The Pretender

On the farm, ev'ry Friday On the farm, it's rabbit pie day So ev'ry Friday that ever comes along I get up early and sing this little song Run rabbit, run rabbit, run, run, run Run rabbit, run rabbit, run, run, run Bang, bang, bang, bang goes the farmer's gun Run rabbit, run rabbit, run, run, run, run! - Flanagan & Allen - "Run rabbit run". В просторной кухне с невысоким потолком, выкрашенными в бледно-лимонный цвет стенами и комфортабельно расставленной на свои места мебелью горел свет. Его излучал висящий под потолком простенький светильник, под которым кружилось скопление залетевших через приоткрытое окно ночных мошек и мотыльков. Мягкий слабый свет освещал тускло поблескивающую лакированными поверхностями мебель вроде деревянных шкафов и полок, слегка светящегося дна раковины и крана, но для глаз порядком постаревшего мужчины этого было недостаточно. Загорелая рука вытянула из ящика в столе очки в коричневой оправе и напялила на нос своего хозяина, пока глаза оного пристально всматривались в этикетку на бутылке с какой-то жидкостью. Дейв Грол прищурил глаза, поправив окуляры, и тут же в ужасе дернулся, со стуком опуская бутылку водки обратно на стол. Подумав и оглянувшись на дверной проем, ведущий в коридор, который вел, в свою очередь, в гостиную, мужчина порывисто засунул бутыль со священной водицей поглубже в ящик стола от греха подальше. Зная своего закадычного друга, который и в худшие времена пьянел до состояния недвижимости с пары рюмок, а затем восставал подобно Иисусу, и начинал орать матерные стишки и поносить политические системы государств, посылая на хер и на пару метров далее всех неугодных, подобную взрывоопасную смесь лучше приберечь на черный день. Дейв почесал затылок, затем глянул на настенные часы, которые показывали десять вечера, задней мыслью отмечая, что жена, наверное, уже уложила детей спать. Спать-то она их уже уложила, только они наверняка залипают в экран телевизора в своей комнате, просматривая в тысячный раз новое шоу на детском канале. Чего уж греха таить, Дейв и сам порой залипал на этот мультфильм, поедая мороженное в астрономических масштабах. При таком распорядке дня и ночных смен, его жена не переставала удивляться, как ее муж еще не превратился в жирного борова. От последней мысли мужчина гордо распрямил плечи, надув грудь. А он еще ничего. За окнами было уже темно, живая изгородь на двухметровом заборе скрывала от глаз сияние города у подножия пригорка, на котором располагались загородные коттеджи, среди которых находился и домик Дейва. Жена же решила остаться с детьми в доме поближе к центру от греха подальше. В стекле окна Дейв, корячась над упаковкой газировки со штопором и различными острыми предметами, краем глаза видел отражение какого-то лохматого нечто с очками на носу. После некоторых попыток открутить крышку бутылки газировки, Грол клятвенно пообещал себе сходить на неделе в подвал дома и подкачаться с помощью имеющихся снарядов. Ну или наследующей. Да и вообще времени достаточно. С большим трудом разлив внезапно взорвавшуюся темную жидкость по стаканам, пролив при этом большую часть на стены, пол и себя самого, Дейв протер стекла очков полотенцем и с чувством выполненного долга прошествовал в гостиную. Порядком поседевший и полысевший Крист тихо сидел на диванчике перед горящим в камине огнем. Ну как огонь, проще говоря, это был лишь электрический камин. Крист задумчиво смотрел на подрагивающее за стеклом пламя. Тепло от мудреного обогревателя распространялось по всей комнате, и прикрытой разноцветной шапочкой лысине на голове мужчины стало уже жарко, однако, никакого уютного треска, как от настоящего огня, не доносилось. Зато через открытое окно были хорошо слышны звуки неумолкающих в центре города машин, изредка разрезающих небо рокотом самолетов, голоса вышедших погулять из своих шикарных особняков людей. Дейв тихо подошел сзади и хотел уже напугать товарища, но вовремя вспомнил, что у него в руках "вечернее молоко", а его друг слишком часто может от испуга напоминать Брюса Ли. Он просто поставил стаканы на стол перед длинными ногами товарища и присел на диванчик рядом, ожидая, когда друг выплывет из своего молчаливого состояния. Крист еще несколько минут глядел на искусственный огонь, а затем моргнул. - Так пьем или с прелюдией? - Ты бы разъяснил, что ты имеешь в виду под "прелюдией", а то мне как-то боязно рядом сидеть... - Я могу завести длинную речь про то, что искусственный камин - то же, что и тофу вместо мяса, мастурбация вместо секса и... - Ладно-ладно, вздрогнем! - не желая сильно грузиться, тут же замял тему Грол, поднимая стакан с газировкой и чокаясь с Кристом. Последний большим глотком осушил полстакана, а затем Грол вынужден был наблюдать, как товарищ задумчиво поджимает и вытягивает губы, хмуря брови, словно газировка ввела его в состояние крайнего недоумения. Наконец, он свел глаза в кучу, глянул в стакан, принюхиваясь, пока Дейв, не нарушая тишины и дыханием и прочими звуками, интеллигентно допил напиток. - Что за ботва? - глубокомысленно изрек Крист. - Ну в самом деле. Мы только пьем и пьем, когда встречаемся. Уже не двадцать лет, надо как-то подстраиваться. - С нашими-то бабками из тебя живчика в любой клинике страны сделают за пару часов. - Не надо мне никакого живчика, детей и так хватает*, - запротестовал Дейв. Крист вновь завис на пару минут, пока Грол неловко покачивал в стакане темную пузырящуюся жидкость. Его блуждающий по стоящей у стен технике вроде широкоэкранного телевизора, приобретённого совсем недавно на замену "старому", ноутбука и прочих чудес инженерной мысли, упал на лежащую на диване между двумя старыми задницами, одна из которых принадлежала Гролу, к великому удивлению последнего, небольшую книжку. Подняв ее под взглядом обернувшегося Криста, он открыл первую страницу, тут же сталкиваясь взглядом с абсолютно упоротым выражением лица молодого Новоселича с козлиной бородкой. - Что это? - со смешком интересуется мужчина у Криста, глядя на стоящего за левым плечом главной фигуры снимка, скалящим зубы в бешеной улыбке светловолосым шкетом. - Да я тут на днях альбом решил сделать, сунул туда фотографии. Вот, думал, принесу, посмотрим. Дейв снова перевернул страницу, теперь смотря на трех людей на снимке, в особенности на находящегося на переднем плане лохматого блондина с голубыми глазами. Он задержался на последнем фото, разглядывая. - Сколько ему здесь? - Двадцать два, наверное. Дейв испытал смутное ощущение от осознания, что запечатленный на фото человек, что был старше его на два года, теперь навсегда будет младше на много лет. И не состарится, и не увидит нового мира, и не посидит с ними за просмотром фотографий, вместе с Кристом склоняя вдруг озаботившегося своим здоровьем Грола на дно полного водки стакана. Мужчина поймал себя на мысли, что уже даже представить не может, как бы он жил с ними в это время. - А сегодня уже сколько? - снова спросил Дейв, глядя на фотографию. - Пятьдесят три, - с каким-то ужасом в голосе ответил Крист, пугаясь самой цифры. - Да, прости, такие вещи надо помнить, - больше обращаясь, к фотографии произнес Грол. Почувствовав, что в носу начинает пощипывать, он захлопнул книжку и встал на ноги. - Хер с этим здоровым образом жизни. Сегодня мы бухаем! Решение Грола было воспринято с воодушевленным кличем, чуть не перепрыгнувшего через диван Криста. Уже через полчаса они с упоением распивали бутылку водки, не скупясь, зная, что у Дейва в загашнике этого добра хватит на винный магазин. Набрав нужную кондицию, друзья принялись вспоминать прошлое, разглядывая фотографии и безудержно смеясь, когда тот или иной рассказывал историю снимка. Дейва особенно повеселила