Вторая жизнь.

      Ночью мы с матерью проснулись от дикого грохота. Посидев и покрутив головой, пыталась сообразить, что, блин, творится в мире. За окном явно было чересчур шумно. Не долго думая, выглянула в окно. Сон как ледяной водой смыло. В деревне бушевал Кьюби. Бля! Твою дивизию! Как я могла забыть об этом?! Как?! Так, истерика, брысь!       При взгляде на это дикое чудовище, по-другому просто язык не поворачивается его назвать, меня сковал дикий страх. Леденящее чувство ужаса волной пронеслось по организму. Это действительно страшно, смотреть на огромного пышущего жаждой крови здоровенного Лиса. Коленки непроизвольно задрожали, ладони вспотели, а в груди что-то оборвалось и упало. Сердце ускорило свой ритм, и произошел выброс адреналина, что заставило мозги хоть немного соображать. Отпрыгнув от окна, схватила мать за руку и пулей ринулась к двери. За спиной послышался звон стекла, а рядом с моей головой в стену врезался осколок чего-то. Судя по всему, это когда-то было стеной соседнего здания. Хвала всем богам, что окно располагается не напротив двери! Иначе от моей головы сейчас ничего бы не осталось! Осознание этого прибавило мне скорости. Рванула дверь и выскочила в коридор. Ох, ну ни хрена себе был удар. Стена с внешней стороны вся покрылась трещинами. Ну нафиг! Вниз, вниз, вниз! Несясь вниз по лестнице, наткнулись на медика.       — Вы куда? — обалдел он.       — Вниз, — ответила я, так как маман все еще прибывала в шоке. Ну, ее понять можно: сначала почти полтора месяца пропавшую дочь искала, нашла — и на тебе, нападение лиса, и неизвестно, что будет дальше.       — Вам на крышу! Оттуда вас заберут шиноби в безопасную зону… — закончить предложение медик не успел, его прервал громкий грохот.       — Я думаю, крыши уже нет! — рявкнула я, пытаясь перекричать шум. — Да и глупо это, под обстрел лезть. Где здесь… бля, как это называется, этаж под зданием?! — ну не знаю я, как сказать «подвал», не знаю!       — Щикащтцу? — спросил медик. Я надеюсь, он назвал подвал.       — Да! Там по-любому безопасней, чем здесь сейчас! Берем оставшихся и спускаемся в подвал! Живо, живо, живо! Некогда прохлаждаться! Кстати, где он?!       О, сразу видно, что в прошлой жизни у меня папа был генералом. Ладно, вру: не генералом, полковником, но это мало что меняет, тоже голос командирский имел, и меня команды отдавать научил так, что люди сначала исполняют приказ, а потом только задумываются, а какого, собственно говоря, хрена они это делают.       — Вниз до первого этажа, крайний правый коридор, железная дверь слева! — отрапортовал медик, вытянувшись во фрунт. Держу пари, если бы знал, как честь отдавать, непременно отдал бы. — Я соберу всех оставшихся и присоединюсь позже!       — Принято! — рявкнула я и потянула мать за собой в указанном направлении.       Грохот и крики не прекращались ни на минуту. Страх гнал вперед, так что у железной двери мы оказались в считанные минуты. Открыв дверь, скатились по лестнице вниз. Дверь закрывать не стала: во-первых, люди должны подойти, во-вторых — тут темно, хоть глаз выколи! Кое-как на ощупь добрались в дальний угол и уселись пережидать нападение. Потихоньку подтягивался народ и распределялся по подвалу. Последним заскочил медик и закрыл дверь, включив свет. Правда, ненадолго: через две минуты свет вырубило. Если раньше люди переговаривались, то сейчас наступила полная тишина.       — Верхние этажи больницы перестали существовать…. — прокомментировала я, обращаясь к матери, но услышали все.       — Откуда ты это знала? — спросила мать, прижимая меня к себе, будто боясь потерять.       — Что именно? — не поняла я вопроса. — Больницы больше нет, если б было иначе, был бы свет…       — Нет, не это, — улыбнулась она, я это почувствовала, хотя и чувствовала эмоции всех окружающих, и это жутко раздражало. Даже через выстроенную мной мысленно кирпичную стену чужие эмоции пробивались. Три дня на это угробила, а все равно хлипенько вышло. — Откуда ты узнала, что в подвале безопасней?       — А, это… Ну, чтобы здание держалось и не складывалось при малейшем толчке, э-э-э… как это называется? — я постучала по стенке за спиной матери.       — Кенчику кисо, — ответила она.       — Да, фундамент здания укрепляют. Хорошо так укрепляют. Да и находится он ниже уровня земли, так что снести его невозможно… Если, конечно, Лис не наступит на середину первого этажа, тогда — да, тогда нам кердык, — вздохнула я. — Будем надеяться на лучшее.       — А голова у девчонки работает, — хмыкнул голос из темноты. Вроде это раненый шиноби. — Не каждый бы так быстро сообразил о безопасном месте.       — Эм… я вот сейчас не поняла, это похвала или упрек? — отозвалась я недовольно, а все из-за того, что от этого шиноби эмоции исходили странные. Вроде и зависть, и благодарность, и надежда, и куча всего другого. Хотя тут у всех куча разных эмоций, но самые ярко выраженные — надежда и страх.       — Похвала, — вновь хмыкнул шиноби. — Из тебя бы вышел хороший командир.       — Мне всего три года, — хихикнула я.       — А рассуждаешь как взрослая.       — Пришлось повзрослеть. — вздохнула.       Разговор сам сошел на нет. А я корила себя за дырявую память. Ведь знала, знала! Лис нападет десятого октября! Я, конечно, понимаю, что ни сказать, ни сделать ничего я не могла, но могла по крайней мере оградить от опасности свою семью. Хотя, лежа в больнице это сделать проблематично. Этот Горо, чтоб ему Лис обе ноги отдавил! Невовремя он решил поставить надо мной очередной эксперимент.       Ладно, понимать окружающих научилась, пора собрать все знания об этом мире и думать, как жить дальше. Блин, мать из прошлой жизни как будто знала, что мне эти знания пригодятся. Как оказалось, не зря она мне почти каждую серию разжевывала, спасибо ей за это большое. От жизни шиноби мне не отвертеться. Айяно хоть и не говорит, но тоже хочет, чтобы я стала шиноби. Причем не простым, а самым-самым, чтоб кровь Узумаки не захирела. А так как со мной, когда я только попала в этот мир, возилась исключительно она, то я ей должна. Так что будем оправдывать ее надежды. Значит, профессию выбрали — шиноби. Что для этого надо? Первое — куча свитков, второе — сильное тело, третье — развитая СЦЧ, и четвёртое, как это не прискорбно, — умение убивать безэмоционально и с каменным лицом. Свитки это не проблема, их можно купить или взять в библиотеке. Тело тоже можно развить довольно быстро. Ну, примерно за два-три года, а если еще припомнить, как меня гоняли на самбо, хапкидо и ушу… возможно, даже за год приведу свое тело в приемлемый вид. СЦЧ тоже можно развить за год-два… ну, это я так думаю. Насчет этого пункта я не уверена, надо будет почитать. А вот с последним будет туго. Как я уже говорила, я никогда никого не убивала. Руки ломала, зубы выбивала, ноги бантом завязывала, но не убивала. Даже по человекообразным мишеням стреляла, но то мишени, а здесь живые люди… Проблема. Ладно, что-нибудь придумаю, или, на худой конец, у меня просто не останется выбора.       