Вторая жизнь.

      Возвращение домой было более спокойным, чем я думала. По крайне мере криков и оров от Горо не последовало. Он гордо продефилировал мимо нас и заперся в своей комнате. И последующие пару месяцев вел себя тише воды ниже травы. То есть, не мотал нервы ни мне, ни матери.       Я упорно продолжала учиться и тренироваться, и к концу второго месяца мне даже удалось почувствовать чакру. Спасибо маме за подробные объяснения, и хвала небесам, что Горо не трепал нам в этот момент нервы. Пусть слабо и нестабильно, но я все же смогла нащупать свой внутренний источник силы, ага. Однако радовалась я этому недолго: ровно через две недели после моего продвижения в медитациях я опрометчиво выпила водички, которую протянул мне Горо… Этот ублюдок подмешал в воду то ли снотворное, то ли транквилизатор, и меня вырубило практически сразу. Не, ну это же надо, мстительный козел! Нет, приду в себя — точно убью! Не знаю, сколько я провалялась без сознания, но очнулась уже на операционном столе. Попытка бурно возразить прервалась уколом анестезии. Да и бурно у меня не получилось, после снотворного перед глазами все плыло, и движения выходили вялыми. После укола меня снова вырубило. Через какое-то время я оказалась во тьме. Ну здрасти, приехали. Неужели у меня опять кома? Так, пока есть время, можно полетать. Глядишь, и эту заразу искрящуюся найду, а после выскажу ей все, что я о ней думаю! Но тело и новую жизнь хрен ей верну. Как бы мне не было паршиво, но жить-то все равно хочется.       Не знаю, сколько я пролетала в поисках, но так никого и не нашла и не встретила. В конце концов мне это надоело. Так, как бы мне вернуться обратно в свое тело? Я огляделась. Вот только зачем? И так было понятно, что ни черта не видно. Кроме, разве что, тоненькой духовной нити, тянущейся за мной… или от меня? А, неважно. Хм, а что если следовать за этой нитью? Может, она меня выведет? Хи-хи… Блин, нить Ариадны, ё-моё.       Так, это постоянное, бестолковое движение меня уже утомило. Скорости, что ли, прибавить? Ну, я и прибавила… И практически сразу же влетела в свое тело. Вот блин, надо было сразу так сделать. Ох, что-то глаза не открываются.       — Как долго она пробудет в коме?        О-о-о-о, этот голос! Его я узнаю из тысячи! А то и двух! Горо, кАзел! Дай только оклематься, я тебе устрою Дунганское восстание в миниатюре, но не сомневайся, оно будет не менее кровавое! Так, спокойно, сейчас главное послушать, о чем разговор.       — Возможно, она из нее и не выйдет, — ответил собеседник. — Шиаку* введенные ей фуантеина**. Все зависит от ее удачи и желания жить, — просипел незнакомый голос. О-о-о! Поверь мне, мой незнакомый экспериментатор, желание жить у меня огромно. Жаль, что я не поняла, что ты там сказал про введенные мне финтифлюшки, но, кажется, я догадываюсь. — Ну что ж, подождем еще немного.       — Тебе легко говорить, тебя не кёоофу*** по поводу пропажи ребенка, — вздохнул Горо.       — Ты сам дал согласие…       — Я знаю, но я надеялся, что мы управимся за две-три недели, а прошел уже месяц. К тому же, ее ищет не только Айяно, но и Тсунаде со своими медиками…       — Если через неделю не очнется, подбросим тело к госпиталю. В прошлый раз Тсунаде удалось ее с того света вернуть, — вынесли мне вердикт.       Вот спасибо! Гр-р-р! Так, спокойно, спокойно. Если я сейчас подам признаки жизни, еще неизвестно, что со мной сделают эти деятели. Так, судя по утихающим шагам, они уходят. Ой нет, я ж не знаю, где нахожусь! Надо срочно приходить в себя и скрытно чапать за ними.       