истории из первого европейского тура группы: на байке о том, как Кобейн заговаривал зубы проводнице, чтобы та пустила их без билетов в поезд, он отчаянно лупил пяткой по полу; на истории же о встрече закадычными друзьями жителя и по совместительству педофила-педераста Англии, он фонтанировал не хуже ниагарского водопада, одаривая друга и самого себя брызгами алкоголя. Крист же с умильным выражением лица слушал рассказ Дейва о ночах, когда черепахи Курта пытались совершить побег из тесного аквариума под командованием самой большой рептилии, а нерадивый хозяин на утро чуть ли не в одном одеяле, причитая о бедах и невзгодах своих панцирных друзей, собирал дезертиров по квартире. На второй бутылке мужчины уже дошли до клинической стадии опьянения и ностальгии, из-за чего принялись распевать заупокойные песенки про неизвестную могилу, погибшего друга и прочую ахинею подчас собственного сочинения. Закончилось все синхронным воем и пьяными возгласами о несправедливости жизни. Дейв едва отговорил Криста от идеи выйти на улицу нудистом и проскандировать матерные стишки, поносящие государственную систему управления и тоталитарный режим, которые сочиняли отщепенцы обособленных территорий. Затем, по старой традиции, Дейв вынул на свет божий свой ноутбук и наблюдал, как Крист ловит ртом бросаемые ему фисташки и виноград. Новоселич ловко ухватил сразу две упавшие в его сторону вишни и, жуя, широко усмехнулся, поэтому не сразу сориентировался, когда крученый грейпфрут отправил его в нокаут, долбанув по носу. - О-о, пошло! - заорал Дейв, пытаясь напялить очки и в итоге, переломав их на две половины, стал использовать одну половину как монокль, - что глянем? Как выглядеть красивой, когда тебе за сорок? Чудеса пластической хирургии? Как выделиться из толпы? Или про выходки наших звездунов? - читая названия ряда видеоклипов на интернет-сайте, поинтересовался Грол у валяющегося под диваном друга. - Джейн Холли увеличила грудь до пятого размера... Эрл Уотсон посвятил песню президентам, Джо Маркес стал рекламным лицом нижнего белья для мужчин. Странными вещами люди занимаются. Крист? - О-о, - со стоном подал голос мужчина, садясь на полу из положения лежа, - кажется, я видел Иисуса. - Ты намекаешь, что хочешь посмотреть выступление Джареда Лето? - удивился Дейв, когда поверженный фруктом в лоб Новоселич принял сидячее положения рядом с ним. Свой выбор мужчины сделали в пользу видео с забавными животными, переходя постепенно к выходкам звезд на сцене и в повседневной жизни чисто, чтобы поржать. При этом Крист заметил пару странных видеозаписей в ряде клипов современных музыкантов с кадрами заснятых каким-то деятелем на камеру казнями из поселений. Ему уже приходилось однажды видеть это и не где-нибудь, а по новостному каналу, где транслировали казнь предателя Родины, несли всякую ахинею, умножая вину осужденного от слова к слову, пока его не повесили на глазах у собравшихся на какой-то площади людей, среди которых были и дети. Законом было запрещено распространять пропагандистские ролики с казнями и прочими издевательствами во всемирную сеть, дабы гражданам мирных территорий, живущим счастливо, не пришлось переживать неприятные чувства и эмоции от увиденного. Если в какой-то канаве умирает крыса, то вовсе необязательно трубить об этом, как о великом событии вроде рождения ребенка у той или иной знаменитости или смене имиджа какого-либо музыканта\актера. Однако такие ролики имели место быть, когда их одобряло правительство. Они появлялись в новостях вместе с навязчивыми словами диктора о совершенном данным человеком преступлении. - Да, тут нынче один шлак, - потягиваясь, произнес Дейв. - И чего мои дети тут вечно смотрят? Хотя, в принципе, чем им еще заниматься? - О, глянь, снова "Курт Кобейн жив", - мрачно начал Новоселич, кивая на правый верхний угол экрана, где в ряде видеозаписей пестрил громким названием темный ролик. - Интересно, на этот раз парень просто прохрипел или сделал это еще и со светлым париком на башке? - Да не кипятись. Мне даже смешно бывает смотреть на них. - Я вот посмотрю, как ты посмеешься сейчас. Давай-давай, врубай. Может, мы и группу новую сделаем, а? - Грол промолчал в ответ на слова друга, нажимая на ролик. Сначала в видеозаписи под громким названием и заверениями отправившего ее жителя Румынии, что он конкретно охерел и всем того же желает, мелькали лишь головы проходящих меж столами с посетителями бара официантов. Скептически настроенный Крист уже хотел это дело прикрыть, но внезапно погасший в том зале свет остановил, заставив дожидаться дальнейшего развития событий. Качество съемки оставляло желать лучшего, но уже через несколько минут можно было различить резкий стук барабанов, за которыми под слабым светом софитов замелькала сгорбленная тень, а за ним и грязный звук визжащих струн гитары. Прислушавшись, Крист узнал мелодию одной из самых первых написанных его другом в группе песен. За этим послышался молодой, часто срывающийся на крик и хрип голос. Луч света с потолка, под который на несколько минут попал неизвестный музыкант, осветило его лицо, заставляя наблюдающих за происходящим товарищей переглянуться. Худая темная фигура мелькала в полутьме, тряся шевелюрой и разбивая все на своем пути, поджигая костер прямо на сцене и громя бар до основания. Запись оборвалась ровно на том месте, когда на сцену откуда-то взбежала девушка и прыгнула на руки разгромившему сцену парню. Переглянувшись, Дейв и Крист снова прокрутили видео на середину, нажав на «стоп», чтобы иметь возможность разглядеть предмет удивления получше. Застывший на экране пронзительный взгляд льдисто-голубых глаз заставил Дейва вспомнить, что он уже давно хотел взять отпуск и поехать куда-нибудь за границу. Например, на родину Влада Цепеша, о любви к историям о котором Крист также внезапно вспомнил, подавляя сильное желание перекреститься левой пяткой. В то время, как загоревшиеся идей разглядеть взволновавшего их субъекта с подозрительными внешними данными и голосом поближе американские старперы глядели в круглые иллюминаторы свинцового дирижабля, раздумывая о предстоящей встрече, в выбранном ими пункте назначения, что был указан под роликом, а именно в Румынии, пришедшие в себя боевики принялись прочесывать заросший высокой травой и деревьями пустырь, куда они выгнали вырвавшегося из их рук парня. Вооружившись палашами, боевики принялись разрезать мешающую обзору траву на пустыре, одновременно с этим выслеживая какое-либо движение, но доставивший им неистовый геморрой бунтарь, словно провалился сквозь землю. Однако далеко он убежать не мог, используя даже всю свою хитрость. Они успели изрядно помять его еще в городе, но, как всегда, недооценили. Один из боевиков вытер взмокшее лицо кистью руки и прислушался, чтобы различить в шуршании высокой травы и криках птиц в недалекой роще на этом же пустыре какой-либо посторонний шорох. Бледно-голубое, скрытое за какой-то сероватой дымкой небо, светло-зеленая сухая трава и потрескавшаяся земля под ногами не выдавали никаких признаков, которые могли бы сыграть на руку преследователям. Лежа на животе в высокой траве у самой кромки рощи, Кай даже за шумящим в ушах дыханием и стуком крови в висках мог различить свист рассекающих воздух лезвий где-то недалеко. Высокая трава создала отличное прикрытие, а боевики вряд ли смогут за такой короткий промежуток времени преодолеть расстояние в целое поле на пустыре. Облизнув пересохшие губы, он снова тяжело задышал через рот, чувствуя, словно дыхание обжигает стенки горла, выходя из легких наружу. Теплое по сравнению со всем остальным место сбоку живота пульсировало какой-то влажной дрожью, словно от каждого ритмичного толчка наливаясь