Цвет жизни

В тот день нам с Мартином особенно не хотелось возвращаться домой. У Каспера намечалась очередная грандиозная пьянка, и мы не особо пылали желанием застать всех этих чудаков на букву "м", занимающихся сексом на полу в нашей комнате. Мы с Мартином уже курили. В свои четырнадцать, да. Точнее, только начинали, баловались. Сейчас лишь я понимаю, насколько это отвратительно смотрелось со стороны. Причём в нашей компании имели такую вредную привычку только мы с братом. Все остальные воздерживались по собственным соображениям. Ну, Андреа изредка курила с нами. Но у неё были очень строгие родители, она боялась, что они узнают об этом. Михаэль воздерживался, ибо был спортсменом. Гансу просто было противно. Христина боялась, что у неё возникнет зависимость. Потому лишь мы с Мартином, сидя на холодных ступенях старой котельной в одном почти безлюдном дворе, делали достаточно глубокие затяжки, выдыхая светло-серые густые клубы дыма. Мартин смотрелся особо эффектно, как ни странно. Он, кстати, начал работать над собой, даже немного подкачался, так сказать. Но курил он даже чаще, чем я. Ему было легче, как он говорил. В голове сразу появлялась тысяча различных образов, брат словно реально видел окружающий мир. Сигареты мы с Мартином благополучно "заимствовали" у Каспера. Мы считали себя взрослыми. Да, и правда, у меня, ещё тогда совсем ребёнка, были далеко не детские глаза, уже полные боли, пережитых страданий, отчаяния, горя. Мне казалось, что я повидал всё. Я думал, что мне можно всё. Я заслужил якобы. Мартин лишь отмалчивался по этому поводу. "Мне просто хочется", - говорил он. Вот как раз в тот день, всё там же, на ступенях, брат поджигал вторую сигарету, намереваясь закурить на бис, что называется. - Брось, Мартин, брось! - внезапно завопила Христина и, вырвав из рук темноволосого сигарету, выкинула её куда-то в ближайшие кусты. - Да кто ты такая, чтобы вырывать у меня мои вещи? - брат вскочил со ступенек и схватил девушку за горло. Причём резко, одним рывком, будто видел, за что ему нужно хвататься. - Мартин, пусти её! - Михаэль вступился за Христи и усадил брата обратно на ступени. - Чего завёлся? Она права, прекрати пыхтеть. Все лёгкие себе посадишь. - Плевал я, ясно тебе? - Да чего ты нервный такой? - нахмурился Ганс, подходя ближе. - Что случилось? - У дядюшки пьянка сегодня. Паршиво так. Не хочу домой, - сказал Мартин и демонстративно сплюнул в сторону. - Правда, что ли? Снова? - сказал Андреа. - Правда, - подтвердил я, докурив первую сигарету и втоптав её своим кедом в землю. - Мартин, жвачка у тебя в барсетке, нет? - У меня, у меня. Возьми и мне тоже. - А что вам будет, если Каспер узнает, что вы курите? - поинтересовался Михаэль. - Понятия не имею. Наверное, ничего, - я положил в рот две белых подушечки клубничной жвачки, - ему же на нас с высокой колокольни, как говорится. - А если вдруг что-то будет? - тихо переспросила Христи, которая ещё отходила от того инцидента с Мартином. - Ну вот и проверим, - брат выкинул две подушечки жвачки, которые ему дал я. - Ты больной, Мартин? - встревоженно сказала Андреа. - Ты, вообще, головой думаешь? Он же неадекватный у вас! - Да клал я на него. Ничего он мне не сделает, - отмахнулся брат. - Ты, кажется, стал забывать, насколько ты слаб, ввиду слепоты, - грозно сказал Михаэль, которого явно достали все эти циничные фразы Мартина. - Каспер тебя в порошок сотрёт. Особенно, если там будут его друзья. Надеюсь, что Йостен