The Pretender

Ему нужна тихая комната С замком, чтобы оттуда не выходить, Это просто тихая комната, И он здесь. Он играет на старой гитаре Монеткой, найденной у телефона, Это была гитара его друга, И он играл на ней. Когда он играет, Все молчат, Все молчат, Когда он играет, Все молчат... - Foo Fighters - "Friend of a Friend". POV Kai. Сквозь затемненные стекла тонированных окон видны проносящиеся разноцветным искусственным вихрем лица и фигуры на тротуаре сбоку от гладкой широкой дороги проезжей части. Я машинально стискиваю зубы и втягиваю голову в плечи, стараясь стать незаметнее хотя бы для самого себя, чтобы дерьмовое чувство стыда и смущения отошло на второй план. Дурацкий запах дорогой кожи в полутемном салоне машины Дейва раздражает даже сильнее, чем неслышное движение по идеально гладкому полотну дороги. Наверное, у хозяина машины и его закадычного приятеля успело сложиться обо мне впечатление как о саркастичном злобном засранце, язвящем при каждом удобном случае. Без этого защитного механизма можно было бы уже давно чокнуться в роскошной ловушке сияющих каменных стен ненавистного города. Крист все еще не оставлял своих попыток разрядить напряженную обстановку, возникавшую изо дня в день, не понимая, что всеми своими попытками только усугубляет и без того натянутые до предела отношения. Конфронтация возникла между представителями двух разных миров, которые ни в какую не желали принимать других. Я с нетерпением продолжал в течение последних нескольких дней доводить Дейва до апогея его раздражения и злобы на меня и Хару, которая, в свою очередь, не отставала, делая колкие замечания и прочие пакости максимально незаметно. Работая с двух сторон, мы уже были близки к основной цели - свести усатого музыканта с ума, взбесить и дальше наблюдать за развитием событий. Более всего в этой ситуации, однако, доставалось поддерживающему нейтралитет и дружбу народов с чисто пацифистским настроем Кристу, которому влетало и от взбешенного Дейва и от наших «приколов». Большого парня было жаль, но какой-то мерзкий голосок внутри напоминал, что эти люди нам не друзья и никогда ими не станут. Они предатели, потенциальные убийцы, те, на ком держится этот больной мир. Из-за них и для них голодали и умирали люди. Совершенно неважно, что они сожалеют о случившемся, не имеет значения, что им жаль тех людей за решетками, не имеет смысла сожалеть о чем-то и при этом сидеть на месте, наслаждаясь радостями жизни, умудряясь болтать про желание равноправия и счастья для всех людей. Эта черта в обоих американцах, особенно проявлявшаяся в Новоселиче, раздражала еще сильнее возможного бездействия. Толчок локтем в бок заставляет меня обернуться в сторону сидящей рядом Хару. Двигая зажатой в зубах сигаретой, она кивает на пачку в своей руке, предлагая присоединиться. Я молча вытаскиваю две сигареты из пачки, одну закладывая за ухо, а вторую поджигая об огонек протянутой зажигалки. Сухой дым мигом наполняет легкие, протекая по дыхательным путям, а затем вылетает обратно, наполняя воздух уже знакомым запахом. В поселении лишних денег у нас не было никогда, поэтому от вредной привычки, появившейся с тринадцати лет, пришлось отказаться с наступлением первых серьезных проблем. Сквозь полупрозрачное облако дыма, повисшее под потолком, я замечаю мрачный взгляд глядящего исподлобья Дейва напротив и намеренно выдыхаю в его сторону, тиxо усмехаясь. Этот парень, казалось, был совершенно глухим, поэтому, несмотря на то, что ответа от меня так и не получил, считал, что его план уже приходит в действие. Помимо очевидных вещей, его также сильно раздражала моя вновь проявившаяся привычка к курению, которая, судя по всему, могла каким-то образом поспособствовать появлению у меня третьей головы или глаза, что могло бы сильно подпортить первоначальный план. Он трясся над своей идеей, как фанатичный маразматик. Сидя в номере, который успели хорошенько вычистить и убрать все следы вандализма, мы изнывали от безделья и окружающего бессмыслия, страдая откровенной херней, о которой всего неделю назад и подумать не могли: пили, курили, спали, тупо сидели, бессмысленно пялясь в стену или работающий широкоэкранный ящик. Стоящих книг, в которых можно было вычитать что-то важное для