Глава 19: Легенда о Царьглазе
24 июня 2018 г. в 17:38
-Если хочешь что-то сказать, то говори сейчас.
Едва слышимый звук разгорающегося костра был заглушен хриплым старческим голосом. Холодный ночной воздух с усилиями проникал в легкие, царапая изнутри, принося неудобства и еле ощутимую отрезвляющую боль. Саднящее горло заставляет постоянно сглатывать накопившуюся вязкую слюну; поднять глаза вверх и устремить свой взгляд в ночное небо, которое, словно треснувшее, зияло маленькими белыми льдинками, и, зажмурившись от потока ветра, закрыть глаза, смахнуть накатившие слёзы и перевести взгляд на белую луну: устрашающая и завораживающая, холодная и теплая; белые лучи не дарят тепло, но заставляют думать и бояться: себя и того, кто сидит перед тобой. Худой и сгорбленный он все-равно крепче и больше тебя, нервно поглаживает длинную бороду…белая, как луна… Он усмехается, глядя на твоё смятение, ведь ты ещё юнец, а уже осмелился возмутиться, хоть и про себя. Изучает твоё лицо, замечает, как нервно и быстро вздымается твоя грудь, снова усмехается и говорит. Всего восемь слов, а ты дрожишь так, будто увидел волка. В лесу твоё сердце всегда трепещет, но ночью становится ещё страшнее. Ты не боишься сейчас волка, потому что перед тобой сейчас самый настоящий демон: твой атаман. Ты был ещё мальчишкой, когда пришёл к ним сам. Ты ещё щенком был, хотя ты и сейчас все тот же щенок, ведь даже несмотря на количество провернутых тобой грабежей и убийств ты дрожишь, трясёшься перед своим атаманом, перед атаманом разбойников и головорезов, перед королем ночи, перед царём леса — перед Царьглазом. А ты всё молчишь не отвечаешь, подбираешь слова. Ты, Велен, совсем мальчишка, а уже осмелился косо взглянуть на своего покровителя, лучше скажи хоть что-нибудь, а не то умрешь. Переливы скрежещущих веток деревьев не дают сосредоточится, они хлыстают по рукам и лицу, и ты хмуришься, но не двигаешься, терпишь.
-Ну, говори.
Этот голос снова застаёт тебя врасплох, и ты сглатываешь. Нервно перебираешь пальцы и заламываешь их с такой силой, что слышится хруст.
-Я, — голос сиплый от боли в горле и от накативших чувств, — не хотел Вас задеть.
Ты говоришь слишком тихо, Велен, говори громе.
-Я не слышу тебя, — старик теряет терпение. Вот, я же говорил: нужно громче.
-Я не хотел Вас задеть, — повторяешь, с усилием заставляя себя говорить громче, — но я правда считаю, что наказание смертью слишком жестоко.
Разбойники всегда умеют свистеть и сейчас они освистывают тебя с таким энтузиазмом, словно ты и не брат им больше, не товарищ. Хотя тут и нет братьев, нет друзей, нет товарищей, только атаман и его банда, ты часть этой банды, но не больше.
-Замолчите, — свист потихоньку замолкает и канет в ночи. — Это моя дочь я надеюсь, что ты понимаешь это, как понимаешь и то, что она предела наш закон, а поэтому цену она также должна заплатить соответствующую.
Эти слова так легко ему даются, что это ударяет по твоему лицу и по твоему сердцу. У тебя ведь не было родителей, я прав? Хотя не так, родители есть у всех, но твои тебя бросили. Да, теперь ты это понимаешь. Именно поэтому тебе так больно сейчас: ты не понимаешь, как собственноручно можно уничтожить кого-то, кто связан с тобой красной нитью. Ты не понимаешь, и тебе не надо понимать: все, кто это познают становятся бесстрашными и жестокими, они умирают одни, потому что никто не тянет их за ниточку, не вытягивает из-под земли.
Царьглазу не нравится твой тяжелый взгляд. Он такой холодный, почти металлический, но сильный, вонзающийся куда-то глубоко в душу. Потому он снова заговорит с тобой.
-Я тебе кое-что расскажу.
Ты послушно идёшь за ним, поспешно отодвигая в стороны еловые ветви, но старик огромен, кажется, что ели меньше его самого. И ты уже не уверен, что волосы его седые от времени, тебе чудится, будто он каждую ночь задевает луну, и светящаяся пыль падает на его волосы и бороду, окрашивая те в серебряный цвет. Тебе не страшно, и это понятно — интерес берет всегда главенствующую роль, даже страх уступает ему место.
Луна отражается в зеркальной поверхности и дарит спокойствие даже твоей мечущейся душе. Озеро действительно такое, как о нем рассказывают: идеально круглое, светится белым светом, словно покрытое льдом, отражающее весь лес в своей поверхности, и в тоже время, забирающее что-то от тебя.
-Садись.
И ты садишься на холодную землю, тебя передергивает от холода, но ты покорно сидишь, опустив голову и замечаешь, как старик садится рядом с тобой.
-Если ты действительно так храбр, чтобы возразить своему атаману, своему Богу, то, значит, что ты достаточно храбр, чтобы узнать всю правду, которую так упорно скрываю. Но ты должен молчать, ты меня понял?
Ты киваешь и устремляешь свой взгляд на старика.
Царьглаз внимательно на тебя смотрит, поджимает потрескавшиеся губы и начинает свой рассказ.