за тобой проследит, правда же? - он посмотрел на меня. - Волнуешься за моего красавчика-братишку? - ухмыльнулся я. - Да пошёл ты. Баскетболист ещё. Ещё узнает тренер, что ты куришь, и пинком тебя из команды. Ещё игрок первого состава, мать вашу, - фыркнул он. - Но ты же ему не скажешь, правда, Михаэль? - промурлыкал я. - Фу. У вас эта наглость и циничность, видимо, наследственное, да? - поморщился парень, убирая за ухо пряди своих светлых волос. - Ну вот и славненько, - встав со ступенек, я отряхнул свои джинсы и спрыгнул на землю. - Значит, я буду с тобой ещё очень долго. Всегда знал, что ты не подведёшь, - я демонстративно потрепал товарища по команде за щёку. Да-а, такое моё поведение просто выводило его из себя. А у меня все тормоза из строя выходили после курева. Так это я ещё не пил же. К своим годам я попробовал уже очень много. Я испортился. Очень. Мне нравилось вести себя так, а не иначе. Я чувствовал себя свободным. Я мог начать подкатывать к Андреа, чуть ли не лапать её, а после, как ни в чём не бывало, невзначай хлопнуть того же Михаэля по заднице. Чисто потому что мне так захотелось. Ганс терпел все мои замашки, относился к ним спокойно. А вот светловолосого моё поведение выводило из себя. Иногда я издевался над Христиной, всячески подкалывая её, а после, когда она пустится плакать, успокаивал её, говоря, что такого больше не повторится. А Мартин, кстати, стал просто красавчиком. Как, впрочем, и я. Мы же близнецы, вы понимаете. Ко мне много кто лип. Но я сам всех отпугивал, оставляя возле себя лишь эту пятёрку. Я, конечно, мог вести себя по-нормальному, но это же было слишком скучно. Да и мне хотелось большего. Чего-то ещё более запретного. Да, я был человеком-дерьмом. Как и мой братик, впрочем. Дьяволы во плоти. Так продолжалось, пока у нас не кончился переходный возраст. Так вот, вернёмся к тому самому дню. Почему я рассказываю именно о нём? Да потому что в этот день случилось уж очень много всего. В общем, после всех этих разборок мы с компанией ещё немного погуляли, потом мы с Мартином до девяти вечера просидели у Ганса, выкурили ещё по две сигареты каждый, и ушли домой. Там мы были в начале одиннадцатого, ибо по дороге зашли в магазин и купили холодного чая. Да и идти, вообще, было не близко. В квартире, как ни странно, остались всего семь-восемь человек. А это мало, учитывая, что некоторые ещё и спали. Нас вышел встречать Каспер. Я почувствовал, как в сердце Мартина что-то ёкнуло. От него же разило куревом за километр. От меня, кстати, почти нет. - Что за вонь от вас двоих, м? - пьяным голосом спросил он, подходя всё ближе. Мы с братом никак на него не отреагировали, разуваясь и снимая верхнюю одежду (на дворе был ноябрь). - Вы, по-моему, не глухие, - уже строже сказал он, подойдя практически вплотную к брату. - Мартин, чем воняет от твоей чёртовой куртки? - он рывком выхватил её из рук парня. Брат молчал, снимая свои кеды. Я же тоже отмалчивался. - Забастовка, что ли? - усмехнулся Каспер. - Я спрашиваю, какого чёрта от твоей куртки воняет сигаретами?! Причём теми же, что курю я! - А сам не догадаешься, нет? - нахально огрызнулся брат, сняв один кед. - Ах ты гадёныш! - он схватил Мартина за волосы и вытолкнул вглубь коридора. - Мало того, что куришь, так ещё и воруешь, так, получается?! Брат, не удержав равновесия, упал на пол. - Не трогай его, слышишь?! - вступился я за него, намереваясь начать драку с дядюшкой. - Держите этого оборванца, парни, - приказал