тягучей жидкостью. Кай оскалил сжатые зубы, выдыхая сквозь них, и осторожно сделал движение рукой, поднимая ее и изо всех сил держа на весу, чтобы не потревожить слегка колыхающиеся от ветра стебли травы. Ладонь прижалась к пульсирующему боку, слегка нажимая на болевую точку. Он снова сжал зубы, скрипя ими и моля себя не издавать ни звука. Недалеко послышались мужские голоса, обсуждающие план действий, по которому можно было бы быстрее найти беглеца. Решено было разделиться по разным участкам пустыря. Кесада едва не взвыл от отчаяния. Бежать сейчас слишком рискованно: ноги уже настолько налились усталостью, что их невозможно даже почувствовать, перед глазами все плывет, живот время от времени пронзает болезненной судорогой, а дыхание еще не пришло в норму. Если он побежит прямо сейчас, когда они разбредаются по разным сторонам, что очень выгодное время, то скорее всего упадет, не проделав и трех шагов. Оставаться на одном месте долго тоже нельзя, так как оказалось, что эти крысы могут использовать не только свои мускулы, но и мозги, которых хватило на довольно примитивную мысль о разделение. Но именно эта мысль сейчас может стоить ему жизни... Тихое поселение огласил звук подорванной кем-то недалеко от леса петарды. Среагировав на звук, Хару резко села на полу, выхватывая из-за голенища сапога нож, тут же выставляя его перед собой в полутьме тихой мастерской похоронного бюро. Оглядев все еще сонными глазами окружающее ее скопление готовящихся гробов по углам и стенам, девушка передернула плечами от холода и осторожно положила нож на пол. Она сидела без движения, вглядываясь в кромешную тьму, в которой были заметны лишь тонкие лучи белого света, где лениво кружились частички пыли, из зазоров в закрывающих окна ставнях. Не донеслось ни звука, только скрип колес проехавшей по улице тележки. За такое продолжительное время жизни в диких условиях чуткий слух успел стать основополагающим фактором выживания. Хару поднялась с расстеленного на деревянном полу пледа и подошла к закрытым окнам, раскрывая деревянные ставни с погнутыми и вздувшимися из-за влажности досками. Комнату тут же залил холодный белый свет с серой улицы. Частицы пыли взмыли в воздух, хаотично сталкиваясь друг с другом с удвоенной скоростью. Дерден прищурила глаза, чтобы избежать дискомфорта в них от пронзившей рези из-за яркого света. За грязноватым окном виднелась серая улица с деревянными покосившимися домами, хаотично разбросанными по территории поселения; в изрытой рытвинами и забытыми каналами земле сидели дети, копаясь в грязи, пока их матери развешивали белье рядом со своими домами; на ступеньках крыльца противоположного дома сидел старик, мастерящий рыболовный крючок узловатыми смуглыми пальцами. Полная картина каждодневного уныния и пустоты, иллюстрирующая жизнь в поселении во всех ее аспектах. Дерден с треском закрыла ставни, скрывая картину захудалой местности от глаз, прекрасно понимая, что от этого ничего не исчезнет, как страшный сон. В приемной бюро за дубовым столом в позах йогов свешивались со стульев вокруг дубового стола бесчувственные тела приятелей владельца жилплощади и его собственное. "Пьянь," - с явной неприязнью прошипела девушка, проходя мимо места возлияний к раковине и грязному зеркалу у противоположной стены. Она наспех смочила лицо ледяной водой и заколола наверх спутанные волосы, чтобы не мешались. Взгляд снова скользнул по храпящим за стульями телам, к которым Хару присматривалась еще несколько минут, стоя спиной к раковине. Неизвестно, откуда у хозяина бюро берутся деньги на выпивку, но он явно берет с людей за похороны больше, чем следует. Каждый сам за себя, это все понимали. Именно от этого Дерден и чувствовала себя мерзко, становилось тошно от себя из-за того, что приходилось проделывать каждую неделю неизвестно по каким побуждениям и причинам. Оттолкнувшись от раковины, девушка подошла к столу, заставляя храпеть едва просыпающихся пьянчуг четким шагом о деревянные половицы, и подняла с него открытую бутылку с мутным пойлом. Несколько глотков обожгли горло и полость рта, тут же отзываясь болезненным спазмом от голода в пустом желудке. Понятно, почему они пьют. Это помогает забыться. На выходе из бюро Дерден еще раз провела рукой по голенищу сапога и похлопала по поясу, проверяя наличие "звездочек" и ножей. Сухая грязь под подошвами крепко зашнурованных сапог тихо шуршала, пока девушка небыстрым бегом пересекала поселение, оставляя позади копающихся в земле детей, женщин у бельевых веревок и серые дома. У показавшейся впереди колючей проволоки, ограждавшей лес, она притормозила, сменяя бег на тихий осторожный шаг и прислушиваясь к малейшим признакам чьего-либо присутствия. Тишину едва шумящего лапами елей и сухими ветками голых деревьев леса нарушали только далекие крики птиц. Хару быстро перелезла через проволоку, одновременно с этим вынимая из-за голенища сапога нож и слегка приседая при осторожном шаге. Мысленно, цепко глядя по сторонам, она отсчитывала шаги до примерного места, где день назад поставила ловушки для мелких лесных зверей. Сухая листва неслышно шелестела под ногами, проминаясь от тихих размеренных шагов по прелому покрову на влажной почве. Все чувства обострились до предела так, что Хару могла расслышать собственное дыхание, мерно проходящее по гортани, а на коже лица чувствовался подступающий жар. С правой стороны неожиданно раздался треск веток, на который Дерден мгновенно среагировала, бросая нож, что с глухим стуком влетел в дерево. По земле быстро прошмыгнуло белое пятно, скрываясь из виду. Хару закатила глаза, резко выдыхая, и, вынув из ствола дерева нож, уже быстрее прошла к оставленным на земле силкам из купленной на черном рынке проволоки. Пойдя по местам расставленных ловушек, девушка собрала две тушки попавшихся зайцев, тут же направляясь обратно в поселение. Быстро пробегая его территорию, девушка остановилась у маленького домишки с выбитыми стеклами и открытой дверью, через которую доносился надрывный женский крик и успокаивающие голоса каких-то старушек. Дерден замедлилась у входа в дом, рядом с которым нервно ходил из стороны в сторону молодой мужчина в старой, перешитой несколько раз одежде. Увидев заглядывающую в дверной проем девушку он нервно улыбнулся, пока она наблюдала за мучениями лежащей на голом полу с расставленными ногами женщины, что кричала от боли, пытаясь вытолкнуть из себя ребенка. - Моя жена рожает, - нервным, но благоговейным голосом проговорил мужчина, заглядывая отошедшей от двери Хару в глаза. - Сочувствую, - без выражения ответила она и, не глядя, сунула туши мертвых зайцев в руки оппоненту. - Я заплачу, как только... - Деньги оставь себе, вам еще детеныша кормить, - оборвала Дерден и повернулась, собираясь уходить, но кинула напоследок взгляд на замершего с тушками кроликов в руках мужчину. - Лучше убейте его сразу, если действительно любите. Через некоторое время Хару снова оказалась в здании похоронного бюро и, пулей пролетев мимо пьяных мужиков в приемной, хлопнула дверью мастерской, тут же с силой пиная один из делающихся гробов. Она присела на колени, зарываясь руками в волосы, и крепко стиснула зубы, пытаясь утихомирить поднявшуюся откуда-то изнутри злость на саму себя и всех этих тупых людей, что продолжают плодиться и радоваться жизни. Позволяют себе отправить едва только родившееся еще безгрешное существо в сущий ад на Земле, не спрашивая его. Лучше бы всех людей кастрировали с самого рождения, лишали этой репродуктивной функции, чтобы последние люди перевелись. И ей было тошно от осознания, что она сама зачем-то помогает этим людям выжить, выкормить мелкого спиногрыза, который с трудом сможет прожить хотя бы месяц в таких