-Раньше у меня было две дочери, но об этом мало кто знает, только те, кто был близок к моей семье и лично знал мою жену Миранну. Моя старшая дочь, Маргарита, за которую ты так упорно сегодня заступался, была шестилетней девчонкой, когда родилась моя вторая дочь, её сестра — Немезида. Такого красивого создания как она я не видел никогда: большие голубые глаза, как это озеро, светлое личико и вскоре показавшие себя золотые косы. Даже будучи совсем крохой, она проявляла свой совсем не кроткий нрав, и это забавляло, по началу, но потом начало отражаться и на действиях Немезиды, когда она стала повзрослее, и это постепенно начинало тревожить нас с матерью. Но Миранна не успела ничему научить свою дочь, моя жена умерла, когда девчушке было всего лишь четыре года. Но это не самое страшное, что свалилось на мою голову, события, которые последовали затем ознаменовали начало новой жизни. Я помню тот день, как может помнить что-то о своей жизни старый разбойник. Тот день стал началом моей новой жизни, которой я живу сейчас и концом той, которой я жил тогда…
Тяжёлая грозовая туча так долго висела над нашей деревней, что, казалось, день уже давно сменился ночью, и на небе должны были уже появиться проблески сверкающих звезд и мирно льющийся свет серебряной луны. Скомканные порывы ветра били по лицу, заставляя жмуриться и задерживать дыхание. Наше поселение уже несколько сотен лет стояло на возвышении изумрудной скалы, куда безжалостно ударяли пенистые волны ледяного океана; где слышался шум прибоя и воздух пропитался солью и холодным спокойствием; где дышалось свободно и легко, даже тогда, когда не было солнца; где волнующаяся поверхность воды блестела и сражалась сама с собой, укрощаясь порывами урагана и перемешиваясь с перекрестками течения; мы жили там, где могли быть едины с природой, где человек ничего не укрощал, где укрощали человека. В безмерном спокойствии слышалось только завывание океана, пение птиц и скользящий звук кораблей по волнам. Судна частенько проходили мимо нашего поселения: оно славилось своими красивыми женщинами и трудолюбивыми мужчинами, поэтому сюда заглядывали господа, ищущие себе слуг и жён. Тогда к нам тоже приплыло судно. Такого большого и красивого корабля я ещё доселе не видывал. Его паруса были голубыми, как небо и, кажется, светились подобно солнцу, подвижный рангоут, мастерски сделанные такелажи и двухъярусная мачта. Но если бы я знал какие беды принесет этот корабль, то никогда бы не позволил ему причалить возле моей деревни. Это великолепное судно было прислано из какой-то отдаленной империи для того, чтобы на нём отправились наложницы для будущего принца. Капитан этого красавца, Ши Яно, часто рассказывал нам о путешествиях в другие страны мира и о том, в каком богатстве будут жить будущие наложницы принца.
Маргарита сразу стала любимицей капитана: чёрные завивающиеся волосы, высокая, бледнолицая, с алыми губами и вздёрнутым носом, нахальным взглядом светло-зеленых глаз и тоненькими руками. Ши Яно сразу стал описывать убранства дворца, с зеркалами, с вкрапленными в них изумрудами, комнатах с атласными постелями, садами с невиданными никогда розовыми деревьями и шифоновыми платьями, расшитыми золотыми и серебряными нитками. Так продолжалось несколько недель, пока от моей матери не вернулась Немезида. Это маленькое существо покорило весь экипаж таинственного императорского корабля. Я понимал, что не смогу дать своей дочери того, что может дать ей этот незнакомый принц, я бы не отпустил её одну, поэтому мы решили отправиться на другой конец света все вместе, и будем жить там, пока Немезида не станет любимицей наследного принца. Мы думали, что всё складывается как нельзя лучше, ведь девчушке всего одиннадцать, а она уже может стать фавориткой будущего императора. Но всё оказалось куда печальнее, от мысли о том, что я мог всё предотвратить сердце обливается кровью, в груди выбивает весь воздух, а глаза пеленаются прозрачной дымкой.
Маргарита не вынесла той зависти и злобы, что начала испытывать к своей младшей сестре. Она позвала маленькую Немезиду с собой гулять, а мне сказала, что они пойдут посмотрят в который раз на красивый корабль, который вскоре отнесет их в новую и богатую жизнь. С той прогулки вернулась только моя старшая дочь. Маргарита подкралась слишком тихо, завывание ветра не дало ни шанса Немезиде: одним легким движением руки моя младшая дочь упала со скалы и утонула в воде. Маргарита убила её из-за завести, она не плакала, нет, она улыбалась, понимая, что теперь она главная претендентка на то, чтобы стать наложницей принца. Этот кровожадный демон оказался моей собственной дочерью.
Мы никуда не поехали, я забрал её с собой, и мы начали странствовать, вскоре я обзавёлся второй женой, но и она не пережила меня, умерла, подарив мне Сильвана, моего сына. И теперь, когда я уже при смерти, Маргарита решила, что, убив своего брата, унаследует моё положение, теперь понимаешь почему я не намерен так просто спустить ей эту беззаконную выходку?
Ты выслушал Царьглаза и твои взгляды изменились, не так ли, Велен?
-У этой истории грустный конец, — ты вглядываешься с колыхающуюся поверхность водной глади и вздыхаешь, сочувствуешь старику, который теперь перед тобой выглядит не грозным атаманом, а просто несчастным человеком и чувствуешь, как изнутри что-то рвётся: не то всхлип, не то яростный крик.
И ты прав Велен, у этой истории очень грустный конец: Немезида мертва, обе жены Царьглаза погибли, да и он сам через два года умрёт, оставив своё атаманство на твои теперь возмужавшие плечи, Маргарита исчезнет, забрав с собой жизнь своего брата Сильвана, а ты останешься один, унося за собой в могилу эту историю, не рассказав её никому, кроме своего сына и меня, конечно. Ну что ж, добрый друг, ещё свидимся, а пока, бывай.
P.S. Постарайся не опаздать...