своим "корешам" Каспер, кивнув на меня. Трое таких же алкашей, как и сам Каспер, подбежали ко мне и скрутили мне, вырывавшемуся, руки. - А ты иди сюда! - он поднял брата за шкирку с пола и потащил за собой в комнату. - Пусти его! Пусти! Отвали от Мартина, ублюдок! - заорал я. - Тащите второго сюда, пускай всё видит! - приказал Каспер и троица алкашей, "летящей походкой", что называется, потащили меня вслед за дядей и братом. Последний, прижатый табуретом, на котором восседал Каспер, к полу, всячески извивался и брыкался, пытаясь вырваться. Дядя зажал его левую руку своим коленом, полностью блокируя её, а правую вытянул вперёд. - Твою мать, садист, что ты делаешь?! - завопил Мартин, пытаясь ногами достать до Каспера и ударить его хотя бы. Но все его попытки были безуспешны. - Отстань от меня! - Ты этой рукой держишь сигарету, когда куришь, а? - спросил хозяин квартиры, потряхивая правую руку брата. - Какая разница?! Отпусти меня! Слезь с меня! - Я сижу на табуретке, а не на тебе, заметь. Так вот, этой рукой или нет? - Отвали! - Значит, этой, - усмехнулся Каспер. - Ну, тогда я сейчас отучу тебя брать в руки всякую гадость раз и навсегда, плюс, поусмирю твой пыл, - и внезапно раздался какой-то дикий треск и хруст, а после истошный вопль Мартина, полный неистовой боли. Каспер сломал ему большой палец на руке. Причём так легко, словно переламывал какую-нибудь спичку. - Что ты делаешь?! Отпусти его! Ты будешь гореть в Аду, понял, Каспер?! - кричал я, всё так же пытаясь вырваться их мёртвой хватки трёх мужиков, которые всячески одёргивали меня и били по рёбрам, когда я кусал кого-то из них за руки или что-то вроде. - Ну, что, Мартин, как ощущения? - зло усмехнулся дядюшка, расплывшись в улыбочке. - Думаю, тебе уже не хочется брать всякую дрянь в руки, правда же? Но это слишком легко, прости, - и он также легко сломал брату второй, указательный палец. Мартин кричал, надрываясь. Он чуть ли ни зубами впивался в пол от боли. Она поражала его снова и снова. И я словно чувствовал, что он испытывал. Мне было также больно. Даже вдвойне, потому что я ничего не мог сделать. - Пусти! Пусти его! Я убью тебя, Каспер, если ты не отпустишь его! - я кричал насколько громко, насколько мне позволяли голосовые связки. - А вот сейчас ты поплатишься за угрозу своего брата, заодно научив его манерам, - сказал дядюшка и сломал брату средний палец. Дикий вскрик Мартина эхом отдавался в моей голове. Как? Ему сломали палец из-за меня? Нет, нет... Я же ничего не делал... - Я не верю, что Йостен не курит за компанию с тобой. Потому я сломаю тебе четвёртый палец за то, что твой брат берёт это дерьмо в рот, - и он выполнил своё обещание. Снова хруст, вопль… - Не надо! Прекрати! Хватит! Сломай палец лучше мне! Отстань от Мартина! - я кричал уже чуть ли не навзрыд. Мне было больно, потому что брат страдал из-за меня. - Ха, это было бы слишком просто, детишки! О, Мартин, так у тебя остался последний здоровый пальчик на этой руке. Знаешь, я, пожалуй, сломаю его чисто для симметрии. Я люблю симметрию. - Останови-и-ись! - всё внутри меня разрывалось на мельчайшие кусочки. Меня трясло. Я был просто в бешенстве. Я хотел спасти Мартина, но был беспомощен. Я ничтожество. Но квартира вновь озарилась истошным неистовым криком Мартина. Я видел, как на его шее выступила венка от боли. Как волосы прилипали к вспотевшему лицу. Он был без сил. Ему было безумно больно. Он почти плакал от этого. - Ладненько, вторую