Так, что-то там наверху притихли. Неужели все закончилось? О! Дверь открыли! Нас позвали на выход. Потихоньку, гуськом мы покидали подвал. М-да… а неплохо Лис погулял: кругом развалины, кровь, раненые и убитые… Мрачная картина. Я непроизвольно вцепилась в руку матери. Такого мне еще видеть не приходилось. Пока шла, отмечала разрушения. Коноха, конечно, пострадала сильно, но некоторые дома все же остались нетронуты, а ближе к окраине, от места сражения, практически все дома остались целы. Нам повезло, наш дом входил в их число. На автопилоте мы зашли домой и, не раздеваясь, завалились спать. Я думала, не засну, но сказавшиеся нервное напряжение и волнение сделали свое черное дело — мы с мамой отрубились, даже не поинтересовавшись, где Горо. А утром, точнее уже после обеда, к нам заявился шиноби и сообщил, как он думал, печальную новость.       — Простите, Айяно-сан, но ваш муж погиб при нападении Девятихвостого демона Лиса. Вам назначается временное ежемесячное пособие. — шиноби передал запечатанный конверт моей матери. — И Сарутоби-сама просит вас зайти к нему после похорон, — отчеканил шиноби и в темпе смылся.       Думается мне, мы сегодня у него далеко не первые и не последние. К тому же, судя по его зашуганному виду, многие впадали в истерику, и ему приходилось выслушивать слезливые, мало внятные речи на тему «ну почему именно мы?!». Мы же с матерью отнеслись к этому известию спокойно. Точнее, мать отнеслась спокойно, даже с неким облегчением, я же — как мне не стыдно! — была счастлива. Мне больше не нужно было бояться очередных экспериментов! И никто не будет нас бить! Лепота, одним словом. Я еле себя сдерживала, чтобы не заплясать и не изобразить танец диких племен Мачигенга. Я знала, что мне должно было быть стыдно, но мне ни капельки не было.       Последующие дни слились в тоскливую, скорбящую рутину. На похоронах я заметила портреты не только шиноби и обычных взрослых людей, но и детей, и это уже было не весело. Я прекрасно помню день, когда сама умерла, и тогда я уже считалась довольно взрослой, а они еще даже пожить не успели. Мне казалось, что дети с фотографий смотрят на меня осуждающе. Отвратительное чувство; как будто я выиграла в лотерею, которую никому больше не предложат. Я почувствовала себя чужой в этом мире, которую в любой момент Злодейка-Судьба может выкинуть из него и вернуть обратно во тьму. Не знаю, чего, но я испугалась, и повела себя как маленький ребенок, пытающийся оградиться от всего мира и верящий, что мама сможет защитить его от всего — я схватила Айяно за руку и прижалась к ней. Эти похороны мне запомнятся надолго.       Дома, после похорон, немного оклемавшись от испуга, я принялась соображать. Что могло меня так напугать? Жизнь Атсуко меня не пугала, даже когда ее папаша отдавал меня на опыты. Смерть? Так я вроде жива… Так. Стоп. Вот оно. В каноне ни о какой Атсуко Узумаки (или Танака) ничего не было. Возможно, Атсуко с матерью погибла во время нападения Лиса, как и Горо. Только вот Горо не добежал до укрытия, а Айяно и Атсуко, скорее всего, побежали на крышу, как все нормальные жители этого мира, но я-то не отсюда, и об этом правиле ничего не знала… Что, собственно, и спасло нам жизни. Нет, я, конечно, понимаю, что всех жителей канон вместить не мог: сериал и так растянули ого-го, но если вспомнить, что говорила мне мамзель, то некоторые Узумаки могли чувствовать «своих», и Атсуко это может. Говорю уверенно, потому как сама ей являюсь. И по-любому бы Атсуко пересеклась с Наруто, в одной деревне же живем, и почувствовала бы клановую связь, а из этого вытекает и частое общение с Наруто… Вроде, все сходится.       Это что же получается? Во время похорон я в буквальном смысле почувствовала, как смерть прошла мимо? Хорошо бы она больше ко мне не заглядывала.