себя, в наличии не имелось. Цензура браковала любой намек на инакомыслие в печатной или устной литературе. Оставалось лишь бессмысленно смотреть тупые передачи по ящику с лощеными ведущими и лживой информацией в новостных лентах. Люди постепенно и незаметно для самих себя изживали себя как вид. Все еще чувствуя сильное неудобство от нахождения в этой компании, я замечаю, как за лобовым стеклом повернувшей вбок машины возникает массивный забор в несколько метров высотой и выглядывающая из-за него крыша светлого большого дома. Спустя столько дней, потраченных на какую-то пустую болтовню и споры, "верховный гуру" решил сделать первые шаги непосредственно к исполнению своего блестящего плана, что привело нас в конечном итоге, когда двигатель машины был заглушен, к его собственному дому. К одному из его домов. Дейв сказал, что у него есть неплохая домашняя студия и инструменты, чтобы, наконец, проверить, "стоит ли овчинка выделки". Под овчинкой стоит понимать меня самого, как продукт и бесхозную вещь, с которой они будут усердно работать, пытаясь выточить из полена Буратино. Дверь хлопнула за моей спиной, когда Хару выбралась из машины следом за мной, становясь рядом. Перед нами возвышался, закрывая тусклое солнце в мутном небе и отбрасывая массивную тень на цветущий сад на земле, двухэтажный огромный дом, выкрашенный в светлый цвет, на котором резко выделялись затемненные то ли занавесками, то ли самим стеклом окна. Дейв нетерпеливо прошел вперед, замирая у двери и позволяя нам осмотреться вокруг. Мой взгляд, скользнув по многочисленным зеленым посадкам, странной формы цветам на зеленых клумбах и извилистым плиточным тропинкам между частями газона, остановился на притягивающем внимание чистой голубизной воды бассейне недалеко от одной из стен массивного забора. - Ты это серьезно? - не сдерживая вырвавшегося смешка, я оглядываюсь на Дейва, замирая у кристально чистой глади рябящейся от ветра воды. В прозрачной водной глади даже не отражаются предметы, находящиеся на земле, и можно увидеть выложенное синевато-голубой мозаикой дно и стенки. - Что тебя опять не нравится? - напряженно интересуется стоящий в тени под козырьком крыльца Дейв, буравя меня взглядом. Я молча качаю головой, снова смеясь негромко, но достаточно различимо, чтобы бывший барабанщик снова закатил глаза. Я не чувствую ни капли веселья в связи с этой ситуацией, но тот огромный контраст между тем, чем эти двое аргументируют идею своего плана и тем, что можно наблюдать в реальности приводит в состояние безудержного веселья. Окончив осмотр, мы, на счастье Грола, следуем в дом за ним. Идущий рядом со мной Крист добродушно подмигивает мне, заметив, что мой взгляд устремлен исключительно в спину прошедшего в большую светлую гостиную с высоким потолком Дейва. От Новоселича часто приходится слышать, что его приятель не всегда таким был, что к подобным изменениям в характере привела цепь определенных событий, берущая свое начало вплоть со смерти близкого друга двадцать шесть лет назад. Видимо, это ненавязчиво обязывало нас пожалеть несчастного мужчину, выдержавшего столько испытаний судьбы. Я обращаю внимание, что в комнате, где мы находимся, разложено по полкам и углам множество непонятного назначения предметов и техники. - Думаю, нет смысла развозить тут бессмысленные диалоги, мы все равно общий язык не найдем, - сидящий напротив Дейв начал говорить, привлекая к себе внимание мое и сидящей рядом Хару. Последняя, не утруждая себя длительным рассматриванием окружающей обстановки, как это делал я, поминутно отпивая из прихваченной из номера бутылки виски, отвечала американцам напротив молчаливым взглядом суженых глаз. Хару предупредила меня еще несколько дней назад, что в эти дела встревать не будет, перекладывая всю ответственность и инициативу на их непосредственного участника, хотя именно ее присутствие отчего-то способствовало тому, что американцы чувствовали себя несколько неудобно. - Кстати, - Крист внезапно оживился и, отойдя от нас на пару секунд в другую комнату, провожаемый взглядом Дейва, вернулся с какой-то тощей стопкой снимков, которые тут же оказались на журнальном столе между нами. - Предлагаешь ознакомиться с тем, чем я должен стать в ваших глазах? - я намеренно