руку я оставлю на потом. Парни, этот выродок сейчас потащится за нами. Потому сделайте так, чтобы этого не случилось, - небрежно сказал Каспер, вставая табуретки и выходя их комнаты. Тут же я получил сильный удар под-дых, от чего попросту упал на пол, схватившись за грудь. Дядюшка же со своими корешами поспешно вышел из квартиры, оставив нас с братом вместе с четырьмя спящими проститутками. - Мартин... Мартин, ты как, Мартин? - хриплым голосом спросил я, лёжа на полу и протягивая брату руку. Он молчал. Вся его рука была в крови, ведь все переломы были открытыми. - Я не чувствую пальцев... - прошептал он. - Сейчас, сейчас я позвоню Андреа... У неё сестра же врач, по-моему. И мы пойдём к ней, - я, еле-еле поднявшись с пола, вытащил из своего кармана сотовый и начал набирать номер девушки, подходя к брату. - Я не могу идти... - тихо сказал он. - Я не смогу пойти... - Алло?.. Андреа, мы через двадцать минут будем у тебя!.. Андреа, это срочно! Кто у тебя дома? Сестра есть?.. Прекрасно! У нас ЧП: Каспер переломал Мартину все пальцы на правой руке, у него открытые переломы. Я понятия не имею, где у нас даже сраная аптечка в доме! Сейчас я наложу повязку ему, и мы к тебе, поняла?.. Не обсуждается, иначе нам обоим будет крышка, когда Каспер вернётся. После я поднял брата с пола, кое-как наложил ему повязку, помог обуться и одеться и потащил его практически на себе к Андреа. Её старшей сестре, Анне, так и не удалось разведать у нас, откуда у Мартина столько переломов. Она наложила гипс, сделала брату обезболивающий укол и сразу же убежала на ночное дежурство в больницу, где работала. - Реа, у тебя есть сигареты? - шёпотом спросил я, когда Мартин, наконец, заснул. Хотя, сон у него был очень беспокойным. Да и нам представить было страшно, что с ним будет, когда действие обезболивающего укола иссякнет. - Посмотрю сейчас у отца, погоди, - и она полезла в один из ящичков. - А где твои родители? - По работе свалили, - хмыкнула она, - опять. О, вот, держи, - и девушка протянула мне целую пачку сигарет. Мне уже было плевать, каких. Мне просто надо было чем-то заглушить весь тут ужас, который на тот момент окутал меня с головы до ног, заставляя дрожать каждую клеточку моего тела. Через пару минут мы с девушкой стояли на балконе, выходящим с её комнаты, и курили. Вместе, смотря в окно на сонный тихий городок, пусть и не такой большой, но всё же. Андреа вышла на пару минут, а вернулась с двумя маленькими баночками в руках. - На, держи, станет легче, я уверена. Я чувствую, как ты весь дрожишь до сих пор. А, значит, одних сигарет мало, - заключила она, протягивая мне одну их баночек. - Это что? Какое-то пиво, нет? - Типа того. Только покрепче всё-таки. Отец только такое пьёт. - А он не запалит, что две банки пропали? - я недоверчиво покосился на тары для пива. - Не-а. Он приедет и, вообще, не вспомнит, что у него ещё оставалось это. Ты пьёшь или как? - она уже устала держать на весу руку с этой баночкой. Я взял её и, дёрнув за "язычок", открыл. Манящее шипение исходило из банки с холодным напитком. Самое оно, Реа просто ангел, честное слово. Она, кстати, сделала то же самое со своей баночкой. - А тебе-то чего глушить, м? - спросил я у неё. - Я за компанию с тобой. Тебе же собутыльник нужен, - усмехнулась она. - Ага, скорее, "собаночник". - Тогда уже "сокошечник", я больше кошек люблю. - Да ты укуренная, блин, - хохотнул я. - Хрень какую-то молотишь, вообще. - Пей давай, а то