История, рассказанная драконом

Белый платочек в руке трепыхался вслед удаляющемуся кортежу как никогда радостно. Редвин кутался в неизменный свой плащ вороньего цвета и еле сдерживался, чтоб тоже не выхватить у кого-то платочек – то ль для того, чтоб взмахнуть им в жесте прощания, то ль чтоб утереть скупую слезу. Глаза мага были пронзительны и влажны от переизбытка чувств. Наместник, руки скрестив на груди, просто стоял и смотрел, казалось, не веря еще до конца, что все удалось. Но кортеж окончательно скрылся из виду, и вот только тогда и заметили стоявшие на крепостной стене: утро первого дня, когда наконец-то можно было вздохнуть с облегчением, выдалось хмурым и ветреным. Жаль, все же, что это лишь сон. А в реальности – тебя будят ни свет, ни заря, не считаясь нисколько с твоим желанием выспаться. Ну, вот хотя бы еще минуточку подремать! Да, как-то успела привыкнуть, что после выматывающих ночных смен – утро почти всегда у нее свободно, спи сколько хочешь. Но, видать, и этому доброму – в кои-то веки – обычаю теперь тоже пришел конец. Эль старалась заранее не додумывать, какой получится первая ночь в этих комнатах. Обставленных не ею. И не для нее. Полных вещей, которые помнят чужие руки, чужую жизнь и заботы. Ни к чему. Разве мало приходилось ей спать в неприятных, грязных, холодных, опасных местах, чтоб сейчас вредничать из-за такой малости, как легкий след, оставленный тут хозяйкой? Подушка пахнет вербеной настолько уютно – что остается только зарыться в нее с головой, утонуть, блаженно растекшись на свежих с ветру простынях, идеально наглаженных, без единой складочки или дефекта. Плевать, кто тут спал до нее и чем занимался. Стоило соглашаться только ради того, чтоб какое-то время тут спать. Нет, еще – ради всех этих мелочей, которые не замечаешь, пока не лишишься их. Вот, например, ради огромной фаянсовой ванны, в которой можно вытянуться в полный рост. Ради мыла с тонким запахом лимонника. Или мелиссы? Ради рубашек батистовых, легких, что перышко, совсем невесомых. Ради тонкой перины – интересно, а она из чего? Спалось удивительно. Без снов, без пробуждений тревожных, без тягостных мыслей «что будет завтра?». Просто спалось. Глубоко и спокойно. Наверное, так только в детстве бывает, как набегаешься за день – так и падаешь на постель, ног не чуя, и открываешь глаза уже утром, когда солнце мазнет лучом по лицу и разбудит. Сравнение солнца и Редвина – кому же еще по утрам ни свет ни заря заявляться и подымать ее? – вызывает какой-то чудной, тоже родом из детства, смех. Нашарив зеркало – не забывать! – под подушкой, Эль наконец лениво ковыляет к двери. У двери с другой стороны – никого. Но по комнатам, судя по звукам, уже вовсю снует кто-то достаточно бодро. И не похоже, чтоб маг озаботился принадлежностями в купальне. Значит – не он. Вчерашняя служанка – как же ее зовут? Клер? - Иди, я сама, - вырывается невольное, вместо приличного «спасибо, Клер», что вертелось на языке. А Клер, нисколечки не удивляясь, как можно быстрее и тише выскальзывает из купальни. Дальше – больше, замашки – барские, как Эль иронично их про себя называет – все чаще показывают лицо. И зубы. Высокомерно поглядывают на Эль с холодком, частенько посмеиваясь над ее неискушенностью. Чужая личина хоть и медленно, зато верно, врастает в нее. И где-то под этим новым, чужим и холодным обликом, - сама Эль, мелкий звереныш, загнанный в угол, доведенный до края отчаяния, изо всех сил желающий жить. Вопреки. В том числе – и вопреки тому, что как будто и незачем. Не для кого. Разве не проще было тогда смириться, вытерпеть последнее унижение и принять из рук палача пропуск в тот мир, где ее любят и ждут? Одежда – новая, как и все, что до этого ей предлагалось, включая туфли комнатные и белье, мягкие манипуляции с волосами, которые Клер заплетает в какую-то сложную косу, запах кофе – по странности, супруга наместника предпочитает именно кофе, которым особо никто ни в столице, ни в этой провинции не увлекается, разве что такие же чудаки, как Эль, да и то, для нее – это вкус и запах ее дома, еще родительского, а не того, в который она вошла женою мастера-оружейника. Все это – да вот еще зеркальце, согревшееся в ладони – заполняют утро Эль до краев. Хочется кошкой ленивой и сытой свернуться. И какую-то книгу, чтоб почитать, рядом. И вино красное, с корицей и ванилью нагретое, пить. Или хотя бы кофе