выделяю одно слово в своей фразе, следя за реакцией американцев, что обычно очень остро, хоть и по-разному, реагировали на упоминания о смерти их приятеля. Реакции не следует, и я беру в руки тощую стопку из нескольких фотографий, мельком оглядывая каждую попадающуюся. Совершенно бессмысленный ход - я уже успел догадаться о странном сходстве между мной и почившим около четверти века назад музыкантом, но именно Новоселич отчего-то постоянно пытается указать мне на эту интересную деталь. Все чаще начала проскальзывать мысль, что он пытается убедить в этом еще больше самого себя, постоянно доказывая другим, мол, видите, совершенно одно лицо, это же он. Как будто таким образом он пытался уверовать сам в то, что его друг вдруг воскрес. Сумасшедшая ситуация, с какой стороны не погляди. Откладывая фотографии с лицом старательно кривляющегося парня на них, я перевожу взгляд на Дейва, изо всех сил стараясь даже не коситься в сторону снова воззрившегося на меня с какой-то слепой надеждой Криста. Еще непонятно, кто из этих двоих более отбитый. Грол вкратце излагает план действий, словно мы собираемся захватывать вражескую крепость, поминутно косясь на старательно выдыхающую колечки дыма Хару. Все, что от меня требуется по неизвестным для меня самого причинам доказать этим двум, что магическое сходство между мной и их приятелем вовсе не надумано, что это вовсе не брак на попавшей им в руки около месяца назад записи, не слуховые галлюцинации, а вполне адекватная реальность. Загадкой для меня остается лишь смысл для меня заниматься подобными вещами. Тем не менее, никакого недовольства я не высказываю, молча соглашаясь. - Единственная проблема в том, что у меня совершенно нет леворуких гитар. Придется как-то… - Ненужно. Я правша, - коротко отвечаю я, но вопреки спокойному тону и отсутствию революционной для разума стариков информации их лица вытягивают, головы поворачиваются лицами друг к другу, глаза почти вылезают из орбит. Наблюдающая за этим Хару недоуменно приподнимает одну бровь, крутя в руках пачку сигарет. - Ты и на гитаре играешь как правша? - А как иначе? - Кажется, Хьюстон, у нас проблемы? – с энтузиазмом усмехается Хару, обращая внимание растерявшегося Криста на себя. - В чем дело, папа Карло? – Дейв отрицательно мотает головой мне в ответ и поднимается, исчезая где-то в недрах своего замка. Новоселич тут же машет руками в сторону моментально закинувшей на стол ноги после ухода Дейва, но в ответ получает только едва сдерживаемую улыбку на ее лице и отрицательное качание головой. Я снова мельком окидываю взглядом конуру Дейва, внутренне задаваясь вопросом, на кой черт ему сдалось все это? Если размышлять критически, то дом важен исключительно как место для проведения ночи и некоторых процедур вдали от окружающих. По крайней мере, именно с этим ассоциировалось похоронное бюро и убогие хибары, бывшие нам крышей над головой во время жизни в поселении. Возможно, дело в том, что все эти люди в больших городах довели себя до того, что «дом» стал для некоторых единственным убежищем. Дейв вернулся с акустической черной гитарой, из-за чего воинственно настроенному Новоселичу пришлось сесть, заканчивая препирательства с забавляющейся от души над ним Хару, все же опустившей ноги. - Пара песен и ты свободен. - А я? – поинтересовалась девушка рядом, вызывая у меня усмешку. - Ты всегда свободна, можешь идти хоть сейчас. - Разбежался, усатый… Я уложил выданную Дейвом на временное пользование гитару на колени и тихо выдохнул через нос, задумываясь о чем-то неопределенном. На пару секунд в комнате воцаряется тишина, пока я, уставив подбородок в лежащее на боку гитары запястье, молчал, после чего, наконец, посчитал нужным хотя бы просто провести по струнам, чтобы услышать звук. Обычно единственным человеком, не только слышавшим, но и поддерживавшим мою музыку, была Хару и Эйдан, что неудивительно. В массы она поступала во время редких вылазок в город, но вряд ли на умалишенных воплях кто-то заострял внимание. Мне должно быть абсолютно все равно, что подумают эти двое обо мне после этой пары песен, но отчего-то играть в присутствии чужих людей кажется слишком неловким. Кинув взгляд на сидящую рядом девушку, я все же беру первые аккорды вступления, постепенно