нагреется. - Да где она нагреется, тут и так холодно, ноябрь месяц, блин! - возразил я, но всё же сделал глоток из банки. - О-о-о... Очень даже недурно. Ты уже пробовала же это, да? - Само собой. Я бы тебе дерьмо какое-то, которое сама не пробовала, не дала, ты что. Обижаешь меня, вообще, - и Реа залпом осушила, наверное, треть бутылки. - Да ты просто монстр, - ехидно улыбнулся я и тоже сделал несколько больших глотков приятного напитка, похожего на пиво с каким-то соком и чем-то ещё алкогольным. - Я вижу, и ты не промах. Курить будешь ещё? Тебе же уже лучше. Да, мне действительно стало гораздо легче. Такое приятное ощущение. Тормоза мои, вообще, канули куда-то, будто бы их не было. Мне хотелось сейчас очень многого. Хотя, я и не понимал, чего точно. - Буду, - сказал я и взял из пачки ещё сигарету. Андреа подожгла мне её зажигалкой, а после закурила сама. Да уж, классный фрэш. Просто башню сносило, честно говоря. И я казался себе таким крутым, будто бы мог всё на свете, хотя буквально пару часов назад не сумел даже защитить своего брата от дяди-алкаша. Но сейчас мне было плевать на это. При свете фонарей тёмно-красные волосы Андреа выглядели просто сногсшибательно. Да и она сама была не дурна собой. У неё был красивый серо-зелёный цвет глаз и густые чёрные ресницы. Она уже красилась, конечно же. Аккуратная чёрная "стрелка" украшала её верхнее веко. - Слушай, Реа, а у тебя есть что-нибудь закусить, что ли? Ну, вроде печенья какого-нибудь. - Сейчас принесу, - и она удалилась с балкона меньше чем на минуту, а вернулась с одним единственным печеньем в руке. - Ты б ещё поменьше принесла, - скептически произнёс я, сделав ещё один глоток из банки. - А тебе хватит, - и Реа положила печенье в рот таким образом, что часть его выглядывала из-под её пухленьких губ, и подошла ко мне практически вплотную. - Ты глупая, что ли? - как-то странно усмехнувшись, спросил я. Она лишь отрицательно покачала головой и посмотрела мне в глаза. - Да ну что ты делаешь, Реа? - я, будучи уже практически полностью пьяным, пытался как-то себя в руках держать. А то ведь чёрт его знает, что я мог сделать, когда башню уже почти снесло от всего этого. - Ты идиот, Йостен, - девушка выплюнула это печенье и, притянув меня к себе, поцеловала. И всё. И прощайте последние зачатки детских тормозов. Мы с Реа, не отрываясь от поцелуя, кое-как выползли с балкона, врезавшись, правда, в дверной косяк разок, но это ж ничего. Я прижал её к стене, обнимая за талию, после спускаясь чуть ниже. И внезапно я почувствовал, что колено Реа упёрлось прямо мне в пах, отчего непонятное мне тогда чувство, именуемое возбуждением, лишь возросло. - Что ты творишь, эй? - невнятно спросил я у девушки, оторвавшись от её губ. - А тебе не нравится? Йостен, побудь идиотом, хорошо? - она приблизилась к моему уху и добавила: - Я не против, милый. Не знаю, меня как-то поначалу даже оскорбляли эти пьяные поцелуи с языком, непонятный привкус во рту, новый, совершенно новый, несравнимый ни с чем. И это будило во мне мужские инстинкты. Я ещё никогда так не целовался. Всего секунда мимолётной уверенности в том, что я уже готов, усилила возбуждение до неимоверного уровня. Я повалил Реа на её же кровать, раскидав все мягкие игрушки, и целуя девушку в шею, начал постепенно задирать её водолазку, намереваясь её в итоге снять. Реа не сопротивлялась. Она, наоборот, ловила от этой похоти кайф, прижимая меня к себе, делая расстояние между нашими телами до