условиях. Лучше уж сразу убить. Хару не понимала, зачем делает это, но поменять ничего не могла. Что-то все равно заставляло бежать в лес и охотиться для этих убийц, которым абсолютно плевать на свою жизнь и на будущее своего детеныша. Проведя холодными ладонями сверху вниз по лицу, она шумно выдохнула и поднялась на ноги, намереваясь снова зарисовать какую-нибудь жуткую картинку в тетради. Ассоциацией в голове проносится воспоминание о сальных лицах жирных приятелей ее папаши и их худосочных силиконовых подружках, которых родители пригласили на первую выставку картин своей дочери еще задолго до ее побега. Мотнув головой, девушка подгибает одну ногу под себя, устраиваясь с тетрадкой на полу. Для Кая музыка была способом выразить свой бунт и протест, тщательно подавляемый внешними факторами; для нее способом выплеснуть всю ненависть, злость и отчаяние стали многочисленные рисунки. Вспомнив о друге, Хару усмехается, припоминая замеченную еще рано утром записку от него. Ушел на охоту, оставив ружье. - Браво. Собираешься убить медведя поцелуем взасос? - усмехаясь самой себе, интересуется девушка, выводя линии на бумаге... Кай пытался восстановить дыхание, выпуская и вбирая воздух через приоткрытый рот. Слегка двигающиеся от дыхания плечи сводило секундной усталостью от напряжения и неудобного положения на сухой земле. Кай, отвлекшись на секунду от своих мыслей, провел пальцем руки по трещинам на грязно-желтой почве, отмечая, что она и вправду сухая. В поселении к этому времени только растаял снег, не говоря уже про лес, где сугробы все еще укрывали большую часть территории. Что-то они делают с природой, что ее естественный ход прерывается и меняется в угоду глупым людям. Он сглотнул и снова вдохнул через рот, пытаясь вслушаться и понять, кто из преследующих его пяти боевиков куда разошелся. Он усмехнулся про себя, находя смешной мысль, что пятеро здоровых вооруженных мужиков гоняют одного хилого парня по окраинам города и не могут поймать. Они бы еще целый отряд за ним выслали. Такое отношение заставляет задуматься, что ты какой-то опасный политический преступник, террорист с кучей пособников. На деле все совершенно не так. Несерьезные учиненные беспорядки, бессмысленные и оставшиеся уже в прошлом попытки заставить людей делать что-то ради спасения мира и себя самих, отсутствие каких-либо реальных союзников кроме девушки. Кай вспоминает о том, что оставил для Хару записку, где сказал, что идет на охоту. Она наверняка успела несколько раз рассмеяться и назвать его идиотом, потому что на эту охоту он отправился без ружья. Если его сейчас поймают здесь и убьют, то ей придется либо совсем туго, либо жизнь наоборот облегчится. Это в том случае, если боевики не решат пришить и ее за пособничество. Ее могут отправить на казнь, а потом выставить мертвое тело напоказ, пока оно не сгниет до основания. Кай тихо втянул носом воздух, утыкаясь горячим лбом в сгиб локтя и раздумывая, что бежать ему придется в любом случае, чтобы не допустить всех этих извращений и экзекуций. Хару бы сказала, что будет все равно, раз она сдохнет, то плевать, что будет с телом. Но этот чертов неуместный романтизм и придание слишком большого во всех формах значения этой девушке не позволял оставить ее в таком положении, даже зная ее взгляды. Высокая трава, одновременно и играя ему на руку, усложняет задачу. Ни одного боевика поблизости не видно, неизвестно, кто где находится, поэтому есть риск попасть под огонь, поднявшись рядом с одной из этих обезьян с гранатами. Кай снова сглатывает, чувствуя першение в пересохшем от долгого бега горле, и напрягает находящуюся ближе к телу левую руку в попытке подняться. Левая сторона тела тут же наливается невыносимой болью от нанесенных еще на городской улице ударов тяжелыми ботинками, прикладами ружей и прочей херней, что оказалась поблизости. Пальцы впиваются в сухую землю, сдирая кожу о торчащие в почве камни, но, согнув руку в локте, ему все же удается слегка приподняться, подключая затем и вторую руку. Кай старается делать все тихо, напрягая руки, хотя кажется, что сухожилия в них растягиваются все сильнее и скоро лопнут, разорвутся, и тогда черта с два он убежит. Кусая щеку зубами изнутри, он уже чувствует солоноватый привкус, но максимально осторожно пытается подтянуть к себе гудящие и горящие от бега ноги, чтобы сесть на корточки. Когда работа проделана, Кай все еще сидит на месте, вжимаясь лбом в колени и мысленно представляя находящуюся в паре-тройке метров рощу, которая, однако, слишком редкая, чтобы можно было в ней скрыться. Свист палашей раздается все ближе и чаще, из-за чего громче начинает стучать кровь в ушах, а в груди тяжело бухает сердце. Нужно ждать. В тишине ветер снова приносит прозвучавший совсем близко мужской голос. Кай резко распахивает льдистые глаза и, сжавшись в пружину, резко выскакивает из своего укрытия, без промедления убегая к первым, растущим в высокой траве белым с черными полосами стволам берез. С разрывом в пару секунд за его спиной раздается мужской крик и тихое поле оглашает звук нескольких выстрелов. Погоня продолжается… Все еще вспоминая творившийся на таможне хаос и предельную секретность, Дейв Грол и Крист Новоселич, держась рядом друг с другом и боязливо оглядываясь по сторонам в поисках лютых головорезов и людоедов, о которых, явно забавляясь бледнеющими физиономиями американских гостей, распевали работники аэропорта в Бухаресте, двигались по неопознанной местности. Оных представителей на улицах оживленного и вполне безобидного города не оказалось. Люди спокойно гуляли с детьми или в одиночестве, заходили в дорогие магазины по сторонам чистых и ухоженных пешеходных дорожек, машины носились по гладким на вид дорогам. Никакой грязи, никаких бездомных и попрошаек на улице, ни местной интеллигенции в виде поэтичных алкоголиков, ни грязных бездомных собак. Просто идеальный город, соответствующий многим в соединенных штатах. Приехавшие из-за океана музыканты с удивлением отметили, что их ожидания совершенно не оправдались. Крист ожидал увидеть как минимум разрушенный город, кучи мусора и грязи, медведей и прочую дичь, вышагивающую по улице под ручку с синей алкашней. Ничего из этого списка замечено не было кроме чучела медведя за стеклом в огромном магазине изделий из меха. Не имея понятия о том, где искать нужного парня, так как кроме внешнего вида, явных проблем с психикой и адреса разгромленного бара они ничего не знали, старперы на минуту задумались, что, собственно, они будут делать дальше. Первым делом было решено навести нужное заведение, отремонтированное и блиставшее внешним и внутренним убранством. Первым опрошенным на предмет личности и места нахождения зачинщика недавнего погрома оказался мрачный дед, протиравший в лакированном полу дырку мокрой тряпкой на конце швабры. Одного взгляда в выцветшие глаза хватило, чтобы товарищи отошли, уловив явное пожелание подохнуть всем, прерывающим спокойствие старика. Хозяин же бара долго улыбался, переминаясь с ноги на ногу и явно желая хотя бы в общих чертах понять, о чем толкуют интуристы. После десяти бессмысленных минут расспросов, он просто посоветовал им идти, куда подальше к полицейскому управлению, как минимум. От нечего делать Дейв и Крист решили разделиться, чтобы один отправился по назначенному маршруту к управлению, а второй расспросил хозяев местных заведений, которые совсем не спик инглиш. Грол отделался относительно легко, когда его вежливым пинком под зад попросили очистить помещение, из-за чего тот чуть ли не схватил швабру, принимая кривую английскую речь за чистую монету. С горя мужчина решил, что не будет лишним подкрепиться опосля дальнего странствия, но, явно недооценив