переходя к основной мелодии, куда добавляется и голос. Буквально на секунду мои же собственные стихи кажутся невероятной глупостью, пронизанные порицанием населяющей города твари и этой системы «мира и братства». Здесь нет места таким кричащим, плюющим ядом и злобой строкам, потому что никакой несправедливости, боли, страха и унижения здесь нет. Это звучит глупо в том месте, где «всегда все хорошо», и светит солнце. Звучит глупо для людей, которые не имеют ни малейшего представления о настоящей жизни, на которую обрекли нас они сами, даже сейчас, увидев масштабы содеянного, непонимающие и не признающие своей вины. Не допев всего пару строк, я приглушаю струны правой рукой и опускаю гитару с колен на пол, поднимая глаза на сидящих напротив мужчин. Только сейчас, глядя в их наполненные удивлением и каким-то интересом лица, я точно понимаю: они совершенно не осознают, что делают.

***

После относительно удачно прошедшей «репетиции» в домашней студии Дейва компания разделилась на две группы по интересам, причем вышеозначенный Дейв представлял свою консервативную и серьезно настроенную группу в гордом одиночестве. Жестоко разочарованный отказом Криста последовать за ним хотя бы из дружеской солидарности, он, печально повесив голову, гудящую от роя поражающих ее тяжких дум, глядел на тускло отсвечивающий бликами на стеклянной поверхности стакан перед собой, в особенности обращая внимание на оставшуюся на дне светло-коричневую жидкость. Пойло, вопреки ожиданиям, в голову особенно не ударило, а лишь притупило возможность связно мыслить, пусть и не настолько, чтобы стать овощем и слечь в беспробудный сон. Мужчина снова сжал пальцами переносицу, зажмуриваясь. Две вещи не позволяли ему успокоиться, и первая из них была вновь и вновь появляющимся перед глазами образом прошедшего утра. Он снова словно сидел в своей гостиной и наблюдал, как человек напротив, опустив голову так, что волосы спадали на лицо, почти полностью скрывая его, перебирал тонкими пальцами струны гитары, заставляя их звучать на разные лады. Много, невозможно много раз он видел эту картину во сне, а затем, стоило только мелодии смолкнуть, он снова просыпался; созданная в воображении реальность из воспоминаний и фантазий разбивалась. Его друг снова, как и всегда, был мертв. Дейв знал, что в каком-то смысле для его психики это достаточно отчаянный шаг, чтобы позволить себе наблюдать, как этот парень играет и поет перед ним, но втайне какой-то своей частью надеялся увидеть то, что являлся к нему столько раз во сне уже в реальности. Он зарекся не уподобляться легковерному Кристу, держать голову ясной и четко проводить грань между желанной иллюзией и реальностью. За стаканчиком виски он все же снова вспомнил, как потерял бдительность, попался и пропал всего на пару минут, уверовав, что сидит в каком-то гостиничном номере и слушает новый материал своего друга. Эта песня не была одной из тех очень похожих на творчество группы, но звучала вполне похожей на творчество самого Курта, разве что еще более откровенной и без неистовых криков. На пару минут он снова попал в те времена почти тридцатилетней давности, когда он только пришел на место барабанщика в группу и жил бок о бок со странным соседом, тогда двадцатичетырехлетним Кобейном и его отчаянными черепашками. Столько нужно было сказать, столько объяснить, спросить, но он все играл, и мужчина, внезапно почувствовавший себя невероятно молодо, не мог открыть рта, чтобы нарушить этот момент. Он весь был в своей музыке, в своих песнях без лишних слов и вопросов. Нужно было просто вслушиваться. Жаль только, что они все оказались совершенно глухими. Но вот он приглушил струны, резко оборвав мелодию и замолчав. Сон снова разбился. Дейв мгновенно постарел, сгорбился, снова проступили морщины; тишина начала назойливо гудеть, лишившись наполнявшего ее звука; атмосфера ранних 90-х снова исчезла, заменилась реальным положением дел, где нет и налета этой свободы и бунта; он столкнулся взглядом с все тем же холодным взглядом льдисто-голубых глаз, что был совершенно не присущ его настоящему другу. На самом деле Дейв знал, что уже видел такое выражение уже очень давно, просто не хотел вспоминать. Также, сидя с бутылкой виски перед собой, Грол