Открыв глаза, осмотрелась: пещера, вроде, — утихающие шаги справа, ага. Первая попытка сесть провалилась с треском. Хорошо, что зубы сжала и язык прикусила (в буквальном смысле, так челюстью щелкнула, что чуть язык себе не откусила), а то здесь еще долго бы летало матерное эхо. Как же болит бочина… правая… ох, аж в глазах темнеет. Так, нет, собраться! Мне нельзя здесь оставаться! Так что сознание я потеряю, когда выберусь! Медленно и аккуратно… Сесть мне удалось где-то попытки с пятой, но чего мне это стоило! Пот застилал глаза, руки тряслись, ноги тоже. И вот на эти трясущиеся ноги мне сейчас предстоит вставать. О боги, дайте мне сил. Аккуратненько сползла со стола и встала на ноги. Правда, ненадолго, секунды на две — после коленки подогнулись, и я поцеловалась с полом. Фигня, учителя по боевым искусствам и хуже меня роняли, особенно по хапкидо. Так что собрали конечности в кучку и поднимаемся, поднимаемся, поднимаемся… Гуд, мы встали, а теперь потихонечку чапаем к выходу. Первый шаг, повторное знакомство с полом. Попытка номер два, и я прижалась к стеночке, вот по ней и пойду. Ох, а эти гады, уже далеко утопали, надо торопиться. Хорошо, что они не бегом мчатся.       Хм… я их… чувствую… точнее их эмоции: один в легком раздражении, другой фонит скепсисом, недоверием и злостью. Так, Св… нет, я сейчас Атсуко, надо уже научиться мысленно звать себя новым именем. Уже год практически прошел, а я все никак не привыкну. Так, потом об этом подумаю, а сейчас надо быстрее двигать дрожащими конечностями, желательно потише, и попытаться не обращать внимания на боль в боку. Ох, бок начал кровоточить, зараза, и пяти метров не прошла! А почему кровоточит-то? Месяц уже прошел, какого… лешего?! Уже б зажил бы, по идее, должен был зажить. У меня трещины в костях срастались за это время… ну практически. Так, не отвлекаться! Отголоски эмоций-то все тише и тише. Надо прибавить темпа. Давай, Атсуко, давай, тебе ведь не впервой жилы рвать. Раньше из-за отца, чтоб доказать ему свою несгибаемую волю, а сейчас ради себя любимой стараешься. Ты ведь хочешь жить? Так шевели ногами, иначе ты рискуешь профукать и вторую жизнь. Причем, даже года не прожив, так что шевели копытами и перестань дышать, как астматик! За версту слышно. О боги, у меня сейчас, небось, такой видок, словно я с трактором взасос целовалась. О! А это, оказывается, мотивирует, на «скорей бы найти зеркало и убедиться, что все не так печально». Мотивируя себя своей ужасной внешностью, я со скоростью покалеченной черепахи двигалась вперед. Пару раз попадались ответвления, но я упорно шла, гм, точнее будет сказать ползла на отголоски эмоций двух гоблинов-экспериментаторов.       Пещера кончилась внезапно, я даже не сразу поняла, что вывалилась на свежий воздух, а над головой у меня ночное небо. Осознала это минут через пять тупого ковыляния вперед, пока не споткнулась и не упала носом в землю. Откинувшись на спину, тупо пялилась в ночное небо. Отдохнув и восстановив дыхание, я снова встала и снова потопала, куда глаза глядят. После того, как споткнулась и растянулась на земле раз в пятнадцатый, подняться больше не смогла. Хотя какой там подняться, я пальцем пошевелить не могла. Сил не хватало даже на то, чтобы просто думать. Так и валялась под деревьями, тупо смотря на листву. Момент, когда надо мной склонился человек, я пропустила, зато тело среагировало само и дернулось в сторону от потенциальной угрозы. Меня тут же с головой накрыло болью, а бок таких издевательств над собой не вытерпел и закровоточил с новой силой.       — Тихо, тихо, все хорошо, — ласково сказали мне и аккуратно взяли на руки. — Тсунаде-сама, я нашел девочку, она в критическом состоянии.       «Свои», — мелькнуло в голове. И я отключилась. Очнулась уже в больнице. Огляделась. На стуле, рядом с моей кроватью, сидела мать. М-да, как же она осунулась, побледнела, под глазами залегли темные круги. Да, не повезло тебе с мужем, мама, не по-вез-ло. А Горо я убью, как только оклемаюсь. Человеколюбие во мне погибло. Правда, не ко всем. Вон, матери сочувствую, не буду ее будить, и так столько времени на нервах жила. Эх, спать ей надо, говорят, сон — лучший лекарь. Не успела закрыть глаза, как в палату вошли. Мать тут же встрепенулась, и такая надежда от нее хлынула, что мне ее даже жаль стало.       — Тсунаде-сама…       — Состояние стабильное, должна скоро очнуться… — Тсунаде вздохнула и положила ладонь мне на лоб. — Атсуко, не притворяйся. — упс, меня раскусили. Я нехотя открыла глаза. — Ну, как себя чувствуешь?       — Терпимо. Только бок болит.       — Атсуко… — мать аккуратно взяла меня за руку.       — Только не плачь, мам, а то я тоже расплачусь, а мне этого нельзя. Верно, Тсунаде-сама?       — Верно, — улыбнулась Тсунаде. — А теперь расскажи нам, что с тобой случилось.       — Эм… — я замялась.       С одной стороны, если расскажу, вряд ли Горо попадет в мои руки, его власти оприходуют, с другой — я пока ребенок и ничего ему сделать не смогу, а он может еще не раз меня на опыты отправить. Ох, нелегкий выбор, но разумней будет сдать его и его подельников, правда, я их не знаю. Только одного, и то его не видела, а только слышала. Я посмотрела на мать. Нет, сдам его, иначе без матери останусь. И только я открыла рот, как в палату ввалился Горо.       — Я же говорил, что не причастен к ее исчезновению. Не захотела учиться, вот и свалила из дома! Всех на уши поставила! Тебе должно быть стыдно!       — Ну все, ты только что решил свою судьбу… — как-то даже безэмоционально сказала я, перейдя на русский. Мужик меня достал.       Я не трехлетний ребенок, на которого можно все свалить и внушить ему то, чего в принципе не существует. Я уже вполне сформировавшаяся личность, в меру жестокая и циничная. Так что, Горо, тебя я убью сама, как только выпишусь из больницы. И ты, сволочь, не поверишь, но сейчас все мои принципы со мной полностью согласны. Я пыталась относиться ко всему происходящему с юмором и позитивом, но ты меня конкретно достал, сморчок.       — Атсуко?.. — с каким-то затаенным страхом спросила мать.       — Все нормально, ты же знаешь, у меня бывает, еще с прошлого раза, — улыбнулась я маме. — Тсунаде-сама, я плохо помню, что случилось. Помню, потеряла сознание, очнулась в какой-то пещере, испугалась, слезла со стола, пошла искать выход… А потом вообще ничего не помню, — честно соврала и наивно похлопала глазками. Надеюсь, Тсунаде не эмпат.       — Ладно, отдыхай, может, потом вспомнишь.       — Хорошо, Тсунаде-сама.       — А вы двое за мной, — обратилась Тсунаде к моим родителям, и они вышли из палаты.       Ох, никогда не думала, что придется стать актрисой и так искусно врать. За прошедший год никто даже не усомнился в подлинности Атсуко, а все странности списывали на последствия после операции на черепе. Тоже мне, Раневская доморощенная. Ладно, пора спать, чем быстрее я выздоровею, тем быстрее я начну портить жизнь Горо. С радужными мыслями о том, как я проведу операцию на Горо — микрохирургия глаза, пока Горо спит — я задремала. Последующие три дня меня навещали только мать и Тсунаде, Горо видно не было. А я, если честно, и не скучала, даже не переживала. Наоборот, пока не видела его рожу, спокойно набросала примерный план мести, и ночами подленько и злобненько подхихикивала в подушку, чтобы мать не пугать. Она практически поселилась в моей палате. Вот до чего ее довел муж. Я на всякий случай придумывала пятый по счету план под названием «доведи Горо до психушки», когда в палату вошла Тсунаде. Листы со своими планами я не прятала, все равно их хрен кто поймет: на русском писала.       — Ну что ж, Атсуко, завтра мы тебя отпустим домой…       — Ура! — радостно вскинула я руки вверх. Бок уже не болел, его залечили гораздо быстрее, чем голову. — Кстати, Тсунаде-сама, а вы не знаете, чем мне грозит… м-м-м… эта операция? — я показала рукой на оставшийся шрам на правом боку. Тсунаде печально улыбнулась и отрицательно покачала головой.       — Чтобы это узнать, надо провести дополнительную операцию…       — Спасибо, не надо, — перебила я ее, непроизвольно передернув плечами.       — Ладно, вставай, проведем последнее обследование.       Я покорно встала и под командным голосом Тсунаде принялась выполнять указания и отвечать на вопросы. После получаса истязаний меня оставили отдыхать. Но отдохнуть нам в эту ночь было не суждено.