Румынию, больших денег на непредвиденные расходы он не брал, поэтому решил вовремя вспомнить о своем здоровом образе жизни. Крист же переговорил с кучей народу, не забывая упоминать о своих оставшихся вдали козлах и козах, а также тыкая в фотографию преставившегося друга, как бы спрашивая "хэв ю син хим". Удача улыбнулась только в разговоре со здоровенным двухметровым лбом, который оказался достаточно дружелюбным, если отбросить наличие винтовки и военной формы на крепком теле. Интеллектом он также не блистал, по сему, вероятно, оказался единственным, кто узнал парня на фото и, отчаянно закивав, согласился довезти их до места локации оного. Так опрометчиво сев в бронированную машину вместе с добродушным бугаем, что часть пути по городу пытался хлопнуть муху, садившуюся на нос, Дейв неоднократно шипел проклятия Кристу, что проникся к детине расположением и симпатией. Грол буквально чувствовал, сидя на заднем сидении, как при каждом повороте и громогласном смехе мужика его налившиеся свинцом ягодички ритмично сжимаются, оповещая, что еще одна такая поездка, и Дейв может построить новую Великую Китайскую стену. Подозрения, однако, закрались и в лысую голову Криста, прикрытую цветастой панамкой в гавайском стиле, когда дружелюбный город внезапно остался где-то позади, скрываясь за шедшей по левому боку колючей проволокой, а машина продолжала набирать скорость по абсолютно пустынной местности, которая вскоре начала дополняться выросшими по сторонам от широкой бетонной дороги высокими серыми зданиями, кажущимися абсолютно неприступными. Решив не задавать лишних вопросов, Новоселич решил, что от города таким образом ограждена тюрьма, что объясняет наличие бездумно и апатично проходящих по серому двору у зданий людей в грязной перешитой несколько раз одежде. Мерзкий же червяк сомнения продолжал повторять, что он наивный дурак. Во время всей поездки Барни, как назвался детина, не переставал рассказывать байки о веселой жизни боевика Румынии, делясь смешными историями из жизни своей и сослуживцев с сидящим рядом Кристом, пока Грол сгорал от раздражения на заднем сидении "танка". Крист выбрал не самое подходящее для веселья время, особенно если учесть, что странный бугай везет их в каком-то неизвестном направлении все дальше от города и мрачных серых зданий. Новоселич уже хотел рассказать очередную историю из жизни музыкантов, пока Дейв мысленно стрелял в его незакрывающийся рот реактивным грейпфрутометом, но его речь остановил сменившийся за окнами пейзаж. В тишине машина все чаще начала подскакивать на кочках, пока мужчины отбивали себе задницы. Они проехали в открывшиеся ворота в каком-то железном многометровом ограждении, попадая в какую-то унылую деревню. Крист прижался к стеклу лбом, отбивая его на каждой кочке, чтобы лучше разглядеть проезжающую картину. Покосившиеся серые дома, развалины каких-то строений, грязь и какой-то пепел на земле, смешанные с редким еще не подтаявшим снегом, провожающие машину апатичными взглядами женщины с серой кожей и в грязной, порванной одежде, старики на крыльцах домов, копающиеся в грязи дети, которые едва успевают отскочить перед проезжающей машиной. На глазах американских туристов из одного дома, у которого также припаркована бронированная машина, двое здоровых мужчин в форме выволокли какого-то тощего деда, кидая старое тело в грязь и крича на него, пока другой мигом достал из кобуры пистолет, наставляя на него. Новоселич в ужасе переглянулся с замершим сзади него Гролом, осознавая, что тот парень, судя по всему, живет в обособленной территории на окраине Румынии. Их мысли прервал резкий толчок, из-за чего Крист чуть не выбил лбом лобовое стекло. - Приехали, туристы, - провозгласил Барни, предлагая новым приятелям выйти и осмотреться. Крист и Дейв неловко спрыгнули из машины, тут же попадая легкими ботинками в грязь и переглядываясь. Слишком явная тишина давила на уши и мешала друзьям сдвинуться с места. Крист впервые пожалел, что не надел траурный костюм вместо цветастой шапочки и красной рубашки под комбинезоном. Жестом он спросил у Барни за рулем, куда им идти, и тот показал прямо. Глазам повернувших головы мужчин предстала все та же разрушенная территория в грязи и пепле с множеством серых покосившихся домов, среди которых не понятно, где может находиться цель визита в страну. Друзья уже хотели снова разделиться, сделав по шагу по вязкой глине под ногами, как донесся глухой топот со стороны какого-то одноэтажного деревянного дома с чердаком под крышей, а за ним с крыльца слетела, держа перед собой направленное на пришельцев ружье, молодая девушка с взлохмаченными черными волосами, заколотыми где-то на затылке. - Еще один шаг, мудаки, и вы сдохните на этом же месте, - Крист расширившимися глазами глянул на Дейва, что, в свою очередь, ошалело глядел на угрожающую девчонку в паре метрах от них. Он окинул взглядом старые по виду кожаные штаны, заправленные в шнурованные грубые сапоги, превышающую размер самой девушки военную куртку и, наконец, остановил взгляд на дуле ружья. Дейв готов был свернуть себе шею из-за глупости и наивности сделавшего шаг вперед Криста, взявшего на себя роль парламентера. - Тише-тише, нам просто нужно... Ау! - под ноги вскрикнувшего Новоселича, подняв взрыв из песка и пыли, прилетела выпущенная из дула ружья пуля. - Следующий пришпилит твои яйца к бамперу машины, - без выражение напряженно произнесла девушка. Крист тяжело сглотнул, замолкая, позволяя стоящему на месте Гролу взять слово. - Может, вместо того, чтобы палить, ты выслушаешь нас? - Вы собрались говорить? - с нехорошей усмешкой поинтересовалась девушка. - А как же политика вашей организации, что обязывает палить во всех без разбору для развлечения? - Мы, понимаете ли, мисс, Америка туристо, - решив, что проблема, возможно, в языковом барьере, снова начал Крист, нервно улыбаясь. - Мы приехать за океан. Долгий поездка, м-м-м. Красивый страна. И... Мы приехать, чтобы... Хару иронично сдвинула приподнятые чуть вверх брови, пока Дейв закрывал лицо руками, и закинула ружье на плечо, оценив ситуацию. - Американские дегенераты приехали в Румынию, - уже более расслаблено констатировала девушка, вызывая шок у Криста. - Можешь не напрягаться, я достаточное время жила в Америке, чтобы знать этот язык. К тому же здесь ему обучают в обязательном порядке. - Но в городе нам никто ничего вразумительного не сказал. - Очень странно, что вы удивляетесь этому, - друзья синхронно закатили глаза, понимая, что их облапошили, как мальчишек. - Так что вам нужно здесь? - Понимаешь, - Крист опасливо сделал шаг вперед, вытаскивая из-за пазухи фотографию, - нам нужно найти этого парня или что-то вроде того. Не знаешь его? Хару взяла протянутую фотографию, поднимая ко все еще недоверчиво сощуренным глазам, которые тут же слегка расширились, но в лице она не поменялась. Оглядев лицо парня на фото, она вернула ее обратно Новоселичу. - Все зависит от цели вашего интереса. - Дело в том, что он очень похож на одного нашего друга, м... Пропавшего, вот мы и ищем его, а тут вдруг увидели кое-где парня из вашего поселения, судя по всему, который очень на него похож, - произнес Дейв кивая но фотографию и методично отдавливая ногу намеревавшемуся вставить что-то Кристу. Девушка недоверчиво оглядела пришельцев с ног до головы, а затем, приподняв брови, развернулась лицом к зданию бюро, отходя. - Что-то мне это начинает напоминать. - Программу "Жди меня"? - вставил Крист. - Нависающую над нами задницу. Заходите... Судя по ощущениям, легкие, превратившись в два склизких сморщившихся, но невероятно тяжелых комка, оторвались от бронхов и теперь при каждом толчке во время бега скачут от одной стенки грудной клетки к