с мрачнеющим лицом думал о том, что его приятель-хорват снова ушел от него к этим шизикам из колонии, оттягиваясь с ним. Оттягиваясь без него! Воображение услужливо подсовывало картинки их бурного веселья с морем алкоголя, плясками и заупокойными песнями, на которые Новоселич был горазд. Внутренне, понимая, что это отдает шизофренией, мужчина начал спорить сам с собой, а точнее со своим внутренним голосом, который ехидно заявлял, что он, Дейв, настоящий зануда и баран, и на самом деле он злится не потому, что хорват и иже с ним ведут себя несерьезно и глупо, а потому что сам втайне был бы не прочь присоединиться к ним, скинуть с себя эти думы насчет концерта и прочих мирских проблем без решений. Внутренний голос снова обозвал своего хозяина ослом и отлез на время. Дейв залпом осушил стакан с виски, поморщившись, и рывком поднялся, чуть не завалившись обратно. Раз он взял на себя роль мудрого лидера, так как никто больше этого не сделает, придется отслеживать деятельность этой троицы идиотов. Пройдя в темную прихожую своего дома, мужчина взял куртку с крючка на стене и направил лыжи точно к гостинице в центре города, дабы навесить люлей весельчакам за их доброе расположение духа. Это гораздо больше поднимет тонус в отличие от участия в их вакханалии... К этому времени в гостиничном номере на четырнадцатом этаже царил дух своенравной и всегда веселой Ямайки благодаря волшебному снадобью в брикетах от диванного мага Криста Новоселича. Решив тряхнуть стариной и слегка расслабиться, хорват пронес в "камеру" колонистов единственные сигареты, которые позволял себе курить еще с подросткового возраста. Особенно его гордостью и удовольствием наполняла мысль, что для новообретенного друга в лице Кесады магические косяки, как и многое другое, были чем-то совершенно новым, чему он радовался, чуть ли не как ребенок, используя любую возможность разнообразить это вынужденное заточение в роскошном номере. В стороне от веселья не осталась и Хару, подозрительно быстро приноровившаяся к ударяющей в голову травке. О причинах такого тесного, судя по всему, знакомства хорват решил не спрашивать. Густой туман наполнял его голову изнутри и испарялся через склеру, из-за чего обзор был сильно смазан, и приходилось часто моргать, чтобы разглядеть лица сидящих напротив ребят. Плавные воспоминания о прошедшей утренней «репетиции», больше похожей на какое-то прослушивание, разлились приятной волной по старому телу. Это было давно забытое чувство единства, проявившееся спустя столько лет лишь на миг. Он вспоминал, как снова смотрел на своего друга, будто двадцать с лишним лет назад, сидя в тесной квартирке в Олимпии или Такоме. Смотрел, как он снова задумчиво опускает голову к инструменту, скрываясь за волосами (на самом деле неправильного цвета), а затем, решив, берет первые аккорды, извлекая звук тонкими пальцами... правой руки. Этот момент слегка разбавил концентрацию розовых соплей и радужных единорогов в мыслях Новоселича. Это же озадачило и Дейва, так как уже одна малейшая деталь могла подкосить всю систему и сломать первоначальный ее желаемый вид. Мужчина снова обратил свое затуманенное легким кайфом внимание на лежащего на спине и закинувшего тощие ноги на стену за изголовьем широкой кровати парня, что непринужденно, глядя в потолок, судя по виду, курил. Правая рука медленно приближалась к приоткрытым губам, стоило тем выдохнуть белесый дым, и снова возвращалась обратно на поверхность кровати. Хьюстон, у нас проблемы. К тому же, Крист не мог оставить незамеченным изменившееся поведение Кая после прошедшей репетиции. Насколько он мог судить за проведенное вместе время, парень вообще не был особенно разговорчивым, не пытаясь сказать любую глупость, лишь бы не появлялось неловкое молчание. Но этим вечером Новоселич заметил, что он, пусть и не хмурился больше обычного, но словно был где-то слишком далеко в своих явно не очень веселых размышлениях. Дверь в номер распахнулась как раз в тот момент, когда Хару нетвердым шагом, наступая на валяющийся на полу хлам сапогами, из-за чего те скрипели, подошла к стене с проигрывателем, собираясь переставить замолчавший диск The Doors. Возникший в дверном проеме Дейв с явным подозрением на лице принюхался, пока