неприличия маленьким. Хотя, о каком приличии могла идти речь, вообще? Я всё же стянул с девушки водолазку, открыв себе прекрасный вид, признаюсь вам. Ведь под ней у Реа ничего, кроме лифчика, собственно, не было. А формы у неё, в принципе, для пятнадцати лет были довольно-таки неплохие. Нет, мы были ровесники. Просто у нас с Мартином День Рождения в конце декабря, а у Реа - в мае. - Эй, Йостен, а чего сам в одежде, а? Нормально так, меня раздел, а сам как на северном полюсе, - девушка чуть отстранила меня от себя, говоря это. - По-моему, это уже твоя работа, - ухмыльнулся я. - Да без проблем как-то, - и она буквально рывком сняла с меня пропахшую сигаретами и алкоголем серую толстовку, швырнув её куда-то в сторону. Но её ждало разочарование. - Какого у тебя ещё и футболка под ней?! - раздосадовано сказала она и потянула свои ручки к предмету одежду, дабы стащить с меня и его. - Э-э, нет. По одной вещи на каждого. У тебя, вон, лифчик ещё есть, так что всё честно. Да, возился я с этим лифчиком, наверное, минут пять. Как женщины, вообще, управляются с этим адским изобретением?! Это же похлеще кодового замка со встроенным детонатором. Поэтому, пока я мучился с застёжкой, приходилось непрерывно целовать Реа, дабы та не подумала, что я совсем конченный придурок, даже какой-то бюстгальтер расстегнуть не могу. В итоге я всё же расправился с ней, а после начал плавно спускать лямки того самого лифчика с плеч Реа. Она кайфовала от моих прикосновений. Неужели, она реально втрескалась в меня? Или это не любовь вовсе... Но тогда меня совсем не заботили эти философские изречения. Парни, которые лишись девственности до совершеннолетия, меня поймут. Это же напряг жуткий. Боишься облажаться. Хотя, со мной всё было гораздо проще: я был пьян, она была пьяна, потому обоим было как-то плевать на формальности. Наконец, я сорвал с неё этот ненавистный предмет нижнего белья, обнажив её грудь приятного молочного оттенка. Его я разглядел в темноте, лишь в свете фонарей, пробивавшемся с улиц. Реа же, не дав мне толком налюбоваться, резко схватилась за подол моей футболки и сняла её, немного поцарапав меня своими ноготками. Я, конечно, в силу возраста не мог похвастаться безукоризненным телосложением, очень мощной широкой грудью, мышцами по всему телу, но я всё же не был дрищом каким-нибудь. Живи же ты вечно, о, баскетбол! Дальше всё пошло очень быстро. Я стянул с неё всё, что только было можно, и просто окончательно потерял голову. Джинсы уже сильно давили в паху, если вы понимаете, о чём я. Ну, а потом... Сладкие стоны Реа, вспотевшие тела, учащённое дыхание. Девушка, помнится, сильно укусила меня за плечо в тот самый момент лишения девственности. Она обжигала меня своим горячим сладким дыханием с примесью терпкого привкуса сигарет. Она впивалась каждым своим маленьким пальчиком в простыню, в мою спину... Это, наверное, то самое запретное нечто, чего мне так хотелось. Неокрепшие ещё детские тела, кровь опороченной девственницы, неимоверное возбуждение... Но это не так, как у взрослых. Тут гораздо больше экстрима, особенно "на живую", как было у нас с Реа. Мне тогда, конечно, было совершенно плевать на всё и вся. Если вы думаете, что возбуждение охватывает подростков не так сильно, как взрослых, не полностью, то вы, видимо, заблуждаетесь. Секс в четырнадцать лет - это, конечно, нечто. По крайней мере, так мне тогда казалось. Это непередаваемо... - Только... Не в меня. - Не держи меня за идиота…