другой, провоцируя позывы к кашлю. Жгучая кровь, разъедая все сосуды, мечется то вверх, то вниз, словно все имеющиеся органы и жидкости в теле синхронно опускаются вниз, когда ноги приземляются после прыжка при беге, а затем из-за этого так сложно сделать новый шаг, чувствуя эту неподъемную тяжесть в ногах. Кай крепче сжимает оскаленные зубы, чувствуя, кажется, каждый проходящий в своем превратившемся в один ком боли теле процесс. За стуком крови в ушах едва можно различить шум и крики со стороны бегущих за его спиной боевиков, что не забывают делать выстрелы в маячащего перед глазами парна, которому как-то удается уйти. Пуля, пролетев совсем рядом с головой Кая, с оглушительным треском ломает ветку пронесшейся мимо смазанным белым пятном березы, что заставляет Кесаду больше озаботиться своей жизнью и не быть легкой доступной мишенью. Огромным усилием воли он заставляет себя резко принять в сторону, из-за чего в глазах темнеет и голова плывет, чтобы спутать преследователей. Плечом он ударяется о ствол березы с другой стороны, не сбавляя скорости и даже не заметив боли в отбитой до потери чувствительности конечности. Ноги едва не спотыкаются о валяющийся в траве ствол упавшего дерева. Перед глазами пестрит обилием белого и черного в смеси с зеленым, что дезориентирует в пространстве, кружит голову и делает бег более проблематичным. Краем сознания Кай пытается понять, куда приведет эта роща в конце, и только снова приняв в бок, чтобы избежать пролетевшей рядом пули, осознает, что он ведет этих горилл прямо в поселение. Прямо к детям, старикам, женщинам, безмозглым рабочим, которые ничего не соображают. Туда, где никто не будет оказывать сопротивления, и где по его воле под удар могут попасть и другие люди. Человеческая жизнь, особенно если это не жизнь, а бессмысленное существование, не представляет более никакой подлинной ценности, и в этом он уже успел убедиться, но, тем не менее, решать за других, когда и как им умирать, не хватало наглости или смелости. Глухо рыкнув сквозь зубы, Кай резко свернул с намеченной глазами дороги влево, описывая дугу и едва успевая уклоняться от выстрелов. Свернув в сторону, он попытался бежать еще быстрее, сильнее отталкивая ногами от неоднородной комковатой земли, скрытой за ковром высокой травы. В лохматой голове промелькнула идея, что можно попробовать загнать этих уродов до полусмерти, чтобы они отстали, либо же у них кончились патроны. Однако нет никакой гарантии, что к тому времени, как они устанут, он сам будет еще жив. Это ведь те же самые ребята из обособленных территорий в других странах, откуда их вывезли, забрав у матерей, отняв от семьи, держали черт знает где, внушали им какие-то бракованные идеалы, ломали их мышление, внушали, подготавливали и тренировали, чтобы сделать идеальных бойцов, готовых бежать хоть целую неделю без отдыха. Идея бредовая. Их не загнать, хоть это и не те машины для убийств, что находятся в действительно больших городах на западе, но мериться с ними по части выносливости не самое лучшее занятие. Мысли прерываются, когда земля под ступившей на нее ногой вдруг тихо чавкает и проминается. Бег замедляется из-за увязающих по мере движения во влажной земле ног. Сощурив глаза, чтобы изображение впереди не расплывалось, Кай с пробившим спину холодным потом ужасом замечает какое-то мелкое болото все с теми же березами и островками с травой. На такой мокрой земле от них не убежать. Слыша раздавшийся за спиной выстрел, он прибавил скорости, подбегая почти к самой кромке все еще имеющейся земли и чуть не сваливаясь в болото, а затем резко принимая в левую сторону. Судя по раздавшимся за спиной крикам и плеску, кто-то, по инерции, не успел затормозить и свалился. Силы на исходе, бежать становится все труднее, а роща все не кончается, тем не менее, даже когда она кончится, чуда ждать не придется. Роща кончится и снова начнется окраина города. Сухой горячий от чего-то воздух, поступая в легкие, сжигает их, царапая стенки пересохшего горла; ноги гудят от усталости; в глазах время от времени темнеет, а вся кожа кипит от невероятного жара из-за бега. Невероятно жарко. Кажется, что все органы внутри сварятся в этой разгоряченной до предела камере. Но останавливаться нельзя. Кай уже верит, что если остановится, то упадет замертво и боевикам не придется тратить пули. Гудящая от напряжения голова отказывается соображать, как Кесада ни старается припомнить в какой стороне река, на обратной стороне которой находится разрушенный город. Там можно было бы спрятаться, перебить этих горилл, сбросив какой-нибудь кусок железа, но есть лишь одна проблема. Река. Он ее не переплывет в таком состоянии. За этими мыслями, едва отвлекшись, Кай едва успевает заметить, что роща резко кончается, поредевшие деревья исчезают, и земля под ногами спускается куда-то вниз. Он снова замечает знакомый пустырь, на котором, однако, едва заметны пучки желтовато-зеленой сухой травы на потрескавшейся земле, тянущейся далеко вперед, почти до самого горизонта, где заметны вершины многоэтажных домов. Когда земля под ногами снова становится твердой, а перед глазами перестают маячить пестрые деревья, открывается что-то вроде второго дыхания или, может, организм от усталости перешел в такую стадию, когда все мыслительные процессы, как и мозг, отключаются, а тело продолжает бежать по инерции вперед. Он снова в городе, бежать больше некуда. Невольно подняв голову вверх и только успев увидеть бледно-голубое небо над пустырем, Кай спотыкается из-за внезапно пронзившей плечо острой боли, словно разорвавшей все растянутые и накаленные сухожилия. В глазах снова темнеет, стук в ушах оглушает, и он словно со стороны через слой ваты слышит, как собственное тело с тяжелым ударом падает на сухую землю. Эйдан слышал, как его сердце тяжелыми ударами бьется в грудной клетке, эхом разнося этот звук по всему напряженному и взмокшему от быстрого бега телу. Бежать становилось труднее, но мысль о том, что лучшему другу сейчас приходится не лучше, не давала покоя, заставляя спешить в поселение, а именно к зданию похоронного бюро. Хару не должна была ничего знать об этой вылазке, но обстоятельства сложились против них, поэтому теперь остается рассчитывать только на силы свои и ее. Последнее, что Эйдан видел, когда Кай чуть ли не пинком отправил его бежать из города, так это то, что боевики, проворонив вскочившего на ноги парня, погнали его к самой границе города, как лису, преследуя и гавкая не хуже бешеных псов. Он видел только, как его приятель, затрачивая все свои силы и петляя из стороны в сторону, чтобы не попасть под пули, уводил боевиков за собой к окраине города, или же это они наоборот загоняли его на тот пустырь. Эйдан не знал, кому удалось сбежать, но точно помнил, что увязавшегося вместе с ними брата Кита поймали боевики. Он ловил себя на мысли, что должен был остановиться и помочь, но тут же понимал, что он не сможет его спасти в отличие от Кая, который при желании сможет долго гонять боевиков, не попадаясь им в руки, до прихода помощи. Теперь он уже не жалел, что пошел в эту вылазку вместе со всеми. Он жалел, что она вообще состоялась, что не отговорил Кая идти, но его собственное участие в этом походе сейчас могло спасти друга и многих других. Хоккинс слабо представлял, что он сможет сделать на пару с Дерден против всех этих бугаев, особенно в здании тех работных лагерей, куда наверняка повезли и брата Кита и самого Кая, но выбора не было. В этом время, попавшие в здание похоронного бюро пришельцы из Америки с опаской разглядывали пьяные тела, гробы и прочие атрибуты похоронных ритуалов. При этом Крист, понижая голос практически до шепота, рассказывал о цели визита в Румынию, о чем