Новоселич, кажется, единственный обративший внимание на нежданного гостя, торопливо попытался засунуть косяк под перекопанное одеяло. - Крист! - упомянутый Крист вздрогнул от грозного рева товарища, мысленно пытаясь подавить в себе возникшее желание побега через окно, - можно тебя на минутку? - уже тише, но с явным нажимом проговорил Дейв, косясь на двух других персонажей, занятых своими делами в разных частях комнаты. Хорват, опустив голову, встал, уже чувствуя, какую взбучку устроит ему друг, стоит им только ступить за порог номера. - Почему ты приехал? - спросил Крист, прислонясь спиной к гладкой стене за собой, когда дверь закрылась. Дейв тут же перевел мечущий молнии взгляд на друга. - Какого хрена ты делаешь? - Да ладно тебе, пусть парень повеселится, пока может, - добродушно отозвался мужчина, но на Грола его тон не оказал никакого эффекта, раздражая еще больше. - Повеселится? Может, ты ему еще и героин подгонишь? - Дейв, спокойно, это просто травка. Не кипятись... - Отлично! - забывшись на секунду, воскликнул Грол, взмахивая руками, но поймав укоряющий взор оппонента, примолк, тяжело выдыхая и потирая переносицу. Продолжил он уже тише. - Я не могу не кипятиться, Крист. У нас еще ни черта не готово, концерт через три недели, а ты тут куришь и травишь с ними байки, будто твой лучший друг вернулся из мертвых, - молча слушавший речь друга Крист резко вскинул глаза. - Хочешь - верь, хочешь - нет, но это не он. Этот парень реально похож на него, но это не он, как бы нам того ни хотелось, - Дейв снова замолчал, глядя на помрачневшее лицо друга. - Курт мертв. И он уже не вернется. - Чего ты от меня хочешь? - хорват вскинул раздраженный взгляд на приятеля, начиная злиться то ли на себя за такую наивную глупость, которую он часто стал себе позволять, то ли на Дейва, который позволял себе это рушить. - Я хочу, чтобы ты взялся за голову и начал делать хоть что-то. Такое ощущение, будто я один заинтересован, - понизив громкость, добавил Дейв, косясь на прошедшую по коридору за его спиной, воркующую о чем-то своем раскрашенную всеми цветами радуги пару. Так же проводивший гуманоидов взглядом Новоселич снова вернул свое внимание на Грола, теряя доброе расположение духа с каждой секундой разговора. - Нет, но ты один ведешь себя так, словно этот парень просто кусок мяса. - Но он нам действительно никто! - свистящим шепотом возмутился упрямству друга Дейв, чуть не вырвав темные волосы зарывшимися в них руками. - Разуй глаза, он нужен нам только для концерта. Хватит уже ломать комедию, - он снова перевел взгляд на дверь, отирая ладонью влажный лоб и убирая волосы с лица рукой. Крист все так же стоял молча, пялясь в какую-то неопределенную точку на полу тяжелым взглядом из-под нависших густых бровей. Он кротко кивнул, словно приняв какое-то решение, и снова поднял глаза на Дейва. Мужчина кивнул в ответ, не меняя серьезного выражения на лице, и похлопал друга по плечу, снова открывая дверь в номер. Кай все так же лежал на спине на перекопанной кровати, рассматривая обложку одной из принесенных Кристом старых пластинок, пока Хару флегматично заливала водой из графина прожженное оставленным на кровати косяком Новоселича пятно на пододеяльнике. Дейв уставил руки в бока, наблюдая за унылой картиной, и, не получив никакого внимания от занятых своими делами персонажей, кашлянул. Кай запрокинул голову чуть больше, оглядывая пришельцев вверх ногами, из-за чего Крист, чувствуя какую-то непонятную вину, опустил голову, скрывая взгляд. - В общем так, бакланы, - начал Дейв, кинув взгляд на оставшегося рядом друга, - с первого же дня следующей недели мы начинаем репетировать. Хорош прохлаждаться. К тебе, Дерден, это не относится, можешь выдохнуть, - услышав адресованное себе предложение, девушка с наигранным облегчением перекрестилась, подняв глаза к потолку. - А с тобой мы начинаем усиленно работать, готовиться и натаскивать тебя, чтобы все прошло по высшему уровню, - со стороны Кая донеслась усмешка, и он снова повернул голову так, словно Дейв даже не обращался к нему. - Заезжать сюда будем мы, так что еще раз повторяю: не светись... И выкиньте эту дрянь, - мужчина кивнул на косяк в руке Дерден. - Как скажешь, папочка, - она с готовностью забросила все еще