глоток, изверги, нельзя же так человека терзать? - Ты пьешь без сахара кофе, - сообщает наместник, явившийся, чтоб оценить полученный результат. И Эль, досадуя на непривычную горечь, приходится пить, как подано. Первый урок на тему «почему не бывает сразу и все». Завтрак проходит в молчании. И закрадывается подозрение, что все дело в волшебном зеркальце, а вернее – в том образе, который то зеркало продолжает навязывать ей неотступно. Скорее всего, не очень-то разговорчива по утрам супруга-то. А с другой стороны – ну и о чем бы им, Эль и – кхм! – Брайсу было бы говорить? - День будет длинный, - расправившись с предложенной пищей, все ж нарушает молчание Эль и подымает глаза на наместника, а тот так и просидел весь завтрак, к еде не притронувшись, задумчиво рассматривая визави. Забота о нем? Да прям там! Беспокойство? О чем? - Я редко ем по утрам, - пожимает плечами Эверсли. – И лучше прибереги на потом эту привычку, интересоваться делами других. - То есть мне, - принимает предложенную игру она, - вообще нет никакого дела? ни до кого? - Я сомневаюсь, что ты вообще кого-либо замечаешь, кроме себя. - Значит, я настаивала бы на твоем завтраке только в том случае, если бы мне это было позарез необходимо самой… - Да, например, чтоб точно удостовериться, что подсыпанное в еду попало по адресу. - И ты вот с этим живешь столько лет? – удивляется Эль, и только потом спохватывается, что говорит она вслух. - Я с ЭТИМ живу только три последние дня… И лучше б тебе подольше с твоим зеркалом пошептаться. Внешне – все сносно вполне. Но рта тебе лучше пока при посторонних не раскрывать. - Я запомню, - обещает она. И с опозданием отмечает, что за все это время даже не попыталась выяснить, в каком настроении Эверсли к ней заявился и его отношение к увиденному. Раз так – может, не так все и безнадежно? Может, то самое наплевательство барское, понять до конца которое не получалось никак, вот-вот уже на подходе? - Редвин будет ждать тебя у Смоляной башни, - вставая с места, говорит ей наместник. – Говорит, вчера вы там были и ты сможешь добраться сама. Но, если надо, я проведу. Остается догадываться, это новая выдумка мага – или просто в обычае у леди Исабель утренняя прогулка такая. Спрашивать расхотелось. Как и просить, чтоб ее провели к тому месту. Лучше молча кивнуть и отвернуться. Правильнее. Напоследок – она все же улавливает отголосок настроения Эверсли. Это больше всего похоже на похвалу. Сразу всему, или только последней реакции на слова – об этом сложно судить. - Я вчера заказал для тебя клинок, - сразу после короткого приветствия, и на этот раз не быстрым кивком, а чинным полупоклоном, ошарашивает ее Редвин. – Кивни мне в ответ и становись рядом. Так вот. Клинок будет готов примерно через неделю, так мне пообещал кузнец. - Не понимаю, зачем. - Примерно через неделю, - не обратив внимания на вопрос, продолжает он, - как раз должны разъехаться гости, прибытия которых мы поджидаем. Возможно, что и быстрее, тут как повезет. - А как выгодно нам? - Я прямо начинаю гордиться собой, - улыбка едва трогает губы, но радость и гордость прямо плещутся через край. – Собой, ты не ослышалась. А выгодно нам, чтоб все шло своим чередом. Чтоб все присланные соглядатаи обнаружили, что и всегда. И не столкнулись ни с чем особенным, что могло бы их поторопить или – наоборот – задержать. Чтоб соглядатаи увидели, а шпионы связались со своими доверенными в городе лицами. - Которых, конечно же, только покинет город посольство – всех до одного и отловят. - Именно. Нет, я не просто горд, я … - А как на счет экстренного гонца, который должен дать знать о происходящем только когда случится что-то из ряда вон и о котором прибывшие или не в курсе, или им не положено связываться без особой нужды? - А этого мы уже отловили… Три дня назад. Нет, четыре почти. Если тебе интересно – могу его показать. - Не интересно, - Эль отворачивается и прикрывает глаза. Ветер в этом месте замка, с которого очень хорошо просматривается весь двор – там как раз личная гвардия наместника занята сборами – не леденит пронырливым сквозняком, он реет свободным потоком, и так здорово просто подставить лицо и дышать им. Запахи осени, которая перевалила за середину, принесенные через поля, из ближайших лесов… - Очень жаль. Но придется. - Я не пойду никуда, - наверное, так бы ответила Исабель? - И не надо, - соглашается Редвин. – Знакомьтесь уж прямо тут.