Дерден, закинув ноги на стол слушала, так и не убирая ружья с колен на всякий случай. - ... Поэтому, собственно, мы и приехали, дабы убедиться, что это никакой ни монтаж или прочая фигня. - Я знаю его с восемнадцати лет. Он всегда так выглядел и всегда был хорошенько двинутым, - слова Хару прервал стук хлопнувшей входной двери, на которой успевший только слегка улыбнуться Крист обернулся. - Хару! Черт, Кая поймали! - обтекая после длительной пробежки и дыша, как астматик, заорал Эйдан из последних сил. Новоселич тут же вскочил, пододвигая ему стул, пока Грол с удивлением наблюдал за этой сценой, осматривая дом, и уже хотел спросить, где можно взять воду бедолаге, но Дерден подняла ладонь, приказывая заткнуться. - Кто поймал? Медведи? - со смехом предположила девушка, пока парень упал головой на стол, тяжело дыша. - Ну и правильно, поперся на охоту без... - Да какие медведи, - прохрипел Эйдан из последних сил, и Крист похлопал его по спине, - боевики эти сраные... уроды, мать твою... - Боевики? В лесу? - Да в каком лесу к черту, - Эйдан с трудом поднял голову, глядя на то, как лицо Хару меняется от недопонимания к злости. - Мы вчера поперлись в город, чтобы спереть лекарства для матери Кита и... - Твою мать! - Дерден вскочила из-за стола, своим криком заставляя вздрогнуть переглянувшихся американцев, - вы там совсем мозги отморозили?! - Да погоди ты, Боже... Спасибо, - парень кивнул помогшему ему подняться Новоселичу. - Если я правильно все понял, они его отправят в лагерь, так что, если я прав, он еще жив. Не дожидаясь продолжения от Эйдана, Дерден снова закинула ружье на плечо и пулей вылетела из дома. Дейв подтолкнул оставшихся парней следовать туда же, уже на ходу выпытывая у Эйдана, что это за лагеря такие и что можно сделать, чтобы человека оттуда выпустили. Крепко сжимая зубы от подавляющей страх злости, Хару, подойдя к машине, где уже успел уснуть детина Барни, резко открыла дверцу и рывком вывалила проснувшуюся тушу за ворот куртки в грязь, несмотря на вопли Криста о жестокости и насилии, затем села в кабину сама, перебираясь на пассажирское сиденье. Отправив Криста и Эйдана на заднее сиденье, она в не очень вежливой форме предложила Дейву, как внушающему большую серьезность человеку, транспортировать их на хер и как можно быстрее... Вскинув ружье на плечо, бритый наголо боевик с накачанными ручищами кивнул своим оставшимся на ногах двоим сослуживцам и неспешно прошел к неподвижно лежащему на земле телу, под правой рукой которого виднелось небольшое, растекающееся в стороны темное пятно. Плечи лежащего на земле Кая тяжело вздымались, дрожа от перенапряжения, ноги изредка продолжали слегка дергаться, словно еще бежали в отличие от валяющегося без сил хозяина. Кай с закрытыми глазами тяжело дышал через рот, зажимая левой рукой простреленное плечо. Несмотря на вынужденную остановку, кожа все еще пылала от жара, который особенно резко контрастировал с прохладным ветром, ложащимся на кожу, зарывающимся во влажные волосы и под сырую футболку, из-за чего по телу проходила дрожь озноба. Льдисто-голубые глаза с трудом открылись, когда шаг подошедших боевиков замер где-то рядом с его ногами. Приоткрытые губы судорожно дрогнули в ненормальной ухмылке. Добегался. - Ах ты, больной ублюдок, еще и улыбается, - выругался мужской голос откуда-то сверху. - Дай мне его пристрелить, прошу тебя! - за ним вступил тонкий на фоне первого молодой голос. - Совсем двинулся? Ведешь себя, как баба, - наконец, раздался третий. - Карлос сам решит, что делать. - Если бы вы только знали, парни, как мне хочется пристрелить этого сукиного сына, - задумчиво проговорил первый голос. Понимая всю безвыходность своего положения, Кай, тем не менее, снова напряг пульсирующие где-то внутри руки и попытался, хватаясь пальцами за выступы в сухой почве, отползти на одних руках подальше. Это вызвало только синхронный оглушительный смех со стороны боевиков. - Живучий гад, - рассмеялся первый голос, чей обладатель вскоре подошел ближе и слегка наклонился к лежащему на животе Каю, - за то, что ты такой достойный противник, я, пожалуй, дам тебе исключительную привилегию. Ты можешь выбрать, куда тебе выстрелить. Я исполню твою последнюю волю. В ответ от тяжело дышащего пылью земли под носом парня не донеслось ни звука. Боевик с силой пнул его носом ботинка под ребра, переворачивая на спину. - Чего молчишь, щенок? Язык проглотил? - боевики угодно рассмеялись над шуткой старшего из них. Четкость зрения восстановилась после нескольких секунд вглядывания в расстилающееся над головой серо-голубое небо. Игнорируя шум в голове, Кай медленно приподнялся на локтях, поднимая запрокинутую голову прямо и переводя взгляд с неба на лица громил перед ним. Рожи бугаев слегка исказились из-за отсутствия видимой паники на лице лежащего перед ними в вальяжной позе парня. Часто дыша после пробежки на выживание, из-за чего грудь то поднималась, то резко проседала, Кай прищуренными глазами оглядел своих преследователей и приподнял бровь. Взбешенный таким поведением боевик, вскинул ружье, намереваясь пристрелить без использования данной им привилегии. - Я понимаю ваше нетерпение, джентльмены, - напрягая связки начал Кай, не меняя позы и глядя на мужчину с ружьем. - Понимаю и принимаю. Вы можете пристрелить меня, но нужно ли вам это? - Если ты собираешься разглагольствовать о грехах и Боге, то можешь не беспокоиться. Мы убьем тебя сначала здесь, а затем найдем и на том свете, чтобы грохнуть там. Как тебя такая перспектива? - Заманчиво, если учесть, что я не надеюсь узреть что-либо кроме дубовой крышки гроба после смерти. - Это мы тебе обеспечим. - Я вижу, что ты в отличие от многих своих приятелей в состоянии связать более двух слов, чтобы составить предложение, поэтому ты, вероятно, и в развитии несколько их опережаешь, - боевик нахмурил брови, не понимая, к чему клонит избитый и загнанный до полусмерти тощий парень. - Ты можешь пристрелить меня без суда и следствия, чтобы получить кратковременное удовлетворение, мерзкий извращенец. За это вам троим незамедлительно пропишут звездюлей. Но вы можете поступить и по закону, отправив меня в здание суда, где меня, несомненно, определят в работный лагерь. - Парень, а ты точно понимаешь, что это место представляет из себя? - вкрадчиво поинтересовался боевик, опуская ружье. - Тебя будут загонять, как собаку, морить голодом, заставлять буквально гнить заживо, а затем сбросят твой прекрасный труп в сточную канаву. Ты этого хочешь? - Не сильно отличается от условий жизни в поселении, - с напускной задумчивостью произнес Кай, подняв глаза вверх, а затем снова глянул на боевика, обнажая зубы в ослепительной усмешке. - Но я же законопослушный гражданин, патриот своего отечества, который честно блюдет все предписанные правила, и готов денно и нощно трудиться на благо процветания нашего мира. Я не допущу, чтобы законы нарушались из-за меня. Я повинен в совершенных мною преступлениях, и я готов понести за это соответствующее наказание. Кесада по памяти скандировал все то, что говорили практически на каждом собрании на городской площади, заговаривая боевикам зубы и изо всех сил стараясь не выдать одолевающей невыносимой боли. - Ты, похоже, совсем отбитый. - Вы ведь будете меня навещать, парни? - Кай, заигрывая, подвигал бровями, усмехаясь одним уголком губ. - Совместная прогулка по территориям нашего необъятного государства так сближает. - Поговорим об этом позже. Скомандовав своим парням поднять на ноги развалившегося на земле парня, боевик выставил ружье на случай неожиданной попытки побега и приказал одному из сослуживцев обыскать Кая на предмет оружия. Тот сделал все очень быстро, намеренно и с большим удовольствием хлопая