тлеющий окурок за спину. Крист мигом сорвался с места, пытаясь затоптать возможный очаг очередного возгорания, после чего поднял тяжелый взгляд на Хару. - И да, - похлопав себя по карманам, вспомнил Дейв, - чуть не забыл. Крист. - Чего? А... - заинтересовавшись, Кесада снова запрокинул голову, глядя как идущий вверх ногами Крист прошел к тумбочке перед кроватью и поставил какую-то небольшую коробочку на нее, снова отходя и становясь на место с опущенной вниз головой, словно у молчаливого охранника. Перевернувшись из неудобного положения, парень сел, ловя кинутый ему Хару предмет. Достаточно увесистая для такого малого размера цветастая коробочка оказалась упаковкой с двумя видами краски для волос внутри. - Зачем это? - Кай поднял недоверчивый взгляд на сложившего руки на груди Дейва. - Краска, чтобы подправить твою шевелюру. Корни темным, остальное светлым, - произнес мужчина, уже собираясь уходить к входной двери и кидая в сторону Дерден. - Проконтролируй. Это все. Девушка с наигранным энтузиазмом, не отрывая взгляда от оказавшейся у нее в руках пластинки, потрясла кулаком в воздухе. Грол кивнул Кристу на дверь и повернулся, собираясь уходить, но снова остановился, услышав голос из-за спины. - Прости, а за кой хрен мне все это делать? - сидя на кровати со сложенными на груди руками и не отрывая взгляда от парочки у двери, спросил Кай. Дейв повернулся полностью, окидывая его взглядом с подозрением на новую стычку, хотя на лице парня не было никакой явной враждебности. - Не понял? - Я повторю. Зачем мне делать все это? Для вас, я понимаю, концерт... - Кай, - Новоселич тихо подал голос, пытаясь осадить парня, но тот не обратил внимания на мужчину. - Тихо. Способ показать себя, показать, что вы еще не стали кучками пепла. Но мне это зачем? - Дейв снова сузил глаза, уже чувствуя, как рука Криста предупреждающе опускается на его плечо, но вспыхивать от одной лишь фразы не посчитал нужным, сохраняя спокойствие в голосе. К тому же, это лишь вопрос. - Тебе напомнить, что если бы не мы, твой труп уже давно бы валялся в канаве и гнил? - Я поблагодарил. - «Спасибо» на хлеб не намажешь, сынок, - хмыкнул Грол. - Какой вы, папаша, меркантильный. - Дело не в меркантильности, - Крист поднял глаза, вступая в диалог. - Нам просто нужна твоя помощь. Это ведь не так сложно? - стараясь говорить как можно спокойнее и мягче, произнес Крист, хотя, представляя ситуация со стороны, с неприятным ощущением собственной глупости понимал, какой фигней они занимаются. - Я могу помочь, - кивнул Кай. - Но я хочу знать, что именно я делаю, зачем вам нужно привлекать какого-то левака, похожего на вашего приятеля, для концерта? - Нам нужен не левак, похожий на него, а тот, кто в глазах людей им станет, - с проявившимся в голосе странным воодушевленным тоном, который заметен у людей, увлеченных идеей, произнес Грол. - Зачем? - твердо повторил Кай, глядя на закатившего глаза мужчину в упор. - Боже... - Нет, погоди, я просто хочу понять. Я могу выкраситься в вашу бурду, вставить павлинье перо в зад, но при этом я хочу знать, зачем я все это делаю, - Крист снова поднял глаза на парня, постепенно понимая, почему он завел этот разговор и о чем думал все время после репетиции. Новоселич перевел взгляд на Дейва, пытаясь понять, специально ли он выбрал такую тактику разговора или сам не понимает ничего? - Тебя это не должно волновать. Одно выступление - тебя снова сдует обратно в Румынию. - Не-не, погоди, - снова влез Крист, кинув взгляд на вопросительно вскинувшего брови Грола. - Мы можем вас вытащить оттуда куда-нибудь к цивилизации. - Мне это не нужно. Хару? - Я уже место на кладбище себе забила. Плохо будет, если пропадает. - Я просто пытаюсь понять, что вы этим хотите сказать. Что ваш друг Иисус или просто неубиваемый мужик, которого пули не берут? Или же это такой рекламный ход? - Ты соображаешь? - А ты, Дейв? Ты соображаешь? Я ни хера не понимаю, а вы продолжаете молчать. Раньше эти годовщины были, но вы как-то справлялись. Что теперь изменилось? - Нам попался ты, - вставил Крист, но, поймав взгляд Кая, снова опустил глаза с ощущением, что делает что-то плохое. - И что дальше? Мне не катит изображать труп без видимой на то причины. И не надо так смотреть, Дейв, он