Эпилог.
Когда-то вокруг бурлили кратеры с серой, и бушевали лавовые потоки, олицетворяющие его настрой. Теперь больше нет тех мощных кратеров и гейзеров, а реки замедлили свой ход. Босые ноги шагают уже не по раскалённой и даже не горячей – тёплой земле. Не бушуют обжигающие лицо ветры – редко теперь можно почуять порыв ветерка. Баронесса приблизилась к каменной породе, приложив к ней руку, дабы слышать голос изнутри. - Мой возлюбленный Господин! – говорит она со скорбью и грустью. – Мы собрали войска для похода на эльфийские земли. Люди Эмери больше не поддерживают – убийство Ланкалана, сваленное на них, заставило эльфов разорвать союз. Однако мы потеряли марионетку... Из-за камня ни донеслось ни слова. Молчание и только. - Ты слышишь меня, мой возлюбленный Бетрезен? - ...Sic. – Только и был ответ. - Мы выдвигаемся, дабы привести наш план в действие. - Sic... - Я разделяю твою боль, мой возлюбленный бог... - Scio. Te potest... Из желтых глаз течёт странная жидкость, обжигающая лицо. Это можно было бы назвать слезами, но у демонов нет слёз. Только желчь. Она больше никогда не увидит его, они никогда более не будут вместе. Ни когда не познает она до конца его грубые ласки, не понять той любви, что давал он. Только воспоминания, только образ. Только боль и ненависть. Как и прежде – к инквизиции, к людям, к Империи... - Легионы Проклятых! – Вещает она в центре толпы демонов. – Наш господин заперт в темнице, в аду. Нам не удалось его выпустить тогда – так почему бы не создать ад здесь, в Невендааре?! - Sic! – яростным возгласом ответили демоны. - Реки и моря снова заполнятся кровью, а земли не хватит, чтобы хоронить мёртвых! - Sic! - Я поведу вас в этот поход на эльфийские земли, где мы и начнём создавать ад! И никто – ни люди, ни эльфы, ни даже ожившие боги не остановят нас!!! - Sic!!! – толпа взорвалась яростным возгласом согласия. Огромная армия демонов двинулась в ничего не подозревающие эльфийские леса... Он не мог разделить их рвения. Боль осколком льда застряла в груди... и словно холод, исходящий от него, распространился вокруг. Не было больше той ненависти, похожей на реку лавы. Нет больше той ярости, что схожа на бушующий пожар. Только холодная боль и скорбь. Они убили её, но что она сделала – ведь этому прекрасному существу нельзя причинить вред! Нельзя сделать больно... они сделали. И ничего нет больше – лишь воспоминания... Её глаза цвета неба, в которых можно утонуть. Её волосы, мягкие, словно шелк. Нежные руки, прекрасная улыбка... У него два крыла – одно такое же, как и у его детей: рваное, грубое. А другое – белоснежнее, ангельское, как напоминание о том, кем был он до тех ненавистных событий. И поэтому из его глаз текут именно слёзы. Капают на пыль и перья – единственное, что остаётся от ангелов после смерти, ибо их тело недолго остаётся лежать, когда жизнь покидает их. Их прекрасные тела не разлагаются – лишь чистой энергией устремляются туда, откуда они ушли – в небеса. И не остаётся ничего, кроме как сожалеть, страдать, проклинать и ненавидеть, сотрясая воздух и стены каменной породы. Водить когтистыми пальцами по земле и касаясь белоснежных перьев нашептать осипшим от слёз голосом: - Te amo es merum...Cover my eyes, Cover my ears, Tell me these words are a lie...</b>