по избитому телу, вовсе не в попытке выискать оружие, а нанести боль. Кай крепко сжал зубы, пытаясь сохранить на лице спокойствие и умудряясь время от времени подмигивать боевикам, вытягивая в их сторону губы. Не найдя ничего опасного, боевики подхватили Кая под белы рученьки и резко дернулись вперед, вынуждая взятого под конвой парня сплюнуть резко подкативший к горлу ком крови прямо им под ноги. В сопровождении дегенератов с пушками Кай шел молча, вслушиваясь в их речь в попытке выяснить что-то полезное для себя, но они говорили исключительно о "громадных дойках" новой секретарши мэра. Едва волоча ноги, он время от времени незаметно оглядывался по сторонам, пытаясь увидеть хоть кого-то, кто мог бы помочь или отвлечь внимание, но таким составом без изменений они прошествовали по пустырю до его окончания у места, от которого уже начинался оживленный город. Там же стояла и бронированная машина с темно-зеленым здоровым кузовом, в который, открыв двери, Кая пихнул один из боевиков. В темноте кузова, разбавлявшийся только тусклыми лучами света из мелких окошек в обеих стенах, он смог разглядеть лишь одного также осужденного за что-то - старика с пушистыми седыми волосами и бородой, чьи тусклые скрытые под нависшими бровями и веками глаза глядели бессмысленно и обреченно. Поездка заняла немного времени, насколько Кай мог судить об этом, сидя в темном кузове бронированной машины в компании молчаливого деда напротив. Мысленно он уже перебирал возможные способы побега, начиная от попытки сбежать, когда фургон откроют, хоть и понимал, что физически уже не способен на такой подвиг, и оканчивая побегом уже непосредственно из лагеря, что тоже не представлялось возможным. Руководство города постаралось на славу, укрепляя защиту в лагерях, словно это резиденция президента. Теперь Кай понимал, почему им позволили сбежать тогда из города, почему не ловили в течение такого долгого времени. Они просто ждали. Ждали момента, когда он сам попадется, сам придет в руки, чтобы не носиться. Хотя хорошенько побегать им все же пришлось. С резким толчком машина остановилась. Кай тихо усмехнулся. Все-таки попался. Дейв резко нажал на тормоз, чуть не врезаясь в железное ограждение на территории работных лагерей, которые оказались как раз теми зданиями, которые Крист принял за тюрьмы. В принципе, не сильно ошибся. Дежуривший у закрытых ворот парень в военной форме с винтовкой не сразу понял, что посетители приехали не с самыми дружелюбными целями, поэтому и приоткрыл ворота, интересуясь, чего им надобно. Крист широко улыбнулся, готовясь заливать про свои цели в самой вежливой и доброжелательной форме, но его благие намерения были прерваны падением оппонента от удара кулаком Хару под дых. Сетуя на варварский метод ведения переговоров, Новоселич последовал вместе со всеми за перепрыгнувшей через тело Хару, пока на пути не возникли фигуры боевиков, которых оказалось чуть меньше, чем до хрена. Некоторые следили, чтобы заключенные ровным строем заходили в здание после прогулки, кто-то выволакивал из машин на территории новоприбывших. Зависшие посреди оцепленной военными территории работного лагеря в совершенном непонимании, что делать дальше, приятели по несчастью озирались по сторонам, стоя задницами внутрь своей кучки, дабы свинец не наполнил оные. Наконец, ловя на себе подозрительные взгляды проходящих мимо боевиков, которые не стали нападать без приказа начальника, команда спасения решила разделиться на активную и пассивную часть. Активная часть в лицах Дейва и Криста, имевших при себе удостоверения личности и деньги, отправилась в самое пекло, намереваясь переговорить с начальством лагеря. За ними же через некоторое время увязалась и Хару, а Эйдану пришлось терпеливо ждать снаружи. После некоторых пререканий с начальником лагеря, оставив все взятые из дому сбережения на поездку, Крист и Дейв, едва удержавшись, чтобы не плюнуть здоровенным детинам в морды и не послать куда-нибудь подальше, вышли из здания лагеря к ожидающему Эйдану, оставив Хару дожидаться попавшегося Кесаду. - Честно сказать, - начал Дейв, хмуро косясь по сторонам и обращаясь к Эйдану, - я как-то совсем не ожидал такого приема в вашей стране. В принципе, никто даже не уточнил, что вы живете на обособленных землях. - Хочешь сказать, что не поехал бы, если б знал? - спросил Новоселич, пиная носком ботинка камень. Грол помолчал пару минут. - Во всяком случае, этому парню и в правду стоит быть очень похожим на него, - ответил он. Дожидаясь ушедшего боевика на первом этаже здания работных лагерей, Хару попутно осматривала ближайшие камеры, выискивая хоть одно знакомое лицо, но никого не видела. Глупо было бы надеяться, что спустя столько лет кто-то попавших сюда девушек, ей знакомых, остался в живых. Приблизившись к двери одной из камер, Дерден чуть привстала, заглядывая внутрь через мелкое окошко. На лавочке и в самой камере было пусто. Хару подошла еще ближе, вглядываясь в темноту и тут же отскочила, когда кто-то рывком бросился на дверь изнутри. - Дерден! - обернувшись на окликнувший ее грубый голос, Хару тут же увидела здорового боевика, ведущего перед собой с трудом волочащего ноги Кая. Она резко сорвалась с места, с разбега налетая на избитого парня и крепко обнимая его за плечи и шею. В ответ он слабо обхватил руками ее пояс, вжимаясь лбом в плечо. - Налижитесь еще, - снова раздался грубый голос бритого боевика, - а сейчас валите отсюда подальше. И запомни, Кесада, это наша не последняя встреча. - Не сомневаюсь, - уходя вслед за утягивающей за руку девушкой, он поднял в сторону боевика средний палец, исчезая за входной дверью здания лагеря. Абсолютно разбитое состояние оправдывал изрядно помятый вид, видя который, Хару, с трудом воздержавшись от планировавшейся гневной тирады с кулаками, вынула из кармана куртки кусок какой-то материи, чтобы Кай стер кровь под носом и у уголка рта. - Какой же ты придурок, - обнимая парня за пояс одной рукой, проговорила Дерден, пока он, усмехнувшись, запрокинул голову, чтобы остановить кровотечение. - Как ты уговорила их выпустить меня? - Это не я, - Кай не успел ничего спросить, когда перед глазами уже показались открытые ворота и за ними Эйдан с парочкой незнакомых мужчин. Дейв и Крист синхронно повернули головы в указанном махающим рукой Эйданом направлении, тут же застывая. Расстояние до идущей со стороны здания Хару в сопровождения говорящего что-то парня было приличным, но по мере их приближения Кристу все сильнее хотелось ущипнуть себя посильнее, чтобы проснуться. Наконец, парочка дошла до выхода и, пройдя через открытые ворота, от которых несколько минут назад оттащили прибывающего в смутном состоянии охранника, остановилась напротив американцев и облегченно что-то болтающего Эйдана. Крист и Дейв, замерев с одинаковыми офигевшими лицами, круглыми глазами смотрели на невысокого худого парня, который по началу даже внимания на них не обратил, недоверчиво глянув сначала на одного, а затем на другого, попутно прижимая тыльную сторону ладони к носу, чтобы сдержать кровь. Его лицо, в особенности участки под носом и губам, было покрыто кровью, кожа вся в ссадинах и царапинах, а на виске был заметен свежий синяк. Тем не менее, в хмуром лице без труда можно было разглядеть слишком знакомые для пришельцев из-за океана черты. Спутанные красные волосы, спускавшиеся до плеч, были покрыты пылью и какими-то ветками, как и вся порядком разодранная одежда. Крист смотрел на парня, пытаясь поймать его бегающий из стороны в сторону бешеный взгляд, но это получилось сделать лишь на секунду, когда, убрав руку от лица, он несколько секунд глянул на пришельцев, а затем выдал, обращаясь к подруге: - Что за клоуны? To be continued...