действительно труп, - прибавил Кай, заметив взгляд Грола. - Вы, видимо, совсем не осознаете, что делаете. Вы вырвали двух людей из их естественной среды обитания, из этой мочи, дерьма, крови и трупов в новый мир, который показывает этот убийственный контраст. И вы предлагаете мне на время на стать совершенно другим человеком, а потом вернуться обратно в то дерьмо. Мне... Нам не нужны никакие дома, деньги и прочая херня. Дерден от этого сбежала, а мне это вообще не сдалось. Вдумайтесь в саму картину происходящего: вы предлагаете человеку, которого несколько раз чуть не прищучили за агитирующие на бунт действия выплясывать перед теми, против кого я и собирался восставать. Против тебя и тебя - всех в этих чертовых городах. Ты говоришь, что одной благодарности мало? У тебя чудные дома, жена, детишки, залежи бабла и уважение окружающих тебя свиней. Думаешь, я буду желать счастья и процветания вам всем? Ты не задавался вопросом, сколько людей погибло на заводах, чтобы сделать все самое лучшее для вас. Сколько людей умирало от голода, чтобы вы могли тут наедаться до отвала и жиреть? Конечно, нет... Люди дохнут, как скотина, гниют в канавах, в их головах уже и мысли о восстании и сопротивлении нет. Они уже мертвы. - И что мне было сделать? Отказаться от этого и уйти в отшельники? - повысив голос, спросил Дейв. - Да не лезть в эту поганую Румынию! Я мог бы обойтись и без вашей помощи, готов был бежать снова хоть куда или подохнуть от их пуль. Можно было не лезть со своими тупыми идеями о концерте. Как ты себе это представляешь? Может, мне еще и поблагодарить этих ублюдков? - язвительно поинтересовался Кай, поднимаясь на ноги и саркастично раскланиваясь в разные стороны. - С превеликой благодарностью бьем челом за помощь в истреблении избыточного населения, убейте еще, чтобы нам больше ваших отбросов досталось, - наблюдающие за ним американцы снова напоролись на ледяной взгляд с нескрываемой в нем ненавистью. - Потребители поганые... Тихо прошипев последнее, Кай снова сел на край кровати, не глядя на застывших перед кроватью американцев и, покопавшись на прикроватной тумбочке, выудил из найденной пачки одну сигарету, с конца которой повалил полупрозрачный дым. Резко выдохнув его в сторону и снова крепко сжав челюсти, Кай замолчал, глядя куда-то в сторону, из-за чего виден был лишь напряженный профиль молодого человека. Дейв задумчиво свел брови, оглядываясь на стоящего рядом в абсолютном молчании друга, нехотя принимая во внимание слова Кая. - Я бы на вашем месте прислушалась к человеку, который на людях больше пары слов не говорит, - деловито начала Хару, отрываясь от рассматривания пластинки и спуская ноги с края кровати. Дейв перевел взгляд на нее. - Не знаю, что за парень был ваш Курт, но что-то сомневаюсь, что он бы стал выплясывать перед этими уродами. Это уже неуважение не к нам, мы-то привыкли, а к вашему другу. Вам бы не мешало самим понять, что и для чего вы делаете. Дейв напряженно смотрел на слишком безмятежное лицо Хару, а затем переводил взгляд на профиль курящего с не меньшим напряжением на лице Кая, впервые за все время чувствуя, что в этой стычке он оказался самым настоящим ослом, проиграл этим двум, и самое неприятное было то, что он полностью понимал, насколько он неправ. Понимал, но признавать это внутренне не хотел, хотя и начал яснее осознавать, как вся их идея выглядит со стороны. Насколько необдуманно и глупо они себя ведут, не решив ничего заранее. Грол перевел беспомощный и одновременно хмурый взгляд на Криста, мысленно проклиная, что его друг каким-то образом обо всем этом догадался и раньше, но не давал предельно очевидных знаков. Или же он их просто не видел. Дейв про себя повторил последние слова Дерден, почувствовав себя от этого еще более неудобно и глупо под этим приглушенным светом с потолка, стоящим у двери, но так и не решающимся уйти. Подумать только, он собирался отчитать их всех, а отчитали его, ткнули носом в свою же неправоту носом, как какого-то сопляка. Мужчина тихо выдохнул и с мрачным выражением на лице потянул Новоселича за рукав, заруливая к двери. - Правильно, вали. За наше проживание можешь больше не платить, если так своим баблом дорожишь. Придурок…- донеслось им вслед прежде, чем дверь закрылась.