что он мог сделать для них.